Текст книги "Курс уголовного процесса"

Данный принцип определяет, допустимо ли произвольное ограничение свободы личности. По общему правилу личность неприкосновенна, т.е. ее свобода не может быть стеснена.

Сказанное не означает, что право на свободу и личную неприкосновенность в уголовном процессе не подлежит ограничению. Эти права могут ограничиваться, но только федеральным законом и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (ч. 3 ст. 17, ч. 3 ст. 55 Конституции РФ). Защитой от произвольного ограничения свободы является установленная ч. 2 ст. 22 Конституции РФ обязательность судебного решения во всех случаях, когда человек лишается свободы на срок свыше 48 часов.

Разумеется, это не единственная гарантия личной свободы. Закон содержит комплекс гарантий личной свободы (основания, условия, порядок ограничения неприкосновенности личности), изучаемый в теме, посвященной мерам процессуального принуждения325325
  Подробнее см. гл. 12 настоящего курса.


[Закрыть].

Принцип неприкосновенности личности приходит на смену принципу, согласно которому свобода подданных находится в руках монарха. Последний своим распоряжением (нередко тайным) волен лишить свободы любого подданного практически по любому поводу и на неопределенный срок. Очевидно, что данный принцип несовместим с правопорядком, приходящим с капиталистическими отношениями, и в настоящее время воплощения в законодательстве не находит.

§ 6. Неприкосновенность частной жизни человека в уголовном процессе

Принципы охраны прав и свобод человека, уважения чести и достоинства личности и ее неприкосновенности находят продолжение в принципах, определяющих баланс между конституционными ценностями: неприкосновенностью частной жизни и поддержанием существующего правопорядка. Подобно ранее изученным, принципы обеспечения тайны переписки, телефонных и иных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, неприкосновенности жилища, гарантирующие неприкосновенность частной жизни, относятся к общеправовым конституционным принципам, нашедшим отражение в ст. 23–25 Конституции РФ и ст. 12, 13 УПК РФ.

Суть данных принципов заключается в том, что цель и задачи уголовного процесса не могут достигаться путем игнорирования тайны частной жизни. При производстве по уголовным делам неприкосновенность частной жизни признается и гарантируется.

Поскольку человек является таковым лишь в обществе, нет ничего удивительного в том, что большая часть его жизни, в том числе и частной, представляет собой общение с другими людьми: личное и посредством разных форм связи. В данном аспекте неприкосновенность частной жизни означает право человека на то, чтобы содержание его общения было тайной для всех, кроме него самого и его адресатов.

Вместе с тем в интересах расследования преступлений возникает нужда в получении сведений, касающихся содержания сообщений, отправленных тем или иным лицом. Признание публичной значимости данной необходимости позволяет ограничить неприкосновенность частной жизни (прочитать, прослушать, скопировать сообщения человека), но только на основании судебного решения.

Названное ограничение реализуется путем проведения специальных следственных действий, изучаемых ниже326326
  См. гл. 15 настоящего курса и др.


[Закрыть].

Исторической альтернативой данному принципу выступает возможность государственных органов и должностных лиц произвольно нарушать неприкосновенность частной жизни327327
  Показательным для XIX в. можно считать ответ почтмейстера на обращенную к нему просьбу городничего «всякое письмо, которое прибывает к вам в почтовую контору, входящее и исходящее, знаете, этак немножко распечатать и прочитать»: «Этому не учите, это я делаю не то чтоб из предосторожности, а больше из любопытства: смерть люблю узнать, что есть нового на свете. Я вам скажу, что это преинтересное чтение» (Гоголь Н.В. Ревизор // Избранные произведения. В 7 т. Т. 4. М., 1983. С. 20–21).


[Закрыть]. К счастью, данная возможность осталась в прошлом.

Принцип неприкосновенности жилища означает, что без согласия человека никто не вправе проникать в его жилище. По существу данный принцип гарантирует неприкосновенность частной жизни.

Тем не менее интересы расследования преступления и здесь налагают неизбежные ограничения: войти в жилище без согласия человека можно при наличии судебного решения или в случае, предусмотренном законом. Например, для проведения не терпящих отлагательства осмотра или обыска в жилище получение судебного решения необязательно, но и здесь, как отмечено выше, судебный контроль не исчезает, превращаясь из «предварительного» контроля (a priori) в контроль «последующий» (a posteriori) (см. ч. 5 ст. 165 УПК РФ).

Альтернативой данному принципу являлась возможность для должностных лиц произвольного проникновения в чужое жилище. Вот как описывает обыск в жилище Соборное уложение 1649 г. (гл. XXI, ст. 87): «А будет кто у кого в дому сведает поличное328328
  «А поличное то, что выимут из клети из-за замка; а наидут что в дворе, или в пустой хоромине, а не за замком, ино то не поличное» (цит. по: Линовский В.А. Опыт исторических розысканий о следственном уголовном судопроизводстве в России. Одесса, 1849 (приводится по изд.: М., 2001. С. 115).


[Закрыть], и похочет то поличное выняти, и ему на то поличное взяти ис приказу пристава, а приставу взяти с собою понятых, сторонних людей, добрых, кому мочно верити, и поличное выняти с теми людьми, куды он послан будет искати, и то поличное выняв, отвести в приказ с теми же людьми, при ком то поличное вымет»329329
  Цит. по: Линовский В.А. Указ. соч. С. 122.


[Закрыть].

Обыск мог распространяться на все дома в определенной местности или на конкретный дом, при этом первый вариант считался предпочтительным, так как чинил меньшую обиду хозяевам330330
  См.: Баршев Я.И. Основания уголовного судопроизводства с применением к российскому уголовному судопроизводству. СПб., 1841 (приводится по изд.: М., 2001. С. 68).


[Закрыть]. Без сомнения, с эпохой Соборного уложения разного рода покушения на неприкосновенность жилища не ушли в прошлое. Однако ныне законодательство существенно затрудняет произвол должностных лиц в этой области.

§ 7. Осуществление правосудия только судом

Принцип осуществления правосудия только судом является конституционным принципом, нашедшим отражение в ч. 1 ст. 49, ч. 1 ст. 118 Конституции РФ, а также в ст. 8 и 29 УПК РФ. Данным принципом решается вопрос о том, может ли какой-либо иной орган осуществлять полномочия по рассмотрению и разрешению дел, которыми наделена судебная власть.

Суть изучаемого принципа заключается в исключительности полномочий судебной власти: эти полномочия не могут осуществляться никакой иной ветвью власти. Причины такого правила очевидны. Если бы существовал орган, альтернативный суду по характеру его полномочий, то такое положение было бы равносильно отсутствию суда вообще. Вот почему принцип осуществления правосудия только судом относится к числу принципов не только судопроизводства, но и судоустройства – он представляет собой составную часть фундаментального принципа самостоятельности и независимости судебной власти. Помимо этого, исключительные полномочия судебной власти по отправлению правосудия объясняются приданием ей особого статуса, гарантирующего независимость судей. Судебная власть и существует только для того, чтобы осуществлять правосудие, т.е. она создается с этой специальной целью.

Принцип осуществления правосудия только судом предполагает, что:

– суд, осуществляющий правосудие, действует не на временной основе и не создан для рассмотрения конкретного дела (эти обстоятельства заставляют усомниться в независимости суда) (ч. 3 ст. 118 Конституции РФ);

– суд создан законом, а не актом исполнительной власти (что означало бы зависимость суда от администрации);

– установлены четкие правила подведомственности и подсудности дел, исключающие произвольную передачу дел из одного суда в другой (ч. 1 ст. 47 Конституции РФ, ч. 3 ст. 8 УПК РФ).

Как видно, принцип осуществления правосудия только судом является одной из гарантий права на судебную защиту331331
  См. § 4 настоящей главы.


[Закрыть].

В настоящее время принцип осуществления правосудия только судом не имеет исключений, хотя в истории российского суда таковые были332332
  Подробнее см.: Линовский В.А. Указ. соч. С. 13–39.


[Закрыть], включая советский период, когда в определенные исторические моменты судебные функции осуществлялись несудебными органами («двойки», «тройки» и иные особые подразделения органов внутренних дел – НКВД).

§ 8. Принцип государственного языка уголовного судопроизводства

Принцип государственного языка уголовного судопроизводства является межотраслевым принципом судопроизводства, закрепленным в ст. 10 ФКЗ «О судебной системе РФ» и ст. 18 УПК РФ. Данный принцип определяет, на каком языке ведется производство по уголовному делу: на государственном языке или на языке большинства населения местности, в которой находится суд.

В настоящее время законом отдано предпочтение первому варианту: уголовный процесс в большинстве случаев ведется на русском языке как государственном языке Российской Федерации. Такое решение обеспечивает единство судебной системы и судебной практики, однако может вызвать затруднения в реализации права на доступ к правосудию у лиц, государственным языком не владеющих или владеющих им не очень хорошо.

Для компенсации таких затруднений в законе предусмотрен ряд мер, среди которых важнейшими являются возможность делать любые устные и письменные заявления (объяснения, жалобы, ходатайства и т.п.) на родном языке и обеспечение права на пользование услугами переводчика бесплатно, а также на перевод основных процессуальных документов на язык, понятный участнику процесса.

В республиках в составе РФ (Татарстан, Башкортостан, Чеченская республика и др.) в федеральных судах производство по делу наряду с русским языком может вестись на государственном языке республики (т.е. на двух языках), а в судах субъектов РФ (в частности, у мирового судьи) – на русском языке либо на государственном языке республики (ч. 1, 2 ст. 10 ФКЗ «О судебной системе РФ»).

Тем не менее возможность использования государственного языка республики в составе РФ в судопроизводстве нельзя считать альтернативой судопроизводству на русском языке. Во-первых, она затрагивает меньшинство субъектов РФ (ст. 65 Конституции РФ). Во-вторых, она не имеет продолжения в законодательстве о статусе судей – знание государственного языка республики не отнесено к требованиям, предъявляемым к кандидату на должность судьи (ст. 4 Закона РФ «О статусе судей в Российской Федерации»). В-третьих, государственный язык республики не обязательно отражает язык большинства населения.

Таким образом, в настоящее время основным и, по сути, единственным языком судопроизводства является русский язык. Строго говоря, такой подход является единственно возможным. В противном случае либо Верховный Суд РФ был бы лишен возможности проверки соответствующих судебных решений, вынесенных судами республик в составе Российской Федерации, либо такая проверка каждый раз требовала бы перевода на русский язык всех материалов уголовного дела, что вряд ли позитивно сказалось бы на требовании соблюдения разумного срока уголовного судопроизводства (ст. 6¹ УПК РФ)333333
  Об этом принципе см. § 14 настоящей главы.


[Закрыть].

Иное решение вопроса о языке судопроизводства содержалось, например, в ст. 17 УПК РСФСР 1960 г.: «судопроизводство ведется на русском языке или на языке автономной республики, автономной области, автономного округа или на языке большинства населения данной местности». Впрочем, в пределах РСФСР данное положение в значительной мере оставалось декларативным.

§ 9. Принцип публичности уголовного процесса

Публично-правовая природа уголовного процесса обусловлена тем, что существо уголовного дела представляет собой вопрос о совершении преступления, т.е. деяния, признаваемого правом общественно опасным. Иными словами, любое уголовно наказуемое деяние даже тогда, когда оно внешне выглядит как посягательство исключительно на интересы частного лица (кража, нанесение телесных повреждений и т.п.), на самом деле наносит вред интересам общества в целом, поскольку подрывает охраняемые государством под страхом наказания общественный порядок и общественное спокойствие. Любой находящийся в здравом уме гражданин не желает быть обокраденным, избитым, убитым и т.п., поэтому вправе воспринимать преступление, совершенное в отношении иного лица, как посягательство на свои собственные интересы, которые государство обязано защищать, в том числе с помощью механизмов уголовной юстиции.

Осознание данного феномена привело в свое время к обособлению уголовного права и процесса от гражданского334334
  См. об этом § 4 гл. 1 настоящего курса.


[Закрыть], развитию в материально-правовом смысле учения об общественной опасности преступления и выделению специальных государственных органов, призванных по долгу службы (ex officio) реагировать на преступления как общественно опасные деяния (прокуратура335335
  Характерно, что во французском языке прокуратура уже на протяжении многих столетий обозначается термином ministère public, что дословно переводится как публично-правовое министерство.


[Закрыть] и др.). Такие органы всегда обязаны действовать исходя из публичных (общественных) интересов на основании должностных обязанностей, что исключает даже гипотетическую возможность применения к ним частноправовой логики и полностью подчиняет их деятельность публично-правовым началам. Более того, деятельность государственных органов в сфере уголовного процесса не может по общему правилу «управляться» волей отдельных частных лиц, даже потерпевших от преступления. Во-первых, такого рода зависимость государственных органов от воли частных лиц противоречит интересам остальных граждан, имеющих право требовать адекватного реагирования на преступления, которые завтра могут совершиться в их отношении. Во-вторых, любой государственный орган финансируется из государственного бюджета, формируемого за счет налоговых отчислений всеми членами общества, что исключает превращение соответствующего государственного органа, выполняющего публично-правовые функции, в «инструмент», управляемый волей отдельного лица без учета общественного интереса.

Таким образом, современный уголовный процесс подчинен действию принципа публичности, который для данного вида процесса является системообразующим. В западной литературе данный принцип часто именуют принципом ex officio или «принципом официальности» (нем. Offizialprinzip), что подчеркивает обязанность государственных органов «преследовать преступление независимо от наличия или отсутствия желания потерпевшего»336336
  См., например: Criminal Procedure Systems in the European Community / Ed. C. Van den Wyngaert. London; Brussels; Dublin; Edinburgh. Butterworths, 1993. P. 146.


[Закрыть], исключает право потерпевшего «отозвать заявление», не допускает по общему правилу возможность заключения в уголовном процессе мировых соглашений и т.д.

В целом принцип публичности можно определить как один из основополагающих уголовно-процессуальных принципов, в соответствии с которым субъекты, ведущие производство по уголовному делу, обязаны совершать процессуальные действия и принимать процессуальные решения в силу возложенных на них должностных полномочий, независимо от усмотрения отдельных лиц и организаций, самостоятельно обеспечивая возникновение уголовного дела, его развитие и разрешение по существу, действуя от имени государства и общества в публичных интересах достижения юридико-технических задач и социального предназначения уголовного судопроизводства, определенных уголовно-процессуальным законодательством337337
  Козлова А.Н. Публичность как принцип уголовного судопроизводства: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2007. С. 13.


[Закрыть].

В действующем российском законодательстве принцип публичности в наиболее полном виде сформулирован в ч. 1 и особенно ч. 2 ст. 21 УПК РФ. Однако его прямое или косвенное воплощение можно обнаружить и во многих других статьях Кодекса. Достаточно сказать, что признание лица потерпевшим по уголовному делу производится решением дознавателя, следователя или суда независимо от волеизъявления самого потерпевшего (ст. 42 УПК РФ).

Публично-правовая природа уголовного процесса находит отражение в деятельности любых участвующих в уголовном процессе государственных органов, в том числе суда. Однако в отличие от следователя, дознавателя или прокурора суд не вправе принимать дело к рассмотрению по собственной инициативе (ex officio). Иными словами, рассмотрение как уголовного дела по существу, так и любого иного вопроса, относящегося к компетенции суда, не может быть начато по инициативе самого суда.

В уголовно-процессуальной теории данный подход, отражающий исковую (в широком смысле) природу любой судебной деятельности, принято именовать принципом обвинения или, что одно и то же, аккузационным принципом338338
  См., например: Criminal Procedure Systems in the European Community. Р. 146.


[Закрыть]. Данный принцип является специальным по отношению к принципу публичности и уточняет действие последнего применительно к суду, позволяя разграничить в уголовном процессе функции государственных органов и обеспечивая смешанный характер современного уголовного процесса, выгодно отличающийся от его средневекового инквизиционного прародителя, когда суд мог сам начать производство по делу, сам его провести и сам же разрешить по существу.

В наиболее удачном виде теоретическое разграничение принципа публичности и принципа обвинения проведено в первом федеральном УПК Швейцарии, вступившем в силу с 1 января 2011 г. В ст. 7 данного Кодекса, именуемой «Императивный характер уголовного преследования», отражена основная идея публичности уголовного процесса: «Органы, обладающие уголовно-процессуальной компетенцией, обязаны в пределах своих полномочий начать и осуществить производство по уголовному делу, как только им стал известен факт преступления или признаки, позволяющие предположить наличие преступления». В то же время далее ст. 9 УПК Швейцарии отдельно закрепляет «принцип обвинения», в соответствии с которым «преступление может быть предметом судебного разбирательства только в том случае, когда прокуратура представила в компетентный суд обвинительный акт, выдвинутый против определенного лица на основании точно описанных фактов».

Хотя УПК РФ формально и не закрепляет принцип обвинения, нет сомнений, что он действует и в российском уголовном процессе, поскольку судебное разбирательство также может иметь место только «в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению» (ч. 1 ст. 252 УПК РФ) исключительно после направления в суд утвержденного прокурором обвинительного заключения (акта, постановления). Более того, суд не вправе рассмотреть по собственной инициативе не только уголовное дело по существу, но и любой иной вопрос, отнесенный законом к его компетенции: о заключении под стражу в досудебном производстве, о производстве обыска в жилище, об апелляционном, кассационном или надзорном пересмотре приговора, об условно-досрочном освобождении осужденного и т.п. Скажем, переход уголовного дела в вышестоящую инстанцию ни при каких условиях не может осуществляться по инициативе самого нижестоящего или вышестоящего суда, т.е. ex officio: суд апелляционной (кассационной, надзорной) инстанции рассматривает дело лишь при наличии соответствующей жалобы участника уголовного процесса или представления прокурора. В этом смысле исторически устоявшийся в уголовно-процессуальной теории термин принцип обвинения не всегда удачен при описании инстанционного движения дела, часто происходящего по инициативе защиты, или при формулировании требования к суду осуществлять судебный контроль за действиями следователя или дознавателя исключительно на основании жалоб заинтересованных лиц.

Однако пока еще удовлетворительного общего термина для описания данного принципа теория не предложила ни в России, ни на Западе. Возможно, таким термином мог бы стать исковой принцип, однако тогда требуется отказаться от отождествления с «иском» исключительно обвинительного заключения (акта) в духе старой теории «уголовного иска» и взглянуть на «исковой феномен» с более широких концептуальных позиций.

Как отмечалось выше, для любого уголовно-процессуального принципа характерна альтернативность – наличие положений-антиподов, позволяющих подойти к регулированию того или иного вопроса с противоположных позиций. В этом смысле принцип публичности находится в обратно пропорциональной зависимости с принципом диспозитивности, т.е. чем более публичен соответствующий вид процесса, тем он менее диспозитивен, и наоборот.

Понятие «диспозитивности» попало в отечественный научный оборот в XIX столетии и происходит от французского юридического термина libre disposition (свободное распоряжение), что означает свободу частных лиц распоряжаться принадлежащими им субъективными правами и является одной из фундаментальных категорий частного права. Иначе говоря, частное лицо вправе осуществить принадлежащие ему гражданские права, а вправе их не осуществлять (предъявить или не предъявлять требование, признать или не признать его и т.д.), причем оно ни перед кем не обязано мотивировать по общему правилу свое личное (персональное) решение, которое считается его «частным делом».

После размежевания гражданского и уголовного процессов принцип диспозитивности стал системообразующим для гражданского судопроизводства, тогда как принцип публичности – для уголовного судопроизводства. В этом смысле гражданский процесс начинается исключительно по воле частного лица (истца), подлежит прекращению в случае заключения мирового соглашения, прекращается в случае отказа от иска и, напротив, завершается присуждением соответствующих требований в случае их признания ответчиком. Принято говорить, что в данном случае возникновение, развитие и разрешение гражданского дела полностью зависит от воли лиц, являющихся сторонами гражданско-правового спора. Уголовный процесс в свою очередь решает все обозначенные проблемы с «обратным знаком», т.е. начинается независимо от волеизъявления частного лица, не подлежит по общему правилу прекращению за примирением сторон, рассматривает признание вины не в духе «признания иска», а как рядовое доказательство, не допускает «отказа от жалобы потерпевшего» и т.д., что и составляет суть принципа публичности, когда возникновение, развитие и разрешение уголовного дела не зависит от воли частных лиц.

Однако следует иметь в виду, что ни публичность уголовного судопроизводства, ни диспозитивность гражданского судопроизводства не имеют абсолютного характера. Так, гражданский процесс в некоторых случаях приобретает публично-правовую природу, когда, например, прокурор предъявляет гражданский иск в интересах несовершеннолетнего ребенка или в интересах неопределенного круга лиц. Уголовный процесс в свою очередь может в той или иной степени приобретать диспозитивные черты, ставя решение некоторых вопросов или даже возникновение, развитие и разрешение отдельных категорий уголовных дел в зависимость от ничем не обусловленной (свободной) воли частного лица. В таких ситуациях принято отмечать ограниченные проявления диспозитивности в уголовном процессе, рассматриваемые в качестве локальных исключений из принципа публичности и не ставящие под сомнение фундаментальный характер последнего для уголовного судопроизводства.

Проявления диспозитивности в уголовном процессе можно разделить на два вида:

1) некоторые из них касаются отдельных институтов, применяемых по всем уголовным делам без исключения. Хрестоматийным примером является институт гражданского иска в уголовном процессе, почти полностью подчиненный диспозитивным началам339339
  См. о нем гл. 9 настоящего курса.


[Закрыть];

2) другие затрагивают отдельные категории уголовных дел, в рамках производства по которым публичность уступает место диспозитивности либо полностью, либо в значительном объеме. Речь идет о делах частного и частно-публичного обвинения, специально рассматриваемых в данном параграфе далее.