Текст книги "Дорога длиною в жизнь. Третья книга воспоминаний (жизнь в Израиле)"

Встречи с президентами

Встречался я и с Президентом Ривлиным в доме у Юры Штерна. Он тогда был Спикером Кнессета, жил по соседству с Юрой и приходил к Юре обсудить какие-то домашние дела. Беседовал я о проблемах учёных репатриантов с Президентом Моше Кацавом. В то время он был ещё просто депутатом Кнессета и зашёл по каким-то делам к депутату Кнессета Михаилу Нудельману. Мы с Нудельманом были приятелями и часто встречались по различным проблемам репатриации. Миша (так я его называл) представил меня, и мы втроём долго беседовали по нашим актуальным проблемам. Это было небольшое отступление, но всё-таки воспоминания.

Аргентина

1992 год, январь. Примерно 10 часов утра Мы с Соней только сели за стол позавтракать..

Телефонный звонок. С Вами будет говорить Аргентина. Оказалось, что звонит секретарь руководителя работ в Аргентине господина Надра. Зовут её сеньёра Роза. Я знаком хорошо с ними обоими. Почему? Потому что из СССР создавал у них противоградовую службу, отправлял им все ракетные установки, направлял туда специалистов, обучал всех аргентинских специалистов и всех бойцов, принимал у себя и Надра, и специалистов из Буэнос-Айресского университета, и военных ракетчиков и военно-воздушного атташе Аргентины в Москве и даже бывал в его московском доме.

Вот один из эпизодов. Аргентинские военные ракетчики пробыли у меня в службе два месяца. Они изучали наши ракеты «Облако». Питались они в нашей отрядной столовой. Перед отъездом они решили сделать небольшой праздник для нас. Для этого они попросили купить молодого барашка. Шли 80-ые годы. В корнештских дворах уже не было тех сотен овечек, которых мы видели по приезду в годах 60-ых. Одним словом, в тот период уже понятие «достать» в нашей стране работало со всей своей значимостью. Зам. командира отряда всё-таки достал молодого баранчика и эти аргентинские офицеры дали нашим ребятам урок приготовления мяса на костре.

Много раз, бывая в Аргентине, я видел, что в каждом доме каждый выходной день все семьи аргентинцев в приподнятом настроении устраивают себе праздники с приготовлением мяса на огне.

Для этого у них во дворе каждого дома есть мангал, сложенный из специального кирпича. Дома без мангала во дворе не бывает. Жарка мяса на огне – один из признаков этой Страны. И ещё эта страна самых больших антрекотов.

До приезда в Израиль я побывал в Аргентине с деловыми задачами дважды. Одним словом, я и мои специалисты создали там первый противоградовый отряд, который успешно в те годы выполнял защиту сельскохозяйственных культур от градобитий на площади 150—170 тысяч гектаров.

Бурцев и Титуев

Однако, в нашем мире всё часто меняется. Начальником управления активных воздействий Госкомгидромета СССР вместо Ю. А. Серёгина (представителя московской школы и Центральной Аэрологической обсерватории в Москве) пришёл И. И. Бурцев (представитель Высокогорного геофизического института в Нальчике). Вот И. И. Бурцев и принял решение заменить моих специалистов в Аргентине на северокавказских.

Таким образом, руководителем работ от СССР в Аргентине был назначен специалист Титуев. В голодные 90-ые Титуев пригласил туда для работы специалистов и бойцов Северо-Кавказской службы. Это были хорошие и опытные специалисты, но отличающиеся от моей школы.

Естественно, что при этом большое влияние на технологию работ там имел М. Абшаев. С этой «ложки» кормились также и специалисты Машприборинторга России. Неким «надсмотрщиком» от Машприборинторга там с этой же ложки кормился некий их представитель Любимов.

Один с сошкой (Аргентина) и семеро с ложкой (Россия).

Срочный вызов

Итак. После тёплых приветствий, господин Надра просит меня срочно приехать. А как я могу приехать срочно, если к тому времени у меня ещё не было международного паспорта.

Надра через своё министерство иностранных дел и посольство решает быстро всё. В те годы израильтяне для полётов в Аргентину должны были иметь визу от посольств Аргентины и Испании, потому что лететь нужно было через Мадрид. Меня пригласили в эти посольства и, тепло улыбаясь, поставили визы в полученный только что международный паспорт. Тогда я узнал, что посольство Испании в Израиле находится уже с тех пор в Иерусалиме. ВИВА ИСПАНИЯ!!!

От Тель-Авива перелёт в Буэнос-Айрес через Мадрид занял почти 24 часа. Надо сказать, что выдержать такой перелёт непросто. В дальнейшем мне пришлось летать туда много раз. Но в следующих полётах я непременно делал остановку на сутки в разных городах промежуточной посадки (Мадрид, Лондон, Фрайбург на Майне, Рим и т. д.). Меня тепло встретил сам господин Надра и его секретарь Роза, прекрасно говорящая на русском языке.

В Аргентине был разгар лета. Жарко. Стоял декабрь месяц. Меня отвезли в гостиницу, в которой я останавливался уже в предыдущие приезды.

Поселившись в комнату (кажется ту же, в которой я жил в прошлые разы) я немедленно протянул руку на верхнюю полку шкафа в попытке обнаружить шапку, которую я случайно забыл в прошлый приезд. Конечно, шапки не было. Это был сигнал.

Дескать, приезжай в поисках оставленной шапки ещё много раз. Так и было. Мне пришлось летать в Буэнос-Айрес ещё много раз.

Что же произошло и почему я должен был срочно приехать? Причина была в том, что на защищаемой территории прошёл сильный град, нанесший очень большой ущерб сельскому хозяйству. В воздействиях в этот день непосредственное участие принимал сам проф. Абшаев. В нашей первой беседе я сказал, что при оценке причин пропуска града я буду предельно объективен.

Только через годы я понял, что ошибался. Эту объективность можно проявлять лишь тогда, когда в твоих руках власть. В моём положении следовало проявлять гибкость, гнуться и качаться. Я это не умел и не умею. Тем не менее. В анализе причин пропуска сильного града я нашёл очень много ошибочных действий. Абшаев в основном теоретик. Наша московская школа в этом случае проводила бы воздействия иначе. Одним из главных наших разногласий является выбор места в облаке для проведения засева.

Возвращаясь к птицам

Далее пошла многолетняя, сложная и в техническом, и в научном отношении работа. На начальном этапе я привлёк к работе прекрасного инженера по радиолокации, много лет занимавшего первое место в радиолокационном обеспечении авиации в Советском Союзе – моего брата Владимира.

У него золотые руки и золотая голова, огромный опыт обслуживания радиолокатора МРЛ-5. Работал он все годы после окончания Одесского гидрометеорологического. института в моём штате, провёл зимовку на станции Вечерняя Гора в Антарктиде, где обеспечивал работу радиолокатора. Был у него уже и некоторый опыт наблюдения за птицами в сотрудничестве с институтом орнитологии Молдавской АН.

Он был готов к активной работе. Вместе с ним планировалось включить в коллектив инженера по радиолокации Штивельмана Дмитрия и математика-программиста Марка Пинского. К сожалению, этим намерениям не пришлось состояться.

Розенфельд не нашёл финансирование на проект.

Одним словом, Розенфельд, столкнувшись с проблемами размещения станции на Гар Гило, по сути не проявил интереса ни ко мне, ни к моему брату, ни к тому оборудованию, которое я привёз из Москвы. Даже Соня, которая стала работать в его лаборатории на стипендии Шапиро, которая за два года работы подготовила материал, обработала его и написала высоко оцененный им отчёт на базе привезенных мной приборов не стала необходимой и уволилась. При этом, по окончании двухлетнего исследования Розенфельд был так доволен проведенным исследованием и отчётом, что подарил ей коробку конфет.

Однако, отношение к ней, и особенно ко мне, привели Соню к решению покинуть университет. Это было неверное решение. Не нужно было покидать университет. В итоге ей пришлось много лет работать в детском садике помощницей воспитателя очень маленьких детей. На этой работе у неё не было никаких отчислений на пенсию. В итоге, после выхода на пенсию фактически она её не получает.

Это был труд адский. Родители детей в ней души не чаяли. Она завоевала в нашем Гар Гило огромный авторитет и вместе с тем болезнь. Что касается Штивельмана и Пинского. Штивельман устроился на работу в Тель-Авивский университет, а Пинский – в лабораторию проф. Хаина в Иерусалимском университете.

Я же до завершения трёхлетнего периода работы на Шапиро по сути «выживал» за счёт того, что по приглашению Аргентинцев периодически за их счёт ездил в Аргентину, где выполнял функции научного консультанта.

Аргентина и иностранные консультанты

В начальный период я выполнял эту работу в Аргентине сам. В дальнейшем руководитель работ, посоветовавшись со мной, пригласил ещё в качестве консультантов проф. Санчеса из Испании, проф. Симеонова из Болгарии, проф. Дессана из Франции и проф. Райнкинга из США.

И Дессан, и Санчес в своих странах выполняли работы по засеву облаков с помощью наземных генераторов, американцы работали самолётами, но сам Райнкинг непосредственно воздействиями не занимался. Он работал в научно-исследовательском институте.

Симеонов фактически выполнял у себя в Болгарии функции синоптика.

Объяснять ракетную технологию и защищать её во всех правительственных инстанциях приходилось мне.

Санчес и Дессан (должен отметить, что эти профессора были очень известны в мире) с большим интересом изучали с моей помощью ракетную технологию. Надо отметить, что Надра советовался со мной, следует ли приглашать этих людей для участия в аргентинских противоградовых работах.

Я дал согласие. Ещё через некоторое время Надра советовался со мной по поводу приглашения ещё одного специалиста из России, Наума Штульмана. Штульман был начальником всех специалистов и бойцов, работавших в Аргентине. А ещё он был моим приятелем и я полагал, что в этой формируемой команде он всегда будет меня поддерживать.

Я глубоко ошибся. Все эти специалисты были объединены в форму научного комитета. Мы пятеро не были равны. Я по своему воспитанию не стремился к лидерству в этой пятёрке. Однако, молодой профессор из Испании, владевший в отличие от меня испанским языком, сделал всё, чтобы выдвинутся в лидеры и освободиться от остальных членов этой комиссии. В итоге, забегая вперёд, скажу, что проект ракетной технологии противоградовой защиты в штате Мендоса был закрыт.

Вместо ракетного способа здесь был заключён договор с американцами, которые стали проводить противоградовые работы с помощью самолётов. И в этом случае свою отрицательную роль сыграл Розенфельд. Однажды руководитель работ в Аргентине, господин Надра, в очередной раз позвонил мне домой и попросил срочно прилететь. Должен отметить, что ранее и в будущем таких вызовов было много. Я прилетел.

Мне было рассказано, что правительство Мендосы объявляет конкурс на методы противоградовых работ. В конкурсе будут участвовать американцы, которые предложат свой самолётный метод противоградовых работ. Всем известно, что по эффективности нашему ракетному методу альтернативы в мире нет. Однако, американцы (не учёные, а коммерческая организация) предлагают выполнять работы существенно дешевле и обещают добиться высоких результатов. К этому, осторожно, тихо, но ясно для понимания мне объяснили, что важное значение в этом конкурсе составляет коррупционная составляющая. От меня ждали профессиональной защиты ракетной технологии. Я был готов подготовить соответствующую защитную линию. В помощь для такой защиты мне не был нужен никто. Советская технология по своему научному обоснованию, техническому, технологическому и эффективности существенно опережала все остальные технологии.

С этим были согласны и Санчес, и Дессан, и Симеонов, и Райнкинг. Я замечал, с каким вниманием и согласием все они слушали мои многочасовые лекции и объяснения по технологии воздействия.

Они слушали, но у каждого из них в головах кружились собственные интересы. Я был обязан брать весь проект в свои руки. К сожалению, я к этому не стремился.

Сейчас я понимаю, что ошибался. Тем не менее, мои аргентинские друзья стали просить меня подключить к этой защите интересов Дани Розенфельда. Им казалось, что Розенфельд имеет тесные связи с американцами и поможет убедить их не вступать в такую борьбу.

Я пытался их разубедить. За короткое время я понял, что для Дани самое главное – личное.

Сдав американцам наши намерения, он лишний раз повысит у них свой авторитет. Разубедить своих аргентинских друзей мне не удалось. К тому же, мои аргентинские коллеги в период моего пребывания пригласили ещё одного руководителя коммерческой самолётной американской группы, Хендерсена. Хендерсен был дважды у меня в службе, знакомился с нашей технологией. Однако, у него были свои интересы. Он выполнял работы по защите сельскохозяйственных культур от градобитий с помощью своей эскадрильи из пятидесяти самолётов по заказам различных африканских стран.

Обсуждая вместе с ним задачу я видел, что его интерес тоже сводится лишь к тому, чтобы урвать этот жирный кусок заказа.

Вернувшись в Израиль, я представил Розенфельду предложения Аргентины и соответствующую просьбу. К сожалению, дальше произошло всё так, как я и предвидел. Он немедленно всё сообщил американцам. В итоге. Уже много лет в штате Мендоса в Аргентине работают американские самолёты. Как я ни пытался получить отчёты об этих работах, сделать это мне не удалось. Секрет.

А знаете почему секрет? Потому что их технология не может дать положительный результат. А почему же они продолжают работать? Ответ прост. Откаты решают всё.

Конечно, следует понимать. У меня нет доказательных документов. Но я хорошо знаком с этой реальностью.

Российские специалисты, работавшие в этой зоне, по сути, бесшумно предав Надра, организовали по ракетной технологии противоградовые работы на севере Страны в провинции Хухуй, в которой вместе с Надра я впервые объяснял нашу ракетную технологию. Мы в своих отчётах о командировках в Аргентину называли эту провинцию Джу Джуй. Прошло много времени. Там всё надо начинать сначала.

Испанский профессор Санчес проводит там свои эксперименты с наземными генераторами, а американцы летают в зонах слабой облачности, перед градоопасными облаками. Я профессионал и утверждаю, что такой метод не может быть эффективным. Хотя даже убеждённые ракетчики порой скатываются на такие схемы засева. Здесь я обращаюсь к специалистам. Не ловите меня на абсолютизме. Современные взгляды на различные технологии следует обсуждать со мной не в рамках данного повествования. Далее я должен сказать, что своим воспитанием чести, долга и ответственности сам закрыл себе влияние на работы в Аргентине.

Мне не следовало советовать Надра приглашать ни одного из названных специалистов. Я должен был взять эти работы в свои и только в свои руки. Все возможности для этого у меня были. Для Надра я был первым в этой группе. Это были очередные упущенные возможности. Почему я так поступил? Потому что в тот период у меня в Израиле были обязательства перед своей семьёй и я не мог отдать себя полностью решениям градовых проблем в столь далёкой Стране.

Прошло три года

По окончании трёхлетнего периода совместной работы Розенфельд не посчитал возможным дать мне рекомендации для продолжения работы на стипендии Гилади. Он делал всё, чтобы меня вытеснить из университета.

От Спинозы до Маркса и современных философов и вершителей судеб не найдена жизненная формула оптимальных человеческих отношений. Всё больше в атмосфере агрессия и предательство. Суть проблемы заложена в замыслах творца (только я не имею ввиду ни самого бога, ни его сына). Кто или что есть творец пока мы не распознали. Социальная справедливость в этих замыслах не предусмотрена.

Ленинско-Троцкистско-Сталинский эксперимент продлился недолго. Справедливость (на основе маузера, железного Феликса, безжалостных Ленина и Сталина и безграмотных солдат и морячков) в человеческом сознании не стала основным аргументом бытия.

Гулаг сменил время маузера. Процесс воспитания нового человека на основе коммунистических идеалов провалился. У такого проекта идеальная цель, но она не учитывает объективные законы развития мышления (сознания), как одного человека, так и человеческого общества. На смену такой справедливости пришла власть доллара. Переход от псевдосправедливости к власти доллара был очень жестоким. Он выплеснул на поверхность спрятанные временно в глубине человеческих пороков настоящие вулканы человеконенавистничества.

К власти пришли долларовые отношения. Помните слова из Интернационала: " КТО БЫЛ НИКЕМ, ТОТ СТАНЕТ ВСЕМ».

После 1917 года «всем» стали те, кто был с маузерами и с ГУЛАГом в запасе, и ещё кухарки. После 1991 года всем во многих случаях стали бывшие воры, насильники, долларовые миллионеры, а теперь долларовые миллиардеры. Так было, так стало.

А как же можно оценить и объяснить тот период моей интеграции в новой Стране, который приходится на мою попытку встать в строй моей профессии в лаборатории проф. Розенфельда. Я всё рассказал, а ты, читатель, можешь дать оценку самостоятельно.

Через три года после начала работы с Розенфельдом я остался и без работы, и с соответствующими оценками своей учености. Интеграция многих тысяч учёных и специалистов-репатриантов может быть классическим примером процессов борьбы людей за своё место под солнцем. И такой хаотичный путь представления самого себя приводил нередко к тому, что кто был никем – тот становился всем, и наоборот. Особенно явно это было в продвижении на пути в депутаты и т. п.

«Реальный мир»

Не могу удержаться от того, чтобы не привести короткий рассказ. Когда в Кишинёве мой преемник, по сути, закрыл для меня двери моего же кабинета, я однажды так сидел в своей приёмной в ожидании встречи с каким-то специалистом. Ко мне подошёл мой бывший начальник отдела транспорта. При мне это был готовый к решению разных, поставленных мной задач, специалист. Молдаванин и член КПСС, никогда при мне не предъявлявший претензии к власти.

Он спросил меня, насколько я занят, и предложил проехать с ним для встречи с его друзьями на границу с Румынией в Леушены. Проехать просто для того, чтобы расслабиться на воздухе. Я поехал. Вот и Леушены. Это небольшой посёлок прямо на границе с Румынией. Появились его друзья. И вдруг мой ранее серьёзный, верный советской власти сотрудник, знакомит меня с явными ворами-антисоветчиками. Эти люди рассказывают мне как они воровали, проникая на склады через крышу, вытаскивают при мне огромные пачки долларов и размахивают ими. Они есть передо мной, они были и раньше!!!!!! И это в еле выживающей Стране. Что мог я сказать этим людям, что мог сказать я своему бывшему сотруднику, члену КПСС?

Позже, к моему удивлению, бывший начальник отдела транспорта, бывший член КПСС сказал, что он хотел познакомить меня с реальным миром. Можно себе такое представить!!!

В свои пятьдесят лет я так и не знал реальный, окружающий меня бандитский и воровской мир!!! Оказывается он был!!!

Профессор Смит и его звонок

Как я уже писал, когда я приехал в Израиль и начал работать в Иерусалимском университете, директор ведущего института в нашей области в США, проф. Смит, позвонил ректору и поздравил его с тем, что я стал сотрудником этого университета.

Ректор соответственно позвонил проф. Дани Розенфельду, в лаборатории которого я начал работать, и поздравил его с этим событием.

Информация эта распространилась по всему университету. Ещё бы, в университет приехал очень известный в мире специалист. Это обстоятельство, мягко говоря, сыграло не самую положительную роль в наших отношениях с Дани.

Почему проф. Смит это сделал? Потому что он хорошо знал мировую оценку моей Службы и моей роли в создании технологии, потому что мы вместе с ним вели секции на международных конференциях, потому что они ждали меня в США. Однажды, когда мы встретились на конференции в Италии с делегацией учёных из США, проф. Розенфельд стал меня с ними знакомить. Американцы его остановили и сказали, что, наоборот, я их должен знакомить с Розенфельдом.

Меня они хорошо знают потому, что у меня они учились. Они выразили удивление моим выбором Страны переезда – в Израиль, а не к ним в США.

Кстати, на этой конференции мой доклад об изменении режима осадков при проведении воздействий по противоградовой технологии с большой трибуны конференции был признан одним из самых значимых.

Профессор Орвилл и статья для Applied Meteoriolgiya

Председатель конференции из США проф. Орвилл лично подошёл ко мне и попросил меня представить этот доклад для публикации в сборнике самого авторитетного в мире журнала, редактором которого он был.

Однако, проф. Дани Розенфельд сделал всё, чтобы эта статья не была опубликована. Суть состояла в том, что в тот начальный период моего бытия в Израиле я ещё не был знаком ни с порядком работы университетской почты, ни с некоторыми терминологическими особенностями американского английского.

Что сделал я? В переводе специалиста (я заплатил за перевод) я вложил статью в обычный университетский конверт и отправил адресату. Как оказалось, нужно было на конверте написать слово «Авиа». В лаборатории мне это никто не подсказал. Орвилл несколько раз запрашивал; «где статья». Она же плыла кораблём около месяца.

Далее референты сделали буквально несколько терминологических замечаний, которые нужно было учесть при исправлении текста. При этом Орвилл предлагал мне попросить Розенфельда, чтобы он помог. Розенфельд в этом не был заинтересован и не стал помогать.

Начать заново обращаться к переводчице означало необходимость вновь платить. При моей стипендии Шапиро 1710 шекелей возможности вновь платить переводчице не было.

Знаменитый профессор Орвилл ещё несколько раз сообщал, что он задерживает выпуск журнала, ожидая мою статью. Не дождался. Важность этой статьи заключалась в том, что она на хорошем статистическом материале с большой степенью вероятности впервые отвечала на важнейший вопрос влияния засева по противоградовой технологии на режим осадков.

Этой темой в тот период занимались многие коллективы в мире. (См. мою книгу и ряд научных статей по этой теме). Оглядываясь назад, я с полной ответственностью могу заявить, что проведенный в моей службе моей женой Соней при моей поддержке многолетний эксперимент по указанной теме был в то время и остаётся ныне самым объективным из всех проведенных в мире исследований в этой области.

Проф. Орвилл, главный редактор самого престижного специализированного американского журнала Applied Meteoriolgiya не случайно обратил внимание на мой доклад и с большой заинтересованностью ждал соответствующую мою статью для её опубликования.

Ныне, в новых экономических условиях, повторить такое исследование невозможно. Оно требует участия сотен специалистов, большого количества технических средств (ракет, радиолокаторов, осадкомеров), почти военной организации труда, Сониной усидчивости и моего авторитета как руководителя работ.

Жаль, что статья не была опубликована в самом престижном американском журнале. Тем не менее, нам удалось издать на основе этого исследования несколько статей и книгу, в которой важный параграф переведен на английский язык.

К сожалению, это были не те издания, которые читает верхний уровень специалистов. То же ответили американцы на запрос обо мне Тель-Авивскому университету, когда он оформлял меня на программу КАМЕА. Они написали, что у меня учились. Это было правдой. В моей службе месяцами учились и проходили стажировку специалисты разных Стран.