Текст книги "Молот Люцифера"

Май

К 1790 году философам и ученым были известны многочисленные свидетельства того, что с неба падали камни. Но самые выдающиеся ученые были настроены скептически. Первый заметный перелом наступил лишь в 1794 году, когда немецкий физик Э. Ф. Ф. Хладни опубликовал исследование о подтвержденных падениях метеоритов. Падение одного из метеоритов сопровождалось появлением шаровой молнии. Хладни считал, что свидетельства о падении небесных тел истинны, и сделал правильное заключение: метеориты – объекты внеземного происхождения, раскаляющиеся при прохождении через атмосферу Земли. Ученый даже постулировал, что они могут быть обломками распавшейся планеты, – мысль, легшая в основу некоторых выдвинутых позднее теорий происхождения астероидов, первый из которых был обнаружен через семь лет. Предположения Хладни встретили много возражений – не потому, что они были плохо сформулированы – исследователю удалось собрать неопровержимые доказательства. Причина заключалась в другом. Мысль, что с неба могут падать камни внеземного происхождения, казалась его современникам просто неприемлемой.

Уильям К. Хартманн.

Планеты и спутники: введение в планетологию

Заметно прихрамывающий молодой мужчина тащился по коридору. В кабинете он едва не споткнулся о толстый ковер, но Кэрри, секретарша в приемной Джеллисона, успела подхватить его под руку. Он сердито отстранился.

– Мистер Колин Сондерс, – объявила девушка.

– Чем могу быть полезен? – спросил сенатор.

– Мне нужна новая нога.

Джеллисон постарался не выказать удивления, но безуспешно. «А я-то полагал, что меня уже ничем не удивить», – подумал он.

– Садитесь, пожалуйста. – Он взглянул на часы. – Уже шесть…

– Я понимаю, что отнимаю у вас ваше бесценное время, – воинственно произнес Сондерс.

– Просто в данный момент мы имеем полное право выпить. Не откажетесь?

– Ну… спасибо, да, сэр.

– Прекрасно. – Джеллисон встал из-за резного деревянного стола и подошел к старинному шкафчику.

Само здание не было ветхим, но кабинеты производили такое впечатление, будто здесь работал еще Даниел Уэбстер, который, по слухам, не дожидался шести часов. Сенатор распахнул створки шкафчика. На полках обнаружился изрядный запас спиртного. Почти на всех бутылках была одна и та же этикетка.

– «Олд Федкал»? – спросил посетитель.

– Еще бы… Пусть этикетки вас не обманывают. Вон в той черной бутылке «Джек Дэниэлс». Ну а остальное – тоже лучшие сорта. Зачем платить за бренд, когда я могу получить то же самое и гораздо дешевле? Что предпочитаете?

– Шотландское.

– Пожалуйста. А я приверженец бурбона.

Джеллисон наполнил два стакана.

– Теперь я вас слушаю.

– Проблема в Комитете по делам ветеранов, – начал Сондерс и похлопал себя по колену.

Выяснилось, что это – его четвертая искусственная нога. Первая, выданная Комитетом по делам ветеранов, отлично подошла, но ее украли. А три следующие никуда не годились, они причиняли боль, а Комитет вообще ничего не намерен предпринимать.

– Похоже, это задача для вашего представителя, – мягко вымолвил сенатор.

– Я пытался повидаться с достопочтенным Джимом Брейденом. – В голосе парня послышалась горечь. – Но не смог записаться на прием.

– М-да, – пробормотал Джеллисон. – Извините, одну секунду. – Он вынул из ящика стола записную книжку и блокнот.

«Пусть Эл задаст жару этому сукину сыну, – застрочил он. – Партии не нужны такие придурки. И ведь это не первый раз».

Он поднял глаза на визитера:

– Дайте-ка мне фамилии врачей, к которым вы обращались, – проговорил он.

– Вы действительно поможете, что ли?

– Я разберусь. – Джеллисон опять принялся писать. – Где вас ранило?

– Кхешань.

– Медали? Награды иногда помогают.

Посетитель пожал плечами.

– «Серебряная звезда».

– И «Пурпурное сердце», разумеется, – произнес сенатор. – Не хотите еще выпить?

Молодой человек улыбнулся и покачал головой. Он оглядел просторный кабинет. Стены украшали фотографии: Джеллисон в индейской резервации и за штурвалом бомбардировщика. Дети сенатора, его сотрудники и друзья.

– Не буду отнимать у вас время. Вам, должно быть, некогда. – Сондерс осторожно встал.

Хозяин кабинета проводил парня к двери. Кэрри пришлось отпереть ее.

– Это последний, – сказала она.

– Прекрасно. Я еще здесь побуду. Пришлите сюда Элвина, и вы свободны. Но сперва попытайтесь соединить меня с доктором Шарпсом в ЛРД, ладно? И позвоните Морин, передайте ей, что я сегодня немного задержусь.

– Хорошо. – Девушка улыбнулась, наблюдая за боссом.

До того как она успеет уйти, он ухитрится вспомнить еще дюжину неотложных дел. Она к этому привыкла. Секретарша заглянула в офисы, где работали подчиненные сенатора. Все, похоже, разъехались по домам, за исключением Элвина Харди. Он всегда засиживался допоздна, ждал – на всякий случай.

– Он хочет вас видеть, – произнесла Карви.

– Что новенького? – Харди переступил порог кабинета Джеллисона.

Сенатор сидел, развалившись, в роскошном кресле, пиджак и узкий галстук в полоску брошены поперек стола, рубашка наполовину расстегнута. Рядом с бутылкой стоял стакан бурбона.

– Да, сэр, – сказал Эл.

– У меня к вам пара вопросов. – Джеллисон передал Харди свои записи. – Разберитесь кое с чем… Если все это правда, мне бы хотелось, чтобы виновные оказались на костре… для средней прожарки. Пусть экономят на своем жалованье, идиоты, а не на ветеране, который получил «Серебряную звезду». Впарили ему негодные протезы.

– Хорошо, сэр.

– Далее. Загляните-ка в район Брейдена. Мне представляется, что для партии было бы лучше, если б там сидел умный парень. Например, тот из мэрии… как его…

– Бен Тайсон, – подсказал Эл.

– Да, точно. Как думаете, он может взять верх над Брейденом?

– С вашей помощью.

– Разберитесь. С меня хватит – мистер Брейден так занят спасением мира, что у него нет ни минуты на общение с избирателями, – без тени улыбки сказал сенатор.

Харди кивнул.

«Брейден, – подумал он, – ты уже труп. Когда босс так настроен, тебе несдобровать».

Зажужжал интерком.

– Доктор Шарпс, – доложила секретарша.

– Ага. И еще, Эл. Я хочу, чтобы вы слышали наш разговор. Чарли?

– Да, сенатор? – произнес голос ученого.

– Как идет подготовка к запуску? – осведомился сенатор.

– Прекрасно. Но было бы гораздо лучше, если б каждая важная шишка из Вашингтона не отрывала меня от дела телефонными звонками, чтобы задать очередной глупый вопрос.

– Ну вы даете, док. Если кто-нибудь должен быть в курсе, так это я.

– Вы правы. Извините, – проговорил Шарпс. – Мне не стоило жаловаться. Очень помогают русские. Они поставили большой стартовый двигатель и берут много припасов, которыми поделятся с нами. Благодаря им мы сможем взять максимум научного оборудования. Таким образом – в виде исключения – наблюдается разумное разделение труда.

– Превосходно. Вы даже не подозреваете, какие мне пришлось пустить в ход связи, чтобы вы могли осуществить проект. Но объясните мне еще разок, чем все это ценно.

– Сенатор, ценность исследований неизмерима. С их помощью мы не придумаем лекарства от рака, но наверняка узнаем нечто удивительное о планетах, астероидах и кометах. А тот парень, Харви Рэндолл, хочет снять документальный фильм с вашим участием. Похоже, ему кажется, что телекомпания должна отблагодарить вас за участие в подготовке запуска.

Сенатор покосился на Харди. Тот энергично закивал и улыбнулся:

– Наша популярность среди лос-анджелесцев растет.

– Передайте ему, что мне нравится такая идея, – произнес Джеллисон. – Я в его распоряжении, когда ему будет угодно. Пусть он свяжется с моим помощником – с Элом Харди.

– Конечно. У вас все, Арт? – спросил Шарпс.

– Нет. – Джеллисон допил виски. – Док, ко мне зачастили посетители, которые считают, что комета врежется в нас. Не психи. Вполне здравомыслящие люди. У некоторых из них ученых степеней не меньше, чем у вас.

– Я знаком с большинством из них, – признался Чарльз.

– И?..

Шарпс мгновение молчал:

– Наиболее точно рассчитанная нами орбита показывает, что комета рухнет прямо на нас.

– Господи! – выдохнул сенатор.

– Но погрешность расчетов – в несколько тысяч миль, – добавил ученый. – Естественно, что и промах в тысячу миль сразу меняет дело. В общем, на таком расстоянии комета до нас не дотянется.

– Но она способна в нас врезаться?

– Ну… информация не для разглашения, Арт.

– Я спросил и не для того…

– Ладно. Да, столкновение возможно. Но маловероятно.

– Насколько?

– Один шанс из нескольких тысяч.

– А раньше вы вроде бы говорили о соотношении один шанс из нескольких миллиардов.

– Значит, вероятность возросла, – произнес Шарпс.

– Нам следует принять какие-то меры?

– Но какие, Арт? Я беседовал с президентом.

– Я тоже, док.

– Он не желает сеять панику. Я с ним согласен. Вероятность столкновения до сих пор составляет одну сколько-то тысячную, – настаивал Чарльз. – Зато существует полная уверенность в том, что, если начать какие-то приготовления, погибнет множество людей. Уже есть случаи безумия. Патологические насильники. Группы чокнутых. Люди, усматривающие в конце света прекрасный случай для того, чтобы…

– Вы это мне говорите? – сухо спросил Джеллисон. – Повторяю, я тоже общался с президентом. Он разделяет ваше мнение. Или вы разделяете его точку зрения, док. Но я не говорю о том, что нужно предупредить широкую общественность, я имею в виду себя. Куда, по-вашему, врежется комета?

Пауза.

– Вы ведь рассматриваете такую возможность, да? – продолжал сенатор. – А если не вы, то безумный гений, которого вы держите при себе… Как его… а, Форрестер. Я прав?

– Да, – неохотно сознался Шарпс. – Молот распадается. Если произойдет столкновение, то на нас обрушится целая серия ударов. Если только основная часть головы нас не прибьет. Поэтому не беспокойтесь. Тогда нам уже ничто не поможет.

– Ого!

– Да, – вымолвил Чарльз. – Вот так все плохо.

– Но если по нам ударит лишь часть кометы…

– Наверняка она заденет Атлантический океан.

– А Вашингтон… – Джеллисон не справился с собой, его голос сорвался.

– Он окажется под водой. Как и Восточное побережье, причем до самых гор, – произнес ученый. – Цунами. Но вероятность столкновения мала, Арт. Пожалуй, все ограничится впечатляющим световым шоу, и только.

– Угу. Ладно, док. Не буду отрывать вас от работы. Кстати, где вы будете в Тот Самый День?

– В ЛРД.

– На какой высоте над уровнем моря?

– Около тысячи футов. Что ж… До свидания.

Связь оборвалась раньше, чем Джеллисон успел положить трубку. Мгновение они с Харди неотрывно смотрели на аппарат.

– Эл, по-моему, нам надо отправиться на ранчо, – наконец выдавил сенатор. – Отличное место для наблюдения за кометами.

– Да, сэр.

– Но мы должны быть аккуратными. Никакой паники. Если дело обернется серьезно, Штаты сгорят. Полагаю, на днях Конгресс под благовидным предлогом объявит парламентские каникулы. Мы не должны сражаться, но я хочу, чтобы моя семья тоже перебралась на ранчо. Я позабочусь о Морин. Вы проследите, чтобы в Силвер-Вэлли поехали Джек и Шарлотта.

Харди поморщился. Сенатора не волновала судьба его зятя… но тут уж ничего не поделаешь. А убеждать Джека Тернера отправиться вместе с женой и детьми на калифорнийское ранчо Джеллисона будет неприятно.

– Семь бед – один ответ, – усмехнулся босс. – Вы присоединитесь к нам. Но нам понадобится различное снаряжение…. На случай грядущего апокалипсиса. Пара полноприводных внедорожников…

– «Ленд Роверы», – предложил Эл.

– Нет, черт побери! – пробурчал Джеллисон и налил себе в стакан еще на два пальца виски. – Нужны американские тачки! Скорее всего столкновения с кометой не произойдет, но и тогда мы не должны оказаться владельцами иностранных автомобилей. Джипы или что-либо производства «Дженерал Моторс»…

– Я займусь этим, – сказал Эл.

– И прочее. Палатки и то, что нужно для походной жизни. Батареи. Лезвия для бритья. Карманные фонарики. Винтовки. Спальные мешки. Купите все, что нужно, а если не…

– Экипировка обойдется в немалую сумму.

– Ну и что? Я пока не разорился. Закупайте оптом, но по-тихому. Если кто-то начнет задавать вопросы, отвечайте… что? Вы собираетесь в поездку… по Африке. Должен быть какой-нибудь проект Национального научного фонда…

– Да, сэр!

– Прекрасно. Вы меня поняли, да, Эл? В наши планы можете посвятить Расмуссена. И больше никого из моих сотрудников. У вас есть девушка, которую вы хотели бы взять с собой?

«Он и впрямь ничего не знает, – подумал Харди, – не догадывается, что я люблю Морин».

– Нет, сэр.

– Тогда действуйте. Ситуация крайне нелепая, и когда комета разминется с Землей, мы будем себя чувствовать идиотами.

– Да, сэр.

«Надеюсь, что так и будет. Шарпс-то назвал ее Молотом!»

– Это абсолютно безопасно. В тысяча девятьсот тридцать втором астероид Аполлон прошел в двух миллионах миль от Земли – очень близко по космическим масштабам. И не причинил никакого вреда. В тридцать шестом Адонис пролетел мимо нас на расстоянии в миллион миль. И что? А вы помните панику шестьдесят восьмого? Люди, особенно в Калифорнии, искали спасения в горах. А через день и думать об этом забыли – кроме тех, кто разорился, покупая спасательное снаряжение, которое даже не пригодилось.

– Комета Хамнера – Брауна – великолепная возможность узнать много нового об объекте внеземного происхождения, который пройдет сравнительно – я подчеркиваю, сравнительно – близко. Не стоит волноваться и переживать.

– Благодарю вас. Вы прослушали выступление доктора Генри Триса из Геолого-картографического управления Соединенных Штатов. А теперь продолжаем нашу обычную программу.

Дорога шла к северу сквозь апельсиновые и миндальные рощи, по восточному краю долины Сан-Хоакин. Иногда они «взбирались» на пологие холмы, иногда петляла меж ними. Слева виднелась бескрайняя равнина, кое-где усеянная фермерскими домиками, заплатами полей, пересеченная каналами. И она простиралась до самого горизонта. Единственными высокими зданиями оказались корпуса недостроенного комплекса атомной станции «Сан-Хоакин».

От Портервилла Харви свернул направо и погнал к востоку – к холмам. Дорога круто вильнула, и на мгновение Рэндолл узрел все великолепие Высокой Сьерры и горные вершины, еще покрытые снегом. Наконец он нашел съезд на проселок и вырулил к воротам без надписи. Внутрь только что проехал почтовый фургон, и водитель вылез, чтобы захлопнуть створки.

У парня были длинные волосы и стильная бородка.

– Заблудились? – спросил почтальон.

– Вряд ли. Это ранчо сенатора Джеллисона? – спросил Харви.

Юноша пожал плечами:

– Говорят. Я никогда не видел его. Справитесь с воротами?

– Конечно.

– Ну, пока.

И почтальон направился к своей машине. Рэндолл вылез из автомобиля и закрыл ворота. Потом покатил вслед за фургоном, поднимающим облачка пыли.

Вскоре он увидел белостенный дом с верандой, стоящий на холме. Сама же дорога раздвоилась, причем правое ответвление вело вниз, к амбару и каскаду небольших озер, кое-где окаймленных гранитными утесами. Вдоль берегов росли апельсиновые деревья. Неподалеку были пустые пастбища, усеянные обломками утесов – выветрившимися глыбами, каждая больше, чем обычный для Калифорнии загородный коттедж.

На крыльцо дома вышла дородная женщина и помахала почтальону.

– Горячий кофе, Гарри!

– Спасибо. Поздравляю с Днем хлама!

– Как, опять? Ладно, вы знаете, куда все отнести.

Женщина направилась к внедорожнику.

– Чем могу помочь?

– Я ищу сенатора Джеллисона. Я – Харви Рэндолл из Эн-би-си.

Миссис Кокс кивнула.

– Вас ждут в особняке. – Она указала на левое ответвление подъездной дороги. – Паркуйтесь осторожно и не задавите котов.

– Что за День хлама? – поинтересовался Харви.

Лицо миссис Кокс, которое уже некоторое время назад приняло недоверчивое выражение, стало каменным.

– Так, чепуха, – ответила она и пошла к дому, где уже скрылся почтальон.

Рэндолл пожал плечами и поехал дальше.

Теперь дорога петляла между изгородей из колючей проволочной сетки. Апельсиновые рощи – справа, пастбища – с другой стороны.

За поворотом был сенаторский особняк – с каменными стенами и шиферной крышей. Разросшееся за счет пристроек массивное здание выглядело не слишком уместным в сельской глуши. Дом обрамляли утесы, из каньона открывался вид на Высокую Сьерру за много миль отсюда.

Внедорожник Харви припарковал возле черного хода. Когда он обогнул особняк, направляясь к парадному крыльцу, дверь на кухню отворилась.

– Эй! – крикнула Морин. – Поберегите ноги, войдите здесь!

– Спасибо.

Девушка показалась ему прелестной, как и в прошлый раз. На ней были брюки песочного оттенка (пошив – так себе) и высокие ботинки – не из тех, что для настоящего похода, но для длительных прогулок годные. «Для турья», – сказал бы Марк Ческу.

Рыжие волосы Морин как будто только что расчесала. Они ниспадали ей на плечи волнами и на концах слегка завивались. В них играло солнце.

– Как доехали? – спросила она.

– Нормально…

– Мне нравится дорога, ведущая сюда из Лос-Анджелеса, – заметила дочь сенатора. – Полагаю, вы сейчас не откажетесь выпить. Что будете?

– Скотч. Благодарю.

– Не за что. – Она провела его через холл в очень современную кухню.

Один из шкафов ломился от спиртного. Морин достала бутылку «Олд Федкал» и принесла лед.

– Мы всегда приезжаем сюда, когда еще холодно, – сказала она. – Тут есть и ферма. Правда, у Коксов нет времени часто наводить в доме порядок… Пожалуй, в комнате нам будет поуютнее.

И она опять пошла вперед, показывая путь в гостиную, смежную с просторной верандой.

«Приятное местечко», – решил Харви.

Панели были из дерева светлых тонов, удобная мебель – в стиле «ранчо», хотя и не особенно подходящая для такого громадного особняка. Стены украшали множество фотографий собак и лошадей. Рэндолл посмотрел на шкафчик, в котором хранились ленты и медали – в основном за скакунов, но имелись и за крупный рогатый скот.

– А где остальные? – спросил Харви.

– Сейчас я одна, – ответила девушка.

Рэндолл затолкал появившуюся мысль в подсознание и принудил себя рассмеяться.

– Отец занят голосованием, – продолжала она. – Вылетит из Вашингтона ночным рейсом. Папа велел все вам показать. Хотите еще выпить?

– Нет, спасибо. Мне хватит.

Он поставил стакан – и тотчас взял в руку, когда увидел, что низкий столик отполирован до блеска. Харви ладонью стер оставшийся на полировке влажный круг.

– Хорошо, что я приехал без своей группы. Ребятам нужно закончить кое-какую работу, и я надеялся завтра утром отснять сенатора Джеллисона, но если он не сможет, то и ничего страшного… У меня есть аппаратура в машине. Когда-то я был приличным оператором. Кстати, моя команда тоже приедет завтра, и я решил, что использую вечернее время, предварительно выясню, о чем бы ваш отец хотел поговорить…

«Что-то я разболтался, – подумал он, – глупо как-то».

– Хотите гранд-экскурсию? – осведомилась Морин, взглянув на рабочие брюки и туристские ботинки Харви. – Переодеваться не надо. Если вы готовы к нелегкому походу, я покажу вам лучший вид во всей долине.

– Договорились.

Они вышли через кухню и углубились в апельсиновую рощу. Слева журчала речка.

– В ней хорошо купаться, – произнесла девушка. – Если вернемся не поздно, можно будет окунуться.

Вскоре показалась изгородь. Морин раздвинула колючую проволоку, легко проскользнула на другую сторону и обернулась, наблюдая за Рэндоллом. Усмехнулась, увидев, что он пролез сразу за ней, явно довольная его ловкостью.

Почва на этом участке густо поросла кустарником и сорняками. Тут точно никогда не пахали и не пасли скот. Земля круто шла в горку. Повсюду виднелись узкие тропки, вероятно, кроличьи или козьи. Человеку там было не пройти. Морин и Харви поднялись на несколько сотен футов и очутились у подножия громадного гранитного утеса. Он отвесно поднимался примерно на двести футов.

– Нужно обогнуть его слева, – сказала девушка. – Но учтите: дальше дорога еще труднее.

«И мне ее не осилить, – мысленно посетовал Рэндолл. – Но будь я проклят, если буду слабее вашингтонской тусовщицы. Нельзя рушить свою репутацию».

Он уже давно не был в пеших походах с девушкой – с тех пор как Мэгги Томпкинс подорвалась на мине во Вьетнаме. Мэг, неутомимый репортер, вечно выискивала сюжет. Она скучала, часами просиживая в баре «Каравелла», получая материал из третьих или четвертых рук. Вместе с ней Харви побывал на фронте.

Однажды они выбирались из вьетконговского тыла. Да…

Вот если бы Мэгги не погибла… Харви отогнал привязчивую мысль. «Это уже в прошлом».

Они карабкались вверх по расщелине.

– Вы часто здесь бываете? – спросил Харви, стараясь скрыть напряжение.

– Всего один раз, – ответила Морин. – Папа запретил мне ходить сюда в одиночку.

Наконец они забрались на изрядную высоту, правда, до вершины было еще далеко. Они с Морин стояли у края кряжа, простиравшегося далее на юг и вдававшегося в Высокую Сьерру. На сам утес вела извилистая тропинка.

Они побрели по ней, пока не достигли вершины, откуда открывался захватывающий вид на ранчо.

– Вы правы, – выдохнул Харви. – Картина потрясающая.

Под ногами была глыба величиной с многоэтажку. Рэндолл чувствовал, как лицо овевает легкий ветерок из долины. Куда ни глянь – повсюду из земли торчали такие же гигантские белые утесы. Похоже, когда-то тут прошел ледник и усеял окрестности этими обломками.

Внизу раскинулись угодья сенатора.

Силвер-Вэлли тянулась на несколько миль к западу, параллельно речному руслу. Множество холмов за рекой тоже усеивали крупные белые валуны. Ну а за холмами (и гораздо ниже уровня, на котором располагалось ранчо) простиралась уже долина Сан-Хоакин. Над ней висела дымка, но Харви вроде бы различил смутные очертания Темблор Рейндж – как раз на самой западной ее оконечности.

– Серебряная долина, Силвер-Вэлли, – объявила Морин. – Там наш дом, а за ним ранчо Джорджа Кристофера. Когда-то я чуть не выскочила за него замуж… – Она оборвала фразу и расхохоталась.

«Откуда вдруг укол ревности?» – удивился Харви.

– Почему вы смеетесь?

– Когда он предложил мне руку и сердце, нам стукнуло четырнадцать, – объяснила девушка. – Почти шестнадцать лет назад. Папу избрали в сенат, семья собиралась переехать в Вашингтон, и мы с Джорджем изобретали различные варианты, как бы мне остаться в Силвер-Вэлли.

– Но вы не остались.

– Нет… о чем порой жалею. Особенно когда забираюсь вот сюда. – И она сделала выразительный жест.

Рэндолл обернулся. Холмы, вздымающиеся все выше и сливающиеся со Сьерра-Невадой. Горная гряда выглядела так, будто там никогда не ступала нога человека. Харви знал, что это иллюзия. Если на тропе Джона Мура ты нагнешься завязать шнурки, то тебя могут затоптать туристы.

Высокую скалу, где находились Морин и Харви, пересекал разлом – шириной не более ярда, но такой глубокий, что Харви не смог разглядеть дно. Вершина наискось спускалась к расщелине, так что у мужчины не возникло желания приблизиться к ней.

Морин небрежно подошла к расщелине и не раздумывая перешагнула через нее. Теперь девушка оказалась на двухфутовой полоске камня: перед ней была трехсотфутовая пропасть, а за спиной – неведомая бездна. Улыбнувшись, она посмотрела на своего спутника.

Рэндолл угрюмо застыл на месте, пытаясь сделать шаг и не в силах двинуться на дюйм. Во взгляде Морин мелькнуло изумление, сменившееся озабоченностью. Она шагнула обратно через расщелину.

– Извините. Вы боитесь высоты?

– Немного, – признался он.

– Я бы никогда вас сюда не потащила, если б знала… А вы-то о чем думали?

– Как мне выбраться отсюда, если что-нибудь случится. Сумею ли я заставить себя переползти через расщелину…

– М-да, а я отличилась, – сказала она. – Ладно, давайте покажу вам ранчо. Отсюда можно увидеть его почти целиком.

Позднее Харви не мог вспомнить, о чем они беседовали. Так, пустячная болтовня, но это были, пожалуй, самые приятные часы за последние несколько месяцев.

– Пора домой, – произнесла Морин.

– Да. Здесь есть дорога легче, чем та, по которой мы взбирались сюда?

– Понятия не имею. Но можем поискать. – И она направилась влево, огибая утес с другой стороны.

Они продирались сквозь кустарник, шагали по горным тропам. Повсюду виднелись кучки козьего и овечьего помета. И оленьего, решил Рэндолл, хотя не поручился бы за это. Почва была чересчур твердой, и следов не оставалось.

– По-моему, мы тут первопроходцы, – тихо пробормотал он.

Морин ничего не расслышала. Они брели по дну узкого оврага, скорей даже расселины на склоне холма.

Ранчо скрылось из виду.

Позади раздалось цоканье. Харви испуганно обернулся. По склону спускалась лошадь, на которой сидела белокурая девочка не старше двенадцати лет. Она ехала без седла и казалась частью животного: они вдвоем сливались в этакого мифического кентавра.

– Привет! – крикнула наездница.

– И тебе привет! – отозвалась Морин. – Харви, познакомься с Элис Кокс. Семья Коксов управляет нашим ранчо. Элис, что ты здесь делаешь?

– Увидела, как вы лезли наверх. – Голосок у девочки был высокий, тонкий, но богатый интонациями, не визгливый.

Морин догнала Рэндолла и подмигнула ему.

– А мы думали, мы бесстрашные первооткрыватели, – сказала она.

«Верно. Я сюда влез с трудом, без всякой здоровенной коняги», – подумал Харви.

Склон был очень крутой: даже конь, пожалуй, не смог спуститься тут по своей воле. Он обернулся, намереваясь высказать эту мысль.

Элис, однако, уже спешилась и преспокойно вела лошадь вниз. Копыта соскальзывали, царапая грунт, и девочка показывала животному, куда следует ступать. Похоже, между ними царило абсолютное взаимопонимание.

– Скоро приедет сенатор? – спросила Элис.

– Завтра утром, – ответила Морин.

– Мне бы очень хотелось поговорить с ним, – заявила дочка Коксов. – В школе ребята хотят повидаться с сенатором. Его часто показывают по телику.

– Харви… то есть мистер Рэндолл – снимает телепрограммы, – сказала Морин.

Элис с уважением уставилась на Харви. Помолчав немного, она спросила:

– Вам нравится «Звездный путь»?

– Да, но я делаю другие фильмы. – Он кое-как одолел очередной трудный участок. Но ведь лошадь, конечно, не прошла бы так, как он, правда?

– Обожаю «Звездный путь», – затараторила Элис. – Н-но, Томми! Не бойся, все хорошо… Я написала сценарий для телевидения. Про летающую тарелку, и как мы от нее спасаемся и прячемся в пещере. Получилось здорово.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся он, покосившись на девушку. И увидел, что та добродушно усмехается. – Не сомневаюсь, нет ничего, что она не могла бы сделать, – добавил Харви.

Морин кивнула. Они вскарабкались на берег высохшего ручья, вдоль которого шли, а затем русло затерялось в чаще чапареля. Вновь показалось ранчо, но еще далеко, и склон был достаточно крутым, чтобы, если упадешь, сразу покатиться вниз, катиться долго и, возможно, что-нибудь сломать. Рэндолл оглянулся и мгновение наблюдал за Элис, затем перестал тревожиться за девочку и лошадь. И сосредоточился на предстоящем спуске.

– Ты часто катаешься одна? – спросила Морин.

– Ага, – ответила девочка.

– И никто за тебя не волнуется? – поинтересовался Харви.

– Я тут все знаю, – поведала Элис. – Пару раз я заблудилась, но Томми привел меня домой.

– Хорошая лошадка, – сказала Морин.

– Конечно. Он мой.

Харви взглянул и убедился. Жеребец, не мерин. Он подождал, пока Морин догонит его. Мужская гордость заставляла его идти впереди всех, хотя было ясно, что лучше было бы пропустить вперед Элис.

– А неплохо жить в таком месте, где единственная причина для беспокойства – возможность заплутать, верно, Морин? Хотя с проблемой сразу же разберется лошадь, – произнес Рэндолл. Она и не поняла, что я хотел сказать. – На прошлой неделе в районе Голливудских холмов в полумиле от моего дома изнасиловали девочку примерно ее лет. Одиннадцатилетнюю…

– В прошлом году изнасиловали одну из папиных секретарш. Прямо в Капитолии, – вымолвила Морин. – Цивилизация восхитительна!

– Хотелось бы мне, чтобы мой сын вырос за городом, – продолжал Харви. – Но чем бы тогда я стал заниматься? Сельским хозяйством? – Он рассмеялся.

Постепенно склон сделался очень крутым, и ему стало не до разговоров.

Внизу вилась проселочная дорога. Они осторожно спустились к ней. До ранчо было далеко, но теперь идти стало легче. Каким-то образом Элис снова оказалась на лошади. Харви не сводил с нее глаз, но не заметил, когда она ухитрилась сесть верхом. Только что девочка шагала рядом со своим другом, причем ее голова даже не доставала до его спины, а в следующий миг уже сидела на коне. Она щелкнула языком, и Томми умчался галопом.

Впечатление, что Элис и Томми составляют единое целое, возросло: движения девочки полностью совпадали с ритмом движения животного, длинные белокурые волосы стелились по ветру.

– Вырастет настоящей красавицей, – сказал Харви. – Может, в здешнем воздухе что-то есть? Долина пропитана каким-то волшебством.

– Иногда я чувствую то же самое, – согласилась Морин.

Солнце уже садилось, когда они добрались до ранчо. Вот и каменный особняк.

– Чуть поздновато, но не хотите ли искупаться? – предложила девушка.

– Почему бы и нет? Но мне не во что переодеться.

– Что-нибудь найдется. – Морин скрылась в доме и вскоре вернулась с мужскими плавками.

– Переодеться можете в ванной.

Рэндолл так и поступил. Когда он вышел из дома, то обнаружил, что его спутница облачилась в цельный купальник ослепительно-белого цвета. Через ее руку был перекинут халат. Морин вновь подмигнула Харви и бросилась вперед, предоставив ему следовать за ней. Тропинка шла вдоль гранатовой рощи вниз, к песчаному пляжу на берегу тихо бормочущей речки.

Девушка улыбнулась и с разбегу влетела в речку, Рэндолл не отставал.

– Боже мой! – завопил он. – Она ж ледяная!

Морин плеснула водой ему на грудь и лицо:

– Это не страшно!

Он уныло поплелся дальше, где вода бежала быстрее, а дно было каменистым. Харви с трудом сохранял равновесие, но тащился за Морин вверх по течению к узкой расселине между двумя камнями. Вода (уже ему по грудь) бурно вырывалась наружу, угрожая сбить людей с ног.

– Тут быстро остынешь, – проворчал он.

Наконец они добрались до заводи и заметили мелкую форель, стрелой проносящуюся у самой поверхности. Рэндолл надеялся увидеть и крупную рыбу, но та пряталась. Речка была словно специально создана именно для форели: глубокие заводи под маленькими бурными водопадами. Берега густо заросли деревьями, ветви нависали над водой. Лишь в двух местах они были вырублены; очевидно, это сделал кто-то, промышляющий нахлыстом – чтобы ничто не мешало забрасывать удилище.

– Я начинаю синеть! – крикнула Морин. – Накупались?

– Сказать по правде, уже минут десять назад.

Они взобрались на очередной громадный белый валун, обкатанный водой. Заходящее солнце согрело озябшее тело Харви. Вершина валуна еще хранила накопленный за день солнечный жар.