Текст книги "Кейс, набитый пожеланиями"

– Не понимаю, что ты от меня хочешь, Лиза?

– Ну… – чуточку растерялась она, ибо сказать в лоб: «Возьми Василия под свое крыло», – язык не поворачивался, ведь своего отношения к Черкесову Андрей не скрывал. Все же нашла нужные слова: – Дело в том, что рано или поздно Васю заметят. Я не думаю, что те двое оставили надежду отыскать его здесь. Когда они узнают, где он прячется, убьют. Скажу честно, пересуды мне тоже не нужны. Я педагог, и мне не безразлично, что думают обо мне в деревне, где каждый человек как на ладони. Ну, спрячь его где-нибудь… у тебя же мест полно. Ну, пусть коровник сторожит, например. – У Черкесова при ее последних словах непроизвольно расширились глаза: мол, я и коровник – это же нонсенс! Лиза заметила его реакцию и спросила: – А чем тебе, Вася, не нравится коровник? В твоем положении – не до жиру, быть бы живу! – можно и коров посторожить.

– Значит, ты хочешь, чтобы я помог ему? – уточнил Андрей. – А что ты так о нем печешься? Он тебе брат, сват или… кто?

– Он мне никто! – отчеканила Лиза, покрывшись пятнами. На ее белокожем лице они сразу очень заметны. – Если ты намекаешь на… это нелепо и пошло.

– Я не намекаю, – с флегматичным спокойствием сказал Андрей. – Я просто хочу знать, чем тебе дорог этот человек, что ты так рьяно заботишься о его судьбе.

– Что ты несешь! – все больше распалялась Лиза. – Он же живой человек, а его хотят убить. Разве этого недостаточно, чтобы помочь ему?

– Так вот, Лиза, этот человек, когда к нему обращались такие, как я, плевал на нас. Не помнишь, Черкесов? Вася тебя зовут, что ли, да? Три года назад наша тройка, я и мои друзья, обращалась в ваш депутатский корпус с нижайшим прошением, чтобы нам помогли организовать фермерское хозяйство. Да к ним же не подступись, они слышат, только когда у них перед носом баксами машут! Так, Василий Романович? Ты же нам и объяснил тогда доступно, что в нашем предложении нет заинтересованных лиц, что надо «подмазать» кое-кого… Из ваших депутатских дармоедов один нашелся приличный человек, ставший на нашу сторону безвозмездно… Как же его… Бубулин! Он-то и помог: нашел директора колхоза, который сдал нам в аренду хозяйство. Остальные скучали, слушая нас, так как с нас нечего было поиметь. А мы просили убитое хозяйство. Обошлись без тебя и таких, как ты, как видишь, потому что мир не без добрых людей. Лиза, к чему я это говорю… Этот парень, – указал Андрей на Черкесова, – наверняка сильно добивался, чтобы его в расход пустили.

У Черкесова ходили желваки на скулах, а крыть было нечем. Он не помнил тот эпизод, о котором говорил Андрей. Перед ним проходило несметное количество людей, обращавшихся с просьбами и жалобами, с угрозами и предложениями, а то и просто так надоедавших по поводу какой-нибудь полной ерунды. Разве всех упомнишь? Даже приметный шрам Андрея не отложился в памяти Черкесова.

– По-твоему, пусть его убивают? – растерялась Лиза. – Тогда извини, Андрюша, за беспокойство.

– Выгоняешь? – удивленно поднял брови Андрей. – А ты подумала, чем чревато для тебя и Вероники укрывательство этого типа?

– Знаешь, я об одном только сейчас думаю: он человек, и я не могу допустить, чтобы его так вот взяли и убили. Даже если он очень плохой, я постараюсь найти ему безопасное место.

– Ну, вы, ребята, даете! – наконец подал голос и Черкесов. – Обо мне в третьем лице. Говорите, как будто меня и вправду уже нет тут. А я, между прочим, здесь нахожусь.

– Заткнись, тебя пока не спрашивают, – отбрил Андрей и остановил пристальный взгляд на Лизе. – Значит, ты у нас такая…

– Не буду спрашивать – какая, в твоей фразе прозвучал явный негатив, – задиристо сказала она.

Андрей некоторое время сидел, сосредоточенно теребя край шапки, затем из-под насупленных бровей кинул в Черкесова убийственный взгляд и процедил:

– Собирайся, со мной поедешь.

Очень не хотелось Черкесову ехать с этим человеком, а что делать, где выбор? Он теперь не хозяин себе, он теперь пес бездомный, которого к тому же ловят живодеры. Василий Романович поднялся из-за стола, начал неохотно одеваться.

– Может, лучше завтра днем его забрать? – спросила Лиза. – Боюсь, те двое не уехали, узнают, куда ты его отвез…

Андрей достал мобильник, набрал номер:

– Назар? Тащи ночник. Я у Лизы. Подъедешь, прощупай округу на предмет чужаков, потом позвонишь мне. Ничего не случилось, так надо. Жду.

Спустя двадцать минут Назар сообщил: чисто. Андрей и Черкесов сели в джип, Назар поехал за ними на «Ниве».

* * *

Являясь холостяками, Андрей, Назар и Григорий решили, пока не обзавелись семьями, жить вместе. Они купили в складчину небольшой дом на другом конце деревни, тоже на окраине, отремонтировали его и занялись выполнением собственной программы, поставив перед собой главную цель – восстановить погибшее хозяйство и добиться максимальной прибыли. Под прибылью они понимали избавление от долгов, расширение дела, материальное благополучие. А кто ж его не хочет, материального благополучия?

Конечно, проза жизни не заставила себя ждать: кругом грязь, навоз, ежедневно, без выходных, от зари до зари на ногах, тяжелый и далеко не романтический труд, болезни животных… Это дело не каждому по плечу. Но слишком велико было желание парней не остаться на обочине жизни. Они не считали для себя зазорным спросить стариков, как да что надо делать, интересовались новшествами и работали не покладая рук. Поначалу все делали сами, теперь больше руководят, но не гнушаются и снова, если надо, взять вилы с лопатой.

Самый старший из них Гриша. Ему тридцать четыре, он молчаливый, добродушный и очень большой. С женой развелся давно, не выдержала она постоянных отлучек мужа и переживаний за него, ушла к другому. Гриша главенствует над техникой. Починить, исправить, а то и убрать лишние детали в аппарате, чтобы тот лучше работал, – это его поле деятельности. Даже когда он ремонтирует телевизор или утюг, у него странным образом остаются лишние детали, которые он долго рассматривает и не понимает, для чего эту загогулину вставили. Но и телевизор, и утюг, и сепаратор работают после ремонта как часы. Еще Гриша любитель животных, посему рьяно изучает ветеринарное дело, тщательно следит за работой местного ветеринара, когда того приглашают, если животные болеют. А вот когда скот забивают, он убегает далеко – не выносит убийств. Собственно, ради его любви к живности Андрей решил приобрести молочные породы: пусть тешится и знает, что его коров не забьют на мясо.

Назар – самый молодой, сухощавый, черноглазый, смуглый. На четверть русский, на четверть украинец, на четверть еврей и еще на четверть армянин. Как говорит Андрей, Назар – квартеронец, отобравший из всех наций самые полезные качества. Не существует человека, которого Назар не уболтал бы. Он имеет способность так забивать баки, что собеседник попросту теряется и делает, как хочет Назар. В хозяйстве он ведет бухгалтерию. Черную тоже, без нее же не обойтись в нашем славном государстве. Прекрасно владеет компьютером, к крестьянскому труду не очень тянется, но не отказывается помочь. В свободное время Назар перебирает струны гитары, неплохо поет. Любит женщин. Можно сказать, очень любит. Они его тоже.

А Андрей – голова. Идея заняться фермерством принадлежит ему, он же и руководит всем хозяйством, изучает спрос и потребителя, ведет расчеты, нанимает людей, договаривается о сбыте продукции, занимается арендой, добывает деньги в долг и расплачивается с долгами, изучает новые технологии. Андрей – человек общительный, но в то же время скрытный. Что у него на душе делается, никто не знает, в том числе и друзья.

* * *

В доме-общежитии трех друзей было по-армейски опрятно, ничего лишнего. На каждого из фермеров по комнате, четвертая – проходная, значится как гостиная. Есть и небольшая кухня. Черкесова Андрей положил на диване в своей комнате и велел ему спать. А утром подъем в семь, потому что зима, а весной и летом вставать приходится значительно раньше.

Утром за завтраком Андрей посвятил всех:

– Этому нехорошему человеку надо помочь выжить.

Черкесов аж поперхнулся от подобного представления, однако стиснул зубы и промолчал. Фраза Андрея удивила и Назара с Гришей, первый поинтересовался:

– А в чем должна заключаться помощь?

– У него и спросим, – повернулся корпусом к Черкесову Андрей. – Так что от нас требуется? Ты говори, Василий Романович, не стесняйся.

– Не знаю, – насупившись, произнес Черкесов. Ему не хотелось просить о чем-либо этих незнакомых ему и странных людей, но и что делать, он не представлял. Наверное, следует вежливо поблагодарить за гостеприимство и отчалить, а там… как будет, так пусть и будет.

– Не знаешь, – подытожил Андрей. – Тогда рассказывай.

– Что именно? – вскинул на него несчастные глаза Черкесов.

– Все, – сказал Андрей. – И без утайки. Это в твоих интересах.

Черкесов ненадолго задумался, с чего же начать… Несмотря на то, что Андрей половину истории знал, все же начал именно со взрыва, выбросившего Черкесова на свалку жизни. Тяжело было говорить, слишком мало прошло времени, а опасность не уменьшилась, напротив, увеличилась: ведь теперь многие, в том числе и неведомые враги-убийцы, знают, что он не погиб в автомобиле. Ко всему прочему, трое молодых людей, пока он говорил, не проявляли участия – слушали, как слушают неинтересную басню. После окончания повествования Андрей спросил:

– Ну и как, по-твоему, за что тебя хотят убить? Я не спрашиваю – кто. Кто – это всегда неизвестно. Но если приблизительно знать, за что, можно отыскать заинтересованных лиц. Ты сам-то думал, за что тебя так упорно убивают?

– Еще бы! – невесело хмыкнул Черкесов. – Только не знаю. Многие ворочают куда большими делами, и их не убивают. Крупных махинаций, обманов за мной нет.

– Убивают и за мелкое мошенничество, – вставил Назар.

– А угрозы ты получал? Письмо странное, или, может, звонил кто? – полюбопытствовал Гриша. – Обычно так делают: звонят, предупреждают, а потом убивают.

– Нет, предупреждений не было. Даже намеков никаких, – пожал плечами Черкесов.

– Вообще-то я считаю, – сказал Андрей, – тебе нужно встретиться со следователем и рассказать все.

– Да я сам хотел так сделать, – воодушевленно произнес Черкесов. – Но повернулось неудачно. Жена милицию вызвала… а я хотел…

– Говорят, у дураков мысли сходятся, – заявил Андрей, вставая из-за стола. – Собирайся, Черкесов, поедем к следователю, это лучший выход. Остальным – на работу.

* * *

День выдался солнечный, но и морозный. Снег поскрипывал под ногами, небо слепило глаза, словно обещало такую же безоблачную будущность. Идя к машинам, а у каждого члена так называемого кооператива имеется личный транспорт, Гриша пробубнил, не обращаясь ни к кому:

– Зачем нехорошему человеку помогать?

– Если шефу надо, значит, сильно припекло, – с намеком сказал Назар, поглядывая на Андрея с усмешкой.

Тот шел, погрузившись в свои мысли, намека не услышал.

* * *

Андрей и Черкесов добрались до города меньше чем за час – так неслись. А еще через полчаса остановились у прокуратуры. Черкесова била мелкая дрожь и колотилось сердце, однако он твердо решил покончить с бегами, отдаться на милость следователей. Андрей заметил, что он волнуется. Собственно, волнение Черкесова можно было понять, ведь сейчас ему предстоит доказывать, что он – это он, поэтому Андрей предложил:

– Ты подожди меня, а я сгоняю и разузнаю, кто расследует твое убийство и когда нас примут.

– Только ты не говори пока, что я жив, – предупредил Черкесов. – Уж лучше я сам… Скажи просто, что пришел по моему делу.

– Ладно-ладно, все сделаю, как хочешь, – успокоил его Андрей и направился в недра прокуратуры.

Черкесов остался во дворе, ходил, обдумывал, что и как будет говорить, и, естественно, постоянно оглядывался на вход в ожидании Андрея. Но того не было долго. Василий Романович уже заготовил все фразы, которые произнесет, изучил двор вдоль и поперек, от нечего делать подошел к щитку у входа, на котором красовались разные лица. Потом принялся изучать портреты разыскиваемых и пропавших людей, читать тексты под фотографиями. Но тут из прокуратуры выбежал Андрей с довольной физиономией, поискал глазами Черкесова, твердым шагом приблизился:

– Короче, следователь будет через пятнадцать минут, звонил, что едет… – Андрей осекся на полуслове, глядя мимо Черкесова.

– Знаешь, я тут подумал… – начал немного успокаиваться Василий Романович. – А ведь, действительно, следователи и должны обеспечить мне безопасность. Это правильно, что мы сюда… Что с тобой?

Андрей молча развернул его лицом к щитку и указал на… фотографию Черкесова. Василий Романович, видя собственную физиономию на листовке, приподнял в недоумении плечи. Разумеется, его заинтересовало, почему он, для всех похороненный, красуется на щитке с заголовком «Разыскивается», и он принялся читать вслух:

– «Разыскивается опасный преступник… – Черкесов оглянулся на Андрея, будто искал у него подтверждения, что именно эти слова написаны под фотографией. Но фермер, кажется, был потрясен не меньше его. Тогда Черкесов тихо и быстро дочитал: —…преступник, выдающий себя за погибшего депутата городской думы Черкесова Василия Романовича. Внешне преступник похож на Черкесова. Имеет тот же рост, сухощавый, глаза карие, волосы темные, умеет убедительно копировать голос Черкесова Василия Романовича и его манеры. Просьба ко всем гражданам, знающим местопребывание данного преступника, сообщить…» Ну, Лариска! Ну, стерва!

Он сорвался с места и побежал.

– Куда? – бросился вдогонку Андрей. – Я договорился, чтобы нас принял…

– Не пойду! – резко повернулся к нему Черкесов. – Открой машину.

Оба забрались в джип, но Андрей не завел мотор.

– Чего ты паникуешь? – взъярился он на Черкесова. – Ты же вот он. Пойдем к следователю, расскажешь все, как было…

– Да? – запальчиво выкрикнул Черкесов. – А доказательства где? У меня ни паспорта, ни других документов – все сгорело в машине. Меня сначала засадят до выяснения личности. А как я буду что-то доказывать? Пройдет столько времени, пока удастся – если удастся! – доказать, что я – это я… А жена… Она же, дрянь, специально будет свидетельствовать против меня! У, гадюка гремучая!

– Погоди, – увещевал его Андрей. – Ведь все равно выяснится, что Черкесов – это ты. Может, тебя не жена сдала, а твоя Алла…

– У Аллы нет моих фотографий. Лариска дала фотографию из альбома, этот снимок сделан во время выборов три года назад. Пойми, в камеру мне нельзя ни за что. Если подошлют убийцу в камеру, там мне не спастись. Все, поехали. Мне надо подумать, как быть. Вот, значит, как Лариска меня добить решила! Мол, двойник приходил! Змеюка!

Андрей разочарованно завел мотор и двинул назад. Черкесов всю дорогу ругался, как сапожник, и все его проклятия предназначались жене. Андрей рулил молча, один раз, когда Черкесов, захлебываясь от негодования, вынужден был замолчать, чтобы перевести дух, заметил:

– М-да, вот и жене ты умудрился напакостить…

Он привез Черкесова в свое «общежитие», выпил чаю и засобирался, дав указания:

– Мне пора делами заняться, а ты еще подумай, за что тебя хотят грохнуть. До вечера есть время. Кстати, раз ты живешь у нас, наряд вне очереди.

– Что? – не понял Черкесов.

– Ну, убраться здесь следует, картошку почистить на ужин. Можешь и пожарить ее, никто не будет против. До вечера.

Когда он ушел, Черкесов огляделся и вымолвил:

– Что тут убирать? Чисто же.

* * *

К семи часам трое фермеров вернулись и повели носом от пригоревшей картошки, которую Черкесов поставил на середину стола. Он развел руками в стороны, дескать, извините. Ну, не умеет он жарить картошку… Шашлык приготовить, барбекю – это нормальное мужское занятие на отдыхе, да и то забыл, когда последний раз нанизывал мясо на шампур. Его успокоил Андрей:

– Ничего, научишься. У нас ты всему научишься.

Черкесов уловил издевку в словах благодетеля, хотя, может, ему так показалось. Василий Романович вообще-то человек мнительный, постоянно выискивал каверзы против себя, подозревал в интригах и принимал меры зачастую не по факту, а на всякий случай. Возможно, из-за этого его и убивают. Только причина мизерная. Должно быть что-то более крупное. Тем временем Гриша уплетал картошку, невзирая ни на что, Назар тоже ел, аккуратно отодвигая особо подгоревшие ломтики на край тарелки. Андрей картошку есть не стал, нарезал колбасы и сыра, удовлетворился бутербродами.

– Знаете, я сначала думал, что меня по ошибке… – заговорил, не выдержав молчания, Черкесов. – Накануне взрыва купил машину, вот и решил, что меня перепутали с ее бывшим хозяином. Но тогда зачем убивать меня вторично? А убийцы пришли на квартиру Аллы явно за мной…

Выяснив, что Черкесов так и не нашел существенных причин экспансии против него – а избавиться от гражданина депутата, неожиданно свалившегося ему на голову, хотелось быстрее, – Андрей сказал:

– Что ж, будем действовать наобум. Тех, кто тебя преследует, ты не знаешь, так? Следовательно, они выполняют чей-то заказ, значит, надо выяснить, кто тебя заказал. А теперь скажи, когда ты жил у Аллы, выходил из квартиры?

– Нет. Ни разу не выходил.

– Вот и начнем с Аллы.

– Почему с Аллы? – еле слышно пролепетал Черкесов, уже подозревая, что предала его не одна жена, а любовница тоже.

– Те парни, что пришли в ее квартиру, не взломали замок, а открыли дверь ключом. Где они его взяли?

– Алла дала? – вытянулось лицо у Черкесова. Вдруг до него дошло: а ведь действительно, ключ у киллеров был, Алла не вернулась домой, значит… – Как же я раньше не додумался? Ну я ее так тряхану…

– Не спеши, – охладил его пыл Андрей. – И как же ты собираешься выяснять у нее? Тебе Алла правду не скажет, но мы у нее все узнаем. План такой: один из нас идет в ресторан, где поет Алла, охмуряет ее и выведывает интересующие нас факты.

– И кто будет этот самый «один из нас»? – беспокойно заерзал Гриша.

– Ну уж не ты, – успокоил его Андрей. – И не я.

– Я? – встрепенулся польщенный Назар.

– Естественно, – хмыкнул Андрей. – Ты же у нас по женской части самый шустрый, значит, укротить Аллу придется тебе. Так что иди, наряжайся, дожуешь в ресторане.

– Прямо так сразу? – поднялся Назар.

– А чего тянуть? – пожал плечами Андрей. – Быстрее выясним имена убийц, быстрее наш Вася вернется к нормальной жизни. Только есть условие, Черкесов. Мы поможем найти твоего врага, если, конечно, получится, а уж разбираться с ним будешь ты. Нам проблемы не нужны, понял?

– Да-да, я понимаю, – пролепетал Черкесов, искренно обрадовавшись, что эти парни согласились ему помочь. Главное – выйти на заказчика, а там Черкесов найдет способ обезвредить негодяя. – Только должен предупредить: Аллу не так просто охмурить. Она по мелочам не разменивается.

– Основная черта у нее какая? – осведомился Андрей. – Что она любит?

– Деньги, украшения… Да, и любит, когда хвалят ее вокал. Хотя поет она хреново.

– Слышь, квартеронец? – Андрей подошел к комнате Назара, где тот переодевался. – Представься ей внебрачным сыном Рокфеллера. А сначала сядешь в кабаке, закажешь самые дорогие блюда. Короче – сори деньгами. Потом пригласишь певичку к столу, скажешь: я, мол, давно приметил вас и… так далее. Ну а дальше по обстоятельствам действуй, не мне тебя учить.

– Есть! – с готовностью произнес Назар, выйдя из комнаты. – Годится?

– У него спроси, – кивнул в сторону Черкесова Андрей.

Тот подошел ближе, понимая всю ответственность, возлагаемую на него, придирчиво осмотрел Назара и извиняющимся тоном сказал, покачав головой:

– Алла вмиг его раскусит.

– Как это? – не понял Назар.

– М-м-м… – замялся Черкесов. – Костюм немного не подходит.

– Почему не подходит? – глядя в небольшое зеркало на стене, сказал Назар. – Это же мой лучший костюм.

– Понимаете, Алла в таких вещах разбирается, – вдруг разговорился Черкесов. – Она на глаз определяет, в какой стране сшит костюм, по чьим лекалам. Предпочитает бельгийские, говорит, там даже из дерьмовой ткани шьют шикарные вещи. Два раза она спасла меня от подделок. Я к чему это говорю: она сразу заметит отечественное производство. А раз человек одевается в отечественную одежду, он неинтересен для Аллы. По одежде она определяет статус, материальную базу. Думаю, Назару лучше идти в джинсах, эту одежду она признает как поистине демократическую. Только джинсы должны быть дорогие. И туфли эти… не подходят. Черт, у меня дома костюмов море, а Назар примерно моего роста и комплекции. Но ко мне не попасть.

– Отчего ж не попасть? – ухмыльнулся Андрей. – Попробуем. А то квартеронцу на свиданку с Аллой не годится абы в чем отправляться. Не мучайся, Назар, переоденься в удобную одежду. Кстати, Черкесов, у тебя деньги есть? На ресторан много нужно.

– Сто баксов и пятисотка, – отрапортовал тот. – У жены отобрал.

– На сто баксов круто не разгуляешься, – ввернул Гриша.

– Если попадем в дом, из сейфа возьму, – успокоил его Черкесов. Но тут же расстроился: – Только жена не пустит. Милицию вызовет.

– Это еще посмотрим, пустит или нет, – хмыкнул Андрей. – Григорий, захвати свой ветеринарский халат, пригодится. Едем.

Назар вышел в потертом джинсовом костюме, надел куртку и шапку. Решено было полную экипировку взять в доме Черкесова, дабы Алла поверила, что перед ней богатый клиент, и клюнула. Сели в джип, по мнению Андрея – это у них самый презентабельный транспорт. «Для Аллы внешних данных и хорошо подвешенного языка маловато…» – вводил своих спасителей в курс дела Черкесов. До города ехать час…