Текст книги "Истина"

Джек

Я знаю, как сильно наши родители хотят, чтобы мы добились в своей жизни высот. Возможно, так они воплощают в жизнь то, что самим им не удалось. Мама всегда считала профессии, связанные с медициной, наиболее важными и престижными. Она рассказывала, что когда я родился, отец огорчился, уверенный тем, что парень никогда не решится пойти в медицинский колледж. И вот тогда мама и поверила в меня. Уверовала в мое светлое будущее, не зная, каким я буду, и как много я принесу ей проблем. Но даже, когда я оказывался на грани ада, мама держала меня за руку и твердила, что когда-нибудь я пойду в колледж, и все изменится к лучшему. Я не уверен, что люди могут знать такое заранее, просто мама – это тот человек, который верит в нас до последнего вздоха. Одно дело вера мамы отличника, что его ждет прекрасное будущее, и совсем другое – моя мама. Мама наркомана, который с трудом справился с этим недугом. Мама парня, который пропадал ночами в клубах, связывая себя с малоизвестными ему людьми ради пары тройки часов приятного времяпровождения и хорошей выпивки. Какой бы плохой поступок не совершила мама в своей жизни, я прощу ей все. Только сейчас я осознаю, как много она сделала для меня, а самое главное, я не понимаю, как она не утратила веру о счастливом конце в кошмаре, в котором мы оказались из-за меня.

Колледж действительно сделал меня лучше. Хотя, возможно, я и был таким, но запутавшись, я не мог увидеть то хорошее, что находилось рядом.

Джессика была хорошей девушкой. Такой, которая достойна хорошего парня рядом. На мгновенье я даже подумал, что не достоин ее. Каким бы она себе не представляла меня, я всегда знал и буду знать, что я грязный с ног до головы, и что душа моя запятнана черными пятнами прошлого, которые не стереть ни одним добрым делом. Ту боль, которую я причинял родителям, не забыть после нашего примирения. Я всегда буду помнить, кто я, и что я делал. Но дело не в этом, дело в том, что рядом с ней я забываю, кто на самом деле. Забываю все те вещи, которые совершал. Когда Джессика смотрит мне в глаза, я вижу в них свое отражение, и впервые не испытываю отвращению к самому себе.

Когда она оставила меня одного в очередной раз, я не расстроился. Я знал, что она должна идти на занятие, знал, что ей нужно обдумать все, что произошло. Поэтому, я купил баночку спрайта в автомате и спрятал ее в рюкзак, надеясь встретить Джессику на перемене, и отдать ее ей.

На занятии по химии мы с Гарри веселились от души. Прекрасно зная, что нельзя смешивать, Гарри, воспользовавшись отсутствием преподавателя, нахимичил в лаборатории белый дым, а потом получил сероводород, из-за которого мы, задыхаясь от ужасного запаха тухлых яиц, выбежали из кабинета. Все смеялись от произошедшего, и мне впервые понравились студенческие будние дни.

Гарри был горд собой и стоял у окна, самодовольно улыбаясь.

– Кажется, занятия по химии тебе не нужны, – сказал я, искренне смеясь от его выходки.

Парень пожал плечами.

– Им не следовало оставлять реактивы без присмотра.

Мы дружно засмеялись. Преподавателя по-прежнему не было, зато из соседнего кабинета выбежало несколько студентов и их руководитель. Видимо, запах дошел и до них.

Темноволосая полная женщина надвигалась на нас с Гарри, как ураган среди ясного дня.

– Могу я узнать, что здесь происходит? И откуда этот запах?

– Сероводород. Опыт прошел неудачно.

Женщина нахмурилась.

– Ваш преподаватель здесь?

Мы с Гарри синхронно помотали головой, и женщина ушла. Из ее кабинета вышли остальные студенты, среди которых была и Джессика. Она вышла с подругой, которая была ниже ее почти на голову. Они посмотрели вокруг, не понимая, что происходит, а потом, Джессика, увидев меня, решила подойти. Она взяла подругу за руку и потянула ее за собой.

Когда они подошли, я невольно улыбнулся, и Джессика ответила мне тем же.

– Что произошло? – спросила она, всматриваясь в кабинет, из которого по-прежнему шел белый дым.

Я пожал плечами, и тогда заговорил Гарри.

– Они недооценивают первокурсников, – он снова довольно улыбнулся.

Джессика поджала губы, оценивая ситуацию, а вот ее подруга молчать не желала.

– Просто кто-то не умеет себя вести и направлять свои знания в нужное русло. Балваны.

Джессика засмеялась. Кажется, ее забавила грубость ее подруги.

– Это Джулия. Она не всегда такая. Точнее всегда. – Джессика закатила глаза, понимая, что не сможет объяснить поведение подруги, – Просто у нас после вас там занятие. Будет весьма проблематично находиться там.

Гарри улыбнулся.

– Не будет у вас занятия. Я не жадный, сделал концентрацию достаточно сильной, чтобы в течение дня сюда никто не заходил.

– Идиот, – заключила Джулия.

Гарри откинул голову, не желая вступать в ссору.

Я вспомнил про спрайт в рюкзаке, после чего взял Джессику за руку.

– Увидимся на перемене, хорошо?

Девушка задумалась, а потом неуверенно кивнула. Я заметил это и посмотрел ей в глаза.

– Что-то не так?

– Если вы причастны к этому всему, боюсь, что сегодня вас больше к занятиям не допустят.

Я вздрогнул. Второй раз за день оказаться в кабинете руководства этого колледжа – не самая лучшая новость для моих родителей. Джессика улыбнулась, а потом взяла за руку негодующую подругу и ушла.

Гарри не был напуган. Я положил ему руку на плечо.

– Что будем делать?

– Ты? Ничего. Все сделал я.

– Но я не остановил тебя! Я тоже виноват, – я начал трясти его за плечо. В этот момент появилось два преподавателя. Оба были разгневанны и жаждали нашей крови. Они подошли к нам с Гарри в последнюю очередь. По всей видимости, остальные из нашей группы сразу сдали нас, чему я не особо удивился

Первой начала говорить темноволосая женщина из соседнего кабинета.

– Молодые люди, это правда, что это все, – женщина указала рукой на кабинет, – устроили вы двое?

Я хотел что-то сказать, но Гарри вышел вперед.

– Это сделал я. Мой друг не причем. Он такая же жертва моей выходки, как и остальные.

Женщина прищурилась, но, кажется, ответ ее удовлетворил.

– Иди к директору. Он уже ждет.

Гарри кивнул и направился к лестнице. Я растерянно стоял, не зная, что делать, а потом бросился за ним.

– Так нельзя, Гарри. Пойдем вместе.

Парень закатил глаза.

– Я справлюсь один. Будь здесь.

– Нет. Я пойду с тобой.

Гарри тяжело вздохнул, но разрешил пойти с ним, при условии, что я буду молчать.

Директором колледжа была темноволосая пожилая женщина. У нее была хорошая фигура и манеры. Она встала, когда мы вошли, а потом любезно предложила чаю. Мы отказались, а потом молча уселись в два кожаных кресла напротив ее стола, на котором была куча бумаг.

– Прошу прощения за беспорядок, – женщина улыбнулась, а потом, она словно, вспомнив, что мы сделали, сделалась серьезной и суровой. – Но все же, мой беспорядок на столе ничто по сравнению с тем, что устроили вы в кабинете химии.

Гарри поднял руку.

– Не мы, только я. Это просто мой сосед по парте.

– Это не меняет дела, и проблема все еще существует. Уже долгое время в этом колледже никто не решался делать что-то подобное.

– Им просто не хватало знаний, – улыбнулся Гарри.

Женщину это привело в бешенство.

– А знаете ли вы, каким боком могут выйти вам ваши знания?

Гарри отрицательно помотал головой, и женщина самодовольно улыбнулась, потирая ладони, как будто готовилась нанести удар.

– Исключение из колледжа, мистер «ходячие знания». Мы не приемлем использования нашего же оборудования во вред колледжу и его студентам. Вы взрослые люди, и прекрасно знаете, чем чреваты поступки, которые вы совершаете, желая блеснуть знаниями, чтобы покорить девочек.

– Какие девочки? – Гарри недовольно фыркнул и закатил глаза.

– Девочек вы хотели удивить… Или мальчиков… Не имеет значения, потому что приказ о вашем исключении будет составлен в ближайшие минуты. А для создания наиболее подходящей атмосферы для такого момента, вы будете здесь, а ваш друг будет смотреть и думать о том, как нужно вести себя в таком заведении, как это, – женщина улыбнулась и потянулась в ящик за бланком для исключаемых.

Гарри сидел с каменным лицом. Я был уверен, что он такого не ожидал. Наказание после занятий, отстранение от занятий на неделю, но только не исключение.

Я смотрел по сторонам, и вдруг на мгновенье у меня закружилась голова от происходящего. Все происходило слишком быстро. У меня подобные чувства были только во время ломки, когда мне была так необходима доза.

– Что вы делаете? Разве так можно? – я вскочил с кресла и непонимающе уставился на директрису, которая еще пару минут назад казалась мне милой и приятной женщиной.

– А что вы предлагаете? – женщина с любопытством уставилась на меня, ожидая, что я скажу.

– Второй шанс, разумеется, – я вспылил не на шутку, и начал думать, что и меня исключат за мою дерзость.

– Вторые шансы мы даем тем, кто совершил проступок. Незначительный, никому не нанесший ущерба, проступок. А то, что сделал ваш друг – преступление. Сегодня это запах сероводорода, а завтра… Завтра этот парень может создать коктейль Молотова и взорвать полкабинета. Или еще такой вариант: плеснет вам в лицо концентрированной кислотой. А может и создать ядовитый газ, вроде фосгена, избавившись сразу от половины колледжа. Почему я должна беспокоиться о том, что родители, которые отдали своих детей в такое престижное заведение, как наше, могут передумать и забрать их отсюда, считая это место не безопасным для обучения.

– Он же не сумасшедший, чтобы травить нас ядом! – я негодовал и в порыве гнева стукнул по столу.

– А кто он тогда? – женщина нахмурилась.

Я сделал тяжелый вдох и решил, что скажу, все что хочу, пусть даже меня выгонят вместе с Гарри.

– Он, прежде всего, ребенок. Ему ведь еще семнадцати нет.

Гарри поднял руку.

– Вообще-то есть.

Я закатил глаза.

– Семнадцать или шестнадцать. Это не важно. Он еще ребенок. Мы впервые оказались в кабинете химии, где было полно реактивов. Никто ничего не стал делать, потому что не умеет, а Гарри… Он умеет… и… и знает, что можно делать, а что нет. Нам не говорили о правилах безопасности, а еще нас не должны бросать на занятии, когда в кабинете полно реактивов. Потому что преподаватель должен помнить, что студенты – это, прежде всего, дети. Обычные дети, которые могут захотеть сделать какую-то глупость. Так если мы не совершаем таких поступков, разве мы будем после этого оставаться детьми? Я не вижу ничего удивительного в том, что произошло, помимо того, что преподаватель такого, как вы говорите, престижного заведения, покинул занятие, которое едва успело начаться. Какой бы срочной не была нужда, ей следовало бы поискать замену на то время, пока она будет отсутствовать. И я думаю, что мой отец, который отдал меня в это место в первую очередь из-за того, что оно славится безопасностью и хорошей защитой, в данной ситуации осудил бы не этого ребенка, а преподавателя.

Директриса улыбнулась.

– Я восхищена вашей речью, мистер…

– Джек Миллер, – ответил я.

– Мистер Миллер, я восхищена вашей речью и полностью согласна с вами. Видите ли, наши дорогие преподаватели не упомянули отсутствие преподавателя на занятии, что, разумеется, недопустимо. Я разберусь со сложившейся ситуацией. И кстати, вы Джек, совершенно не похожи на ребенка по вашим рассуждениям совершенно взрослого разумного человека.

– Я старше, чем обычный первокурсник, и, уверен, опытнее даже любого второкурсника, – ответил я.

Женщина кивнула.

– Что ж… не смею больше вас задерживать. Можете идти, только пообещайте следить за своим другом, Джек, потому что какое бы обещание мне не дал он, вы правы, он еще ребенок, а вот на вас я могу рассчитывать.

Я растерялся и не сразу понял смысл ее слов. Она действительно отпускала нас с Гарри, не наказывая кого-то из нас. Гарри, кажется, тоже был в полнейшем шоке, потому что он даже не сдвинулся с кресла. Я положил руку на его плечо и сказал:

– Идем. Нам пора.

Директриса сидела за столом и довольно улыбалась. Меня немного глодала совесть, потому что я понимал, какая участь ждет нашего преподавателя. Так или иначе, Гарри останется здесь, а это значит, я отвоевал своего друга. И я совершенно не жалел о содеянном.

Когда мы вышли из кабинета, Гарри стоял, словно застывший, а потом подошел ко мне и обнял.

– Спасибо тебе. Мои родители бы не пережили, если бы меня выгнали. Ты даже не представляешь, как я тебе благодарен, Джек. И я… я хочу сказать, что ошибался в тебе. Я думал, ты можешь думать только о себе, но ты… ты не такой. Джек, ты мой герой. – Гарри искренне улыбался и был готов заплакать. – А теперь, если не возражаешь, пойду и нарисую эти моменты. Такое я уж точно никогда не захочу забывать.

Я улыбнулся и отправился в кабинет, чтобы забрать свой рюкзак. Когда я зашел, прозвенел звонок. Я сразу увидел, как наш преподаватель – молодая девушка лет тридцати вся в слезах собирает вещи. Я не решился к ней подойти, но искренне надеялся, что ее не уволят, хотя директриса здесь была явно не из тех, кто прощает оплошности.

Когда я вышел из кабинета, то сразу увидел Джессику, она шла с подругами мимо меня. В этот момент я схватил ее за руку. Она и ее подруги вчетвером остановились и уставились на меня. Джулия, самая худая из девушек, с презрением смотрела на меня, а двое других просто рассматривали, словно со мной было что-то не так. Одна Джессика смотрела на меня по-другому. Она не улыбалась, но ее глаза заблестели, когда она увидела меня. Мне хотелось верить, что они искрились от счастья.

– Поговорим? – спросил я, пряча в руке баночку спрайта, словно это был шикарный букет роз.

Джессика кивнула и что-то сказала Джулии, но я не расслышал. Я хотел взять Джессику за руку, но она резко убрала ее и пошла к окну. Я подошел к ней и протянул баночку. Она уставилась на нее, а потом начала говорить.

– Спрайт? Ты правда считаешь, что сейчас самое время попить? Отметить уход одного из самых лучших преподавателей в этом колледже? – Джессика была безумно зла, она едва не кричала на меня, ее глаза горели от гнева.

– Так ее все же уволили? Мне жаль, Джессика. Я не знал ее, но мне правда жаль.

– Жаль? Вместо того чтобы достойно принять наказание за свою выходку, вы с другом подставили хорошего человека! Как так можно!

– Гарри не виноват! Она оставила нас одних, ушла куда-то, а Гарри совершил ошибку, но нельзя же выгонять его за это! По-твоему так можно?

Джессика застыла.

– Выгонять? Его хотели исключить? – с недоверием спросила она.

– Да. Я не знал, что делать, чтобы спасти его. Он… Я плохо его знаю, но мы подружились. Он мой друг. Единственный в этом месте. Я не хотел его терять.

– И поэтому все свалил на бедную девушку?

– Джессика, как ты не понимаешь, есть обязанности преподавателя, которые они не могут нарушать. И за ее косяки не должны расплачиваться студенты.

Девушка поджала губы, готовясь к очередному высказыванию.

– Это не ее косяк, это косяк твоего друга и твой! Раз ты такой умный, почему не остановил его, если догадывался о последствиях? А может, потому что ты не так уж и отличаешься от него? Подумал, будет весело, если твой друг, который хоть каплю понимает в химии, подшутит над всеми? И ты еще говоришь, что тут вина преподавателя. Если студенты такие тупые идиоты, как вы, никакой преподаватель не сможет остановить их. Косяк преподавателя лишь в том, что она не была рядом в тот момент, когда твой друг решил совершить глупость, и в этом есть его счастье, потому что в противном случае, он был бы уже исключен.

– Ты правда считаешь, что ты права? – спросил я, смотря ей в глаза. В глаза девушки, которая вызывала у меня бурю эмоций; в глаза девушки, которая делала меня лучше.

– У нее маленький сын, Джек, он тяжело болеет, и каждый телефонный звонок может сказать ей, что ему стало хуже. Все здесь знают о ее трагедии, мы все отправляли игрушки ее двухлетнему сыну, он стал для нас словно младшим братом. Мы его полюбили. А теперь его мать лишилась работы и не сможет обеспечить его всем необходимым, самыми лучшими лекарствами. И то, что может произойти с этим мальчиком, я уверена, будет явно не на ее совести. – Джессика ушла в слезах, оставив меня с баночкой спрайта в руках и с собственными мыслями.

Джессика

Мы совершаем поступки, о которых потом безумно жалеем. Когда я буквально кричала на Джека, которого едва знала, то была уверена, что делаю все правильно, считала, что я имею право высказать ему все, что думаю. Позже, когда я сидела на паре по анатомии, мне вдруг стало невыносимо больно. Я была близко к тому, чтобы заплакать прямо на занятии, хотя раньше такого никогда не было. Когда началась пятиминутная перемена, я не смогла сидеть. Я выбежала из кабинета и побежала к расписанию. Когда оказалась на месте, то поняла, что забыла в какой группе учится Джек, тогда я записала кабинеты, где шли занятия всех групп первых курсов. Я обошла три кабинета, а когда оказалась у четвертого, до звонка оставалась одна минута. Я открыла дверь кабинета по истории и увидела его. Джек сидел со своим другом на первой парте, он выглядел подавленным и в мыслях находился не здесь. Когда я зашла, он даже не сразу меня заметил, в отличие от девочек, которые учились в его группе. Одна из них с презрением посмотрела на меня, а потом начала говорить.

– Ты кто и что здесь забыла?

Я хотела ответить что-то вроде: Извините, я на минутку. Но мне не хотелось любезничать. Впервые я решила нарваться на конфликт, решила быть не такой правильной, как обычно. Пусть Джек знает, что и я не идеальна.

– Закрой свой чертов рот, тебя это не касается.

Это услышал Джек. Он поднял голову и посмотрел на меня. Он выглядел таким расстроенным и смотрел на меня безжизненными светлыми глазами, и в этот момент мне хотелось лишь одного – сделать так, чтобы я не наговорила ему тех грубостей, чтобы я взяла баночку спрайта, и все было хорошо. Прозвенел звонок, и я знала, что если не поспешу, сейчас сюда зайдет преподаватель и я не смогу сказать то, что хотела. Но девушка со жвачкой во рту и, очевидно, с большим самомнением и самолюбием, которой я минуту назад нахамила, решила так просто это не оставлять. Она вскочила с места и рванула ко мне, полная желания подраться.

– Отсюда исключают даже за неудачный опыт на химии, а за драку ты вылетишь за доли секунды. Время пошло, – я самодовольно улыбнулась и она села назад, явно недовольная происходящим. Я знала, что эта группа коммерческая, а значит, за каждого здесь родители отвалили приличную сумму, и как бы там ни было, ни один нормальный ребенок, любящий своих родителей, не захочет их так подставить.

Джек все это время сидел, не двигаясь, весь его вид говорил, что он не хочет меня видеть, я понимала, что времени почти не остается. Я приблизилась к его парте и протянула руки к его лицу, он встал со стула, мы смотрели друг другу в глаза, и у обоих они были на мокром месте.

– Прости меня, я не хотела, я… я должна была поставить себя на твое место, я бы… я за своих девчонок… я бы предала здесь всех и каждого. Я не должна была осуждать тебя. Ты… ты сделал все правильно, я должна была похвалить тебя, я не… я все испортила… – Я задыхалась, потому что по моим щекам струились слезы.

Джек улыбался и смахивал слезы с моего лица, а потом остановил меня, потому что вышел из-за парты и обхватил мое, мокрое от слез, лицо, а потом приблизился и поцеловал. Как человек, которому раньше не приходилось сталкиваться с поцелуями, я буквально сошла с ума, когда он коснулся своими губами моих. Я словно вылетела из реальности и была не здесь. Когда он отошел, я поняла, что вся красная, то ли от слез, то ли от смущения, потому что это все произошло на глазах всей его группы. Он крепко обнял меня, а потом прошептал мне на ушко:

– Спасибо, что ты такая.

Я улыбнулась, а потом зашел их преподаватель, и Джек был вынужден разжать объятия.

Я начала извиняться перед преподавателем, но он улыбнулся и махнул рукой на дверь, отпуская меня без дальнейших объяснений.

Когда я вернулась на занятие, нашему преподавателю ничего объяснять не пришлось, потому что это был наш классный руководитель, она всегда понимала нас и прекрасно знала меня, если я опоздала на пару минут, значит, на то была важная причина.

Я вся светилась от счастья. Наверное, это было впервые за долгое время, поэтому почти все заметили, что со мной что-то происходит. Я и сама почувствовала это тепло, расходящееся по телу, почувствовала изменения, которые буквально закипали внутри меня, мне не хватало воздуха каждый раз, когда я хотела сделать глубокий вдох, щеки пылали, а сердце бешено стучало. Я вспомнила мое сочинение о жизни, о смысле нашего существования, и поняла, что, пожалуй, впервые я не существую. Я действительно жила.

Джулия смотрела на меня до конца пары с любопытством, постоянно покусывая свои губы и водя бровями туда-сюда. Когда прозвенел звонок, и нам разрешили идти, она схватила меня за рукав халата и посмотрела в глаза.

– Я хочу, чтобы ты рассказала мне все, что произошло.

Я улыбнулась и кивнула. Лиз и Кейт тоже сгорали от любопытства, поэтому мы вместе пошли в столовую. Когда мы уселись за наш любимый столик у окна, я сделала многозначительную паузу, а потом начала рассказывать.

– Мы поругались перед парой, я не могла сидеть спокойно. Хотела извиниться и пошла к нему. Я с трудом нашла кабинет, потому что я забыла в какой он группе. А потом… когда нашла, не решалась зайти… Но я сделала это. Я вошла и подошла к нему. А дальше… Я…

– Вы целовались, – заключила Джулия. Неудивительно, что она сделала такой вывод. Я, не прекращая, улыбалась и вся сияла, на моем лице итак все было написано, я могла не завершать рассказ. Концовка была всем известна еще в начале.

Я молча кивнула.

Лиз подбежала ко мне и обняла.

– Я так рада за тебя. Ты никогда еще не была такой счастливой. Боже! Это так здорово. Теперь ты просто не имеешь права уехать.

От одной мысли о переезде мне становилось плохо, хотя в тоже время я понимала, что если для родителей так будет лучше, я не хочу становиться у них на пути. Они слишком много сделали для меня, я не могла их подвести.

– Я не уверена, что смогу помешать этому. И не уверена, что не хочу этого сама. Перспектива начать новую жизнь заманчива.

Кейт нахмурилась.

– Что ты сказала сейчас? Хочешь сказать, что новый город, в котором ты никого не знаешь все же лучше, чем мы, колледж и твой парень?

– Он мне не парень.

Джулия взяла меня за руку.

– Не нужно бежать от этого.

Джулия была единственным человеком, который понял в чем дело. Я не мечтала о переезде и еще пару дней назад была готова умереть, лишь бы не ехать куда-то. Я спрашивала себя, что изменилось. Но не могла ответить. Только знала, что хочу этого. Когда Джулия заговорила о том, что я просто хочу убежать от всего, я поняла, что меня так сильно пугало. Я не встречалась ни с кем никогда. Но я знала, что я не смогу с Джеком по-другому. Пока он будет рядом, я буду хотеть быть с ним вместе, не отходя ни на шаг. Это совершенно другая жизнь, которую я так страстно желала и в то же время ужасно боялась.

Я опустила голову.

– Да, я действительно хочу избежать этого всего. Я знаю, что приносят в жизнь девушек такие вещи. Я всегда думала, что меня это все обойдет стороной. А сейчас я понимаю, что влипла в это, по самое не хочу…

Лиз тоже взяла меня за руку.

– Почему ты не хочешь этого? Почему тебе страшно?

– Потому что мне разобьют сердце, и я буду из тех девчонок, которые говорят, что парни поломали им жизни, и они их ненавидят. Я не умею отвыкать от людей. Я привязываюсь к ним, как какая-нибудь дворняга.

Джулия улыбнулась.

– Ты не можешь вечно бегать от жизни. Ты все равно столкнешься с этим. Пусть это лучше случится сейчас, чем через пять лет, когда ты уже никому не будешь нужна.

– Вот уж спасибо! – я засмеялась.

Улыбка с моего лица сошла, когда Джек появился в дверях столовой. Он сразу увидел меня, потому что осмотрел столовую глазами. Я видела, как он приближается к нашему столику. Мне хотелось вылезти через окно и убежать. Черт. Куда пропала моя решительность. Еще час назад я сама искала его.

Джек взял стул и подсел к нам. Он улыбался своей прекрасной улыбкой. Он был счастлив не меньше, чем я. Я видела это по его глазам. Я была готова поспорить на свою душу, что они у него блестели, когда он смотрел в мою сторону.

– Привет еще раз. Познакомишь меня со всеми своими друзьями.

Я кивнула, стараясь скрыть свое волнение.

– Это Лиз, Кейт, Джулия, но ее ты уже знаешь.

Джулия помахала и приветливо улыбнулась, что было для нее совершенно не свойственно.

– А где твой дружок? Тот недоделанный химик.

– Джулия! – я уставилась на нее, умоляя ее вести себя нормально.

Джек улыбнулся.

– Его зовут Гарри, и он сейчас сожалеет о своем поступке. Тебе не стоит быть с ним такой строгой, Джулия.

– Мне с ним? Я просто пыталась поддержать разговор, мне нет до него дела.

Я улыбнулась, потому что знала, что Джулия никогда не заводит ни о ком разговора, если ей действительно все равно.

Лиз придвинулась к Джеку и решила завалить его вопросами о колледже и прочей ерунде.

– Как тебе у нас? Как группа? Как столовская еда? Ты еще не отравился? Мне порой бывает нехорошо. Советую не есть здесь свежую капусту и салат с рисом, – она улыбнулась так беззаботно, словно говорила со своим лучшим другом. За это я ее и любила. Из нас всех она единственная могла занимать себя какой-то болтовней с малознакомыми людьми, при этом не испытывая ни малейшего напряжения.

– Мне нравится колледж, хотя в первый день я был готов умереть.

– Здесь может быть тяжело, особенно, когда ничего не знаешь. Мы в том году буквально сходили с ума, пока не встретили друг друга. – Лиз махнула в нашу сторону и продолжала болтать. – Почему ты подружился с тем химиком? Он близок тебе по духу?

– Скорее наоборот, мы абсолютно разные. Он превосходно рисует, в смысле… Я хочу сказать, что он настоящий профессионал. А я из тех неумех, которым требуется около часа, чтобы нарисовать квадрат без линейки.

Лиз улыбнулась.

– Джессика тоже такая. Неумеха, знаешь ли. Но она неплохо пишет. В смысле… Я хочу сказать, что она настоящий профессионал, – она подмигнула Джеку, намекая, что цитирует его же слова. Он улыбнулся в ответ. Я же была готова провалиться под землю. Я не была так хороша, как меня описывали.

– Она врет. Она даже не читала ничего из того, что я написала.

Лиз закатила глаза и повернулась к Джеку.

– Я просто жду книги в переплете с ее подписью.

Джек кивнул.

– Это круто, я люблю литературу. Не занудную, разумеется.

Я поджала губы.

– Тогда тебе не понравится то, что я пишу.

Джек посмотрел мне в глаза.

– Неужели любовные романы?

– Скорее психологические триллеры.

Он был немного шокирован ответом.

Кейт неожиданно встала и ушла.

Джек посмотрел ей вслед.

– Что это с ней?

Лиз скорчила рожицу и махнула рукой.

– Не обращай внимания, она чокнутая.

Я знала, что с Кейт не так. Она терпеть не могла, когда кто-то приходил в нашу компанию и начинал вносить что-то свое. Во всех жизненных ситуациях она была консерватором, не желающим ничего менять. А еще она ненавидела, когда кто-то становился хоть на капельку счастливее ее. Ей нравилось, когда мы все были или по уши в дерьме, или абсолютно все счастливы. Малейшее изменение в этом равновесии приводило к ее нервным срывам и к нашим бесконечным ссорам, которым действительно не было конца. Я ненавидела себя за постоянную потерю контроля над собой, когда ругалась с Кейт. Если бы я могла сдерживать свой пыл, тогда мы бы ругались реже, но я никогда не понимала, почему я должна менять себя ради кого-то еще. В этом и была наша проблема. Скорее всего, именно из-за этого наша дружба была давно обречена, но я никогда не желала верить в это.

Джек резко повернулся на стуле. Теперь он смотрел на меня, показывая всем своим видом, что хочет поговорить. Я слегка улыбнулась, и посмотрела на Лиз, умоляя ее сказать что-нибудь еще. Она отрицательно помотала головой, а потом взяла за руку Джулию.

– Джу, сходи со мной до автомата.

Джулия удивленно уставилась на нее.

– Ты и одна справишься.

Лиз сжала ее руку сильнее.

– Идем.

Джулия тяжело вздохнула, но послушно встала и отправилась вслед за Лизой, оставляя меня наедине с Джеком, который по-прежнему смотрел на меня так пристально, что мне хотелось спрятаться под стол от его взгляда.

– Что с тобой не так? – спросил он.

Я изогнула бровь и посмотрела ему в глаза.

– В смысле не так?

– Если не хотела со мной общаться, зачем приходила мириться?

Я поджала губы. Я всегда делаю так, когда не знаю, что сказать, когда я оказываюсь в тупике, чувствую себя загнанным в угол зверем.

– Я не… Я хочу с тобой общаться. Просто я… Я переезжаю.

– Переезжаешь? Когда? Куда? – Джек выглядел ошеломленным. В его глазах была паника, и даже страх от возможности меня потерять.

– Я еще не уезжаю, но это произойдет, я не смогу отговорить родителей, это не в моих силах. Помнишь, я плакала в туалете?

– Помню.

– Я плакала, потому что не видела того, как кто-то действительно хочет, чтобы я осталась. Мои подруги… Они замечательные, но они не сделают ничего, чтобы помешать этому. Это не в их власти. А я ведь привязалась к ним. И… Не только к ним. Я понимаю, что привязалась к тебе. Я не хочу, чтобы все стало настолько серьезным… Я не смогу справиться с этим всем, если уеду.

– Не хочешь расставаться с этим местом?

Я молча кивнула, понимая, что на глазах снова выступают слезы.

– Тогда тебе не придется этого делать. – Джек взял меня за руку и посмотрел в мои глаза.

– Это еще почему?

– Потому что я не твои подруги. Я не позволю этому случиться.