Текст книги "Архив сочинений 2015. Часть I"

АНАТОЛИЙ АНАНЬЕВ «МАЛЫЙ ЗАСЛОН. РАССКАЗЫ» (1964—72)

Произведения Ананьева построены на тяжёлых эмоциональных и моральных переживаниях героев, вставших перед лицом серьёзных проблем. Если в «Малом заслоне» над людьми нависла война, грозящая лишить жизни в любой момент, то цикл рассказов знакомит читателя с трудностями восстановления мирного хозяйства после продолжительного периода работы на фронт, так и со становлением советской власти после гражданских волнений. Ананьев не просто раскрывает души людей, стараясь лишить их страха перед обстоятельствами, выворачивая наизнанку тайные мысли, от которых нельзя отделаться. Человек – создание хрупкое, лишённое шансов на выбор собственного пути. Раз за разом Ананьев даёт вводную для нового критического момента, наполняя повествование ужасом неминуемой расплаты за малейшие огрехи и любое желание оказаться справедливым. И если «Танки идут ромбом» поставили Ананьева рядом с Ремарком, то «Малый заслон» усилил это впечатление. Читатель не должен ждать от книги жизнеутверждающих моментов: они противоречат самой сути человеческого предназначения.

Для «Малого заслона» Ананьев взял за основу душевные терзания молодой санитарки, желающей обрести покой, но ей мешает настойчивое внимание мужчин и боязнь принять участие в боевых действиях. На читателя с первых страниц грузом давит ожидание серьёзных событий. Война и не должна иметь налёт романтики, поскольку достаточно одного авианалёта или отражения танковой атаки, чтобы понять глупость идеализации войны, на которой выживают сильнейшие, и где заслуга победы должна быть воспринята непременно с гордостью. Ананьев не поёт оды бравым солдатам, чью плоть разрывают случайные снаряды; он разрушает утверждения любимчиков фортуны, уверенных в знаниях правил войны, уберегающих их от смерти. Любой человек может уподобиться решету в любой момент, даже при отсутствии очевидной опасности. Тяжело даются первые дни молодой санитарке, готовой лишиться разума или забиться в ближайший угол, лишь бы её никто не трогал, а происходящее оказалось дурным сном.

Ананьев описывает разные стороны войны, включая неистребимую надежду солдат на благополучный отход. Передислокация ими всегда сперва воспринимается за уход с передовой в тыл, где они смогут отдохнуть и получить зимнее обмундирование. Только планы командования являются скрытой от рядовых информацией, вынужденных терпеть лишения ради высоких целей. Читатель лично на себе может ощутить пробирающий мороз из-за того, что не в то время пошёл снег, слишком рано противник начал наступать, а проблемы с подвозом необходимых вещей откладываются на неопределённый срок. Людям остаётся мириться с обстоятельствами, согреваясь одним известным им способом, если всё-таки получится уцелеть.

Угнетает отсутствие у Ананьева желания посочувствовать героям, показывая их переживания без лишних красок. Читатель внутренне понимает, что всё не будет слишком плохо, а победа обязательно придёт. Но для героев Ананьева не может быть простых решений. Для автора давно стало привычным обрывать жизненный путь писательским пером, ставя крест на многих действующих лицах, обязанных закончить свои метания наиболее логичным для военного времени способом.

Такая же атмосфера будет грызть читателя в послевоенное время, когда все должны единым усилием воли приняться за восстановление страны. Ананьев наглядно показывает возникающие проблемы, начиная от четырёх колхозов на одну деревню, где в каждом по четырнадцать начальников на двадцать работников, и заканчивая явной нехваткой мужского населения. Но более Ананьев даёт читателю пищи для размышлений, описывая становление советской власти, не позволяя с твёрдой уверенностью занять какую-либо из сторон. Есть причины сочувствовать красным, но и убеждения белых заслуживают внимания. Щадить героев Ананьев не будет, обязательно заканчивая каждый рассказ чьей-нибудь смертью, находя в этом важную составляющую для повествования и своего собственного стиля. Смерть настигает храбрых и проверенных людей, посчитавших некий краткий момент важным для принятия решающего действия, заранее осознавая его последствия.

Когда-то забыли Первую Мировую войну, забыли первую Великую Отечественную войну. Их место в создании людей прочно заняла Вторая Мировая война: забыть нельзя, забыть невозможно; хотелось бы забыть, но для этого нужно время. Главное, чтобы за забытыми событиями одной войны не пришлось вспоминать события следующей.

02.06.2015 (http://trounin.ru/ananiev64)

ФРИЦ ЛЕЙБЕР «МЕЧИ И ЧЁРНАЯ МАГИЯ» (1970)

Стиль Фрица Лейбера – это нагромождение придуманных им фактов, разбавленных несуразным развитием событий. Если в рамках фантастических произведений это смотрится органично и кое-где даже свежо, то в жанре фэнтези применение такого подхода скорее вызывает отторжение. Излишняя уверенность автора в том, что сексуальные приключения обязательно должны понравиться читателю, поскольку используются весьма экзотические способы создания интимной обстановки, оправдывают себя в части возможности заинтересовать действительных фетишистов, помешанных, допустим, на снежных женщинах или загадочных танцовщицах из неведомых стран. Герои книги Лейбера идут вперёд, просто ради того, что надо куда-то идти, а по пути их поджидают плоды фантазии автора, которые они с успехом преодолевают.

Фафхрд и Серый Мышелов – ничем не обременённые люди, решившие потешить собственное самолюбие, бросив вызов всем вокруг. Лейбер даёт наглядную предысторию каждого героя, после чего сводит их вместе. Фантазия автора местами зашкаливает, однако остаётся в рамках разумности, но вопросы к адекватности реальности всё-таки возникают с самых простых позиций, вроде того – как может человек жить на морозе, не имея толком тёплой одежды и без обильной растительности на теле. Возможности фэнтези в этом плане безграничны, позволяя автору придумывать собственную космогонию, легко объясняя каверзные моменты. На самом деле всё просто: холодные температуры помогают перенести магические способности и особенности физиологии; красивая картинка перед глазами читателя становится приоритетной.

Любая книга должна нести в себе полезную информацию, даже если её призвание заключается только в развлечении читателя. Есть примеры из жанра фэнтези, давящие своей осознанностью и завуалированным намёком на проблемы общества, либо предрекающие ожидаемые в будущем осложнения. «Мечи и чёрная магия» – просто продукт мысленных страданий писателя, не претендующий на какое-то особенное значение. Такой подход весьма удручает, снижая вкус рядового читателя до уровня проходной литературы. Впрочем, спросом всегда пользовались те авторы, у которых лучше всего получалось создавать лёгкую незначительную продукцию, умирающую следом за тем человеком, который её породил.

Лейбер отдаёт предпочтение постоянному действию, давая читателю сцены частых баталий, где герои сражаются в гуще городских разборок, либо уносят ноги от разъярённых непочтительным отношением к традициям людей. Также Лейбер любит шокировать читателя, не гнушаясь самыми отвратительными эпизодами, то скармливая симпатичных девушек крысам, то внушая отвращение к поведению действующих лиц, ведущих сомнительный образ жизни, который вытекает из их молодого возраста, усиленного автором до состояния полной отрешённости ото всего, кроме желания удовлетворить набирающие обороты амбиции.

Впору сравнить такое фэнтези со средневековыми рыцарскими романами, где обременённые чувством собственного достоинства герои совершали высокие поступки, борясь со злом и путешествуя в поисках дамы сердца. Конец XIX века очернил идеалы рыцарей. позволив им лёгкие отношения с противоположным полом, лишил боязни перед собственной совестью и отправил не для прославления в веках, а просто ради фана.

Любителям лёгкого чтения Лейбер окажется не по зубам, поскольку язык автора чрезмерно тяжёл для восприятия. В текст приходится вгрызаться, иначе трудно разобраться в происходящих событий. Лейбер настолько вжился в книгу, что каждое действие сопровождается пояснительной информацией, без которой иначе будет ещё труднее во всём разобраться. Главные герои не вызывают особой симпатии, являясь изначально криминальными элементами, бунтующими вследствие нестабильной обстановки в мире Снежных Женщин и ближайшего к их территории города, погрязшего в разборках местного населения.

У подобной литературы есть поклонники: они с удовольствием прочтут данную книгу, не придав значение всему тому, что написано было выше. И это правильно – каждая книга заслуживает своего читателя.

03.06.2015 (http://trounin.ru/leiber70)

АЛЕКСАНДР ДЮМА «ВИКОНТ ДЕ БРАЖЕЛОН» (1850)

Цикл «Три мушкетёра» | Книга №3

Литературная эпопея Дюма о трёх мушкетёрах и одном амбициозном гасконце затрагивает более тридцати лет, наполненных множеством событий: начиная от участия кардинала Ришельё в политической жизни Франции и заканчивая возмужанием Людовика XIV, а между этими событиями проходят судьбы других влиятельных людей, в том числе и кардинала Мазарини, чья жизнь запомнилась благодаря Фронде – гражданской войне после смерти Людовика XIII. Александр Дюма ловко переплетает правду и вымысел, предлагая читателю продолжение истории, стремясь довести жизненные пути людей-персонажей до логического конца. На слова Дюма не скупится, богато ими пересыпая страницы, в своём стиле уводя разговор далеко в сторону. На полотне событий внимание будет уделено каждой детали, включая незначительные случайные штрихи, под которыми жизнь ничего не подразумевала, но под пером Дюма многое обрело новое дыхание.

«Виконт де Бражелон» писался на протяжении трёх лет, в течение которых Дюма и его соавтор Маке успели пережить много неприятных моментов, но продолжая излагать мысли на бумаге. Зацикленность авторов никуда не делась – они продолжали считать необходимым подробно отражать каждый момент. Для истории такая информация может оказаться бесценной, но зная талант Дюма изменять даты, события и детали, то многое воспринимается за изначально ложные данные. Как знать, может стоимость содержания узников в Бастилии была именно такой, а может всё было выдумано.

Действующих лиц в книге много, и каждому из них Дюма уделяет внимание. Только не каждая сюжетная линия имеет развитие, заканчиваясь в тупике, из которого Дюма и не думает искать выход. При чтении может возникать ощущение, что давно не страницах книги не попадался тот или иной герой, а потом Дюма случайно о нём вспоминает, о чём сразу же уведомляет читателя, предлагая заново вспомнить предыдущие события, но уже с другой стороны. Объективной книгу при этом всё равно не назовёшь: читатель утопает в обилии подробностей, не являющихся действительно важными. Ненавязчивым основным словом для происходящих событий в «Виконте де Бражелоне» становится английское «ремембер», исходя из которого Дюма активно строит повествование, постоянно возвращая читателя назад, объясняя текущую расстановку.

Если «Три мушкетёра» и «Двадцать лет спустя» запомнились яркими отрицательными персонажами, на харизме которых Дюма удавалось создать действительно интересное описание, то в третьей книге цикла таковых нет. В разряд отрицательных скорее переходят сами главные герои, уже не юные и не молодые люди, а прагматики, желающие осуществить свои собственные планы, перед чем их некому остановить. Казалось бы, единолично устранить короля от трона невозможно, но для талантливого Дюма это не является проблемой. С пустого места создать историю, где влиятельный монарх оказывается игрушкой в руках интриганов – занимательная находка. И если бы это было действительно так, то может не Людовик XIV сидел на троне, а его брат-близнец? Уверовав в правдивость Дюма, читатель легко начнёт путаться в истории.

При таком подходе, отрицательные персонажи оказались не у дел. Осталось вопросом, почему просидевшие двадцать лет без карьерного роста герои начали наращивать свой потенциал? Для этого не было никаких объективных причин. И тем не менее, богатый стал богаче, религиозный – влиятельнее, заносчивый достиг потолка в карьере военного, лишь скромный и сильный в очередной раз стал жертвой обстоятельств, запустив механизм для подведения итогов. Кому-то сила скалы покажется злым роком, пушечное ядро – банальным продолжением, а проснувшаяся кровожадность Дюма – закономерным явлением.

За тремя обложками одной истории остаётся чувство опустошённости, ничем не заполняемое. Не знаешь, что можно сказать. Дюма – это Дюма. Взрослея, он писал всё больше, но в угоду объёму снижалось качество. Чего-то не хватает – скорее всего, живых и ярких героев.

05.06.2015 (http://trounin.ru/dumas50)

ЭМИЛЬ ЗОЛЯ «КАРЬЕРА РУГОНОВ» (1871)

Цикл «Ругон-Маккары» | Книга №1

Тёмное мрачное время, наполненное депрессивными нотками с налётом вековечной печали за человеческий род – таким предстаёт Эмиль Золя перед читателем. Натурализм автора воспринимается удручающе, поскольку живой и великолепно поставленный язык повествования ведёт по закоулкам людских душ. Там, где глыбой встаёт фигура Виктора Гюго, создавшего свою собственную реальность, Золя выглядит таким же впечатляющим гигантом. Если смотреть на «Карьеру Ругонов» под углом современного понимания, то легко понять, что достаточно одного шага в сторону, чтобы получилось подобие магического реализма Габриэля Маркеса. Талант колумбийского писателя легко может быть оспорен, если с ним рядом поставить Эмиля Золя, создававшего сюжеты без фантастических элементов, но в той же безысходной атмосфере, в которой отражена боль за обыденную реальность, вдохновляющую авторов на глубокую философию. Реализм возможен, но отчего-то он постоянно прячется за высокими стенами, попасть за которые невозможно; остаётся смотреть с высоты собственного роста, пытаясь заглянуть в сокрытые недра, перебирая страницу за страницей, пока революция героев не станет твоей собственной. Вчера ты был никем, а уже сейчас вершишь судьбы тысяч людей. Протяните руку к Золя: никогда не пожалеете.

Волнение в обществе – знаковая тема, позволяющая рассказать о своих чувствах. Франции в XIX веке хватило событий, отчего многие поколения пожинали плоды политической нестабильности. Империи рушились, потом приходил крах Республик, снова возводились Империи: так было долгие годы, полные безысходности, заставившие людей жить без надежды на стабильность. Читателю может показаться, что в такой обстановке просто невозможно найти тихий уголок, где человек будет человеком, лишённым представлений о творящихся вокруг переменах. Золя даёт такой городок, до сих пор окружённый стенами и имеющий только один вход, через который гости запускаются внутрь только после тщательного досмотра. И не городок это, а скорее большая деревня; там каждый знает каждого. Слухами полнятся дома. Среди всего этого читатель начинает знакомство с единственной наследницей богатого поместья Фуков. Угасающий род получил новую кровь в виде батрака Ругона, а потом и пьяницы Маккара. И пока читатель трепетно следит за поступками героев книги, вырастают дети, рождаются внуки, происходят критические политические события. В один момент становится ясно – отныне не так просто следить за всеми героями, настолько Золя раскинул ветви одного рода, да дал каждому столько пороков, что возникает головокружение. Вокруг всего разворачивается революция, становясь частью людей, разделяя семьи на враждебные лагеря и неся одним радость, а другим горе.

Золя не всегда балует читателя ладным слогом, устраивая себе отдых. Если читателю удастся преодолеть сумбурное начало книги, наполненное символами и образами, будто цыгане поют марсельезу, вышагивая маршем, то он будет вознаграждён погружением в историю небольшой семьи, для которой любовные переживания не являются определяющими, как и взаимоотношения. Внимание читателя захватывают общественные события, которые становятся более важными, нежели разборки родственников. Конечно, судьбы людей постоянно переплетаются, позволяя за кого-то переживать, а иному желать скорейшей и мучительной смерти, настолько он противно себя ведёт. Золя показывает всё довольно реалистично, не позволяя себе наполнять книгу лишними красками. Изначальная мрачная атмосфера сопровождает «Карьеру Ругонов» до самого конца. Не может сын предприимчивого батрака стать рохлей, а отпрыск деградировавшего человека обрести благородные черты. Везде бывают исключения, и они обязательно должны случиться. Всему уделит Золя внимание, но именно негативные черты он будет ставить во главу всего, предпочитая из них исходить при построении повествования.

Малый объём книги раздут чрезмерным вниманием к революции, особенно к её молодым участникам и их взаимной любви. Сущая мелочь в истории семьи, но Золя делает на ней чрезмерный акцент: для него является трагедией, если девственная душа не смогла познать любовь. Стремление к единству с другим человеком – важная составляющая отношений молодых людей, не испытавших на себе горечь разрушения идеалов. Для них всё прекрасно, даже война и желание заявить миру о своём мнении. Эта многостраничная история становится отдушиной для Золя, поскольку является единственным светлым пятном в почерневшей от скорби истории рода. Развитие отношений может напомнить «Двенадцать башен» Ли Юя, лишённые налёта сказочности. При этом реализма в книге не прибавляется – всё по прежнему пребывает в тумане, а может и в думе от пожара в сердцах трёх тысяч людей, восставших против порядка, либо от пара, когда сорок храбрецов заткнули жерло вулкана страстей, обеспечив себе краткие моменты сладостного долгожданного покоя.

На широко раскинувшейся повествовательной линии непривычно встречать жирные точки важных событий, облаготельствованных вниманием Золя. Гораздо проще воспринимается ускоренный вариант повествования, развивающийся стремительными шагами вперёд. Очень быстро кажутся далёкими чужие судьбы, когда перед читателем возникают совсем другие персонажи, также обречённые вскорости отойти в прошлое. В перемене отдельных жизней строится сюжет, но иногда герои возвращаются, давая читателю новую порцию эмоций. Практически невозможно пересилить себя и не проявить симпатии даже к самым отчаянным злодеям, однако всё смотрится настолько органично, что нельзя кого-то лишить возможности быть участником повествования.

Они были никем, желая иметь только кусок хлеба и стакан воды для продления своих дней, а Золя дал им шанс оседлать лошадей и взбудоражить общественность, исподволь построив карьеру Ругонов в том ключе, который был для этого необходим. Франция окрасилась в тёмные тона, и Золя этому помог. Книга наполнена импрессией – довольно мрачной и до жути притягательной.

06.06.2015 (http://trounin.ru/zola71)

ЖАН-КРИСТОФ ГРАНЖЕ «ПАССАЖИР» (2011)

У русских есть забава – помещать однотипные вещи друг в друга, иногда придавая этому налёт сказки о злом колдуне; японцы сыздавна давали гостям возможность открыть подарок, сокрытый во множестве сундуков, помещённых друг в друга; французы пока не были замечены в чём-то подобном, но они всё более активно используют в литературе приёмы разложения человеческой личности на составляющие, населяя свою страну маньяками и психически ненормальными людьми, придумывая их в таком количестве, что начинаешь сомневаться в безопасности, если надумаешь туда поехать. В мире страстей очень редко происходят из ряда вон выходящие события, однако усилиями современных писателей многое становится более понятным, хотя и далёким от реальности. Гранже придумал отличную историю о заговорах, где встречаются интересы военных структур, фармацевтических концернов, славянского криминалитета и даже бомжей-одиночек, тоже претендующих на мягкое местечко не только на теплотрассе. На дрожжах также настояны древнегреческие мифы, пытки и опыты над людьми. Пышность сбивается опусканием французской полиции. Тем временем, главные действующие лица постоянно находятся в движении, бросаясь из края в край, взбивая таким образом интерес, не давая ему утонуть от потери надежды. «Пассажир» получился скользким и вязким: после него нужно обязательно вымыть руки чистящим средством, а лучше и голову, чтобы всё забыть.

Главный герой – жертва обстоятельств и гонимое существо, преследуемое людьми в чёрном. Он пытается найти выход из сложившейся ситуации, и никак не может до него добраться. Гранже предлагает читателю запутанную историю, охарактеризованную словом «Матрёшка», подразумевая под ним весь смысл повествования. Когда становится понятно, что ладно скроенное начало обязательно упрётся в тупик, поскольку не может иметь адекватного продолжения, тогда Гранже начинает раскрывать карты, позволяя читателю всё глубже погружаться в личность героя. С трудом можно поверить, когда успешный с обаятельной харизмой человек оказывается загнанным в угол. На самом деле, вся проблема «Пассажира» кроется именно в обилии активных действий, приковывающих внимание своей неправдоподобностью. Гранже всё ладно пристроил ради красивого сюжета, не задумываясь над реальностью. Впрочем, триллер редко требует реалистичности; его назначение – держать в напряжении. Если при этом автор будет объяснять каждый момент, то получится не французская, а английская литература, неспешно раскинувшаяся на страницах.

Изначально распылённое внимание читателя по мере продвижения будет всё более фиксироваться на одном конкретном герое, тогда как остальные персонажи будут просто сопутствующими звеньями, хотя они с первых страниц имели такое же полное право быть в центре внимания. Гранже лишь мельком создаёт интригу вокруг перуанских бесчинств, когда представители Франции пытали там людей, так и вокруг государственных интересов, где в числе приоритетных является разработка методик для контроля над людьми. Когда-нибудь человечество будет обязательно полностью стандартизировано, все шаги фиксироваться и мысли в голове начнут появляться только по мере необходимости, поэтому пока ещё можно фантазировать на эту тему, придумывая различные методики достижения такой технологии. Отчего не создать препарат, позволяющий перестраивать личность по собственному усмотрению? Только сперва нужно разработать полноценную сыворотку правды, отчего и произойдёт коренной переворот во взаимоотношениях людей. Гранже забирается высоко, даже выше Икара, не боясь опалить крылья и упасть вниз, разбившись о водную гладь.

«Пассажир» подобен квесту, в котором читатель зажат в рамки, не имея возможности повлиять на происходящие события. Можно только взирать со стороны, открывая сокрытые тайны и перелистывая страницы, находя новые ответы на бесконечные вопросы. На главный вопрос ответ получить крайне трудно, поскольку он не имеет адекватного решения. Гранже настолько фантастичен, что было бы гораздо проще сперва всё показать на лабораторных мышах, конкретно объяснив действие придуманного им механизма. Но автор честно признаётся, разводя руками – он сам не знает в чём секрет всего происходящего. Ему проще описать жизнь бездомных, работу полицейских, депрессивные состояния и творческие порывы психов, нежели тщательно выстроить химическую формулу, проверив её на возможность осложнений и определиться с показаниями к применению. Для Гранже приоритетным стал принцип – эксперимент покажет, а если будут осложнения, то их можно зачистить самым радикальным способом.

Помимо всего прочего, «Пассажир» погружает читателя в мир преступных страстей, где сходятся не интересы государств, а личная заинтересованность каждого отдельно взятого человека. Гранже даже не пытается показать объединение людей по профессиональному признаку или по общим занятиям, обязательно создавая положительных и отрицательных персонажей, постоянно сталкивая их лицом к лицу. Взаимная привязанность не возникает – всё происходит от отторжения одних другими. Ни одно лицо не будет проявлять внимание к другому, если не будет испытывать для этого определённых целей, причём скорее связанных с шансом испытать своё превосходство. Начав с одного загнанного действующего лица, Гранже заставляет со временем бегать всех по кругу, где уже невозможно определить, кто за кем всё-таки гонится. Полиция идёт по следу или военные, а может главный герой начинает действовать против бывших гонителей, в открытую обращая их в бегство? Читатель постоянно пребывает в сомнениях, находя спрятанные секреты от Гранже, сделавшего «Пассажир» действительно интеллектуальным романом, поместив внутрь поистине энциклопедическую информацию.

Гранже может обладать обширными познаниями в разных областях, но может и ловко оперировать случайно попавшей в его руки информацией. Трудно до конца осознать приводимые им данные, если не являешься специалистом в определённой сфере деятельности. Слова автора принимаешь на веру, внутренне понимая, что такого быть не может. Либо мир окончательно сошёл с ума, либо людям не обо всём рассказывают. «Пассажир» пленит именно тем, что натура человека требует запретного, даже если оно не имеет ничего общего с действительностью. Это просто может быть на самом деле, а остальное уже не имеет значения.

Живёшь-живёшь… и вдруг ты бомж, а может богатый наследник, или богатый наследник бомжа, или бомж твой наследник, а ты просто живёшь-живёшь, чтобы вдруг и ты уже не живёшь, а существуешь, и работа твоя вымышленная, а сам ты очень даже творческая натура, хоть и бомж-коллекционер бутылок, доставшихся в наследство от другого бомжа: всё портит свежий труп на твоей постели с надетой на череп головой быка. Примерно таким и является «Пассажир» Жан-Кристофа Гранже.

08.06.2015 (http://trounin.ru/grange11)