Текст книги "Подземная пирамида"

– Вы пообещали, что защитите нас. Но не такой же ценой, что устроите кровавое побоище. Вернитесь и уберите эту мину!

Бог мне свидетель, я не знал, плакать мне или смеяться. Я закрыл лицо руками и простоял так несколько секунд. А отняв руки от лица, я чувствовал себя таким же беспомощным, как и до этого.

– Вернитесь и уберите эту мину! – повторил визгливым голосом Силади.

Только тогда я понял, что они ни капельки не шутят.

Так вот оно что! Проснулась совесть интеллигентов, и именно в тот момент, когда на карту поставлена моя шкура!

Я отвел руку назад, словно для того, чтобы только почесать поясницу, но тем же самым движением выхватил из кобуры пистолет. Стряхнул с себя руку Сети и направил пушку в грудь Силади.

– Послушайте, вы, законченный олух! – начал я вправлять ему мозги. – Меня не интересует, нравятся или не нравятся мои методы вашему паршивому прекраснодушию. Вы с вашей блистательной компанией и понятия не имеете, кто такой Джиральдини. И коль скоро о нем зашла речь, то этот проходимец и иже с ним только потому и могут существовать, что подобной вам интеллигентской размазни на земле как собак нерезаных. Вместо того, чтобы прикончить их на месте, их освобождают под залог, – а это то же самое, что мертвому припарки! Но на сей раз Джиральдини и Ренци имеют дело с мужчиной. Как сумею, так и прикончу их, ясно? И уж вы-то мне не станете помехой, мои прекраснодушные!

– Я думаю, вы правы, Сэм, – прозвучал чей-то голос у меня за спиной.

Я мигом обернулся: позади меня стоял Ренни.

Я направил ствол пистолета на него, он сразу же затряс головой.

– Меня вам нечего бояться, Сэм. Я хочу улететь отсюда, а единственная гарантия этого – вы. Лучше дайте и мне такую же игрушку!

Я колебался лишь пару секунд. Потом потянулся к поясу и достал второй пистолет. Бросил его Ренни и в тот же миг повернулся к нему спиной.

– Слушайте меня внимательно! – сказал я. – Больше я не буду трепать языком. Поймите, что мы связаны одной веревкой. Машину уже не остановить. Вы сможете спастись, а Ренни улететь только при том условии, если я покончу с Джиральдини и Ренци. Иначе они прикончат нас. Неужели это непонятно?

– Мы не желаем становиться игрушкой в руках гангстерских банд, – промолвил холодно Силади. – Даже в том случае…

– Ох-ох, бедняжка-профессор! – воскликнул я, чувствуя, как в душу мою вселяется какое-то безграничное отчаяние. – Об этом нужно было подумать раньше. Еще в Сан-Антонио вы были не против, чтобы я убрал их!

– Но и вы ничего не говорили о минах! Я почувствовал на руке легкое пожатие. Я обернулся – это был Ренни.

– А не слишком много времени мы теряем? – спросил он, и глаза его выражали обеспокоенность.

– К черту все, ты прав, Ренни! Пошли, джентльмены! Мафия пусть будет на моей совести. Уж как-нибудь я управлюсь с этим делом!

Не успели мы пройти и несколько шагов, как Осима поднял руку.

– Остановитесь-ка! Туннель начинает идти под уклон! Остановитесь!

Мы замерли на месте и уставились на него, а он – на прибор, который держал в руках.

– Уклон все увеличивается. Скоро мы это сами почувствуем. Мы, пожалуй, уже у самой пирамиды.

– Расстояние? – спросил Силади.

– Примерно такое же, как и расстояние между входом под землю и холмом. Мы должны быть в тридцати метрах от центра холма.

– Направление?

– По-прежнему прямое, как стрела.

– Посветите кто-нибудь на землю, – сказал Силади. – Если я не ошибаюсь, то, что мы ищем, будет на глубине нескольких этажей.

Я опустил револьвер в карман и попытался говорить примирительным тоном.

– А почему вы думаете, что теперь нам нужно спускаться вниз?

Он покосился на мою руку, но, увидев, что в ней нет ничего, кроме фонаря, как будто успокоился.

– По двум причинам… Первая – источники. Древние очевидцы тоже спускались вниз. А другая – это то, что… Если вершина пирамиды находится под вершиной холма, то она должна быть погружена под землю на глубину нескольких этажей.

– Вероятно, – согласился я, потому что тем временем меня стала занимать иная мысль. – Скажите, Петер, – спросил я, – для чего, по-вашему, служат те боковые ходы, мимо которых мы прошли?

Он сдвинул брови и поднял палец.

– Вы чувствуете воздух?

– Я – нет.

– Я бы сказал, что здесь есть воздух, точнее говоря, – кислород. И бьюсь об заклад, что ему не три тысячи лет.

– Значит, их сделали для вентиляции?

– Очевидно. Они, может быть, ведут в какую-то пещеру. По-видимому, существует возможность и по ним попасть сюда, под землю!

– Значит, к пирамиде можно подойти и по боковому ходу?

– Я более чем уверен. Вот подумайте. Если бы они построили только один вход, то взяли бы на себя большой риск.

– Они?

– Да, они самые. Одно землетрясение – и все прахом! Они обязательно должны были построить и другой вход!

Теперь уже почва у нас под ногами ощутимо пошла под уклон. И спускаясь наощупь по все круче уходившему вниз полу, я, не переставая, размышлял над тем, сколько шансов у людей Джиральдини обнаружить другой вход. Отвлек меня от моих мыслей несколько испуганный голос Миддлтона.

– Смотрите! Туннель закончился!

Мы сбились в кучку, как овцы, потерявшие своего пастыря.

Перед нами в свете фонарей была лишь голая глиняная стена, гладко обработанная, какой ее оставили старательные рабочие три с половиной тысячи лет тому назад.

Силади прислонился к стене и негромко хохотнул.

– Конец! Черт бы его побрал, конец!

Остальные же стояли, таращась на стену, словно на глине перед ними появился Иму во главе всех войск мира Красного Солнца.

– Конец чему? – спросил я подозрительно, хотя, честно говоря, незачем было и спрашивать: безнадежность была написана у них на лицах.

– Чему? Ну, всему… Вы не видите, Нельсон? Мы пришли в тупик. К пирамиде ведет все-таки какой-то из боковых коридоров…

– Почему вы так думаете?

– А вам недостаточно этой стены перед носом?

– Да, но… зачем ее могли поставить?

– Спросите у них самих. Вы же знаете их логику, нет? По крайней мере, вы совсем еще недавно выхвалялись, что знаете ее.

Я ощупал стену, потом постучал по ней кулаком. Стена не гудела и не давала трещин: словом, вела себя точь-в-точь, как нормальная стена туннеля, за которой только и есть, что мать-земля сырая.

– Ренни? – обернулся я к молодому человеку.

– Слушаю, – буркнул он подавленно.

– Вы ничего не чувствуете?

– Я? Нет…

И Сети стояла рядом со мной, ссутулившись, втянув голову в плечи, – само воплощение беспомощности.

Тогда я в первый и последний раз окончательно потерял голову. Я знал, что люди Джиральдини идут за нами по пятам по туннелю и искать теперь боковой вход было безнадежным делом.

Кажется, я заорал и принялся браниться, причем вряд ли выбирал выражения. Затем я упал на колени на пол коридора и начал колотить по глине, присыпанной тонким песком. Повторяю: я орал, бранился и молотил почву под нашими ногами.

Я колотил до тех пор, пока не послышался грохот, как от ожившего большого барабана в оркестре.

Я пришел в себя, когда ко мне подскочил Силади, рывком поднял меня с земли и поцеловал в лоб.

– Нельсон! Вы гений! Я заранее прошу прощения за все, чем обидел вас и чем еще, вероятно, обижу! Сам господь бог не додумался бы!

– Однако подумать об этом нам следовало! – покачал головой Хальворссон, то и дело сплевывая песок. – Вы сами только что говорили, что пирамида должна лежать значительно ниже уровня коридора.

Каменная плита, прикрывавшая вход под землю, лежала теперь перед нами, наполовину очищенная от песка. Я прислонился к стене, с трудом переводя дыхание, как будто с кем-то подрался.

– Прочитать надпись? – спросил Осима, указывая на проступившие иероглифы.

Я почувствовал, что силы возвращаются ко мне, чем тут же воспользовался, чтобы отмахнуться.

– На это сейчас нет времени. Я не думаю, чтобы именно здесь они написали что-то важное.

– Это тоже какая-то выдержка, – пробормотал Миддлтон и, вытягивая шею, пытался разобрать непонятные для меня рисунки.

– Кажется, отрывок гимна.

Силади наклонился и вместе с Йеттмаром поднял плиту. Она легко сдвинулась, и наши любопытные фонарики осветили длинную вереницу вырубленных в камне ступенек, которые вели куда-то в темнеющую глубину.

Я увидел, как доктор Хубер, когда Силади и Йеттмар отбросили в сторону каменную плиту, перекрестилась. Ренни неподвижным взглядом смотрел вглубь, а Сети дрожала, как осиновый лист.

Я же подтянул ремень брюк и без колебаний стал спускаться.

Тридцать две ступеньки вели в чрево земли по прямой линии, но еще на тридцатой по кривизне стены я почувствовал, что начинается поворот.

– Осторожно, – сказал я. – Лестница поворачивает!

Они с опаской двигались по моим следам, сразу же за мной шел Петер Силади.

– А не стоит ли и здесь замаскировать вход? – пробасил он мне в ухо.

– Бесполезно. Ведь следы покажут им все в точности. Здесь нет ветра, который нанес бы песка.

Лестница сделала еще один поворот, вызывая у меня ощущение, что мы движемся по кругу.

– А я и не знал, что у египтян были винтовые лестницы, – пробормотал я.

Силади открыл было рот, чтобы ответить мне, когда лестница неожиданно снова выпрямилась и свет моего фонарика отразился от огромной, такой уже знакомой каменной плиты, которая снова загораживала нам путь.

– Передайте по цепочке, чтобы все остановились… И пришлите сюда Ренни.

Я плюхнулся на последнюю ступеньку и пригляделся к плите. Она была в точности такой, как ее двойник наверху, в коридоре. И на этой плите тянулся только один ряд иероглифов, как будто и с теми же знаками, что и на той, другой. Хотя, конечно, – подумал я, – вполне вероятно, что они только для меня такие одинаковые.

Через несколько минут Ренни протиснулся ко мне и уставился на каменную плиту.

– Это тоже дверь?

– Должна быть дверь. Попробуйте-ка…

– С помощью скарабея?

– А как же? И чтоб недолго канителиться, думайте сразу же о том, о чем следует. Мол, ох как было бы хорошо, чтобы эта дверь открылась! Ну же, давайте! Джиральдини уже наступает нам на пятки!

И тут, как будто случаю было угодно придать моим словам вес, откуда-то издали до нас донесся тихий щелчок или хлопок, и несколько мгновений спустя наших лиц коснулся легкий поток воздуха. Впервые с тех пор как мы спустились под землю.

– Что это было? – вскинулся Силади.

– Пожалуй, моя мина… Если только…

– Если только?

– Если только они не проделали себе взрывом проход в каком-то другом месте. Что весьма маловероятно. Давайте, Ренни! За дело!

Молодой человек послушно опустил руку в карман, извлек скарабея, потом закрыл глаза и вытянул руку в сторону двери. На его ладони покоился священный жук, на лбу от напряжения заблестели капли пота.

– Вперед, Ренни! Ради всех святых, вперед! Давай, сдвинь же ее!, Этот крик, конечно, раздавался только у меня в глубине души, и я с трудом сдерживался, чтобы не подбежать к двери и не помочь Ренни сдвинуть ее с места.

Лицо Ренни заливал пот, и я почувствовал, что постепенно и сам становлюсь мокрым от пота.

– Вперед! Давай! – выкрикнул я теперь вслух.

И, словно подчиняясь моей команде, дверь двинулась и с плаксивым скрежетом уползла в противоположную стену. На нас посыпались песок и клубы пыли, свод над головой задрожал, и вдали снова послышались хлопки.

Ренни обессиленно оперся о стену и, тяжело дыша, хватал ртом воздух.

– Больше не могу… Открывать двери… это… это высасывает… из меня… все силы.

Я просунул ему руки под мышки и помог пройти сквозь облако пыли там, где только что стояла дверь. Посветив вперед фонариком, я громко закричал:

– Есть! Идите скорее! Кажется, мы пришли!

Перед нами был большой зал: намного больше усыпальницы Иму, и его белые стены так и сияли в свете фонарей. Напротив нас были еще два входа, не имевшие однако дверей. От проема первого входа куда-то уходили ступеньки, как те, по которым мы спустились, и нигде не было и следа двери, преграждающей путь.

Силади вытянул руку и указал на этот проем.

– Там! Там другой вход! Через него входили в древности…

Йеттмар схватил меня за руку.

– Посмотрите под крышу!

Мы все подняли головы, но не увидели на белом потолке помещения ничего, кроме нескольких черных пятен.

– Я ничего не вижу, – прошептала доктор Хубер.

– Вы не видите пятен?

– Вы имеете в виду вон то черное?

– Копоть от факелов! – воскликнул Йеттмар. – Мы явно попали, куда нужно. Кто-то из них, сдается, писал, что они зажигали не масляные фитили, а факелы. И это на стене – тоже гарь и копоть от них.

Силади и я тем временем уже обследовали один из углов помещения, где лежали грудой по меньшей мере штук двадцать разной величины сосудов из камня и мрамора. Я вопросительно взглянул на Силади и был немало удивлен тем, как возбужденно горели его глаза.

– Это, пожалуй, канопы.

– В каком-то из источников речь была также и о золотых сокровищах.

– Не исключено, что и они здесь есть. Посмотрите только, как красива эта резная чаша. Если я не ошибаюсь…

Я схватил его за руку и потащил за собой ко второму дверному проему.

– На это у нас сейчас нет времени! Когда все будет позади, вы сможете изучать их, сколько вам заблагорассудится!

Перед дверным проемом я выпустил его руку и повернулся к остальным, припустившим вслед за нами.

– Послушайте меня! Вероятно, у нас больше не будет возможности поговорить друг с другом. У нас нет времени, чтобы обследовать все помещения. Что бы ни случилось, если придется уносить ноги, бегите через этот выход.

– А если… – выдавил Миддлтон. – Если… А кто откроет нам двери?

– Вряд ли в этом будет надобность. Субесипу и другие посетители не обнаружили дверей, тем не менее, они спустились до пирамиды. А теперь вперед!

Я утер лоб и прислонился к стене. Боже мой) Источник, который светит непрерывно три с половиной тысячи лет!

Позади меня царило гробовое молчание, хотя все стояли тут же, в каких-то нескольких сантиметрах от меня. А звезда мягко светила, словно приветствуя нас.

– Красное Солнце! – прошептал Ренни.

– Посмотрите-ка на линии, – буркнул Осима.

– Какие линии?

– Вы не видите? Некоторые звезды связаны между собой голубыми линиями.

– Вижу. И что тут особенного?

– Это созвездия. Они точно так же, как и мы, видят на небе созвездия.

– Меня больше смущает вот та красная звезда. Как вы думаете, они оттуда прилетели?

– Совершенно точно. Боже мой! И с тех пор она без перерыва светит!

– Чудо и только… А что может быть тем неиссякаемым источником, который выполняет свою функцию до скончания времени? – прошептал пораженный Хальворссон.

– Ну а дверь? А скарабей?

Ренни неверным шагом вышел на середину зала и в суеверном страхе уставился на раскинувшуюся у него над головой звездную карту, во много раз превышающую человеческий рост.

– Боже мой! Значит, это правда! Все это правда! Спасибо тебе, отец!

– Карабинас… Ты смог бы сказать, какая это звездная система?

Грек еще раз оглядел стену, потом покачал головой.

– Я не совсем уверен, действительно ли это Орион. Есть определенное сходство, но…

– Но?

– Если это и он, то всего лишь одна его часть, увеличенная до колоссальных размеров. Во всяком случае, это созвездие настолько далеко от нас, что до таких размеров его не может увеличить ни один телескоп.

– А Красное Солнце?

– Не могу опознать. Может быть, кто-то из радиоастрономов…

– Дальше! Идем дальше! – подстегнул я их и первым проскочил через проем, чтобы попасть в следующее помещение. Но не успел я еще покинуть зал со звездной картой, как меня остановил возглас Ренни:

– Посмотрите-ка сюда! Мистер Нельсон! Я обернулся, стоя уже у порога.

– В чем дело?

Он, вытянув руку, показывал что-то, но головы остальных мешали мне разглядеть как следует, что у него в руке.

С первого взгляда я понял, что этот предмет был изготовлен тысячелетия тому назад. Он представлял собой указательный палец, самый обыкновенный человеческий палец, полый внутри, как палец перчатки. Его сделали из какого-то блестящего хрупкого материала, и Ренни, держа его в руке, указывал красным ногтем этого пальца как раз на проем двери, ведущей в другой зал.

Я кончиком пальца дотронулся до этого предмета: он был прохладный и жесткий, как пластмасса.

– Где вы его нашли?

– Здесь, возле карты. Он лежал на полу.

– Это, вероятно, принадлежность к карте, – сказал Хальворссон.

– Вроде бы… пожалуй… его непременно нужно надеть на палец, – пробормотал Силади. – Может быть…

– Надевайте, куда хотите! – крикнул я и повернулся к ним спиной. – Переходим в следующий зал!

Подсознательно я ощущал, что и остальные, оцепенев, стояли позади меня, но был настолько переполнен величием момента, что забыл обо всем на свете. Я знал только, что я, Сэмюэль Нельсон, стою вот здесь, в чреве захороненной пирамиды, и вижу то, что несколько тысячелетий тому назад видели они, пришельцы с планеты Красного Солнца, или что увидел Субесипу.

Когда охватившее меня легкое головокружение прошло и слезы высохли в уголках глаз, я был, наконец, в состоянии сориентироваться, куда же я попал.

Место, где я стоял, было не помещением, а громадным балконом, который висел на стене зала чудовищных размеров. Под ним, в недосягаемой глубине, виднелся пол пирамиды, а над головой у меня, пожалуй, на высоте нескольких этажей раскинулся свод зала. И этот свод был точно таким, как у пирамид: четыре его стены сходились в геометрическом центре зала в вершину.

И тут все позади меня разом заговорили.

– Боже мой! – прошептал Силади. – Значит, дошли… Посмотри, Никое!

– Ракета…

– Ракета Иму!

– В ней не меньше ста метров высоты…

– Посмотрите на ее дверь… Дверь открыта!

– Спустимся по лестнице…

Кто-то оттолкнул меня и начал спускаться по узкой, обнесенный перилами винтовой лестнице, которая вела к ракете в глубину, казавшуюся отсюда сверху головокружительной. Потом я почувствовал, как Сети схватила меня за руку и словно сквозь сон услышал ее шепот.

– О, Сэм!.. Она такая великолепная и… такая страшная! Я боюсь ее, Сэм!

– А точно она полетит? – шепнул кто-то.

– Иму мне все рассказал. Мне нужно только передвинуть рычаги. Но сначала все вы должны отойти от меня подальше!

– За нас не бойся, мы уж…

Где-то на чудовищной высоте чернела над нами дверь ракеты, и к ней вела лестница из того же самого неизвестного материала, из которого были сделаны плиты, прикрывающие подземные ходы. Прямо под дверью на боку серой сигары виднелись странные знаки, совсем не похожие на иероглифы. Неизвестный умелец нарисовал или вырезал последовательность групп знаков, казавшихся хаотичным переплетением точек и линий.

– Вы сможете это расшифровать? – повернулся я к Карабинасу и почувствовал, как туман у меня перед глазами постепенно рассеивается.

– Что именно?

– Посмотрите! Под дверь… Это не надпись? Грек задрал вверх голову, напрягая зрение, потом скривил губы.

– Не имею понятия. Это не по-египетски. Напоминает Морзе.

– Наверно, название корабля, – пробормотал Йеттмар.

– Солнечная ладья!

Ренни сделал несколько шагов, потом обернулся к нам.

– Что ж… Да хранит вас… – И, подняв руку к глазам, отвернулся.

Доктор Хубер вырвалась из рук Силади и подбежала к сыну.

– Постой! Нет! Не пущу тебя! Ты мой сын… Все это вздор! Ты мой сын, Ренни, и не имеешь права…

Молодой человек вытер слезы и мягко, но решительно оттолкнул женщину от себя.

– Я должен идти… мама! Они там ждут меня! Тысячи лет ждут, чтобы я вернулся. Мне нужно туда и…

Неожиданно я услышал у себя над ухом шепот Осимы.

– Вы думаете, полетит?

– Ренни?

– Да нет же. Космический корабль.

– Несомненно. С их-то техникой? С тех пор как я увидел ту звезду на карте, я уже ни в чем больше не сомневаюсь.

– А крыша пирамиды?… "_ – Как только космический корабль стартует, она раскроется или обрушится – откуда мне знать… Они наверняка что-то придумали.

– Дай-то бог, чтобы так и вышло!

– Да хранит вас бог) – воскликнул Ренни и сделал несколько шагов вверх по лестнице. – Да хранит вас бог! Я вернусь, клянусь… что вернусь и…

В этот момент тишину разорвала автоматная очередь у нас над головой.

Одновременно с первой очередью я инстинктивно бросился на пол и рывком повалил рядом с собой Сети. Треск автоматной очереди шел сверху, с балкона, как раз оттуда, откуда мы сошли вниз.

Автомат умолк, и громкие крики испуга перекрыл резкий голос Джиральдини:

– Руки вверх! Ваша игра окончена, Нельсон! Не делайте глупостей!

Я медленно встал и поднял руки.

– Только спокойствие! – прошептал я, пока те еще не приблизились к нам. – Чтоб никто не шевелился! Когда они будут внизу, я попытаюсь захватить Джиральдини и…

– Стойте! – услышал я неожиданно крик человека в шляпе. – Остановитесь, Ренни! Если шевельнетесь, пристрелю, как воробья…

– Остановитесь, Ренни! – закричал и я. – Остановитесь, он не шутит!

– Ренни! – услышал я вопль доктора Хубер совсем рядом с собой.

Ренни, однако, не обратил никакого внимания на предупредительные окрики и, сжав зубы, карабкался все выше.

– Остановитесь, Ренни! – услышал я снова крик человека в шляпе. – Остановитесь, несчастный! Еще один шаг – и я стреляю!

– Ренни! – завопил я в отчаянии, забыв даже о том, что стою с поднятыми руками.

Потом увидел и то, как вслед за протрещавшей очередью он пошатнулся, вздернул плечи, судорожно взмахнул руками и, как птица с распростертыми крыльями, рухнул в пустоту.

Громкие вопли и крики слились в единый мучительный хор, затем тело Ренни с шумом стукнулось об пол прямо рядом с нами.

Когда я подбежал к нему, он был мертв. Изо рта сочилась тоненькая струйка крови, веки его еще подрагивали, но лицо уже выражало спокойствие, и складки на лбу расправились.

Доктор Хубер с душераздирающим криком упала на тело сына, Сети вцепилась в мою руку и, кажется, тоже непрерывно кричала.

– Нет! – услышал я вопль Силади и по звукам потасовки рядом со мной сделал вывод, что его пытаются удержать, чтобы он не кинулся на людей Джиральдини.

Я выхватил свой револьвер и бросился на пол. Мне оставалось только надеяться, что в такой суматохе человек в шляпе не станет тратить на меня время.

– Руки вверх) – снова услышал я крик. – Всем поднять руки – или дам очередь) Я лег на живот и приподнялся на локтях. Целился я какое-то мгновение, потом сразу нажал на курок. Коротышка в шляпе остолбенел, и его шляпа как будто сдвинулась немного дальше на затылок. Насколько я мог судить на таком расстоянии, он ухмыльнулся, почти с сожалением. Потом покачал головой и поднял автомат, чтобы прицелиться.

В этот момент его настигла моя вторая пуля, попав точно посередине лба.

– Побежали! За ракету) – закричал я, выпустив вслепую еще несколько выстрелов по остальным, застрявшим без защиты на лестнице. – Скорей же, ради бога!

Я быстро осмотрелся, пытаясь определить, все ли здесь. Почти в обморочном состоянии я убедился, что Сети нигде нет.

Как безумный, я подскочил к Силади, который стоял ближе всех ко мне, и потряс его за плечо.

– Где Сети? Я же сказал, что…

Но Силади не обратил на меня никакого внимания. Одной рукой он прижимал к себе рыдающую доктор Хубер, а другой утирал ей слезы.

Было совершенно очевидно, что он не замечает моего присутствия.

Не успев даже подумать, я огромными прыжками вылетел из-за солнечной ладьи и распростерся на полу. Над головой у меня жужжали пули и, как разъяренные осы, впивались в землю. Попадут ли они в меня, было лишь вопросом времени.

На Сети я наткнулся возле Ренни. Она держала в объятиях тело брата и горько рыдала.

Поскольку на разговоры времени не было, я просто схватил ее в охапку и помчался вместе с ней за ракету. Богу было угодно, чтобы мы остались целыми и невредимыми.

Мы буквально ввалились в тень, отбрасываемую солнечной ладьей, и лишь тогда у меня появилось время, что бы осмотреть собравшихся. Доктор Хубер рыдала на плече у Силади, остальные же стояли, глядя перед собой тупым, апатичным взглядом. Четверть века надежд и чаяний, возможность великого контакта – все пошло прахом только потому, что какой-то мелкотравчатый подонок нажал на спусковой крючок автомата.

В бессильной ярости я бросился на пол и снова схватился за револьвер, чтобы перестрелять стольких из них, скольких только удастся. Но тут кто-то мягко взял меня за руку.

Это была Сети.

– Оставь это сейчас, дорогой, – сказала она. На губах ее играла неземная улыбка, и в эту злосчастную минуту я не мог не подумать, что она, скорбя о смерти старшего брата, может быть, помешалась или что у нее нервный срыв.

– Спрячь пистолет, дорогой, – сказала она на этот раз более решительным тоном. Удивление мое было таково, что я и в самом деле опустил оружие.

– Что… что ты задумала?

Она вытянула перед собой указательный палец, ноготь которого был окрашен в пронзительный красный цвет и поблескивал в сером полумраке, как бутон голландского тюльпана.

– Теперь я знаю все…Они сообщили мне, дорогой…

– Что это и… вообще… что такое… Она наклонилась ко мне и поцеловала прохладными губами.

– До свиданья, дорогой! Мне нужно лететь! Я должна лететь… Они так хотят!

Только теперь до меня стало доходить, что происходит. А то, что я вижу на пальце Сети, – это тот странный перчаточный палец, который Ренни нашел возле звездной карты.

– Не бойся, Сэмми! Все будет в порядке! Я попытался удержать ее, но на лице ее тогда была уже какая-то нечеловеческая, неземная улыбка.

– Эту миссию выполню я… и так будет лучше. Лететь должна я… потому что под сердцем я ношу то, что связывает нас. Да хранит вас бог!

Выстрелы неожиданно смолкли, и в следующее же мгновение я выскочил из-за ракеты. Какое мне теперь было дело до остальных, которые тоже столпились позади меня, подставляя себе пулям противника!

Но стрельба утихла. Стоявшие на лестнице заметил и, что кто-то торопливо взбирается вверх по ракете, поэтому и прекратили огонь.

– Остановитесь, мисс! – услышал я голос, очевидно, Джиральдини. – Остановитесь! Сопротивляться бесполезно! Мы не хотим вас убивать, но то, что вы собираетесь сделать, не имеет смысла… Поверьте…

Сети ничего не сказала, лишь вытянула руку. На какое-то мгновение я увидел, как красный лакированный ноготь вспыхнул молочно-белым светом, а потом уже не видел ничего или, вернее, увидел очень мало. Из указательного пальца ударил голубой луч света, точно такой, каким Рет убил Дему.

Я схватился руками за глаза, чтобы защитить их от слепящей вспышки, а когда опустил руки, все уже было кончено.

На лестнице, где только что стояли люди Джиральдини, бесформенной грудой лежали съежившиеся трупы.

Молочно-белый свет как будто заколыхался, и жуткая тишина ударила по барабанным перепонкам.

Вот тогда-то я понял все. Сердце раздирали боль и отчаяние, но сознание долга в конце концов взяло верх. Я подбежал к оставшимся и стал подталкивать их в сторону лестницы.

– Бегите! Туда, откуда мы пришли! Только через другую дверь, через второй выход! Карабинас!

– Я слушаю!

– Вы поведете их. Сети не может долго ждать! Если вы не поспешите, мы все тут погибнем!

– А вы?

– Обо мне не беспокойтесь. Не бойтесь, я не собираюсь умирать! Поторопитесь!

Им понадобилось минут десять-пятнадцать, чтобы исчезнуть из зала. Я остался наедине с Сети, не считая съежившихся трупов.

Я и сам не мог бы сказать, как долго стоял возле ракеты – десять минут, полчаса… Наверно, ждал, что откроется окно и рука помашет мне на прощанье…

Потом вдруг ракета задрожала. Она лениво шевельнулась, как будто отвыкла от движения. Ее бока содрогнулись, и она отклонилась на несколько сантиметров: сначала вправо, потом влево.

Тогда я побежал к выходу. Что было потом, мне трудно рассказать. Вокруг меня громыхали многотонные блоки, и в этом чудовищном шуме я вдруг увидел над головой солнце. Затем откуда-то хлынула вода и потащила меня с собой. Вода, возможно, была из Нила, а может быть, из какого-то лопнувшего водопровода.

Крыша пирамиды раскололась надвое, и ракета взлетела в небо. Когда вода швырнула меня на песчаный холм, я увидел в небе только узкую полоску огня.

…Ну вот, пожалуй, все.

Я задремал ненадолго, потом встал, побрился и побрел в ночной бар в надежде, что встречу там того несчастного летчика. Однако на дверях бара висел здоровенный замок: вокруг не было ни одной живой души.

Тога я вернулся к мотелю и попытался завести свою колымагу, чтобы укатить куда-нибудь на юг.

Я долго возился с мотором, который никак не хотел заводиться. При этом я изо всех сил старался не взглянуть случайно на синевшее надо мной небо.

Такая странная привычка появилась у меня в последнее время.