Текст книги "Helter Skelter. Правда о Чарли Мэнсоне"

1–12 НОЯБРЯ 1969 ГОДА

Ноябрь стал месяцем признаний, которым поначалу никто не верил. Оказавшись подозреваемой в убийстве Хинмана, Сьюзен Дениз Аткинс, она же Сэди Мэй Глютц, была переведена в «Сибил Брэнд», женскую исправительную колонию в Лос-Анджелесе. 1 ноября, по окончании адаптационного срока, она поселилась в общей спальне 8000, получив койку напротив некоей Ронни Ховард. Мисс Ховард, пышная «девушка по вызову», на протяжении тридцати с лишним лет сменившая около двадцати разных кличек, в настоящее время дожидалась суда по обвинению в подделке аптечного рецепта.

В тот же день в общей спальне 8000 оказалась не только Сьюзен, но и Вирджиния Грэхем. Тоже бывшая проститутка с внушительной коллекцией прозвищ, она была арестована за нарушение режима условного освобождения. И хотя они не виделись вот уже пять лет, Ронни и Вирджиния в прошлом не только дружили, так сказать, по работе, вместе выезжая на «вызовы», но Ронни еще и была замужем за бывшим мужем Вирджинии.

После распределения Сьюзен Аткинс и Вирджиния Грэхем стали «гонцами»: передавали сообщения между работниками колонии. В те скучные моменты, когда работы не было, они сидели рядышком в комнате контроля, куда стекались сообщения, и болтали.

Ночью, когда тушили свет, Ронни Ховард и Сьюзен также много разговаривали.

Сьюзен любила поговорить. А Ронни и Вирджиния оказались благодарными слушательницами.

2 ноября 1969 года некто Стив Забриске вошел в здание Департамента полиции Портленда, штат Орегон, и заявил тамошнему следователю, сержанту Ритчарду, что оба убийства – и Тейт, и Лабианка – совершены одной парой лиц, которых он назвал Чарли и Клемом.

Девятнадцатилетний Забриске пояснил, что слышал об этом от Эда Бэйли и Верна Пламли, хипповатых типов из Калифорнии, с которыми познакомился в Портленде. Забриске также объявил Ритчарду, что и Клем, и Чарли в настоящее время содержатся под стражей в Лос-Анджелесе по совершенно другому обвинению: автоугоны по сговору.

Забриске слышал от Бэйли еще кое-что: тот лично видел, как Чарли стрелял человеку в голову из автоматического пистолета 45-го калибра. Это произошло в Долине Смерти.

Сержант Ритчард поинтересовался, есть ли у Стива доказательства. Тот признал, что доказать ничего не может, зато его шурин, Майкл Ллойд Картер, тоже присутствовал при разговоре и сможет подтвердить информацию, если его спросят.

Ритчард спрашивать не захотел. Поскольку Забриске «не назвал фамилий и не представил конкретных доводов», сержант Ритчард (по версии официального отчета) «не придал значения состоявшейся беседе и не счел нужным уведомить о ней Департамент полиции Лос-Анджелеса»…

Девушки, ночевавшие в общей спальне 8000, окрестили Сэди Мэй Глютц (Сьюзен Аткинс настаивала, чтобы ее называли именно так) Безумной Сэди. И не только из-за этого смехотворного имени. Она слишком уж веселилась, учитывая место нахождения. В самые неподходящие минуты взрывалась смехом или распевала песенки. Без всякого предупреждения могла бросить все дела и пуститься в пляс. Утреннюю зарядку неизменно делала голышом. Похвалялась, будто занималась всеми видами секса, какие только можно вообразить, и неоднократно склоняла к этому своих товарок.

Вирджиния Грэхем считала, что Сьюзен лишь играет роль «вконец испорченной девчонки», чтобы не показать, насколько ей на самом деле страшно.

Однажды, когда обе сидели без дела в комнате контроля, Вирджиния спросила:

– А за что тебя взяли?

– За убийство первой степени, – как ни в чем не бывало, отвечала Сьюзен.

Вирджиния не поверила; Сьюзен выглядела совсем еще девочкой. По ходу этой беседы, которая состоялась, по-видимому, 3 ноября, Сьюзен мало говорила о самом убийстве – только о том, что ей придется стать соответчицей: парень, которого держат в окружной тюрьме, сдал ее полицейским. Допрашивая Сьюзен, Уайтли с Гуэнтером не упомянули о показаниях Китти Лютсингер, – и Сьюзен, естественно, решила, что стукачом был Бобби Бьюсолейл.

На следующий день Сьюзен открыла Вирджинии, что человека, в убийстве которого ее подозревают, звали Гэри Хинман. Она сказала, что в этом деле замешаны она сама, Бобби и еще одна девушка. Эту «другую девушку» в убийстве не обвиняют, хоть та недавно побывала в «Сибил Брэнд» по совершенно другому обвинению; ее выпустили под залог, и сейчас она поехала в Висконсин за своим младенцем[49]49
  Сьюзен говорила о Мэри Бруннер, первой участнице «Семьи», родившей Мэнсону ребенка. Тогда полицейские еще не подозревали об участии Мэри в убийстве Хинмана. – Примеч. авт.


[Закрыть].

Вирджиния спросила:

– Так ты это сделала или нет?

Сьюзен поглядела на нее и улыбнулась:

– Конечно, сделала.

Вот так просто.

Только полиция все перепутала, заявила Сьюзен. У них получается, будто она держала мужчину, пока парень бил его ножом, а это глупо, потому что такого большого мужика ей было бы не удержать. Все как раз наоборот: парень держал, а она сама втыкала нож, четыре или пять раз подряд.

Больше всего Вирджинию потрясло (скажет она позднее), что Сьюзен говорила об этом как о «совершенно естественном будничном занятии».

Темы разговоров Сьюзен не ограничивались убийствами. Предметы обсуждения варьировались от сверъхестественных феноменов до ее карьеры стриптизерши в Сан-Франциско. Еще будучи там, призналась Сьюзен Вирджинии, она повстречала «этого человека, Чарли». Он сильнее всех на свете. Бывал в тюрьме, но никому не удалось сломить его. Сьюзен сказала, что выполняла его распоряжения без разговоров; все они так поступают, все дети, которые живут вместе с ним. Чарли их отец, их лидер, их возлюбленный.

Это Чарли дал ей имя Сэди Мэй Глютц.

Вирджиния заметила, что не велика заслуга.

Чарли собирался вести их в пустыню, сказала Сьюзен. Там есть пещера, большая дыра вниз, в Долине Смерти, только Чарли знает, где она, – но там, глубоко внизу, в самом центре Земли прячется целая цивилизация. И Чарли заберет «Семью», нескольких избранных, с собой в эту бездонную яму, чтобы они жили там потом все вместе.

Чарли, объявила Сьюзен Вирджинии, сам Иисус Христос.

Сьюзен, решила Вирджиния, совсем свихнулась.

Вечером 5 ноября погиб молодой человек, который мог бы предложить решение загадки убийств Тейт – Лабианка.

В 19:35 офицеры Департамента полиции Вениса прибыли по вызову к снимаемому Марком Россом дому 28 по Клабхаус-авеню, у самого пляжа. На матрасе на полу спальни они нашли труп юноши (приблизительный возраст 22 года, кличка Зеро, имя неизвестно). На ощупь тело еще было теплым. На подушке следы крови, на правом виске трупа – отверстие, сходное с входящим пулевым. Рядом лежали кожаная кобура и восьмизарядный револьвер 22-го калибра производства «Айвер-энд-Джонсон». По словам присутствующих (мужчины и трех девушек), Зеро совершил самоубийство, играя в «русскую рулетку».

Рассказы свидетелей (которые назвались Брюсом Дэвисом, Линдой Болдуин, Сью Бартелл и Кэтрин Гиллис и пояснили, что проживают в доме временно, пока Росс в отъезде) совпали до последней детали. Линда Болдуин показала, что сама она лежала на правой стороне матраса, а Зеро – на левой, когда Зеро, увидев кожаную кобуру на столике у кровати, сказал:

– О, вот и пушка.

Он вынул револьвер из кобуры, и Линда заметила:

– Там только одна пуля.

Держа револьвер в правой руке, Зеро крутанул цилиндр, приставил дуло к правому виску и нажал на курок.

Остальные, находившиеся в других помещениях дома, услышали нечто, по их словам напоминавшее разрыв хлопушки. Когда они вошли в спальню, Болдуин заявила:

– Зеро застрелился, прямо как в кино.

Брюс Дэвис поднял с пола револьвер, а потом ребята позвонили в полицию.

Офицеры не подозревали, что все они были членами «Семьи Мэнсона», жившими в Венисе с момента освобождения после рейда на ранчо Баркера. Поскольку опрошенные порознь повторили одну и ту же историю, полицейские приняли объяснение с «русской рулеткой» и в графе «причина смерти» проставили: «Суицид».

Тем не менее у полицейских было сразу несколько веских причин для сомнения, которыми они пренебрегли.

Когда офицер Джером Боен позднее попытается снять с револьвера отпечатки пальцев, он их не обнаружит. Да и на самой кожаной кобуре никаких следов не окажется.

Когда полиция исследует револьвер, выяснится, что Зеро переоценил свою удачу. В револьвере окажется семь пуль и лишь одна пустая гильза: он был полностью заряжен.

Некоторые члены «Семьи», включая и самого Мэнсона, все еще содержались в тюрьме городка Индепенденс. 6 ноября следователи по «делу Лабианка» Патчетт и Сартучи, сопровождаемые лейтенантом Бердиком из ОНЭ, отправились туда побеседовать с ними.

Патчетт спросил у Мэнсона, известно ли ему что-либо об убийствах Тейт или Лабианка. Мэнсон ответил: «Нет», на чем разговор и закончился.

Патчетт даже не потрудился составить рапорт о беседе с Мэнсоном. Из девяти членов «Семьи», с которыми тогда говорили следователи, лишь один удостоился письменного свидетельства. Примерно в 13:30 лейтенант Бердик беседовал с девушкой, арестованной под именем Лесли Санкстон. «Во время этой беседы, – писал Бердик, – я осведомился, было ли известно мисс Санкстон, что Сэди [Сьюзен Аткинс], по слухам, замешана в убийстве Гэри Хинмана. Та ответила: „Да“. Я спросил, знает ли она об убийствах Тейт и Лабианка. Она показала, что знает об убийстве Тейт, однако не слыхала о чете Лабианка. Я спросил, знает ли она участников своей группы, которые могли иметь отношение к убийствам. Как она сообщила, по некоторым признакам, кто-то из ее группы может оказаться вовлеченным в убийство Тейт. Я попросил ее объяснить подробнее, что это за признаки, [но] она отказалась, заявив, что хочет подумать и не знает, как поступить. Тем не менее она предупредила, что может захотеть объясниться на следующий день».

Однако, когда Бердик вновь допросил Лесли на следующее утро, «она решила не распространяться более на интересующую меня тему, и беседа закончилась».

Пускай опрос арестованных не принес успеха, следователи по «делу Лабианка» зацепили ниточку, которая могла привести к чему-то стоящему. Перед отъездом из Индепенденса Патчетт попросил показать ему пакет с личными вещами, изъятыми у Мэнсона при аресте. Просматривая одежду задержанного, Патчетт заметил, что тот использовал кожаные тесемки в качестве шнурков мокасин и брючного ремня. Патчетт получил фрагменты и забрал их в Лос-Анджелес для сравнения с кожаным ремешком, которым были связаны руки Лено Лабианка. Но в ОНЭ ему объяснили, что все кожаные ремешки одинаковы и нельзя точно выяснить, вырезаны ли они из одного куска кожи.

Надо отметить, что ДПЛА и ОШЛА не изобретали соперничество. Так или иначе оно присутствует в отношениях между всеми службами поддержания законности и даже внутри некоторых из них.

Отдел расследования убийств Департамента полиции Лос-Анджелеса занимает единственное помещение – комнату 318 – на третьем этаже Центра Паркера. Хоть комната и большая, никакого разделения на отдельные рабочие места в ней нет: здесь стоят лишь два больших стола, и все следователи работают бок о бок, за одним столом или за другим. Расстояние между следователями по «делу Тейт» и «делу Лабианка» измеряется считаными шагами.

Но психологическая дистанция порой оказывается не меньшей преградой, чем реальное расстояние: одна группа следователей («Тейт») состояла, по большей части, из представителей «старой гвардии», тогда как другая («Лабианка») – из «молодых выскочек». Кроме того, отношения между ними, очевидно, испортились еще со времен последнего нашумевшего убийства, когда сенатор Роберт Ф. Кеннеди погиб от руки Сирхана Сирхана и расследование поручили молодым сотрудникам. Короче говоря, между этими двумя группами будто кошка пробежала.

В результате никто из следователей по «делу Лабианка» не сделал тех нескольких шагов, чтобы рассказать коллегам с «дела Тейт», что они пытаются распутать нить, которая может соединять оба преступления. Никто не сообщил лейтенанту Хелдеру, ведшему следствие по «делу Тейт», что они ездили в Индепенденс и говорили там с неким Чарльзом Мэнсоном, замешанным, по-видимому, в чрезвычайно схожем убийстве. Никто не поделился с Хелдером новостью, что одна из поклонниц этого Мэнсона – девушка, назвавшаяся Лесли Санкстон, – признала, что кто-то из «Семьи» может быть замешан в убийствах на Сиэло-драйв.

Следователи по «делу Лабианка» продолжали действовать самостоятельно.

Если бы Лесли Санкстон (настоящее имя Лесли Ван Хоутен) поддалась внезапному желанию заговорить, она могла бы многое поведать о бойне на Сиэло-драйв и еще больше – об убийстве четы Лабианка.

Но к тому времени Сьюзен Аткинс уже достаточно наговорила об обоих преступлениях.

Во вторник, 6 ноября, примерно в 16:45, Сьюзен подошла к кровати Вирджинии Грэхем и присела на краешек. Они уже закончили работу, и на Сьюзен/Сэди нашла охота поболтать. Она говорила о том, как и когда принимала ЛСД, о карме, хорошей и дурной ауре, об убийстве Хинмана. Вирджиния предупредила Сьюзен, чтобы та не болтала почем зря; Грэхем слыхала о человеке, осужденном только потому, что тот разговорился с сокамерником.

Сьюзен отвечала:

– Да я все понимаю. Я об этом больше ни с кем не говорила. Знаешь, стоит мне на тебя посмотреть, и я вижу в тебе что-то, и знаю, что могу рассказывать все, что захочу. И потом, о полицейских вообще не стоит беспокоиться. Там одни дураки. Знаешь, прямо сейчас они расследуют кое-что, но настолько запутались, что вообще ничего не понимают.

– О чем это ты? – переспросила Вирджиния.

– Я про то, что случилось в каньоне Бенедикта.

– В Бенедикт-каньоне? Ты не про Шэрон Тейт, случаем?

– Ага. – Похоже, Сьюзен по-настоящему распалилась. – Знаешь, кто это сделал, а?

– Нет.

– Ну, догадайся. Ты на нее сейчас смотришь.

– Шутишь! – ахнула Вирджиния.

Сьюзен просто улыбнулась и ответила:

– Не-а…[50]50
  Разговоры Аткинс – Грэхем – Ховард приводятся по архивным записям бесед с Вирджинией Грэхем и Ронни Ховард, сделанным ДПЛА, по моим беседам с обеими, по их показаниям на процессе и по моей беседе со Сьюзен Аткинс. Существуют, разумеется, мелкие расхождения в формулировках. Значительные различия будут помечены особо. – Примеч. авт.


[Закрыть]

Позже Вирджиния Грэхем не сможет точно вспомнить, сколько длился разговор, – по ее оценке, от тридцати пяти минут до часа или больше. Она также забыла, обсуждались ли в тот вечер какие-то конкретные детали или они появились позже, в ходе других бесед. Но общее содержание она запомнила точно. И не забудет за всю жизнь – так Вирджиния скажет потом.

Первым делом она задала самый главный вопрос:

– Зачем, Сэди, зачем?

– Потому что, – ответила ей Сьюзен, – мы хотели совершить преступление, которое потрясет мир. Тогда всем придется зашевелиться и задуматься.

Но почему именно этот дом, дом Тейт? Ответ Сьюзен потрясал простотой:

– Он стоит поодаль от остальных.

Они выбирали наугад. Год тому назад они видели Терри Мельчера[51]51
  Вирджиния Грэхем смотрела по телевизору интервью владельца дома и знала, что это Руди Альтобелли, а не Терри Мельчер. Поэтому вначале она не верила рассказу Сьюзен Аткинс. Впрочем, Сьюзен назвала Мельчера хозяином дома, поскольку сама так и думала. – Примеч. авт.


[Закрыть], но понятия не имели, кто живет там теперь, да это и не имело никакого значения; один человек, десять – не важно; они были готовы перерезать всех, кто там окажется.

– Другими словами, – переспросила Вирджиния, – вы не знали Джея Себринга или кого-то из остальных?

– Нет, не знали, – ответила Сьюзен.

– Ничего, что я задаю вопросы? Мне просто интересно.

Сьюзен не возражала. Она сказала Вирджинии, что у той добрые карие глаза, а ведь если посмотришь в глаза человеку, то увидишь его душу.

Грэхем попросила Сьюзен рассказать о той ночи во всех подробностях.

– Умираю от любопытства, – пояснила она.

И Сьюзен рассказала. Перед выездом с ранчо Чарли объяснил, кому что делать. Они надели темную одежду и прихватили запасные вещи, чтобы потом переодеться. Подъехали к воротам, но затем вернулись к подножию холма, припарковали машину и наверх поднялись уже пешком.

– Значит, ты была не одна? – перебила ее Вирджиния.

– О, нет, – сказала Сьюзен, – нас было четверо, еще две девушки и парень.

Когда дошли до ворот, продолжала Сьюзен, «он» перерезал телефонные провода. Вирджиния опять перебила ее, спросив, как же «он» не побоялся, что перерубит электрический шнур, ведь тогда погас бы свет и все в доме наверняка поняли бы: что-то не так. Сьюзен ответила:

– Нет, он отлично знал, что делает.

Не столько по самим словам Сьюзен, сколько по выражению, с которым они были произнесены, Грэхем решила, что этот «парень» уже бывал на Сиэло ранее.

Сьюзен не пояснила, как им удалось пройти в ворота. Она сказала, что первым они убили мальчишку. Когда Вирджиния поинтересовалась почему, Сьюзен ответила, что он их заметил.

– И нам пришлось пристрелить его. Четырьмя пулями.

В этой точке рассказа Вирджиния несколько растерялась. Позже она скажет: «Кажется, она говорила… я не уверена… что этот Чарльз застрелил его». Ранее Вирджиния поняла, что Чарли, хоть и объяснил, что кому делать, не поехал вместе со всеми, остался на ранчо. А теперь получалось, что все-таки поехал.

Чего не могла знать Грэхем, так это того, что в «Семье» было двое мужчин по имени Чарльз: Чарльз Мэнсон и Чарльз «Текс» Уотсон. Позднее эта путаница вызовет массу осложнений.

Войдя в дом (и вновь Сьюзен не уточнила, как им это удалось), они увидели мужчину, сидящего на диване в гостиной, и девушку, которую Сьюзен назвала Энн Фолджер, – та сидела в кресле, читая книгу. Она не подняла головы.

Вирджиния спросила, откуда им были известны имена этих людей.

– А мы их и не знали, – ответила Сьюзен, – мы их услышали только назавтра.

В какой-то момент группа убийц, очевидно, разделилась; Сьюзен направилась в спальню, пока все прочие оставались в гостиной.

– Шэрон была в постели в одном бикини. Джей сидел с краю и разговаривал с ней.

– Шутишь. И она была беременна? – спросила Вирджиния.

– Ага. Они обернулись и здорово удивились!

– Ух ты! И они стали сопротивляться?

– Нет, они слишком удивились, а потом уж поняли, что мы не шутим.

Сьюзен пропустила большой кусок истории – словно под воздействием наркотика, заставлявшего ее резко перескакивать с одного предмета на другой. Внезапно действие вновь перенеслось в гостиную, и Шэрон с Джеем оказались связаны, у них на шее было затянуто по петле – чтобы они задушили друг друга, если попытались бы бежать. Грэхем поинтересовалась, зачем было надевать колпак-капюшон на голову Себринга.

– Нет, колпаков мы не надевали, – возразила Сьюзен.

– Так писали газеты, Сэди.

– Ну и что, не было там никакого колпака, – повторяла Сьюзен с растущим раздражением.

Затем другой мужчина [Фрайковски] вырвался и побежал к двери.

– Кровищи в нем было, я тебе скажу, – заявила Сьюзен и добавила, что три или четыре раза ударила его ножом. Истекая кровью, он выбежал на крыльцо и затем на лужайку. – Поверишь? Он бегал там с воплями «На помощь! На помощь! Кто-нибудь, пожалуйста, помогите», и никто не явился!

Без объяснений:

– Потом мы его прикончили.

Вирджиния уже не задавала вопросов. То, что начиналось, как сказочка, как выдумка маленькой девочки, успело превратиться в ночной кошмар, до отказа заполненный ужасами.

Сьюзен не упомянула, что сталось с Эбигейл Фолджер или Джеем Себрингом, только сказала: «Шэрон умерла последней», – и рассмеялась.

Сьюзен заявила, что удерживала руки Тейт у нее за спиной и что Шэрон оглядывалась на нее, плача и упрашивая: «Пожалуйста, не убивай. Пожалуйста, не убивайте меня. Я не хочу умирать. Я хочу жить. Я хочу родить ребенка. Хочу родить ребенка».

По словам Сьюзен, она посмотрела Шэрон в глаза и сказала ей: «Слушай меня, сука, мне на тебя наплевать. Мне все равно, будет у тебя ребенок или нет. Лучше готовься. Сейчас ты сдохнешь, и мне от этого ни жарко ни холодно».

– Через пару минут она уже была мертва: я убила ее, – прибавила Сьюзен.

Убив Шэрон, Сьюзен заметила кровь на своей ладони. И попробовала на вкус.

– Ух, вот это класс! – поделилась она с Вирджинией. – Я еще подумала: вкусить смерти, но даровать жизнь. Ты когда-нибудь пробовала кровь? Она тепленькая, липкая, вкусная.

Грэхем сумела выдавить новый вопрос: что чувствовала Сьюзен, убивая Шэрон Тейт, с ее беременностью?

Сьюзен бросила на Вирджинию лукавый взгляд:

– А я-то решила, ты все понимаешь. Я любила ее, и, чтобы суметь убить, мне пришлось убить часть самой себя.

– А, ну да, я поняла, – ответила Вирджиния.

Ей хотелось вырезать ребенка из чрева, сказала Сьюзен, но у них уже не было времени. Они планировали вырезать у всех этих людей глаза, размазать по стенам, отрезать им пальцы.

– Мы собирались покромсать их на куски, но ничего не вышло из-за спешки.

Вирджиния спросила, как Сьюзен чувствовала себя после убийств. Та отвечала:

– Я словно летела на крыльях; очень устала, но обрела мир. И я знала, что это лишь начало Helter Skelter. Теперь-то мир захочет выслушать нас.

Грэхем не поняла, что Сьюзен разумеет под Helter Skelter, и той пришлось пояснить. Впрочем, она говорила так быстро и с таким очевидным возбуждением, что Вирджиния лишь с трудом улавливала смысл сказанного. Вроде бы у них была группа, которую собрал Чарли, и они были избраны, чтобы стать новым сообществом, выйти на свет, распространиться по всей стране и по всему миру, выбирать людей наугад и казнить их, чтобы спасти, удалив с этой планеты.

– Надо иметь в сердце настоящую любовь, чтобы делать это ради людей, – пояснила Сьюзен.

Четыре или пять раз на протяжении рассказа Сьюзен Вирджинии пришлось предостерегать ее и просить говорить потише: кто-нибудь мог услышать. Сьюзен, улыбнувшись, заявила, что это ее ничуть не беспокоит. У нее отлично получалось изображать дурочку.

Пропажу своего ножа Сьюзен обнаружила уже после того, как они покинули усадьбу Тейт. Она посчитала, что нож утащила собака:

– Ты же знаешь, какими несносными бывают порой собаки.

Подумав, не стоит ли вернуться и поискать, решили не возвращаться. Кроме того, на столе она оставила отпечаток ладони.

– Я только потом сообразила, – сказала Сьюзен, – но мой дух был столь силен, что отпечатка даже никто и не заметил, иначе меня бы давно уже поймали.

Насколько могла понять Вирджиния, убийцы переоделись сразу, как вернулись к машине. Затем, отъехав на какое-то расстояние, остановились у фонтана или другого источника воды, чтобы сполоснуть руки. Сьюзен рассказала, что к ним подошел какой-то мужчина, пожелавший узнать, чем это они занимаются. И принялся кричать на них.

– Ну-ка, – продолжала Сьюзен, – кто это, по-твоему, был?

– Ума не приложу, – ответила Вирджиния.

– Это был шериф Беверли-Хиллз!

Грэхем заметила, что в Беверли-Хиллз, кажется, нет шерифа.

– Ну, – раздраженно сказала Сьюзен, – не шериф, так мэр или что-то в этом роде.

Мужчина потянулся в машину, чтобы вытащить ключи, и…

– Чарли ее уже завел. Мы едва успели уехать. И хохотали всю дорогу, – продолжала Сьюзен. – Если бы он только знал!

Сьюзен ненадолго умолкла. Затем, с этой своей невинной улыбочкой, спросила:

– Знаешь еще про двоих на следующую ночь?

Вирджиния припомнила владельца бакалейной лавки и его жену, супругов Лабианка.

– Ну да, – сказала она. – Это тоже ты?

Сьюзен подмигнула:

– А ты как думаешь? Но это только часть плана, – продолжала она. – И есть куда больше…

Но Вирджиния уже достаточно услышала для одного раза. Извинившись, она отправилась в душ.

Позднее Грэхем вспомнит, что думала тогда: «Должно быть, она шутит! Все придумала. Это слишком дико, слишком невероятно!»

Но затем вспомнила, как Сьюзен оказалась в тюрьме: убийство первой степени.

Вирджиния решила никому ничего не рассказывать. Это попросту было чересчур. Она также решила избегать Сьюзен, если получится.

На следующий день, впрочем, Грэхем подошла к Ронни Ховард, чтобы поболтать с ней. Сьюзен, лежавшая рядом на своей койке, перебила ее:

– Вирджиния, Вирджиния, помнишь того чудесного парня, о котором я рассказывала? Ты только врубись, как его зовут. Послушай, у него фамилия «Мэнсон» – Сын Человеческий!

Она повторила это несколько раз, убеждаясь, что Вирджиния наверняка поняла. И детский голосок ее дрожал от восхищения.

Грэхем просто не могла больше носить это в себе. И в первый же раз, как ей удалось остаться с Ронни Ховард наедине, Вирджиния Грэхем поведала ей о рассказах Сьюзен Аткинс.

– И что бы ты стала делать? – спросила она у Ронни. – Если только она не врет… Боже мой, это же ужасно. Зачем только она мне рассказала…

Ронни сочла, что Сэди «все это выдумала. Должно быть, газет начиталась».

Единственным способом узнать наверняка, решили они, будет расспросить Сьюзен и постараться выяснить подробности, которые известны только убийцам.

Вирджиния придумала, как это проделать, не вызывая у Аткинс подозрений. Хоть она и не говорила об этом Сьюзен, Вирджиния Грэхем интересовалась убийствами на Сиэло не только из праздного любопытства. Она знала Джея Себринга. Одна из подруг Вирджинии, работавшая у Себринга маникюршей, познакомила их в «Луау» несколько лет тому назад, вскоре после того как стилист открыл свой магазин на Фейрфакс. Это было шапочное знакомство: не клиент, не дружок, а тот, кому можно кивнуть на вечеринке или в кафе. Странное совпадение, что Сьюзен поделилась своей тайной именно с ней.

Но было еще одно совпадение: Вирджиния бывала в доме 10050 по Сиэло-драйв. В 1962 году она со своим бывшим мужем и еще одной девушкой подыскивали тихое местечко, подальше от городского шума, и узнали, что дом 10050 по Сиэло сдается внаем. Там никого не оказалось, поэтому они просто заглянули в окна основного здания. Грэхем мало что помнила о нем: лишь то, что оно напоминало вытянутый в длину амбар, – но на следующий день за ланчем сказала Сьюзен, что бывала там, и спросила, по-прежнему ли внутренние помещения выдержаны в бело-золотой гамме. Всего лишь догадка, не более. Сьюзен ответила: «Не-а» – и не стала углубляться. Тогда Вирджиния рассказала ей, что была знакома с Себрингом, но Сьюзен не выказала особого интереса. На сей раз Аткинс не хотелось болтать, но Вирджиния настаивала, впитывая разрозненные клочки, крупицы сведений.

Они познакомились с Терри Мельчером через Денниса Уилсона, игравшего в рок-группе The Beach Boys. Они – то есть Чарли, Сьюзен и остальные – какое-то время жили у Денниса. Вирджинии показалось, что «они» испытывали к Мельчеру неприязнь, поскольку того интересовали только деньги. Вирджиния выяснила также, что убийства на Сиэло произошли между полуночью и часом ночи, что «Чарли – любовь, чистая любовь» и что, когда втыкаешь в кого-то нож, это «очень приятное ощущение».

Она также узнала, что, кроме убийств Хинмана, Тейт и Лабианка, «есть больше… и еще больше – до того… Еще троих мы уложили в пустыне…»

Клочки, крупицы. Аткинс не открыла ничего, что могло бы подтвердить правдивость ее рассказов.

Тем вечером Сьюзен подошла к кровати Вирджинии и присела на краю. Та листала журнал о кино. Увидев это, Сьюзен заговорила. И рассказ этот, гораздо позднее скажет Грэхем, был еще более дик, чем все ее предыдущие истории. Он был столь невероятен, что Вирджиния даже не упомянула о нем Ронни Ховард. Никто в это не поверит, решила она. Ибо Сьюзен Аткинс одним залпом выдала ей весь «черный список» лиц, которым вскоре предстоит умереть. Все были знаменитостями. И затем, по словам Грэхем, Сьюзен описала в отвратительных подробностях, какая именно участь ждет Элизабет Тейлор, Ричарда Бёртона, Тома Джонса, Стива Маккуина и Фрэнка Синатру.

В понедельник, 10 ноября, в «Сибил Брэнд» явилась посетительница, Сью Бартелл, поведавшая Сьюзен Аткинс о гибели Зеро. Когда Сью ушла, Сьюзен рассказала об этом посещении Ронни Ховард. Приукрасила она свой рассказ или нет, остается неизвестным. По словам Аткинс, в момент смерти Зеро одна из девушек направляла его руку. Когда револьвер выстрелил, «тот испачкался с ног до головы».

Казалось, смерть Зеро вовсе не потрясла ее. Совсем напротив, Сьюзен пришла в возбуждение.

– Представь, как здорово было бы оказаться там в эту секунду! – сказала она Ронни.

В среду, 12 ноября, Сьюзен Аткинс предстала перед судом на предварительном слушании дела об убийстве Хинмана. Она слышала показания сержанта Уайтли, который сказал суду, что Китти Лютсингер (а вовсе не Бобби Бьюсолейл) назвала Сьюзен одной из убийц. Вернувшись за решетку, Аткинс заявила Вирджинии, что обвинение вызвало неожиданную свидетельницу, но ее показания не имеют значения:

– Ее жизнь теперь не стоит и ломаного гроша.

В тот же самый день Вирджиния Грэхем получила неприятное известие. Ее переводили в женскую тюрьму «Корона», и именно там ей предстояло отбыть остаток своего срока. И пока Вирджиния собирала вещи, к ней подошла Ронни с вопросом:

– И что ты решила?

– Не знаю, – ответила Вирджиния. – Ронни, если ты собираешься вынести отсюда этот сор…

– Я говорила с девчонкой каждую ночь, – сказала Ронни. – Вот уж точно психопатка. Знаешь, она способна…

Вирджиния забыла спросить у Сьюзен о кровавой надписи «PIG» на двери дома Тейт, о которой писали газеты. Она предложила Ронни самой расспросить Аткинс об этом и обо всем, что могло бы подсказать, говорит та правду или нет.

А пока подруги решили никому ничего не рассказывать.

В тот же самый день следователям по «делу Лабианка» звонили из Департамента полиции Вениса. Они еще заинтересованы в беседе с кем-то из «Правоверных сатанистов»? Если так, полиция Вениса допрашивает сейчас одного из них, парня по имени Эл Спрингер, по совершенно другому делу.

Следователи устроили перевод Спрингера в Центр Паркера, где взяли с него показания на магнитофонную ленту. То, что он сказал им, прозвучало настолько неожиданно, что следователям с трудом верилось. Ибо Спрингер заявил, что 11 или 12 августа – два или три дня спустя после трагедии на Сиэло-драйв – Чарли Мэнсон похвалялся перед ним совершенными убийствами и сказал напоследок: «Мы замочили пятерых всего несколько дней тому назад».