Текст книги "Платье императрицы. Екатерина II и европейский костюм в Российской империи"

17. Prince Orlov

Г.Г. Орлов становится непосредственным участником светской парижской жизни в конце 1779 года (Archives MAE 1779: 8 décembre). Имя князя Орлова несколько раз упоминается в документах, касающихся других покупателей. Рассказать о собственных приобретениях князя пока не представляется возможным. Уместно вспомнить, что клиенткой Бертен была его супруга, Е.Н. Орлова, урожденная Зиновьева.

18. Belozelsky, prince russe

Под этим именем в документах Розы Бертен появляется один из братьев Белосельских-Белозерских: Андрей Михайлович (?–1778) или Александр Михайлович (1752–1809). Оба были на дипломатической службе и последовательно исполняли обязанности полномочного министра при Саксонском дворе: старший – с 1765 года, младший – после смерти брата, с 1779 года. Кто из них делает покупки у Бертен?

Наиболее вероятно, что это был Андрей Михайлович Белосельский-Белозерский. В начале 1760-х годов он знакóм французской полиции как мот и поклонник мадемуазель Лакур: она отвечала поклоннику взаимностью и даже выручала из долговых неприятностей своими бриллиантами. Скорее для нее, чем для супруги, Анны Федоровны, урожденной Наумовой, князь покупает несколько галантных аксессуаров в магазине Бертен. У нас нет точных сведений о содержании и дате заказа на сумму 668 ливров. Однако по другим источникам известно, что Андрей Михайлович провел во французской столице август – декабрь 1775 года (Archives MAE 1775: 11 août).

19. Madame Brusse, la Comtesse russe

Прасковья Александровна, урожденная Румянцева (1729–1786), супруга генерала Я.И. Брюса. После удаления от двора (1779) семейство много путешествовало (Archives MAE 1782: 27 décembre). Причиной навсегда потерянного расположения императрицы стала любовная связь графини Брюс с тогдашним фаворитом Екатерины II И.Н. Римским-Корсаковым. П.А. Брюс – признанная красавица своего времени. Журнал «Живописец» (Живописец 1772: 104) посвятил ей стихотворение,[23]23
  Письмо к ее сиятельству графине Прасковье Александровне Брюсовой.
Небесну красоту в твоем лице я зрюИ часто о тебе с почтеньем говорю:Но прелести ль одни меня столь удивляют;Твои достоинства почтение рождают.

[Закрыть] а баронесса Оберкирх – несколько страниц своих мемуаров (Oberkirch 2000: 241).

Долг графини Брюс Розе Бертен составил 1279 ливров.

Кроме того, клиентами Розы Бертен были:

1. Krooc, Mme de Russe

Мария Александровна, урожденная Варлант, супруга адмирала А.И. Круза. По косвенным данным можно установить, что заказ был сделан в 1789 году (расписка от 24 июля 1789 года). Долг с учетом процентов значителен и составляет 7688 ливров.

2. Mlle la Princesse de Tarente[24]24
  О де Тарант см. подробнее: Гречаная Е.П. Литературное взаимовосприятие России и Франции в религиозном контексте эпохи (1797–1825). Москва, 2002; Gretchanaïa E. Correspondance d’émigrés françaises en Russie (la princesse de Tarante, Xavier de Maistre, le marquis de Lambert, Ferdinand Christin). Sept lettres inédites de la princesse de Tarente à la comtesse Golovina // Exil et épistolaire aux XVIII^e et XIX^e siècles: des éditions aux inédits / éd. Rodolphe Baudin, Simone Bernard-Griffiths, Christian Croisille et Elena Gretchanaïa. Clermont-Ferrand: Presses universitaires Blaise Pascal, 2007. Pр. 157–189.


[Закрыть]

Заказы на сумму 713,16 ливра были сделаны в 1791–1792 годах.

3. Mme la Bne Crudner

Варвара-Юлиана Крюденер (1764–1824) немало путешествовала по Европе. В 1776 году – с родителями; выйдя замуж в 1782 году за Б.А.К. фон Крюденера (1744–1802), сопровождала мужа в дипломатических поездках. В 1784–1789 годах супруги жили в Венеции, затем в Копенгагене. Между 1789 и 1804 годами – в Париже. В. – Ю. Крюденер была истовой католичкой, принадлежала к Моравской церкви. Она не только оставила после себя мемуары, но и была автором популярного в свое время романа «Валери» (1803) (Si tu lis jamais 2008: 151).

Заказ мог быть сделан и получен как лично, так и через посредников, и даже мог быть послан почтой. Траты на упаковку и пересылку нередко упоминаются в документах магазина Бертен, но трудно сказать, была ли эта практика обязательной.

Магазин Бертен практиковал пересылку в случае заказов генеральши Бороздиной, княгини Черкассовой, г-жи Пушкиной, княгини Щербининой, графини Скавронской. В качестве упаковочных материалов упоминаются «Cartons gris, toile cirée». Обычно в начале или в конце счета делалась следующая типовая запись: «А также за таможенные расходы и упаковку, уплачено Делорму 78,2». Цена услуг Делорма по упаковке и «растаможиванию» была фиксирована и составляла 78,2 ливра. Он работал и на мастерскую Бертен, и на ее конкурента Ж. – Ж. Болара (Sapori 2003: 106), но не специализировался исключительно на модных товарах. Это крупнейший упаковщик, к услугам которого обратились для переправки в Россию библиотеки Дидро, приобретенной императрицей. Магазин Бертен отправлял товары русским клиентам не только при посредничестве Делорма. В 1778 году отправка заказов была поручена М. Марше: M. Marchais, rue de Grenelle Saint-Honoré (Ibid.: 103).

Коробки с модными вещами путешествовали морским путем; вот почему можно встретить упоминание о доставке товаров из Парижа в Руан, портовый город: «Делорму оплачены услуги упаковки и доставка из Парижа в Руан» (Succession de Rose Bertin 1813: Д. 128, Л. 1434). Доставка осуществлялась только летом, поскольку судоходный сезон перевозок товаров в Россию закрывался на зимние месяцы. Такая схема давала возможность обновить гардероб «к сезону», то есть получить заказ осенью, когда наступало время вернуться из имений в столицы.

Заказ могли не только переправить почтой, но и передать через доверенное лицо. Посредниками выступали знакомые или даже малознакомые лица: путешественники; курьеры[25]25
  После поездки курьером в Париж в 1787–1788 годах Е.Ф. Комаровский выполняет некоторые поручения, о которых так вспоминает в своих «Записках»: «Сверх того, графиня С.С. Разумовская, жена графа Петра Кирилловича, просила меня отвезти от нее из Парижа подарки к фельдмаршалу Кириллу Григорьевичу Разумовскому. ‹…› За обедом фельдмаршал вышел, украшенный подарками, привезенными мною, как то: косынкой на шее, жилетом и пуговицами на кафтане. Граф Разумовский публично благодарил меня за доставление ему таких приятных подарков от любезной его невестушки» (Комаровский 1990).


[Закрыть]; слуги, отъезжающие на службу в Россию, – повара (Архив князя Воронцова 1873: 307) или камердинеры (Архив князя Куракина 1902: 354). Роль посредников нередко брали на себя представители дипломатических служб: для С.С. Разумовской некоторые вещи заказаны поверенным в делах (1767–1774) Н.К. Хотинским (Succession de Rose Bertin 1813: Д. 592 bis. Л. 5603), а для графа Чернышева заказом и его получением занят И.М. Симолин, посланник России во Франции (1784–1792).

Для кого русские клиенты Бертен заказывали модные новинки? Например, граф И.Г. Чернышев приобретает женские платья. Их количество превосходит потребности двух дочерей графа: десять платьев, двенадцать юбок, почти тридцать шляп, двадцать косынок в течение года. (См. портрет графа И.Г. Чернышева с женой в окружении детей и внуков (1793–1794) кисти неизвестного художника.) Тот же вопрос встает в отношении заказа княгини Голицыной: десять платьев, тридцать отделок на платье, сорок шляп, тридцать шарфов, почти столько же пар башмаков, полсотни платков (все – с марта по октябрь 1780 года). Не забудем и долговое обязательство княгини Барятинской на сумму 14 174 ливра (содержание заказа и дата неизвестны). Сравнение с другими заказами российских клиентов позволяет с определенной уверенностью утверждать: эти покупки – Барятинской в середине 1770-х годов, Голицыной в 1780 году – были сделаны не только для себя. Следует учитывать и то обстоятельство, что требования моды скорее побуждали регулярно пополнять гардероб новинками, чем раз в жизни потратить громадное состояние на заказ нескольких десятков платьев и идентичных аксессуаров. В более мелких заказах встречаются косвенные указания на то, что туалеты предназначались третьим лицам, например когда идентичные вещи упомянуты в двух-трех экземплярах (Succession de Rose Bertin 1813: Д. 292. Л. 2793).

Первые русские заказы в значительной части состоят из отрезов лент и кружев разнообразной ширины, выделки, цвета: покупательницы прилаживали их к наряду самостоятельно, точнее при помощи своих домашних мастериц. Случалось, поступал заказ на украшение платья, сшитого сторонней портнихой и принесенного клиенткой в мастерскую. Но чаще поступали заказы на изготовление наряда от начала до конца. В ряде случаев Р. Бертен заказывала платья у профессиональных портних. Начиная с 1780-х годов встречаются записи такого рода: «портнихе г-же Рампан было доставлено на платье» (Ibid.: Д. 292. Л. 2800). Это означает, что ткань была выбрана из тех, что находились в ателье, и, следовательно, ее цена включена в стоимость исполнения заказа. В нее входило и вознаграждение портнихе, совсем незначительное в сравнении со стоимостью самого туалета: всего несколько процентов. Имя портнихи и оплата ее услуг указывались в случае, если она не входила в штат мастерской или если речь шла о фасоне, выходящем за рамки обычного ассортимента, в частности русском платье.

Если судить по обнаруженным документам, впервые оно было сшито по заказу княгини Голицыной в 1780 году. К сожалению, ничего не известно о том, кто и каким образом описал этот специфический фасон французской модистке. Можно поставить вопрос и таким образом: насколько она участвовала в его создании?

Другие фасоны, встречающиеся в русских заказах, – это популярные польское платье, или полонез (1780 год, здесь и далее – дата упоминания), левит (1780), турецкое платье (1782, 1791, 1792), платье-рубашка (1782, 1783, 1785, 1791). О популярности модели полонез можно судить по гравюрам в издании Galerie des modes: она регулярно появляется на страницах альманаха начиная с 30-й тетради. Платье-рубашка появилось в начале 1780-х годов (Galerie des modes 1778: 41^e cahier). Особенность этого фасона в том, что юбка и корсет уже не представляют собой два отдельных предмета, но составляют единое целое – длинная «рубашка» дает простор движению, сделана из мягких ниспадающих материалов. Этот наряд в большей степени обрисовывал естественные формы тела. Однако все относительно: под платья-рубашки надевали нижние платья и юбки, а для придания форм прибегали к легкому шнурованию, фактически – к корсету. В российских заказах не удается обнаружить английского платья (robe à l’anglaise). А ведь английское платье – очень модный, действительно знаменитый фасон, определивший развитие моды на следующие несколько десятилетий. Если накидки часто встречаются в первых заказах (двадцать одна в заказе княгини Голицыной), то впоследствии практически исчезают их них.

В ряду аксессуаров важное место занимают «передники» и «косынки» (Магазин мод 1791: 6). О них с иронией пишет автор «Секретных мемуаров» (приписываемых Л. Башомону): «Все наши молодые дамы без устали переменяют убранства. Будучи не в силах изобрести новых, они вынуждены возвратиться к старым: сегодня они носят большие передники и на груди – огромные косынки» (Bachaumont 1783: 37). Косынки повязывали на шею, а также использовали для драпировки глубоких декольте и для создания головных уборов (см. гравюры «Модного ежемесячного издания»). Не следует путать косынку (fichu) с платком (foulard) и шарфом (écharpe) – мода тех лет предлагала богатый выбор декоративных элементов одежды. Что касается шарфов, они были непременным атрибутом парадного военного мундира, а в 1790-х годах стали особенно любимы дамами: портреты Э. Виже-Лебрен запечатлели немало русских женщин с характерной для того времени прической. Волосы завиты мягкими кудрями и высоко взбиты, в них вплетен шарф, а вся композиция напоминает тюрбан.

В русских заказах редко встречаются такие аксессуары, как веера, чулки (помимо заказов Салтыковых – всего несколько раз), украшения (только в последнем заказе графини Скавронской).

Шляпы, а также косынки и разнообразные отрезы составляют основное содержание небольших заказов.

Изучив покупки русских клиентов, можно сделать вывод, что мода на те или иные головные уборы была вовсе не такой «сиюминутной», как это представляют модные журналы. Головные уборы представлены тремя основными видами: шляпа (chapeau), шляпка/чепец (bonnet), пуф (pouf). Кстати, в одной из публикаций журнала «Почта Духов» беседу ведут Английская Шляпка, Французский Ток, Покоевый чепчик и Блондовая Косынка (Почта духов 1789: Письмо XIV).

Шляпа представляет собой головной убор более изысканный и, как следствие, более дорогой; в особенности «шляпы с прической/к прическе» – «chapeau coiffé» (Е.А. Зиновьева, Е.П. Барятинская). Элегантная и дорогая, шляпа далеко не всегда означает сложную конструкцию. Это особенно заметно в заказах конца 1780–1790-х годов: шляпа «en negligé» (Скавронская), «en demi-negligé» (Черкасова), «en chemise» (Бенкендорф) популярные в Париже «à la Charlotte» и «à la baigneuse» (Galerie des modes 1778: 16^e cahier, 63^e cahier). Для первой характерна простая гладкая основа с широкой сборкой по краю, вторая близка по форме к чепцу, обшита рядами рюшек и кружев. Причем под названием à la baigneuse фигурируют и шляпы (Зиновьева), и шляпки (Головкина, Бороздина, Голицына). Первое появление шляпы с этим названием в заказах ателье относится к 1774 году (Sapori 2003: 144).

Особняком в категории головных уборов стоят пуф и близкий к нему по виду ток. Если ток достаточно плотно обхватывает голову (Кирсанова 1995: 275), то пуф – это объемная, «взбитая» конструкция, на которую уходит несколько метров материи. Пуф так или иначе связан с восточными мотивами в одежде: pouf en turban (Головкина), pouf à la turque (Чернышев). Популярность этого головного убора возрастала с течением времени. В последних заказах русских платьев пуф входил в комплект аксессуаров к нему.

Анализ заказов русских покупателей показывает, что от украшения платьев клиенты постепенно переходят к покупке цельных туалетов: из продавщицы лент и аксессуаров модистка превращается в «кутюрье». Это становится возможным благодаря широкому финансовому и организационному размаху ее деятельности. Однако вопрос о том, повлияла ли Бертен на кардинальные изменения в модах второй половины XVIII века, слишком сложный, чтобы ответить на него однозначно. Несомненно, российские покупатели следовали моде, ориентируясь на вкус французской модистки и ассортимент ее магазина. Но только ли следовали? – Нет, они еще и создавали, и поддерживали ее популярность.

Чтобы доказать это, нужно задаться вопросом: кем была Роза Бертен в 1773 году, когда у нее появились первые русские клиенты? В то время французская модистка была отнюдь не так знаменита, как в 1780-х годах, когда за ней закрепилось звание главного поставщика мод королевы. Русские клиенты делали свои первые заказы не у прославленного «министра мод» (Nouvion & Liez 1941), но они создавали Бертен эту репутацию. Русские клиенты настолько же способствовали известности Бертен, насколько – ее разорению.

Финансовым отношениям между Бертен и русскими покупателями присущи несколько особенностей:

• покупки делались регулярно. В течение двадцати лет (1773–1792) к ней ежегодно обращалась та или иная русская клиентка;

• заказы были значительными; самые крупные предназначались не одной клиентке, но кругу лиц;

• большинство заказов сделаны лично: подчас серия записей говорит о десяти заказах в течение месяца. Но нередко на разных этапах покупки клиенты прибегали к услугам знакомых и посредников;

• среди покупателей немало уплативших долг полностью, в большей степени или частично. Примечательно, что сведения о неоплаченных заказах обнаружить легче, чем об оплаченных, поскольку первые оставляют гораздо больше документальных следов.

Екатерина II

Не так просто ответить на вопрос о заказах самой императрицы или о покупках для нее у Розы Бертен. В документах Бертен было обнаружено дело с именем российской императрицы (Son Altesse Impériale Catherine, grande duchesse douairière, mère de tous les Russes) (Sapori 2003: 101). А в одном из писем барона Ф.М. Гримма встречается пассаж, ироничная шутка, которую можно понять как имеющую под собой реальные основания: «Безделушки (colifichet) правят всем миром, и я не знаю, по какой случайности она [Екатерина II] не желает видеть их около себя. Впрочем, очевидно, что безделушки не могут разорить российскую императрицу и что счет от мадемуазель Бертен, если она даст полную свободу своей фантазии, не приблизится пока к стоимости счета от страстотерпца [так называл себя Гримм]» (СИРИО 1885: 173).

Даже если Екатерина II ничего не заказывала у прославленной модистки, парижские товары прибывали к ней регулярно. Например, в 1783 году на борт корабля капитана Ульриха погрузили девять ящиков для императрицы (Там же: 339), о чем сообщает ей Ф.М. Гримм, «так сказать, ее комиссионер в Париже» (Комаровский 1990: 2). Это были и конкретные заказы, сделанные тому же Ф.М. Гримму, и подарки, сделанные по его инициативе. К ряду первых относятся преимущественно книги и медали, а также, например, золотая шоколадница и «два прекрасных бриллианта». По своей инициативе Гримм направляет румяна (СИРИО 1885: 317), фрукты, перчатки.

Косметические средства для нужд великого князя посылает Лезаж – парижский портной, доверенное лицо по части «модных дел» князя А. Куракина. Это пудра с отдушкой гвоздики, помада для волос с тем же ароматом (Архив князя Куракина 1902: 461).

Заказы великой княгини Марии Федоровны

Дошедший до нас счет с перечислением покупок Марии Федоровны в магазине Бертен хранится не в библиотеке INHA в Париже, как прочие, но в РГИА в Санкт-Петербурге (фонд 759)[26]26
  О заказах Марии Федоровны в ателье Бертен см.: Vershinina N. Rose Bertin, marchande de modes de la reine Marie-Antoinette, et les commandes de la grande-duchesse de Russie, Maria Fédorovna // Fastes de cour et cérémonies royales. Рр. 234–241.
  Н. Вершинина ссылается на иные архивные документы (РГИА. Ф. 1759. Оп. 1. Д. 169) и приводит другие цифры заказа: и по количеству платьев, и в отношении суммы в целом.


[Закрыть]. Как минимум два обстоятельства побуждают рассматривать с пристальным вниманием заказы этой покупательницы:

• особый статус одежды члена императорской семьи, супруги наследника престола, и, соответственно, иные цели, которыми она, в отличие от придворных дам, руководствуется при выборе нарядов;

• огромные потраченные средства; сумма, уплаченная за парижские покупки Марии Федоровны, в несколько раз превосходит самый крупный из ранее описанных заказов.

Следует рассказать о том, как счет от Бертен появился в бумагах канцелярии Марии Федоровны. Очевидно, это так или иначе связано с долгом великой княгини ателье Бертен. Однако ее имя не находится в ряду должников из Генерального списка (Etat générale). События развивались следующим образом.

Великая княгиня делала заказы в магазине Бертен между 1788 и 1792 годами. Через Н.К. Хотинского, бывшего поверенного в делах в Париже, значительные суммы регулярно вносились в счет погашения долга. Первая из таких выплат за апрельские покупки 1778 года состоялась незамедлительно, в сентябре того же года. В течение следующих четырех лет Хотинский четыре-пять раз в год пополняет кассу магазина. В общей сложности через его руки проходит астрономическая сумма – 109 614 ливров.

Российская сторона была убеждена, что расчет состоялся, но, по мнению французов, это не так. Адвокат Гранжере, взыскатель по долгам магазина Бертен, обращался с просьбой об уплате 20 тысяч рублей, о которых удивительным образом не известно кабинету Марии Федоровны. «Маловероятно, чтобы такой большой долг был в течение более 20 лет ни запрошен, ни удовлетворен, – пишет Г.И. Вилламов, секретарь великой княгини. – Тем более что по вступлении на престол Его Императорское Величество Павел считал своей первоочередной задачей расчет со всеми долгами предыдущего царствования» (РГИА. Ф. 759. Оп. 1. Д. 162. Л. 10).

Адвокат придерживался противоположного мнения: книги магазина Бертен якобы упоминают о том, что послания были направлены поочередно Н.К. Хотинскому и послу князю А.Б. Куракину. По собственному заявлению Гранжере, он письменно обращался к Марии Федоровне в 1815 году (Там же: Л. 40). Удостовериться в сказанном затруднительно, поскольку книги ателье, на которые ссылается адвокат, не сохранились.

Вот из чего, по версии французской стороны, складывается сумма долга (в документах вычисления проводятся в современной валюте – франках):

5342 франка – 1 апреля 1788 года, первый заказ;

8864 франка – 5 марта 1792 года, разница между фактической (17519) и уплаченной (8655) суммами;

5648 франков – 8 сентября 1792 года, «дополнение к основному заказу» (Там же: Л. 42).

Согласно сообщению Г. Вилламова, Мария Федоровна приказала сделать дополнительные разыскания в отношении самых старых счетов, уверенность в погашении которых была «не окончательной». В результате она согласилась уплатить запрашиваемую сумму, внеся лишь небольшое уточнение: не 20 238 франков, а 19 830 франков.

Можно считать, что ошибка произошла из-за невнимательности секретарей великой княгини. Задолженность поставщикам была совершенно нормальным явлением для того времени; в том числе – и для представителей августейших фамилий (королева Швеции и королева Франции упомянуты в ряду прочих как должники ателье Бертен. Сумма долга, оставшегося непогашенным французской королевой, составляет 39 897 франков, шведской королевой – 19 294,6 франка).

Но можно снять вину с канцелярии Марии Федоровны, предположив, что она была искренне уверена в том, что долг оплачен. Возможно, что ее заставила поверить в это французская сторона. Граф Поццо ди Борго, посол в Париже в 1814–1835 годах, приводит неопровержимый аргумент. Оказывается, устоявшаяся коммерческая практика подразумевала, что сумма, вносимая в уплату долга, «гасила» счета в порядке их предъявления, иными словами, следуя хронологической последовательности: от более ранних к последующим. Следуя этой логике, клиент, поэтапно внося сумму, рассчитывается с все более и более поздними заказами, будучи уверен, что свободен от предыдущих долгов.

Но с заказом Марии Федоровны происходило нечто аномальное: деньги, доставленные через Хотинского, попали в оплату недавно сделанных покупок, оставив неуплаченными более ранние. Это явно противоречит принятой схеме, к которой двадцать лет спустя апеллировала российская сторона.

Становится понятно, что Хотинский, принося деньги, достаточные для того, чтобы оплатить последний заказ Марии Федоровны, и получая расписку в погашении счета, мог быть уверен, что предыдущих долгов за великой княгиней не числится. Документы подтверждают правильность этого предположения: «Если судить по последним счетам, полученным из ателье, то сумма была оплачена полностью», – пишет Поццо ди Борго (Там же: Оп. 1. Д. 220. Л. 39).

Вероятно также, что история затянувшегося платежа и «забытых» 20 тысяч сложилась под стечением обстоятельств и не была ни упущением российских дипломатов, ни махинацией французского магазина. А о том, что на нее были потенциально способны французские коммерсанты ради определенной выгоды, говорит следующий эпизод.

В 1818 году на момент предъявления иска и переговоров по урегулированию долга адвокат Гранжере ведет речь не о 20, но о 50 тысячах франков (точнее, о 51 811 франках). Сумма выросла за счет 6 % годовых – ставки, принятой для расчетов с клиентами в магазине Бертен. Но Поццо ди Борго, исполняющий поручение по уплате этого долга, называет целый ряд обстоятельств, которые освобождают от уплаты процентов, и главное из них – современная ему законодательная практика Франции. В конечном счете адвокат согласился с доводами посла.

Посол последовательно отстаивает интересы императорского дома: так, он запрашивает документы, подтверждающие, что Компания наследников является правопреемником дела Бертен и, соответственно, французский адвокат Гранжере на законных основаниях требует сумму, причитающуюся наследникам покойной модистки. На то, чтобы предоставить бумаги, французской стороне потребовалось около четырех месяцев. Высочайшее распоряжение и гарантийное письмо (lettre de change) были отправлены в Париж 3 декабря 1817 года (Там же: Л. 10), и только в последних числах апреля Поццо ди Борго удалось ознакомиться с документами, которые подводили основание под действия французской стороны (Там же: Л. 39). Оплата состоялась. Гранжере счел долг Марии Федоровны уплаченным, об этом его рукой на последнем листе ее счета сделана соответствующая запись (Там же: Л. 61 об.).

Заказы Марии Федоровны осуществлялись «ритмично», дважды в год: первый в марте, второй – в сентябре. Это позволяло обновить гардероб перед наступлением нового сезона (так рекомендовали модные журналы); возможно также, это было связано с особенностями доставки товаров – морским или сухопутным путем. Согласно рассматриваемому документу, заказы были сделаны между 1788 и 1792 годами. Однако целый ряд источников указывает на покупки великой княгини, сделанные у Бертен намного раньше, в частности во время ее пребывания в Париже под именем графини Северной[27]27
  Баронесса Оберкирх записывает 27 мая 1782 года: «Madame la comtesse du Nord avait eu la bonté de me demander une matinée pour examiner des toilettes et recevoir des marchandes qui lui apportaient leurs chefs-d’œuvre» (Oberkirch H. – L. de Waldner de Freundstein. Op. cit. Р. 228). 28 мая: «Madame de Benkendorf vint me prendre de bonne heure, et nous courûmes toute la matinée les marchands. ‹…› Nous choisîmes le joujou à la mode, une sorte de petit moulin pour mettre à la montre. Madame la comtesse du Nord en emporta beaucoup en Russie» (Ibid. Р. 233). 2 июня, по приезде на бал: «Madame la comtesse du Nord prit un superbe domino en chauve-souris, suivant la mode. Elle le laissa ouvert pour montrer son devant de robe tout orné d’une broderie admirable de jayet et de papillons» (Ibid. Р. 250).


[Закрыть]. Кроме того, если один из заказов был сделан для Марии Федоровны графиней Разумовской (Там же: Л. 4), то и другие могли быть осуществлены подобным образом, скрываясь под именами других заказчиков. Если дело обстояло именно так, то 1788 и 1792 годы являются лишь условными хронологическими границами заказов Марии Федоровны.

Чем отличаются покупки великой княгини от остальных русских заказов у Бертен?

• Как и ее ближайшее окружение, Мария Федоровна покупала то, что в швейном деле называется приклад: ленты, кружева, искусственные цветы и букетики, гирлянды, пуговицы и пр. Приклад позволял по собственному вкусу отделывать платья, сшитые в России, или украшать прическу.

• Великую княгиню интересовали аксессуары: пояса, платки, шали. Шали впервые встречаются в счете от 1790 года, то есть за пять лет до приезда в Россию портретистки Э. Виже-Лебрен, с чьим именем принято связывать появление этой моды при петербургском дворе. Косынки входят в комплект к платьям или заказаны отдельно; в среднем по четыре штуки в каждом из заказов Марии Федоровны. Для нее привозят даже такую вещь, как «косынка-шаль из газа, вышитого букетиками, которая превращается в накидку» (Там же: Л. 48). Всего по одному разу встречаются перчатки и стальная пряжка; несколько раз – украшения (бусы).

• В заказах великой княгини доминируют предметы одежды. Платья – вот главное содержание всех заказов. Их количество варьируется от трех до семи в каждом. В общей сложности это двадцать два русских платья, десять турецких; другие модели представлены незначительно: модель платье-рубашка (два), фуро (одно), платье а реверс (два), маскарадные платья (а ля Султан, по-армянски, а ля Нимфа Калипсо). Среди прочих платьев, простых и нарядных, заслуживают внимания три туалета. Во-первых, «платье после родов» в заказе от 1 апреля 1788 года. Как известно, на 10 мая того же года пришлось рождение Екатерины Павловны, которая была четвертой дочерью и шестым ребенком в семье великого князя. Во-вторых, платье а ля Кобленц, представляющее «контрреволюционные моды». Начиная с лета 1791 года этот немецкий город стал центром объединения военных сил роялистов вокруг графа д’Артуа. В-третьих, «новый редингот», который Мария Федоровна примерила в 1791 году. «Новым» редингот назван потому, что сама модель вошла в женский гардероб в 1760-х годах. Старый редингот был длинным, с отложным воротником и застегивался на пуговицы спереди. Удивительно, что заказ редингота случился лишь однажды, а ведь «сертуки [рединготы] и шляпы» были регулярно предписаны императрицей своему окружению. Ансамбль «пьеро и юбка» встречается в заказах великой княгини довольно часто.

О русских платьях Марии Федоровны мы уже рассказывали выше. Добавим только, что их цены варьируются в диапазоне от 700 до 2000 ливров и не так сильно отличаются от стоимости платьев других заказчиц, как того можно было бы ожидать. Но принципиальное отличие есть: Мария Федоровна всегда заказывала весь туалет целиком; каждому платью соответствует полный комплект аксессуаров – башмаки, шарф, косынка, рубашка, – чего не могли позволить себе прочие покупательницы. Укомплектование каждого платья так называемым «ансамблем» увеличивало цену покупки значительно, примерно на четверть стоимости заказа. Так же как и в счетах других клиенток, счет, выставленный великой княгине, упоминает о выплатах портнихе мадемуазель Омон.

Смена головных уборов составляет сущность европейской моды в описываемую эпоху. Реестр покупок Марии Федоровны содержит шляпы, шляпки и пуфы в количестве 99 штук. По заказам они распределены достаточно равномерно. Какие модели желает получить из Парижа великая княгиня? Как выбор размера, цвета, фасона характеризует ее вкус? Насколько современные шляпы заказывает Мария Федоровна?

Цвета разнообразны: белый, красный, фиолетовый, синий; с полосками и в горох. В заказах нет повторяющихся моделей, и ни одной модели не отдано особенного предпочтения: это и несложные модели неглиже, полунеглиже, шляпка как у садовницы, рожок по-крестьянски, соломенные шляпы, украшенные лентами; и «шляпы-прически» с диковинными птицами и перьями; и шляпы для сопровождения маскарадных костюмов – Нимфа Калипсо и «по-философски» (Там же: Л. 40).

В конце 1780-х годов в России моды находятся на пике разнообразия. В это десятилетие новые фасоны рождаются беспрерывно, самые разнообразные события служат тому поводом; но ведь и предыдущие не исчезают. Как пишет альманах Manuel de la toilette et de la mode, «такое разнообразие нужно, чтобы каждый мог выбрать по своему вкусу» (Manuel de la toilette et de la mode 1772: 64). Вот почему нельзя в буквальном смысле назвать моду «старой», опираясь на разницу лет между годом ее создания и конкретным упоминанием в заказах. А между тем сопоставление этих дат по отношению к заказу шляп Марией Федоровной представляет интересную картину. Ниже приведены самые известные модели. Первой цифрой указана дата первого упоминания данной шляпной модели в заказах клиентов Розы Бертен, второй – дата заказа великой княгиней:

Baigneuse: 1774 и 1788.

Chapeau en cornet: 1774 и 1788.

Bonnet à la Créole: 1780 и 1790.

Bonnet à la Marmotte: 1778 и 1790.

Chapeau de paille suisse: 1780 и 1791.

Chapeau en Charlotte: 1784 и 1792.

Bonnet de Cauchoise: 1787 и 1792.

Противоположным примером эволюции вкусов служит пуф, вид головного убора. Он почти не встречается в первых заказах, но уверенно занимает лидирующее место в последних заказах Марии Федоровны. Это полностью соответствует европейским модным тенденциям.

С одной стороны, заказчица всего этого изобилия предстает перед нами как увлеченная новинками поклонница парижских мод.

С другой, она мать семейства, которая хочет оставаться привлекательной в свои тридцать лет; наряды помогают ей преуспеть в этом и создать гармоничный образ.

С третьей, она будущая императрица, супруга наследника престола самого роскошного на тот момент европейского двора. Богатство и разнообразие ее одежд положены этикетом.