Текст книги "Ловушка для Лисы"

12

Кто знает, сколько дней они бродили по улицам, шелестя сентябрем?.. А он все падал и падал под ноги желтыми листьями кленов. А они говорили, говорили, говорили… Дженни от души хохотала, выслушивая «признания» Брета, как они с Мишель придумали всю эту авантюру. Как глупо! Как наивно! Она сразу все поняла, как только услышала про Марка и деньги. Дженни «раскрутила» весь их план до самой макушки, еще когда садилась в самолет, и сейчас ей не нужно было никаких специальных объяснений, разве что ради веселья.

Волновало ее только одно:

– Зачем? Господи, милый мой, скажи: зачем тебе понадобился весь этот цирк?

– Тебе легко говорить! А я несколько… месяцев не знал, как к тебе подойти! Хорошо, что Марк подвернулся.

– Но ты мог бы и просто так подойти. Что такого? И зачем надо было ломать эту дешевую комедию в лифте?.. Нахал!

– А ты запомнила?

– Чего ты смеешься? Меня еще ни один мужчина так нагло не игнорировал. Еще бы я не запомнила! А когда мы с Марком… в общем…

– Ну понятно. Когда вы целовались с Марком на глазах у всего ресторана, я почему-то начал ревновать. Представляешь? Такое тоже бывает у мужчин. Да… Надо, конечно, было сохранять спокойствие, но я не выдержал.

– Глупость! Мало ли с кем я захочу целоваться!

– Что? – Он вдруг притянул ее к себе, изобразив полное презрение на лице. – Ты собралась еще с кем-то целоваться?

– Ну. Мало ли что. Всякое бывает. Форс-мажор.

– Только попробуй.

– Ну хорошо, отпусти. Не буду… – Дженни вздохнула. – В общем, я поняла: ты решил помочь Мишель вернуть ее блудного мужа, который грезил обо мне, а заодно и покончить с собственной холостяцкой жизнью. Молодец! Ближнему надо помогать. Как сказал мне один мальчишка на заправке, начальство приедет и все зачтется. Правда, бедняга имел в виду свое бензинное начальство, но я быстро переубедила его, напомнив о высшем… Впрочем, мы отвлеклись.

– Ты обокрала его?

– Так, по мелочи. На несколько литров… Но мне было просто скучно и хотелось размяться.

– Да-а. Пожалуй, мне с тобой скука не грозит.

– Даже более того. Скоро тебе захочется от меня сбежать, до того нескучной станет твоя жизнь. Но предупреждаю: у меня длинные руки. И отличное зрение. Так что бывшим очкарикам придется несладко.

– Я тебя обожаю!

– В общем… не совру, если скажу, что это взаимно.

– Дженни, ведь ты стала другая здесь. Та вторая Дженни, которую знаю только я, вышла из своего подполья. Как я тебя люблю именно такой! Подлинной. Настоящей. Пожалуйста, оставайся такой всегда.

– Ладно… Уговорил.

– Я серьезно.

– И я – серьезно. Ну что ты молчишь?.. О! Брет! Смотри, какой чудесный паровоз! Давай прокатимся.

– Это для туристов. Он почти игрушечный. Дженни…

– Ну пойдем, мы же туристы!

Они катались на паровозе, потом в парке на каруселях, потом Дженни приспичило позировать уличному художнику… В общем, прошел еще один день, а Брет все не знал, как подступиться к главной беседе…

– О, я больше не могу! – Она улеглась прямо на скамейку перед чьим-то палисадником. – У меня отваливаются ноги, но я абсолютно счастлива!

– Ты давно так не отдыхала?

– Никогда!

– Я в детстве часто бывал в Европе. И всегда – до изнеможения. Развлекался, как мог. Потом подрос и…

– Тоже стал развлекаться, как мог! – Дженни захохотала. – Я знаю, что у тебя было много женщин. Пожалуйста, не спрашивай, что я делала в детстве, Брет. Давай пойдем лучше в отель…

Она специально сказала все это скороговоркой.

– Но я ни разу не пытался спросить у тебя про детство.

– Пытался. И давай не будем об этом больше.

– Только в первый день «знакомства», и то по обычному сценарию таких бесед. Хорошо, я больше не трону эту тему никогда, пока ты сама…

– Я тоже не трону эту тему никогда. Вот эта дорога, кажется, короче.

– А здесь светлей!

– Ну и что?

– Вчера, когда мы гонялись друг за другом в темноте, я потерял любимую кепку. Ту, в которой был похож на чикагского беспризорника тридцатых годов.

– Да, она тебе очень шла. Но главное, чтобы ты не потерял голову.

Брет махнул рукой:

– А! Это я потерял давно!

– Ты потерял ЭТО, когда узнал меня? Пару-тройку месяцев назад, когда увидел… Стоп. Брет! Брет!

– Ну что с тобой?

Дженни остановилась и схватила его за шарф, словно собираясь драться. Голос ее был сиплый и как всегда немного детский:

– Как это что? А где ты, собственно, меня увидел? Я не была в Чикаго пять лет… Только не говори мне, что ты влюбился в меня по фотографии, которую тебе подсунула Мишель, когда рыдала у тебя на груди и жаловалась, что муж патологически любит другую… Она, кстати, рыдала у тебя на груди? Рыдала? Ну скажи! Она, наверное, пыталась тебя соблазнить, а ты любишь таких… Вы, наверное, целовались! А может, и не только…

– Дженни, перестань тараторить. Конечно, не по фотографии. Ты просто забыла…

– Вы целовались?

– Нет. Меня интересовала ты. А ее – Марк.

– Тоже мне «служба знакомств»! А может, ты решил забрать меня вместо денег? Знаешь, меня уже один раз пытались вместо денег… Только не в карты, а в би…

– Дженни, прошу тебя, замолчи! – Брет нежно зажал ее губы рукой. – Зачем ты говоришь такие вещи?

Она округлила глаза и пожала плечами, словно оправдываясь перед учительницей:

– А это правда. Ты должен ее знать.

– Дженни, Дженни, подожди. Успокойся. Ты опять становишься такой…

– Какой?

– Неуязвимой Дженни Фокс. Ты говоришь вещи, о которых сама не любишь вспоминать, ты делаешь себе больно и думаешь, что я этого…

– Но я просто так болтаю… В порядке светской беседы. Видишь ли… я действительно… Неужели ты думаешь, что неуязвимая Дженни Фокс так быстро изменится, забудет свою любовь к свободе и одиночеству, станет розовой и пушистой? Ты думаешь…

– Да, думаю, настоящей Дженни, которую я так люблю, эти вещи совершенно не нужны.

– Ничего себе заявочки! – воскликнула она на всю улицу, так что на них стали с любопытством оглядываться прохожие. – Ты хочешь лишить меня свободы? Может, ты запрешь меня дома и заставишь варить тебе кофе каждое утро?

– Нет, конечно.

– И не разрешишь мне встречаться с моими друзьями, устраивать «гастроли»…

– Особенно – воровать бензин.

– Воровать бензин! Да! Воровать бензин просто необходимо! – Маленькая старушка с рыжей собачкой шарахнулась на другую сторону улицы. Дженни возмущенно «поправила» воротник, так что он оказался почти на плече. – Ты что же думаешь, это все так быстро забудется? Я жила так с пятнадцати лет, Брет! А сейчас мне – тридцать два! И ты думаешь, что счастье, которое я нашла с тобой… меня…

– Ну?

– Оно меня… как-то…

– Ну, ну?

– …избавит от старых привычек? Нет. Я буду воровать бензин.

– Хорошо, я понял. С бензином вопрос, судя по всему, принципиальный.

– Это я – образно. Не только бензин.

– Да-да. Я понял. – Брет сделал простодушное лицо. – Надеюсь, ты не будешь тырить булочки в супермаркетах?

– Я их буду есть прямо там!!!

– Договорились. Дженни, я на все согласен. Просто я говорил о другом.

– О чем?

– Ты себя обманула.

– Вот те раз. Почему же я себя обманула?

– Должно быть от безысходности и чтобы не чувствовать больше, что ты никому не нужна. Дженни Фокс объявила себя свободной и одинокой! И всем отказала заранее и навсегда! Понимаешь?

– Нет.

– Все ты понимаешь. Ты повесила над своей головой табличку: «Посторонним вход воспрещен!». И рядом другую: «Все, кто меня видит, – посторонние». Ты обделила сама себя, обвенчавшись со своим одиночеством… А настоящая Дженни так не хочет, она отчаянно нуждается в любви и тепле… Господи, да ты же просто создана, чтобы с кем-то делить утро!

Она вздрогнула так, что перехватило дыхание.

– Что? Откуда ты знаешь про утро?

– А что я знаю? Я ничего не знаю. Дженни, когда ты привыкнешь, что я умею читать твои мысли? Сегодня ты искала чью-то руку на подушке, тебе снился страшный сон. Не исключено, что твое прошлое… И я дал тебе свою руку. И она всегда будет с тобой, пока ты желаешь этого. Что бы ни случилось. Дженни, запомни: что бы ни случилось…

Дженни молчала. А что тут скажешь? Она только чувствовала, как хитрым острым коготком царапнуло ее сердце подозрение. Брет носит в себе еще какую-то тайну. Он не хочет ничего скрывать, но никак не решится на разговор. Что же, судьба снова готовит для нее сюрприз? Интересно, на этот раз в каком жанре: драматическом или комедийном?..

Они вышли к небольшой площади, где стоял их отель. Вокруг было уже темно и прохладно, а в клумбе почему-то стрекотал кузнечик, словно напоминая об ушедшем лете… Заказав вина и небольшой ужин, Дженни и Брет устроились на балконе.

– Знаешь, я уже спрашивала тебя, а ты не ответил.

– О чем?

– К чему тебе была нужна вся эта комедия? Ты не мог просто так со мной познакомиться?

– Мог. Но так делали сотни мужчин.

– Ага. А ты хотел быть особенным.

– Нет, я хотел быть с тобой. А эти сотни, где они теперь? Даже Марка ты прогнала.

– Я что-то не понимаю.

– Зато я понимал. Все могло закончиться банально и быстро. Обычный роман… А я так долго ждал! Наши отношения нужно было завязать на чем-то особенном, нестандартном, из чего не так просто выбраться, если вдруг ты захочешь сказать «нет»… Даже если бы я стал просто клиентом… ну и что? Ты четко отрабатываешь свою роль, берешь деньги, и – мы расстаемся.

– Зато ты стал бы любимым клиентом!

– Это утешает. Но я решил, что лучше смешать роли, смешать всех персонажей… Я – главный враг Марка и – твой главный клиент в одном лице, представляешь?

– Знаешь, вполне представляю. Для моей «работы» это совсем не ново. И ты думаешь, именно это тебе помогло?

– Нет, конечно. То, что случилось между нами, нельзя было запланировать. И в то же время иногда мне кажется, что это было запланировано с самого нашего рождения… Но все равно получилось забавно, правда?

– Забавно! Это стоило мне стольких нервов!

– Зато ты запуталась и показала себя настоящей.

– А зачем я тебе была нужна настоящая? Ты вообще откуда меня узнал? Стоп. Брет. Это будет второй вопрос, на который ты не ответил. ОТКУДА ты меня знаешь? Не ври, что случайно видел, рассказала Мишель и все такое.

– А третий вопрос будет?

– Почему он должен быть?

– Я думаю, будет.

– Да. Откуда у тебя военная выправка, и куда делись четыре года из твоей биографии.

– Ты внимательно изучала досье?

– А ты как думал? Мы собрали про тебя все! Правда, я бы еще поговорила с твоим дворецким «в домике друга» в Сан-Франциско… на предмет твоих женщин. Уж очень он нахально рассматривал меня. Наверно, сравнивал с предыдущими тысячами. Или миллионами. Ты ведь миллионер.

Спенсер захохотал.

– Ну, Дженни, десять баллов! Домик друга… да. Дворецкий…

– Ну а как ты хотел? Я обязательно с ним поговорю. Эти сведения нигде не найдешь! Эксклюзив!

– Да уж… – Брет сокрушенно вздохнул. – Ну что, Дженни, хочешь выслушать настоящий эксклюзив? Спорим, что такого ты никак не предполагала?

– Даже и не буду спорить, потому что всецело тебе доверяю. Но с удовольствием послушаю.

– Я давно собирался тебе сказать.

– Я знаю.

– Откуда?

– Не один ты умеешь читать мысли… Итак?

Дженни подняла бокал и чокнулась с Бретом, как бы благословляя начало исповеди.

– Итак… Видишь ли, мы, миллионеры, буквально все на одно лицо и практически ничем не отличаемся друг от друга, только разве что пороками.

– И какие же пороки у этого миллионера? Или их нет?

– Есть немного. Например, я очень сентиментальный.

– Насколько я помню мировую историю пороков, там никогда не значился такой пункт. Стой. А может, ты вовсе не миллионер?

– Успокойся. Деньги, счета и фонды – настоящие. Вот только…

– Что?!!

– Вот только история нашего знакомства с Мишель была несколько иной.

Дженни перестала улыбаться и натянуто замолчала.

– Я же сказал, что мы отличаемся только пороками. Ну… или пристрастиями… И вот, у меня был… Ты только не бросайся сразу с кулаками. Я объясню. Знаешь, как часто бывает в молодости?.. В общем, у меня был друг, с которым мы выросли и никогда не расставались, хотя он был несколько… из другой среды. Но на дружбу это не влияло, разница в положении не волновала нас совсем. Нам всегда хотелось романтики и… В общем, после окончания Оксфорда, вместо того чтобы занять место управляющего в одной из фирм моего отца… В общем, мы с моим другом подали документы в школу ФБР.

Дженни смотрела в пространство остановившимися глазами.

– В семье тогда был жуткий скандал, отец грозился отлучить меня от наследства… Но мне было все равно. Принципы юности, верность дружбе оказались сильней доводов разума. И мы поступили туда. Я уехал из дома и бросил все.

Дженни вспомнила недостающие несколько лет в его досье. Точно. Как раз после окончания университета у него и был «провал».

– Вот. А потом я наигрался в эти игры. Должно быть, я не очень серьезный человек. Я же говорил, что сентиментальный… У меня истек срок предварительного контракта. И я забрал документы, так и не доучившись. Вернулся к отцу, продолжил его бизнес. В общем, возвращение блудного сына. – Брет немного помолчал. – Но друг мой остался там. Мы не виделись несколько лет. Встретились случайно в Чикаго. Он занимался делом некоего мистера Блейка. Твоего старого знакомого.

Лицо Дженни побелело так, что в нем не осталось ни одной краски.

– Ну и… я ему немного помог по старой дружбе и…

Брет вдруг резко замолчал. Словно выключил голос и не мог выдавить из себя больше ни звука. Дженни тоже молчала. Ее терзали совсем другие воспоминания. Она вздрогнула, услышав его слова:

– Там-то я тебя и увидел.

– То есть?

– Рядом с Блейком, в одном из бильярдных клубов. Представляешь, как я давно знаком с тобой?

– Ты был рядом?

– Да. С того вечера я все время был рядом… Я не верю в любовь с первого взгляда. Это была скорее болезнь с первого взгляда. Не знаю, как это произошло, но в тот вечер я заболел тобой. Просто неизлечимо заболел…

Дженни закрыла ладонями лицо.

– Это было похоже на сумасшествие, на наваждение, называй, как хочешь… Но примерно то же я увидел и на твоем лице, когда ты смотрела на мистера Блейка…

– Замолчи!

– Прости, пожалуйста. Прости. А я? А я просто начал преследовать вас. С того дня мне стало не интересно дело моего друга, не интересно, какие счеты хочет предъявить Блейку полиция и ФБР… Я стал всюду ходить за вами. Просто сидел в углу, как подросток, и наблюдал за тобой. – Спенсер вдруг мечтательно улыбнулся, вспомнив что-то. – Ты была еще совсем юной. Господи, как же ты была пленительна… Как раз та самая Дженни, которая потом много лет просидела взаперти. Да, ты была юной, на шесть лет моложе меня, а я… Я боялся подойти к тебе. Представляешь? Я робел, как школьник. Ты казалась мне недоступной мечтой, наваждением, сказкой, королевой, до которой не достать простому смертному. Это было невероятно. Знаешь, у меня в жизни было огромное количество женщин, но… это было ни на что не похоже.

Потом я начал наблюдать за тобой целенаправленно. Дженни, прости. Я умел. Знал, как. Кое-чему меня успели научить в этой школе. Я быстро понял, кто ты такая и каков род твоих занятий. Так же давно я был «знаком» с Марком, да и со всеми остальными… Но меня интересовала прежде всего твоя персона. Твоя личность, твой характер и твое прошлое… Твое детство, например… Прости, мы договаривались не трогать эту тему. Ты меня вообще прости. Я должен был, обязан все тебе рассказать, чтобы с чистой совестью… Если после всего услышанного ты еще согласна… со мной жить.

Он напряженно смотрел на нее, пытаясь понять, что она думает.

– Почему он исчез? – вдруг спросила Дженни, с трудом выговаривая слова.

– Кто?

– Мистер… Тот, на кого охотился твой друг.

– Кажется, его поймали на торговле наркотиками. Я точно не знаю, мы больше не обсуждали служебные дела… Я вел собственное независимое «расследование», которое увлекло меня гораздо больше. Я собрал такое количество информации о тебе, что мог бы отдать ее своему другу или продать федеральным службам за большие деньги. Но, как ты понимаешь, делать этого не стал. Приберег твою историю, на всякий случай.

– Спасибо и на этом. А приберег, чтобы шантажировать, если буду себя плохо вести?

– Да. Вроде того. Ну… это не важно. Потом я вышел на Мишель, узнал, что от Марка ты ушла, а он теперь – ее муж. И я понял, что пора начинать. Она познакомила меня с Марком, я «выиграл» у него деньги…

– То есть ты… – Дженни сделала большие глаза.

– Я все придумал заранее. Но никто кроме тебя об этом не знает. Даже Мишель думает, что все вышло случайно. Марку, бедному, крепко досталось, он очень переживал из-за проигрыша. Но не надо было так много пить за карточным столом…

Дженни молчала, покачивая головой.

– Ну, что ты мне скажешь?

– Чудовищно!

Брет поднялся со своего кресла и робко сел у ее ног.

– Ты правда так думаешь?

– Чудовищно! Ты стал бы… Господи, я не могу осознать… Значит, ты изучил мое досье, ты все про меня знал, и даже… а я, как дурочка тут…

Она вдруг вспомнила Марка: «Ты – с ним. А я тут, как дурак!». Действительно, Мишель была права: все чувства и поступки ходят по кругу. Даже слова.

– Дженни. Я прошу тебя: подумай, прежде чем дашь мне окончательный ответ. Верь мне. Теперь я весь чист перед тобой и ни в чем больше не обманываю.

– Хорошо. Подумаю.

Когда она под утро вернулась в номер, Брет уже спал, раскинувшись на широкой постели. Какое легкомыслие! – неосознанно обиделась Дженни. И он даже не пошел ее искать! А вдруг с ней что-нибудь случилось бы?.. Но она тут же переполнилась нежностью, когда увидела, как рука Брета точно так же, как и ее, лежит на свободной половине кровати. Вся его поза и выражение лица красноречиво говорили, что ему чего-то сильно не хватает. Он сам – половина их нового целого. Лежит и ждет вторую половину…

Дженни разделась, ловко проскользнула под его плечо и легла свернувшись калачиком. Конечно же, он проснулся, и некоторое время они просто лежали и молчали. Брет сопел ей в затылок, потом начал осторожно целовать. Дженни немедленно отозвалась на его ласки, и в шутливой нежной борьбе, когда один пытался раздеть, а другая отчаянно куталась в одеяло, оба не проронили ни слова…

Наконец Дженни сдалась, подарив ему возможность снова испытать настоящее счастье. И если бы кто-нибудь в эту минуту спросил у нее, для чего она живет, она, не задумываясь, ответила бы: «Чтобы каждую ночь умирать в его руках, а утром рождаться заново». И это была абсолютная правда.

Утро принесло с собой серые облака и мелкий моросящий дождь.

– И это – после вчерашнего кузнечика! – посетовал Брет, стоя на балконе.

– Просто кузнечик был безумный на всю голову. Как и мы с тобой. Поэтому и чирикал перед дождем.

– Но нам-то дождь нравится, правда, Дженни?

– Правда. Похоже, это наша с тобой погода. А здесь красиво даже во время дождя. Совсем не похоже на побережье.

– Здесь как-то… По-домашнему. Хочется закрыться в номере и никуда не ходить, пока идет дождь.

– Уютно.

– Да. Как дома.

– Можно книжку читать, кстати.

– Да. Как дома.

– Или камин топить…

– Или смотреть на дождь. Ты хочешь домой, Дженни?

– А где наш дом?

– А где скажешь. Хочешь, будет в Сан-Франциско.

– А как же Чикаго? Там у тебя дела.

– Нет у меня там никаких дел.

– Как это нет? А бизнес?

– Послушай. Почти десять лет я вел одно самое важное в своей жизни дело. И вот довел до конца. До начала… Ну, не важно. И ты думаешь, что после этого я брошу тебя и убегу к делам? Подождут. Есть отец, в конце концов. О чем ты говоришь, Дженни? Какие дела? Мне нужно се… личное счастье устроить. Семейное. То есть личное…

– Ну что ты так волнуешься?

– Ну… потому что… – Он вдруг стал похож на обиженного школьника, который сейчас заплачет: «я так не игра-аю!» и убежит. – Ты же не дала мне еще ответа. А я все жду.

– Какого?

– На мое предложение.

– А ты мне делал какое-то предложение?

– Да. Ты забыла? Еще в Сан-Франциско.

– А-а, – она скроила наивное лицо, – точно, делал.

– Ну так что ты мне скажешь?

– У меня вопрос. Ты говорил, что не стал продавать мое досье федеральной полиции, а нашел ему другое применение. И что же это такое?

Брет счастливо улыбался. Дженни попала в точку. Теперь они точно будут вместе.

– Видишь ли, любимая… Кроме всего прочего, я узнал удивительную вещь о тебе.

– Какую же?

– Я узнал об одной твоей вполне невинной, но очень сильной мечте.

– Какой такой мечте? – Но она уже и так все поняла.

– Ты хотела стать актрисой? Да?

– Было дело, – медленно и осторожно проговорила Дженни.

– В общем… я подумал-подумал. Да и продал твою историю хорошим сценаристам. У меня есть знакомые ребята… Недалеко от Сан-Франциско. Теперь они делают фильм про Дженни Фокс.

– Недалеко – это в Голливуде, что ли? – Она воровато смотрела на него исподлобья, но ямочки уже заиграли на щеках.

– Да. Надеюсь, ты не против?

Дженни не выдержала, бросилась к нему:

– Брет!!!

– Так что, в принципе, – чуть освобождая шею от ее цепких рук, прошептал он, – ты можешь сняться… в главной роли. Они не будут возражать. Я договорился.

– Брет!!! Я тебя люблю!!! Ты… Ты …волшебник!

– Да. Я исполню все твои желания, если ты исполнишь одно мое.

– Это шантаж?

– Самый пошлый и бесстыдный за всю историю человечества.

– Какая глупость! Я согласна.

– Дженни!.. Подожди. Я не понял, а с чем ты согласна?

– Сняться в кино.

– А мое предложение?

– Какое предложение?

– В таких случаях бывает только одно предложение.

– Ну а что там было дальше по сценарию?

– Они поженились.

– Как банально! Я согласна.

Над Люксембургом снова зашумел дождь. На этот раз – уютный, как никогда…