Текст книги "Дорога длиною в жизнь. Третья книга воспоминаний (жизнь в Израиле)"

Оперативное развертывание

Жил я в гостиной комнате своего здания. Мой преемник Буйницкий вдруг абсолютно изменился.

Дело в том, что когда я приехал для покупки станции в мае месяце, то обнаружил, что служба не начала развёртываться для сезонных работ. Люди не знали, что им делать. Буйницкий был в растерянности. Это человек, которого я учил в Университете, потом провёл за несколько лет по всем уровням должностей до своего зама. Он растерялся.

Я зашёл рано утром в свой кабинет и, как обычно я делал много лет, подготовил программу развёртывания всех подразделений службы и вместе с распоряжением от своего имени через дежурного связиста отправил всем командирам и руководителям отделов свой приказ. Немедленно мне позвонили ряд командиров и сказали, что они поняли, что я на своём месте. Вся служба пришла в движение. Нужно было расконсервировать и перевезти по ракетным пунктам ракетные установки и ракеты, расконсервировать и проверить технические характеристики радиолокаторов, электростанции, завершить обучение бойцов и вывезти их по ракетным точкам, откалибровать ракетные установки и т. д. и т. д. Пошли доклады, вопросы, разрешения и решения.

Это продолжалось недолго. Примерно неделю я фактически руководил развёртыванием службы. Буйницкий скромно выполнял свои прежние функции моего заместителя.

Однажды я в компьютере (который много лет служил мне) на рабочем столе совершенно случайно, повторяю – случайно, прочитал письмо Буйницкого в адрес КГБ.

В этом письме он докладывал, что сотрудники службы Григориопольского полигона, расположенного в зоне отделившегося Приднестровья, ведут себя как враги Молдовы и подлые сепаратисты. При этом назывались фамилии моих воспитанников, прекрасных, высоченного уровня специалистов. Уровень квалификации этих людей был на две «головы» выше квалификации самого Буйницкого. Я «взорвался». Пришёл Буйницкий и попросил объясниться. На этом мой свободный вход в мой же кабинет был закрыт. У меня сложилось впечатление, что некоторые представители спец. службы, и не только его, «привели в чувства», напомнив ему, что я теперь враг. Я обязан был долго ждать приёма.

Я пришёл к болезненному отчаянию. Вот тогда я позвонил своей племяннице, которая всё ещё жила в Кишинёве, и попросил её меня забрать. Она с мужем приехала на своей машине и меня забрали к себе. Что же я придумал, чтобы станцию всё же получить.

Радиолокатор МРЛ-5. Продолжение

Мои и родительские друзья из нашего детства, проживавшие в тот период в Москве, позвонили мне и велели к ним приехать за их счёт. Я приехал. От них я позвонил начальнику Крымской службы Николаю Сироте. Эту службу создавал я. Она в качестве одного из отрядов входила в состав Молдавской Службы. Я готовил все кадры, технически её обеспечивал и финансировал много лет. По договорённости с ним за счёт моих московских друзей я поехал в Крым. Вместе с начальником Службы я поехал на один из полигонов, проверили состояние одной МРЛ-5, которая числилась в резерве и договорились. Он должен пригласить бригаду с завода и якобы для себя хорошо отремонтировать и максимально возможно её укомплектовать. Затем станцию разобрать на крупные части в соответствии с заводскими условиями перевозок и отвезти всё это в порт Измаил, где была небольшая пристань, принадлежащая Молдавии. После этого я уехал в Кишинёв, где встретился с Олегом Ворониным, сыном будущего Президента Молдовы. В своё время, когда Воронин-отец был министром Внутренних дел, он позвонил мне и попросил дать его сыну в моём корпусе помещения для развития им частного предпринимательства. Я дал. Он несколько лет развивал в этом помещении свой бизнес. Этот Олег взялся отправить мой радиолокатор кораблём в Израиль. Мне пришлось передать ему, как мы договорились, во временное пользование свой кооперативный гараж. Так он до сего времени у него. И так радиолокатор был куплен Иерусалимским университетом за очень маленькие деньги (28000 долларов с учётом расходов на перевозку из Крыма в Измаил и далее морем в Хайфу).

В то время радиолокатор МРЛ-5 стоил около миллиона долларов. Оплату мой университет произвёл через фирму моих московских друзей. Такую цену выторговал проф. Розенфельд у моих московских друзей и Крымского начальства. Крымчане дополнительно получили некоторые суммы за счёт командировки в Израиль и участия в развёртывании и настройке станции. Позже мне стало известно, что крымский начальник за эту операцию в то время получил серьёзное взыскание. Однако, у этого подвига есть длительное и безумно тяжёлое продолжение. На пяти больших грузовиках привезли в Гар Гило ящики с параболоидом, антенной колонкой, запасными частями, дизельным агрегатом радиолокатора и фургон на колёсной основе с секциями приёмо-передатчиков, управления и индикации. Для его установки здесь была выбрана самая высокая свободная горка (почти тысяча метров над уровнем моря). Здесь ранее располагалась Иорданская батарея, расстреливавшая цели в Иерусалиме. Теперь возле горки расположен посёлок и здания общества охраны природы.

Привезли радиолокатор, а развернуть местные жители не дают.

Переходим к птицам

Привёз я этот радиолокатор не только по просьбе Розенфельда. Он познакомил меня с Председателем общества охраны природы Израиля Иоси Лешемом. В то время он готовил диссертацию. Тема – возможности наблюдать за миграцией птиц с помощью радиолокатора. Встречу с Иоси Лешемом организовали мне в его доме в Гар Гило.

Привёз меня к Лешему сотрудник лаборатории Розенфельда Хаим Цви. Иоси показал мне готовящуюся диссертацию, в которой на базе наблюдения с помощью радиолокатора в аэропорту он пытался различить радиоэхо птиц. Мне не показались все радиоэхо принадлежащими птицам. Я мягко показал ему свои сомнения.

В основном там были радиоэхо облаков, местников (отраженных сигналов от элементов конструкций и местных предметов) и атмосферных неоднородностей.

Были конечно и отражения от птиц. Но признаков, разделяющих эти радиоэхо между собой, не было.

Я сказал ему об этом. Никаких объективных признаков отличия (распознавания радиоэхо птиц) на этих фотографиях не было. Была попытка разделить эти сигналы лишь на основе визуальных особенностей общего радиоэхо. Аэродромный радиолокатор другой информации дать не мог из-за его конструктивных особенностей.

Лешем меня спросил, можно ли на базе радиолокатора МРЛ-5 выполнить задачу селекции радиоэхо птиц, и на его основе создать компьютеризированную систему наблюдения за миграцией птиц в Израиле с целью обеспечения безопасности полётов авиации.

Он рассказал мне, что через территорию Израиля проходит основной путь межконтинентальной межсезонной миграции птиц из Европы, частично из Азии в Африку и обратно. Причём, по данным наземных наблюдений, примерно 500 миллионов особей весной и близко к этому осенью.

Относительно узкий коридор, который по естественным причинам много миллионов лет тому назад был выбран птицами наиболее удобным для таких массовых перелётов, в последние десятилетия стал насыщаться различными летательными аппаратами. В воздухе стало тесно. Столкновение даже воробья с боевым самолётом равносильно попаданию артиллерийского снаряда.

Это столкновение приводит во всех случаях к гибели птицы, во всех случаях к повреждению самолёта, а в ряде случаев – к его падению. Таким образом, задача распознавания радиоэхо птиц и разведения трасс движения самолётов и птиц с каждым годом становится всё более актуальней.

Что мог ответить я? Радиолокатор МРЛ-5 был разработан для работы с облаками. Однако, в Кишинёве в структуре академии наук был институт, в котором известная своими работами группа учёных под руководством проф. Ганя занималась исследованиями миграции птиц. Однажды они обратились к моему брату Владимиру с просьбой помочь на своих радиолокаторах МРЛ-2 и МРЛ-5 понаблюдать за их экспериментами.

В эксперименте они хотели с вертолёта выпускать птиц и просили, чтобы радиолокатор брата понаблюдал за их полётом. Брат, который был начальником командно-диспетчерского пункта моей службы, рассказал об этом мне, и я дал согласие на участие в этих экспериментах. Радиолокатор брата устойчиво видел радиоэхо этих птиц. Результаты этих экспериментов эта группа из Академии публиковала в своих работах.

Об этом я рассказал Лешему. К тому же объяснил, что для решения стоящей задачи придётся МРЛ-5 из аналогового сделать цифровым и лишь затем создать алгоритмы и на их основе соответствующие программы. Работа большая и в техническом, и в научном плане. Для её выполнения я должен пригласить несколько специалистов– репатриантов и, возможно, из России. Лешем мне ответил, что очень заинтересован в получении МРЛ-5 и организации всего комплекса работ.

5 домиков в Гар Гило

Он готов дать мне и ещё четырём специалистам под эту задачу 5 домиков на Гар Гило. Таким образом, в декабре 1991 года, через полгода после приезда, мы переехали со съёмной квартиры в Яффо в Гар Гило.

Это значит, что за съём оставшейся квартиры должны были без нас платить родители, сестра и семья дочери.

Квартиру теперь мы снимали по небольшой цене у Общества охраны природы. Однако, очень скоро оказалось, что общество охраны природы именно эту квартиру продало одному из жителей Гар Гило и нас переселили в другую квартиру, принадлежащую какой-то семье, строившей себе дом. Одним словом, через некоторое время нам дали опять другую квартиру, за которую нужно было уже платить немаленькие деньги. Ещё через некоторое время с боями и скандалами нам и ещё нескольким местным жителям Гар Гило разрешили эти домики выкупить у общества охраны природы.

При этом по воле (не очень достойных людей) цены за эти домики подняли нам, по сравнению с ценами для покупателей ранее, в два раза. Обещанных ещё четырёх домиков мы конечно не получили.

Всего Лешем для проживания в Гар Гило в то время пригласил кроме нас ещё две русскоязычные семьи. Одна семья была поселена здесь потому, что старшая в семье женщина (покойная ныне баба Сара) за рассказ антисоветского стихотворения отсидела 17 лет в сталинских лагерях, а дочь её была профессиональным экскурсоводом из Ленинграда. В обществе охраны природы она должна была стать экскурсоводом.

Судьба Сары. Когда немцы в 1940-ом году вошли в Польшу ей было примерно 19 лет. Вместе с другими еврейскими поляками она бежала в Советский Союз (в Белоруссию). Там она устроилась няней в семью советского чиновника. Однажды она читала стихи ребёнку этого чиновника. В нём содержались критические Строки по отношению к Сталину. Их услышал этот чиновник. Молодую Сару «упекли» в норильский лагерь за антисоветские настроения. Там эта женщина провела 17 лет. В 1991 году она вместе со своей уже взрослой дочерью репатриировалась в Израиль и почему-то получила амидаровскую государственную квартиру в Гар Гило. Рассказы этой женщины о жизни в лагере вызывают очень тяжёлое впечатление.

Тем не менее, несмотря на такой жизненный путь, я никогда не слышал от неё злобности. Она с честью и спокойно вела длинные рассказы о жизни и людях.

О людях не только тех, кто с ней отбывали эти тяжёлые годы, но и о тех, которые руководили или просто работали в этом лагере. О многих из них она говорила с большим душевным теплом.

Ещё в одной семье тоже был профессиональный экскурсовод из Киева. Это была талантливая семья, ставшая в скорое время очень известной в Израиле.

Шелег, шелег, шелег

Читатель наверняка знает Бориса и Дмитрия Кимельфельдов. Оба они известные барды и авторы многих песен, в том числе для ряда известных советских фильмов.

Когда мы в декабре месяце 1991 года приехали с женой в Гар Гило посмотреть дом, выделенный нам по инициативе проф. Йосси Лешема Обществом охраны природы, было очень холодно. Двери дома были сняты с петель.

В доме была температура улицы, около нуля градусов. Дом вообще отапливался буржуйкой, отапливающейся соляркой. Солярка поступала из стоящего вне дома большого бака объёмом одна тонна по расположенным под полами трубкам.

Соседи этого дома, познакомившись с нами, начали нам говорить, что вечером будет снег и нам нужно срочно уезжать. Срочно, срочно, срочно.

Шелег (что означает снег), шелег, шелег, тревожно говорили все. Мы тогда не понимали, почему это такое обычное для нас природное явление вызывает такую тревогу.

Это потом мы поняли, что после выпадения снега нередко по несколько дней в Гар Гило не добраться на машине или автобусе и из него не выехать. Гар Гило находится на отметке почти тысяча метров над уровнем моря. В те годы сюда через город Бейт Лехем и расположенный там храм рождения Христа (Вифлием) шла под очень крутым уклоном лишь одна дорога. Снегоуборочных машин не было. Вот и становилась эта дорога непроезжей почти весь период выпадения снега. Этот период длится от трёх до 7 суток.

Такова была наша с женой первая встреча с Гар Гило.

Знакомство по фотографиям

Однако, в этот день к нам должны были привезти наш кишинёвский багаж. Тем не менее, не дождавшись прихода багажа, нам пришлось уехать в Яффо, где мы жили вместе в одной съёмной квартире с семьёй дочери, родителями и сестрой. После нашего отъезда багаж ещё до выпадения снега, два больших ящика, привезли.

С помощью соседей багаж разгрузили возле дома прямо в падающий снег. Ящики из-под багажа следовало разгрузить и этими же машинами забрать. Теперь стояла задача занести багаж в дом. Вот тут-то Боря Кимельфельд и проживающий здесь же проф. Йоси Лешем выручили. Он вместе с женой Леной и с участием Йосси Лешема, близких соседей (без нашего участия) перенесли все вещи в дом. В процессе выгрузки из ящиков в снегу оказались книги и высыпавшиеся из альбомов фотографии.

Таким образом, по фотографиям семья Кимельфельдов и Борис, и Лена, и соседи с нами познакомились. Достаточно было прочитать названия книг, заглянуть в их страницы для того, чтобы понять нашу специальность.

Далее пошла наша жизнь в Гар Гило. Кимельфельды стали нашими молодыми друзьями. Весь этот период некоторые активисты из Гар Гило делали всё, чтобы нас в Гар Гило не было. Для принятия решения о нашем проживании в этом городке было собрано специальное заседание Вада (правления). На заседании нас унизительно спрашивали, почему мы хотим жить здесь. Нас убеждали, что есть и другие места в Израиле. Одним словом, Вад и другие активисты прежде всего были по каким-то своим соображениям против и по мелочам создавали помехи в нашей жизни.

Квартирный вопрос

Только позже мы поняли. Эти члены ВАДА хотели купить домики себе и своим родственникам. Мы оказались помехой в этом «Празднике Жизни». Но нас поселили Общество Охраны Природы, Иерусалимский университет и при этом по личной инициативе в то время руководителя этого общества Йосси Лешема.

Хотя, как всегда, большинство жителей были по отношению к нам людьми приятными и заботливыми. Нам Варда, сотрудница общества охраны природы, прислала холодильник и газовую плиту, которыми мы долго пользовались. Многие соседи старались проявлять к нам внимание. Конечно, особое внимание к нам проявлял Йоси Лешем и вся его семья. Они старались научить нас еврейским традициям, о которых мы действительно ничего не знали.

Проблемы с радиолокатором

Особую проблему вызвал привезенный мной радиолокатор. Люди были буквально взбудоражены. Основные мотивы их были такие: «Арабы подумают, что это военный объект, и начнут обстреливать Гар Гило».

Другой мотив – облучение. Станция будет облучать людей. Мы с Йосси Лешемом и с Дани Розенфельдом несколько раз собирали общие собрания жителей, предметно рассказывали о станции, объясняли, что режим её работы не будет представлять никакой опасности, что диаграммы излучения будут существенно выше жилых домов, что мы организуем специальные замеры энергетических полей, что на базе станции мы организуем кружок по основам метеорологии для местных детей.

Ничего не помогало. Некоторые активисты этого движения даже организовали дежурство, дабы не допустить развёртывание станции.

Авторитет Лешема не помогал. Один из жителей дома, расположенного ближе всего к месту выбранному для станции, отставной полковник, даже написал статью в газету, в которой требовал не размещать радиолокатор вблизи его дома.

Между прочим, этот отставной полковник через несколько месяцев, видимо поняв свою неправоту, однажды привёз нам в подарок якобы от газовой компании специальную установку для приготовления шашлыков на газе.

Радиолокатор в Латруне

В общем итоге, после длительных попыток установить станцию в Гар Гило, нам пришлось искать другое место. Такое место Лешем нашёл на территории музея бронетанковых войск в Латруне. Руководство музея подготовило нам специальный участок на самой верхней точке амфитеатра, подвели связь, интернет, электричество, обеспечило охрану и мы развернули, настроили и ввели станцию в работу.

Для торжественного включения станции Лешем организовал большое мероприятие в Латруне. В числе гостей был Президент Страны Вейцман, министр экологии Йоси Сарид и, естественно, многие высокопоставленные военные.

Можно себе представить мое самочувствие. К дате торжественного мероприятия запуска только что развёрнутой станции (за два, три дня) мы, конечно, настроить оба канала не успели.

Она что-то видела, но её состояние не было готово для демонстрации. К тому же специалист, работавший со мной, опоздал. И вообще, в Молдавии запуск радиолокатора не представлял собой что-то особенное.

Я вот только теперь думаю, что за 28 лет развития Службы я построил огромное количество баз отрядов, запустил сотни единиц оборудования, в том числе радиолокаторов, но никогда, никогда не устраивал по этому поводу праздников, не награждал своих героев тружеников. Теперь думаю. Как же я был неправ!!!

Людям нужны праздники

Главное, им нужно громко говорить «спасибо». Нет, я конечно благодарил, отмечал в приказах, давал премии. Однако, всё это не соответствовало их героическому труду.

Президент Израиля Вейцман и министр экологии объявляют о начале работы радиолокатора

На фото – Президент Израиля Вейцман и министр экологии объявляют о начале работы радиолокатора МРЛ-5 в Израиле. За Вейцманом стоит Иоси Лешем.

Перед приездом этих гостей Лешем меня много раз просил, чтобы я старался быть возле Вейцмана. Он хотел нас вместе сфотографировать. Во мне же разбурлились неуверенность, смущение от столь большого внимания и отсутствия языка.

Повторяю. Введение в моей службе нового радара МРЛ-5 или другого оборудования, и даже завершение строительства новой базы не становился предметом большого внимания.

Почему? Вот я и думаю, почему я не делал праздники коллективам своих отрядов? К тому же, эта станция в Латруне ещё не была настроена. Я не очень хотел, чтобы Президент Страны вошёл внутрь станции. Вскоре это беспокойство прошло, потому что охранники по каким-то причинам не позволили Президенту войти внутрь станции.

Вейцман и Сарид тепло за руку поздоровались со мной, поинтересовались моим званием. Это событие было окружено таким количеством людей, что Лешему сфотографировать нас вместе не удалось. Какие-то люди нас фотографировали. Я видел множество вспышек и слышал щёлканье затворов фотоаппаратов. Фотографии мне не прислали.

Далее Вейцман разрезал ленточку и объявил о начале работы проекта по радиолокации птиц с целью обеспечения безопасности полётов боевой авиации. Будучи профессиональным пилотом, он рассказал о своих встречах со стаями птиц на своём боевом самолёте. При этом подчёркивал опасность таких встреч и большую важность моего проекта.

Далее фотографии, фотографии, фотографии. К сожалению, из-за тесного окружения каких-то людей Йоси Лешему не удалось нас вместе с Президентом сфотографировать. Позже мне несколько раз на разных мероприятиях приходилось встречаться с Президентом Пересом, в том числе в его резиденции в Иерусалиме по случаю выбора символа – самой главной птицы государства Израиль. Ею оказалась птица удод.

Удод

Удод

В четверг, 29 мая 2005 года, завершилось голосование по выбору птицы, которая отныне должна стать национальным символом Израиля. Президент Шимон Перес объявил на торжественной церемонии, что большинство участников голосования высказались в пользу удода («upupa epops» – латынь, «духифат» – иврит, «потатуйка» – устар. русский).

Удод получил более трети голосов, передает NEWSru Israel. Главными соперниками удода в первенстве на звание национального символа Израиля были щегол, сипуха, белогрудый зимородок, дрозд, сип, красный сокол, славка и нектарница.

В честь удода названо одно из подразделений Армии обороны Израиля – батальон «Духифат». Свое латинское название – upupa – птица получила за характерный хриплый крик, часто повторяемый самцами – вроде «уд-уд-уд» или «уп-уп-уп».

Избрание птицы в качестве национального символа проводилось под эгидой министерства просвещения и министерства экологии. Через Израиль ежегодно пролетают около 500 миллионов птиц, направляющихся в Африку и обратно.

Удод – необычная птица. Во-первых она является единственной в семействе ракшеобразных, отмечает «Час». Во-вторых, на заре христианства об удодах говорили как о птице, которая как никто умеет заботиться о своих родителях, говоря им: «Как вы нас растили, когда мы были маленькими, и до своей старости заботились о нас и кормили, так и мы с вами поступим так же».

Птенцы удода вырывают у престарелых родителей старые перья и облизывают их мутные глаза до тех пор, пока они снова не станут молодыми

Эту птицу по инициативе проф. Иоси Лешема избрали всенародным голосованием, и Президент утвердил этот выбор.