Текст книги "О происхождении россов и славян"

Ничего удивительного в том, что именно британская (английская) историческая наука яростней, чем любая другая, противится любым теориям и гипотезам по поводу славяно-германского лингвистического, культурного и этнического единства. Детище Британской империи, Соединённые Штаты ещё дальше отделились от балто-германо-славянского "культурного ареала", и, более того, от европейской цивилизации в целом. Скрытно управляемые сохранившейся, несмотря на американскую "демократию", аристократической элитой европейского происхождения (как и Великобритания), они находятся в постоянной культурно-политической конфронтации с Европой, которую фактически оккупируют с 1945 года…

Особенностью археологических культур последнего тысячелетия до нашей эры и первого тысячелетия нашей эры является то, что они «мигрирующие» культуры. Очередное «Великое переселение» (его «основная» волна) началось в Европе примерно за 300 лет до н. э., и продолжалось до 600 года н. э. Поэтому дополнительная сложность: различение между материальными культурами мигрантов и материальными культурами автохтонного населения. Основная ошибка большинства исследователей, на наш взгляд, заключается в том, что они видят в славянах (и в значительной мере в германцах) исключительно пришельцев, двигавшихся с Вислы, от Карпат и (или) Балкан в сторону Балтийского моря (либо в обратном направлении), и выдавливавших – на своём пути – кельтское, иранское, угро-финское, балтское, и другое население. Однако, эта миграционная эпопея вовсе не исключает присутствия в Восточной и Северной части Европы автохтонного «славянского» населения, которое в труднодоступных областях (таких, как заболоченное Полесье (Беларусь-Украина) «пересидело» все волны распространения других культур. В этом случае родственные между собой племена «автохтонцев» и мигрантов имели, тем не менее, разную материальную культуру.

Наконец, ещё один аргумент в пользу близкого родства германцев и славян: это язык йидиш (идиш), который совмещает в себе немецкое и славянское начало. Более подробно остановимся на этом вопросе в главе, где речь пойдёт об истории и о подлинных (а не придуманных) корнях европейских евреев. Здесь же попробуем вкратце изложить суть дела.

В XIII веке нашей эры у европейских евреев появляются первые тексты на языке идиш, т. е. первые письменные источники. Не случайно ли они появляются после оформления развитой письменности у славян? Эти первые тексты гораздо ближе традиционным немецким диалектам, чем идиш, каким мы его знаем по концу XIX и началу XX века. Значит ли это, что этот язык образовался после XIII века? Или известные нам самые ранние тексты просто подгонялись под немецкие нормативы, в силу социальных, культурных и прочих причин? Ведь у нас нет образцов разговорной речи носителей идиша, и мы не знаем, насколько соответствуют ранние письменные образцы разговорной практике. В дальнейшем коснёмся этого вопроса более подробно.

Очень заманчиво поразмышлять о вероятности происхождения идиша в той давней исторической эпохе, когда славянские и германские диалекты стояли гораздо ближе друг к другу, чем сегодня.

Но даже сегодня (не говоря уже о письменных образцах XIII века) в идише больше реликтовых, древних исконно-германских корней, чем в современном немецком языке, "загрязнённом" романскими и прочими влияниями. И даже более того: идиш можно рассматривать и как некий "общегерманский" диалект, давший начало другим, более поздним, диалектам, и как реликт отдельных диалектов древних германских племён, бытовавших до возникновения "нормативного" "общегерманского" языка. Не потому ли в идише целые россыпи элементов баварского, франкского, алеманского, и прочих немецких диалектов?

Очевидно, что идиш не "мешанина" из славянских и германских слов, и не "испорченный немецкий", но отдельный, самостоятельный язык, со своей собственной логикой, лексикой, грамматикой, пунктуацией, и, главное – синтаксисом, близким к славянским диалектам. А если предположить, что это древний, реликтовый германский пласт, исчезнувший ещё до известных нам германских письменных памятников? Так, для современных немцев древнейшие германские баллады (анонимные, или, к примеру, Готфрида фон Страсбурга – 1210 год) – это почти как для современных россиян церковнославянская "клинопись", требующая перевода на русский. Но любому человеку, знающему идиш, не составит труда понять в них такие тонкости и детали, каких современному немцу не понять. Разве это не ещё одно подтверждение огромной древности идиша, того, что это самостоятельный германо-славянский диалект, а не искусственная смесь немецких и балто-славянских слов?

Макс Вайнрайх, нью-йоркский профессор, в своей "Истории еврейского языка" (1973 г.) практически исключает романские языки и "иврит" из формирования идиша, который считает не синтетическим, а совершенно оригинальным германским диалектом с несколько славянизированной грамматикой. Так, может быть, формирование языка идиш восходит даже не к X–XIII столетиям (что вытекает из наиболее смелых предположений), но уходит корнями в такую глубь тысячелетий, когда германцы, славяне и балты были группой родственных племён, диалекты которых походили друг на друга?

Если идиш – язык сохранивших преемственность "семитов", то почему слов семитского ближневосточного происхождения в идише (впрочем, как и в других локальных еврейских языках) – мизерное количество, но даже среди них доминирует не так называемый древнееврейский (торговый либо крипо-диалект арамейского, а гораздо позже параллельный арамейскому диалект), но "чистый" арамейский: язык финикийцев – смешанного средиземноморского, семито-европейского народа?

Многое указывает на то, что общие предки пра-балтов, пра-германцев и пра-славян за тысячи лет до н. э. жили на Севере Европы, вокруг Балтики, на Поморье, в низовьях Немана, на берегах Двины, Припяти, Днестра. Позже большая часть из них, в связи с какими-то геологическими, экологическими, демографическими или прочими катастрофами, мигрировала на юг, расселившись от Монголии и Китая до Южной Индии, и от Средиземноморья до Северной Африки, частично «задержавшись» где-то близ района Карпатских гор. Какие-то мелкие «осколки» этих племён могли остаться и на Севере Европы, и их немногочисленные потомки пережили катастрофу. «Легче» всего оказалось выявить связь оставленной ими материальной культуры с предками современных балтов. Однако, это вовсе не означает, что они не являются одновременно и предками пра-славян. Не случайно они мирно смешивались с мигрировавшими с Вислы славянами.

После того, как волны пра-славян с Дуная двинулись в сторону Балтики, а с Балтики – к Балканам, именно в Полесье, вероятно, образовалась первая общность, наиболее близкая к славянству такому, каким мы его знаем.

Данные палеоботаники, совмещенные с изучением этимологии названия растений, топонимов и гидронимов, показывают, что прародиной славян следует считать лесную равнинную территорию от верховьев Западного Буга до верховий Днепра на северо-востоке и Гданьского залива Балтийского моря на северо-западе. В эту территорию входили участки Березины и Припять с её притоками.

На западе со славянами соседствовали германцы и кельты, на севере балты, а на юге скифы, сарматы (иранцы и находившиеся под их влиянием другие племена; по Геродоту – от Чёрного моря и нижнего Дуная, вплоть до низовий Припяти; Геродот первый отделяет собственно скифов от ощутивших их культурное влияние других племён, среди которых могли быть и праславяне; он упоминает самоназвание племён среднего течения Днепра (Борисфена) – "сколоты", которые многими отождествляются со славянами) и даки. И повсюду, где жили славяне, с ними по соседству жили племена финно-угров. По моей теории, первыми отправились на юг за 15–12 тысяч лет до н. э. на Индийский полуостров уральские народы. Разумеется, это "не научная" гипотеза: предположение, что уже за 20 тысяч лет до н. э. у них существовала достаточно развитая цивилизация, имевшая свою письменность, города, и технологию изготовления орудий из железа. На их плечах (в союзе с ними) на юг позже мигрировали северные европеоидные народы, временно заселившие в Азии почти все пригодные земли с тёплым климатом, за исключением самых отдалённых оконечностей юго-восточной Азии. Параллельно, в южные районы Евразии и в Африку мигрировали монголоидные и другие народы, которые в настоящее время считаются "азиатами", но которые до каких-то климатических или геологических катастроф жили в степной и лесостепной зоне Европы.

Обратная миграция заняла тысячи лет, и объяснялась несколькими причинами, которые мы тут описывать не будем.

Из сирийских источников известно о племени Рос, которое обитало где-то в Поднепровье (среднее течение Днепра у Нестора называется «русской землёй»). За 7 лет до Рождества Христова историк Страбон писал о бегстве множества населявших Поднепровье людей от сарматского (иранского) нашествия во Фракию, где они отвоевали и заселили какие-то земли. Если сколотов отождествлять с праславянами, и считать вполне легитимными предположения об исходе в основном племенной знати во Фракию, то тогда логичными воспринимаются теории о том, что (по меньшей мере часть) Зарубинецкой культуры – это материальная культура (кельто) – германо-славянских племён (простых людей), оставшихся без своей элиты. Некоторые исследователи связывают «обеднённую» Зарубинецкую культуру с сарматским нашествием (длившимся шесть веков), от которого европейские народы, в том числе и славяне, сильно пострадали.

Из арабских источников известно о мощном Дулебском союзе племён, который арабы называют словом «Валинана». В этот союз входили и предки дреговичей. Он распался под натиском аваров (обров), и, помимо дреговичей, из него вышли племена древлян, волынян, бужан, тиверцев, хорватов и уличей. Это произошло в конце VI – начале VII веков н. э. Не случайно в Беларуси встречаются такие топонимы и гидронимы, как Дулебы, Дулеба, Дулебно, Дулебка. Дулебы – древний союз племён, в котором славяне играли главную роль. Они были подчинены Аварским каганатом, средневековым языческим и «иудействующим» государством в юго-восточной Европе. Отсюда: Дулеба, Дулебно, Дулебка.

Примерно в V в. нашей эры авары, смешанный этнос (80 процентов которого составляли люди с ярко выраженными европеоидными признаками), в котором присутствовали (кроме элиты – монгольских «нирунских» родов с ярко выраженными североевропейскими признаками), среди прочих, как славяне, так и славянизированный тюркский этнос, подвергся некоторому влиянию иудаизма, и позже образовался Аварский каганат, во главе с Аварским Каганом. Туда стали стекаться иудеи из многих других регионов, которые смешались со славянским населением.

О славянах упоминается в сочинении арабского историка и географа X века Аль-Масуди "Промывальни золота и россыпи драгоценных камней".

Среди прочего, Аль-Масуди пишет" …Славяне суть из потомков Мадая, сына Яфета, сына Нуха; к нему относятся все племена Славян и к нему примыкают в своих родословиях. Это есть мнение многих людей сведущих, занимавшихся этим предметом. Обиталища их на севере (буквально под Козерогом – Гаркави А. Я.), откуда простираются на запад. Они составляют различные племена, между коими бывают войны, и они имеют царей. Некоторые из них исповедуют христианскую веру по Якобитскому толку (по Несторианскому толку. – Гаркави А. Я.), некоторые же не имеют писания, не повинуются законам; они язычники и ничего не знают о законах (откровенной книги: Гаркави А. Я.). Из этих племен одно имело прежде в древности власть над ними, его царя называли Маджак (варианты: Махак, Махал, Бабак (?) – Гаркави А. Я.), а само племя называлось Валинана. Этому племени в древности подчинялись все прочии славянские племена; ибо (верховная) власть была у него, и прочие цари ему повиновались." (Гаркави А. Я. "Сказания мусульманских писателей о Славянах и Русских (с половины VII века до конца X века по Р. Х.)", СПб, 1870, с.с. 129–138).

Из книги "Чудеса Св. Димитрия", составленной архиепископом Фессалоники Иоанном в начале VII века по Р.Х., известно, что большая часть языческих славянских племён попала в вассальную зависимость от Аварского каганата, и, в рамках этой вассальной зависимости, участвовала (в том числе и дреговичи) в опустошительном налёте аваров-обров на Балканы (в результате которого была разорена и Греция), целью которого было истребление христиан. Авары и евреи, с помощью славян, по свидетельству Иоанна, "опустошили всю Фессалию и острова вокруг нее, Элладу, а также Кикладские острова, и всю Ахайю, Эпир, большую часть Иллирика и часть Азии, и сделали, как говорится, необитаемыми многие города и области".

В XII веке Нестор упоминает о поездке славянского князя Кия (примерно VI век) к византийскому императору, в Константинополь.

По нашим источникам (Fillips, P., 1980; Седов, 1970; Левин М. Г., Чебоксаров Н. Н… 1955; Андрианов В. В., Чебоксаров Н. Н., 1975; Piggot, S., 1965; Champion, T., C. Gamble, Тацит, Корнелий, Спб. (Л.), 1969; 1985; Монгайт А. Л, 1974; Формозов А. А., 1959; Чайлд Г., 1952; Collis, J., 1984; Городцов В. А., 1937; Dechelette, J., Paris, 1927; Meller-Karpe, H., 1974; Кухаренко Ю. В. Зарубинецкая культура. Свод Археологических Источников. Вып. Д 1–19. 1964; Hachman, R. Jastorf-Funde ausserhald der Jastorf-Kultur. Die Kunde. N. F. Bd.8. 1957; Мачинский Д. А., М., 1956; Каспарова К. В. Зарубинецкая культура в хронологической системе культур эпохи Латена (Археологический Сборник Государственного Эрмитажа. Вып. 25), 1984; Третьяков П. С. Финны, угры, балты и славяне на Днепре и Волге. М.:Наука. 1966; Левенок В. П. Городища юхновской культуры (Краткие Сообщения Института Археологиию, Вып. 7), 1957; Мельниковская О. В. Племена Южной Белоруссии в раннем железном веке. М.: Наука. 1967; Никитина Г. Ф. Памятники поморской культуры в Белоруссии и на Украине (Советская Археология, 1) 1965; Schvantes, G., 1950; Todd, M., 1975; Hoddinott, R. F., 1981; Гаркави А. Я. Сказания мусульманских писателей о Славянах и Русских (с половины VII века до конца X века по Р. Х.)" – СПб, 1870, а также М. Фасмер, К. Мошинский, Г. Улашин, Ф. П. Филин, А. И. Тереножкин, В. П. Петров, А. Смолич, Е. В. Максимов), как имеющим прямое отношение к теме, так и косвенное или «сравнительное», белорусское и украинское Полесье и его опосредствованное отношение к элементам Милоградской и Зарубинецкой материальных культур можно положительно идентифицировать с дреговичами, которые, как носители наиболее гомогенного славянского генотипа, отличались от смешанного балто-славянского радимичского и полоцко-кривичского типа, а также от всех других типов, имевших отношение к славянам.

Не исключая параллельного этногенеза славян на землях между Одером и Вислой, где могла сформироваться родственная дреговичам племенная общность, весьма небольшая по численности и с минимальными кельтско-германскими "примесями", мы, тем не менее, считаем центром будущей экспансии славян (VI–VII века нашей эры) всё-таки Белорусское (в основном) и Украинское Полесье, откуда дреговичи и другие племена двинулись на Запад и смешались с малочисленными "висло-одерскими" славянами, образовав польскую народность. Не случайно именно поляки, единственные из всех славян, смогли основать ("медленнотекущим", мазовецким способом) собственное большое государство, без помощи внешних сил (норманнов, татар и других). Не случайно и то, что именно дреговичи-полещуки так же самостоятельно, как и поляки, основали своё государство (Туровское княжество), правда, небольшое и так и не развернувшееся в "полномасштабную" страну. Развитию Туровского княжества с местной, полесской княжеской династией, помешали внешние силы: уже в 988 году киевский князь Владимир Святославич прерывает местную княжескую династию и передаёт Туровское княжество своему сыну Святополку. Таким образом, с момента первого письменного упоминания о Турове в 980 году ("Повесть временных лет", Лаврентьевский список 1377 г.) до захвата княжества Киевом прошло всего 8 лет.

Не случайно и то, что, получив Туровское княжество, Святополк начинает упорно стремиться к его независимости. Очевидно, что это отражало устремления местной полесской знати и всего полесского народа. Святополк, который позже становится Киевским князем, терпит поражение от Ярослава Мудрого, и погибает в 1019 году.

На древней территории Беларуси в начале первого тысячелетия н. э. и в начале второго различают три близких друг другу, но отличавшихся друг от друга этноса: северо-белорусские балто-славяне (такие, как кривичи и радимичи), полесские дреговичи, и племена южнославянского типа (древляне и другие), которые, возможно, изначально вышли из Полесья, но позже смешались с местным населением южных районов Европы (скифами, сарматами, и т. д.) и "вернулись" в район Беларуси уже отличным от северных (Восточных и Западных) славян этносом. Отличие северных славян (поляков, белорусов, северной части населения России) от южных (южных украинцев, части словаков, части балканских народов, донского этноса, и т. д.) большее, чем дреговичей от балто-славян (полочан и других) или поляков. Более того, на взгляд автора, генотип и "национальный характер" северных славян ближе к немцам, скандинавам и балтам, чем к южным славянам.

По субэтническому территориальному делению, принятому у предпочитаемых нами авторов, Бобруйск находился на стыке этих трех славянских пластов: балто-славянского (кривичско-полоцкого), исконно-белорусского (полесского), и южнославянского.

Именно поэтому в районе Бобруйска найдены следы как Милоградской, так и Зарубинецкой культуры.

Зарубинецкая культура – археологическая культура, распространенная около с конца III в. до н. э. по II или III в. н. э. в основном на территории Среднего Приднепровья (Припятского Полесья и Подесенья (Украина, Беларусь и Российская Федерация). Находки, относящиеся к этой культуре, встречаются в Верхнем Поднепровье гораздо реже. Некоторые исследователи считают её древнеславянской. Своё название получила по могильнику у села Зарубинцы Переяслав-Хмельницкого района Киевской области (УССР, союзная республика бывшего СССР). Открытие этой культуры сделано В. В. Хвойкой в 1899 году.

Характерные отличия Зарубинецкой культуры: массовые бескурганные могильники, с трупосожжениями (однако, встречаются и отдельные трупоположения, но как редкое исключение (Корчеватое, Велемичи), небольшие поселения, многие из которых расположены на высоких и труднодоступных местах; наземные или чуть углублённые в землю жилища; явный родовой строй; признаки "смешанного хозяйства": земледелия, скотоводства, охоты и рыбной ловли; железные орудия труда; бронзовые (в основном) украшения; лепная керамика. Считается, что она находилась под сильным влиянием Латенской (кельтской) культуры. Вопрос о влияние на Зарубинецкую культуру Пшеворской культуры, с какой она граничила на Западе (Пшеворская культура многими отождествляется с венедами (германцами или славянами), и несёт на себе отпечаток римского влияния; ей предшествовала Лужицкая культура, которую связывают с германцами или славянами) остаётся открытым. (Памятники зарубинецкой культуры, М. – Л., 1959; Кухаренко Ю. В., Зарубинецкая культура, М., 1964 (Свод археологических источников, в. Д1–19).

Вопрос о влиянии на неё "скифского мира" предшествующей эпохи, и подвергшихся скифскому влиянию либо связанных со скифами общностей Поморской, Милоградско-подгорцевской и лесостепных культур Поднепровья – тоже остаётся открытым. Интересен также вопрос о параллелях между Зарубинецкой культурой – и современными ей культурами Средней и Юго-Восточной Европы, в которых также читаются следы влияния Латенской культуры кельтов. Очевидно, что в ней отражены 2 главных фактора эпохи: расширение кельтской экспансии и трудности, испытываемые германскими и славянскими племенами в связи с сарматским нашествием с Юга. Зажатые между этими двумя силами, многие этносы переживали перманентный кризис.

Загадок всё больше

Зарубинецкая культура вызывает больше расхождений и научных споров, чем другие, связанные с территорией Беларуси, археологические культуры. Большинство исследователей всё же сходятся на том, что эта культура отражает процесс формирования новой общности в результате смешения местного населения с прибывавшими из Центральной Европы переселенцами, что совпадает с представлениями о двигавшихся на Север от Дуная и Карпат славянах (Ю. В. Кухаренко (1960), Л. Д. Поболь и др.). Этот процесс, как предполагается, начался в конце III в. до н. э. и отражает какую-то, как мы теперь говорим, «гуманитарную катастрофу», приведшую к упадку и – дальше – краху Скифии, а также к переселению многих европейских племен.

Другая оценка предполагает движение 2-х встречных потоков мигрантов: в северном направлении с юга (к Балтике) – и в юго-восточном направлении с Западной Балтики и берегов Северного моря, под натиском кельтов и других воинственных племён.

В конце I в. н. э. формирование новой общности прервалось на больших территориях, так как племена, носители Зарубинецкой культуры, были согнаны с обживаемых ими земель в бассейне Верхнего и Среднего Днепра дальнейшей экспансией сарматского нашествия, и вынуждены были снова мигрировать (в основном к Северу).

На смену Зарубинецкой культуре пришла Позднезарубинецкая (II–III вв. н.э), когда волны сарматского нашествия схлынули, и условия для жизни и культурного развития сложились гораздо более благоприятные. Считается, что Позднезарубинецкая культура сменяется Киевской (конец II–V вв. н. э.), которая уже положительно идентифицируется как славянская.

Итак, на роль праславян "претендуют" венеты, носители Лужицкой, Милоградской и Зарубинецкой культур, и другие древние племена.

Венеты по-видимому достаточно древний индоевропейский этнос, который осел на сравнительно больших европейских территориях (хотя, разумеется, не на таких обширных пространствах, как утверждают античные авторы) ещё раньше кельтов: приблизительно уже в первой трети I тысячелетия до н. э. К середине того же тысячелетия западные венеты были ассимилированы кельтами, и так сформировалось галльское племя венетов. В конце того же тысячелетия восточные венеты были ассимилированы другими племенами, славянами или германцами (о чём единого мнения нет), образовав германское или славянское племя вендов-венетов. Южным венетам, однако, удалось сохранить свою идентичность и даже создать государство – королевство Норик, – где на протяжении довольно долгого времени сохранялся венетский язык и культура. Однако, примерно к I веку до н. э. и они были ассимилированы: латинизированы (Венеция). С ними, как правило, связывают топонимы и гидронимы в Центральной Европе, оканчивающиеся на "-ава": Морава, Острава, Любава, Драва, Сава.

Лужицкая культура в основном встречается на территории современной Польши, и весьма распространено мнение, что её носителями были предки поляков, поморян, мазовшан-белорусов, вильцев, ободритов, и других славянских племён, которые в бассейне средних Вислы и Одера с VI века нашей эры начали формировать польскую народность, распространившуюся до Балтики "с одной стороны", и до Нижнего течения Одера и Лабы – "с другой". Однако, до сих пор доказать её прямую связь с праславянами не представляется возможным.

Так же невозможно надёжно отождествить со славянами Милоградскую и Зарубинецкую культуры.

Может быть, искать так называемую прародину славян бесполезно, т. е. славянские племена могли иметь не общую территорию проживания, а горизонтальные связи, культурные и другие? Но тогда мы забываем о языке. Именно язык, который должен был возникнуть в одной-единственной униморфной этнически зоне, позволяет с приемлемой точности определить её границы. Эта область находится в пограничных и периферийных зонах балтской гидронимики, что совпадает с бассейном Припяти. Её границы очерчиваются соседством с западными балтами и германцами, а в южной части смешанным населением с большой долей иранской примеси, что полностью подтверждает наше предположение.

Но что, если подобная "униморфная этническая зона" была мигрирующей, или оседло-кочевой, складываясь вдоль крупных рек Центральной и Восточной Европы? В таком случае, могли возникнуть 2 зоны формирования славянской общности на севере и на юге Европы.

Поэтому, как рабочая гипотеза, нами принимается версия первичного выделения и сплочения славян в районе юго-западного предгорья Карпат, и, одновременно, в балтийском регионе, и вторичного их "этногенеза" в зоне белорусского Полесья.

Косвенное подтверждение эта гипотеза получает, опять-таки, из сравнительной лингвистики. Если германские и славянские диалекты не формировались вместе, то откуда тогда в праславянском обширные заимствования из языка готов (германцев, в основном северо-западных соседей) и других германцев, предков современных голландцев, которые соседствовали со славянами на юго-западе? В свою очередь, не только в распространённых германских диалектах, но и в голландском языке сохранились древние заимствования из славянских диалектов; при том именно такие, каких нет в германских: werf = верба, zwan = звон, maal = малый, и т. д.

Голландцы – потомки ряда европейских племён, от германских племён саксов, франков и фризов, смешавшихся с кельтами, до фригийцев, иллириков, и прочих. Антропологически состоят из представителей множества европеоидных типов, большинство которых высокорослые и светлые, но сравнительно короткоголовые (в отличие от скандинавов, в своём «классическом» типе высокорослых голубоглазых длинноголовых блондинов).

Если наше предположение о том, что вторичное формирование славянских диалектов происходило на территории белорусского Полесья, на песчаных берегах Балтики, и в заболоченных местностях недалеко от Вислы, удивляться тому, что земледелие (в отличие от животноводства) долго не осваивалось славянами, не приходится. Неудобные или непригодные для земледелия земли в то же время были очень богатыми с точки зрения охоты и собирательства. И, опять же, не удивительно – в свете этого, – что славяне долгое время не знали многих культурных растений (особенно это касается садово-огородных культур). Совершенно естественно выглядит на этом фоне заимствования названий для них из языка соседей.

Германцы Западной и Центральной Европы, в свою очередь, населяли, как представляется, густые леса, "непроходимые", "непролазные" чащи, горные отроги Судетских и Рейнских гор, и рыболовство у них, очевидно, не играло заметной роли. Поэтому вполне естественно, что они заимствовали связанные с ним названия у славян, для которых рыболовство имело большое значение. А. И. Попов (1957) приводит такие заимствования, как Ukelei, Plötze, Pessker, Sandart, Güster, Barsch, которые, как он считает, были усвоены (германцами) в процессе германизации славян.

Следует, однако, подчеркнуть, что, как диапазон и численность этих взаимных заимствований, так и характер их интеграции и употребления после заимствования, были бы невозможны, если бы между германскими и славянскими языками не имелось "первоначальной", реликтовой близости. Трудно не согласиться и с тем, что на уровне развитых цивилизаций подобные заимствования имеют совершенно иную природу.

Все эти соображения мы пытаемся наложить на то, что мы знаем о Зарубинецкой культуре, ведь фактов накопилось довольно много. Мы писали выше о загадочной катастрофе, постигшей народы Европы как раз в начальный период возникновения Зарубинецкой культуры, в III веке до нашей эры. Мы упоминали и о крахе Скифии. Но куда "делись" скифы после этого краха? Была ли часть их включена в состав другого иранского племени, сарматов, в период их нашествия на Европу? Бежала ли другая часть на Север, став одним из формообразующих компонентов нарождавшейся Зарубинецкой культуры? Многие авторы пишут о скифском элементе, но доказательность этой версии не убеждает многих других.

Интересно отметить, что именно в Западном Полесье и на Волыни эта культура возникает в неразрывной связи с предшествующими (с Милоградской в частности), не имея хронологического разрыва. Нужно особо подчеркнуть, что в районе Бобруйска следы Зарубинецкой культуры датируются III веком до нашей эры, и, следовательно, это один из самых ранних примеров. И, более того, именно тут Зарубинецкая культура прямо наслаивается на Милоградскую. Таким образом, присутствие обеих этих культур в районе Бобруйска: очень важный факт, тем более, что, как мы уже замечали, Бобруйск находится на стыке разных культур и 3-х типов славянских общностей (и на стыке географических регионов). Это последнее обстоятельство должно, на наш взгляд, играть ключевую роль. Ведь совершенно точно установлено, что экспансия Зарубинецкой культуры в направлении на север и на восток, её распространение на земли балтов проходило мирно, сопровождаемое медленным смешением с балтским населением. Такое могло происходить только если пришельцы были родственны по языку, виду (генотипу), культуре и обычаям. А это значит, что основным компонентом Зарубинецкой культуры могли быть ТОЛЬКО германцы (скандинавы) или славяне (или те и другие вместе). Мы же отдаём предпочтение славянам как основному формообразующему этническому элементу Зарубинецкой культуры, т. к. славяне всё-таки ближе к балтам, чем германцы. Представляется, что охотники, рыболовы и собиратели (славяне) нашли бы общий язык с другими охотниками, рыболовами и собирателями (балтами) скорее, чем возделыватели культивируемых растений (германцы).

Германский элемент мог вливаться в формообразующую воронку Зарубинецкой культуры в качестве остатков германских венедов с Северо-Запада (Поморье). Славянский элемент в Поморской культуре рассматривался многими исследователями достаточно глубоко, хотя, на наш взгляд, ни один из них не представил "окончательно" убедительных доказательств. Были прочерчены линии связей между Поморской культурой (культурой лицевых урн) и Лужицкой, которую считают её предшественницей (племена Поморской культуры расселялись вблизи Вислы, т. е. в восточных областях Лужицкой), с попытками вывести образование Культуры подклошевых погребений из симбиоза двух последних. Зарубинецкая культура, в свою очередь, рассматривается на фоне паутины этих связей как ответвление Культуры подклошевых погребений. Нам кажется, что подобное прочтение во многом притянуто за уши. Лишь два элемента описанной теории нам представляются заслуживающими внимания: участие в формировании Зарубинецкой культуры поздних венедов, и определенная роль носителей Поморской культуры. Эти два элемента в том или ином виде поддерживаются Э. А. Шмидтом, Ю. В. Кухаренко, Е. В. Максимовым, М. И. Артамоновым, В. В. Седовым, В. Н. Топоровым, О. Н. Трубачёвым, и другими.