Текст книги "Воин-любовник"

Глава 18

Я вырос таким несчастным, что с корнем вырвал бы свое печальное тело и бросил его плыть по течению, случись, рядом поток.

Оно Комати (IX в.)

С дивана в гостиной Мег смотрела в залитое лунным светом окно. С глубоким вздохом, исходившим из самых глубин души, она взяла подушку и прижала ее к животу.

Восемь часов она провела в навеянном опием сне. Сейчас время шло к полуночи, и, сколько бы она ни пила воды, во рту у нее было сухо, словно он набит ватой.

Отец ушел из ее жизни навсегда, утром его похоронили. Карл днем совершил насилие над ней, над ее личностью – о чем, по его мнению, она не должна помнить. Все могло закончиться гораздо хуже, не вмешайся Сюзанна и Роберт. Именно они помогли ей понять, как она ошибалась в Карле.

Боже, сколько же она в последнее время сделала ошибок! Главная же заключалась в тех ужасных словах, которые она нацарапала дрожащей рукой в записке Джейку. Пусть это результат истерики, вызванной страшным горем, но все равно ей было стыдно.

Карл прав в одном: написав это письмо, она дала выход своим чувствам, очистилась от них.

Но все равно Джейк оставался единственным объектом ее размышлений.

Мег легла на подушку, прижимая ее к себе руками и коленями, но ей не становилось легче. Она уже никогда не сможет прижать к себе Джейка, никогда не почувствует на своем теле его сильные руки, не будет испытывать восторга от страсти, лежа под его могучим телом. Когда она писала эти жестокие слова, она отказывалась от него.

Готовность выполнить любое желание друга заслуживает моего абсолютного доверия. – Она сказала ему эти слова перед тем, как они в первый раз были близки. Сказала вполне искренне и считала, что и жить будет сообразно им. А потом этот шок или истерика, когда у нее не хватило духу признаться: пригласив Джейка в свою спальню, она сама лишила его возможности позаботиться об отце. В тот момент она предала свою веру в Джейка.

Муки совести стали непереносимыми. На глаза навернулись слезы.

Мег взглянула на гладкую поверхность письменного стола. Смятые обрывки письма исчезли. Слава Богу, она успела уничтожить следы своего неправедного гнева до того, как опий окончательно лишил ее воли. Если бы она не была уверена, что Джейк так и не прочел того резкого и несправедливого письма, ее терзания стали бы непереносимыми.

Да, она твердо помнит, как бумага с треском рвалась в ее руках.

Раздался робкий стук в дверь.

Вошла Сюзанна, неся в руках поднос с покрытой салфеткой горкой посуды.

– Я принесла вам поесть, мисс Меган. Хотя уже поздно, мы решили, что негоже спать на пустой желудок, – объяснила она, ставя поднос на стол.

– Сюзанна, куда девались клочки бумага с моего стола?

Тонкие брови девушки взлетели вверх.

– Ну, мэм, я выбросила их в мусорный ящик.

– Спасибо. – Все еще испытывая беспокойство, Мег все же решила, что будет выглядеть очень странно, если попросит, разыскать порванное, письмо. Есть ли смысл искать обрывки? Даже упоминать об этом глупо.

– Вы не поедите, мисс Меган?

– Попытаюсь, – ответила Меган, равнодушно глядя на еду.

– Вам надо поддержать силы, вы же сами знаете… И мы все так думаем.

– Скажи слугам, что я очень ценю вашу заботу, – сказала растроганная Меган.

– Прислать кого-нибудь, мэм?

– Нет, спасибо.

Девушка повернулась, чтобы уйти.

– Сюзанна, – позвала ее Мег. – Капитан Тальберт не приходил?

– Как же, мэм, приходил. Он был здесь после обеда.

– Почему же мне не сказали? – В волнении Меган стала комкать угол подушки.

– Вы спали, выпив того лимонаду, что дал вам мистер Эдвардс. Но вы не беспокойтесь, мэм. Мы выполнили все, как вы приказывали. И Роберт передал ваше послание капитану.

– Какое послание? – прошептала Меган, лишившись голоса от дурного предчувствия.

– Ну, что ему не позволено появляться здесь. Ни шага через порог… И об этом ужасном мистере Эдвардсе тоже не переживайте. – Тут Сюзанна хмыкнула. – Роберт постарался, чтобы этот человек – совести у него нет, чтобы так вести себя с вами, – тоже ушел прочь.

– Еще раз спасибо, Сюзанна, – устало проговорила Мег. Итак, следуя ее указаниям, сделанным в запале, слуга выгнали Джейка вон из дома и еще небось добавили, что она никогда больше не станет встречаться с ним.

Сможет ли после этого Джейк простить ее?

Служанка, уходя, ободряюще улыбнулась, глазами указывая на тарелки с едой, на которую Мег не хотела даже смотреть.

Наступила полная тишина и бессонная ночь – время для раздумий и горького раскаяния. Она вспомнила предсмертные слова отца: Эти мечи… Я обманом вытянул их у Чэня Ли.

В нападениях на отца людей Чэня Ли не было с самого начала ничего случайного или загадочного. Желая любыми путями заполучить клинки, и не заботясь о последствиях, ее отец сам запустил кровавую машину мести, а истинную причину покушений держал в секрете от нее. И хотя Дуглас заплатил за свою ошибку сверхвысокую цену, он поставил на край опасности и других людей, ничего не подозревавших, абсолютно невиновных.

Это не значило, что она стала меньше любить отца и не так остро переживать его потерю. Страшная боль, когда отец угасал у нее на руках, не затихала. Ей нужен был твердый и сильный человек, который бы помог пережить отчаяние и сознание ее собственной вины, – ведь теперь она поняла, что сама обрекла отца на смерть. Она отвлекла от него Джейка в ту роковую ночь. А обвинила во всем его!

Как она была несправедлива к нему!

И Мег решила этим же утром повидать Джейка, наступить на свое самолюбие и вымолить у него прощение. Она сама загнала его в ситуацию, откуда не было выхода: сделала единственным барьером между Дугласом и Чэнем Ли – безжалостным и беспощадным человеком, которого ничто не могло остановить, пока он вновь не получит мечи. Джейк должен знать: ему она доверяет больше, чем кому-то из людей, что, пройдя через отчаяние, приступ истерики, она сохранила и укрепила в себе эту веру.

Прижимая к себе подушку, Мег с трепетом подумала о главном: открыв сердце Джейку, она должна быть готова, что он отвергнет ее. Ну и пусть! Даже если он не ответит на ее чувства, она не отпустит его, не рассказав, как сильна ее любовь.

Джейк стоял, облокотясь на поручни, ограждавшие палубу «Синидзиро», и, не мигая, смотрел на город, раскинувшийся на другой стороне бухты. Из-за холмов Сан-Франциско поднималось зарево, светлыми полосами перечеркнувшее безоблачное небо, – наступал новый день. Своим золотистым оттенком свечение напомнило Джейку цвет волос Меган, и ему вдруг до боли захотелось еще раз ощутить их шелк под своими пальцами.

Но и безмерная глубина неба, и сокровища сердца любимой были для него одинаково недостижимы.

Ее окончательный отказ видеть его говорил об этом яснее ясного.

Попутный ветер дразнил плотно свернутые паруса «Синидзиро», звал распустить белые полотнища и наполнить их силой, вывести судно во влекущие просторы Тихого океана. Первый помощник Генри Дженнингс отдавал команды экипажу. Знакомые звуки, сопровождавшие подготовку к выходу в морс, почти не доходили до сознания Джейка. Невеселые думы мрачным роем закручивали пружину беспокойства где-то в глубине сознания.

У него теперь было все, что позволяло ему с триумфом возвратиться в Японию: мечи аккуратно упакованы, и честь его будет восстановлена, как только они прибудут по назначению.

Но для него все это вдруг утратило всякий смысл.

Его душа стала похожа на пустую пещеру, где лишь гулким эхом отдавалась боль. Япония уже не сможет заполнить эту пустоту. Это могла сделать только Меган.

Взгляд Джейка то и дело непроизвольно обращался в сторону Ринкон-Хилла. До него вдруг дошло, что цель, которая владела им шестнадцать лет, – не что иное, как суета, и жить надо совсем ради другого.

Нет, он должен увидеть Меган. Должен получить от нее прощение.

– Ты не волнуйся, Акира-сан, – сказал он, не оборачиваясь. – Я решил задержаться в Сан-Франциско.

– Надолго? – коротко спросил Акира. Легко и бесшумно он поднялся на палубу. Джейк догадался о его приближении лишь по шелесту широких штанин его хакама, раздуваемых ветром.

– Не знаю. Может быть, на несколько недель… может быть, на несколько часов. Все зависят от Меган и от того, сможет ли она выносить мое присутствие. – Он невесело засмеялся. – Возможно, это будет самый короткий мой выход на берег.

– Не теряй веры, Такеру-сан.

– И все же мне не хотелось бы откладывать возвращение мечей. Не проследишь ли ты, чтобы они побыстрее прибыли в семью Мацуды?

– Ты окажешь мне высокую честь, Такеру-сан, доверив отвезти меча в Японию, – отвечал Акира, сопровождая свою тираду глубоким поклоном.

Глядя в темно-карие, светящиеся умом глаза Акиры, Джейк почувствовал на сердце тяжесть. Ему будет очень не хватать этого человека. Они не расстаются уже шестнадцать лет, всегда рядом в самых рискованных переделках. Комацу Акиру никем и никогда не заменишь – веселый приятель и мудрый учитель в одном лице.

– Может пройти немало времени, пока мы снова увидимся, Акира-сан, – сказал Джейк, крепко сжимая плечи пожилого японца. – Желаю тебе попутного ветра.

– Три или четыре месяца – это еще не срок. Вряд ли «Синидзиро» понадобится больше времени, чтобы доставить меня обратно в Сан-Франциско.

– Но… я думал… – Застигнутый врасплох, Джейк с трудом находил слова. – Зачем тебе возвращаться в Америку? У тебя наконец появилась возможность поселиться на родине. Ведь ради этого мы скитались по миру. Там твой дом, Акира-сан, – с ударением на последнем слове закончил он, тряся японца за плечи.

– Это была твоя цель, Такеру-сан, – мягко улыбнулся Акира. – Не моя. Я покинул Японию, чтобы защищать тебя, вернуть долг чести, помочь тебе разыскать мечи. Это так. Но вот уже много лет я и не помышляю о возвращении.

Джейк опустил руки и отошел к борту, опершись спиной на отполированные ветрами и морем деревянные поручни. Он ждал от Акиры чего угодно, но только не этого.

А японец стоял и спокойно смотрел на него, приняв обычное для себя состояние фудосин. Потрясение проходило, и невозмутимость Акиры, которая всегда восхищала Джейка, теперь почему-то стала раздражать его. Он прищурил глаза и, сложив на груди руки, с сомнением произнес:

– Значит, ты не собираешься возвращаться в Японию?

– Я с радостью навещу родных, но остаться там навсегда… Нет.

– И давно ты так решил?

– Десять, может быть, двенадцать лет назад, – ответил Аккра.

– И ты за все это время не нашел повода сказать мне об этом? – подняв голову, почти простонал Джейк. – Но почему, черт возьми?!

– Потому что каждый человек сам выбирает свою судьбу, Такеру-сан. Я не вмешиваюсь в твои дела, ты должен сам определять свой путь.

Джейк не нашелся, что на это ответить. Аргументы Акиры не только отражали его характер, но целиком укладывались в рамки культуры и религии самураев. Черт побери, он мог бы давно догадаться о тайных желаниях друга. Но он был слишком поглощен мыслью о собственном возвращении в Японию, чтобы заметить, что его цели разошлись с целями Аккры.

– Ты можешь рассказать, что привело тебя к этому решению?

Акира теперь приблизился к борту и задумчиво смотрел на синюю бездну.

– Меня испортила свобода. И кроме того, я полюбил эту страну. У меня нет желания снова испытать на себе жесткие законы жизни в Японии. Не забывай также, Такеру-сан, что там больше не следуют освященным веками самурайским традициям. – Чем дальше говорил Акира, тем больше уверенности звучало в его словах. Голос его дрожал от гнева и отвращения. – За два года, что Мэйдзи стал императором, самураи были уничтожены как самостоятельная каста. Нам больше не позволено открыто носить оружие. Чтобы прокормить свои семьи, мы вынуждены заниматься торговлей и ремеслами. Многие из самураев обнищали. Это позор! Ты многим помогаешь сводить концы с концами, закупая у них шелк, оружие, фарфор, ювелирные изделия и нарядные кимоно. Благодаря тебе люди в деревне не бедствуют, как в других районах. – Он посмотрел на Джейка горящими глазами. – Но я не смогу так жить, Такеру-сан. Я – самурай! – выкрикнул он, ударив себя в грудь. – Я не принесу свое достоинство в жертву новым законам Мэйдзи. Я должен сохранить в сердце древние обычаи самураев.

Джейк никогда не видел Акиру в таком возбуждении. Хотя он был в курсе всех изменений, которые произошли с возвращением на трон династии Мэйдзи, но воспринимал их как неизбежность, сознавая, что не сможет достичь своей цели, не приспособясь к новым условиям.

Но теперь и он понял, что многое в японском образе жизни перестало устраивать его. Ему все труднее становилось удерживать свою страстную натуру в рамках спокойного, жестко организованного общества. Он чувствовал себя в этих условиях так же, как если бы попытался втиснуть свое мощное тело в костюм, сшитый на обычного японского мужчину.

Возможно, где-то в дальних закоулках мозга уже давно зрело понимание: он больше не принадлежит тому миру. Значит, он должен был потерять любовь к Меган, чтобы осознать возможность альтернативы, появления другого места, которому принадлежит его душа… если только случится нечто невероятное и она согласится принять его.

– Не беспокойся, Такеру-сан, – продолжал Акира, вернувшись к своей обычной манере легкого поддразнивания. – Я прослежу за мечами до самого дома. Предвкушаю большое от этого удовольствие. Мне хочется увидеть, как заблестят слезы в глазах Такаси Мацуды, когда вручу ему клинки Синидзиро, я разделю его отцовскую радость. Отдавая мечи с узором глициний, непременно скажу Хироси Мацуде, как глуп он был, выгнав тебя. От меня он узнает, каким храбрым вырос его приемный сын, узнает, что ты принял на себя вину за ошибку Синидзиро, а теперь честь семьи Мацуда не запятнана.

Джейка словно окатило ледяной волной. Пораженный, он прошептан:

– Так ты знал, что именно Синидзиро отдал приказ атаковать китайцев? Но откуда? Я всем говорил, что это только мое решение. Никто не знал правды.

«Кроме Меган», – добавил он про себя.

– Такаси-сан всегда догадывался об этом. Он хорошо знал, что его второй сын всегда был – как вы говорите… сорвиголовой. Сын моей сестры был хорошим человеком, но он искал войны, а не фудосин. Тебе пришлось нести и другую ношу – часть гири, который мы с Такаси-сан должны были тебе возвратить.

– Мне не было смысла обвинять Синидзиро в смерти тех самураев, – резко возразил Джейк. – Мы дружно решили напасть на налетчиков. А поскольку я уже и так был лишен чести, не сумев совершить сеппуку, зачем было навлекать позор и на Синидзиро?

– Ты защитил его имя.

– Я слишком многим был ему обязан.

Несколько минут они хранили молчание, наблюдая, как стая чаек кружится над водой. То та, то другая птица, сделав в воздухе пируэт, камнем бросалась вниз, на мгновение исчезала в воде и вновь взмывала в воздух.

Наконец Джейк сделал признание, болью отдавшееся в его сердце:

– Я давно понял: если бы даже лошадь в тот день не выбила из меня дух, я бы не вонзил танго в живот.

– Иногда я и сам так думал, но не был уверен, – вздохнул Акира.

– Мне очень жаль, – пробормотал Джейк, устыдившись своей слабости.

– Вот еще! Ты послушался своего сердца и не отрекся от своей христианской души, – убежденно сказал Акира. – И я рад, что ты не погиб в тот день, дорогой мой друг. Кто другой устроил бы мне такое грандиозное приключение и сделал меня на исходе лет таким богатым человеком?

– Раз уж тебе понравился бизнес, – ухмыльнулся Джейк, – возьми на борт побольше ценного груза перед отправлением в Сан-Франциско.

– Об этом не беспокойся, – улыбнулся Акира в ответ. – Я уж постараюсь не оказаться с пустыми трюмами. – И, переменив тему, он продолжил: – Иди, Такеру-сан. Настало время определять свою судьбу. Возможно, тебе повезет, и рисовые лепешки будут сами прыгать тебе в рот.

– Мне будет не хватать твоих поговорок, – рассмеялся Джейк. – Однако только полный идиот мог признаться в этом.

В капитанской каюте Акира помог Джейку собрать вещи. В вещевой мешок были уложены несколько смен одежды и белья и черный катана. Возможно, Акира оказался даже слишком добросовестным помощником, поскольку настоял, чтобы Джейк взял с собой белое кимоно – последнее, которое Джейк отложил для Меган.

Джейк жалел, что не мог разделить оптимизма Аккры. Нет, он почти не верил в прощение Мег.

Снова поднявшись на палубу, Джейк бросил мешок с вещами в шлюпку и приказал спустить ее на воду. Тут же он назначил Генри Дженнингса капитаном «Синидзиро».

Бывший первый помощник гордо выпятил грудь, явно довольный новым назначением.

– Вы можете полностью доверять мне, капитан. Судно будет в полном порядке, сэр.

– Я знаю, так и будет, Генри. – Джейк положил руку Дженнингсу на плечо. – Ты ведь можешь пройти по всему маршруту с закрытыми глазами. – Оглядев строй команды, он крикнул: – Клянусь, мне еще не приходилось ходить по морям с толпой таких грязных трюмовых крыс! – Люди засмеялись, сняв напряжение, овладевшее всеми, когда команда узнала, что Джейк решил покинуть их. – Мы скоро снова будем вместе, парни! Ведите нашу калошу с отменной скоростью.

Команда выкрикивала слова напутствия Джейку, а он по веревочному трапу быстро спускался в шлюпку.

Перегнувшись через борт, Акира на прощание крикнул:

– Помни, дружище: хорошая жена – это семейное сокровище!

Джейк от неожиданности уронил весло. Проклятие! Ведь он и словом не обмолвился Акире о своем желании жениться на Меган. Эта мысль вообще только что пришла ему в голову.

Ругаясь, он выловил весло из воды, пока оно не уплыло слишком-далеко.

* * *

Наконец Джейк оставил весла, чтобы посмотреть, как «Синидзиро» поднял паруса. Они сразу же поймали ветер, белые полотнища натянулись, и его прекрасное судно двинулось в открытое море.

В первый раз оно уходило без него. Как же ему хотелось оказаться сейчас на палубе!

Пальцами он расчесал спутанные ветром волосы. Какое-то безумие! Потратить годы, чтобы в условиях жесточайшей дисциплины стать самураем, без колебаний вступать в единоборство с противником, вооруженным острым как бритва катаной, и что же? Ему противостояла златовласая распутница, и ей удалось завладеть его сердцем.

Но как быть, если Меган по-прежнему будет его ненавидеть? Джейк заколебался, и тут взгляд его упал на «Венчур», стоявший на якоре неподалеку. Второе его судно должно было в тот же день чуть позже выйти в море и идти в Портленд, унося на своем борту Сун Куаня и Юн Лянь, которые собирались начать новую жизнь в этом городе.

Если Мег не простит его, у него есть возможность покинуть Сан-Франциско, оставить здесь свою боль. Так стоит ли запирать себя здесь, как в клетке, и терзаться желаниями, которые все равно не исполнятся? Джейк решительно направился к судну.

Команда приветствовала его. Джейк приказал капитану Хембли отложить отход до особого распоряжения. Он пообещал Сун Куаню и Юн Лянь приехать, чтобы попрощаться с ними, и под радостный свист и улюлюканье моряков девушка чмокнула его в щеку. Затем он вернулся в шлюпку и стал грести к берегу.

Он мечтал вернуться в Японию, потому что не знал другого места, где бы смог обосноваться. Шестнадцать лет он бороздил моря – человек без родины, без дома.

Теперь он точно знал, где хотел бы жить.

С вещевым мешком в руке, испытывая смешанные чувства страха и свободы, Джейк пошел сквозь толпу докеров на пирсе. Чувствуя прилив энергии, он все убыстрял шаг.

Вдруг перед ним выросло четверо, перегородив заброшенную узкую улочку, вдоль которой он шел. Отступление блокировали еще трое, возникнув за спиной.

Инстинкт самосохранения подсказал: серьезная опасность; люди, пытавшиеся напасть на него, не были китайцами. Он узнал этот тип: морские бродяги без родины, без работы, списанные с судов, за разные прегрешения, а то и преступления, отребье припортовых районов, готовые на все ради золотой монеты, даже на убийство. Чэнь Ли никогда не унизится до сделки с такими подонками.

Но если не Чэнь, то кто мог натравить на него этих головорезов?

Однако на размышления у него не было времени. Он бы даже не успел достать из вещевого мешка катану. Мужчины напали на него, и Джейк отбивался как мог, благо искусством рукопашного боя он владел в совершенстве. Но несмотря на тяжелые увечья, которые он наносил бродягам кулаками и ногами, те обложили его, словно стая волков, и им удавалось все чаще доставать уязвимые места на его теле.

В конце концов, один сокрушительный удар дубиной попал ему в ухо, и голова раскололась от обжигающей боли.

Он провалился в черную пропасть беспамятства.

Меган высунулась из окошка ландо, напряженно вглядываясь в окрестности гавани. Вцепившись, ногтями в дверцу, она не почувствовала боли, когда сломала два ногтя о лакированное дерево. Утреннее солнце уже довольно сильно припекало, но она дрожала как в лихорадке.

«Синидзиро» уже ушел.

Меган бессильно откинулась на кожаные подушки. О Боже, она опоздала! Ее неразумно жестокие слова лишили ее любимого человека.

Ей казалось, что прошла вечность; она не могла остановить рыданий, чувствуя непереносимую боль в груди. Наконец она взяла себя в руки. Вытерла слезы и подняла дрожащий подбородок. Оставалось ждать возвращения Джейка.

Если к тому времени она не умрет, то попросит прощение за те ужасные слова, что она ему наговорила. Она сделает это, пусть даже ей не удастся вернуть его любовь.

Но как узнать, что «Синидзиро» пришел в порт?

– Филипп, правь к «Дворцу паутины» Эйба Уорнера, – приказала она.

Он послушался, хотя его недовольное бурчание было слышно даже внутри кареты. Прибыв на место, Меган поговорила с двумя барменами, сообщила им свой адрес и дала некоторую сумму в качестве аванса, пообещав дать еще больше, если они сообщат ей о появлении «Синидзиро».

Забираясь обратно в карету, Меган почувствовала, что в ней зажглась искорка надежды.

– Поехали к миссии Мэри Ламберт, Филипп.

Мег была поражена, увидев у входа двух вооруженных людей. Они стоял по обе стороны двери, держа наизготове ружья.

– Подожди меня здесь, – бросила она Филиппу, когда тот помог ей выйти из кареты. Она поднялась по ступенькам на крыльцо, не сводя с охранников удивленного взгляда.

– Что происходит, Мэри? – прошептала Мег, когда Мэри вышла к ней поздороваться.

– Мне бы очень хотелось обойтись без этого, – со вздохом ответила хозяйка миссии. – Терпеть не могу причинять людям беспокойство. Однако Джейкоб настоял на постоянной охране. Если бы дело касалось лично меня, я категорически отказалась бы, но в конце концов главное – это безопасность девочек.

– Но кто они?

– Моряки с «Венчура», второго судна Джейкоба. Часовые появились сразу после того печального инцидента с динамитом и находятся здесь, меняясь круглосуточно. А начиная с завтрашнего дня будут дежурить отставные полицейские, которых он нанял за свой счет.

Мег зажмурилась от приступа раскаяния и нежности, который охватил ее при одном звуке его имени, при одном упоминании о его доброте и доверии, которого он по праву заслуживал.

Когда женщины вошли в дом, Мэри крепко обняла Меган.

– Ну, девочка, как ты?

Это был единственный искренний жест – разве что еще со стороны миссис Крокер – после смерти отца. Ее знакомые по Ноб-Хиллу считали подобное проявление чувств неприличным.

– Пойдем, Меган, кофе подбодрит тебя.

Мег вытерла непрошеные слезы и кивнула.

Когда они оказались в большой гостиной, Мэри послала двух старших девушек на кухню за кофе.

– Ты выглядишь очень утомленной, Меган.

– Я чувствую себя довольно сносно. Видела вас на похоронах. Вы зря встали так далеко.

– Я думала, так будет лучше. Там собрались все состоятельные люди, слизки общества Сан-Франциско. Мне не хотелось бы стать предметом пересудов, окажись я среди них в своем поношенном платье, – объяснила женщина, невесело усмехаясь и поправляя шаль на плечах.

– Для меня, Мэри, ваше присутствие значило куда больше, чем кого-либо из других приглашенных.

– Джейкоб был там, – упомянула Мэри, осторожно наблюдая за Меган.

– Я знаю, – через силу ответила та.

– Он следил за тобой в течение всей церемонии, Меган, за каждой слезой, которую ты проронила, за каждым твоим движением. Похоже, он по-настоящему страдал. Я никогда не видела такого несчастного выражения лица у мужчины, особенно когда Карл Эдвардс брал тебя за руку. Я хотела поговорить с Джейком, но он удалился прежде, чем я успела сделать шаг к нему.

Меган затаила дыхание.

– Яснее ясного, что Джейк в тебя влюблен.

– Разве это возможно? – Сердце Меган бешено колотилось.

– Я могу утверждать это со всей уверенностью, – сказала Мэри с улыбкой. – А ты любишь его, Меган?

– О да! – воскликнула Меган. Сидя на самом краешке стула, она в волнении теребила юбку.

– Тогда в чем проблема? Что стало причиной вашей ссоры, из-за которой вы оба так страдаете?

– Я выгнала его, Мэри! Я обвинила его в смерти отца и наговорила массу, грубостей.

– Ты была потрясена, дорогая. Не помнила себя от горя.

– Это не извиняет того, что я сказала.

– Ну, еще не поздно все исправить.

– Увы! Джейк уже уехал. «Синидзиро» сегодня утром вышел в море.

– О Господи! – Мэри откинулась на спинку дивана. Она была ошеломлена, вертела в пальцах нашейный крестик. – Не волнуйся. Он вернется.

– За это время он убедит себя, что его любовь прошла, осталась только ненависть, – простонала Меган, произнеся вслух то, чего боялась больше всего. – Или вообще забудет о моем существовании.

– Ты незабываема, Меган, – рассмеялась Мэри. – И успокойся – мужчины берут себе в помощники ненависть только для того, чтобы защитить свои нежные чувства и окружить броней от сердечных мук. Если Джейк вернется таким, каким ты боишься его видеть, значит, под оболочкой гнева расцвела большая любовь. И тебе останется только сорвать с него эту маску, чтобы выпустить любовь наружу.

– Но я не знаю, как это сделать. – Меган взяла подругу за руки.

– Да просто оставайся сама собой – и это случится.

– А если он не вернется? – прошептала Мег, со страхом произнося эти слова.

– Ну, ты слишком плохо о нем думаешь. Он обещал мне привезти тканей и швейных инструментов для моих девочек, – бодро воскликнула Мэри.

– Вы не сообщите мне, когда он появится в городе?

– Я абсолютно уверена, – улыбнулась Мэри, – что ты узнаешь об этом гораздо раньше меня.

От этих слов плечи Меган распрямились.

– А ведь я пришла к вам вовсе не для того, чтобы обременять вас моими бедами, Мэри. Я хотела сообщить вам о своем решении. Хотя я пока не знаю точных размеров состояния моего отца, но хочу направить его на благие цели. Я даже дума продать дом и переехать в более скромное жилище.

– Но как же быть с твоим общественным положением?

– Это меня больше не волнует. Все светские развлечения кажутся мне… пустой тратой сил и времени. Кроме того, дом хранит слишком много болезненных воспоминаний. – Глубоко вздохнув, Меган продолжала: – Я хочу, чтобы мои деньги приносили пользу другим. Хочу основать школу для китайских девочек. Наймем учителей, чтобы помогали вам. И еще я хочу оказывать более конкретную помощь, обучая девочек шить или готовить. Я даже могу обучать их игре на фортепьяно. Как вы думаете, их это заинтересует?

– Уверена, эти занятия будут нравиться им больше любых других. Но разве ты…

– Да, я твердо это решила. Моя жизнь сильно изменилась… И я сама слишком изменилась… чтобы продолжать все по-старому.

Принесли кофе, и Мэри стала разливать его, а Меган отрезала по куску пирога каждой девочке. Получив угощение, они со смехом убежали.

Передавая Меган ее чашку, Мэри вдруг предложила:

– А теперь давай вместе поразмыслим, чем бы тебе заняться до возвращения Джейка. Однако, полагаю, в этом человеке столько энергии, что его принесет сюда раньше, чем вы оба решите, как вам следует поступить, – прищурилась Мэри, делая глоток кофе.

Меган наклонила голову, чтобы скрыть довольную улыбку. Убежденность хозяйки миссии придала ей уверенность.

Но сколько придется ждать, чтобы вновь увидеть Джейка…