Текст книги "Ложь в красках правды. Том 1"

Никита тоже мучился. Он испытывал невероятное желание увидеть Леру, но что-то внутри него, необъяснимое и настойчивое, не позволяло этого сделать. Каждый день он просыпался с мыслью о девушке, в течение дня постоянно думал о ней, а после работы его тянуло позвонить в её дверь. И только большим усилием воли он останавливал себя. По этой причине и не звонил, так как понимал, что, услышав ее голос, который, кстати, тоже немного изменился, он не удержится и помчится на его зов.

Почему-то мысль об изменившемся голосе только сейчас пришла Никите в голову, и он опять задумался над тем, что происходит вокруг Леры и почему в его сознании все чаще мелькает мысль, что слишком многое, связанное с ней, стало необъяснимым. Раздумывая о девушке, которая слишком глубоко пробралась в его сердце, Ник все же не удержался от соблазна и позвонил ей.

Инна, увидев на дисплее имя Никиты, сильно разволновалась и, взяв себя в руки, ответила. Голос ее звучал спокойно и не выдавал внутреннего напряжения.

– Привет, – услышала она любимый для слуха голос.

– Добрый вечер, – прозвучало в ответ.

И между ними воцарилось молчание, которое он все же нарушил первым:

– Как живется-можется? – уточнил он, прибегнув к речевому штампу, а может, спрятавшись за ним, чтобы девушка не уловила его волнения.

– Хорошо, – ответила она – А как дела у тебя?

– Тоже все в порядке. Есть новости с другого фотоконкурса?

– Да, я заняла второе место и получила денежную премию. В принципе, это хороший результат для начинающего фотографа.

– Даже больше, чем хороший, – не согласился с ней Никита. – Люди долгое время идут к подобным результатам, а ты сходу взяла высокий барьер, что свидетельствует о твоем таланте, который много лет срывался от тебя. И каковы твои дальнейшие планы?

– Через полтора месяца еду в Карелию.

– Куда? – уточнил Никита, подумав, что неправильно услышал сказанное Лерой.

– В Карелию. Ах, да, ты же не знаешь, что я, помимо диплома о первом месте в фотоконкурсе «Пейзажные сокровища России», получила премию, путёвку в Карелию и заказ на десять фотоснимков о её природе в географический журнал. Правда, деньги за них сулят небольшие, но иметь возможность выставить в нём свои работы дорогого стоит. И я, конечно, согласилась.

– Что ж, успех у тебя потрясающий, – признал Никита, – с чем я тебя от всей души поздравляю.

– Спасибо, – тихо донеслось к нему сквозь расстояние, разделявшее их.

И опять между ними повисло молчание, но в этот раз его нарушила Инна.

– Благодарю тебя за звонок и участие в моей жизни, а сейчас мне надо идти в магазин, так как в холодильнике уже пусто. До связи.

И Инна тотчас отключилась, что неприятно воздействовало на Никиту. Он отложил телефон и тупо уставился перед собой в стену. Он не мог понять, что происходит между ними. Налицо было взаимное притяжение, желание видеться, но оба всеми возможными способами избегали этого, насилуя собственное сердце. Что-то неумолимо разъединяло их, что-то, чему он не мог дать какого-то, даже отдаленного определения. И это весьма раздражало и превращало дни в психологическую пытку.

А Инна в это время сидела на диване и плакала. Это были тихие слезы, исполненные горечи и пронизанные безысходностью. Она не знала, как с наименьшими потерями выйти из тупика, в который сама же себя и загнала. На судьбу сетовать посчитала несправедливым. Ведь если бы захотела, прекратила бы все отношения с Никитой сразу же после больницы. Так нет же, радовалась всем его приходам и звонкам, с радостью соглашалась на все его приглашения. И вдруг вспомнила, что начался новый месяц, а Ник не оплатил очередной абонемент на бальные танцы. Но напоминать ему об этом не стала, решив, что сама ситуация складывается в пользу того, чтобы их встречи сошли на нет. Однако память услужливо подкинула ей воспоминания о том, каким чудесным было время, когда они, смеясь над своей неуклюжестью и неумением управлять собственными ногами, учились делать непривычные движения сальсы под латиноамериканскую музыку. И Инна заплакала уже обречённо и неимоверно жалея себя.

Её ждала очередная бессонная ночь, в чем она убедилась, не находя себе места в погрузившейся во тьму квартире. Она думала о Никите, о том, что так дальше продолжаться не может, что нужно разрубить этот гордиев узел. Правда, она пока не знала, как, но к утру в её голове созрела четкая мысль. И, как только она полностью оформилась и стала отправной точкой её дальнейших действий, Инна неожиданно успокоилась и легла спать.

Проснулась около полудня. Кофе и легкий завтрак придали энергии ее уставшему от эмоциональной нагрузки телу. Возникло желание убрать квартиру, о которой она напрочь забыла в последние дни. Открыв окна во всех комнатах и проветрив её, она пропылесосила ковры на полу, сделала влажную уборку полов и протерла пыль. Затем сходила в магазин, закупив продуктов на неделю, и достав пачку творога, принялась делать тесто для вареников. В полдник, который стал для неё обедом, Инна с удовольствием съела часть из них и, помыв посуду, села на диван, собираясь с душевными силами выполнить задуманное.

Она несколько раз брала в руки телефон и тут же откладывала его, чувствуя, что сердце готово выпрыгнуть из груди и заплясать по залу. В таком состоянии она вряд ли могла спокойно сказать то, что считала необходимым. Понимая это, Инна тянула время в надежде, что еще немного – и она сможет взять себя в руки. Однако стрелки отсчитывали секунды, минуты, перетекая в часы, а она все никак не могла позвонить. Наконец почувствовала, что внутри нее от напряженного ожидания все стало леденеть, взращивая в душе ощущение неизбежности и какого-то холодного равнодушия. И, чтобы не упустить этот момент, она набрала номер Никиты и, услышав его голос, сказала:

– Добрый вечер, если он, конечно, будет таковым.

– Здравствуй, – ответил Ник, – вот только не понял, чем вызван твой столь явно выраженный пессимизм.

– На то есть серьезные причины. Ты не смог бы ко мне подъехать?

– Сегодня?

– Да. И как можно быстрее. Иначе я за себя не ручаюсь. Нам надо серьезно поговорить именно сейчас, пока у меня есть решимость это сделать. Если растеряю ее, вряд ли смогу пойти на это второй раз.

Никита не стал ничего уточнять по телефону, поняв, что это будет неуместно, а потому лишь коротко бросил:

– Выезжаю.

Инна в крайнем беспокойстве ходила по комнатам, лихорадочно обдумывая свой разговор с Никитой, и каждый раз отбрасывала слова, с которых хотела его начать. Все они казались не теми. Её внутреннее метание оборвал дверной звонок. Глубоко вдохнув и выдохнув, она непроизвольно сжала пальцы обеих рук в кулаки и направилась на онемевших ногах к двери. Открыв её, жестом пригласила Ника войти и, пока он раздевался и снимал обувь, прошла в кухню и включила электрочайник.

Никита так же молча направился за ней и остановился в дверном проёме, прислонившись плечом к дверной коробке. Инна подняла на него свой взгляд, и он заскользил по его скульптурно вылепленному лицу, вбирая в себя все: разлет бровей, прямой тонкий нос, красиво очерченный рот, резкую линию скул, черные волосы, безукоризненную прическу. Она была не в состоянии пошевелиться, ибо находилась во власти исходивших от него флюидов. Инна сжала губы, и глаза у нее засверкали. Но она подавила эмоции. Она ни за что не покажет ему, как он на нее действует.

Девушка хладнокровно встретила его взгляд, чему весьма удивилась, не ожидая от себя этого. Никита молчал, а она, как ей казалось, держалась спокойно и уверенно. Его блестящие глаза заволокла дымка, словно он что-то прятал от нее.

Она, не заметив, как он подошел к ней, почувствовала мягкую ладонь у себя на затылке. Другая рука сжала ей пальцы. Он притянул Инну к себе и, наклонив голову, коснулся губами ее рта. Ее прострелил страх, сменившийся мгновенно совершенно иным ощущением. Такого с ней еще никогда не было! Конечно, ее и раньше целовали, но не так… Легкое, бархатное прикосновение губ, едва осязаемое поглаживание пальцев по чувствительным местам на макушке… Что с ней? Слабость во всем теле, сердце колотится, сознание затуманилось. Медленно, очень-очень медленно его поцелуй становился тверже и требовательнее.

Глава 11

Девушка не помнила, сколько прошло времени, прежде чем поняла, что уже находится не в кухне, а каким-то таинственным образом переместилась в спальню, где на застеленную кровать ее бережно опустил Ник. А потом… потом последовала ночь. Ночь, наполненная их любовью. Инна была бессильна противостоять искусным ласкам, которыми осыпал её любимый, потому что испытывала наслаждение каждой клеточкой своего вдруг ставшего безвольным тела. До сих пор она не подозревала, что существует подобный чувственный восторг…

Ночь прошла в состоянии дурмана, перешедшего в короткий сон, от которого она пробудилась, терзаемая мыслями: как это случилось? И случилось ли вообще? Она не могла этому поверить. Она была в постели с Никитой? Просто невозможно! Оказалось, что возможно. И доказательством тому стало ее тело, которое все помнило. Помнило утонченные и восхитительные ласки. Невероятно! Но это было. И было с ней.

Инна закрыла глаза, вспоминая его руки, прохладные, быстрые… Кончики длинных пальцев скользили по обнаженным плечам. Губы, мягкие как бархат, целовали ее тело, даря самую настоящую симфонию ощущений, раньше не изведанных. Легкие пальцы прижимались ко всем потаенным местам, поцелуи вызывали прилив желания. Грудь у нее налилась, коралловые кончики напряглись. Когда он развел ей бедра, она уже была готова к тому, что он сейчас овладеет ею. И он сделал это нежно и умело. Мысли эти возбуждали девушку даже сейчас, и по телу разливалось предательское тепло.

– Господи, неужели такое чудо возможно? Я и мечтать не могла о чем-то подобном! – пронеслось в её возбужденном мозгу.

Инна все еще не могла поверить в произошедшее, но подсознательно понимала, что совершила безрассудный поступок – легла в постель с Никитой. Ведь он принимал её за Леру, с которой раньше его связывали интимные отношения. Глупость и безответственность. По-другому не назовешь. Но сейчас, лежа, прижавшись к нему, она могла лишь это признать. Убежать от него не было сил, поэтому остатки сознания призывали сделать другой шаг: вскочить с постели, разбудить его, заставить одеться и попросить уйти. Навсегда. Но она не смогла сделать и этого, поскольку разум покинул её окончательно и потому что тело, томное и вялое, ее не слушалось. Сонное расслабление смешалось с ощущением чего-то нового и прекрасного. И еще захотелось повернуть голову и посмотреть на мужчину, подарившему ей чудо…

Девушка медленно повернула голову к лицу Ника, лежавшего рядом. Внутри что-то шевельнулось, словно ветерок пробежал по спокойной водной глади и вызвал к жизни какие-то непонятные силы. Что это? Течение, которое унесет ее в неизвестность? Снова ее охватило изумление.

Никита крепко спал – она поняла это по ритмичному дыханию, по размеренно пульсирующей жилке на шее. Она дотронулась до Ника, но он не пошевельнулся. Хорошо. Значит, она может насладиться счастливыми минутами, глядя на подаренный ей волею случая на одну ночь образец мужской красоты.

Инна знала, что эта ночь – единственная. И для нее это подарок.

– Я сошла с ума, если позволила этому случиться! – корила она себя.

– Но это случилось, и я не сожалею, – ухватилась она за другую мысль. Позже – завтра и все последующие дни – у меня будет время для сожалений. Я буду казнить себя за слабость и глупость. Но сейчас я ни о чем не жалею.

Девушка улыбнулась:

– Как она может о чем-то сожалеть сейчас, когда тело каждой клеточкой напоминает ей о том, как она изменилась за эту ночь.

Она не могла отвести глаз от лица Никиты.

– Моя девочка…, – услышала она из уст проснувшегося Ника, и слова эти прошелестели над ней, словно легкий ветерок.

Их взгляды встретились. Она снова начала тонуть в серо– голубой, словно водная пучина, глубине его глаз. Он поцеловал ее, и тело Инны захлестнуло теплой, сладостной волной. Теперь, вглядываясь в обстановку собственной спальни, она постепенно приходила в себя.

– Милая, я не смогу остаться, как бы мне этого ни хотелось. У меня назначено серьёзное совещание с заказчиком, которое я не могу отменить.

Быстрым движением он поднялся с постели, нисколько не стесняясь своей наготы. Вместо него от смущения покраснела Инна.

– Я бы много отдал, любимая, чтобы остаться. Но это невозможно. Прошу меня извинить. Не сердись.

Никита отвернулся и исчез в ванной, откуда через секунду раздался шум бьющей из душа воды. Ощущение одиночества сдавило ей грудь.

– Нет! – яркой вспышкой отозвалось у нее в мозгу.

Неужели ей послышалось предостережение? Но это в настоящую минуту оказалось для неё неважным. Важным было другое: то, что она должна воспользоваться тем, что осталась одна. Инна откинула простыни и встала. Торопливо подобрав свои вещи, она оделась. Какая нелепость снова надеть вчерашнюю одежду, но ничего не поделаешь, она еще не приняла душ! Ей стало невыносимо грустно.

Инна зажмурилась. От досады горели щеки. И вдруг ее осенило: она – партнерша на одну ночь! Да, это мерзость, но с этим придется согласиться. Она не может пойти на продление близких отношений с мужчиной, который принимает ее за другую. Она просто обманом заняла ее место – и не более. Значит, им нужно расстаться, а ей на время исчезнуть.

– Нет! Все не так! Не так! По крайней мере, для меня, – билась в сознании мысль, не желая соглашаться с предыдущим решением.

Девушка отчетливо понимала, что не хочет извращать пережитое ею чудо. Не хочет, чтобы оно превратилось во что-то отвратительное, о чем можно лишь пожалеть. Она не хотела чувствовать себя просто преходящим моментом в его жизни, а его – в своей. А может ли она быть кем-то еще для Никиты? Боже, как же было у них всё прошедшей ночью красиво и чувственно! Все было по-другому, и это помнило ее тело.

Инна с глубоким вздохом распрямила плечи. Вязаная кофточка красиво облегала грудь и узкую талию, напоминая ей о ночных ласках. Она расчесала спутанные волосы и собрала длинные пряди в хвост. Посмотревшись в большое зеркало в дверце шкафа, она осталась довольна своим видом: вполне аккуратно и пристойно. Макияж, даже легкий, наносить не стала и вместо этого сунула ноги в мягкие тапочки и пошла в кухню сварить кофе. Теперь она готова проститься с Никитой. К ней вернулись прежние выдержка и самообладание.

Дверь ванной распахнулась, и из неё появился Ник в завязанном на бедрах голубом махровом полотенце. Черные волосы были мокрые, а на длинных ресницах блестели капли воды, словно утренняя роса. Инне стало трудно дышать. Как же он красив!

Но наступило утро, и начинается обычная, не сказочная жизнь. И у него, и у нее.

– Милая, тебе не стоит ни о чем беспокоиться, – сказал он, окинув ее взглядом. – Ты могла бы еще полежать… Это я должен так рано уйти, к сожалению.

– Нет-нет, все в порядке. – Инна была горда тем, что ее голос звучал спокойно и ровно, словно нет ничего особенного в том, что она стоит перед ним, когда он продолжает одеваться в ее присутствии. – Я должна сварить для тебя хотя бы кофе.

– В общем, это не имеет значения, – вдруг сказала она, – так как мы больше не увидимся. Поэтому…

Нахмурившись, он произнес:

– Что за глупости ты говоришь?

– Да, я так решила. Нам больше не стоит видеться. Никогда.

Но ее ответ, по всей видимости, нисколько не обескуражил Ника, поскольку он продолжал спокойно застегивать рубашку. Инна, вопреки собственной воле, следила за движением гибкой кисти, любовалась мускулистой шеей. Она должна расстаться с ним. Так будет правильно! Но тут Никита произнес слова, которые остановили ее от дальнейших слов и действий.

– Любовь моя, значит, мы договорились. Прошлая ночь была исключительной, и мы устроим так, чтобы следующие были не хуже. Как я уже сказал, мне жаль, что я вынужден уехать на неотложную встречу. Но я постараюсь сегодня или завтра вечером вновь приехать к тебе. Однако постараюсь, чтобы именно сегодня.

Всё, что тебя волнует, мы обсудим позже. Однако, как я понял, по какой-то причине ты, кажется, придумала себе, что мы больше не сможем видеться. Прошлая ночь тебе не понравилась?

Инна с трудом справилась с участившимся дыханием.

– Дело не в этом, – она не знала, что еще сказать, и замолчала.

– Не стоит так смущаться, милая. Мы ведь с тобой не в первый раз занимались любовью. Да, ты, наверное, несколько отвыкла от меня, но все будет хорошо. Вот увидишь. Ты была неподражаема. Я тебя просто не узнавал: такой пыл, такой темперамент, такая самоотдача! Спасибо тебе за сказочную ночь! Отныне я твой добровольный пленник.

Ник быстро поцеловал ее в губы и направился к двери. Инна наконец обрела дар речи.

– Я не понимаю!

Он задержался и, обернувшись, удивленно взглянул на нее:

– Но все очень просто, милая: мы вновь стали любовниками.

С этими словами он вышел. Девушка стояла, уставившись на закрытую дверь. Она в очередной раз сплоховала: опять не хватило сил быть твёрдой и решительной. В голове не было никаких мыслей. Она прошла в кухню, включила машинально чайник, достала банку с растворимым кофе… В голове по-прежнему царила пустота.

Инна пила бодрящий напиток, уставившись в окно. Никогда в жизни ей не было так стыдно. Никогда! Она обманщица! Заведомая, осознанная и понимающая это. Сколько прошло времени в самобичевании, она не знала. Впрочем, для нее это не имело никакого значения.

В какой-то прострации прошла в ванную, сбросила с себя одежду и стала под душ. Стоя под горячими струями воды, она перебирала в уме все моменты произошедшего, физически ощущая присутствие Ника. В виски назойливо стучали его последние слова:

– Все очень просто, милая: мы вновь стали любовниками…

Мысли путались. Телом и сердцем она хотела этого, а разум запрещал не только продолжать подобные отношения, но даже думать о прошедшей ночи.

Едва успев принять душ и переодеться, Инна услышала звонок в дверь.

– Неужели Никита? – вспыхнула тревожная и в то же время радостная мысль.

Она поспешила к двери и, даже не взглянув в глазок, быстро её открыла. Но там вместо Ника стоял посыльный с большим букетом алых роз. Внеся его в зал, она достала карточку. «Я в восторге!» – вот и все, что было написано.

– Я не знаю, что мне делать, – обхватив себя руками, не сказала, а простонала Инна.

– Тогда ничего не делай, – последовал совет другой мысли, более здравой и уравновешенной.

На душе стало немного легче. По крайней мере, сейчас ничего не надо делать. Вот разве что расставить цветы в вазы, так как одной большой у нее не было. Эмоциональное состояние у нее было неподходящее, но все же она заставила себя сесть, чтобы поработать в интернете. Постепенно увлеклась, изучая туристические маршруты Карелии и различные фотоматериалы. Потом набросала для себя список мест, которые ей необходимо посетить, чтобы выполнить заказ на фотографии для географического журнала.

Устав, девушка решила, что будет неплохо пойти на парочку часов в фитнес-клуб, который находился в соседнем доме. Физические упражнения помогли успокоиться и забыться. Вернувшись домой, уставшая и голодная, Инна вспомнила, что, кроме кофе, в ее желудок в течение дня ничего не попало. Она достала из морозилки оставшиеся вареники с творогом и сварила. Вкусно позавтракав, пообедав и поужинав ими, она отправилась в спальню, где, уютно устроившись на кровати, еще раз перечитала смс, пришедшие ей от Ника после того, как они утром расстались. Мозг упивался чтением первого, исполненного яркой чувственности: «Я бы хотел стать ветром, чтобы прилететь к тебе, погладить нежно твое лицо… губы… веки, и, заплутав пальцами в твоих шелковых волосах, ласкать твой слух сладчайшим шепотом любовных фраз…»

Инна закрыла глаза, и на неё нахлынули воспоминания о предыдущей ночи. Ее бросило в жар. Она натянула одеяло, взяла в руки телефон и продолжила читать: «Для тебя луна и звезды, для тебя весь мир и розы, для тебя денек погожий – ну и я, конечно, тоже».

– Ну, прямо поэт, – улыбнулась Инна, явственно ощущая, как тепло и умиление наполняют ее душу. Ей еще никто не писал и не говорил подобных слов. Это был ее первый опыт, причем, очень – очень приятный.

Третья смс была столь же волнующей и потрясала своим не высказанным признанием: «И взгляд устремляется в небо, и сладко волнуется кровь, и мне тебя хочется снова и снова… Наверное, это…».

Отчаянно забилась, словно птица в клетке, мысль: «Нет. Этого не может быть. Так не должно быть. Он любит не меня, а Леру. Это ей он открывает сердце, а я бессовестно пользуюсь его непониманием ситуации. Мало того, что я его обманываю, я еще и краду его чувства, предназначенные другой».

От осознания этого Инну затошнило, и она помчалась в туалет. Все недавно съеденные вареники оказались в унитазе, а затем их смыла вода. Она понимала, что дальше так быть не должно, но не знала, где взять силы, чтобы навсегда избавить Никиту от себя. Так ни к чему и не придя, девушка забылась тревожным сном.

Три последующих дня, читая смс от Ника и коротко отвечая на них, эта мысль не покидала её. Как бы она хотела не получать их, оказаться в отсутствие вестей от Никиты, в осознании того, что он сам решил прекратить их отношения. Да, она бы поплакала и не один день, но это избавило бы ее от собственных слов и действий, на которые она никак не может решиться, – и проблема бы исчезла сама собой.

Так было до того момента, когда в наступившую субботу утром раздался звонок в дверь. Это был Никита. Ошеломленная, Инна впустила его в прихожую. Как в полусне, услышала свой собственный голос:

– Я не хотела, чтобы ты…

Серо-голубые глаза в окружении густых ресниц смотрели на нее немного удивленно.

– Я уже говорил тебе, Лера, что все очень просто. Так же просто… – он прижался губами к ее губам и обнял, – как это.

И это стало продолжаться изо дня в день… сначала неделю, вторую, третью, четвертую… Инна приняла ситуацию такой, какая она есть. Никита стал частью ее жизни. Она не искала слов, чтобы определить, как это получилось, да и не хотела никаких определений, не хотела в это вдумываться, думать о том, что ждет ее в будущем.

– Просто так получилось, и все, – этими словами она пыталась унять изредка заявляющую о себе совесть.

Ей в создавшейся ситуации было проще бездумно принять эту необъяснимую связь. Проще не задавать себе вопросов, не удивляться тому, как же все-таки это произошло. Она предпочитала, чтобы он был наедине с ней в ее квартире или в его. Часы, проведенные с Никитой, были для неё бесценны…

И, конечно, не могли длиться вечно. От этой мысли Инну бросало в холодную дрожь. И еще ее посещали другие мысли, проникавшие в душу подобно кускам холодного льда. Мысли о том, как все случилось и почему. Отвечать себе на эти вопросы, и без этого зная ответ, она избегала. Так ей было легче переносить ложь, которой она себя окружила со всех сторон. Однако несмотря на это, её все же иногда терзала душевная боль, сменявшаяся чувством восторга.

Вдруг, совершенно неожиданно, а может, предопределенно, Инна поняла, что полюбила Никиту. Безнадежной, обреченной на неудачу любовью. Ведь у этого чувства и их отношений нет будущего. Однажды их связь закончится, и Ник больше не будет частью ее жизни. Она уйдет от него. Когда-нибудь найдёт силы и уйдет. Другого выхода из сложившегося тупика у нее нет. И это будет честно, хотя и больно. Но время залечит сердечную рану, и она продолжит жить. Без Никиты, но со своей безнадёжной любовью.

Инну это пугало, поскольку ее чувство к нему вместо того, чтобы уменьшаться, с каждым днем росло. Ник не должен знать, что она любит его до самозабвения. Эту правду она должна скрыть не только от него, но и от себя тоже. Хотя удастся ли? Ей остается лишь одно, и это ее единственная защита, – носить маску спокойной сдержанности. Это непрочная и хрупкая маска, но она будет носить ее до последнего момента, который – и она это знала – должен рано или поздно наступить.

В этот наступивший день расплаты Инна очень долго убирала квартиру, изо всех сил борясь с другими изматывавшими мыслями, и наконец заставила себя остановиться. Она прошла на кухню и достала из холодильника пачку яблочного сока, стараясь не смотреть на стол и не думать о том, что произошло сегодня утром. Ей лучше вообще не думать. На столе все так же стояла коробочка, в которой лежало кольцо.

После бурной ночи, когда они обессиленные провалились в сон и проснулись несколько часов спустя, она открыла глаза и увидела над собой склоненное лицо Никиты, в глазах которого искрилась хитрая улыбка. Он начала ее страстно целовать, и в какой-то момент Инна почувствовала у себя во рту нечто инородное. Ник отклонился, напряженно наблюдая, как она пытается определить языком, что у нее во рту.

Поняв, что это кольцо, Инна протянула руку и достала его. Кольцо сверкнуло бриллиантом в ее пальцах.

– Ты выйдешь за меня? – услышала она голос Ника.

Чувства захлестнули её подобно океанской волне. Она хотела сказать: «Да», но слово это застряло в горле, и она, закрыв глаза, чтобы любимый не видел ее слез, молча вложила кольцо в его руку.

– Ты отказываешь мне? – не веря в происходящее, почему-то шепотом спросил Никита.

Она ничего не могла ему ответить и на этот вопрос: просто продолжала молча лежать, не стирая с лица слез, все же просочившихся сквозь ресницы. Не видя, она почувствовала, как он встал, ловила слухом, как он, не произнося ни слова, одевался, потом до её сознания, погруженного в горе, пробился звук закрывшейся входной двери.

Спустя какое-то время – несколько минут, а может, час? – Инна все же собралась с мыслями и соединила их в осознанные слова. И произнесла их, хоть и в уме: «Ты знала, что этот день настанет». Ты знала, что это неминуемо произойдет».

Она медленно поднялась с постели, на автомате прошла в душ, также оделась и, не ощущая собственного тела, зашла в кухню. Там на столе стояла открытая коробочка, в которой лежало всё то же кольцо. Теперь она могла его рассмотреть более внимательно. Бриллиант был около одного карата и очень оригинальной формы. Инна уже было протянула руку, чтобы вынуть его и примерить на палец, но резко ее одернула, понимая, что кольцо предназначалось не ей, а сестре, за которую она себя выдавала.

Рядом лежала записка, написанная на клочке бумаги, вырванной из блокнота: «Мы вернемся к моему предложению вечером». Она приняла прочитанное с достоинством и самообладанием. В эту трудную для неё минуту она не дрогнула от окончательно принятого решения: вечером Никита узнает правду.

Правду, которую она не может, нет, не имеет права больше от него скрывать. Правду, которую он, как никто другой, должен знать. Правду, которая вызовет в нем боль и страдание. Правду, которая пробудит в его душе гнев и ненависть к ней – эти сильные чувства, которые она заслужила, опутав и его своей ложью. Кем бы Никита для неё не был, в него ей не следовало влюбляться.

«Не следовало», – звенело в ушах. – Это неразумно. Это была ужасная глупость с её стороны.

И за эту свою глупость она теперь должна заплатить сполна. И она заплатит. Ведь о том, что их тянет друг к другу, стало понятно с самого первого взгляда – даже недостаток опыта общения с мужчинами у Инны не мог сказаться на ее понимании ситуации. Между ними было не просто притяжение, но и какая-то особая связь, легкость общения, о которой она так мечтала.

Она оплакивала конец своего столь мимолетного женского счастья, вспоминая, как ей было хорошо и спокойно с Никитой. Она забылась в чувствах к нему, забыла о том, что живёт чужой жизнью… переживала самый невероятный опыт своей жизни, поэтому не сопротивлялась любви и позволила ей захватить себя без остатка. Поэтому сегодня утром она оказалась попросту не готова к тому, что произошло. Не готова не только принять конкретные решения, но даже думать о них. Для этого ей потребовался целый день.

Инна не знала, как и какими словами начнет свое признание вечером, когда приедет Ник, но чувствовала твердую уверенность в том, что найдёт их и наконец избавится от лжи. Она не боялась последствий, будучи уверенной, что этот разговор останется между ними и что Никита не причинит ей вреда, узнав правду. Да, они оба переболеют, борясь со своими чувствами, будут страдать от разлуки друг с другом, но потом поймут, что будущего у них не было, а потому расставание было для них единственно верным решением. И понимание этого позволит им жить дальше. А уж как – это другой вопрос, на который сегодня нет ответа, а значит, и заморачиваться его поиском не стоит.

Никита весь день был раздраженным и даже не пытался бороться со своими эмоциями. В первые минуты, когда Лера вложила ему в руку кольцо, не сказав при этом ни слова, он испытал сильнейшее недоумение, которое затем переросло в смесь других сильных эмоций, поскольку он рассчитывал на совершенно другую реакцию с её стороны. Это был удар по его мужскому самолюбию – и его на какое-то время поглотило разочарование и унижение. В присутствии Леры он не мог думать, а потому постарался как можно быстрее покинуть её.

Когда Никита шел к своей машине, его мозг сверлил один и тот же вопрос: «Что происходит?» Он не понимал, почему Лера вернула кольцо: ведь она любила его, пылала к нему страстью… И в этом он не мог ошибиться.

На пути к своему к своему дому, Никита, твердя, как мантру, уважай себя, почувствовал, что уже в состоянии взять себя в руки. Тем не менее, глубоко внутри он продолжал испытывать целую гамму ощущений: боль, обиду, разочарование, безысходность. Но главным из них была, конечно же, душевная боль… Первый испытанный им шок постепенно перешёл в сердце, а потом проявился в душе болью. Поэтому он какое-то время просто тупо сидел за рулем и пытался отдышаться. А при этом в голове долбило, будто дятел: «За что? Почему?»

Он не сразу вышел из автомобиля, но вскоре понял, что дальше сидеть вот так, как идиот, невозможно, что от этой невыносимой боли надо срочно куда-то уйти, спрятаться, как-то защититься… Никита направился к дому, затем поднялся на лифте к своей квартире и всё время искал ответ, почему Лера столь неожиданно повела себя. Потом, не найдя его, попытался решить, как ему отреагировать на её отказ.

В голове один за другим начали проноситься разные варианты: можно пойти в разнос и отправиться к девочкам… можно носиться по городу на высокой скорости, но это не исключает аварии, в результате которой пострадают ни в чем неповинные люди… или уйти с головой в работу, что может привести к моральному истощению. А можно нажраться до потери пульса, но водка может и не взять. Вообще выбор широкий… Однако Никита ни на одном из них не остановился.