Текст книги "Его невинная заложница"

Глава 41

История с сестрой стала точкой преткновения. Я смотрю на Армана и не понимаю, что он хочет от меня. Он много раз показывал, что я что-то значу для него, что он готов защищать и даже рисковать ради меня, но при всем при этом снова и снова отводил мне роль безропотной игрушки.

Я готова молчать и исполнять эту роль, чтобы не злить его людей. Я слышу Армана, когда он говорит “Так надо. Я не могу по-другому”. Он так сказал мне, когда заставил перевязать рану Дикого. Я слова ему против не произнесла, он прав и я готова снова сцепить зубы и сделать что-то столь же мерзкое, если понадобится.

Только почему он не слышит, когда я говорю то же самое? “Я не могу по-другому”. Я не могу подвести сестру под его прицел, даже если она виновата и пришла сюда по приказу Стаса. Мне плевать. Она моя родная сестра! Ей тоже угрожают и она такая же безропотная игрушка, как и я, только с хозяином ей не повезло еще больше. Я знаю ее, и я верю ее словам, что она хотела вытащить меня и подговорила охранника, чтобы я могла уехать в другой город.

Что с ним кстати?

И что с моей сестрой?

Я должна поверить, что люди Армана не взяли ее? Что ей удалось сбежать?

– Я не хочу больше играть, – я отбрасываю салфетку и поднимаюсь с кресла. – Зачем мы что-то изображаем, когда наедине? Ты мой хозяин и точка. Я это уяснила, Арман. Ты отослал меня в барак к другим девочкам за провинность. Хорошо, – я киваю. – Спасибо, что не к парням.

Меня несет, но и пусть. Я устала за день, я много работала и не могу быть угодливой кошечкой, когда хозяин хочет. И я устала ото лжи, от масок и ужасных правил их мира.

– Ты продолжаешь распоряжаться мной, хотя знаешь, что я ни в чем не виновата перед тобой, – добавляю, замечая, что Арман не думает прерывать меня. – Я не убивала твоего брата, я даже не знала его, никогда в жизни не видела. Твои люди ошиблись, когда схватили меня… Ты ошибся. Но это ведь ничего не значит, ты привык приказывать и ломать под себя. Ты нежен, только когда я слушаюсь тебя.

Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь найти, где здесь кровать или диван.

– Давай лучше, как в первые дни, – я замечаю большую софу и делаю шаг к ней. – Помнишь? Ты разговаривал со мной короткими приказами. “Повернись”. “Наклонись”. “Встань”. И трахал меня, почти не касаясь руками.

Я подхожу к софе и снова поворачиваюсь к Арману. Он неотрывно смотрит на меня, я плохо вижу его лицо отсюда, освещение приглушенное, да и у меня глаза слипаются от усталости. Но я выпрямляюсь, как солдатик, и жду, что скажет Арман.

Он рычит.

Да, короткий рык прокатывается по большой комнате, когда он резко поднимается со стула и идет ко мне. Шаги размашистые и пружинящие, он за пару мгновений оказывается рядом и нависает надо мной, закрывая все вокруг массивным сильным телом. Срабатывают проклятые рефлексы и мне чертовски хочется уткнуться в его грудь, просто чтобы почувствовать тепло и опору.

Вместо этого я закусываю щеки с внутренней стороны. Боль отрезвляет.

– Больше ничего не скажешь? – говорит Арман.

По его голосу идут волны злости. Он сдерживает ее, но я научилась слышать каждый оттенок его речи.

– Ты хочешь разговоров? – я запрокидываю голову и проваливаюсь в его черные глаза. – Ровный сказал, что я глупая девка. Наверное, я все-таки плоха для разговоров. Но зато я красивая. Хочешь я разденусь?

Я усмехаюсь и переминаюсь с ноги на ногу. Стоять уже трудно.

Арман замечает это. Он накрывает широкими ладонями мои плечи и надавливает, заставляя сесть на софу. Сам тоже наклоняется, словно кроме моего лица больше ничего нет. Он всматривается в меня, а я ощущаю его взгляд как лезвие. Острое и опасное.

– Не хочу, – бросает Арман.

Он делает шаг в сторону и собирает подушки, бросает их к изголовью и снова тянется ко мне. Обхватывает мой локоть и заставляет лечь, опустив голову на мягкие подушки. Потом снимает с меня обувь, продолжая молчать, и отлучается на полминутки.

– Спи.

У него снова выходит приказ и он сам кривится, что привык разговаривать именно так. Арман накрывает меня принесенным одеялом, гасит торшер рядом с софой и возвращается к столу.

Я слышу шорохи его присутствия, но сон забирает меня слишком быстро. Я не успеваю ничего осмыслить, выключаюсь, а когда встряхиваю головой, вдруг понимаю, что уже утро. Я порывисто поднимаюсь, прижимая к груди одеяло, и не вижу никого вокруг. Только грязная посуда осталась на столе.

– Доброе утро, Катя, – произношу сама себе с усмешкой.

Встаю с софы и пытаюсь вспомнить, где здесь ванная. Или мне лучше выйти за дверь и попросить охранника отвести меня назад?

– Проснулась?

Я вздрагиваю от холодного голоса Армана.

– Пойдем, ты наверняка хочешь помыться.

Он говорит грубовато и смотрит без всякой ласки, но стоит и ждет, когда я отвечу. А я киваю и шагаю туда, куда он показывает ладонью. Арман тяжело выдыхает, когда замечает, что я собралась держать дистанцию от него. У меня это выходит подспудно, я не наказываю его и не пытаюсь специально показать свою обиду.

Но я чувствую, что наши отношения сломались. То, что было раньше больше не работает. Его методы больше не работают. Нельзя отдавать приказы и давать чувствовать себя любимой. Либо одно, либо другое. Либо я заложница, либо его Женщина.

Пусть выбирает.

Глава 42

Прохожу в ванную и тут же закрываю за собой дверь на защелку. Знаю, что Арману это не нравится, но делаю так, потому что не хочу, чтобы он входил, смотрел на меня, трогал, проникал глубоко в душу. Он и так уже там, глубоко внутри. И сейчас я боюсь пускать его еще дальше.

Я умываюсь, смывая с себя остатки сна, и смотрю в зеркало. Вчерашний трудовой день не прошел без следа: под глазами залегли темные тени, взгляд потухший. Да и вчерашнюю работу на ногах я чувствую всем телом: поясница ломит, руки выкручивает, мышцы болят. Я однозначно не привыкла к такому и мне сложно, но вместе с тем убеждаю себя, что выдержу. У меня получится, иначе нельзя.

Позволяю себе украсть у рабочего дня еще несколько минут, ведь я и так уже опаздываю. На часах больше девяти, а прийти я должна была на восемь. Интересно, какое на кухне наказание за прогул? Оставляют без обеда или на час дольше отрабатываешь смену?

Открываю дверь и выхожу наружу, сразу же натыкаясь на Армана. Он стоит у двери, прислонившись к стене, и как-то странно смотрит на меня.

– Извини, – коротко говорю, – я заняла ванну дольше положенного времени.

– Катя, – с его губ срывается то ли предупреждение, то ли обвинение, но он больше ничего не говорит. Просто смотрит и молчит, вызывая между нами волну неловкости.

– Я пойду, – говорю. – И так уже опаздываю больше, чем могу себе позволить.

Я делаю всего пару шагов в сторону, после чего Арман хватает меня за руку и тянет на себя.

– Ты больше не вернешься на кухню, – он мотает головой.

– Хорошо, – я киваю. – А куда мне? В прачечную? Официантка из меня так себе, потому что я неуклюжа. Нет, конечно, если разбитая посуда не страшно, то я могу…

– Ты никуда не пойдешь!

Арман отпускает мое запястье, потому что я морщусь от его сильного сжатия.

– Хорошо, – я снова киваю, изображая послушание.

– Ты так меня наказываешь? – коротко спрашивает он, и мне даже требуется пару минут, чтобы осознать смысл его слов.

– Я не могу тебя наказывать, – мотаю головой. – Я лишь стараюсь быть достойной подчиненной.

Мы замолкаем. Арман смотрит на меня несколько долгих минут, а я отвожу глаза первой и иду до конца.

– Прости, – говорю. – Я не подумала…

Медленными движениями начинаю расстегивать рубашку, стараясь не смотреть на его лицо и не видеть его реакции. Одна пуговица, другая, третья… его руки накрывают мои.

– Что ты делаешь?

– Я поняла, что больше не буду подчиненной, да? Я буду шлюхой. Твоей, личной подстилкой, правда ведь? Мне нужно только раздеться…

Освобождаю руки из его рук и тянусь к пуговицам, но он снова останавливает меня, яростно рыча:

– Какого черта с тобой происходит? Я просил тебя быть кем-то из того, что ты назвала?

Он явно зол и заведен. А я решительно настроена выяснить все до конца. Поставить точку в наших отношениях и, или закончить все, или начать все не так, как было до этого. Я больше не хочу игр. Не хочу всего этого. Ясность единственное, что меня интересует.

– А кем я, черт возьми, буду? Кем, Арман? Подчиненная тебе не нравится, хорошо, шлюха тоже, тогда кто, если ты меня и трахаешь и работать отправляешь? Я не понимаю! Ты же явно хочешь меня сейчас! Так давай закончим с этим и расставим все точки над “i”. Ну же?

Я распахиваю рубашку и яростно стаскиваю ее с себя. Тянусь к джинсам, но на этот Арман перехватывает мои руки и тянет на себя. Вернее, за собой. Усаживает меня на кровать в номере, но руки не отпускает.

– Хочешь связать меня и наказать? Хорошо, – я киваю и расслабляю руки. – Возьми галстук и…

Он закрывает мне рот поцелуем. Просто приближается и целует. Не так, как в самом начале наших отношений и совсем не так, как тогда в душе, когда за стенкой наш ждали разъяренные парни. Он делает это, чтобы заставить меня замолчать. Просто прижимает свои губы к моим и замирает. Не углубляет поцелуй, а лишь легонько будто пробует на вкус.

Он отстраняется так же неожиданно и быстро, как поцеловал меня до этого. Смотрит мне в глаза и проводит рукой по щеке, даря нежность. Я же не позволяю себе окунуться в нее. Не сейчас, когда между нами все так неоднозначно. Потом, когда он сам скажет, что уже можно, что я могу довериться ему. Только потом. Без его слов не стану, потому что так было и раньше. Он делает шаг навстречу, я делаю два в ответ, а меня больно ударяют в реальность. Больше не хочу боли и ударов. Пусть сделает меня кем-то одним, и я подчинюсь, но не заставляет почувствовать себя нужной, а после указывает место за другим, намекая, что я никто.

– Я не буду тебя наказывать, Катя. И работать ты больше не пойдешь.

– Хорошо.

– И мне не нравится формулировка личной шлюхи и подстилки, – сжав зубы, выдавливает он из себя.

– Хорошо, назовем это по-другому.

– Черт, Катя, – взрывается Арман, слезая с кровати и начиная расхаживать по комнате. – Я просто не могу взять тебя за руку, отвести к парням и сказать: – Вот, познакомьтесь, это Екатерина, она теперь моя женщина.

– Я понимаю.

– Ничерта ты не понимаешь. Я не могу так сделать, но и поступать с тобой плохо тоже не могу, – он вздыхает и подходит ближе. Опускается рядом со мной на колени и хватает холодные руки. – Даже сейчас, сидя с тобой так, я рискую, понимаешь? Я не могу валяться у ног женщины, Катя. Я другой. Я их предводитель, вожак, хозяин, если ты понимаешь о чем я. У меня нет слабостей, – он запинается и смотрит на меня. – Не должно быть, – тихо заканчивает.

– Я понимаю, Арман. И я не прошу тебя встать в центре зала, собрать всех и признаться, что я для тебя больше, чем шлюха. Я никогда этого не требовала, но не нужно поступать со мной так…

Не осознаю, что по моим щекам текут слезы. Я просто смахиваю их руками и продолжаю дальше:

– Я проснулась вчера, а меня отводят на кухню, переселяют к девчонкам, наказывая. Я и это приняла, Арман, но зачем снова меня возвращать тогда? Оставь там, позволь уйти и работать и не зови к себе, не проявляй эту чертову мнимую забору. Вот зачем ты меня позвал вчера? Ради секса? Я все испортила, – констатирую.

– Я позвал, потому что не мог без тебя поесть, Катя. И уснуть, блять, тоже не мог.

Мы молчим. Я пытаюсь переварить полученную информацию, а Арман, судя по его растерянному лицу, пытается осознать то, в чем признался. Уже сейчас я жалею обо всем, что сказала. Нужно было пустить это на самотек, не акцентировать внимание на том, что случилось. Так было бы проще и мне и ему. А теперь я не знаю, что говорить, да и Арман в растерянности.

– Это из-за Яны, да? – осторожно спрашиваю. – Из-за нее я не могу быть просто рядом с тобой? Родственники предательницы тоже должны платить? – я усмехаюсь, а Арман мотает головой.

– Нет, Катя. Ты предала меня, когда позволила ей уйти, – его голос спокойный и ровный, хотя я слышу раздраженные нотки. – Так считают парни, Катя. Знаешь, почему зол я?

– Почему?

– Потому что ты… – Арман осекается. – Ты позволила ей увести меня, Катя. Обвести вокруг пальца, как мальчишку. Ты стояла и смотрела на это, мать твою! Смотрела на то, как твоя сестра собирается сделать мне минет. И каков был план? Поменяться местами? Пойти к Стасу, а? – он легонько встряхивает меня за плечи. – Я бы ни хрена не понял по пьяни, Катя! Ни хрена, понимаешь?

Глава 43

Арман смотрел на нее и понимал, что его сердце горит адским пламенем. Катя вела себя вызывающе и раскачивала его, он не привык, что женщина позволяет себе то, что позволяла она. Он чувствовал, как внутри его качает из стороны в сторону. То закипала злость, то, наоборот, качало в противоположную сторону. Хотелось обнять ее и запереть в руках, чтобы она перестала упрямиться и признала его права.

Просто его право.

Решать, делать как надо, заботиться о ней.

Без этих споров и столкновений, в которых он не знал какое слово подобрать. По лицу Кати он видел, что произносит не то, она ждет других слов от него, но он их не знал. Он вообще ни хера не понимал иногда. Там в подвале и в первом клубе, куда ее притащили как предательницу, было проще. Сначала он был ее наказанием, потом защитником. Четко и понятно, он знал, что нужно делать, быть сильным или жестоким. Арман умел и то и другое лучше остальных. Он преуспел как в силе, так и в жестокости.

Но вот сейчас… Катя ждала от него другого.

– Я не собиралась идти к Стасу, – Катя мотнула головой. – Наоборот, сестра сказала, что она вернется к нему, потому что не может ослушаться меня, а я смогу сбежать.

– От меня?

– Да! Она уверена, что ты мучаешь меня. Она хотела помочь мне…

– Ааа, – Арман протянул со злой усмешкой. – Поэтому она полезла ко мне в штаны? Захотела проверить, чем я тебя мучаю?

Катя скривилась. Она отвернулась, но Арман дернул ее за руку и повернул к себе лицом.

– Я вижу, от чего тебя ломает, Катя, – прохрипел он. – Ты не можешь быть просто девкой, ты другая. Ты только делаешь вид, что можешь ложиться под меня и относиться к этому как к работе. Ублажать меня, как хозяина. Ты не продержишься и трех дней, если я начну приказывать тебе как в первые дни.

– Хочешь проверить?

– Я не продержусь и дня. Я вчера не смог, ты же видела.

Катя сглотнула и посмотрела вниз между их телами. Словно спряталась от тяжелого разговора, который то и дело заходил в тупик.

– Да блять! – Арман зарычал, устав от тишины. – Что ты хочешь? Всю душу выкрутила… Я такой, Катя! Я не знаю, как стать другим! Я, мать твою, не умею! Да и если попытаюсь, меня быстро в землю положат. Здесь нельзя быть другим!

– Не надо другим, – Катя подняла глаза и протянула к нему ладони сама. – В тебе всё это есть, ты же показывал мне нежность, ласку…

Арман не дослушал и порывисто притянул к себе Катю. Покрыл поцелуями ее плечи и шею, стиснув огромными ладонями тонкую талию. Он приподнял ее, чтобы было удобнее тянуться, и накинулся на нее, голодный и ослепленный желанием. Арман сам не знал, когда успел так истосковаться по ее запаху и вкусу, хотелось проводить языком по ее нежной коже снова и снова, вбирать сладкий запах и ощущать, как она прогибается и не может противиться. Откликается.

Его.

Она его.

Она задрожала и стянула руки вокруг его плеч, царапая ноготками рубашку. Часто задышала и подняла ладони выше, закопавшись в его коротких волосах.

– Арман, – зашептала она, борясь со сбитым дыханием. – Осторожнее, ты порвешь…

– К черту!

– Нет, ни к черту, – она зажала пальчиками его подбородок и заставила оторваться от ее тела. – Нам нужно договориться, Арман. Мне нужно понимать, что ты слышишь меня. Пусть за закрытыми дверьми и когда нет посторонних, но мое слово должно что-то значить для тебя. Даже если оно спорит с твоим.

– Ты дрессируешь меня? – он усмехнулся, но не удержался и вновь потянулся к ее губам. – Значит не боишься злить льва, находясь с ним в одной клетке.

Она заулыбалась и прикрыла глаза, будто шутку безвкуснее не слышала в жизни.

– Я привыкла.

Она все же позволила поцеловать себя. Медленно и тягуче, Арман слизывал мед с ее пухлых губ и едва сдерживался, чтобы не закинуть Катю на плечи и потащить куда-то, где можно найти горизонтальную плоскость.

– Слово, – повторил он, когда Катя повела лицом в сторону, показывая, что хочет прервать поцелуй. – Твое слово.

– Да, именно.

– Хорошо, говори, Катя.

– Где моя сестра? Я не верю, что она смогла сбежать.

– А во что ты веришь?

– Что твои люди схватили ее и ты ее держись где-нибудь здесь.

Она вонзилась в него мокрыми от слез глазами, стянув рубашку до скрипа между пальцами.

– Что с ней, Арман? Ты же не мог сделать с ней страшное, ты же… Я не прощу тебе.

– Не мог, – Арман качнул головой. – Но это не только из-за тебя, она может привести к Стасу.

– Ты разговаривал с ней? Допрашивал, да? – Катя вдруг завелась и взмахнула ладонями. – Я хочу увидеть ее! Боже, Арман, отведи меня к ней! Она же напугана сейчас…

– Хочешь занять ее место?

– Что? – Катя обомлела. – Да, черт возьми, я хочу занять ее место! Я согласна! Когда ты услышишь меня, Арман? Что бы ты сделал ради своего брата? Ради Дитмара!

– Это другое.

Она нервно засмеялась, но быстро справилась с собой, взглянув Арману в глаза.

– А ради меня? – бросила она ему в лицо. – Ты спасешь ее ради меня, иначе это все только слова, Арман. Ты хозяин этого мира, придумай что-нибудь, мне плевать что… Но я устала слушать, что думают твои парни, можешь хоть переубивать их!

Ее слова обжигали его, но били в цель. Арман обвил тело Кати руками и прижал к себе, заставив ее дышать своими выдохами. Она запрокинула голову и злобными иголками вонзилась в его глаза. Она стала совсем другой с того момента, как появилась Яна, будто вспомнила, что у нее была другая жизнь. Был характер и свои привычки, что она не родилась в ночном клубе, чтобы слушать приказы мужчин.

Даже его приказы.

И это разжигало адское пламя в груди Армана. Пламя злости и страсти.

– Я же убью ради тебя, Катя.

– Да, – она кивнула. – Убей Стаса. Он сделал это с моей сестрой и он подставил меня.

Глава 44

Я нервно хожу по комнате и жду Армана. Он обещал отвести меня к сестре после полуночи, но уже почти час, а его все еще нет. Я нервничаю. Переживаю, что он не придет, что его что-то задержит, и я не смогу увидеть сестру, не смогу ее успокоить. Спустя полчаса я уже не нахожу себе места, по нескольку раз снимаю и надеваю джинсовую курточку, сажусь в кресло и снова встаю. Нервничаю. Я слишком сильно нервничаю.

Наконец, раздается щелчок замка, и я, как солдат, замираю в стойке “смирно”. Жду, когда Арман, наконец, откроет дверь и заберет меня и удивляюсь, когда на пороге возникает не он, а Ровный. Мы несколько секунд просто смотрим друг на друга, я молчу, не зная, зачем он пришел, а он оценивает мой наряд и коротко кивает, бросая:

– Пошли.

Я даже не спрашиваю куда. Единственный, кому Арман может доверять, именно Ровный, поэтому я нисколько не удивляюсь тому, что он ведет меня к сестре. По крайней мере я надеюсь, что это именно так.

Мы действительно приходим к Яне. Ровный отворяет огромную железную дверь и пропускает меня внутрь. Как я понимаю, мы находимся в одном из помещений подземной парковки и отсюда, судя по замкам, не сбежать. Меня удивляет, что нет охраны. Никого, кто бы охранял Яну. Я понимаю, что она сама никуда не денется, никак не откроет дверь с той стороны, но ведь ей могут помочь. Стас не забудет о тех, кто может его предать и наверняка заберет ее. Или убьет.

О последнем я не хочу даже думать. Едва дверь открывается, я тут же бросаюсь к сестре, которая сидит на каком-то лежаке.

– Катя? – она удивленно смотрит на меня, а после переводит взгляд на Ровного. – Что ты тут делаешь?

– Арман позволил тебя увидеть, – убежденно говорю я. – Как ты? С тобой хорошо обращались?

Я осматриваю ее с ног до головы. Кладу руки ей на щеки и поворачиваю голову с одной стороны в другую, осматривая сестру на предмет синяков, царапин и любых других увечий. Я ведь не знаю, что делали с ней здесь. Вдруг ее пытали.

– Эй, со мной все в порядке, – она перехватывает мои руки и опускает их к себе на колени. – Ты как?

– Ну я же тут, – улыбаюсь одними уголками губ. – Со мной все хорошо, Яна. Вот зачем ты, – я мотаю головой. – Зачем рисковала?

– Послушай, – она крепче сжимает мои руки и бросает быстрый взгляд в сторону стоящего у входа Ровного. – Ты должна меня выслушать, хорошо?

– Я киваю.

– Ему нельзя доверять, – она снижает голос до шепота.

– Кому?

– Ему, – она кивает в сторону Ровного. – И Арман… – она замолкает всего на пару секунд. – Он совсем не хороший парень, Катя. Он убийца, главарь их банды, слышишь? – он жмет мои руки так сильно, что я не удерживаюсь и вскрикиваю.

– Что такое? – Ровный оказывается рядом за секунды.

Оттаскивает меня от Яны и зло смотрит в ее сторону.

– Ты что себе позволяешь?

– Ровный, спокойно, она моя сестра, – я пытаюсь оттащить его в сторону, но он не шевелиться и удерживает меня за руку.

После поворачивается ко мне, берет мои руки в свои и подозрительно долго их осматривает. Проводит большими пальцами по моей нежной коже, и я теряюсь, совершенно не понимая, что происходит.

– Можно, я договорю с ней?

Он лишь кивает и с каким-то титаническим трудом выпускает мои руки из своих. Я подхожу к сестре снова. Она сидит как-то подозрительно спокойно. Смотрит на меня и вздыхает, но говорить не спешит.

– Яна, я знаю, что Арман не хороший парень, – улыбаюсь, чтобы подбодрить сестру. – Но он другой со мной, слышишь? – я беру ее холодные руки в свои и чуть растираю, чтобы согреть. – Он…

Несколько секунд я пытаюсь дать определение тому, какой он. Сказать, что он нежный не могу. Да, в его поступках сквозит нежность, ласка, понимание, но он ведь не ручной зверек. Не котенок, которого можно приучить к руками, приучить отзываться на ласку.

– Он хороший, да, Катя? Внимательный, обходительный и даже нежный с тобой, делает ради тебя то, что никогда бы не сделал ради другой, защищает от других и вообще… – она останавливается. – Тебе даже кажется, что то, что происходит между вами было у него только с тобой, да?

– Яна…

– Отвечай, Катя, – она смотрит на меня с лихорадочным блеском в глазах.

– Зачем ты так?

– Как, Катя? Он зверь! Он как и его брат. Знаешь, откуда я знаю все это?

Она ухватывает меня за плечи и чуть встряхивает, а я опасаюсь, что Ровный снова вмешается, но он, или не замечает, или решает не трогать нас.

– Я была с его братом, Катя. И я чувствовала себя другой, особенной, нужной и важной. Я даже влюбилась в него, Катя. Он же такой… – на мгновения мне кажется, что сестра переносится в другую вселенную. – Ты бы видела его, Катя. Он такой же, как и твой Арман. У них почти одинаковые движения, мимика лица, да и поведение!

– Ну и что?

Я не понимаю, о чем сестра хочет мне сказать, зачем рассказывает все это и к чему клонит. Не понимаю ее.

– И что? – вскрикивает она, а затем снова повышает голос. – То, что он был другим со мной! Идеальным. Почти идеальным. Он убить готов был за меня. Раньше, Катя, раньше. Знаешь что было потом? – она снова дергает меня за плечи, но я ее не слышу, встаю и отхожу на шаг.

Уверена, что даже не хочу это слышать, потому что это раз и навсегда убьет мою веру в Армана. В то, что он другой. Я не хочу, чтобы она говорила, чтобы разрушала то, что у между нами успело возникнуть. Не хочу.

– Замолчи! – прошу ее. – Просто замолчи и давай поговорим нормально.

– Нет, Катя, – он кричит, и я чувствую, как на мои плечи ложатся сильные мужские ладони.

Ровный тянет меня к выходу, и я не сопротивляюсь, но последние слова Яны все же долетают до меня.

– Он заставил меня убить ребенка, Катя! Нашего ребенка, пойми же ты, дура!

Уже за дверью, когда Ровный закрывает ее на засов и вешает замок, я прокручиваю ее слова в мыслях. “Заставил. Убить. Ребенка. Нашего ребенка”.

Я не хочу в это верить. Не хочу, потому что Арман… он же и правда другой, он…

Нет, нет, нет, это ведь не может быть правдой. Только не сейчас. Не сейчас.

– Катя, – Ровный поворачивает меня к себе. – Не слушай ее. Стас ее сломал, слышишь? Он заставил ее все это говорить, понимаешь? Не верь ей, она бредит.

– Где Арман?

Несколько минут мы просто смотрим друг другу в глаза, после чего Ровный отстраняется и спрашивает:

– Он нужен тебе?

– Что?

– Арман… он нужен тебе?

– Я… я не понимаю.

Сейчас мне кажется, что это сон. Что все происходящее просто не может быть реальностью. Это чья то злая шутка, розыгрыш. И Ровный… он же не серьезно?

– А что тут понимать, Катя?

Мужчина в шаг преодолевает и без того маленькое пространство между нами. Приближается так близко, что я чувствую его запах и инстинктивно отворачиваюсь. Ровный не дает этого сделать: ухватывает меня за подбородок и целует…