Текст книги "Разрешите влюбиться. Теория поцелуя"

22

Настя

Он не появлялся в университете уже неделю. По крайней мере, я его не видела. Старалась вообще не вспоминать про Гая, который умудрился за несколько дней знакомства перевернуть всю мою привычную жизнь, но глаза по-прежнему упрямо бросались отыскивать его силуэт в извилистых коридорах учебного заведения всякий раз, как я проходила от одной аудитории к другой.

– Я знаю, что он звонил Кириллу. – Прошептала Оля.

Мы сидели на паре. Стервелла Васильевна Ливенская читала лекцию. Монотонно, отстраненно, сквозь зубы. Последнюю неделю ей приходилось ходить на работу пешком, поэтому она была злющей, как те маленькие собачки, которым ужасно хочется быть хоть сколько-нибудь значимыми, но их никогда не воспринимают всерьез. А теперь, когда слава о ней вместе с роликом из интернета дошла и до руководства университета, преподавательша и вовсе обозлилась на весь мир.

– Кириллу? – Удивилась я.

Оля осторожно кивнула, заметив недовольный взгляд лектора. Тихонько опустила голову и, не поворачиваясь ко мне, шепнула:

– Мы же продолжаем уроки бокса… Только теперь это вышло на серьезный уровень: мне пришлось оплатить абонемент на занятия к твоему дяде. Экипировка, снаряжение, все дела.

Я еле сдержала улыбку.

– Думала, он пошутил, когда сообщил, что ты записалась к нему на занятия.

– Я думаю, он все понимает. – Хихикнула подруга. – Просто берет с меня плату за то, чтобы подыграть. Даже занятия нам с Кириллом поставил на одно время.

– Не думала, что ради парня ты пойдешь на такое. Все-таки, бокс. Не женское это дело.

– Ради парня? Пф. – Еремеева толкнула меня локтем. – Нет, это же спорт. Общее физическое развитие, движение, нагрузки. Полезно для организма. И весело.

– Да-да, так мы тебе и поверили.

– Тихо, девочки, – строго взглянув, предупредила нас Марина.

Кивнула в сторону Стервеллы.

Я втянула голову в шею и принялась конспектировать. Хватило меня ровно на минуту, любопытство все-таки взяло верх:

– Он звонил Кириллу?

Еремеева расплылась в улыбке.

– Да.

– И? – Нетерпеливо дернула ее за рукав.

– Что «и»? – Хитро усмехнулась подруга.

– Зачем он ему звонил? Где он? Что с ним?

– Вот этого не знаю. – Олька пожала плечами и повертела шариковую ручку в руках. Она повернулась и внимательно посмотрела на меня: – Тренировка закончилась, мы приняли душ, переоделись и уже вышли на улицу. Я хотела, чтобы Кирилл меня проводил, что, собственно говоря, и происходило. Мы просто шли вдоль улицы, разговаривали, и я планировала ненавязчиво заставить его выпросить номер моего телефона…

– Ненавязчиво заставить, – я закатила глаза.

– Ну, а как ты хотела? Умная женщина способна сделать так, чтобы мужчина поступил так, как хочется ей, но при этом думал, что это его самое большое и, разумеется, собственное желание!

– Ты, что ли, у нас умная женщина? – Мне пришлось опустить голову, чтобы преподаватель не заметила, как я смеюсь. – Оль, ты хоть раз в жизни с кем-нибудь встречалась? Богатая опытом ты наша.

Подруга нахмурилась:

– Нет. Зато у меня серьезная база. Я долго изучала вопросы мужской психологии и достаточно хорошо в них теперь разбираюсь.

– Теоретик ты наш. – Хихикнула я. – Боксер-психолог-манипулятор-соблазнитель.

– Смейся-смейся, Ежова!

И мне достался еще один тычок в бок.

– Кто скажет хоть слово, тот поцелует Исаева. Тсс! – Цыкнула на нас Марина.

Мы с Олей обернулись назад.

– Чего? – Наморщил лоб ничего не подозревающий парень.

– Ничего, – синхронно прошептали мы и отвернулись.

– Это что, Савина, из тебя скрытые желания поперли? – Усмехнулась я.

Марина надула губы:

– Всё. Ты проиграла. – Она наигранно вздохнула. – Да ну вас. Я просто хотела, чтобы вы привлекали поменьше ненужного внимания. – И показала взглядом на Ливенскую, уныло разглагольствующую о капиталах предприятия.

Для меня было в новинку не внимать каждому ее слову на лекции.

– У нас важное обсуждение. – Я пожала плечами.

Марина вздохнула:

– Оно что, не может подождать до перерыва?

– Нет.

– Это хотя бы по поводу учебы?

Я решила ее не разочаровывать:

– Да-а…

– Сразу вижу, что врешь.

– Хорошо, мы говорили о мальчиках.

Это замечание заставило Марину насторожиться и поморщиться.

– Такими темпами вы догоните наших кукол по неуспеваемости. – Она бросила взгляд на задние парты, где другие девочки коротали время за игрой в своих гаджетах, созданием макияжа подручными средствами и откровенным бесполезным просиживанием узких дизайнерских брючек.

Маринка, видимо, никак не могла мне простить, что ради общего дела ей теперь приходилось терпеть маленького Артемку, для которого девушка стала репетитором. Вот и возмущалась.

– Ворчи-ворчи-ворчи, – я потянулась и приобняла ее.

Все-таки она была славной. И даже милой – хоть, и где-то глубоко в душе.

Я давно не злилась на ее выпады. Марина напоминала мне бабульку, которая вечно бухтит, ругая власть, погоду и соседских детишек, но при этом горячо любит своих внуков и печет для них отменные пироги по воскресеньям. Вот такой маленький, слегка тоталитарный, вечно всем недовольный, но безобидный Иосиф Виссарионович Савин.

– Не подлизывайся, – словно в доказательство моих мыслей буркнула Маринка. – Всё. Хватит. Грабли убери. Играем в молчанку. Кто из вас двух, болтушек, скажет слово, тот поцелует Майкина в потную подмышку.

– Ыыы…. – Выдохнула Оля, пряча взгляд в тетрадку с конспектами.

Я осторожно повернулась и взглянула на Майкина через плечо. Рыжий, веснушчатый, упитанный парень с неподдельным интересом слушал лекцию и с аппетитом покусывал кончик карандаша.

Да уж.

Никуда не денешься.

Придется молчать.

Отвернулась и уткнулась в тетрадь. Олька едва слышно хрюкнула со смеху. Я тоже едва сдержалась, но не произнесла ни звука. Ни одной из нас даже виртуально не хотелось испытать той кары, которую грозилась ниспослать на нас коварная Маринка.

И мы молчали.

Слушали, записывали, перекидывались взглядами. И снова я не выдержала первой. Написала на полях карандашом: «И что?»

– Что? – Написала Оля.

– Что дальше? – Вывела я.

– Ты о чем?

– О Гае. – Три буквы, а такие трудные.

Даже рука задрожала.

– О ГаДе? – Исправила подруга, подрисовав букву «Д».

Она подставила ко рту кулак, наклонилась ко мне и тихо-тихо прошептала:

– И потом ему позвонил твой Гай.

– И? – У меня ноги от нетерпения затанцевали под партой, описывая в воздухе замысловатые вензеля под «Полет шмеля» Римского-Корсакова.

– У них там какое-то общее дело намечалось. Я так поняла. Они должны были встретиться.

– Дело?

– Ага. – Подруга прочистила горло, намеренно растягивая паузу. – Мы скомкано попрощались у общежития, и Кирилл ушел.

– И всё?

– А что еще?

Я шумно выдохнула.

– Не знаю. Я сама не понимаю, зачем про него спрашиваю и что хочу услышать!

Ой. Получилось немного громче, чем планировалось. Теперь подмышка Майкина уже не казалась самой страшной перспективой. Стервелла сбилась на полуслове и грозно посмотрела на виновника этого происшествия – на меня, посмевшего перебить ее монолог ничтожного слизня.

Ох, лучше бы мне достать где-то капсулу с цианидом, живенько раскусить и откинуть копытца, чем видеть, как это исчадие науки приближается ко мне с грацией кобры.

– Может, вы нам, Ежова, расскажете про основные фонды предприятия, а? – Ливенская, подобно древнему вампиру, преодолела в долю секунды расстояние до первого ряда парт и остановилась возле меня, заставив вздрогнуть от неожиданности. – Раз уж вам так хочется поболтать.

Ну, всё. Эта кровопийца, наконец, определила жертву, на которой отыграется за все свои последние злоключения.

– Простите, – выдавила я, виновато опустив голову.

«Прячь шею. Не смотри ей в глаза. Святая вода, чеснок, серебряные пули».

«Черт, я безоружна»…

– Да уж не стесняйтесь, Ежова. – Ее голос ласковой отравой разливался над моей головой. – Вставайте.

Я покосилась на Ольку. Глаза подруги остекленели. Она явно мысленно похоронила меня и не надеялась увидеть больше живой.

Прочистив горло, я медленно поднялась со своего места. В аудитории воцарилась гробовая тишина. Никто не хотел случайным вздохом перетянуть внимание мадам Дракулы на себя и рассыпаться в прах от одного ее огненного взгляда.

– Вставайте-вставайте! – Прогремела Стервелла.

«Распятие, библия, осиновый кол».

Сглотнув, я медленно подняла на нее взгляд.

Мертвенно-бледная кожа, горящие ненавистью раскосые глаза, тонкий нос, уложенные идеальной волной черные с вороньим отливом волосы и длинные, крючковатые пальцы с перстнями. Ливенская выглядела изголодавшимся хищником, склонившимся над дрожащей от страха добычей.

«Вербена, солнечный свет, обезглавливание».

«Блин, вряд ли я смогу так просто открутить ей башку, как это делали в фильмах».

– Наверное, вы все знаете, Ежова? – Улыбнулась преподаватель.

– Нет. – Выдавила я.

Если бы у меня были очки, я бы наверняка смогла рассмотреть ровные белые клыки в этой безупречной ухмылке.

– Но ведь вы же позволяете себе отвлекаться на моей лекции? – От нее потянуло могильным холодом. – Так?!

Я дернулась и сильнее втянула шею в плечи.

– Вперед, – произнесла Стервелла торжественно, – не стесняйтесь. Расскажите-ка нам, что входит в состав основных производственных фондов предприятия?

Она сложила руки на груди, а я мысленно представила, как за ее спиной сложились массивные черные крылья летучей мыши.

– П… – Мне пришлось перевести дух, успокоиться и вспомнить основы, хранить в памяти которые не составляло никакого труда для студента, особенно для такого ботаника, как я. – Производственные здания… – Ее глаза прищурились, и я продолжила: – Сооружения. Машины, оборудование, передаточные устройства. – «Боже, так это же легче легкого». – Вычислительная техника, измерительные приборы. – «Что там еще на любой фирме?» – Транспортные средства. Производственный и хозяйственный инвентарь…

– А непроизводственных?

– А… – Я откашлялась и поправила привычным жестом несуществующие очки. – Это то, что находится на балансе предприятия, но не участвует в процессе производства и не переносит своей стоимости на продукт. Э… Жилые дома, спортивные учреждения, какие-либо объекты культурно-бытового обслуживания…

От ее взгляда у меня кровь в венах застыла.

– Ну, допустим. – Хмыкнула она, возвращаясь к своему столу. – А теперь посмотрим, Ежова, как вы справитесь с самостоятельной работой по данной теме. – Взяла со стола пачку листов с заданиями, вернулась и обрушила на мой стол. – Раздайте всем. Займемся оценкой основных фондов.

Я быстро передала по рядам задания, и аудитория погрузилась в тишину. Лишь только недовольные перешептывания и стук клавиш калькулятора прерывали ее в течение следующего получаса. И только, когда спасительный звонок огласил окончание пыток, нам позволено было встать, сдать работы и уйти.

– И это того стоило? – Поинтересовалась Марина, когда мы вышли в коридор.

– Мы думали, она тебя съест. – Призналась Оля.

Я могла лишь виновато улыбаться и радоваться тому, что осталась в живых.

– Круто ты ее. – Похвалил Женька, догнав нас.

– Как же она об тебя зубы обломала! – Поддержал Антон. – Класс!

В памяти снова всплыли острые клыки, и по спине побежали мурашки.

– Это же основы, мальчики. – Смущенно улыбнулась я. – Неужели, она думала, что подловит меня на азах и простейших определениях? – Бравировать, надо признаться, у меня получалось неважно.

Плечи все еще тряслись от страха, а ладони потели от напряжения.

– Ты все равно молодец, Настя. – Исаев положил ладонь на мое плечо. – Круто справилась. – Мы вошли в шумную столовую. – Я бы начал заикаться и ничего не смог бы вспомнить. У меня, когда ты отвечала ей, колени дрожали так, что ручка по столу прыгала!

Женя звонко рассмеялся, а я чуть не запнулась и не выронила из рук учебники – потому что увидела Рому. Он стоял в очереди в компании своих друзей и смотрел прямо на меня. Точнее, на руку Исаева, все еще покоившуюся на моем плече.

23

Настя

Меньше всего на свете я хотела бы увидеть растерянность в его глазах. Она промелькнула и снова исчезла, сменившись равнодушием. Но мне все-таки удалось ее заметить.

– Настя, что тебе взять? – Спросил Женя, бросая сумку на спинку стула.

Я вздрогнула и задышала чаще. Чертов Гай. Я не понимала его, потому и боялась. Хотела сбежать из столовой скорее, но не могла. Ноги не желали слушаться, руки онемели. Но все-таки, хорошо, что с ним все было в порядке. Я скучала. Ненавидела его, и все равно скучала, скучала, скучала. Невыносимо, трепетно, робко. И сердце предательски забилось учащенным пульсом в висках, выдавая мое смятение.

– Ты что-то сказал? – С трудом оторвала взгляд от Ромы и посмотрела на Исаева.

Парень широко улыбнулся.

– Приходи в себя, Насть. Все уже позади. – Он указал на очередь. – Народу много, зачем нам всем стоять? Я говорю, что мы с Антохой постоим в очереди и можем взять вам все, что нужно.

Деньги. Первое, обо что споткнулись мои мысли, это напоминание о том, что много тратить нельзя.

– Чай. – Почувствовала, как в желудке заурчало. – И… булочку.

– Хорошо. – Женя перевел взгляд на Олю. – А тебе?

Они с Мариной надиктовали желаемое, сунули ему в кулак смятые купюры, и я тоже принялась шарить по карманам.

– Ничего не надо, Насть. – Прошептал Исаев, наклонившись совсем близко к моему уху. – Деньги тебе еще пригодятся. – Перехватил мою руку, которая собиралась вынырнуть из кармана с хрустящей банкнотой, зажатой меж пальцев. – Убери, Ежова. Убери, я сказал.

Он улыбнулся, и я благодарно кивнула.

– Марин, я не понял. – Антон почесал нос. – Салат с помидорками сверху, это тот, который сырный или крабовый?

– Майкин, ну, ты даешь. – Савина только успела сесть. Теперь ей приходилось вставать. – Пошли. Чувствую, вы двое без меня не справитесь. Вот там, где одна помидорная долька сверху, это сырный. Я его терпеть не могу, он с морковкой и капустой. А тот, на котором много долек, это крабовый. Сейчас покажу.

Они удалились, чтобы встать в очередь, и я села рядом с Олей. Медленно, словно чувствуя на себе чей-то взгляд, повесила сумку на стул, поправила волосы и рискнула поднять голову. Посмотрела в ту сторону, где стоял Гай с друзьями, и сердце снова пустилось галопом.

Внимательные серые глаза все еще изучали меня. Он стоял рядом со своими друзьями-мажорами. В мятой черной толстовке с капюшоном, из-под которой выглядывала такая же мятая серая футболка с надписями на английском, в узких голубых джинсах и белоснежных кроссовках. Нарочито небрежный, даже расхлябанный, лениво наклонившийся на стойку с десертами. Он был без подноса, в отличие от своих приятелей, будто не поесть пришел, а заскочил повидаться всего на пару минут.

Рома что-то обсуждал с ними, но пристального взгляда с меня не сводил. Немного запрокинув голову, нервно поглаживал татуировку на шее и хмурился. Вряд ли без очков я могла бы рассмотреть каждую черточку его лица, но для того, чтобы стушеваться, мне достаточно было видеть его глаза. А еще искривленный в довольной ухмылке рот и слегка взъерошенные светло-каштановые волосы.

Я все еще помнила, каковы его мышцы на ощупь – твердые, почти стальные. Помнила его запах – свежий, терпкий, слегка горьковатый. Так, наверное, должна пахнуть опасность. Адреналином, скоростью, тщеславием и злостью. Только почему этот аромат казался мне сейчас почти родным?

Вот черт.

Вокруг столько красивых девчонок, зачем же он не смотрит на них? Вон, Лидка приперлась со своими подружками. Встала в сторонке, а он даже не заметил ее. Почему Гай предпочитал смотреть на меня – на ту, которая была совсем не в его вкусе и вечно подвергалась насмешкам из-за внешнего вида? Может, он все еще хотел выиграть спор и решал, как лучше мне отомстить?

Опустила глаза.

«Не смотри на меня, не смотри. Ну, пожалуйста».

Гаевский стоял в десяти метрах от меня, а ощущала я его так, будто он находился совсем рядом. Это было невыносимо. Почти чувствовала его запах, он проникал мне под кожу, забирался в легкие, мешая дышать. Почти так же, как и этот хитрый, полный безнаказанного веселья, наглый взгляд.

– Сюда идет. – Шепнула Оля.

«Что? Кто? Где?»

У меня дыхание перехватило. Сердце рванулось в груди, как обожженное огнем, больно толкнулось в ребра и застучало где-то под горлом, перекрыв кислород.

– Отличный выбор, – раздался голос Ромы у меня над ухом.

Проходя мимо, он наклонился, чтобы сказать мне это. С хорошо заметной иронией, но как-то зло и резко.

Шею приятно согрело от его дыхания.

– Что? – Почти беззвучно произнесла я, поднимая на него взгляд.

Но его уже рядом не было. Гай, не задерживаясь, прошел дальше по проходу и вышел из столовой. Даже обедать с друзьями не стал. А мне только и оставалось, что, недоумевая над значением брошенной фразы, глядеть ему вслед. И да, ноздри все еще щекотала свежесть его парфюма. Кажется, и кожа на шее, и волосы, и одежда уже пропитались насквозь этим запахом.

Я дернулась, поежившись.

– Что это было? – Спросила Оля, наклоняясь на стол, чтобы заглянуть мне в глаза.

– Не знаю.

Застывшая кровь снова побежала по венам.

– Он тебе что-то сказал или просто поцеловал в шею? – Улыбнулась она. – А то я не успела среагировать.

От воспоминаний о том, как он выдохнул мне в ухо свои слова, по спине прокатилась лавина мурашек.

– Какую-то чушь сказал. – Пожала плечами.

– Что именно?

Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула:

– «Отличный выбор».

– Так и сказал?

– Ага.

– Ха. – Еремеева поставила локти на стол и тихо рассмеялась в ладони.

– Что?

– Ревнует. – С видом знатока заключила она.

– Чего? – Пришлось нахмурить брови, чтобы изобразить неподдельное возмущение.

– Да. – Олька кивнула в сторону направляющихся к нам ребят. – К Женьке.

– К Исаеву? – Прошептала, наклоняясь к ней.

– К нему. – Подтвердила подруга. – Нашего ботаника даже очки не портят. Гляди, какой. Высокий, стройный, симпатичный. Я сама к нему весь прошлый год присматривалась. Только ему, кажется, блондинки больше нравятся.

Она пихнула меня в бок и засмеялась.

– Твой чай, Настя. – Женя поставил на стол поднос и принялся выгружать с него съестное. – Вот еще слойка. – Он подмигнул мне и улыбнулся. – Но советую начать с отбивной и картофельного пюре. Хотел взять тебе суп, но он бы не уместился на подносе. Да и, к тому же, я такой рукоклюв, что вряд ли бы донес его сюда, не расплескав. – Он положил передо мной ложку, вилку и подвинул тарелку с хлебом. – И хлеб.

– С…спасибо. – Промычала я, краснея.

Нетвердой рукой взяла столовый прибор и покосилась на Ольку. Та торжествующе играла бровями.

«О, Боже мой»… Я влипла…

Роман

Я всю неделю старательно делал вид, что прежний образ Гая не жмет мне в плечах, как старый пиджак. А тут увидел ее, и всё полетело прахом. И сразу мысли о том одиночестве, которое я испытывал в толпе «друзей» и которое так старательно игнорировал, стали очевиднее очевидного.

Ну, почему маленькая неуклюжая мышь вызывала во мне столько эмоций?

Злился на нее. На то, что она так на меня воздействует, злился. Забыть хотел, не думать о ней больше, выкинуть ее глупые слова из своей головы. Но не мог. А ведь у меня уже почти получалось. Знал, что не нужно было возвращаться сюда, в эти чертовы стены, где каждый стук подошвы по полу напоминает о звуке ее легких шагов. Где каждый взгляд в зеркало обещает нарисовать ее отражение за моей спиной.

А ведь мне целую неделю удавалось оставаться прежним.

И не важно, что развлечения уже не развлекали, а вечеринки, кроме скуки и усталости, не приносили ничего абсолютно. Зато я снова был самим собой. Кажется…

И пусть для этого нужно было смеяться через силу над чужими шутками и временами даже выдавать свои. Пусть приходилось возвращаться под утро домой, лежать в холодной постели, глядя в потолок, а потом отжиматься до потери сил, чтобы просто уснуть и хоть сколько-нибудь поспать. Пусть для видимости благополучия нужно было ощущать себя роботом без эмоций и чувств. Но хотя бы так я мог ощущать, что по-прежнему контролирую хоть что-то в своей долбаной жизни.

– Значит, ты раздумал? – Усмехнулся Денис, когда догнал меня в фойе.

Я решил свалить с занятий, пока мне не стало совсем тошно.

– Ты о чем? – Обернулся.

Друг оглянулся по сторонам и сказал тихо:

– О споре. У тебя осталось не так много времени, Гай. Если сдаешься, гони мне тачку.

– А ты не охренел? – Не выдержав, схватил его за грудки.

Мне хотелось скинуть накопившуюся злобу хоть на кого-то, и Дэн отлично для этого подходил.

– Можешь, конечно, ударить друга. – Хладнокровно произнес он. – Можешь даже послать подальше. Но навсегда останешься трусом, который проиграл тачку и отказался отдавать.

В его взгляде торжествовала самоуверенность.

– Кто трус? Я? – Сильнее подтянул его к себе.

Дэн поднял руки, показывая, что не собирается со мной драться.

– Ну, же, Гай. Будет весело. – Наклонился к моему уху. – Все это ради веселья, парень. Все, как мы с тобой любим. Тачки тут не при чем. Или у тебя совсем мозги поплыли из-за этой… – Он осекся, понимая, что стоит ему назвать Ёжку при мне каким-то неприятным прозвищем, как мои кулаки градом обрушатся на его лицо.

– Со мной все в порядке.

– Тише, брат. – Денис осторожно скинул с себя мои руки и поправил свой свитер. – Из тебя негатив так и прёт. Что происходит?

– Ничего.

Он покачал головой.

– У тебя просто давно никого не было. Нужно выплеснуть накопившуюся энергию, ты понимаешь, о чем я?

– Да все со мной нормально. Просто… проблемы дома. – Отмахнулся.

– Так пойдем, повеселимся? – Хлопнул меня по плечу. – Я от тебя не отстану, пока не получу либо тачку, либо моральное удовлетворение. Ты в игре или нет?

– В игре. – Дернул плечом, высвобождаясь.

– Шикарно, брат. С кого начнешь?

Его болтовня взрывала мне мозг. Я не мог сосредоточиться на всей этой хрени, пока все мои мысли были о том, как перестать думать о ботаничке.

Хотя… пожалуй, это идея. Отвлечься всегда помогает. Тем более, меня так и подмывало, точно глупого сопляка, сделать немедленно что-нибудь ей в отместку. Пусть смотрит. И, надеюсь, ее будет также выворачивать наизнанку, как было со мной, когда я видел клешню того очкарика на ее плече.

И как я в тот момент только сдержался и не кинулся, чтобы вытрясти из него всю душу?

Настя

Общая лекция. А я и забыла про нее.

Надеялась, что больше не столкнусь с ним сегодня. Но Гай пришел. Я еще до звонка краем глаза заметила, что он идет по коридору, и прошмыгнула в аудиторию первой. Не хотела столкнуться с ним в дверях. Села и опустила голову, делая вид, что роюсь в сумке. Оля и Марина о чем-то спорили, а я даже не слышала, о чем. Косилась на дверь.

Через пару секунд он вошел. Походкой ленивого кота, смеясь и пряча руки в карманы толстовки. На голове у него был капюшон, на лице привычная маска-усмешка. Плевать он хотел на все приличия и этикет. А, может, просто был пьян. В любом случае, его попытка казаться плохишом удалась. Выглядел он отвратительно циничным и… красивым.

Я отвернулась.

Гай прошагал совсем рядом со мной, словно намеренно желая коснуться плеча плечом, но такого удовольствия я ему не доставила – вжалась в парту, наклонившись вперед. Послышался смешок. Гаевский разговаривал громко, и не стесняясь. Явно хотел, чтобы его слышали. Если не все, то я точно.

– Здесь не занято? – Медово-пряным голосом.

– Где? Здесь? Э… нет. Садись… – Девичьим голоском.

«Не поворачивайся, Настя, не поворачивайся»

А в груди уже заныло.

– Помнишь меня?

– Э… я…

– Да, ладно. Меня же просто невозможно забыть. – Пропел он.

– Хи-хи…

Оля и Марина, разом прекратив разговаривать, уже уставились на источник голосов в общем шуме.

– Значит, мы еще не знакомы? – Голосом Гаевского.

– Нет.

– Ужасное упущение. Роман.

– Мила… Людмила.

Теперь и вошедшая в кабинет Лида поменялась в лице, уставившись в ту сторону, куда поднялся Гай. А за моей спиной всё продолжала хихикать какая-то девушка.

– Слушай, я только сейчас футболку купил. Глянь, пожалуйста, там ценник, что ли, остался сзади? – Спросил у кого-то Рома.

Студенты продолжали проходить и занимать свои места, а единственным моим желанием было узнать, к кому это он сейчас так лихо подкатывает.

– Нет, – пискляво, – ярлычка нет.

– Как-то неуютно все равно. Посмотри, какой размер написан?

– Ой, а там не указано.

Копошение и хихиканье. Я могла видеть только лица подруг, которые косились на происходящее с нескрываемым интересом.

– А как ты думаешь, какой у меня размер?

– Ой, не знаю. Сорок восемь?

– Это ты про что сейчас? – Со смешком.

– Про футболку… Сам же просил.

– Блин, а я грешным делом подумал…

Хи-хи-хи. Ха-ха-ха.

– Ну, ты и извращенец!

– Я просто думал, ты мне льстишь. Но согласиться с твоим преувеличением было приятно.

– Хи-хи.

Мерзость. Я не выдержала и обернулась. Не снимая капюшона, он развалился на стуле рядом с Роговой и почти положил половину туловища на стол. Чувствовал он себя явно уютно, а вот девушка засмущалась настолько, что начала нервно подпрыгивать на месте и лихорадочно чесать шею.

– Прикроешь меня, если я немного посплю на лекции? – Он зевнул и потянулся.

Девушка просияла от счастья.

– Профессор уже идет. – Предупредил Женя, усаживаясь за стол и перегораживая мне вид на Гая.

Я спешно отвернулась. Девочки расселись, началась лекция. Я с трудом воспринимала материал, беспрестанно прокручивая в голове этот тупой подкат. Ведь он же говорил ей дичайшие глупости, а она вся цвела, чувствуя под его вниманием себя настоящей королевой. Надо же, и как они все ведутся на такое? Ужас.

Рогова… Хм, кажется, именно на нее и указывал его друг, как на первую жертву? Неужели…

В эту секунду у меня в кармане зазвонил телефон! Из-за этого придурка с его дешевым пикапом я забыла поставить аппарат на вибро-режим. Всё, мне конец. Профессор всегда придерживался строгих правил и терпеть не мог нарушения порядка.

Я опустила руку вниз и нащупала в кармане сотовый. Аккуратно нажала на кнопку сброса, но преподаватель, взбешенный тем, что его посмели прервать, уже стоял возле моего стола.

– Кто это?

Все молчали. Я закусила губу.

Профессор обвел взглядом первые ряды.

– Чей телефон звонил?

Мои ноги задрожали, дыхание от волнения сбилось.

– Это у меня. – Раздалось за спиной. – Простите, забыл выключить.

Я бросила короткий взгляд через плечо. Женя потряс в воздухе своим смартфоном и убрал в карман.

– Исаев, это последнее предупреждение! Учти! Еще один такой проступок, и тебе не сдать у меня зачет.

– Прошу прощения, – кивнул Женя и исподлобья улыбнулся мне.

– Так о чем мы? Продолжим. – Профессор отвернулся к доске.

Сзади кто-то многозначительно откашлялся.

Кто же еще – Гаевский.