Текст книги "Осколки разбитой кружки"

– И что ты там нашел? В библиотеке? – вернула его к теме Кристин.

– А. О! Много чего! Я думал, какой смысл писать уже все то, что я ей читал битых два часа? И решил написать ей то, чего не было в учебниках. И пока я там перерывал всякие путеводители и книги по истории, а не географии, я столько всего нашел, такие потрясающие факты, что просто влюбился в эту страну! Я написал все то, что хотел бы в первую очередь прочесть я сам, а не Хэлди или мои одноклассники. Написал сочинения для себя. Как эгоистично, – он усмехнулся, немного отвлекшись.

– Аран, у тебя бзик на эгоизме, – тут же сухо прокомментировала Кристи. – И что? Продолжай.

– Со мной в тот день что-то важное случилось. Тогда-то моя мечта и родилась. Читала когда-нибудь Сомерсета Моэма «Луна и грош»?

– Да, хотя и не особая поклонница Моэма.

– Ну так вот там рассказывается про этого, как его, Стирленда…

– Чарльза Стрикленда.

– Ага, его. Про то, что он постоянно чувствовал, что должен был родиться где-то в другом месте. Потому что всегда чувствовал себя не как дома, как чужой. А потом он уезжает на Таити и понимает, что это его настоящий дом. Он просто родился по ошибке не там. И он все бросает, чтобы жить в бедности, но счастливо, просто писать картины, пейзажи и портреты таитянок и просто жить.

– Ты знаешь, что Чарльз Стрикленд был прототипом настоящего человека? – дополнила Кристин. – Поля Гогена. Он тоже был брокером, с женой, четырьмя детьми, но потом проплывал мимо острова Таити, влюбился в него, высадился на берег и больше домой не вернулся. Бросил все ради жизни на острове. Знаменитый художник.

– Правда? – ошеломленно нахмурился Аран. – Напомнишь мне потом его имя? Почитать про него хочу.

– Ну так что там про Новую Зеландию?

– А, ну вот у меня типа что-то подобное. Я вдруг тогда, в свои двенадцать лет, прочитав все это про Новую Зеландию, понял, просто почувствовал, что живу не там, где должен быть. Я в своем сочинении написал про то, что там нет хищников, есть птица, которая в их лесах смеется человеческим голосом. Дьявольской птицей зовется, по-моему. Написал про то, что там есть самый высокий в Океании водопад. И про место с рекордно длинным названием написал…

– Рекордно длинным? – перебила его заинтересованная Кристин.

– Да. Кажется, из пятидесяти четырех или шести букв состоит. С маорийского переводится, как «Таума пришел к подножию горы, чтобы сыграть на флейте своей возлюбленной песню о любви».

– О, правда? Красиво!

– Да, красиво. Только я не знаю, как сами жители свое название повторяют.

– Что за маорийский язык?

– А, ну это их местное население, аборигены. Они… такие воинственные и гордые, и я только помню, как их татуировки на картинках долго рассматривал. Ничего больше про них толком не помню.

– Ага.

– Ну вот. Когда я принес Хэлди это сочинение, она его тут же забраковала, поставила два и велела переписать его. Я был зол, потому что это ведь уже моя мечта была! Потому совсем немного в сочинении изменил, но суть была та же: ничего из климата и количества и длины рек, ничего такого. Тогда старушка действительно разозлилась и вызвала родителей. Это уже было после того, как я кружку разбил, буквально пару дней спустя, наверное, хотя сейчас уже сложно все хронологически восстановить. Поэтому мама просто сквозь зубы велела мне переделать сочинение, даже не прочитав его. Я переделал, и окончательный вариант лежит перед тобой.

– Это ты вот это переделал? – усмехнулась Кристин. – Где рассказывается про то, что маленькие островки – это райский уголок, где есть все, что нужно. От скальников для альпинистов до пляжей и океана для серфингистов, и горячие источники для здоровья, и где не слишком холодно и не слишком жарко, от чего не болит голова и не прыгает давление у стариков? Это такое вот сочинение по географии?

– Да, – улыбнулся Аран. – Хэлди в третий раз сказала переписать и дала еще какое-то наказание, не помню уже что. Кабинет что ли убирать в течение недели. Или нет ли? В общем, я ей ответил, что переписывать не буду, и это мое окончательное сочинение, так что либо пусть она оценивает то, что есть, либо ничего другого не будет. Она оценила на «три», – Аран задумался, что-то припоминая. – Черт, она же мне тогда и за четверть «тройку» вывела. Зарезала меня на всем при каждом удобном случае. Но мне тогда было все равно. Тогда я думал, что еще немного, закончу учебу и перед самым теплоходом – почему-то мне думалось, что обязательно нужно добираться туда теплоходом, это было почем-то важно для меня – я приду к ней на ее скучный урок, кину ей эту тетрадь с сочинением и счастливо помашу ей рукой на прощание. И она обязательно должна будет мне завидовать. Представляешь? Я действительно так все и думал.

Аран замолчал, предаваясь воспоминаниям, и на его лице блуждала отрешенная улыбка. Кристи выпила еще немного кофе, давая ему возможность о чем-то подумать, и тихо спросила:

– Как же так получилось, что сейчас в твоей жизни все шаги ведут тебя в противоположном от мечты направлении?

Аран очнулся от своих мыслей и стал серьезным.

– Я хотел поступать тогда на «Международный Туризм», это был новый факультет в университете, и относительно просто было туда попасть. У них всего два выпуска только было. Я правда думал, что буду там, а потом устроиться в туристическое агентство и постепенно…

– Родители твоих планов не разделили…, – предположила Кристин, толкая почти пустую чашку по столу от одной руки к другой.

– Нет, – грустно подтвердил Аран, глядя в стол. – Они из меня человека хотели сделать. Хотят. До сих пор не понимаю, что под этим подразумевается…

– Видимо, что пока ты еще не человек, – мягко пошутила девушка в попытках вывести его из тяжелых мыслей. А затем посмотрела на Арана уже серьезнее. – И что теперь? После стольких лет ты снова хочешь уехать? В Новую Зеландию?

Глаза Арана засветились блеском.

– Однажды, Кристи, я буду стоять на вершине горы Кука и обозревать открывающийся вид на просторы: зеленые поля, с бирюзовыми озерами, витиеватыми реками, холмами, пасущимися овечками и длинными белыми облаками на ярком небе! Может, тогда я наконец успокоюсь и всех оставлю в покое, – он усмехнулся. – Вот только отдам долги: закончу учебу, подарю родителям долгожданный диплом и уеду.

– Тебе же столько копить надо будет на поездку!

– Ну да, года три, думаю. А если нет… что-нибудь придумаю.

Кристин откинулась на диванчик и загадочно улыбнулась:

– Ты совсем другой. Сейчас, когда у тебя есть цель… Будто твое сердце сделало свои первые удары в жизни.

Аран с озарением смотрел на нее, понимая, как он счастлив.

По дороге домой он стащил из туристического агентства бесплатный журнал с рекламой отелей и туров и уже дома, за чашкой кофе и сигаретой, долго листал его, высматривая одну единственную картинку. Самый схожий с его мечтательным образом пейзаж. Он увидел то, что искал. Глаза задержались на фото и тут же слегка расширились: то самое! Он даже не стал читать, какая именно местность или страна это была – неважно! То, что он видел, он знал: это его мечта. Высокая вулканическая гора с ярко-белой снежной верхушкой возвышалась к синему небу, прорезанному контрастными кучевыми облаками, а у ее подножия простирались темно-зеленые холмы с редкими кустарниками и широкой рекой, извивающейся змейкой поперек поля к самому подножию горы, и то здесь, то там небольшими кучками коровы и овечки были рассыпаны по зеленому бархатному полотну. Аран тут же схватил ножницы и аккуратно – или как можно аккуратнее – дрожащими руками вырезал картинку и прикрепил скотчем к своей двери в спальне. А потом еще долгое время просто стоял перед ней и любовался фотографией, улыбаясь сам себе.

А за ужином он попробовал начать разговор с Овидом о Новой Зеландии.

– Ты помнишь, как я когда-то хотел уехать туда?

– Еще бы, как не помнить! Мы все столько ругались из-за этого! Сколько, года четыре прошло? Когда ты там поступать куда-то на туризм собирался?

– Не помню. А что бы ты сказал, если бы узнал, что я все еще туда хочу?

– Боже, Аран, не шути так, – рассмеялся Овид. – Хватило уже.

Аран молчал, и брат насторожился:

– Ты же это несерьезно, да? Аран?

– Я просто думаю…

– Думай, пожалуйста, про себя! Если родители узнают, что ты опять за старое! Думай, сколько хочешь, главное опять ничего не делай.

– А, я же забыл, что ты у нас миротворец.

– Между прочим, да. Мне не нравится, что наша семья постоянно из-за чего-то ругается. Мне надоело всех постоянно мирить. И почему-то в большинстве случаев разжигаешь ссоры именно ты, Аран. Зачем? Какой в этом толк?

Аран отложил вилку в сторону.

– Извини, Овид. Я это несерьезно. Просто… Наверное, пытаюсь не думать о том, что ты скоро съедешь.

– Никуда я пока не собираюсь, – Овид был немного взволнован. Он тоже отложил вилку и некоторое время помолчал, хмуро разглядывая посуду на столе. – У меня аж аппетит пропал.

Аран решил больше пока не возвращаться к теме о Новой Зеландии в разговоре с братом. К тому же ему было теперь с кем делиться своими мечтами.

– Поехали играть в теннис! – сходу выпалил Артур, когда воскресным днем Аран сел к нему в машину.

– Куда?!

– Не куда, а во что. В большой теннис.

– Не, не выйдет! Не поехали! Я в жизни ракетку не держал!

– Я тоже плохо играю, поехали.

– Я сказал, что нет!

– Ну, мы уже едем, если ты не заметил.

Аран почему-то даже не занервничал. Возможно, в глубине души он надеялся, что это просто злая шутка друга, и сейчас они будут сидеть в какой-нибудь пиццерии или в баре, курить сигареты и болтать о свиданиях Артура с его девушкой. Он лишь пожал плечами и равнодушно откинулся на сиденье, разглядывая мелькающие за окном виды.

Они приехали в крытый спортивный комплекс с бассейнами, тренажерными залами, фитнесс-центром.

– Я здесь часто бываю, – без надобности пояснил Артур, хотя по его абонементу и по-свойски кинутому приветствию девушке на рецепции, это сразу было понятно.

Он кинул в Арана пакетом, и, заглянув внутрь, тот нашел там спортивную одежду и кроссовки для себя.

– Господи, он не шутит, – слегка испуганно проговорил себе под нос Аран.

Помещение было огромное, с несколькими этажами и бесконечными коридорами, и отовсюду доносилась музыка, либо голоса тренеров в микрофоны, выкрикивающих счет для упражнений. Переодевшись в раздевалке, они вышли на просторные и холодные корты. По телу Арана пробежали мурашки от прохладного воздуха. На двух кортах уже играли пары один на один, но друзья направились не к ним, а к стене с отметками белой краской в виде крестов.

– Это что? – посмотрел на странные чертежи Аран.

– Ну, поучимся сначала. От стенки отбивать. На, ракетку.

Аран неохотно, но в то же время с любопытством взял огромную ракетку и стал рассматривать ее, прокручивая в руках.

– Она для начинающих, – стал объяснять Артур. – С виброгасителем.

– С чем?

– Вот эта штучка в струнах внизу – это виброгаситель.

– А что, она вся у меня завибрирует, что не удержишь, что ли? Ерунда какая-то.

– Ты слушай меня! Я же рассказываю!

Артур показал ему, как правильно стоять, как держать ракетку, когда нужно бить по мячу, который должен зависнуть в воздухе перед тем, как начать падать, как отбивать с правой и левой стороны и прочее.

– Я левша, поэтому не знаю, как тебе надо будет мои удары отбивать, сам смотри.

Аран с усмешкой, но с удовольствием ударил мячом по полу и сделал свой первый удар в жизни. Ему показалось это не таким сложным. Мяч отскочил от стены, снова ударился о пол и полетел назад, и пусть Аран и не пытался предугадать его траектории, как, должно быть, это делают профессиональные игроки, но отбить снова сумел без труда.

– Я готов! Пошли! – уже с энтузиазмом воскликнул Аран.

– Сейчас я тебя уделаю!

Они прошли на корт по соседству и приготовились к первому сету.

Уже после первых пяти подач они сдвинулись на корт дальше от соседей, потому что их мячи постоянно отскакивали к другим игрокам по соседству, мешая их игре. Бить от стены, которая находится в двух метрах от тебя, оказалось совсем не таким, как бить через сетку на настоящем корте в двадцать метров длиной. Мячи Арана либо все время задевали сетку, либо перелетали так далеко, что отбивать было просто нечего. Однако и у Артура дела обстояли ненамного лучше. Он бил со всей силы, но улетали его мячи в совершенно не планируемом направлении. В результате, после сорока минут постоянной беготни за новыми мячами, они оба подошли к сетке, упершись руками в колени и пытаясь отдышаться, и Артур наконец выдохнул:

– Пойдем, покурим?

– Ага, – все, что смог выдавить из себя запыхавшийся Аран.

На том они и бросили мучительный большой теннис, перебравшись вскоре в местное кафе, где за кислородными коктейлями поглядывали на других членов спортивного клуба.

– Наверное, бегать надо начать, – подумал вслух Аран.

– Не люблю бегать. Проще курить бросить, чем начать бегать.

– И то верно. Может, в бассейн походить?

– Я плавать не умею, – признался Артур.

– Шутишь?

Артур скривил рот.

Они молча допили коктейли и заказали кофе. Тогда-то Аран и вспомнил, что не рассказал другу о самом главном.

– Арти, я уехать отсюда хочу, – негромко проговорил Аран, глядя в одну точку.

– Поехали, – без задней мысли лениво отозвался Артур. – Куда хочешь? Проголодался?

– Из страны уехать. В Новую Зеландию.

Артур перевел внимательный взгляд на друга, но не сказал ни слова.

– У меня такая мечта давно была, – стал рассказывать Аран, все еще глядя в неопределенное место, – уехать жить в Новую Зеландию. Я влюблен в эту страну. В детстве прямо жил и грезил ею.

– Где это, Новая Зеландия? Где Австралия, там же?

– Да, в Океании. Она… такая маленькая и такая красивая. Ее бережочки все изрезаны маленькими фьордами, и она вся такая крохотная и разная. Я столько о ней читал, столько фотографий пересмотрел!

Артур стал серьезным.

– Ты просто хочешь туда или… прямо совсем хочешь? Я имею в виду…

– Я имею в виду, – снова заговорил Аран, – я туда собираюсь уехать. Когда учебу закончу.

– Правда? – Артур действительно удивился. Он сел прямее и посмотрел в лицо Арана, подняв брови. – Ого. И когда ты так придумал?

– Я просто забыл на некоторое время о своей мечте, – ответил Аран, подперев щеку ладонью. – А позавчера вот дома у родителей снова как-то все всплыло в памяти…

– А если тебе там не понравится?

Аран задумался. Он никогда не допускал даже мысли, что ему может там не понравиться. Подождав его ответа с полминуты, Артур ответил за него сам:

– Если тебе там не понравится, тебе всегда есть куда вернуться.

Аран усмехнулся и кивнул. Он посмотрел на друга, который вертел кружку в своих руках, закусив нижнюю губу и о чем-то раздумывая. Артур поднял глаза на Арана и тихо спросил:

– Ты здесь несчастлив, да?

Аран лишь вздохнул, не находя ответа. Точнее, не способный подобрать более точного слова описать сдавливающие ощущения от своей родины, где родился и вырос, кроме которой ничего в своей жизни не видел и где он сейчас просто задыхался.

Артур понимающе кивнул:

– Тогда уезжай отсюда. Туда, где сможешь стать счастливым.

На лице Арана появилась благодарная улыбка. Он ощутил приятный укол в своем сердце от осознания того, что в его жизни есть люди, два его друга, которые его понимают и поддерживают. Он даже не хотел думать о том, как будет с ними расставаться, но и думать об этом было пока рано.

А на следующий день выпал первый снежок. Аран сидел на лекции тяжбы, где они повторяли уже пройденный курс правильного оформления судебных исков согласно стандартам, и лениво уронил голову на руки. И в какой-то момент он равнодушно выглянул в окно и увидел редкие белесые перышки, падающие с неба. Первый снежок, еще неуверенный, еще тихий и стеснительный, он опускался к земле, даже не тревожимый ветром. До окончания пары оставалось буквально пятнадцать минут, но Аран не мог пропустить такое!

– Простите? – он приподнял руку, обращаясь к профессору. – Можно мне покинуть аудиторию? Прямо сейчас.

– Рудберг, перерыв настанет через десять минут.

– Да, я помню, но я должен выйти прямо сейчас.

К то-то хохотнул, кто-то продолжал спать на парте. Артур оглянулся и подозрительно посмотрел на него с третьего ряда. Преподавательница цыкнула, качнув головой, и жестом руки показала на дверь.

Аран помчался в коридор и бросился бежать к главному выходу. Он выскочил на улицу и поднял голову к небу. Холодный, мокрый снежок нежно щекотал его щеки, тут же превращаясь в воду, и лицо парадоксально горело жаром от холода, и лишь в легкие пробирался мороз. Он раскинул руки в стороны, хватая губами, ловя пальцами хлопья. Новорожденный, первый, совсем еще чистый снег тихо спадал на Арана с неба, и во дворе никого не было, кроме них двоих. Аран подумал, что над всей планетой одно и то же небо, и над Новой Зеландией оно такое же большое, бесконечное, и, вполне возможно, воздушные потоки с микроскопическими каплями Тасманова моря превратились в облака, которые ветер перенес к ним, и снег, падающий сейчас на Арана, на самом деле – частичка Новой Зеландии. Он был так счастлив! Когда на улицу стали высыпать студенты в поисках сигареты на перерыве, он опустил руки и повернулся к университету, окидывая взглядом здание. Из окна их аудитории его друг, сидя на подоконнике, наблюдал за ним, и Аран, почувствовав холод, пробирающийся под одежду, вздрогнул и с улыбкой направился в помещение.

Артур присоединился к нему в коридоре на пять метров, шепотом сквозь зубы сердито ругаясь на Арана:

– Мало болел что ли? Я тебе больше не собираюсь лекарства покупать!

– У меня еще те остались, – так же тихо, но с улыбкой ответил Аран, опустив голову и растирая руки в попытках их согреть.

– Иди в столовку, чай горячий выпей!

И он ускорил шаг, оставляя Арана в коридоре и присоединяясь к своим приятелям.

– Рудберг, у тебя там что, недержание? Ты просроченными продуктами питаешься дома? – кто-то выкрикнул ему со смехом, но Аран больше не обращал внимания на издевки. Сегодня ему было все равно. Зато Артуру приходилось не так легко ладить со своей компанией, но не из-за друга. Лейла обхватила его руку и, приподнявшись на носки, поцеловала его в губы, на что он дернулся, грубо отодвинув ее от себя:

– Я уже говорил тебе! Прекрати!

Лейла тоже дернулась:

– Все твоя блондинка Офелия или как ее там?

– Не твое дело.

Артур направился по коридору в сторону кафетерия, не дожидаясь своих приятелей. Аран застыл в дверях аудитории, глядя вслед другу, перед тем как вернуться на свой ряд и забрать свои вещи. Он на какое-то время забыл о болезненном секрете Артура. В своей отстраненности и фокусировании только на своей жизни: найти друзей, найти мечту, уехать отсюда – он как-то перестал интересоваться жизнью друга и тем, через что ему приходится проходить в своей несчастной влюбленности, счастливый конец которой был под большим вопросом из-за отца Арти. Арану стало стыдно за собственный эгоизм. Он пообещал начать разговор с другом при первой возможности.

Но возможности особо не было, потому что они почти не оставались наедине. Настала пора экзаменов, и все время они либо проводили в библиотеке, либо в баре за столом, заваленном учебниками и лекциями, в компании Кристин во время тихих минут.

Библиотека университета в эти дни всегда была переполнена. Не было ни дня, чтобы можно было прийти и просто выбрать самый лучший стол. Выбирать всегда приходилось из того, что осталось. Однако Арану в последнее время стало предпочтительнее сидеть прямо на ковровом покрытии позади ряда с книгами, где никто не мешал, где не было перешептывающихся соседей или особо сосредоточенных зубрил, которые любили раскладывать свои вещи на весь стол. Почти всю их группу юридического факультета всегда можно было застать в библиотеке, и хотя по правилам не разрешалось проносить еду и напитки, но ввиду того, что студенты едва не оставались ночевать за книгами и конспектами, в этих правилах смотрительницы порядка, старушки-библиотекари, как-то солидарно стали допускать послабления.

Жуя арахис, при этом пытаясь выискать нужный акт в законе о собственности, он изредка поглядывал на Артура, сидящего за центральным столом в окружении своих почитателей, которые – Аран заметил – больше отвлекали его от учебы. Но Арану было забавно следить за другом, которого он знал с совершенно другой стороны. Теперь он мог различить, когда его скука и невозмутимость были на самом деле показными на людях, для которых он играл. Он мог замечать, когда он действительно слушает собеседника, а когда думает о чем-то своем, при этом делая вид, что внимателен к чьему-то рассказу. И теперь превосходство и легкая надменность друга, которые всегда раньше ставили Арана в тупик каждый раз, когда он задумывался о сложном характере Артура Гарда, на самом деле так ясно виделись ему как обычная игра или даже персональное развлечение Арти. Аран с довольством усмехнулся, наблюдая, как Артур со своим показным высокомерием лениво посмотрел на полку с книгами и, небрежно откинув свои густые волосы со лба, что-то невозмутимо сказал Руфусу Кану, сидящему рядом за столом, и тот практически сразу же встал, чтобы принести нужную книгу. Это было мальчишество, ребяческая игра, потому что Аран знал настоящего Артура, но вполне возможно, что его приятели даже ждали такого поведения от своего лидера. Весь каждодневный имидж людей – это разыгрывание спектакля, и если не следовать атрибутам своей роли, то ты уже не актер.

Артур Гард зевнул, захлопнул книгу и отбросил ее в сторону, со скучающим видом рассматривая потолок. По его виду можно было сказать, что заниматься учебой в самый важный период, в разгар экзаменов ему лично надоело. Он вытащил телефон и стал лениво что-то в нем рассматривать, пока все студенты кропотливо что-то переписывали в свои лекции или сосредоточенно листали книги. Однако несколько секунд спустя Аран получил сообщение от друга: «Джаз-бар? Не могу тут заниматься. Эти придурки меня постоянно отвлекают». Аран отвечать не стал. Он не очень ладил с телефоном, да и отвечать не было смысла. Он лишь сгреб свои книги и тетради, поставил назад на полки энциклопедии и направился к выходу, бросив короткий взгляд на друга.

Ждать у автомобиля Артура пришлось недолго. Уже пару минут спустя его владелец прошел мимо Арана без лишних слов и сел за руль. Всю дорогу он покрывал своих приятелей самыми непристойными отборными выражениями, на которые только был способен мужской лексикон. Он ругался, что на нем еще висит долг по закону о банкротствах, а он не может спокойно взяться за учебу, уж не говоря о том, что первый экзамен уже на следующей неделе.

В баре все было по-другому. Поздним днем там всегда было очень тихо, и Кристин специально ставила для них мелодичный блюз, чтобы особо энергичные обертоны джаза не отвлекали двух студентов. Ян добавлял в их кофе тройной шот эспрессо и, если он пребывал в особо хорошем настроении, то обязательно давал им бесплатную чашку чипсов. Здесь не нужно было кого-то играть, постоянно помнить, что за тобой следят в оба глаза, не нужно было разговаривать, и кофе и сигареты всегда были под рукой. Бар в дневное время – самое идеальное место для учебы, и никакая библиотека с ним не сравнится. Единственное, что могло отвлечь Арана, это Артур, который время от времени выхватывал тетрадь Арана, чтобы хмуро подсмотреть его записи, снова совал ему его лекции и склонялся над своими, переписывая свои предложения.

Аран, дописывая предложение, вслепую дотянулся до чашки кофе и даже попытался сделать глоток, все еще приковав свой взгляд к тетради. Однако кофе закончился. Он удивленно и немного возмущенно глянул внутрь чашки, сжал губы и с легким раздражением и сожалением отставил ее в сторону, возвращаясь к недописанной мысли. Артур отложил ручку и, потирая глаза, молча встал и направился к барной стойке. Он вернулся пять минут спустя с двумя чашками кофе и так же без слов протянул одну другу. Тогда-то Аран и ощутил в полную силу будто бессознательную заботу Арти. Он забыл про свои лекции, откинулся на диванчик и, немного щурясь, с интересом посмотрел на Артура, уже вновь погрузившегося в чтение.

– Гард, ты че обо мне так заботишься?

Друг цыкнул, продолжая читать:

– Тебе кофе приносят, а ты еще жалуешься.

– Это когда я жаловался? Мне просто непривычно, вот я и спрашиваю. Обо мне никто больше так не беспокоился.

Артур оторвался от чтения, снова хмуро потирая глаза и потягиваясь:

– Потому что мне ни о ком никогда не нужно заботиться. А мне нравится, может. У меня даже домашнего животного никогда не было…

– Это ты меня сейчас так сравнил со зверушкой? – ухмыляясь, перебил его Аран.

– Пошел ты. Я тебе говорю, что у меня никого, даже друзей не было. Таких, чтобы о них заботится можно было. Хм, – он задумался, – интересно, что будет, если я Баричу или Руфусу сэндвич однажды куплю, если они проголодаются?

– Ну что у вас тут? – подошла к ним Кристин. – Продвигается учеба?

Аран поднял на нее глаза и улыбнулся:

– У Арти никогда не было домашней зверушки, поэтому он мне кофе и лекарства покупает. Вот, что мы выяснили.

– Кажется, это был сейчас твой последний кофе от меня, Рудберг, – цинично отозвался Артур. – Так что наслаждайся, пока можешь.

– О, ну это называется синдром одного ребенка, – пояснила Арану Кристин.

– Чего? – они спросили это вдвоем сразу и сердито посмотрели друг на друга.

– Когда ребенок в семье единственный, он часто избалован вниманием. От этого в нем появляется психологическая потребность заботиться о ком-то другом. Для равновесия. Так сказать, защитная реакция собственного эго.

– Интересно, у меня почему ее не появляется, защитной реакции от эго? – нахмурился Аран.

– Потому что все, что ты делаешь в жизни, Аран, это только отдаешь! – бросила ему Кристин и села рядом за стол, дотягиваясь до кофе. – Это чей? Я сделаю глоток, окей?

– Это мой, – лениво ответил Артур.

– Это неправда, – возразил Аран. – Я ничего не отдаю никому. Только забираю. Или точнее порчу все. Ни себе, ни людям…

– Да, да, конечно, – с сарказмом кивнула головой Кристин. – Господи, у меня же тоже скоро экзамены на носу. Надо бы мне выходные брать начать здесь.

– Э, нет! – воскликнул Артур. – А где же нам будет тогда учиться?

– Кристи, ну поработай еще чуток! – солидарно подхватил Аран. – Нам только пять экзаменов сдать и все!

– Забираю-ка я назад свои слова про твой эгоизм и про твой синдром одного ребенка.

Она встала из-за стола, демонстративно отвернувшись от них, и направилась к проигрывателю. Поставив дикий и громкий джаз Майлза Дэвиса, она ушла болтать с Яном. Друзья обменялись виноватыми улыбками и снова вернулись к своим книгам.

Несмотря на все пробелы в учебе во время семестра, долгов или угрозы профессора Новака, и Аран и Артур смогли сдать все свои экзамены, пусть и не на отлично, но проходного бала хватило на то, чтобы однажды декабрьским днем выйти из здания университета, куда вернуться теперь предстояло лишь в середине января, и с облегчением вздохнуть.

Аран не спеша брел по улице, наслаждаясь хрустом снега под ногами. Было прохладно, и руки мерзли даже в карманах, но Аран давно не чувствовал себя так легко и хорошо. Учеба закончилась. Пусть и на короткое время. Он намеривался направиться на работу раньше, чтобы застать начальника. Теперь в его жизни была цель, и он ради нее готов был на все. Даже рутинная работа с человеческими распрями и судебными исками не казалась ему такой уж отталкивающей, когда он вспоминал, на что пойдут все заработанные им деньги. Он намеревался попроситься на полный рабочий день во время своих зимних каникул.

В кармане завибрировал телефон. Аран вытащил его и поднес к уху, уже не глядя на экран:

– Сдал?

– Сдал. Куда это ты направился?

– Я на работу пошел. Босс только до пяти, что ли, работает, мне переговорить с ним надо.

– До пяти еще времени уйма!

– Ну, я уже ушел, Арти. Я не в универе.

– Я вижу.

Аран огляделся и, обернувшись назад, заметил медленно двигающуюся машину вдоль обочины. Он отключил телефон и остановился. Автомобиль подъехал ближе и остановился напротив Арана, который тут же сел в прогретый салон. Он посмотрел на лежащий на панели пустой поддискетник и с удовольствием отметил, что сегодня играло не радио, а музыкальный диск, скорее всего, Кристи.

– Тебе не кажется, что мы ей должны остались? – спросил с укоризной Артур, тут же нажимая на педаль. – Ремень пристегни.

– Ты про Кристи?

– А что, есть еще кто? У тебя девчонка появилась? – с улыбкой и подозрением взглянул на него Артур.

Аран оставил этот вопрос без комментариев:

– А ты что предлагаешь?

– Поехали ей что-нибудь в подарок выберем.

– Э-э…

– Ты видел сегодня, как Гоббинс выделывался перед Новаком? – рассмеялся Артур. – Я там чуть не упал! Новак потом уже не знал, как его заткнуть, чтобы отвязаться.

– Ага, – улыбнулся Аран.

– Он ему говорит, да все, Гоббинс, пойдет, сдал, а тот: нет, я еще не закончил, профессор! Я думал, не выдержу и расхохочусь на всю аудиторию! Айда, молодец, наш Гоббинс! Хорошо он его помучил!

– Н-да, зато Новак меня хорошо помучил, – уже расслабленно проговорил Аран. Сейчас, когда все экзамены остались позади, от нервозности и ожидания чего-то страшного не осталось ни следа.

– Да ну его. Слушай, а что ей подарим-то?

– Может, какую-нибудь книгу по психологии? – неуверенно предложил Аран.

– У нее сессия идет! Подарить ей книгу во время сессии?! Она нас прямо на месте ею же и излупит!

Они приехали к центральному торговому центру и битых два часа бродили по бутикам и магазинчикам, уже забыв про подарок Кристин и просто рассматривая витрины, покупая шоколадные батончики и энергетические напитки, смеясь и шутя. Время пролетело слишком быстро, чтобы в это поверить.

– Черт, Арти, мне уже на работу надо.

– А! Подарок же! Давай тогда стандартный набор?

– Стан… чего?

– Ну, что там обычно девчонкам дарят. Давай ей букет цветов и конфеты? Какая девчонка не любит конфеты и цветы?

– Ты уверен? А вдруг она на диете или у нее аллергия на цветы?

– Ну, знаешь ли! Такими вопросами пусть ее парень заморачивается.

– Ладно. Давай.

Однако их старания не были оценены, и все потому, что Кристин в баре не было. Ян был в смене со второй девушкой, с которой ни Аран, ни Артур никогда не разговаривали и даже имени ее не знали. Ян объяснил, что у нее сегодня важный экзамен, и на работу она выйдет вообще только в следующий понедельник. Немного расстроившись от такой незадачи, друзья оставили цветы в баре для Кристин с надеждой, что они доживут до понедельника, а сами направились с коробкой конфет под мышкой к машине, чтобы направиться по своим делам, договорившись встретиться после этого и отпраздновать окончание учебы.