Текст книги "Приманка для двоих"

Глава двадцать седьмая

Маргарита долго не узнавала Максима, потому что не хотела его узнавать. То есть она до последнего – не без помощи Люськи – продолжала думать о нем не самым лучшим образом и потому подозревала, что он опять, как когда-то, всего лишь хочет с ней развлечься.

Но выяснилось, как ни прячься, а в трудную минуту перестаешь думать о каком-то уязвленном самолюбии и не рассуждая бросаешься на помощь тому, кто упорно не хочет уходить из твоего сердца.

Казалось бы, зачем ей брать с собой сумку, чтобы проехать вокруг филармонии? Тут она решила не капризничать и сесть в машину, но потом… Только бы он попробовал протянуть к ней руки. И ему бы не поздоровилось! Вот как агрессивно она была настроена.

Но этот похититель ее возмутил. Решил, что Максим без разговора оставит ее одну, а она – такая робкая курица, с которой что хочешь, то и делай.

Вернее, похититель еще только влез в машину и приставил нож к шее Максима, как она машинально сунула руку в сумочку, нащупала газовый баллончик и потом только ждала удобного момента, почти ничего не слыша из того, что говорил бандит. И что отвечал ему Максим.

Она подождала, когда из машины нехотя вышел Максим и на его месте стал устраиваться угонщик, задержала дыхание и нажала на распылитель прямо в наглую, ухмыляющуюся рожу.

Кажется, он что-то заревел. Вроде:

– Су-у-ка!

Но Маргариту это ничуть не задело, потому что она буквально вывалилась из машины, чтобы отрава не досталась и ей.

Максим сориентировался сразу, и это ей понравилось. Она подумала, что и в жизни, наверное, он вот так же ответственные решения берет на себя и в трудные минуты мгновенно организуется, не давая места растерянности.

Как он вытащил этого чихающего и стонущего бандита, как поднял оброненный им нож и швырнул на сиденье машины, как сразу догадался нажать кнопку стеклоподъемника… Он необыкновенный человек!

В машине было холодно. Максим остановил ее в квартале от филармонии и даже приоткрыл дверцы, чтобы побыстрее выветрился газ, а сам закутал Маргариту в ее же полушубок, обнял покрепче и прижал к себе. И рассказал, как все случилось. Как он искал ее и звонил во все фирмы, но так и не нашел.

– Почему-то нигде не оказалось заместителя главного бухгалтера Маргариты.

– Это все Варька! – хихикнула Маргарита.

– Какая Варька? – не понял Максим.

– Ну, Мальвина эта несчастная. Меня на несколько дней отправляли на другое место работы, в банк, и она оставалась вместо меня. Потому и назвала свое имя-отчество. Уж очень ей нравилось работать на моем месте.

– Теперь ты понимаешь, как неудачно все совпало? Даже этот листок с твоим телефоном… Ведь Димка мог взять любой другой, и ничего бы этого не было… А Курочка? Чего ей вздумалось со мной обниматься, когда я ждал тебя в аэропорту? Мы в классе с ней никогда не дружили, после окончания школы лет десять не виделись…

– Наверное, она боится летать самолетом, – улыбнулась Маргарита.

– Ну а я-то здесь при чем?

– А тебя она обнимала на радостях, что осталась жива. Благополучно долетела.

– Понимаешь, наверное, это издержки воспитания, но я не мог ее оттолкнуть. Видел, как ты проходишь мимо, и не мог расцепить ее руки, которыми она обхватила меня за шею.

– Хорошо-хорошо, – смеясь, сказала Маргарита, – я больше не сержусь на тебя за этот дурацкий аэропорт.

– И за то, что долго тебе не звонил?

– И за то, что не звонил, – покорно повторила она.

– Конечно, у меня нет своего телеканала.

Маргарита удивленно высвободилась и взглянула в его глаза:

– Откуда ты об этом знаешь?

– О твоем телемальчике? Земля слухом полнится.

– Во-первых, никакой он не мой, а во-вторых, об этом знала только Люська.

– Об этом знали трое: он, она и весь город… Ну чего ты вскинулась? Знали твоя подруга и ее муж, который мой друг.

– Ты хочешь сказать, что Митя… Дмитрий Левик – твой друг?

– Именно это я и говорю тебе.

– А Люська об этом знала?

– С некоторого времени знала.

– И ни словом, ни намеком… Она же понимала, что ты мне далеко не безразличен!

– Спасибо, родная.

– Погоди, не целуйся. Для меня это очень важно. Понимаешь, я много лет считала Людмилу своей лучшей подругой. Я доверяла ей свои тайны, выслушивала ее советы, а в трудные минуты всегда была с ней, помогала как могла. И всегда считала, что и Люська меня искренне любит…

– Не расстраивайся, Рита, это все потому, что Людмила ненавидит меня.

– Но при чем здесь ее чувства? Разве не важнее для меня то, что касается моей жизни?!

Максим промолчал, украдкой вытирая по-прежнему слезящиеся глаза.

Маргарита стала вылезать из машины, приговаривая на ходу:

– Пересаживайся на мое место. Давай побольше намочим платок и положим его тебе на глаза, а я сама поведу машину.

– Ты умеешь водить машину? – удивился он, покорно пересаживаясь.

– Как раз перед отъездом в Москву я получила права.

– А я как раз для тебя ее выиграл?

– В каком смысле?

– Ну, у меня есть «тойота», а ты пока поездишь на «десятке».

– Чего это я должна ездить на твоей машине! – ворчливо буркнула Маргарита.

– Ты можешь принять ее от меня в качестве свадебного подарка.

– Хочешь сказать, я выхожу замуж?

– А я для чего, интересно, пускал стрелу? – возмутился он. – Полный зал свидетелей, включая твоего директора.

– Максим, – проговорила она растерянно, – это ты так шутишь? Ты не забыл, каким образом мы с тобой познакомились?

– Тебе не понравилось, как у нас это все происходило? – встревожился он.

– Понравилось, – смутилась она, – но начало…

– Зато мы сразу проверили себя в главном. Говорят, алтари любви сооружают из матрацев.

– Любви? Ты сказал, любви?

– А чем тебе не нравится это слово?

– Оно для меня неожиданно.

– Ну да, ты ведь успела для себя нарисовать мой портрет… сплошь черными красками!

В его голосе прозвучала обида.

– Но ведь мне совсем не за что было зацепиться, – проговорила она смущенно. – Все, что я знала о тебе, выглядело слишком субъективно. Основано только на моих впечатлениях, полученных меньше чем за два дня.

– Да плюс к этому у тебя были не слишком добрые советчики, не так ли? – прищурился он.

– Я никого не слушала, – пробормотала она упрямо.

– Увы, капля и камень точит. Ты ведь совсем недавно не хотела со мной даже разговаривать.

Он придвинулся к Маргарите, взял ее за руку и заглянул в глаза, но сказал ей вовсе не то, что она ожидала услышать. Она даже обомлела от этих неожиданных слов:

– Скажи, Рита, ты любишь детей?

– Ты спрашиваешь, хотела бы я иметь детей?

– Именно.

– В юности я думала, что у меня будет не меньше трех. Но как видишь, бодливой корове Бог рогов не дает!

– То есть теперь ты уже не хочешь.

– Боюсь, что троих родить я уже не успею.

– А как насчет двоих?

– Максим, – попеняла ему Маргарита, – чего это вдруг ты заговорил о детях?

– Просто я подумал: может, мы пошлем к чертям собачьим этот бал-маскарад, раз уж ты сама считаешь, что у нас осталось мало времени.

– Я так не говорила, – запротестовала она, – но ты не станешь возражать, если наш первый ребенок родится несколькими часами позже?

Этот разговор больше Маргариту не смущал. Она даже почувствовала в себе некую удаль: пусть хоть все Люськи страны станут против них с Максимом, теперь они все равно не расстанутся.

– Отчего-то у меня в голове стала торчать фраза: «Аз воздам!», – медленно проговорила она.

– Неужели ты так мстительна? – шутливо ужаснулся он.

– Говорят, наши деды пели в свое время: «И за око выбьем мы два ока, а за зуб всю челюсть разобьем!» Я всего лишь достойная внучка. А вообще прежде я и не подозревала, что способна на мстительность. Это, наверное, как аппендикс. Пока не воспалится, мы о нем ничего не знаем.

Странно, что она говорила о себе такие вещи, пусть и в шутку, но вовсе не боялась, будто этим сможет отвратить от себя Максима. Если подумать, это не единственный ее недостаток…

– Откровенно говоря, я бы тоже не прочь кое-кому воздать, – согласился он и скомандовал: – Шофер, рули к филармонии, надо сдать машину устроителям, пусть оформляют.

Они оставили машину во дворе филармонии. Предупрежденный Маслаченко охранник показал место, где ее поставить.

– Однако, Максим, ты заметил, что если с каждым из нас в отдельности происходят лишь мелкие неприятности, то стоит нам оказаться вместе, как начинаются прямо-таки глобальные катаклизмы.

– Имеешь в виду этого, с ножом?

– А бандиты в обменном пункте?

– Не старайся, не испугаешь, – хмыкнул Максим и взял се за руку, как будто она собиралась от него сбежать.

А в зале веселье продолжалась. Директор концерна в своей судейской мантии отплясывал на пару с Красной Шапочкой не то самбу, не то румбу – в общем, что-то экзотическое, и по лицу его катился пот. В зале было достаточно жарко, а мантия оказалась сшитой из слишком плотной материи.

– Поможем шефу, – предложила Маргарита, отдавая полушубок и сумочку мужчине в костюме ливрейного слуги.

Тот принял ее вещи, ничуть не удивляясь.

– Эх, была не была! – воскликнул Максим, снимая с себя белый парик и бросая на пол, как если бы это была шапка.

Они заплясали рядом, что дало возможность директору посачковать.

– Спасибо, Рита, – благодарно прокричал Юрий Григорьевич, принимая от нее платок, чтобы вытереть пот. – Это называется, за что боролись, на то и напоролись.

– Зарядку надо делать по утрам! – сказала Красная Шапочка, легко подпрыгивая.

– Уволю! – пригрозил директор, неожиданно легко выдавая сложный пируэт. – Не так уж я стар и тяжел, как может показаться.

– Как, Бобров, я тебя расколол? – довольно проговорил он Максиму, когда музыка кончилась.

– Кажется, вы единственный, кто меня узнал, – согласился тот. – А интересно, каким образом?

– Помнишь, пару лет назад ты приходил ко мне насчет складских площадей? Я обратил внимание на твою походку: ты слегка загребаешь ногами, как бобер из мультика. К тому же если снять белокурый парик… В общем, узнал – и все, не занудствуй!

Маргарита хотела было сказать, что и она подозревала, почти была уверена, но внутренний голос отсоветовал: «Молчи уж! Ты ведь не давала мне возможности сказать об этом, а я сразу почувствовал…»

Мистика какая-то с этим голосом. Говорит себе, словно он самостоятельное существо, которое живет в ней временно.

– Однако ты долго объезжал вокруг квартала, – заметил Судья. – Плохо машину водишь, что ли?

– Мне пришлось между этим делом решать дело куда важнее, – решил признаться Максим. – Дело в том, что я сделал предложение руки и сердца вашему главному бухгалтеру.

– А она как?

– Вроде согласилась.

– Вроде – понятие неопределенное.

– Рита-то сказала определенно, да я все поверить не могу. Знаете, сколько пришлось за ней побегать.

– Хорошая женщина стоит любой беготни. И скажу тебе, Максим, недаром я тебе машину присудил. Порадовал ты меня.

– Раз уж мы так плотно говорим о наших делах, хочу заодно и просьбу высказать: пусть ваши работники оформят эту машину на имя Риты.

– Щедрый подарок.

– Я бы хотел подарить ей вообще все, что имею.

– А как ты смотришь на то, чтобы обручиться?

– Пока у нас это не очень принято.

– А ты возьми меня для такого дела главным распорядителем, я все и устрою.

– Не возражаем, – сказал Максим, переглянувшись с Маргаритой.

Наверное, скорее всего от растерянности – он никак не ожидал от Маслаченко такого горячего участия.

И тут началось такое…

Директор в своей судейской мантии, производивший впечатление самого главного лица, и таковым и являлся, легко брал в руки инициативу, потому, как только он сказал в микрофон: «Внимание! Выключите музыку, срочное сообщение!», в зале установилась тишина. То есть гости, конечно, продолжали негромко переговариваться между собой, но внимание оказалось приковано к Судье.

– Дорогие гости! На нашем вечере произошло событие, которого я не мог не только предусмотреть, но о котором не осмеливался и мечтать: судьба подала мне знак – а я фаталист и верю в такого рода приметы… В общем, как раз на нашем вечере двое хороших молодых людей решили в недалеком будущем пожениться. Такого наша программа, понятное дело, не предусматривала. Если я хорошо помню, то как раз сейчас мы должны были выбирать королеву вечера, а та должна была подбирать себе короля. Так вот, я предлагаю программу переменить в связи с вновь открывшимися обстоятельствами – на место короля и королевы посадить наших жениха и невесту и отпраздновать их помолвку. У кого еще она происходила при таком стечении народа?

В зале раздались одобрительные выкрики.

– Я мог бы воспользоваться правом Судьи и просто объявить окончательное решение, но у нас праздничный вечер. Потому я предлагаю: кто за немедленную помолвку, становитесь по мою правую руку, кто против – по левую.

Шумная толпа качнулась, и вскоре почти все перешли на правую сторону. Слева остались лишь несколько человек, и Маргарита с болью увидела в их числе Люську.

– Большинством голосов объявляю начало церемонии обручения, – торжественно провозгласил Судья. – Стулья для жениха и невесты! И кольца.

– Какие кольца? – Маргарита и Максим посмотрели друг на друга.

– Пока серебряные, а на свадьбу купите себе золотые.

Внезапно из толпы выскочила молодая женщина в костюме Боярышни и этим несколько скомкала обряд, но никто не огорчился: на то и бал-маскарад.

Она подбежала к Маргарите и Максиму, сидящим на стульях, разукрашенных под королевский трон, стала обнимать их по очереди и положила на колени Маргариты огромного плюшевого льва.

– Поздравляю!

Ее поступок послужил как бы сигналом для многих. Участники бала стали выходить и дарить жениху и невесте игрушки, так что в конце концов чуть ли не засыпали их.

Одной из последних к помолвленным подошла Люська и протянула деревянную скульптуру Маргарите:

– Возьми, с какой стати мне ее хранить. В отличие от тебя я не позирую обнаженной!

– Зато ты делаешь обнаженной кое-что похуже, – в тон ей сказала Маргарита.

Сказала достаточно тихо, но не учла, что рядом с ней с микрофоном стоит Судья.

Ее слова прозвучали на весь зал, и хотя, по мнению Маргариты, в них не было ничего смешного, кто-то из гостей громко прыснул, смех подхватил другой, и вскоре все дружно хохотали.

Люська беспомощно оглянулась – улыбка превосходства сползла с ее лица.

– Прости, – покаянно сказала Маргарита, – я не хотела.

– Бог простит! – криво усмехнулась Люська и пошла к выходу.

Следом за ней устремился Казбек из «Восточных сладостей». Димка тоже было привычно пошел за женой, но отчего-то передумал и, махнув рукой, остался в зале.