Текст книги "Семь способов тебя завоевать"

Глава 12

Дождь лил так, будто хотел кому-то что-то доказать. Казалось, что он не затихает ни на минуту. Дождь был злым, упорным и безжалостным. Он не брал пленных.

Я уже двадцать минут сидела в машине на парковке около кладбища Оак Хилл, не видя ничего, что делалось на улице. Представьте себе мойку для машин, только эта мойка находится в самом низу затопляемого оврага. Вот на что это было похоже. Не стоило даже пытаться вести машину. Пока я ожидала, решила поизучать спутниковые карты последних двух кладбищ, чтобы понять, не пропустила ли я чего-нибудь. Католическое кладбище было огромным, поэтому я решила оставить его напоследок. Может, к полудню погода улучшится.

Я ввела в навигатор адрес последнего кладбища. Общественное кладбище Эш-Гроув Мемориал на Джеффер сон-авеню, 122.

Я где-то читала, что Эш-Гроув Мемориал – первое городское кладбище. Посмотрев на карту, заметила, что оно расположено ближе к центру города и занимает целый квартал. Я увеличила картинку и увидела, что могилы расположены близко друг к другу. Не наблюдалось ни одного пустого местечка, начиная от Джефферсон-авеню на юге и заканчивая Ридж-роуд на севере, от Гурон-стрит на западе до Адамс-стрит на востоке.

Секунду.

Что-то привлекло мое внимание. Но что конкретно? Какая-то мысль крутилась в голове, как нечеткий черно-белый фильм, в котором медленно проступали детали. И через пару секунд она четко сформулировалась в моей голове.

Гурон-стрит. Как озеро Гурон.

«Забыл добавить: у озера ищи». Могила располагалась где-то вдоль линии забора. Прямо возле Гурон-стрит. Возле озера.

Плевать на дождь! Я вдавила в пол педаль газа и тронулась в путь, моля Бога, чтобы мой навигатор подсказал мне правильное направление, если я где-нибудь съеду с дороги или разгонюсь на перекрестке. Дворники колошматили на полной мощности. Каждый взмах открывал мне обзор на миллисекунду. Достаточно, чтобы проехать следующие полкилометра или около того. Шаг за шагом я преодолела все шесть с половиной километров до Эш-Гроув Мемориал.

Может, и не стоило объезжать кладбище по кругу, но мне захотелось продумать план. Припарковаться можно было с любой стороны, там были и стоянка, и железные ворота, чтобы попасть на кладбище. Я могла припарковаться на Гурон-стрит, но не хотела попадаться никому на глаза. В итоге припарковалась с северной стороны кладбища, на Ридж-роуд, как раз перед перекрестком с Гурон-стрит. Я была уверена, что, как только закончится дождь, мне будут хорошо видно могилы, расположенные вдоль Гурон-стрит. Удостоверюсь, что никого нет, а потом тайком прокрадусь на кладбище.

Отругав себя за то, что не оставила зонтик в машине, и простояв у обочины еще пятнадцать минут, я забеспокоилась о запасе бензина. Если заглушить машину, то печка перестанет работать. Если оставить заведенной, то закончится бензин, машина заглохнет, и все равно станет холодно.

Я оттягивала неизбежное – мне снова придется выйти под дождь. С другой стороны, если именно на это кладбище указывает подсказка, то гроза, вполне возможно, отвадит других участников гонки от его посещения. Я прибавила температуры, чтобы получше согреться перед уходом, и потуже затянула капюшон. Вытянула правую ногу и засунула телефон в передний карман джинсов. Затем, чтобы не дать карману промокнуть, отдернула низ толстовки и снова отругала себя за то, что не взяла зонт. Несколько секунд подержала руки у печки, заглушила двигатель и рванула в грозу.

Мне понадобилось менее десяти секунд, чтобы промокнуть насквозь. Понимая, что сухой мне не быть, я остановилась, поглубже натянула капюшон и сгорбилась. Теперь лобовое стекло, по которому разливалась пелена дождя, не закрывало вид на бурлящее небо. Оттенки темно– и светлосерого сливались, как на картине импрессиониста. И этот художник, несомненно, был склонен к суициду. Но запах, ощущавшийся в воздухе, не вызывал тоски. Это был теплый, землистый запах предвкушения, который несут только весенние дожди. Запах чего-то грядущего. Смесь обещания и предупреждения.

На мгновение меня затопило желание широко раскинуть руки и пробежать сквозь дождь, крича как сумасшедшая. Но я напомнила себе, что нахожусь на тайном задании, и опустила голову. Затем прошла через железные ворота и направилась прямо к ряду плит, что были установлены вдоль Гурон-стрит.

Я по очереди проверяла даты. И пыталась придумать оправдание своему нахождению здесь, если встречу того, кто меня узнает, или если кто-нибудь спросит, почему я решила прийти на кладбище в дождь. Мне хотелось, чтобы моя история выглядела правдивой. Ладно, сознаюсь: мне хотелось, чтобы моя ложь была отлично отрепетированной.

Я шла от могилы к могиле, придумывая разные оправдания и отметая их. Сегодня день рождения дорогого мне усопшего? Нет, я никогда не найду могилу, датированную семнадцатым марта. Я проводила исследование по родословной? Едва ли оно было таким безотложным, что я не смогла дождаться, когда закончится дождь. Я просто гуляла и попала под дождь? Почему искала убежище на кладбище, а не в магазинах, находящихся не далее чем в пятидесяти шагах отсюда? Да, точно. К тому же любой человек, встреченный мною, мог видеть, как я выбиралась из машины. Оказывается, лгать не так-то и просто.

Я задумалась. Как было бы здорово, будь такой форум, где просишь: «Помогите придумать отмазку для такой-то ситуации», и люди по всему миру присылают тебе свои предложения.

– Блайт? – вдруг произнес женский голос.

Я застыла. Но не оглянулась, так как в раздавшемся голосе послышалась неуверенность, а мне не хотелось показывать девушке свое лицо. Поэтому я сделала единственное, что пришло мне в голову: рухнула на колени у основания могильного камня и притворилась, что безутешно рыдаю.

– Почему? – простонала я. – Почему ты ушел? Я так скучаю по тебе, дорогой, милый, эм… – Я глянула на имя на камне. Ох, черт! – Эбенезер! Почему я потеряла тебя?

Я посмотрела на даты и поняла, что парень умер в 1897 году. Уупс. Я протянула руку к камню, чтобы прикрыть дату, и уперлась лицом в нее, продолжая притворно рыдать.

– О господи, тебе точно надо лечиться, – произнес мужской голос.

Я выглянула из-под руки и увидела, как черный ботинок на толстой подошве утыкается в мое бедро и толкает меня на сырую, коричневую траву. Я подняла голову и увидела, что мне улыбаются Сай и Дженна. На меня нахлынуло облегчение. Может, я и не доверяла полностью этой парочке, но, по крайней мере, меня застукали не парень-кретин, облитый йогуртом, и не мымра со сверкающими ногтями, та, что в первый день обозвала меня девочкой с козявкой.

– Черт возьми, что ты делаешь? – спросил Сай.

Я поморщилась, будто застыдившись самой себя, и моргнула несколько раз.

– Ничего, – ответила я и решительно потрясла головой, подчеркивая это.

Сай и Дженна расхохотались.

– Блайт, ты самая худшая лгунья на всей планете! – воскликнула Дженна.

Я надулась:

– Ну, извините меня. У меня не так много опыта.

– Дай угадаю, – подразнил Сай. – Ты врала в первый раз?

Я встала на четвереньки, затем поднялась и сказала:

– Сказать по правде, вчера мне посчастливилось очень убедительно соврать. – Я вытерла руки и выпятила подбородок. – Более того, родителям.

Ребята одновременно выдали «Ах!» и закивали. Я усмехнулась.

– Без обид, но твоего отца вряд ли можно назвать полиграфом. Мы врали ему годами, а он даже не догадывается об этом, – сказал Сай.

– Самое смешное, когда мы говорим правду, то он думает, что мы врем, – добавила Дженна.

Ее трехцветные волосы прилипли к лицу и шее прямо под мокрой шерстяной шапочкой. Подводка для глаз текла по лицу с двух сторон, как черные слезы. Она посмотрела на Сая:

– Только не вчера.

– А что случилось вчера? – спросила я, продев руки в рукава, словно в китайскую ловушку для пальцев.

Сай почесал голову:

– Ну, вчера после занятий, как только я принялся отбывать наказание, твой отец позвал меня в кабинет и сказал, что я могу уйти домой. Он отменил мое наказание.

– Да ладно, правда? Круто! – воскликнула я.

– Кажется, кто-то рассказал твоему папе о том парне, который кидался в тебя картофельными шариками, – произнесла Дженна с преувеличенно наивным видом. Она имела в виду меня. И мне показалось, что Дженна не считает меня ябедой, а благодарит меня, и от этого я испытала большое облегчение. – Когда твой папа уточнил детали случившегося у дежурной учительницы, она это подтвердила. Так как Сай не начал первым, то его освободили. Правда, малыш? – Она лучезарно улыбнулась Саю.

Он наклонился и одарил девушку сладким поцелуем, и мне стало неловко находиться рядом.

Я уже привыкала к Саю и Дженне, поэтому сказала:

– Ээээй? Можем отложить прелюдию на будущее, когда я не буду стоять рядом с вами под проливным дождем?

Будто по сигналу с неба донесся резкий раскат грома. Сай с Дженной оторвались друг от друга и засмеялись, все еще глядя друг другу в глаза. Они находились в такой гармонии, что им даже не надо было разговаривать.

Мне тоже так захотелось.

Сверкнувшая рядом молния вернула меня в реальность. Почти сразу же раздался гром, и я вспомнила, что мне стоит пошевеливаться. Я очень не хотела признаваться ребятам в том, что участвую в охоте. По какой-то причине я думала, что это испортит их мнение обо мне. Но пока старалась придумать, что сказать, Сай вдруг показал налево и произнес:

– Парень там. Рядом с плитой, на которой сверху крест.

Я почувствовала, как у меня округлились глаза.

– Какой парень? – спросила я; брови задвигались вверх и вниз, будто пара гусениц, страдающих параличом. – О чем ты говоришь?

Дженна старалась не смеяться, но смех все равно прорывался. Сай просто покачал головой и одарил меня полуулыбкой.

– Мертвый парень, – сказал он. – Из подсказки. Ты же понимаешь, о чем я говорю. Не знаю, почему ты притворяешься… Господи, ты самая худшая лгунья!

Сай громко засмеялся, и я увидела искреннее удовольствие на его лице. Я бы сказала, что Сай не часто позволяет себе такое, ведь обычно он бывает намного сдержаннее. Поэтому я вроде как гордилась тем, что вызвала у него такую реакцию.

Дженна потянула Сая за руку к воротам:

– Пошли, мы покажем.

– Только если… – Сай остановил девушку. Затем протянул в мою сторону руку и изобразил скорбь. – Если тебе не нужно больше времени, чтобы оплакать любимого Эбенезера.

Я разразилась фальшивыми слезами и прикрыла лицо руками:

– Зачем ты мне напомнил об этом? О, Эбенезер! – Я ласково положила руку на надгробие. – О, любовь моя! Как я скучаю по тебе.

– Скучаешь? – усмехнулся Сай. – Ладно, мне очень жаль, но ты слишком похожа на ботаника, чтобы нас видели с тобою вместе. Мы идем домой. Не знаю, заметила ли ты, но начался дождь.

А затем повернулся и сделал вид, что хочет уйти. Но Дженна потащила парня за собой, и они показали мне плиту, которая стояла вплотную к дубу. Вероятно, дерево посадили после похорон, так как корни помешали бы выкопать могилу. Само надгробие было маленьким, но могила была ограждена белыми, размером с кулак камнями, врытыми в землю. Я опустилась на колени, увидела, как ручейки воды стекают по камню и собираются в основании каждой вырезанной буквы или цифры, и прочитала:

Уильям Калеб Саймоне

1802–1903

Находит наша жизнь вдали от света

В деревьях – речь, в ручье текучем – книгу,

И проповедь – в камнях, и всюду – благо[23]23
  «Как вам это понравится» (англ. As You Like It) – одна из ранних комедий Уильяма Шекспира. Перевод Т. Щепкиной-Куперник.


[Закрыть].

Я с трудом вытащила телефон из кармана мокрых джинсов – мне мешала намокшая ткань. Розовый силиконовый чехол защищал телефон от влаги. Я сделала снимок и проверила, как он получился. Слова было хорошо видно. А надгробие выглядело большим, чем показалось изначально. Оно было залито дождевой водой, а рядом лежали белые камни, опутанные корнями. Камни, деревья и ручьи. Именно так, как и должно быть. И я подумала, что Уильям Калеб Саймонс был бы доволен.

Я сохранила фотографию и засунула телефон в карман. Затем встала и попыталась стряхнуть грязь с колен, но лишь размазала ее до голеней. Придется стирать тайком от мамы.

Дождь наконец начал стихать. Мне пора бежать, пока никто из школы не добрался сюда.

– Спасибо, ребята, – сказала Дженне и Саю. – Я в долгу… вообще-то, вы выручаете меня уже второй раз.

Сай отмахнулся:

– Считай это платой за то, что ты отмазала меня перед своим отцом.

– А ты с помощью йогурта защитил меня от того неваляшкоголового кретина… – Я опустила глаза и пробормотала: – Это я его так называю.

Не совсем доброжелательно, но что есть. С Саем и Дженной надо быть честной, потому что они за километр могли учуять обман.

– Потому что так и есть, – сказала Дженна. Затем посмотрела на Сая: – Ты в тот день был таким героем. Это было так горячо.

Девушка снова наградила его крепким поцелуем, а последние капли дождя катились по их лицам.

– Серьезно? – спросила я. – Опять?

Они оторвались друг от друга, и Дженна игриво закатила глаза, а Сай, покосившись на меня, сказал:

– Да ладно, тебе это нравится. И ты знаешь об этом. – Он вытащил язык и будто лизнул меня.

– ФУ! НЕТ! – Я скривилась и зажмурилась.

– Я знаю, что мне это нравится, – промурлыкала Дженна. Когда я открыла глаза, они снова совали языки друг другу в глотки.

– Ребята! Вы шутите? Серьезно? Господи, у меня такое ощущение, что мне нужен презерватив, чтобы просто стоять рядом с вами.

Не прерывая поцелуя, Сай достал из заднего кармана презерватив в золотистой обертке и кинул его мне. Я завизжала, как двухлетка, и отпрыгнула, но поскользнулась на грязи, сделала несколько неуклюжих шагов назад и упала на задницу. Я услышала, как хлюпнула грязь подо мной, и почувствовала, как она впиталась в джинсы. Естественно, при виде моего милого комического номера Сай с Дженной расхохотались. Хорошо хоть, что я убрала iPhone в передний карман, а не в задний, иначе бы он разбился. Что было бы айронично, но точно разозлило бы меня. Это была милая шутка. Не забудьте кинуть чаевые в коробку.

Забыв о грациозности, я поднялась на ноги, пока парочка изо всех сил старалась прийти в себя после истерики, случившейся с ним.

– О, да! Смейтесь, – пытаясь счистить с задней части своих испорченных джинсов за сто пятьдесят долларов комки мокрой грязи, сказала я. – Не останавливайтесь. Пожалуйста, наслаждайтесь. Я существую исключительно вам на потеху. Ох, черт, разве эта девчонка не учится в Эш-Гроув?

Сай с Дженной синхронно повернули головы.

– Элла Чамберс, – пробормотал Сай.

– Фальшивая злая сучка, – добавила Дженна.

Я встала поближе к ребятам:

– Не хочу, чтобы она увидела меня. Не хочу, чтобы кто-нибудь знал о моем участии в «Гонке старшеклассников».

Не задавая вопросов и не задумываясь, Дженна взяла меня за руку, и мы побежали. Мне не верилось, что мои кроссовки могут производить столько шума. Чавк-чавк-чавк-чавк. Даже если Элла Чамберс и не увидела меня, то наверняка услышала. Мы нырнули в ближайший открытый мавзолей, в котором нас не могла заметить Элла, но из которого было отлично видно могилу Уильяма Калеба Саймонса.

После всего, что Сай и Дженна сделали для меня, я должна была все объяснить перед ребятами. Поэтому сказала, что, хоть предложение возродить охоту было моим, я еще не готова принять на себя роль профессионального правонарушителя.

– К тому же слишком много учеников меня ненавидят и захотят сдать только ради того, чтобы у меня начались проблемы, – усмехнулась я. – Меня бы это не волновало, если бы я не боялась, что про охоту узнают и запретят ее. Я стараюсь завоевать уважение ребят, а не разозлить их еще больше.

– Зачем? – ошеломленно спросил Сай. – Какая разница, что все думают?

Я откинула с щеки мокрую прядь волос:

– Пойми, вы аутсайдеры уже… как долго? Думаю, достаточно долго. Это часть вас. И вы есть друг у друга. Но вы должны кое-что понять: я никогда не была аутсайдером. В Меритоне у меня масса друзей. И многие любили меня. А здесь? Меня мало кто любит, и я не могу это принять. Я не привыкла к такому. Может быть, это и глупо, но это правда.

Говоря это Саю и Дженне, я впервые призналась в этом самой себе. И это чувство добавилось к стыду, который я ощущала ранее. Стыду, вызванному тем, что я поверхностна и зависима от мнения других людей. Но так и было.

– Уверена, участвуй вы в жизни школы, то возненавидели бы меня.

– Но ты не была бы такой, какая есть, – сказала Дженна.

– Вот именно, – согласился Сай. Он обвил рукой талию Дженны и коснулся лбом ее лба. А потом прошептал: – Ты такая умная.

– Это хорошо или плохо?

Сай повернулся ко мне:

– Ни то и ни другое. Или и то и другое. Кому какое дело? Слушай, мы понимаем. Не стоит оправдываться или объяснять, почему ты хочешь устроить «Гонку старшеклассников». Все равно это ничего не меняет, потому что тебе не победить.

– Не победить? – робко спросила я.

– Неа, – с хитринкой во взгляде сказал Сай. – Потому что мы с Дженной надерем тебе зад. – Парень улыбнулся мне и фыркнул. – Мы помогли тебе сегодня, дали слабину, но больше такого не повторится! – Он театрально ткнул пальцем в мою сторону: – С этого момента ты сама по себе. Так что можешь начинать привыкать быть луууузером!

Он показал пальцами букву «л» и приблизил их ко мне.

Я игриво отмахнулась от его рук:

– Подождите, вы тоже играете? Что случилось с «Мы не участвуем в общественной жизни школы»?

Моя имитация грубого голоса Сая рассмешила Дженну.

– Ты шутишь? – спросил Сай. – Копы спускают все с рук одиннадцатиклассникам, которые участвуют в гонке.

– Многие из них сами участвовали в охоте в старшей школе, – добавила Дженна.

Сай потер ладони:

– Я несколько месяцев мечтал о беспределе.

Дженна придвинулась ко мне:

– К тому же ходит слух, что приз в этом году – два билета на первый ряд на концерт «The Strokes», пропуска за сцену и номер на ночь в отеле, в котором остановилась группа.

– Этот приз мой! – засмеялся Сай.

– Черт возьми, – сказала я. – Откуда они берут на это деньги?

– На него скидываются все, – объяснила Дженна. – Ученики, персонал, родители.

– Все жители Эш-Гроув поддерживают очень теплые отношения, – улыбнулся Сай. – Многие из них ходили в эту школу.

– Это странно, – удивилась я. – А что, если это только слухи?

Сай приподнял ворот армейской куртки и плотно обернул им шею:

– И такое возможно. Но я не могу упустить шанс, если это окажется правдой.

– Так вы тоже участвуете в гонке, – пришла я к выводу.

– Мы участвуем в гонке, – подтвердил Сай.

– Прошлой ночью, разгадав подсказку, мы пришли сюда и нашли могилу, – сказала Дженна. – Было темно, но Сай знает это место, так что мы быстро ее нашли.

– В смысле, ты знаешь это место? – не подумав, спросила я Сая.

Он промолчал.

– Извини, – выпалила я. – Я не хотела…

– Мой брат похоронен здесь, – вздохнул Сай. Он повернулся лицом к дождю. – Умер два года назад. Автокатастрофа.

Дженна придвинулась ближе:

– Его старший брат, Шейн. Когда папа Сая сбежал, Шейн заменил ему отца. Теперь Шейна нет, есть только Сай, его мама и младшая сестра.

Плечи Сая напряглись.

– Ого, Сай, – сказала я. – Мне так жаль.

Он кивнул. А затем вдруг хлопнул в ладоши.

– Так что да, мы шпионили здесь весь день, чтобы посмотреть, кто еще участвует в охоте, – усмехнулся он, сменив тему.

– Кого вы видели?

Я старалась, чтобы в моем голосе не звучала тревога, но хотела знать, сильно ли отстала от других участников. Уже почти час дня. Многие могли добраться до кладбища сегодня утром.

– Давай посмотрим. Ты и… – Сай, вспоминая, поворочал языком огромный шип под губой. – Меган МакДжил-ликадди, Дэвид Дэвидсон, Бифф О’Тул… Кто еще? О, Фабиан Бонавентуре, Карлито Монтойа эль Диабло Рамирез, Аризона Сан-Клауд, Дик Дэнглер…

– Так много? – вырвалось у меня. – Кто они? Я никого из них не знаю!

Дженна захихикала, прикрыв рот рукой в кружевной перчатке без пальцев:

– Блайт, он прикалывается над тобой! Никого здесь не было, кроме тебя и Эллы-Шмеллы.

– Так это все ненастоящие имена? – Я все еще сомневалась.

– Да ладно, – воскликнул Сай. – Карлито Монтойа эль Диабло Рамирез? Дик Дэнглер?[24]24
  Дик Дэнглер (англ. Dick Dangler) – так называют бегунов, которые предпочитают надевать короткие широкие шорты на голое тело.


[Закрыть]

– Ну да, когда ты так произносишь эти имена, они кажутся ненастоящими, – сказала я. – Хорошо, я доверчивый человек. Так засудите меня.

– Не доверчивый, – сказал Сай. – А легковерный. Но не трудись искать слово «легковерный» в словаре. Его там нет[25]25
  Данная шутка проверяет человека на легковерность. Если человек начинает искать это слово в словаре, то он легковерный. Со временем некоторые онлайн-словари стали писать, что это единственное слово, значения которого у них нет.


[Закрыть]. Ты это знала?

Я усмехнулась:

– О, ха-ха-ха! Будто я не подшучивала так над братом тысячу раз, когда он был маленьким.

– Сколько твоему брату сейчас? – спросил Сай.

– Двенадцать, – рассеянно ответила я, привстав на цыпочки возле двери мавзолея и выглянув наружу.

Я переживала из-за времени. Я хотела вернуться домой сразу после того, как уйдут покупатели, чтобы постирать и высушить одежду до приезда родителей и Зака.

– Мне лучше сбежать, пока не появились другие ученики, – сказала я.

Дженна стояла с другой стороны дверного проема и смотрела в сторону Джефферсон-авеню.

– Надеюсь, они появятся, – улыбнулась она. – Было так скучно, пока не появилась ты. Стой, подожди. Кучка спортсменов выбирается из пикапа. Черт побери, как могут поместиться в кабине одного пикапа пять футболистов? Идиоты! Это называется естественный отбор.

Я обернулась к Дженне и сложила грязные ладони в молитве:

– Пожалуйста, пообещайте мне, что вы никому не расскажете, где могила. Пожалуйста? Ооо!.. Или еще лучше… скажите им, что она на католическом кладбище! Оно огромное. Они там несколько дней проведут.

Сай покачал головой и поцокал:

– Подумать только, ты занимаешь не очень порядочную позицию для дочки директора.

Парень шутил, но я замерла, ведь сказанное им было правдой. Мои следующие слова тоже были правдивыми. И жестокими.

– Мне плевать, – заявила я. – Я хочу победить. – А в довершение всего добавила: – Чем меньше я похожа на папу, тем лучше. Так что забей это в свою трубку и выкури.

Сай театрально усмехнулся и засмеялся, будто я была полной дурой:

– Это называется колбой, а не трубкой. Ты закручиваешь… – Он замешкался. – А, забудь. Знаешь что, Блайт? Тебе не понадобится эта информация. – Он высунул голову наружу и проверил, нет ли кого поблизости. – Горизонт чист.

Я снова поблагодарила ребят и почесала к машине. И под «почесала» я имею в виду пошла вразвалочку в вымазанных грязью джинсах, будто в полном подгузнике, а насквозь промокшие кроссовки издавали чавк-чавк-чавк-чавк. Так сексуально.

Я распахнула дверь машины и поискала, на что можно сесть, чтобы не запачкать обивку сиденья. Мне было плевать на выцветший велюр, просто не хотелось устраивать беспорядок, ведь потом придется убирать салон. И без этого слишком много бардака в жизни.

Я заметила на коврике под передним сиденьем уголок учебника по истории. Должно быть, он как-то завалился туда. А я не заметила, что он пропал. Обычно я не теряю учебники или другие вещи, что не принадлежат мне.

Но сейчас у меня не было времени на подобные размышления. Я взяла книгу, открыла ее примерно на середине и положила страницами вниз на водительское сиденье. Села и почувствовала, как корешок книги впился в попу, но книга защищала сиденье от грязи, и только это имело значение. Мне нужно не идеальное, а временное решение моей проблемы.

Внутри меня вспыхнуло странное чувство гордости. Я не привыкла быстро решать проблемы. Обычно я тщательно продумываю свои действия или не действую вообще. Но сейчас у меня вдруг словно глаза открылись – оказывается, я могу ловко выкрутиться из любой ситуации.

Когда я отъезжала, солнце прорвалось сквозь облака и заблестело в каплях дождя, разбросанных повсюду. Наконец, повернув на свою улицу, я увидела на подъездной дорожке машины Марджори и покупателей. Припарковалась у обочины там, где я могла видеть дом, но где не видели бы меня. Дождь снова начал моросить, поэтому я включила дворники. Мне хотелось хорошенько рассмотреть людей, которые, возможно, будут жить в моем доме. Мне стало очень любопытно. «Лучше бы им не быть придурками», – подумала я. Не хочу, чтобы придурки ходили по моему дому, готовили на моей кухне, поднимались по моей лестнице и спали в моей комнате.

Моя комната.

Кто-то будет спать в моей комнате? Украдет ее у меня, как задира отбирает игрушку. И комната больше не будет моей. Она будет принадлежать кому-то другому. Все мои мечты, планы, секреты, которые я нашептывала в подушку по ночам, тоже исчезнут.

Я никогда не увижу светло-розовые стены, что помогала красить. Не увижу свой пушистый бежевый ковер, в который любила зарываться пальцами ног после крепкого сна в выходные. Никогда не развешу в шкафу весеннюю одежду в идеальном порядке. Никогда не открою и не закрою льняные занавески. Никогда не выгляну в окно, чтобы посмотреть, идет ли по улице мальчик, который мне нравится. Никогда не буду читать в шкафу, чтобы Зак не доставал меня. Никогда не увижу надпись «Я © Кевина Бейли», нацарапанную на внутренней части его дверей. Никогда не спрячу под свободный угол ковра секретные записки от Тары. Никогда не увижу трещину в потолочном светильнике, в который я кинула жезл, подаренный мне на десятый день рождения. Никогда не закрою дверь и не заплачу.

Никогда не почувствую, что комната защищает меня.

Все это исчезнет.

Интересно, думал ли об этом папа. Учел ли все это, когда составлял список жертв, которые по его просьбе должна принести семья ради него. Нет, даже не ради него – ради его работы. А это не он сам, а всего лишь часть его. Вот только в последнее время он все больше и больше становился директором Маккенна и все меньше и меньше папой. Он разговаривал со мной и с Заком, будто мы его ученики. Относился к маме как к сотруднице. Я даже не помню, когда в последний раз он надевал спортивные штаны.

Открылась входная дверь, и на улицу вышли промышляющие воровством, по моему мнению, покупатели-демоны, а вслед за ними Марджори. Мужчина и женщина, которые пришли посмотреть дом, выглядели как богатые вульгарные яппи[26]26
  Яппи – молодые состоятельные люди, ведущие построенный на увлечении профессиональной карьерой и материальном успехе активный светский образ жизни.


[Закрыть]. Мама называла таких «нувориши». Новые богачи. Люди, у которых денег больше, чем у других, и кто выставляет напоказ свое богатство при каждом удобном случае. Ведь они не так давно разбогатели, чтобы понять, что богатство – это личное дело.

Например, эти двое субботним вечером были одеты в дизайнерские вещи. Они надели в мокрую погоду шерсть и кашемир. Они так мало носили подобные вещи, что не понимали, что с ними сделает высокая влажность. Я надеялась, что его шерстяной свитер пах, как грязные спортивные носки, а ее слишком узкая кашемировая юбка вызывала зуд, как во время ветрянки. Впрочем, вполне вероятно, что их одежда – синтетическая подделка. И эта парочка даже разницы-то не почувствует.

Покупатели прошли по дорожке перед домом, разговаривая и показывая то на крышу, то на трубу. Мужчина случайно наступил в лужу и сразу отдернул ногу. Он запрыгал на другой, попутно проверяя состояние парадных кожаных туфель. К сожалению, он случайно врезался в женщину, которая пристально рассматривала свой маникюр, и толкнул ее. Она сошла с дорожки, и ее замшевые сапожки на пятидюймовых шпильках и высотой до колен утонули в вязкой, намокшей от дождя земле. Она вскрикнула, вытащила, покрутив, сапог из грязи и начала прыгать на одной ноге, как и ее спутник. Им удалось ухватиться за плечи друг друга, но тут ее чистый сапог приземлился в лужу и обрызгал их обоих. Вот это комедия. Меня душил смех. Ведь я хорошо знала, насколько сложно убрать мокрые пятна с замши.

Когда покупатели наконец, забравшись в гибрид внедорожника и кроссовера, поехали за Марджори по улице, я заехала на подъездную дорожку и поспешила домой. Стянув грязную одежду, закинула ее в стиральную машинку. Установила режим тщательной стирки и включила. В последнюю секунду я вспомнила, что оставила телефон в джинсах. Достала его из кучи вещей, захлопнула дверцу стиральной машины и понеслась наверх. В ванной я оттерла руки и лицо. Не одеваясь, я рванула к столу, убрала с фотографии все дополнительные метки, которые автоматически поставил фотоаппарат, и загрузила ее на сайт «Восставшего феникса». Через минуту я получила вторую подсказку.