Текст книги "Истина"

Джулия

После душевного разговора в столовой с Джеком, Джессика буквально сияла. Это продолжалось целую неделю. Они были по-настоящему счастливы.

Однажды, мы с Джес вместе пришли в колледж. Как только она перешла через турникеты, Джек подхватил ее на руки и убежал вместе с ней в сторону столовой. Смех Джессики рассеивался по всему коридору. Она веселилась как ребенок. Улыбка не сходила с ее лица изо дня в день.

Я никогда не могла подумать, что мне придется наблюдать за счастьем своей подруги, не имея при этом собственного. Наша компания начала разрушаться. Без Джессики, проводящей все перемены с Джеком, нам оказалось даже не о чем поговорить. Лиз всегда говорила с Кейт, а я чувствовала себя просто мешком с костями, стоящим рядом. Почему так вышло? – спрашивала я себя постоянно. Но ответа я не находила. Я всегда старалась быть хорошей подругой всем им, но в ту неделю я была просто раздавлена. Наверное, именно поэтому я повела себя так, когда Джессика в конце недели влетела в кабинет со слезами на глазах.

– Что случилось? – Лиз встала и приблизилась к Джес, чтобы обнять её.

– Я переезжаю, теперь это решенный вопрос. Вот и всё… Ничего не изменить. – Джессика заплакала.

Кейт тоже встала, чтобы взять ее за руку, а я осталась на месте. Я чувствовала лишь раздражение и злость. Когда Джессика села рядом и повернулась ко мне, словно ожидая, что я что-то скажу, я отвернулась к окну.

– Джулия, я знаю, что ты расстроена, но… – Джессика положила руку на мое плечо, но я резко повернулась, из-за чего она вздрогнула и быстро одернула руку.

– С чего ты взяла, что я расстроилась? – я уставилась на нее своими и без того широкими глазами.

Я заметила, как у Джессики дрожали руки, когда она говорила. Мне стало вдруг стыдно, из-за того, что я делаю ей еще больнее. Но потом я вспомнила, как меня трясло от истерики, которая случилась у меня пару дней назад.

– Не нужно так смотреть на меня. – Джессика смотрела на мое лицо, рассматривая каждую его черту.

– Меня тоже не нужно рассматривать, будто я картина в галерее!

– Почему ты грубишь мне? – Джессика наклонила голову и по ее щеке покатилась слеза.

Я знала, что она ждет, что я вытру ее слезу, а потом просто обниму и скажу, что я так сильно расстроена, поэтому не знаю как себя вести. Но я не сделала ничего из этого.

– Потому что твои проблемы бесконечные. Отчего только ты решила, что мы должны быть рядом с тобой в такие моменты? Отчего решила, что я должна успокаивать тебя, вместо того, чтобы просто сказать, какая ты тряпка, раз не можешь справиться с собственной матерью?

Кейт со всей силы стукнула по столу ладонью.

– Не смей так говорить! Поняла?

Я ухмыльнулась.

– Посмотрите, кто заговорил. Наша Кейт, которая даже уходит, когда подходит Джек, настолько противно ей видеть, как счастлив кто-то другой.

Кейт сделала шаг назад.

– Я просто не хочу им мешать.

Я снова изобразила самую смачную усмешку.

Теперь вмешалась Лиз.

– Прекратите сейчас же! Джессика уезжает! Это тяжелый период не только для нее, но и для нас, и мы не должны себя так вести в такой момент!

Я изобразила гримасу, пытаясь передразнить подругу.

– Что кроется за этими дипломатичными речами и такими правильными рассуждениями? Что ты думаешь на самом деле? Ты всегда говоришь лишь то, что правильно, указываешь всем, как себя вести и что говорить. Но хоть бы раз, черт возьми, Лиз, хоть бы раз, ты сказала действительно то, что думаешь.

Лиз поджала губы и отошла к Кейт.

Джессика по-прежнему сидела, наклонив голову и рассматривая меня.

– Долго будешь смотреть на меня так, будто в меня бес вселился?

Джессика больше не плакала. На ее лице появилась легкая ухмылка.

– Так это то, о чем думаешь ты? Обвинила их в неискренности и нечестности с самими собой и с нами, и думаешь, что ты чем-то отличаешься от них? Если ты думаешь, что можешь вот так взрываться, когда тебе захочется, ты ошибаешься, Джулия. Я не всегда следую правильным суждениям Лиз, я делаю и говорю то, что считаю нужным, но это не значит, что я забываю о том, как можно, а как нельзя вести себя со своими друзьями, даже если я им таковой не прихожусь!

Я кивнула.

– Меня утомила твоя долгая речь. Ну, раз я и все другие слушали тебя, то тогда и ты слушай. Мы познакомились ровно год назад. Я увидела тебя за последней партой, ты сидела вся такая симпатичная и милая. Вся твоя внешность словно говорила за тебя. Я сразу поняла, что ты из тех, которые требовательны к людям, считают, что все вокруг должны кружиться возле них, порхая как бабочки, исполняя твои прихоти, радуясь, когда у тебя хорошее настроение, и рыдая вместе с тобой, когда ты несчастна. Я никогда раньше не общалась с таким типом людей, потому что не переношу его. Но так сложилось, что мне пришлось с тобой пообщаться пару раз. И знаешь, черт, я и правда подумала, что ошиблась в тебе. Это все твоя доброта и альтруизм. Ты кидалась помогать всем и каждому и ничего не просила взамен. Но как быстро все сменилось. Спустя время, это не ты, это мы все бескорыстно подставляли тебе свое плечо, выслушивая о том, как ты несчастна. Я не заметила, как вляпалась в то, чего больше всего боялась – стала чьей-то жилеткой для рыданий, которую потом бросают в дальний угол, как только полегчает! И вот, смотри, во что я превратилась! Бесконечные переписки в фейсбуке, касающиеся исключительно тебя, разговоры в колледже о твоем переезде, о Джеке, обо всем на свете, что касалось тебя и твоих интересов.

И знаешь, что случилось? Ты стала вдруг счастливой! Посмотрела бы ты на себя со стороны. Нисходящая с лица улыбка, смех по делу и без дела, постоянные переписки на паре с Джеком, из-за которых ты буквально улетала со стула.

Да, ты была такой счастливой. И дайте-ка вспомнить, сколько раз за ту неделю ты общалась со мной или переписывалась или хотя бы спрашивала как мои дела. Ой, точно. Ни разу! Я не хочу, чтобы все подумали, что у меня это от недостатка внимания. Будто бы все вдруг забыли обо мне, и я превратилась в агрессивного гнома, который кидается на людей. Но вот в чем дело. Сейчас, ты вдруг сделалась снова самым несчастным человеком в мире. И ты думаешь, что если ты зашла сюда со слезами, то все должны броситься с платками в руках к тебе. Мне не нужен такой друг, как ты, Джессика. Мне не нужен человек, который просто пользуется мной, когда ему плохо. Таких людей в моей жизни итак полно… – я посмотрела на Кейт с Лиз, как бы намекая, что речь идет о них. – Я думала, что ты и правда другая… – я схватила свою сумку и ушла из кабинета.

Я видела, что Джессика сидит с пустыми глазами, уставившись на стул, на котором я сидела, а Лиз и Кейт стоят, опустив руки и головы, не зная, что сказать.

Я спустилась на первый этаж, чтобы собраться домой. Я бросила сумку на кресло и принялась стягивать халат. Когда я повернулась, чтобы посмотреть на часы, то увидела Гарри. Он сидел и что-то рисовал. Он был через одно кресло от меня и, казалось, не заметил, что я здесь. Но, когда я начала переобуваться, он неожиданно заговорил, и я вздрогнула, услышав его голос.

– Разве занятия заканчиваются, еще не начавшись?

Я промолчала.

– Можешь не отвечать, но тебя все равно не выпустят. Это адский турникет.

– Адский? – я улыбнулась.

– Колледж как один большой котел. Тебя в него кидают, а выпускают лишь, когда приходит время.

Я снова улыбнулась, подумав о том, что это отличное сравнение.

– Я справлюсь с турникетом, не переживай.

– И как же ты это сделаешь?

Я встала с кресла и направилась к охраннику. Я попросила его выпустить меня, чтобы я могла забрать свой учебник у родителей, которые ждут меня у колледжа. Естественно, возвращаться я не собиралась, но ему это знать было не обязательно.

Когда я прошла через турникет, я повернулась к Гарри, который пристально смотрел на меня.

– Все же здесь не так сурово, как в аду, – я подмигнула ему и вышла.

Джек

Считается, что во всем существует баланс. И если вы были счастливы достаточно долгое время, то рано или поздно произойдет что-то плохое.

Мы с Джессикой целую неделю находились на той границе, когда ты буквально взлетаешь от переполняющих тебя эмоций; когда каждый день становится особенным и сравним с праздником; когда не замечаешь окружающий мир, потому что поглощен кем-то другим; когда забываешь обо всех вещах, которые раньше тебя волновали и заставляли переживать; когда просто счастлив и тебе больше ничего не нужно. Я сильно ошибался, когда думал, что наркотики помогают забыться. На самом деле, влюбиться в кого-либо – это лучший путь к забвению.

Когда я сел завтракать, мама села напротив меня. Я знал, что она ждет от меня какого-то признания. Она все еще тревожилась за меня и вздрагивала каждый раз, когда я заходил домой. У нее все еще осталось это чувство полнейшей неуверенности во мне. Для нее я навсегда останусь непредсказуемым, способным в любой момент преподнести кучу проблем и переживаний.

Я молча уплетал свою яичницу, делая вид, что не замечаю ее сверлящего взгляда. Но оказалось, что если мама что-то хочет узнать, она не будет ждать, когда я сам заговорю.

– Что с тобой происходит в последнее время?

Я отложил вилку и посмотрел маме в глаза.

– Даже не знаю с чего начать.

Я заметил, как ее глаза начали бегать по мне, она искала следы от употребления наркотиков.

– Мам, успокойся. Это никак не связано с моим прошлым.

– Тогда с чем это связано? У вас в колледже продают что-то новое? Или это… – ее голос начал дрожать, она начала перебирать свои пальцы, как делала всегда, когда нервничала.

– Боже, мам! Нет. Забудь ты уже о наркоте и просто выслушай меня.

Она кивнула и сложила руки, как школьница, ждущая рассказа от своего первого учителя.

– Я встретил в колледже двух отличных людей. Один из них стал моим другом. Его зовут Гарри. Он потрясно рисует и разбирается в химии. А второй человек – Джессика. Она вроде как моя девушка. Я, конечно, не предлагал ей этого официально, но я думаю, что все и без этого достаточно серьезно.

Мама ловила ртом воздух, не зная, что сказать. Я видел, как она была рада. Пожалуй, она впервые подумала о том, что со мной еще не все потеряно, что еще есть шанс, что у меня будет нормальная жизнь.

– Это… Это, Джек… Это так неожиданно! Я понятия не имела, что ты можешь влюбиться. Ой… – мама рассмеялась, понимая, что не может выдавить из себя связный текст. – Я имела в виду, что я не думала, что девушка может изменить тебя. Я так рада, – она кинулась обнимать меня, и я не стал ее отталкивать. Раньше мы вообще не обнимались, но в последнее время между нами наступила в некотором роде оттепель. Наши отношения становились все теплее с каждым днем. Я впервые осознавал, что такое материнская любовь, и на какие поступки способны женщины благодаря ей.

Мы не заметили, как на кухню вошел отец. Недавно мы уже обнимались втроем, когда я узнал, что они ждут ребенка. Я знал, что больше он этого не сделает. Отец был человеком с твердым характером и силой воли. Он строго держал дистанцию и всегда знал, как необходимо воспитывать своих детей, чтобы не избаловать. Но когда со мной произошли те вещи, вера в себя поколебалась. Теперь в нем чувствовалась неуверенность в том, что он делает все правильно. Я знал, что он постоянно задавал себе вопрос о том, что он сделал не так, почему так вышло? Почему его твердая рука не уберегла меня от таких вещей, как наркотики и алкоголь? Почему я выбрал этот путь, прекрасно осознавая, к чему он ведет? В его голове ежедневно мелькало это «почему» и он никогда не мог и не смог бы найти ответов на эти вопросы.

Он стоял у входа, смотря, как мама гладит меня по голове, что-то причитая себе под нос. Потом он просто вышел из комнаты.

Я знал, что в нашей семье был непредсказуемым я, но отец после всего случившегося был действительно для меня загадкой. Я никогда не знал чего от него ожидать.

Мама заметила это и улыбнулась.

– Ему не трудно принять перемены в тебе. Он думает это временно. И я солгу, если скажу, что так не думаю. Ты должен понять, что было слишком много поводов сомневаться в тебе. Ты уже много раз обещал нам начать жизнь с нуля, говорил, что прошлое осталось позади. Но ты всегда возвращался к тому, с чего начинал.

Я кивнул.

– Я знаю и понимаю до чего довел вас, но я устал обещать, сейчас я просто стараюсь делать, а не давать вам пустые клятвы.

– Хорошо. Честно говоря, Джек – мама отошла к раковине, чтобы помыть посуду – я все еще верю в тебя, где-то в глубине души, наверное, я никогда не устану это делать. Вера в тебя – моя работа.

Я улыбнулся, а потом подошел к ней, чтобы поцеловать в щеку.

– А моя работа – не огорчать тебя.

Я вышел из комнаты и направился к двери, чтобы отправиться в колледж.

На прошлой неделе я приглашал Джессику к себе домой. Мы смотрели фильмы, во время которых соблюдали тишину. Ни я, ни она не решались сказать свое мнение. На «Темном рыцаре» Джессика не выдержала и недовольно фыркнула, когда Харви Дент совершил свое первое убийство. Я посмотрел на Джессику и улыбнулся.

– Ни разу не смотрела этот фильм?

Она закатила глаза.

– Шутишь? «Темный рыцарь» – один из моих любимых фильмов.

– И мой тоже, – я радостно закивал, чувствовалось, будто я в лотерее выиграл. Возможно, я и не надеялся, что у нас с Джессикой будет что-то общее. Это не правда, что если у людей разные вкусы, им никогда не быть вместе. Но это так приятно, когда понимаешь, что между вами нет пропасти.

Джессика ела попкорн из большой тарелки, которую я вручил ей на кухне. Я понимал, как ей неловко быть со мной, смотреть фильмы, понимая, что я постоянно поворачиваюсь и смотрю на нее.

– Кто твой любимый герой? – спросила меня Джессика.

Я начал поглаживать свой подбородок, изображая задумчивость. Ее почему-то это рассмешило: она широко улыбнулась, а потом не смогла сдержать смех и отвернулась от меня, пытаясь успокоиться. Мне нравился ее смех. Когда она повернулась, я с любопытством уставился на нее.

– Ты чего? Ты даже так над прошлой комедией не смеялась.

Джессика улыбнулась.

– Я вообще не смеялась. Там не было ничего смешного, – она закатила глаза, пытаясь показать, каким отстойным был прошлый фильм.

– Я намного смешнее? – я снова начал поглаживать свой подбородок с задумчивым выражением лица.

Она снова засмеялась.

– Джулия так часто делает. Не могу объяснить почему, но мне ужасно смешно от этого.

– Я могу использовать это, чтобы поднимать тебе настроение, – я улыбнулся, а потом решил ответить на ее вопрос о фильме. – Мой любимый герой – Харви.

– Двуликий? – Джессика изогнула бровь.

– Да, – я опустил голову, понимая, что не хочу объяснять ей почему. Я знал, почему персонаж Харви мне нравился. Он был похож на меня. Моя двуликость всегда существовала. С ней боролись мои родители, многочисленные доктора и я сам. Это все еще происходит: одна моя сторона сменяется другой.

– Почему же? – спросила Джессика.

Я промолчал, а когда понял, что она ждет ответа, решил, что не хочу разочаровывать ее. Поэтому сказал лишь часть того, что было на самом деле в моей голове.

– Я думаю, все немного двуликие. И это не плохо. Не значит, что если ты оказался на темной стороне, тебе уже не попасть обратно. И наоборот. Никто не идеален и не известно, как поведет себя человек при определенных обстоятельствах. Я имею в виду, что никогда не поздно измениться, стать лучше. У таких людей есть шанс и мне хочется верить, что не один, – я кинул горсть попкорна себе в рот, показывая тем самым, что закончил свое объяснение.

Джессика пронзительно посмотрела на меня, а потом улыбнулась.

– А мне нравится Джокер. В основном, потому что его играет гениальный актер, но есть что-то в этом персонаже завораживающее. Его реплики, мысли, рассуждения. Есть в этом всем, что он говорит часть правды, а может быть, даже больше.

– Да, Джокер – неплохой персонаж. Без него бы не было этого фильма. Но разве ты не осуждаешь его?

Джессика вздрогнула.

– Вряд ли я имею право его осуждать. Мне не известно кто он, какая у него жизнь, я даже не знаю откуда на самом деле все эти шрамы на его лице. Возможно, правда намного страшнее, чем те варианты, которые он озвучивал.

Я улыбнулся, думая про себя, что она чертовски умна. Мне почему-то показалось, что я мог бы ей рассказать все, что было в моей жизни. Я был уверен, что она не станет осуждать меня. Но когда я повернулся к ней, чтобы рассказать свои тайны, она уплетала попкорн, смотря на экран телевизора. Все было так хорошо, что я просто не решился что-то менять в этот момент. Правда не имеет ног, она никуда не уйдет от меня, но я забыл о том, что ноги есть у сплетен.

Кейт

Моя дружба с Джессикой не была для меня неожиданностью. Когда я увидела ее в первый раз, я почувствовала легкое покалывание по телу. Так бывает, когда встречаешь человека, который станет частью твоей жизни. Первое время в колледже мы практически не общались. Я наблюдала за ней со стороны. Она выглядела независимой и непоколебимой. Несмотря на то, что почти все в группе нашли себе друзей и ходили компаниями, она оставалась одна, и, казалось, ее это ни капли не тревожило.

Я постоянно замечала, как она слушает других, наблюдает за нами всеми, словно присматривается к каждому. Сейчас мне кажется, она выбирала с кем подружиться, и я уверена, что кого бы она тогда не выбрала, они бы ей не отказали. Джессика не из тех, кто получает отказы. Она из тех девушек, для которых придерживают дверь, которым улыбаются незнакомые люди, которые за мир во всем мире. Она не душа компании, но она способна создавать эти компании, притягивать людей, для которых такое не свойственно. Конечно, сама она того не знала. Никто не знает, пока не начинает в какой-то момент смотреть на себя со стороны.

Первый год дружбы, как и любых человеческих отношений, называют самым лучшим. Он на самом деле прекрасен. В течение года ты узнаешь этих людей, общаешься с ними до потери пульса, смеешься, пока не заболит живот, рассказываешь о себе все до последней детали. В этот период наши недостатки остаются незамеченными, мы слишком поглощены друг другом. Мы как влюбленные, которые не могут оторваться друг от друга. Дружба – тоже страсть, непреодолимая и абсолютно сумасшедшая. Иначе как объяснить то, что ты делаешь для малознакомых тебе людей, как объяснить изменения, происходящие в тебе, как найти причину дурацкой улыбки, которая появляется на наших лицах, когда мы видим друг друга?

Я не любитель поглощаться во что-то с головой, но в нашу дружбу я окунулась целиком и полностью. Я обнажала им свои тайны и таскала с собой каждый день по скелету из шкафа.

Чем больше времени проходило, тем сильнее я чувствовала, как меняюсь рядом с ними. Из девочки, никогда не имеющей друзей, я превратилась в девочку, точно знающую, что такое дружба.

Первые проблемы между нами начались после первого курса. Летом. Вопреки всем моим ожиданиям мы за все время ни разу не увиделись. У каждого находилась своя причина для отказа. Именно тогда я и задумалась о том, что пусть сейчас мы и друзья, но так будет не всегда. Я думаю, все рано или поздно это понимают, но не всех это волнует, однако меня это сильно задело.

Я чувствовала нестерпимую боль от того, что для кого-то я была открытой книгой, которую решили закрыть еще в начале.

Сейчас, на второй год нашей дружбы, я видела, как каждый из нас хочет жить своей жизнью, и в то же время, понимает, насколько мы связаны друг с другом. Теперь мы просто делали вид, и нам хорошо удавалось играть в лучших друзей.

Но тяжелее всего было Джессике. Она была нашим клеем, она собрала вокруг себя несовместимых людей и заставила их дружить. И я уверена, что в глубине души она понимала, как наша дружба разъедается глубоко изнутри, оставаясь прекрасной на поверхности. Я знала, какую боль ей причиняет всё это. Она была гиперчувствительной и проницательной. Было невозможно утаить от нее свои истинные чувства. Она давно все знала. Она видела это в наших глазах, но продолжала верить в нас. В нашу дружбу.

Я не могла причинить ей боль, она показала мне новый мир, привила любовь к чтению книг, научила дружить и доверять людям, она раскрыла мои лучшие черты, о которых я сама никогда не знала. Она придавала мне уверенности своим присутствием, и я быстро научилась справляться без нее. Она научила меня любить собственные недостатки и чувствовать себя из-за них особенной. Джессика даже не представляла, какую роль она сыграла в моей жизни.

Когда Джулия высказала ей все, что накопилось у нее на сердце, душе и в голове, я посмотрела в глаза Джессики. Я ожидала увидеть там удивление, боль, страх или злость, но ничего этого там не было. В ее глазах читалось согласие. Она это знала, ровным счетом, как и все мы. Такое не решаешься сказать вслух, будто это заклинание, после которого земля уйдет из-под наших ног.

Когда Джулия выбежала из кабинета, мы с Лиз не знали, что сказать. Было бы глупо начать все отрицать, я поняла, что пришло время. Я подошла к Джессике и взяла ее за руку. Она была холодной, глаза блестели от выступающих слез, одна ладонь была сжата в дрожащий кулак.

– Ты же знаешь, что она права, да? – я говорила тихо, чтобы нас никто не услышал, но в кабинете была такая тишина, что была бы слышна даже падающая пылинка.

Джессика посмотрела мне в глаза.

– Я не ставила себе целью использовать вас. Я думала, у друзей так полагается. Знаешь, делиться проблемами, и я думала совершенно нормально ожидать в ответ сочувствия.

– Мне жаль, что мы не оправдали твоих ожиданий, Джес. Я не могу себя заставить быть кем-то другим. Возможно, ты ошиблась, когда начала общаться со мной… – Я отпустила ее руку и села на свое место, чувствуя одновременно легкость и тяжесть на душе.

Лиз стояла молча. Джессика ожидала, когда она заговорит, но та лишь судорожно мотала головой.

А потом зашел преподаватель. Лиз села рядом. Она была подавлена не меньше Джессики. Так всегда бывает, когда понимаешь, что наступил тот самый момент, когда чему-то хорошему пришел конец. Тот конец, который ты оттягиваешь, который ты надеешься, так и не наступит, конец, который мог бы стать счастливым, но так и не стал им.

Лицо Джессики я не видела, поэтому я позволила себе придумать ее состояние, такое, каким бы я хотела его видеть. Задумчивая, анализирующая все свои поступки, безумно сожалеющая и желающая извиниться перед нами при следующем удобном моменте.

Жаль, кажется, я не угадала, потому что сразу после пары, она молча ушла.