Текст книги "Дверь во вселенную"

– Я уверен, что полковник – честный и храбрый офицер. – Малдер старался быть спокойным и убедительным. – И он действительно единственный, кто может спустить людей оттуда живыми. Он ведь сам побывал в подобной передряге.

– Но почему вы так уверены, что он хочет спасти им жизнь? – выкрикнула Мишель, сверкнув глазами.

Малдер и Скалли переглянулись.

– Вот что, – сказал Малдер. – Я хочу получить доступ к вашим архивам. Немедленно.

Сотрудник, ведающий архивом, прочел удостоверение агента ФБР и робко поднял взгляд на беспокойного чужака, явно стараясь не выдать чрезмерного любопытства.

– Мне нужно все, касающееся исследований космического пространства за последние семнадцать лет – от телескопа Хаббла и графиков пульсации полярных шапок Марса до проекта «Спейс шаттл» и последнего полета.

– Но это же десятки тысяч документов! – сотруднику не удалось скрыть удивление.

Малдер прекрасно понимал его. Понимал он также, что шанс в ближайшие несколько часов выловить что-то действительно имеющее отношение к происходящему, у него весьма невелик.

– Скажите же конкретно, что вы ищете? – настаивал сотрудник.

Малдер печально вздохнул:

— Снимки, чертежи, схемы – все, что угодно, способное подтвердить, что здесь имел место факт саботажа. Словом, иголку в стоге сена…

Центр управления полетом

Хьюстон, штат Техас

37 часов 08 минут полета

– Орбитальный модуль, что с ориентацией? Зал казался опустевшим, все свободные от дежурства сотрудники куда-то исчезли. Полковник держал микрофон в руках и внимательно следил за колонками цифр, бегущих по дисплею.

– Прецессия оси станции в пределах нормы. Мы готовы.

– Отлично. Начать вывод полезного груза на орбиту.

– Понял вас, Хьюстон. Начинаем работу. Кажется, у нас пока все в порядке.

Створки грузового люка раскрылись, и манипулятор один за другим вывел в открытое пространство полдюжины продолговатых цилиндров. Грузовые модули плыли, медленно вращаясь в лучах солнца, только что поднявшегося над пологим горизонтом и сверкавшего в голубоватом ореоле атмосферы. Им предстояло так вращаться, неторопливо двигаясь по орбите, еще несколько месяцев – до прибытия следующей экспедиции, которая начнет монтировать базовую конструкцию для орбитального околоземного радиотелескопа. А пока зрелище шести красноватых «колбас», гуськом плывущих над западным полушарием в лучах восходящего над атмосферой Солнца, оставалось скрытым от человеческих глаз.

– Операция завершена, Хьюстон. Мы ждем ваших распоряжений.

– Отлично, – полковник еле заметно вздохнул, достал клетчатый носовой платок и вытер им вспотевший лоб. – Подготовьтесь к выводу модуля с орбиты.

– Боже мой, тут, вне корабля, кто-то есть! – вдруг удивленно произнес пилот. – Кажется, что-то летает за бортом!

Полковника будто подбросило в кресле.

– Что вы сказали, «Эндевер»? Повторите, пожалуйста!

– Я говорю: здесь что-то есть! – отозвались с орбиты. Правда, не испуганно, а, скорее, удивленно. – Это не привидение, но что-то очень похожее. Сейчас оно мельтешит прямо перед иллюминаторами кабины, вне корабля. Прозрачное, сквозь него видна Земля.

– Нет, – произнес полковник. – Нет, нет, нет. Нет!..

Страшная боль расколола голову. Перед глазами закружились, сначала медленно, потом быстрее, голубоватые экраны мониторов и мерцающие разноцветными лампочками терминалы. Быстрее, быстрее – и вот они уже сливаются в туманную воронку. А из нее, из самой глубины, выплывает лицо, то самое лицо…

Вот уже второй час они со Скалли перерывали папки с бумагами, распечатками, фотографиями и чертежами. Казалось, бесконечным стеллажам не будет конца. А ведь Малдер сам плохо представлял, что ищет, надеясь лишь на свою всегдашнюю интуицию. Ну, и еще на Его Величество Случай… – Малдер, – позвала Скалли от соседнего стеллажа. – Кажется, я что-то нашла. Призрак положил пачку бумаг на место и подошел к Дэйне. На столе перед ней лежала раскрытая папка, а в руках она держала очень знакомую фотографию.

– Смотри, это та самая рентгенограмма, которую послала нам Мишель Дженеро!

– Точнее, не та же самая, а ее копия, – 'поправил коллегу Малдер. – Видишь? Здесь,

в уголке, наклейка с кодом и цифрой два. На нашей была единица, я точно помню.

– Ладно, это уже не столь важно. Смотри лучше, кем она заказана – полковником Белтом, за две недели до старта. Повторяю – до первого старта!

– Но это значит, что он заранее знал о неисправном клапане! Или я чего-то не понимаю…

– Не бойся, я тоже. А теперь смотри дальше. – Скалли протянула ему еще одну фотографию. – Вот это тебе знакомо?

Некоторое время Малдер внимательно разглядывал рентгенограмму, вчитывался в текст пояснения, потом посмотрел на дату, и брови его удивленно поползли вверх.

– Это то самое кольцо, в котором произошел разрыв прокладки двадцать первого января тысяча девятьсот восемьдесят шестого года!

Дана удивленно вскинула брови.

– Постой-ка, – напряженно продолжил Малдер, – но ведь этот снимок был сделан тринадцатого января – за неделю до взрыва «Челленджера»! Чертовщина какая-то!

– Этот снимок тоже был заказан полковником Белтом, – медленно произнесла Скалли.

Она наконец-то отыскала свежий след. Но Малдер пока ничего не понимал.

– Значит, Белт мог знать заранее и о катастрофе «Челленджера». Но ведь тогда получается…

Дверь распахнулась, в комнату вбежала встревоженная Мишель Дженеро:

– Полковник Белт неожиданно потерял сознание!

– Где он? – этот вопрос Скалли и Малдер задали почти одновременно.

– У себя в кабинете.

В кабинете полковника никого не оказалось. Стол был завален бумагами, одно из кресел отодвинуто к дальней стене. Но следов борьбы Малдер не заметил.

– Где он? Он ведь только что был здесь! – Мишель прижала руки к груди. – Ему стало 'плохо еще в зале, он прошел сюда и уж отсюда-то никуда не мог деться…

Малдер внимательно окинул взглядом кабинет, затем шагнул вперед, огибая стол. И тут же увидел полковника.

Белт лежал ничком, так что из-под стола был виден только его лысеющий затылок. Малдер наклонился над телом. У Белта изо рта шла пена.

– Боже ты мой! – ахнула за спиной Мишель.

– Что с ним случилось? – резко спросила Скалли.

Она помогла Малдеру вытащить тело полковника из-под стола и уложить на ковре, лицом вверх. Скалли осталась на коленях, поддерживая голову полковника, чтобы он не захлебнулся слюной, а Малдер вскочил на ноги:

– Врача, вызовите скорее врача! Доктор и два санитара со специально оборудованной каталкой появились буквально через пять минут. Малдер и Скалли помогли взгромоздить грузное тело полковника на каталку, и врач тут же стал опутывать больного датчиками и проводами. В этот момент полковник открыл

глаза и безумным взглядом обвел окружающих его людей.

– Помогите мне… – простонал он. Малдер наклонился поближе.

– Помогите…

– Как мы можем помочь вам, полковник?

– У него судороги, – пояснил врач. – Давайте, ребята, скорее, скорее!

– Больно… – стонал полковник, дергаясь, как в агонии. – Меня разрывает на кусочки… Помогите мне, ради Бога!..

– Сейчас посмотрим, как у нас с сердцем, – пробормотал врач, щелкая тумблерами на пульте в изножье каталки, пока оба санитара прикрепляли тело полковника ремнями, чтобы тот не мог сбросить аппаратуру.

– Шаттл… Нет-нет, погодите, оно же там… рядом с ними! – полковник продолжал метаться, силясь вырваться.

Врач взял его за руку:

– Ну что вы, что вы. Успокойтесь, полковник, все будет хорошо…

– Скафандр… Лицо… – полковник уже хрипел. Изо рта снова пошла пена.

– Дайте ему десять миллиграмм диазепама! – внезапно приказала молчавшая до этого Скалли. – Малдер, сейчас придется взяться тебе.

– Нет, ни в коем случае, – кажется, врач даже не удивился. – Ему будет хуже.

– Малдер, – Скалли обернулась, лицо ее было разгоряченным, в глазах дрожали отблески азарта, – он хочет нам что-то сказать!

– Дайте диазепам! – распорядился Малдер. – Там, у людей на орбите, кончается кислород. Они не должны умереть.

Тон был таким, что врач, не глядя и без дальнейших вопросов, полез в коробку с медикаментами.

Призрак наклонился над носилками:

– Полковник, вы слышите меня? Полковник вновь приоткрыл невидящие глаза. Видимо, он услышал Малдера, поскольку прохрипел что-то нечленораздельное, где можно было разобрать только «помогите» и «оно». – Но по мере того, как лекарство поступало в кровь, судороги слабели и взгляд полковника становился более осмысленным. Малдер поднес руку к лицу больного, выставив указательный палец:

– Полковник, вы меня видите? Тот кивнул. Похоже, он уже все слышал и понимал, но сил говорить у него не было.

– Пожалуйста, смотрите на мой палец. Сконцентрируйтесь. Сосредоточьтесь на дыхании, сосредоточьтесь на вашем внутреннем состоянии. Соберите все силы и направьте их в одну точку.

– Давление сто семьдесят четыре на сто двадцать и продолжает подниматься! – доложил один из санитаров.

– Малдер, ты рискуешь. У него может случиться разрыв аневризмы, – тихо напомнила Скалли.

Призрак и ухом не повел.

– Сконцентрируйтесь. Сфокусируйте взгляд на пальце. Соберите свою волю. – Малдер глядел полковнику прямо в глаза и видел, как у того постепенно расширяются зрачки. Как будто застарелый ужас рвался наружу. Но сейчас было не до того. – Вот и хорошо, очень хорошо. А теперь вы расскажете мне, как спасти астронавтов. Итак…

– Шаттл не переживет входа в атмосферу… – Белт с трудом выдавливал из себя слова. Он уже был в полном и ясном сознании, но Малдер чувствовал – как будто кожей ощущал, – что какая-то сила мешает полковнику говорить.

– Он врет! – взвизгнула Мишель. Скалли положила руку ей на плечо.

– Откуда вы знаете? – быстро спросил Малдер.

– На фюзеляже шаттла… защитные керамические плитки. Часть их повреждена. Слишком значительная часть…

– Откуда он знает? Как их повредили? – быстро спросила Скалли.

Она обращалась к Малдеру, но полковник услышал.

– С моей помощью…

– Это вы саботировали полет шаттла? – Голос Малдера почти не изменился.

– Нет…—Силы полковника явно опять были на исходе. – Но я не мог остановить их… И никто не может остановить их…

– Остановить кого?

– Пульс сто девяносто четыре, – доложил один из медиков.

– Малдер, ты его сейчас убьешь!

– Они не хотят, не хотят, чтобы мы знали…

– Не хотят – кто? – почти закричал Малдер.

– Это пришло ко мне… пришло из космоса и жило потом во мне…

…Ослепительно белый космос, будто Солнце в какой-то момент раздвинулось и заполнило собой все пространство. Светофильтр шлема не спасает, глаза слезятся, но закрыть их почему-то не получается…

– Оно здесь… Оно летит прямо на меня!.. А на фоне этой сверкающей белизны, где нет уже ни Земли, ни контуров станции, – темное пятно, сгусток, просвечивающий и колышущийся, словно студень. Он стремительно приближается и обретает форму… форму человеческого лица – только в негативе. Темный овал, чуть заметные очертания рта и носа и белые сверкающие глазницы. Глазницы, живущие своей, самостоятельной жизнью…

…Удар – и оно входит в стекло шлема…

– А-а-а-а-а!..

Тело полковника вновь содрогается. Врач угрожающе шипит.

– Помогите!.. – шепотом хрипит Белт. – Оно… оно возвращается…

И в этот момент его лицо начинает светиться голубоватым светом, будто раздваиваясь, разделяясь на два слоя. Один из санитаров не может сдержать сдавленного вскрика.

– Это то самое лицо, которое я видела в машине! – в ужасе шепчет Мишель.

Лицо полковника выглядит теперь совершенно жутко: белая гипсовая маска с гротескно выделенными ртом и щеками, почти отсутствующим носом и черными провалами глазниц, в которых не видно ничего. Малдер чувствует, как по его телу пробегает дрожь.

– Мы теряем его, – констатирует врач. Кажется, он здесь единственный, кто сохраняет спокойствие. – Дефибриллятор сюда!

Полковник уже не дергается, тело его обмякло, и лишь слабые мышечные судороги время от времени пробегают по рукам и ногам. Санитар сноровисто расстегивает на нем рубашку, второй – прикладывает к груди электроды.

– Внимание – руки! – командует врач. – Давай!

Тело полковника вздрагивает от электрического разряда – раз, другой. На экране кардиографа вновь начинает змеиться зеленая кривая. И в этот момент из динамиков аварийного оповещения раздается взволнованный голос дежурного» диспетчера:

– На орбитальном модуле закончился кислород! У них остался только аварийный запас в скафандрах. Через тридцать минут они задохнутся!

– Мы должны немедленно посадить шаттл. Это единственный вариант, который у нас остается, – быстро говорит Мишель. Видно, что задана пытается справиться с истерикой и достигла некоторого успеха. – Я бегу к операторам!

Она исчезает за поворотом коридора. Санитары на ходу налаживают капельницу.

– Внимание! – абсолютно не реагируя на посторонние раздражители, командует врач. – Кислород! Так, пульс пошел. Сердце работает! ; Его срочно надо отправить в больницу. – Он поднимает взгляд на Малдера, принимая его за главного. – Полковника срочно надо в больницу, в реанимационное отделение.

– Орбитальный модуль, говорит Хьюстон, Центр управления полетом! Вы слышите меня? – раздается из динамиков голос Мишель.

– Мы вас слышим, Хьюстон, – ответ с орбиты доносится почти без помех. – Здесь у нас творятся какие-то жуткие вещи.

– Орбитальный модуль, приготовьтесь, сейчас мы будем вас сажать. Вы должны включить

маневровые двигатели, сойти с орбиты и начать торможение.

– А я уже думал, что вы там о нас совсем забыли, – в голосе пилота слышна легкая усмешка. – Отлично, включаем!

– Все системы готовы к спуску! – докладывает наземный диспетчер.

– Они садятся! – говорит Скалли. В этот момент полковник опять открывает глаза. Малдер тут же наклоняется к нему:

– Вы сказали, что он сгорит при входе в атмосферу. Мы можем что-нибудь сделать, чтобы спасти людей?

– Измените… – Полковник раскрывает рот, но видно, как трудно дается ему каждое слово. Губы едва шевелятся, будто что-то – или кто-то мешает ему говорить. – Измените траекторию спускаемого аппарата…

– Изменить – как?

Полковник закрывает глаза. Тело его снова начинают бить судороги. Лицо Малдера искажается отчаянием, он беспомощно смотрит на Скалли, и в этот момент губы полковника опять разжимаются:

– Перенесите точку входа в атмосферу… измените угол траектории на тридцать пять градусов, чтобы она была предельно пологой. Кислорода им должно хватить…

Малдер и Скалли бросаются по коридору к диспетчерской.

– Тридцать пять секунд до входа в «полосу молчания», – слышится из динамиков голос диспетчера.

Малдер врывается в зал, отыскивает глазами Мишель – она стоит у кресла с микрофагином в руках, – подбегает к ней и хватает за плечо:

– Вы должны изменить траекторию спуска!

– Траекторию – что? – Мишель оборачивается к нему, глаза ее ничего не видят.

– Изменить траекторию входа в атмосферу на тридцать пять градусов! Иначе они сгорят!

– Тридцать секунд, – это снова голос диспетчера.

– Но уже поздно, я не могу этого сделать… – Мишель пытается вывернуться из-под тяжелой ладони Малдера. Это ей не удается, и она опускается в кресло.

– Двадцать пять секунд…

– Мисс Дженеро, это наш единственный шанс! Скорее!

– Но… это невозможно, они слишком сильно отклонятся к западу, у нас резервная площадка не оповещена. А мы должны успеть до прерывания связи… – Она все же вновь подносит к губам микрофон и переключает что-то на пульте: – Альбукерк! Хэлло, Альбукерк, какая у вас сейчас погода? Можете ли вы сейчас принять посадку шаттла?

– Время – десять секунд…

– Погода у нас вполне годится для посадки, – голос диспетчера из Нью-Мексико размеренный и чуть удивленный. – Полоса свободна, можете садиться хоть сейчас.

– Время – пять секунд…

– Орбитальный модуль. – Пальцы Мишель, сжимающие микрофон, побелели, по лицу стекают крупные капли пота. – Вы должны изменить траекторию на более пологую, на тридцать пять градусов. Вы приземлитесь в Портланд-Филдз, в Альбукерке. Вы меня поняли?

– Внимание, потеря связи! – голос диспетчера ровный и спокойный. – Они вошли в «полосу молчания».

– Когда будет восстановлена связь? – спрашивает Мишель.

– Через две минуты. Когда они войдут в зону следующей станции слежения.

– Черт побери! – вполголоса произносит Малдер.

Эти две минуты проходят в тягостном молчании.

– Сколько у них осталось кислорода? – вполголоса спрашивает Малдер, наклонясь к Мишель.

– На шестнадцать минут. – Мисс Дженеро, не отрываясь, следит за картой-экраном в левой половине зала, где тонким красноватым пунктиром прослеживается траектория аппарата. – Вот, сейчас… Она подносит к губам микрофон:

– Орбитальный модуль, говорит Хьюстон. Орбитальный модуль, отвечайте! Орбитальный модуль, говорит Хьюстон, отвечайте немедленно!.. Где у них точка входа? – оборачивается она к диспетчеру, тихо, как мышь, сидящему за пультом справа.

– Пятьсот миль западнее Гавайских островов.

– Срочно свяжитесь с Гавайями! Диспетчер переключается на систему экстренной связи, делает запрос и несколько томительных секунд ждет ответа. Наконец он поворачивается к Мишель:

– Станция слежения Вумера сообщает – они только что появились на радаре.

– Получилось! – кричит Мишель. Диспетчер поворачивается к ней, на его лице расплывается некое подобие нерешительной

улыбки:

– Ну, не обязательно… Но вполне может быть.

Мишель вновь берет микрофон:

– Военная база Киртланд, Альбукерк. Альбукерк, вы можете подтвердить посадку?

– Хьюстон, пока нет. На наших экранах ничего не видно.

Аэродром Портланд-Филдз,

база Киртланд

Альбукерк, штат Нью-Мексико

Длинная пустынная взлетно-посадочная полоса, на горизонте вздымаются отроги плато Льяно-Эстакадо. И над всем этим – густо-синее небо пустыни, не разбавленное даже пятнышком облака.

– Орбитальный модуль, говорит Хьюстон, отвечайте. Орбитальный модуль, это Хьюстон, отвечайте мне!

Голубое полотно неба прорезается точкой, оставляющей белый инверсионный след. Точка приближается, оранжевый блик вечернего солнца пляшет на сверкающем фюзеляже аппарата.

– Хьюстон, говорит орбитальный модуль. Кто-нибудь знает, где можно пожрать в этом Альбукерке? А то мы тут проголодались с вашими маневрами…

Оказывается, диспетчерский зал был полон народу – мгновенно все вскакивают со своих мест и начинают восторженно орать. Мишель бросает микрофон, разворачивается в кресле и устало глядит на улыбающегося Малдера. У нее самой сил на улыбку уже нет.

– Добро пожаловать домой, «Эндевер». – Это уже говорит Альбукерк. – Выглядите вы просто прекрасно…

Шаттл идет почти над самой землей, чуть отворачивает и, приподняв нос, касается поло-1сы. Заходящее солнце окрашивает дальние вершины гор в золотисто-багряный цвет.

– Посадка шаттла произведена успешно сегодня, в двадцать часов пятьдесят шесть минут по центральному стандартному времени. – Диктор на экране телевизора улыбнулась дежурной белозубой улыбкой. – Полезный груз выведен на орбиту. После двадцати одного витка безо всяких происшествий корабль успешно вернулся на Землю. Мы в NASA с нетерпением ожидаем следующего запуска шаттла, которому суждено продолжить исследование космоса и утверждение в нем человека, во имя всего человечества и во имя будущего…

Звук телевизора отрегулировали на минимальную громкость, и поэтому было слышно даже, как журчит вода в трубах батареи. Полковник лежал под капельницей, весь опутанный проводами, трубками и датчиками. Больше в палате реанимационного отделения никого не было. Горел экран телевизора, и зеленоватым светом мерцал установленный в ногах монитор электрокардиографа. Стояла почти полная тишина. И едва заметный, на пределе человеческого слуха, свист, неожиданно вдруг повисший в воздухе, мог показаться возникшим абсолютно ниоткуда. Но он становился все ниже и сильнее, переходя в вибрирующее гудение, – и в такт этой вибрации тело полковника затрясла дрожь, становившаяся все реже и крупнее. Внезапно лицо больного вновь засветилось голубым, и на нем стала проявляться все та же мертвенная маска.

Полковник дернулся, пытаясь приподняться на постели, но провода и трубки мешали ему. Тогда он выпростал из-под одеяла правую руку, поднес ее к лицу и рывком отлепил от подбородка пучок проводов. Затем точно так же сорвал их с груди и с левого плеча, пошевелился, приподнялся на локте – свечение на лице начало тускнеть – и безумными глазами обвел комнату. Взгляд его остановился на окне. Полковник Белт рванулся еще раз, оборвал остатки проводов и, тяжело дыша, поднялся на ноги, как выбравшийся из берлоги грузный медведь. Мерцание на его лице становилось все ярче. Полковник пошатнулся, утробно застонал, но оторвался от кровати и шагнул к окну. Звездная россыпь горящих точек за оконным стеклом притягивала к себе, манила, раскрывала навстречу свои объятия. Тяжело, в несколько шагов полковник пересек комнату, добрался до низкого подоконника, навалился на него грудью и рывком распахнул на себя обе створки окна. Зазвенело стекло. Прохладный ветер мазнул по разгоряченному потному лицу, звездное небо горящих окон будто хлынуло в глаза ослепительно белым космосом. Белое сияние постепенно угасало, вновь превращаясь в черноту, сквозь которую проступали игольчатые россыпи звезд – настоящих звезд! Край Земли был чуть размыт, над ним поднимался диск Солнца, и черный цилиндр станции плыл навстречу, над разворачивающейся панорамой материков. Вот он закрыл восходящий солнечный диск, снова начала наплывать темнота, и на небе опять остались одни лишь гаснущие звезды. Звезды…

Полковник последним усилием воли перевалился через подоконник. Поблескивающие и шевелящиеся жуки-машины на дне глубокого колодца бросились навстречу. Поток воздуха мягко толкнул в грудь, развернул боком, и теперь Белт видел лишь окна – бесконечные, выстроенные по ранжиру ряды светящихся окон. Они двигались вокруг него, медленно набирая скорость, пока, наконец, не слились в единую вращающуюся россыпь, окончательно смешав ряды и наконец-то превратившись в настоящее звездное небо, каким его можно видеть только из космоса. А Солнце вновь выплывало из черноты, и голубая Земля разворачивалась у самого лица…

Вашингтон, округ Колумбия

Декабрь 1993

Малдер подержал газету в руках и аккуратно положил на стол. С портрета в траурной рамке смотрело бравое, каменное лицо полковника. Некролог занимал весь правый нижний угол первой полосы – достаточно высокая честь…

– Ну, и что там пишут? – спросила Скалли.

– Естественно, ничего особенного. Герой освоения космоса, легенда американской астронавтики, человек, до последнего своего дыхания находившийся на передовом посту человечества, отдавший всю свою жизнь во имя прогресса и науки… В общем, стандартный набор. А ты что хотела услышать?

Скалли не ответила. Малдер немного помолчал.

– Да. Что-то в него вселилось такое, – медленно произнес он после паузы. – Что-то такое, с чем он встретился там, в космосе.

– Эксперты, осматривавшие тело, утверждают, что он страдал от серьезного заболевания мозга. Что-то типа помешательства, – сказала Скалли. – Вроде бы в его мозгу были найдены органические изменения, но природу их определить не удалось.

– Мне кажется, он и сам толком не понял, что с ним сделало «это» – то, что в него вселилось, – медленно произнес Малдер. – Если, конечно, он осознавал происходящее и мог отвечать за свои действия.

– Но ведь он приказал сделать рентгеновские снимки поврежденных деталей.

– Скалли, мы с тобой видели одно и то же. – Малдер вздохнул. – Создается впечатление, что это он пытался предупредить Мишель. Ведь, кроме него, некому было послать ей ту фотографию.

– Но, по-моему, он все же действовал, повинуясь какому-то автоматическому импульсу, не совсем понимая, что же он делает. Как будто бы бывший «он» пытался дотянуться до нас из своей нынешней оболочки, повинуясь инстинкту – спасти людей любой ценой. И при этом одновременно пытаясь их убить – так сказать, другой рукой…

– Скалли, мы отправляем людей в космос, чтобы отпереть дверь во Вселенную. Но мы не знаем, что может оказаться за этой дверью. Я не знаю, чем это было, но он унес «это» с собой. Видимо, он осознал, что только так можно остановить это существо.

– Между прочим, следствие все же ведется. И кое-кто из экспертов не исключает возможности грязной игры с его стороны…

Малдер поморщился:

– В конце концов, он ведь отдал свою жизнь Космосу, Скалли. Впрочем, он готов был сделать это в любой момент. Он был астронавтом.

Вашингтон,Арлингтонское кладбище

Следующее утро

– Полковник Маркус Аурелиус Белт посвятил всю свою Жизнь Космосу, изучению Космоса,

разгадке его тайн – не только для себя, но и для всего человечества…

Протестантский священник был одет во все черное, носил круглые очки, горло его было закутано толстым шарфом. Но читал он не по бумажке. Декабрьский день выдался холодным и пасмурным. Ветер гнал по аллеям Арлингтонского кладбища бурые остатки последней листвы, низкое небо нахмурилось в ожидании первого снега. Несколько десятков человек, пришедших на похороны, ежились, подняв воротники. Почти все были в военной форме.

– Господь, возьми же, молю тебя, душу этого человека к себе, на небеса. Пусть она поднимется выше, чем суждено было заглянуть ему в своей земной жизни, и увидит наконец то, что ему так хотелось увидеть. Открой ему истинную сущность Вселенной…

С неба надвигался, наваливался тяжелый гул. Пятерка истребителей пронеслась совсем низко над кладбищем, качнула крыльями, сделала глубокий разворот и почти вертикально ушла вверх, к тучам. Все стоявшие проводили самолеты взглядами, подняв головы к небу;

только морские пехотинцы почетного караула, с винтовками и в белых касках, остались недвижимы. По другую сторону от гроба Призрак разглядел мисс Дженеро. Она стояла рядом с высоким офицером в фуражке и летной форме, с чистым открытым лицом. Кажется, на подбородке у него даже была ямочка. Поймав взгляд Малдера, Мишель приветственно улыбнулась и приподняла левую руку. Офицер не изменился в лице, только еле заметно кивнул.

Скалли потрогала напарника за рукав:

– Мы пойдем? Ты уже насмотрелся, а сегодня у нас еще много работы…

– Подожди еще немного, сейчас.

Малдер аккуратно протолкался вперед. Солдаты почетного караула уже сомкнулись вокруг гроба, готовые поднять его и нести к открытой могиле. Оркестр грянул марш.

Гроб, как и полагается, был покрыт американским флагом. Полосы и звезды. Звезды, не выстроенные рядами, а разбросанные в беспорядке по синему полю. Звезды на темно-синем фоне бездонного Космоса…

Малдер посторонился, когда шестеро солдат подхватили гроб и понесли к могиле. Все присутствующие двинулись следом, и Призрак остался один. Скалли подошла к нему, и они зашагали по аллее в противоположную сторону. За спиной читал речь еще кто-то, потом грянул раскатистый залп. Взбудораженные вороны снялись с голых веток и, надрывно каркая, закружились над облетевшими деревьями.

– Знаешь, а я думаю, что история на этом не закончится, – внезапно сказал Малдер.

– Какая история? – не поняла Скалли.

– С тем, что вселилось в полковника. С этим пришельцем из космоса.

– Но ведь «оно» погибло, – удивилась Скалли. – Погибло вместе с полковником. Иначе, если бы оно могло вселяться в каждого человека, по своему желанию, нам бы пришлось совсем плохо. Как в дурном фантастическом романе… – Она передернула плечами.

– Все не так просто, – задумчиво сказал Малдер. – В конце концов, мы же не знаем, что это было. Что «оно» может, а на что не способно. Но главное не в этом. Ты понимаешь, что «ему», этому существу, было нужно?

– Вроде бы да, – пожала плечами Скалли. – Сорвать нашу космическую программу или хотя бы ее часть. Словом, не выпустить нас в космос.

– Да, – сказал Малдер. – Но мы-то все равно уже там. И пойдем дальше. Насколько я знаю, уже сейчас разрабатывается марсианский проект. И через десять-пятнадцать лет нам так или иначе придется встретиться с этой чертовой физиономией, так сказать, лицом к лицу. Полагаю, все начнется даже раньше.

– Но если «они» не хотят нас пускать, значит, они нас боятся? – задала резонный вопрос Скалли.

Малдер пожал плечами. Усмехнулся:

– Понятия не имею. Хотелось бы так думать. Впрочем, можно предположить, что мы еще будем иметь возможность в не очень далеком будущем узнать об этих существах кое-что новенькое.

– Да, – кивнула головой Скалли. – Если наши космические исследования продолжатся теми же темпами. Или, по крайней мере, не будут свернуты…

Малдер внимательно посмотрел на нее:

– А если они будут свернуты, мы вправе заподозрить что угодно – вплоть до существования «их» шпионов в Конгрессе? Выходит, так? Но ведь это уже полнейший бред и шпиономания!

– Конечно, это маловероятно, – после паузы произнесла Скалли. – Однако исключать такую возможность сейчас уже нельзя.

– Ох, ну и влипли же мы…

Вспугнутые залпом вороны, покружившись в небе, вновь опустились на свои места и, нахохлившись, замерли, будто решив непременно дождаться первого снега.

ЭПИЛОГ

Несколько месяцев спустя, просматривая очередной пакет пришедших к нему документов, Малдер наткнулся на информацию о том, что проект строительства орбитального радиотелескопа заморожен. Конгресс таки добрался до космической программы и всласть порезвился в ней ножницами, мотивируя это сокращением исследований околоземного пространства у русских. В прессу сообщение о свертывании строительства радиотелескопа не попало, и вовсе не из соображений секретности: просто афишировать такие вещи NASA не стремилось, а журналисты особой настойчивости не проявляли – интерес к освоению космоса у широкой публики давно пропал.

Малдер тоже решил ничего не говорить Скалли. Незачем мутить воду в стакане, если не можешь даже провести ее химический анализ. Да и новых забот, честно говоря, с тех пор у них появилось более чем достаточно. А если истории этой и суждено иметь какое-то продолжение, мимо них оно все равно не пройдет…