Текст книги "Подземная пирамида"

– Потом убили и Мара.

– Иму?

– А, нет. Люди в высоких шапках. Они откуда-то собрали военных и напали на Аменхотепа. Дядям Мару и Иму тоже пришлось бежать. Мара поймали и убили.

– А Иму?

– Дядя Иму убежал, и с ним еще несколько человек. Больше я ничего о нем не знаю. Только еще он показал мне, как нужно запускать «Дракона».

– Ты знаешь, как нужно запускать «(Дракона»?

– Конечно, знаю, – кивнул он с гордым видом. – Ведь он показывал мне это сто раз. Там есть шесть рычажков подряд. Потяну за первый – открывается крыша, потяну за второй… это я не знаю. Но когда я передвину все рычаги, начинает работать ав-то-ма-ти-ка… Так сказал Иму. Нужно только потянуть… А теперь пойдем и посмотрим подарки, потому что я устал. 15 января Сегодня мы окончательно договорились обо всем. Будем продолжать эксперимент до тех пор, пока Ренни не передвинет эти шесть рычажков. Я жду и проклинаю ту минуту, когда придет его время…

Здесь тетрадь в твердой обложке заканчивалась.

Закончив чтение, я закрыл тетрадь и положил себе на живот. Затем закрыл глаза и позволил себе минут пять подумать. Пять минут прошли очень быстро, и когда секундная стрелка подошла к двенадцатичасовой отметке, я все еще не знал, в своем ли я уме. Единственное, до чего я додумался, было то, что я взялся за самую невероятную работу, какая только попадалась мне за мою недолгую жизнь.

V. СЕТИ

Поскольку вещей у меня было немного, выехать в аэропорт не представляло для меня особых трудностей. Я заплатил по счету и попросил портье заказать мне такси. Не Рамона, а кого-нибудь другого.

Когда мы свернули на прямую автостраду, ведущую к аэропорту, я оглянулся. С удовлетворением увидел, что за нами, ничуть не скрываясь, следуют три автомобиля. Я откинулся на спинку сиденья и стал думать, кем могут быть эти трое.

Перед зданием аэропорта я остановил такси, вышел и, не обращая внимания на затормозившие со скрежетом позади меня крейсеры, спокойно вошел в здание. Пока все шло по задуманному плану.

Я прошел несколько шагов, затем небрежно опустил сумку рядом с собой на пол. Вынул из пачки сигарету и зажал ее в углу рта.

Маленький человек в черной шляпе был шагах в пятнадцати от меня, и когда я взглянул на него, подмигнул мне.

Я закурил, но спичку не стал выбрасывать. Аккуратно задул все еще горевшее на кончике пламя, извлек из кармана бумажный носовой платок, завернул в него спичку и элегантным движением, как опытный баскетболист – тело без костей, – забросил в урну, находившуюся в добрых пяти метрах от меня.

Поднял сумку и не спеша подошел к коротышке в шляпе.

– Хэлло! – произнес я, пытаясь изобразить смущенную улыбку. – Все в порядке?

Коротышка состроил гримасу отчаяния и попытался выудить из меня интересовавшие его сведения.

– Вы просили билет в Лас-Вегас, правда?

– Конечно.

– Вы не изменили своего намерения?

– Не смешите. Бенни… С чего бы я стал это делать? Где бумажка?

– Минуточку… За вами следили? Я загадочно посмотрел на него.

– По-моему, нет. Эти молодчики, наверно, отвязались от меня.

– Та-а-ак. Словом, вы в Лас-Вегас?

– Словом, туда. 3 – Мистер Джиральдини передает, что все о'кей, – сказал он со вздохом. – Лас-Вегас тоже о'кей.

– Спасибо. Где бумажка?

– Здесь. – С этим словом он полез в карман и вытащил мой билет. – Лас-Вегас. Где вы хотите остановиться?

– Не думал еще. Что предложите?

– Может, «Вегу»…

– Вы туда уже звонили?

– Вы мне этого не поручали.

– Ради бога. Бенни! Ну, так позвоните!

– О'кей… Сделаю, когда ваш самолет взлетит. Между прочим, он отправляется через пятнадцать минут. Не хотите сдать багаж?

– А как же! Не тащить же в руках. Пойдете со мной? Он покосился на урну, и на лбу у него выступили капельки пота.

– С вами, конечно… Пошли же скорей!

Он проводил меня до стойки, где я сдал багаж. Прямо удовольствие было смотреть, как его лоб все больше блестел от пота. Моя сумка как раз исчезла в конце тащившейся со скоростью улитки ленты транспортера, когда по мегафону объявили отправление моего самолета.

– Ну, что ж. Бенни… – сказал я и протянул ему руку.

– Пока, – сказал он, а пот уже градом катился с его лба. – Пока…

Словно потеряв голову, он повернулся и помчался к мусорной урне, куда я выбросил спичку и бумажный носовой платок.

Я пропустил вперед какую-то толстую даму, потом перешагнул через барьер и, сделав несколько шагов, очутился перед дверью с надписью «Сан-Антонио». Табло над дверью указывало, что самолет взлетает через четырнадцать минут с двадцать четвертой дорожки.

Я растянул губы в самой очаровательной улыбке и повернулся к девушке-контролеру.

– Простите, мадам, – произнес я, стараясь придать своему произношению легкий акцент, – я хотел бы полететь в Сан-Антонио…

– Что же вам угодно? – посмотрела она на меня приветливо.

– Дело в том, что у меня билет до Лас-Вегаса. Я думаю, что уже не успею выписать новый билет, а меня очень ждут после обеда в Сан-Антонио.

Она взяла мой билет, взглянула на него и вернула мне.

– Никаких проблем, сэр. Все равно мы продали только половину мест. Естественно, если вы хотите получить разницу…

– Не хочу, мисс, – улыбнулся я и незаметно оглянулся. – Главное, чтобы я был там после обеда, потому что из-за важных семейных дел…

Она распахнула передо мной дверь.

– Счастливого пути, сэр! И желаю приятно провести время в Сан-Антонио!

Иного и я не мог бы пожелать сам себе.

Я вздохнул с облегчением, лишь когда мы были уже вы высоте по меньшей мере трех тысяч футов над Санта-Моникой. Когда я представлял себе человечка в шляпе, роющегося в мусорной урне, у меня начинались приступы смеха. Потом моя ухмылка постепенно увяла. Я-то подозревал, что этим моим бегством дело не кончится.

В Сан-Антонио я начал с шоферов. Сел в одно из такси, ожидавших перед аэропортом, и небрежно бросил водителю:

– Отвезите меня на ферму Петера Силади!

Но этот номер у меня не прошел.

Шофер сдвинул на затылок широкополую шляпу, потом в зеркало заднего обзора внимательно пригляделся ко мне.

– Что вы сказали, мистер?

– Что я хотел бы попасть на усадьбу Петера Силади. Он почесал подбородок, уставившись на здание аэропорта из красного кирпича.

– Петер Силади? Чтоб мне сдохнуть, если я слышал когда-нибудь это имя. А я знаю все фермы в этих местах… Вы уверены, что не ошиблись, сэр?

– Послушайте, приятель, – сказал я ему. – Я ищу одну ферму и хочу найти ее.

– Ну что ж, – кивнул он. – Я сегодня свободен. Поищем вдвоем.

– Вот это я и хотел услышать. Но, по-вашему, такой фермы нет.

– Мне неизвестно только имя, которое вы назвали.

Не может быть, что ферма принадлежит кому-то другому?

– Может быть, – сказал я. – У кого бы получить информацию?

Он вынул из кармана то ли спичку, то ли зубочистку, сунул ее в рот и принялся жевать.

– У меня, – произнес он после короткого молчания.

– У вас? Но вы же, приятель, знаете ровно столько, сколько и я.

– Может, это и так. Только я еще знаю, у кого нужно спрашивать.

– Прекрасно, – сказал я и откинулся на сиденье. – Тогда, пожалуй, можем отправляться.

Он снова заговорил, когда мы уже проехали добрых полмили:

– Я сказал, что посвящу вам свой день. Но надеюсь, что вы живете не в богадельне?

Я выудил из кармана пятьдесят долларов и бросил на сиденье рядом с ним.

– Моя визитная карточка.

Он ухмыльнулся мне в зеркало.

– Меня, между прочим, зовут Рамоном.

– И вас тоже?

– Что? А кого еще? Впрочем, это неважно. В этих местах и господа бога зовут Рамоном. Вам интересно, что в таких случаях говорила обычно моя мамочка?

Я отрицательно качнул головой. На этом наш разговор на некоторое время прекратился.

Едва я успел умыться и надеть свежую рубашку, как в дверь постучали.

Я открыл дверь, на пороге стоял Рамон из Сан-Антонио. С довольным видом он небрежно прислонился к притолоке двери. По его плутоватому лицу, украшенному тоненькими усиками, стекали ручейки пота.

– Вы еще не готовы? – спросил он с нахальной улыбкой, но когда заметил пристегнутый у меня под мышкой пистолет, лицо его помрачнело.

– Это… – начал было он, но я его быстро остановил.

– Без паники, – сказал я и подмигнул ему. – Я боюсь щекотки под мышками… А так если кто сунется, то обожжет себе пальчики. А?

По нему было видно, что это ему не нравится.

– Не хочу попасть в каталажку, – произнес он натянуто.

– Кто, черт возьми, хочет? Заходите же, Рамон!

Он вошел, сел на стул, но успокоился, только когда я надел пиджак, а улыбка снова вернулась на его лицо, лишь когда вынутая из упомянутого пиджака следующая пятидесятидолларовая бумажка перекочевала в его ладонь.

– Ну, рассказывайте, Рамон!

– Ну… это было не просто. Дело в том, что фермы, принадлежащей тому типу по имени Петер Силади, нет в округе…

– Это вы, кажется, уже говорили.

– Только с тех пор я окончательно убедился в этом. Между прочим, на след меня навел другой парень. Собственно, не меня, а моего кореша.

– Что за парень?

– Молодой парень с квадратной головой и длинными руками.

– Ну, наконец! – Я почувствовал облегчение. – Рассказывайте же, ради бога!

– Вы хотите его убрать? – спросил он с беспокойством.

– Какого черта! Если у меня под мышкой пистолет, это еще не значит, что я обязательно хочу кого-то убрать. Может быть, это только для моей защиты.

– А вид не таков, – пробурчал он.

– У кого? У парня?

– Да нет… У вас…

Мне начало надоедать это дураковалянье.

– Давайте, пожалуй, к делу, – сказал я сердито. – Итак?

– Итак, этого парня многие знают. Только он не Силади…

– А кто?

– Хубер, Ренни Хубер. Я глубоко вздохнул.

– Сойдет и это. Где он живет?

– Где-то в сорока милях отсюда. На ферме Хубер.

– О'кей. Поехали туда.

– Не люблю, когда стреляют, – сказал он с кислой миной.

– Не будет никакой стрельбы. Высадите меня у ворот и можете уезжать. Получите двести за доставку и еще две сотни, чтобы забыть сегодняшний день. Договорились?

Через десять минут мы уже выехали на дорогу к ферме Хубер.

Окружающие Сан-Антонио поля когда-то были, очевидно, плодородной землей с фермерскими домами приятного вида, напоминающими о прошлом столетии, и с неопровержимыми следами забытой земледельческой культуры. Рядом с фермерскими домами, имитирующими времена английской колонизации, в качестве украшения заново отстроенных, не принадлежащих ни к какому стилю усадеб, возвышались строения, похожие на амбары для заготовки и хранения зерна, но не находящие сейчас никакого применения. Дворы, засаженные соснами, туями и кустами агавы, перерезали искусственные ручейки, а в бассейнах с голубой водой плескались загоревшие до черноты ребятишки.

Но ферма Хубер резко отличалась от остальных. Отчасти, может быть, потому, что она стояла на границе между городской окраиной и собственно сельской местностью, а отчасти, наверное, из-за той цели, для которой использовали фермерский дом. Если остальные были предназначены для отдыха и удовлетворения тщеславия, то этот, пожалуй, служил убежищем.

У забора в добрых метра два высотой, с протянутой поверху колючей проволокой, я трогательно распрощался с Рамоном и, сжимая в руке портфель, остановился в конце пыльной подъездной дороги.

Солнце ожесточенно палило мне в голову, и я чувствовал, что раскаленные металлические части портфеля начинают обжигать мою руку.

Я не спеша подошел к металлическим воротам, выкрашенным в серый цвет. Было заметно, что когда-то они, видимо, были черного цвета, а серыми стали со временем – словно поседели. Ощупал поверхность ворот: и там и сям проступала ржавчина, но ворота были на удивление массивными.

Я посмотрел направо, налево, но нигде не обнаружил кнопки звонка. Молотка тоже не было. Не было и телекамеры, которая могла бы засечь меня.

Я нажал на ворота, стукнул кулаком. Потом еще и толкнул – но все напрасно. Поставив на землю становящийся все более горячим портфель, я заглянул в щель. Дом стоял на просторном дворе в трехстах-четырехстах шагах от меня, позади него располагались другие постройки и, очевидно, парк или лужайка. И ни малейшего движения вокруг.

Мною начал овладевать страх, Неужели мои птички улетели?

Так я проканителился несколько лишних минут, а потом решил, что как бы то ни было, но попаду в дом. Я прошелся вдоль забора, пока не обнаружил место, где в стене не хватало одного кирпича. Я поднял голову и взглянул на проволоку, надеясь в душе, что она не под напряжением.

Потом положил портфель на землю, открыл его, вынул оттуда два запасных носовых платка, затем достал из кармана тот платок, которым пользовался, и, наконец, снял с шеи галстук. Все это я тщательно связал, подыскал камень величиной с кулак и привязал его к концу получившейся связки.

Когда с этим было покончено, я прислонил портфель прямо к стене, встал на него, изо всех сил вцепился одной рукой в то место, где отсутствовал кирпич, а другой забросил камень на проволоку.

Связка из галстука и платков с камнем на конце взлетела вверх, намоталась на проволоку и – о, чудо! – не оборвалась.

Пока, по всяком случае.

Я горячо помолился и поскольку знал, что нерешительность действует на человека, как огнетушитель на огонь, вцепился в связку и подтянулся к верхнему краю забора.

Отсюда, с высоты я мог уже лучше рассмотреть ферму Хубер. От закрытых ворот к расположенной перед домом широкой площадке для автомобилей вела посыпанная гравием дорожка. Окна двухэтажного дома закрывали жалюзи зеленого цвета, накрытые садовые столики на огромной террасе свидетельствовали о том, что здесь недавно завтракали. Я сглотнул слюну и вытянулся на верху стены возле колючей проволоки. Распутал связку с галстуком, и минут через пять мне удалось втащить наверх и портфель.

Теперь я практически был готов нанести визит на ферму Хубер.

Не раздумывая, я быстро спрыгнул с почти двухметровой высоты и почувствовал удовлетворение от того, что прыжок получился совершенно бесшумным. Мое удовлетворение возросло еще больше, когда я заметил, что рядом с домом блестит вода бассейна. Боже мой, как давно я не плавал!

Затем потуже затянул пояс и притаился под деревьями.

Плавать, конечно, я люблю, но ни в коем случае не под водой и не с пятнадцатифунтовым камнем на шее…

Перебегая, крадучись, от дерева к дереву, я приблизился к дому, Я очень надеялся, что неучтивость хозяев не зашла так-далеко, чтобы охранять дворе помощью собак. На всякий случай я расстегнул пиджак и взялся за рукоятку пистолета. Береженого бог бережет, а лучшее средство от укуса собаки – Смит и Вессон 38-го калибра.

Я двигался уже вдоль бассейна, когда мною стало овладевать чувство, что мое осторожничанье излишне. Меня прямо обжигала мысль, что обитатели дома покинули свое гнездышко. Но я надеялся, что не навсегда – если мне очень повезет.

И я припустил к дому, словно от этого зависело, догоню я их или нет. Взлетел по ступенькам на террасу и беглым взглядом окинул оставленную на столе посуду.

Если бы я не мчался так, поддавшись панике, то, пожалуй, обратил бы внимание на пару мелочей, которые, несомненно, заставили бы меня остановиться и призадуматься.

Это, как я сказал, при нормальных обстоятельствах.

Пара мелочей заключалась в следующем. Во-первых, количество тарелок. Их было по меньшей мере с десяток на длинном столе, и возле каждой лежал использованный столовый прибор.

Во-вторых, мне следовало бы обратить внимание и на тот немаловажный факт, что некоторые из сидевших за столом ели на завтрак яйцо всмятку.

Какое ко всему этому отношение имеет яйцо всмятку? А всего лишь такое, что когда я пробегал мимо стола, следы вытекшего на тарелку яйца только начинали подсыхать.

А это, как известно, означает, что…

Словом, при нормальных обстоятельствах я обязательно обратил бы на это внимание.

В несколько прыжков я очутился возле двери и даже не удивился, когда от моего толчка она легко раскрылась. И даже не скрипнула, как это принято в домах с привидениями.

Все-таки я не совсем забыл об осторожности и не захлопнул за собой дверь. И хотя в комнату проник дневной свет, та часть ее, где находилась лестница, ведущая на второй этаж, была погружена в полумрак. А возле самих ступенек уже царила полная тьма.

Переступив порог, я застыл на месте и осмотрелся в огромном холле.

Холл дома Хубер был больше похож на экспозиционный зал крупного музея египтологии, чем на мирный холл провинциального фермерского дома. Стены были сплошь покрыты бесчисленными рядами масок, фотографий и подвешенной на гвоздях посуды, и я мог только предположить, что значительная часть этих предметов – всего лишь копии знаменитых археологических находок.

Когда мои глаза привыкли к полумраку, то рядом с погруженной в темноту лестницей я разглядел две мумии, которые спали своим тысячелетним сном, почему-то прислонившись к стене.

И поскольку нигде не было ни малейшего движения, меня снова охватил страх. Что будет, если…?

Вдруг в комнате отчетливо послышалось пыхтение и какие-то странные звуки, как будто что-то скоблили. Я поднял голову и посмотрел в темный угол. Затем поднес руку к глазам и принялся тереть их изо всех сил.

Потому что одна из мумий оттолкнулась от стены и, что-то бормоча, двинулась в мою сторону.

После первых мгновений паники я чуть не расхохотался во всю глотку. И вот этим они хотят одурачить меня? Меня?

«Мумия», пыхтя и хрипя, приближалась. Я же спокойно сел на стул и положил ноги на стоявший рядом столик для курения. Полез в карман, вытащил сигарету, спички и закурил.

Увидев, как моя рука тянется к карману, мумия остановилась, но заметив, что я всего лишь закуриваю, что-то растерянно пробормотала.

Я решил, что пора установить отношения.

– Хэлло, Аменхотеп! – сказал я непринужденным, светским тоном. – Как поживаете?

Она снова что-то пробурчала и снова медленно двинулась ко мне.

Я приятельски улыбнулся ей и указал на другой стул.

– Не присядете? Я полагаю, в этих тряпках неудобно…

В это мгновение вспыхнули лампы, и комнату залило ослепительным светом. «Мумия» застыла на месте и повернулась. Только тогда я заметил, что она была не чем иным, как щитом в человеческий рост, размалеванным под мумию. И щит держал перед собой мужчина высокого роста с рыжей бородой. Теперь, когда он повернулся ко мне спиной, я смог увидеть его фигуру и понял, что это Хальворссон, фольклорист.

Я раскрыл рот, чтобы поздороваться, когда откуда-то сверху, с лестницы в тишине прозвучал твердый голос:

– Довольно, Кнут!

Рыжий бородач отодвинул от себя щит и отступил с ним к стене. Там он прислонил его, потом повернулся ко мне и сложил руки на груди.

Я отвел от него глаза и взглянул туда, откуда шел голос. Прямо на меня смотрел седой человек среднего роста.

Ну, и в руках у него был войсковой карабин.

Поскольку я всегда был вежливым мальчиком, то и сейчас не мог совершить насилия над своей натурой. Я встал, поклонился и покосился на медленно опускавшийся карабин.

– Хэлло, мистер Силади…как поживаете?

Когда Силади спустился на первый этаж, отовсюду появились и остальные. Белобрысый Йеттмар вынырнул из-за другой мумии, в то время как высокий, черномазый, о котором я подумал, что это Никое Карабинас, выполз из-под лестницы. А японец Осима просто вдруг возник передо мной, словно появился из японской истории о привидениях.

Они подошли ко мне и обступили плотным кольцом. Ствол карабина почти упирался мне в грудь.

– Вы кто? – спросил Силади.

– Меня зовут Сэмюэль Нельсон.

– Обыщите его, Никое.

– Это излишне, – сказал я. – Под левой рукой под мышкой у меня пистолет и…

– Цыц! – сказал грек. – И подними руки!

Я послушно поднял кверху свои лапы. Руки Карабинаса неумело ощупали меня. При таком обыске у меня могло бы, пожалуй, остаться даже кое-как спрятанное оружие.

Он взял мой пистолет и сунул себе в карман.

– Я могу сесть? – спросил я непринужденно, когда они меня обезоружили.

Мужчины растерянно переглянулись, потом Силади кивнул.

– Садитесь.

Я присел и с любопытством посмотрел на них.

– Как, черт возьми, вы заметили меня? В воротах все-таки есть камера?

Никто не ответил. Силади отдал свою пушку японцу, а сам сел на край стола.

– Послушайте, кто вы такой!

– Я уже сказал – Сэмюэль Нельсон.

– Я предупреждаю вас, что это частное владение! Тут ходить категорически запрещено. Что бы вы сказали, если бы мы вас пристрелили без предупреждения, когда вы перелезали через забор?

– Боюсь, что не очень много.

– Какого черта вы вообще здесь делаете? И как вам взбрело в голову просто взять и перелезть через забор?

– Я не мог открыть ворота.

– Следовательно, если вы не можете открыть какие-нибудь ворота, вы перелезаете через них, да? И, конечно, плевать вам на то, что скажут об этом живущие в доме?

Я понял., что пора прибегнуть к своей самой обезоруживающей улыбке.

– Что вы, вовсе нет. Только у меня срочное дело к хозяину.

– К кому?

К мистеру Силади.

Ни у кого и мускул не дрогнул на лице, когда я произнес это имя.

– К мистеру Силади? Вы, вероятно, попали не по адресу, молодой человек. Это ферма Хубер…Что вам нужно от этого Силади?

Я откинулся на спинку стула и с подчеркнутым превосходством в улыбке оглядел их всех.

– А что, если нам познакомиться, прежде чем я отвечу на ваши вопросы? Я уже сказал, что я – Сэмюэль Нельсон. Вы, если не ошибаюсь, – мистер Петер Силади!1 – Откуда вы это взяли?

Я поджал губы и невозмутимо продолжил «знакомство»:

– Мистер Хальворссон? Вас, действительно, нетрудно узнать. Как и мистера Осиму. Следовательно, это высокий человек со смуглым лицом может быть только Никосом Карабинасом, а вы – мистер Йеттмар. Поправьте меня, если я ошибся!

Естественно, они ничего не возразили. Лишь стояли, застыв, как палочки в леденцах.

– Не хватает Селии Джордан, – я посмотрел по сторонам с таким видом, словно ожидал, что откуда-нибудь появится и она. – Не вижу также доктора Хубер. А остальные все здесь… Разве что еще…

В этот момент в комнатах верхнего этажа послышался громкий шум, и в царившем наверху полумраке вырисовалась фигура мужчины среднего роста, который звонким голосом сказал вниз:

– Папа! Посмотри-ка, что я нашел… Есть два неиспользованных билета на самолет, и я подумал…

Он замолчал, потому что, очевидно, тишина внизу показалась ему странной. Снова послышался шум, и кто-то сбежал вниз по жалобно заскрипевшим деревянным ступенькам.

– Папа! Что тут у вас случилось? Я говорю, что…

Тут он увидел нас. Он стоял на самой нижней ступеньке и собирался ступить на пол, когда наконец понял, что здесь что-то произошло. Тень пробежала по его смуглому, индейского типа лицу, когда он заметил в руках Осима пушку и меня, стоявшего под дулом. Я бы не сказал, что мое появление вызвало у него радость.

Зато я весьма обрадовался. Настолько, что, забыв про пушку и пистолет, рванулся вперед, протянул к нему руки, а мое лицо, должно быть, так и сияло от возбуждения.

– Ренни! – воскликнула, чувствуя, что меня и в самом деле захлестывает волна радости. – Ренни! О, черт побери! Все-таки я тебя нашел!

Я не знаю, что было самым большим сюрпризом для команды Петера Силади за прошедшие два десятилетия. Но вряд ли меня можно будет обвинить в нескромности, если таковыми я назову свое появление на ферме Хубер.

Ренни опустил свои длинные руки, и в его позе, действительно, было что-то обезьянье. Однако пытливые карие глаза свидетельствовали о редком уме.

– Это… кто такой? – спросил он и указал на меня.

– Забрался к нам через забор, – сказал Силади и пожал плечами. – Его мог навести на наш след Киндлер.

Это замечание, естественно, не ускользнуло от моего внимания, только я еще не знал, как его истолковать. Я раздавил сигарету и потянулся рукой к своему портфелю.

– Вы позволите?

Осима упер мне в бок ствол пушки.

– Только никаких глупостей!

Я щелкнул замками портфеля и вынул из него тетрадь в клетку. Снова щелкнул, закрывая портфель, и положил тетрадь на стол.

– Это я принес вам… Точнее, мистеру Силади. Грек и Хальворссон с любопытством наклонились над тетрадью.

– Что это?

Но не успели они и прикоснуться к тетради, как Силади, подбежав, растолкал их и схватил тетрадь со стола.

– Боже мой! – воскликнул он. – Мой дневник! Мой рабочий дневник! Который остался там в…

– В университете Санта-Моники, – договорил я. – Вы, очевидно, полагали, что он сгорел. Верно?

Он не ответил, а принялся листать тетрадь, не зная, радоваться или рвать на себе волосы.

Наконец, он взглянул на меня, и в глазах его было безграничное отчаяние.

– Я полагаю, вы все прочитали.

– До последней буквы, – подтвердил я благодушно.

– Вам известно и остальное?

– Пока нет.

– Это тот самый дневник, о котором ты рассказывал, Петер? – спросил Карабинас, нахмурившись. Силади безмолвно кивнул головой.

– Тогда нечего ломать голову… Мы должны убрать этого типа.

Его слова были встречены молчанием, и я почувствовал, что нельзя дать им время свыкнуться с этой мыслью.

– Это вам мало что даст, – сказал я с наигранным спокойствием.

Силади с убитым видом махнул рукой.

– Конечно. Вы же не думаете, что он пришел сюда, не сделав сначала копии с дневника! Она, очевидно, хранится у его сообщников, и если…

Он не договорил, потому что остальным и так было ясно, что он хотел сказать.

Тут Силади, смирившись с создавшимся положением, толкнул меня в бок.

– Давайте, говорите. Каковы ваши условия? Какого лешего вам нужно вообще?

Прежде чем перейти к сути дела, я хотел кое-что выяснить, хотя бы затем, чтобы закрепить этим свое превосходство.

– Вы собрались все вместе, – сказал я и с удовлетворением оглядел их. – Очевидно, отправляетесь куда то? Я бы не удивился, если бы нашел наверху, в сейфе, несколько паспортов.

– Вы здесь ничего не найдете, разве что свою могилу! – прошипел Осима.

Теперь я был абсолютно уверен в правильности своей догадки.

– Начнем с того, что мне известно все, – произнес я спокойно. – А это практически означает, что вы у меня в руках. Я могу сделать с вами, что захочу,

– Дело выглядит несколько иначе, – сказал Осима и еще сильнее вдавил мне в бок ствол своего оружия.

– Вы хотите найти захороненную, или подземную, пирамиду. И если я не ошибаюсь, Ренни улетит на планету Красного Солнца, или как там она называется. Так вот, я здесь затем, чтобы помочь вам!

– Да что вы говорите! – сказал с насмешкой Карабинас. – Вы полагаете, что мы нуждаемся в вашей помощи?

– Полагаю.

– Какая скромность! И нам понадобится помощь вот такого паршивого ничтожества/ Почему? Вы не скажете, почему?

Одной рукой я молниеносно схватил стоявшую на краю стола цветочную вазу, а другой в то же мгновение оттолкнул от себя ствол пушки. С размаху опустил вазу на голову стоявшего ко мне ближе всех Хальворссона и вырвал пушку из рук Осима. Когда кто-то обхватил меня сзади руками за шею, я слегка, почти небрежно двинул его в подбородок. Потом, услышав шум падения, улыбнулся и направил на них ствол пушки.

– Руки вверх! Все к стене! Ты тоже, Ренни!

Ренни поднялся с пола и присоединился к остальным.

Я подождал и Хальворссона, который, наконец пришел в себя, и, потирая голову и пошатываясь доковылял до стены. Вот теперь я мог устроить им небольшую промывку мозгов.

– Вы спрашиваете меня, зачем вам нужна помощь? Раскройте пошире глаза… Именно поэтому!

С этими словами я эффектным движением швырнул пушку на стол и снова сел на свой стул.

– Уберите эту пушку к дьяволу! Еще случайно выстрелит и зацепит кого-нибудь из нас. Мистер Силади… Вы здесь хозяин. Могу я вас кое о чем попросить, пожалуйста/ Они повернулись и неуверенно приблизились ко мне. Они смотрели на меня так, будто и я, как Им/, прилетел с Красного Солнца.

– Что вам угодно, мистер…

– Нельсон, – подсказал я.

– Так что же, мистер Нельсон, чем могу служить?

– Я два дня почти ничего не ел… и… я увидел там, на террасе остатки яиц всмятку. Вы меня понимаете, правда?

Недаром я подозревал, что самый сообразительный среди них Ренни. Остальные еще только напряженно размышляли, когда он уже умчался на кухню.

Расправившись с яйцами всмятку, я снова был готов предоставить себя к их услугам. Только далеко не был уверен, хотят ли этого они.

Во всяком случае, я откинулся на спинку стула и закурил сигарету. И пока пламя зажигалки лизало кончик сигареты, я исподтишка изучал их.

Что верно, то верно – зрелище было не слишком утешительное. Я думаю, дружелюбнее всех смотрел на меня Ренни: возможно, по той причине, что по возрасту был ближе всех ко мне. А вот что касается остальных. – .!

Силади еще туда-сюда, зато если бы остальные могли пронзить меня своими взглядами, то, думаю, яйцо всмятку мгновенно превратилось бы в моем желудке в кусок льда…

Петер Силади дождался, пока моя сигарета не разгорится, потом приступил к допросу.

– Итак, вы говорите, что вы нам нужны.

– Я постарался привести доказательства.

– Вы предлагаете услуги телохранителя?

– Можно и так сказать.

– А если мы не будем на это претендовать?

– Мне неважно, как вы это назовете.

– Я имею в виду, что мы вообще не претендуем на вашу помощь.

– Я слишком много знаю, чтобы вы отказались.

– Гм. Это верно…Через Киндпера?

– Это так важно?

– Еще не знаю… Может быть, важно. Как к вам попал мой дневник?

Я на секунду задумался и решил, что будет лучше раскрыть карты. Все равно я смогу целым и невредимым выпутаться из этой истории, только если использую их в своих целях. А для этого мне, пожалуй, придется быть искренним, по меньшей мере, на 99 процентов.

Я раздавил сигарету и подался вперед.

– Послушайте внимательно. Но сначала сядьте, потому что я не люблю, когда у меня стоят над душой. Теперь второе: я делаю вам предложение. Я расскажу вам все, что знаю об этом деле, когда закончу, то я возьму свою шляпу, и вы больше никогда обо мне не услышите.

– Вы можете это сделать хоть сейчас, – сказал Карабинас.

– Может быть, все-таки вы позволите мне сказать? Силади учтиво склонил голову.

– Прошу вас, мистер Нельсон. Раз уж так получилось…

Я снова закурил, потому что чувствовал, что от моих следующих слов зависит все или, по крайней мере, почти все.

– Во-первых, я – частный детектив Сэмюэль Нельсон.

– Кажется, мы это уже слышали, – пробурчал с неприкрытой неприязнью Йеттмар.

– Я занимаюсь этим ремеслом десять лет, и у меня довольно хорошая репутация на другом побережье.

– Представляю себе…

– Именно так, мистер Йеттмар. И меня знают как весьма порядочного человека. Во всяком случае, насколько может быть порядочным частный сыщик.

– То есть, ни насколько, – сказал Осима.

– Ну-ну, зачем же так сгущать краски. В нашем ремесле есть вполне порядочные ребята, если даже это вам трудно себе представить. И не забывайте, мистер Йеттмар, что большинство из нас борется с преступниками. Только мы ведь тоже люди. И конечно, со своими недостатками и страхами.

– Бросьте, а то я, чего доброго, разрыдаюсь, – проворчал грек.

– Как пожелаете… Словом, за прошедшие десять лет мне пришлось распутывать много опасных дел. Не раз моя жизнь висела на волоске. Но мне всегда как-то удавалось выпутываться. И, между прочим, этим я обязан еще и тому, что обходил дальней дорогой мафию. Если я слышал, что в чем-то замешаны кланы, то можете быть уверены, что там вы не найдете Сэмюеля Нельсона. Знаете ли, это было как-то полезнее для здоровья.