Текст книги "Дорога длиною в жизнь. Третья книга воспоминаний (жизнь в Израиле)"

Конференция в Италии

Несколько слов о моём участии в конференции в Италии. Розенфельд меня для участия в конференции не пригласил. Узнал я о ней из обращения аргентинцев ко мне и их просьбе принять в ней участие от их имени и за их счёт. У меня было достаточно времени, чтобы подготовить к конференции постер по результатам работ в Молдавии.

Таким образом, я подготовил постер «Диневич Л., Диневич С. об изменении режима осадков в результате засева кучево-дождевых облаков по противоградовой технологии».

Аргентинцы оплатили билеты, и я оказался в компании участников конференции из Израиля. Кроме меня были проф. А. Хаин, доктор М. Пинский и проф. Д. Розенфельд. В конференции принимали участие мои бывшие коллеги из России, Узбекистана, Болгарии, Венгрии, Сирии, США, Франции, Китая и т. д.

Все они очень тепло со мной общались. Тем не менее, в советской делегации нашёлся один мой «товарищ» Юрий Мельничук, который собрал российскую делегацию и предложил блокировать право моего доклада, в связи с тем, что я якобы изменил России.

К моему удовлетворению, его никто не поддержал. Дани Розенфельд попросил меня организовать встречу с сирийцами.

Он видел, что при первой встрече один сирийский участник со мной тепло здоровался и обнимался. Это был один из участников работ по увеличению осадков в Сирии. Он был в составе правительственной делегации Сирии, которую по просьбе ЦАО за год до отъезда в Израиль я принимал у себя на базе Григориопольского полигона. Ознакомившись со службой они сказали мне, что увидели что-то фантастическое. Тогда с ЦАО они подписали многомиллионный контракт на самолётные работы по увеличению осадков у себя в Стране. Вот с результатами этих работ они и приехали на конференцию

Сирия

Тогда он мне рассказал, что когда сирийские власти узнали о моём переезде в Израиль, они на одном из заседаний Правительства обсуждали вопрос, что должно предпринять сирийское правительство в области активных воздействий на облачные процессы в Сирии в связи с тем, что такой специалист как проф. Диневич приехал в недружественную для них пограничную Страну.

Я передал этому специалисту просьбу Розенфельда, но получил резкий отказ. Мне было сказано, что я их друг и учитель и со мной они готовы обсуждать любые вопросы, но не с Розенфельдом. Тем не менее, через два дня он подошёл ко мне и сказал, что они получили согласие на такую встречу. Встреча состоялась. Я принимать участие в ней отказался. О чём они говорили я не знаю. Так что в этом вопросе есть мой след.

Напрасно сирийцы были обеспокоены моим приездом в Израиль. Дани Розенфельд и его соратники меня к этой проблеме не допустили. Розенфельд – это большая тема в моей судьбе.

Книга

Проф. Дани Розенфельд со мной в Тель-Авивском университете.

Проф. Дани Розенфельд из Еврейского университета в Иерусалиме демонстрирует книгу Леонида Диневича, которая вышла из печати к мероприятию.

Проф. Дани Розенфельд со мной в Тель-Авивском университете. Университет провожает меня на пенсию.

Дани Розенфельд в присутствии многих гостей, в том числе профессоров из разных университетов, зам. главного учёного министерства обороны, бывшего командующего авиации Израиля, в то время министра иностранных дел Авигдора Либермана и министра абсорбции Софы Ландвер выступает (по его требованию) первым и говорит обо мне высоко значимые слова.

Я подарил ему свою книгу «Радиолокация птиц», изданную к этому времени. Что можно сказать по этому поводу.

А где же ты был, профессор Розенфельд, когда я хотел работать с тобой по своей основной специальности. Я обязательно вывел бы работы в области активных воздействий с целью увеличения осадков в Израиле на самый передовой уровень в мире. Я обладал и обладаю в этой области особыми знаниями и особыми организационными способностями. Опять пафосно, опять хвастливо!!!. В моём возрасте и пройденном пути я имею на это право. Теперь же он уже не ощущает во мне конкурента.

Без стипендии Шапиро

После трёх лет работы в Иерусалимском университете на стипендии Шапиро в возрасте 53 года решением Розенфельда я остался не нужен израильской науке. Для того, чтобы понять моё состояние, следует представить человека, который ещё вчера был известным в мире учёным, у которого учились многие специалисты из разных стран мира и которому вдруг только что получивший звание учёного молодой руководитель лаборатории сказал, что он вовсе не специалист и, тем более, не учёный. Это при том, что я привёз по сути в подарок (за 28 тысяч долларов при стоимости миллион долларов) радиолокатор. Он должен был открыть дорогу для новых исследований облаков и осадков в Израиле.

Привёз из Москвы аппаратуру для создания нового направления исследований в области микрофизики, стал научным консультантом в области физики активных воздействий на облачные процессы в Аргентине и Бразилии, организовал с участием Розенфельда международные научные конференции в Молдавии и в России, принял участие с докладами на нескольких международных конференциях, в том числе в Италии, где мой доклад был признан одним из лучших, выступил с обстоятельным докладом по технологии воздействия на облачные процессы на ежегодном совещании всех специалистов, принимавших участие в работах по увеличению осадков в Израиле. Доклад вызвал и одобрение, и интерес со стороны всех специалистов Израиля, участвовавших в этой тематике. Подготовил и издал вместе с женой и коллегами из Москвы книгу Dinevich, L., S. Dinevich, M. Leonov, Ju Seregin Precipitation Characteristics Variations Effected by Hail Protection Techniques, 1998, (296 pp).

По просьбе Розенфельда я организовал нашу поездку в Молдавию, на Северный Кавказ, и в Москву, и в Пензу. Во всех этих местах я познакомил его со всеми ведущими специалистами бывшего СССР. Повсюду он смог ознакомиться с результатами и технологиями работ в области активных воздействий. Это лишь небольшая часть работы, выполненная мной (новым человеком в Стране) за три года. В итоге Розенфельд решил не продлевать мне сроки работы в Иерусалимском университете. Что делать?

Вот на этом фоне формировалось настроение моё, учёного– репатрианта начала 90-ых годов. Из этого рассказа можно судить о программе Шапиро. Судьба любого учёного-репатрианта, независимо от его заслуг перед наукой, отдавалась таким, как Розенфельд. Дани Розенфельд – талантливый учёный, но болен самовлюблённостью. Таким людям нельзя давать право руководить людьми. Тут я, конечно, должен справедливости ради отметить, что и мной были совершены ошибки. Из-за отсутствия языка я не проявлял твёрдости в своём поведении, старался не реагировать на обиды и унижения. Мне кажется, что я испытывал чувство растерянности, неуверенности.

Вот написал такие слова и сам себе удивился. Нет, нет мой характер не позволял и никогда не позволит себя унизить. Однако, именно он, Розенфельд, обладал правом вершить мою судьбу. Я ему был не нужен.

У нас очень разные характеры и правила отношения с людьми. Да, у меня не было языка, ни иврита, ни английского. Эти обстоятельства сильно влияли на моё становление в новой Стране. Мы приехали из очень большой и самодостаточной Страны, в которой связь с иностранными учёными не поощрялась.

Я поделился с тобой, читатель.

Всё это создавало базовые причины моих настроений. Я не знаю, что сделал бы я с собой в этой ситуации, если бы не чувство ответственности за семью. К тому же, в этот момент душевного кризиса, я вдруг получил приглашение от аргентинских специалистов стать экспертом по противоградовым работам Правительства штата Мендоса. Это была аргентинская служба противоградовых работ, которую я создавал.

Все специалисты этой службы обучались у меня в Молдавии. Такое же приглашение я получил в это время от Болгарской службы.

Эти душевные переживания создавали питательную среду для очень тяжёлого душевного состояния.

Я не мог (не могу и ныне) себе простить то, что оставил коллектив Службы, который в меня почти абсолютно верил. Это было предательство большого коллектива людей, чьи судьбы зависели от меня. Да, уехать в свою Страну в тот период было нужно, но совсем на других условиях!!!!

Что нужно было сделать?

На основе письма Председателя Совета Министров Молдавии Сангели (в котором он просил министра науки Израиля предоставить мне возможность работать научным руководителем моей службы от имени одного из университетов Израиля) ввести в Службе должность научного руководителя с большими полномочиями и с соответствующей зарплатой. (Это я мог сделать просто).

Передать это предложение Правительства Молдавии руководству университета и стать этим научным руководителем. Такой путь превращал бы меня не в просителя места работы, а наоборот в желанного работника.

В качестве профессора университета предложить использовать полигоны Службы для совместного с сотрудниками Службы проведения международных исследований и экспериментов.

Вклад молдавской стороны – полигоны со зданиями, общежитиями, транспортом, оборудованием, специалистами. Вклад университета – финансирование экспериментальных программ. Это то, что должен был сделать я.

Вся программа совершенно реалистична.

Такое письмо Председатель Совета Министров Молдавии мне подписал. Более того, он, как Председатель Совета Министров Молдавии, на нашей встрече в Израиле подтвердил своё решение, изложенное в этом письме.

Однако, вспомним. Я уезжал из Советского Союза, а все опции появились лишь после его развала.

Совершая столь ответственный поступок (то, как я уехал) я абсолютно доверял своему зятю, верил в искренность его родителей и сестёр.

Дальнейшие события показали, что воспитанный во мне родителями и советской атмосферой абсолютизм по отношению к человеческому доверию был верен до тех пор, пока у меня была большая власть. Тогда очень многие люди считали за большое счастье со мной дружить, быть около меня, выражать свою пусть псевдо, но верность.

К большому сожалению, я этому доверял. Такие же люди – мои жена, сестра, дочь и брат.

Самые тяжёлые удары судьбы я получил от своего зятя и его родственников. (Об этом в книге четвёртой, только для очень близких людей).

Нужно стараться жить по совести, чести, долгу и ответственности!!! В этих условиях каждому человеку, чтобы выстоять, нужно иметь настоящих друзей и единомышленников!!! Настоящих!!!

Такие товарищи уже в Израиле у нас были – с одесских времён Володя и Анюта Шнайдеры, с израильских времён Лев и Ева Бейрахи, Вася и Фаина Димитровы, Жанна и Леонид Кордонские, Фира и Феликс Фрадкины, Женя и Нэля Плоткины и, конечно, особо важно – проф. Иоси Лешем.

С ним мне предстояло в Тель-Авивском университете заняться новой темой, созданием радиолокационной компьютеризированной системы для обеспечения безопасности полётов военной авиации в условиях межконтинентальной, межсезонной миграции сотен миллионов птиц. Итак с этой темой ко мне пришёл второй период моей Израильской творческой судьбы.

Второй период творческой судьбы

Между моей дорогой интеграции в израильскую науку в Иерусалимском университете и продолжением научной судьбы в Тель-Авивском университете есть сложный период выживания длиною в год.

В этот период мои друзья студенческих лет Анюта и Владимир Шнайдеры и друзья детства из Москвы (два родных брата ныне один из них академик российской академии медицинских наук, второй профессор биологии) решили включить меня в свой бизнес. С этой целью они передали мне свою новую трёхкомнатную квартиру в Минске. Пол года я пытался стать бизнесменом. Мои друзья в Иерусалиме разработали некоторое устройство для мелкодисперсного распыления различных жидкостей, содержащих лекарственные препараты для профилактического лечения животных в местах их массового содержания (коровники, свино-и-птице фермы). Была договорённость с ветеренарной службой в Минске о том, что они проведут проверку работы этих устройств и при положительных результатах начнут приобретать их для своих хозйств. Из Иерусалима мне прислали штук 20 таких устройств и в дополнение к ним ещё несколько десятков приборов для лечения в инфракрасном свете суставов и других болевых мест. Первая проблема была с растамаживанием этих посылок. Шли девяностые голодные годы. Бабушки на ступеньках магазинов почти прямо под ногами

входящих и выходящих из магазинов людей и в дождь, и в ветер сидели и продавли сметану, творог, домашнюю колбасу и картошку. Прямо на ступеньках, чуть ли не под ногами посетителей магазина. Таково было время. Стадионы были превращены в огромные рынки различных товаров, привозимых «челноками» из Турции. Однажды я взял несколько инфракрасных приборов и пошёл на рынок с целью предложить их к продаже. Мест на прилавках не было и я решил пристроиться к одной продавщице. Простоял я с этими приборами ровно полчаса. Продавщица долго не могла понять мои действия. Наконец-то она обратилась ко мне с вопросом. В этом вопросе было удивление. Оказывается я не знал, что каждый квадратный сантиметр прилавка оплачен. Кому и за что надо платить я не знал. Пришлось мне свернуться и забыть такие свои намерения. Тогда я пошёл к директорам магазинов, торгующим подобными приборами.

– условиями этих директоров я конечно не мог согласиться. Если бы я был хозяином товара, может быть я бы и договорился. Я же мог решать вопросы цены товара в рамках правил установленных для меня его хозяином. Я занялся устройствами для распыления лекарств. Вместе с одним из руководителей ветеринарной службы мы установили наше устройство в одном коровнике. Радиус распыления лекарства и дисперсность распыляемых капель не соответствовали заявленным. Капли были большими. Они быстро оседали. Воздух становился очень влажным. Такой влажный воздух мог не лечить, а наоборот вызывать у животных простуду. Как инженер должен сказать, что идея заложенная в устройстве была замечательная. Под воздействием создаваемой компрессором струи воздуха вращался на безподшипниковой головке специальной формы диск. Скорость его вращения достигала несколько тысяч оборотов в минуту. На диск подавалось лекарство в жидком виде. За счёт очень больших центробежных сил и специальной конфигурации диска оно должно было распыляться, создавая очень мелкодисперсную среду в большом радиусе. С помощью подвесного рельса это устройство должно было передвигаться вдоль коровника, распыляя лекарство. К сожалению, устройство было не доработано.

Для его доработки нужны были деньги и время. Ни того, ни друго не было. Я старался. Я искал решение. Но город Минск был для меня чужим. Здесь у меня не было ни друзей, ни знакомых. Этот эксперимент завершился ничем. Я оказался плохим бизнесменом и не оправдал надежды своих друзей. К тому же Тель-Авивский университет просил меня вернуться и начать радиолокационную программу.

Простите меня, мои замечательные друзья – Вова, Игорь, Саша Шнайдеры, Юра и Боря Цыганковы.

Через полгода, прикупив по просьбе внучки собачку (ротвейлер), по приглашению Тель-Авивского университета я вернулся в Израиль. Ещё полгода ушло на оформление меня на программу Гилади в Тель-Авивском университете. Жить-то в этот период как-то надо было. Пришлось оформиться для получения денег на безработицу. Вот такой была моя дорога на пути из СССР в Израиль. Эта дорога была усеяна острыми булыжниками и разными, почти непроходимыми препятствиями. Это была та дорога, которая приснилась мне за несколько дней до отъезда из Кишинёва. Судьба испытывала меня на изгиб, нередко почти ломала, доводила до отчаяния. Преодолел.

– конечном итоге, с помощью проф. Йосси Лешема, я получил работу на программе Гилади, а через год на прогроамме КАМЕА. Это был уже 1994 год. Прошло почти четыре года репатриации. В эти, несправедливо изгибавшие и почти ломавшие меня годы мне удалось сделать немало для Израиля. Я уже писал об этом и постепенно добавлю. Тем не менее, проф. Розенфельда это не убедило в моих возможностях. Мне приходится часто употреблять местоимение я. Однако, при этом я имею ввиду всю мою неотъемлемую от этого местоимения семью. Она проходила все эти переживания вместе со мной Я уже писал, какой путь на эти программы был установлен государством.

Повторю азбучно. Нужно было получить положительную характеристику за период работы на стипендии Шапира, собрать и передать комиссии соответствующего университета все свои научные публикации (не ссылки на них, а непосредственно публикации), передать этой комиссии адреса знающих мои научные работы учёных из десяти разных Стран. Эти учёные должны были подтвердить мою известность в мировой науке. Комиссия направляла им запрос с просьбой дать оценку моей научной деятельности. При этом, из 10 этих Стран, как правило, выбирались четыре. В основном это были США, Франция, Англия, Германия и т. п. На запрос обо мне, учёные самого значимого американского института написали, что они у меня учились. Какой был ответ из других Стран я не знаю. Думаю, что аналогичный. Они все множество раз были у меня в службе и изучали нашу технологию. Однако, ответ американцев и из других Стран поставил точку во всех сомнениях. Мой отъезд из СССР, то, что я оставил своё знаменитое в мире детище, стало для многих учёных в мире необъяснимым фактором. Тем не менее, наконец-то израильская наука признала меня и приняла за своего. Теперь вопрос. Почему же с самого начала при зачислении на стипендию Шапира нельзя было применить такой же способ определения уровня каждого учёного? Надо было проверить научные публикации человека и запросить известных учёных соответствующие научные характеристики. Таким образом сразу разделить всех по степени научной

самостоятельности. Самостоятельный учёный, так и дайте ему самостоятельность. Вот в этом случае не было бы эффекта Розенфельда. Итак, я получил самостоятельность. Мне повезло, мне очень повезло в том, что руководителем общества охраны природы Израиля, а в дальнейшем заведующим лаборатории в Тель-Авивском университете был сначала доктор, а затем профессор Йосси Лешем. В это время он был очень заинтересован в создании радиолокационной компьтеризованной системы радиолокации птиц с целью обеспечения безопасности полётов боевой авиации. Это не значит, что дальнейший мой путь был устлан ковровой дорожкой. О некоторых проблемах этого периода времени я напишу в четвёртой книге для чтения лишь самых близких людей. Тем не менее, произошёл перелом в этой части моей научной судьбы. Итак новое начало следующего участка пути.

Радиолокатор на трёх больших грузовиках привезли в Гар Гило и в несобранном виде оставили на самой высокой, отдалённой от жилых домов на расстоянии не менее 600 м, горке. Когда-то на этой горке располагалась артиллерийская батерея иорданской армии. Она расстреливала прямой наводкой израильские цели в Иерусалиме. Высота над уровнем моря около тысяча метров. Над уровнем ближайших домов эта высота превышала не менее 100 метров. С точки зрения места установки и предполагаемого режима работы станции я выполнил все требования, разработанные в своё время соответствующим Ленинградским институтом. Однако, я не был знаком с менталитетом израильтян. Вот тут-то и началось. Жители Гар Гило заявили, что арабы могут принять этот радиолокатор за военный объект и станут стрелять по Гар Гило. Мы, при участии Розенфельда и Лешема, собирали жителей и рассказывали о радиолокаторе и орнитологических задачах, которые ему предстоит решать. Мы обещали на базе орнитологического проекта организовать занятия с детьми. Ничего не помагало. Некоторые жители организовали круглосуточное дежурство, дабы не позволить начало работ по развёртыванию радиолокатора. Один из жителей Гар Гило (полковник) направил письмо в газету с требованием запретить установку станции. Уже через пара лет этот полковник видимо в порядке извинения прислал нам в качестве подарка газовую установку для приготовления шашлыков. Проходило время. Вопрос не решался. Мы на время перевезли станцию в другое место в Гар Гило. Что означало в прошлом для меня передвинуть станцию на другое место? Да ничего не означало. Это выполнял сам начальник отдела радиолокации. Из гаража Службы он брал соответствующую машину или тягач, при необходимости кран, и за полчаса, в крайнем случае за час, выполнял эту работу. В нашем случае эта процедура заняла месяц. Однако,

другого выхода не было. Нужно было спасать приёмо-передатчик станции от дождя. Для этого нужно было всё-таки установить станцию так, чтобы её можно было развернуть и накрыть антену радиопрозрачной оболочкой. Без этой оболочки дождевая вода попадает прямо в приёмо-передатчик. Это очень опасно. На новом временном месте работать было нельзя так как горизонты закрывали высокие деревья. Тем не менее, в этом месте мы развернули станцию, настроили её, даже выбрали свободный для прохождения луча сектор и организовали наблюдения в нём за птицами. Цель была в том, чтобы доказать возможность радиолокатора в решении орнитологической задачи. Эта работа мной была выполнена с участием моего брата, работавшего в тот период в Иерусалимском университете на программе Шапира. Ну а что дальше? Йосси Лешем через своих военных друзей договорился с руководством бронетанкового музея в Латруне разместить радиолокатор на его территории. Пришлось радиолокатор вновь разобрать и заново собрать на временной площадке на территории музея. Ещё через некоторое время на вершине амфитеатра в музее подготовили площадку, забетонировали её, подвели электричество, связь и мы развернули здесь в очередной раз станцию. Мой брат в ожидании всей этой эпопеи перестал надеяться на нормальное трудоустройство в проекте, пошёл на курсы плиточников и ушёл с программы Шапира. То же сделали Марк Пинский и моя жена. Итак я остался с радиолокатром один. Вот в этот период Йосси Лешем организовал торжественную презентацию станции и проекта. С этой целью к ещё не в полной степени настроенной станции приехала масса гостей, журналисты. Приехали Президент Страны Эзер Вейцман и министр экологии Йосси Сарид. Всё было очень торжественно. А дальше были непростые будни. Нужно было перевести станцию

– аналоговой в дигитальную, найти алгоритм селекции радиоэхо птиц на фоне всех других отражателей (летательных аппаратов, облаков и осадков, атмосферных неоднородностей, местных предметов и холмов), на основе найденного алгоритма разработать сотвествующую программу и систему передачи в режиме он-лайн орнитологических и облачных карт руководитеям полётов боевой авиации, собрать статистические данные о миграциии птиц над территорией Израиля и предоставить их руководству боевой авиации. Для решения этих задач я привлёк инженера по радиолокации из моей Службе Валерия Гаранина, инженера-электронщика-

программиста с Северного Кавказа Александра Капитанникова и программиста из Израиля Олега Сикору. Олег Сикора, молодой специалист, окончивший Кишинёвский университет, по специальности экономика, но очень заинтересованный в программировании. С помощью Капитанникова он освоил программные задачи нашего

радиолокатора. Тем не менее, его знаний в этой области было недостаточно. В этот период времени в статусе первого Вице-Президента СУРИ вместе с Юрой Штерном на заседании комиссии Кнессета (Юра в тот период возглавлял эту комиссию) потребовали от руководста хайтека организовать в центре Страны, на юге и на севере специальные курсы с оплатой за период учёбы для переподготовки инженеров– репатриантов программистами или электронщиками-компьютарщиками. Я со своими помощниками с помощью радио Рэка или по телефонам собирали на эти курсы наших репатриантов. Более 180 специалистов репатриантов таким образом получили возможность профессионально состояться в Израиле. Многие мамы мне звонили с благодарностью за организованный таким образом профессиональный путь интеграции. Эти люди учились, получали нужную для Страны профессию и им в этот период платили прожиточный минимум. Спасибо за это Юре Штерну. Да и я не откажусь от слов благодарности. Для реализации этого проекта мне пришлось немало поработать. Мне активно помогали проф. Борис Фельдман и Евгений Плоткин. Курсы, в которые Сикора обратился с просьбой его зачислить, ему отказали. Почему отказали? Потому, что его университетская специальность была экономика и торговля. А искали инженеров, физиков, электронщиков и т. д. Тогда, учитывая мой общественный статус и роль в организации этих курсов, я сумел заставить северное отделение его зачислить. Он оказался очень талантливым слушателем. За период работы над программами Олег Сикора выполнил основную программную задачу по селекции радиоэхо. За это я ему благодарен. Олег закончил успешно курсы. И тут он решил, что я ему теперь не нужен. Его отношение изменилось. На что я надеялся? А надеялся на то, что теперь он будет благодарен и продолжит работать со мной на теме. Ведь я его готовил для своей задачи. Однако, в тот период, когда у него не было надежды на трудоустройство программистом он был вежлив и работал. Как только появлялись надежды он становился груб. В конце концов одна из фирм взяла его на работу с условием приступить к работе на следующий день. По его ласковой просьбе мы в университете освободили его на следующий день. Освободили на каком-то этапе выполнения задания, без передачи соответствующих наработок. Тот, кто занимался подобными задачами знает, что восстановить новому специалисту выполненную другим специалистом поисковую авторскую часть работы очень сложно. Я не сомневался в том, что, по необходимости, он поможет разобраться с его программами. И тут он проявил характер. Ушёл, не передав никаких материалов, никаких наработок. Пришлось мне с большими проблемами самому разбираться. Когда по каким-то причинам что-то ломалось в разработанных им программах он мне говорил:

«закрывайте станцию и идите домой». Вот так бывает. Конечно его зарплата далеко не соответствовала квалификации выполняемых им работ. Моя зарплата была не большей. Конечно, он был вправе искать лучшую работу. Но, учитавая мой рассказ, его поступок не соответствет моему пониманию о чести. Я искренне желаю ему успешности. Я справился без него. Ясно, что для всей этой задачи нужно было искать деньги для оплаты билетов приглашаемых специалистов, зарплаты им, питания и проживания. Учитывая скудные финансовые возможности, работали они периодически по моим приглашениям от месяца до двух месяцев в году. Всё остальное время работал иногда по 24 часа в сутки я сам. Были такие периоды когда я ехал домой с работы со спящей головой, почти на автопилоте. Тогда, по просьбе Лешема, руководство музея мне дало ключи от комнаты генерала, где я мог в свободные часы поспать на диване. Моя зарплата была за счёт программы Камеа, а на остальные расходы нужно было искать деньги. Эту задачу взял на себя Йосси Лешем. Тем не менее, и в этом вопросе я оказал ему и себе существенную помощь. Как я решал эту задачу? Вот так!!!

Небольшое, но необходимое отклонение от темы. В дальнейшем я расскажу о своей общественой активности. Здесь же хочу заметить. При поддержке Юры Штерна и Авигдора Либерман мне, при участии моих товарищней по СУРИ и Форуму учёных, с поддержкой руководителя программы Башан Владимирра Рубина, удалось привлечь к решению проблемы трудоустройства учёных и специалистов, работавших до репатриации в оборонной промышленности, министерство обороны. В итоге, при управлении главного учёного министерства обороны, возглавляемого в тот период генералом, умнейшим и доброжелательным человеком, проф. Ицхаком Бэн Исраэлем, был создан специальный фонд для финансирования проектов оборонного характера и соответствующего трудоустройства их авторов. Должен признаться, что этот проект потребовал от меня отдачи огромных сил и опыта руководителя.

Читатель, ты имеешь право поблагодарить меня за огромный труд по организации и реализации этого проекта. Сотни специалистов получили возможность профессионально реализовать себя. При этом соблюдался принцип, что рука берущего не знает руку дающего.

В формировании фонда принимали долевое участие министерство обороны, министерство промышленности и министерство абсорбции. Несколько сот учёных и специалистов благодаря этому фонду получили возможность работы над своими проектами в университетах и оборонных предприятиях Страны. Так вот, Йосси Лешем использовал эти возможности и представил для финансирования наш проект радиолокационного обеспечения межконтинентального межсезонного перелёта птиц

для обеспечения безопасности полётов боевой авиации. Оказалось, что руководство боевой авиации в таком проекте было очень заинтересовано. Вот эти деньги позволили мне организовать группу специалистов для работы над проектом. Подчеркну, что этих денег только и хватало, чтобы привлечь нескольких специалистов в помощь. Это были 90-ые голодные годы в России и замечательные специалисты соглашались работать у нас за очень небольшие зарплаты. Подчёркиваю, что моя зарплата огранивалась только зарплатой программы КАМЕА. Подчёркиваю, что вместе со своей университетской занятостью я одновременно выполнял огромную работу общественную на первом этапе

– качестве Первого Вице-Президента СУРИ, а затем Председателя Форума учёных и специалистов, председателя учёного Совета при министре инфраструктур, председателя учёного совета при министре транспорта. Плюс ко всему, в качестве члена научного комитета по противоградовым работам в Аргентине и в Бразилии, мне по два– три раза

– году нужно было туда летать на две-три недели, а иногда на месяц и более. Как же я успевал всё это делать? Отвечаю: «Это умение и опыт, который я накопил в Молдавии в процессе создания и руководства на протяжении почти тридцати лет самой большой в мире службы по активным воздействиям на атмосферные процессы». Мой телефон работал непрерывно. Такой режим работы соответствовал моим темпам жизни. Я чувствовал свою востребованность. Я чувствовал, что могу быть полезным в науке. Я чувствовал, что помогаю людям. Я получал десятки поздравительных звонков к праздникам. Несколько учёных-репатриантов, получивших, за счёт созданного фонда,

возможность работы над своими проектами, поздравляя меня с праздниками, говорили, что я спас им жизнь. Вот один из примеров. Капитан первого ранга, профессор, специалист по размагничиванию кораблей, в возрасте более семидесяти лет даже не пытался найти себе применение. И тут мы со своей общественной активностью. На первой, организованной мной конференции, он сделал доклад. Темой заинтересовались. Его немедленно зачислили для работы в одно из оборонных предприятий. Учитывая его состояние здоровья он выполнял свою работу дома. Переодически к нему домой приезжали сотрудники лаборатлрии и он передавал им свои наработки. В таком и других режимах работали многие.