Текст книги "Нефритовое наследие"

– Цзуэн-цзен, – сказал Абен Соро, коснувшись лба ладонями.

– Абен-цзен, – отозвался Цзуэн, повторив его жест.

Он сел за руль своего «Волкодава G8» и поехал вместе с Кулаками обратно в Жанлун. Когда над городом взойдет солнце, они с Абеном Соро опять станут врагами, и Цзуэна ждет работа.

Глава 18
Каракатица

Беро встречался с кураторами каждые полтора-два месяца, в разных общественных местах, куда он нечасто ходил и где их не могли бы подслушать. За два дня до встречи он находил записку с датой, местом и временем встречи, подсунутую под дверь квартиры. Он чувствовал себя тайным агентом из шпионского фильма, разве что не таким гламурным, как хотелось бы. К примеру, ему не выдали пистолет, секретный телефон или капсулу с цианидом, чтобы покончить с собой, если его схватят югутанцы. Но он получил кодовую кличку – Каракатица. Беро она не нравилась. Каракатицы – уродливые создания, копошащиеся в иле. Однако выбора ему не дали. Он всегда разговаривал только с Гало, эспенским кеконцем, а Берглунд наблюдал за ними, прогуливаясь неподалеку под видом иностранного туриста.

– Ты узнал подробности того, что они планируют? – снова спросил Гало, когда они бродили по почти пустой картинной галерее.

Беро никогда раньше не был в музее и делал вид, что рассматривает абукейскую керамику.

– Они постоянно твердят о какой-то крупной акции – нанести удар, сделать заявление, всякая такая мутная чушь, – сказал Беро, все больше раздражаясь на нескончаемый бубнеж Гало – мол, Беро не может добыть детальную информацию о деятельности Вастика эйя Моловни в движении «Будущее без кланов».

Движение росло. Это Беро мог сказать с уверенностью. На собрания приходило все больше людей, которые осмеливались высказываться против кланов. Речи Гурихо стали настолько экспрессивными, что порой Беро опасался, не пойдет ли у того пена изо рта или вдруг случится удар. Настал их звездный час, говорил Гурихо. Люди готовы сбросить иго кланов, скованных воедино с коррумпированным правительством, религией и капитализмом, угнетающими простого человека. И тому подобная белиберда. Беро не помнил всех его цветистых слов.

– Гурихо все твердит, что скоро настанет момент, когда мы восстанем и будем драться на улицах города, – пожаловался своему куратору Беро, – но только не говорит, когда он настанет и как мы это узнаем.

– Тебе удалось сблизиться с руководством? – спросил Гало.

– Я пытался, кеке, – ответил Беро, хотя Гало вовсе не был кеке. – Их четверо – Моловни, Гурихо, Отоньо и та девушка, Эма. Больше они никого не допускают.

Гало отошел от стеклянной витрины с абукейской керамикой к стене с дейтистской религиозной иконографией, ожидая, что Беро сделает то же самое. В углу зала Берглунд сложил музейную брошюру, которую якобы читал, и последовал за ними на расстоянии.

– Мы знаем, что собой представляют эти трое, но как насчет Эмы, что у нее за жизнь? – спросил Гало. – Она не югутанка и не из баруканов, политических мотивов у нее тоже нет, как ты нам сказал. Так почему же она вошла в руководство группы?

Беро нахмурился, потому что тоже этого не понимал. По какой-то причине девушку пригласили во внутренний круг Моловни, а Беро – нет. Наверное, она раздвигает перед ними ноги, вот и все объяснение.

– Я ведь уже сказал все, что знаю, – заныл Беро. – Она работает секретаршей где-то в центре. Некоторое время жила в Туне. У ее семьи есть свой бизнес или когда-то был. Думаю, они обанкротились. Вот почему она затаила обиду на кланы – они разорили ее семью, так она сказала.

Вскоре после того, как он начал работать на эспенцев, Беро сумел убедить Эму выпить с ним в баре. Они пробыли там пару часов. Эма вела себя мило и даже смеялась над его шутками. Она казалась такой одинокой, как будто у нее совсем нет друзей. Беро рассказал ей, каким образом получил уродливые шрамы на лице – в шестнадцать лет его поймали и избили братья Маики. Конечно, он мог бы рассказать и кое-что поинтересней, но решил приберечь эти истории на потом, вдруг Эма ему не поверит. К разочарованию Беро, рассказ не вызвал у Эмы того трепета, на который он рассчитывал. А что еще хуже, когда он предложил пойти к ней домой, Эма сказала, что утром ей надо на работу, и лишь чмокнула его в щеку.

С тех пор ему еще несколько раз удалось заманить девушку выпить, и один раз поздно вечером они ходили в кино на ужастик. Но достичь чего-то большего он так и не сумел, как и разузнать что-либо полезное для эспенцев.

Однажды вечером Беро ждал в переулке у «Маленькой хурмы», надеясь застать Эму в одиночестве по пути к метро и проводить до дома. Прошло уже двадцать минут, но она так и не появилась, и Беро снова поднялся в кафе. Зал вроде бы опустел, но Беро услышал голоса. Тогда он обогнул стойку бара и обнаружил крохотную комнатку, видимо, кладовку или место для отдыха музыкантов или других артистов между выступлениями, а может, просто тайник. Вместо двери на входе весела малиновая занавеска, но она была задернута не до конца, и в щель Беро увидел Моловни, Гурихо, Отоньо и Эму. Они стояли вокруг разложенного на столе большого листа бумаги и тихо переговаривались.

Возможно, рассказы о нефритовых способностях неколва были правдой, потому что Моловни развернулся и отдернул занавеску. От его свирепого взгляда Беро отпрянул.

– Чего тебе здесь надо? – спросил югутанец. – Собрание закончено.

– Кажется, я уронил ключи за стойкой бара, – тут же соврал Беро. – Никто их не видел?

Он демонстративно начал шарить за баром и под скамейкой, на которой сидел. Эма скатала бумагу со стола, но Беро успел заметить, что это карта Жанлуна и сделанные вручную чертежи какого-то здания. Гурихо подошел поближе, чтобы помочь Беро искать ключи. Моловни подозрительно наблюдал за Беро полуприкрытыми глазами.

– Мы не видели твои ключи, – сказала Эма. – Если найдем, то сообщим.

Беро притворился разочарованным и спросил:

– А о чем вы тут болтали? Я могу помочь, вы же знаете. Каков план?

Моловни положил на плечо Беро свою широкую ладонь и выпроводил его к лестнице.

– Мы еще над ним работаем, дружище. – Хватка иностранца была крепкой, как у настоящей Зеленой кости. – Если нам понадобится помощь, мы тебя позовем, не сомневайся.

После этого Беро стал приходить на встречи движения «За будущее без кланов» пораньше или задерживался допоздна в надежде подслушать разговоры вожаков, но больше ему не удавалось застать их врасплох. Похоже, Моловни и остальные устраивали свои тайные встречи в другом месте и в другое время.

Беро не мог понять, почему они ему не доверяют. Может, думали, что кланы за ним наблюдают, хотя он уже давно ушел с работы в казино «Двойная ставка». Неужели они считали его таким же, как этот несносный болван Тадино? А может, решили, что его привлекать рискованно, ведь полиция уже арестовывала его за вандализм. Но в последнее время Беро залег на дно, потому что не хотел остаться без пальцев, как те ребята, которые подожгли мастерскую. А может, он просто не нравился этой троице.

Некоторое время Беро скармливал эспенцам информацию, которую мог получить на обычных собраниях.

Например, сколько людей приходит каждую неделю, с кем разговаривает Моловни, как движение набирает новых членов и откуда берет деньги. В конце концов, когда он начал регулярно посещать собрания, его отметили, назначив секретарем движения, теперь он должен был записывать всех пришедших, вести заметки о значимых событиях и тайно хранить список членов. Было несложно скопировать все эти документы и регулярно относить их Гало и Берглунду. Постоянный поток незначительных, но подробных сведений вполне удовлетворял военную разведку Эспении, и Беро получал свою мзду, что для него было важнее всего.

Однако Гало и Берглунд требовали большего. Они подозревали, что югутанцы снабжают кеконских революционеров деньгами, оружием и другим необходимым, и хотели получить железные доказательства. Хотели чего-то весомого.

Сидящий в другом конце зала Берглунд перехватил взгляд своего напарника и едва заметным жестом велел ему закругляться.

Гало повернулся обратно к Беро:

– Если Эма может повлиять на Моловни, то через нее ты сумеешь сблизиться с руководством. Постарайся наладить с ней отношения.

Беро ухмыльнулся – можно подумать, это так просто.

– Уж поверь, я бы с удовольствием.

Гало взглянул на Беро с нескрываемым раздражением:

– Ты должен стараться подружиться с ней, узнать ее получше, а не залезть к ней под юбку. Где она работает? Связана ли с югутанцами? Подробности. Это дело государственной важности.

Эспенцы неоднократно подчеркивали, что югутанец хочет подстегнуть и воспользоваться зарождающимся антиклановым движением, чтобы дестабилизировать политическую ситуацию на Кеконе. Если кланы лишатся власти, нефрит хлынет на рынок. Югутану и его союзникам будет легче его покупать, не завися от контрабанды и посредников с черного рынка. Гражданские беспорядки на Кеконе могут привести к установлению проюгутанского режима и пересмотру существующих соглашений по нефриту с Эспенией.

А для Гало, Берглунда и их начальства в Адамонте это было неприемлемо. Они не желали терять свои преимущества.

– Да-да, я понял, – пробормотал Беро. – Я над этим работаю.

Как всегда, Гало вручил Беро конверт с наличными. Беро потянулся за ним, но куратор не отдал деньги сразу, посмотрев на Беро почти с отеческой заботой.

– Мы уже столько в тебя вложили, Каракатица. Заплатили тебе больше, чем ты имел за всю свою жалкую жизнь. Помни, что наше терпение заканчивается, а с ним и деньги. Эспенская армия оберегает своих людей, но только тех, которые приносят пользу.

Гало выпустил конверт и ушел. Через две минуты Берглунд поднялся со скамейки в углу и последовал за ним, оставив Беро в одиночестве проклинать всех подряд, в том числе себя.

Глава 19
Улыбки и слова

тринадцатый год, одиннадцатый месяц

Вен стояла перед большим зеркалом в спальне и придирчиво рассматривала себя. Она выбрала темно-зеленое платье от известного дизайнера, украшенное традиционным узором, но современного покроя, скрывавшего недостатки фигуры. Вен дополнила платье длинными золотыми сережками в виде листьев и золотистыми балетками, потому что в туфлях на высоких каблуках слишком боялась упасть. Она задумалась о прическе и в результате решила убрать волосы с лица заколкой, но распустить сзади – это больше подходило для неформального дневного мероприятия. Вен еще раз отрепетировала речь, не торопясь и тщательно проговаривая каждое слово, на котором боялась запнуться перед микрофоном. Правда, как каменноглазая и жена Колосса Вен давно научилась не обращать внимания на косые взгляды. Она привыкла к тому, что люди обсуждают ее внешность и наследственный изъян, так что ее невозможно было задеть такого рода критикой, но боялась, что ее сочтут негодным помощником Колосса.

Традиционно помощник Колосса редко бывает на виду и не привлекает внимания ни изнутри, ни извне клана. Однако Коул Хило назначил каменноглазую жену на должность, которую прежде занимал его самый близкий и грозный воин, и это необычное решение не могло не вызвать пересудов. Некоторые считали это признаком, что политика Равнинных изменится – дескать, назначив помощником не Зеленую кость, Колосс решил отойти от личного руководства боевой стороной клана, отдав бразды правления Штырю. А злые языки и вовсе утверждали, что Коулу Хило просто необходим рядом кто-нибудь из Маиков, и теперь ему пришлось удовольствоваться последней оставшейся.

После изгнания Тара прошло шесть лет. Вен горевала по брату, как будто тот умер, что вполне могло быть правдой, поскольку он не возвращался и не поддерживал контакт ни с кем из клана.

Посещая могилу Кена в Парке вдов, Вен приносила две корзины с цветами и фруктами и просила богов узнать обоих братьев. Она знала, что Тар в Порт-Масси, за ним присматривают союзники клана, которым строго-настрого приказали не пересекать его дорогу и не калечить, но убить, если он нарушит установленные правила.

Раз в несколько месяцев Вен писала Тару, делилась новостями о семье и племянниках. Она не скрывала этого от Хило, а он не препятствовал, потому что Тар, конечно же, не отвечал. Но Вен знала, как важны для брата ее длинные послания – тот стал призраком и не рискнул ответить, чтобы не потерять эту нить.

Вен положила шпаргалки с речью в расшитую блестками сумочку и спустилась на кухню. Там она застала Рю в школьной форме. Он бросил мяч рыжей собаке Коко и накормил ее, а потом уселся завтракать яйцами и горячей кашей, которую поставила перед ним Вен.

– Можно после школы сходить к моему другу Тяну? – спросил он.

– Я не смогу тебя забрать, – сказала Вен.

– Могу дойти до квартиры дяди Андена, а позже он привезет меня домой.

– И далеко идти? Где живет Тян?

– В Общине. – Вен окинула его суровым взглядом, и двенадцатилетний Рю театрально застонал: – Мам, его квартира всего в двух кварталах от Старого города!

– Это все равно территория Горных.

– Но мы с ними не воюем, – возразил Рю.

– Мы всегда с ними воюем, даже если тебе это незаметно.

– Мам! – Когда Рю злился, его лицо заливала краска, и он становился еще больше похож на Хило. – Больше ни у кого в моем классе родители не считают, что пройтись два квартала по «вражескому» району – это что-то ужасное.

– В твоем классе больше нет Коулов. – Вен и сама начала выходить из себя. – Это не просто территория Горных. Там полно и других темных личностей.

– В Общине? – воскликнул Рю. – Я же не собираюсь гулять ночью в одиночестве по Песьей голове!

– И все-таки поблизости не будет наших Кулаков и Пальцев, даже Фонарщика клана, к которому ты мог бы обратиться за помощью при необходимости.

С террасы вошел Хило. Рю резко повернулся к отцу:

– Пап, можно мне пойти к Тяну после школы? Это в Общине, всего в двух кварталах от границы района, а мама всего боится. Пожалуйста, пап!

Хило перевел взгляд с сына на Вен. Она вздохнула и с обреченным видом повела плечами.

– Возьми с собой боевой нож, – велел Хило. – И до ухода позвони дяде, скажи ему, где тебя ждать.

– Обещаю! – воскликнул Рю, немедленно приободрившись. Он схватил школьный рюкзак, нагнулся, чтобы погладить Коко по голове, и выбежал через главную дверь на подъездную дорожку, где его обычно ждали Шаэ или Вун, чтобы отвезти в школу по дороге в офис. Коко выбежала вслед за хозяином, виляя хвостом и подвывая из-за того, что ее оставили дома. Вен не особенно нравилась эта собака, которая иногда грызла обувь или мебель, но это был подарок Хило сыну на десятилетие – в этом возрасте он поступил бы в Академию Коула Ду, как братья и сестры, если бы не родился каменноглазым.

Хило сел за стол.

– У него должна быть определенная свобода, чтобы он чувствовал себя сильным.

– Да, конечно, – сказала Вен. – Но мы недостаточно хорошо знаем его друзей и их семьи.

Одноклассники Нико и Цзаи были из семей, входящих в Равнинный клан, Вен легко могла поднять телефонную трубку и поговорить с их родителями. Рю ходил в одну из лучших школ города, но не в Академию. Отец Тяна работал инженером, а мать была домохозяйкой, они не имели отношения ни к одному клану. Они казались приличными людьми и в те несколько раз, когда Вен с ними встречалась, вели себя дружелюбно, но все равно это другое.

Иногда она скучала по Нико и Цзае и радовалась, что хотя бы один ребенок до сих пор живет дома, но порой его присутствие напоминало ей о собственном детстве – изгоя в родной семье.

Как будто почувствовав ее тревогу, Хило напомнил:

– У Рю все будет иначе, чем у тебя. Сейчас люди уже не так суеверны, а кроме того, у него перед глазами твой пример. – Помешивая горячую кашу в тарелке, он не сводил взгляда с Вен. – А почему ты сегодня так разоделась?

– Иду на благотворительный обед, – ответила Вен. – В поддержку фонда «Кеконские парки и природа».

На лбу Хило образовалась скептическая морщинка.

– Зачем вдруг тебе это понадобилось? Разве пару недель назад ты не ходила на похожее мероприятие?

– То было в жанлунском Совете по малому бизнесу. – Вен открыла черную записную книжку с расписанием. – Колоссу не стоит тратить время на подобные мероприятия. Но кто-нибудь из Равнинных должен пойти. Тот, кто может выступить от имени клана.

– Можно было послать Вуна.

Вен подняла брови:

– Вун лучше всего проводит пресс-конференции, но ты можешь представить, как он болтает о пустяках на художественной выставке? – Вен улыбнулась и покачала головой. – Мы не должны пренебрегать возможностью показать, что Равнинный клан состоит не только из нефритовых бойцов, но и из обычных людей. В особенности теперь, когда экстремисты восхваляют чужие традиции и промывают людям мозги, заставляя думать, будто Кекон может обойтись без кланов.

Хило улыбнулся фирменной кривоватой ухмылкой.

– Я передам Цзуэну, что у нас теперь новое оружие против антиклановцев – вечеринки в саду.

– Не стоит так шутить. Это важно.

Хило закончил завтракать, собрал со стола пустые тарелки, поставил их в раковину и включил воду, чтобы сполоснуть. Кьянла уже собиралась на пенсию, но все равно приходила, хотя и позже, чтобы прибраться и приготовить ужин. Вен поняла, что Хило, слегка нахмурившись, обдумывает ее слова, вытирая руки полотенцем.

– Наверное, ты права, имеет смысл посещать эти мероприятия и показывать наши хорошие стороны на публике, но не понимаю, зачем туда ходить именно тебе. Это не входит в обязанности помощника Колосса.

Вен встала и обняла его сзади за талию.

– Обязанности помощника Колосса заключаются в том, чтобы выполнять все его поручения, – сказала она мягко, но настойчиво. – Но я ведь не просто помощник Колосса, а еще и твоя жена. Позволь мне нарядиться и встретиться с людьми, чтобы получить удовольствие от работы. Вдобавок это еще и приносит пользу. Не ты ли сказал, что человеку нужно немного свободы, чтобы чувствовать себя сильным?

Хило вздохнул и обернулся, обвил Вен руками и коснулся губами ее лба. Она знала, что, даже сделав ее своим помощником, Хило постоянно подавляет в себе желание ее защитить. Он хотел доверять ей, как когда-то, но иногда задавал резкие и полные подозрений вопросы. Вен изо всех сил пыталась не обижаться на него и избавиться от укоренившейся привычки кое-что скрывать от мужа о своих занятиях, способных вызвать его неодобрение. Его доверие было не так легко вернуть, приходилось делать это капля за каплей.

Вен приложила блокнот с расписанием к груди мужа. Теперь ей уже не приходилось тайно заниматься делами клана, она сталкивалась со всеми сложными проблемами день ото дня, перетасовывая актуальные задачи и встречи, которые кодировала разными цветами.

– Не забудь, что твоя встреча с генералом Рону перенесена на вечер. Она касается его отчета перед Королевским советом на следующей неделе. Утром звонила твоя сестра и сказала, что неважно себя чувствует, поэтому не придет, вместо нее будет Вун.

Хило поднял брови:

– Опять? Она пропускает уже третью встречу в этом месяце. Не похоже на Шаэ – оставлять меня в одиночестве на встречах, где может всплыть какая-нибудь случайная деталь, о которой, по ее мнению, она осведомлена лучше меня.

Вен с трудом сдержала улыбку.

– Может, тебе стоит спросить ее, почему ей в последнее время нездоровится, если все остальные в семье чувствуют себя хорошо.

– И спрошу, – ответил Хило так серьезно, что Вен пришлось отвернуться и прикрыть рот ладонью, чтобы подавить смешок. Хило прищурился – его наконец-то осенило. – Не может быть! – Когда Вен улыбнулась и повела плечами, будто ничего не знает, он захохотал. – Вот молодцы! Я не думал, что Шаэ этого хочет, но вполне в ее духе – ждать слишком долго и наконец-то добиться своего.

– Я ничего тебе не говорила, – предупредила Вен. – Будь с сестрой поласковей, и пусть она объявит всем, когда будет готова. – Она провела пальцем до следующей записи. – Снова звонил эспенский посол по поводу ущерба, причиненного горнодобывающему судну компании «Анорко». Я отправила его к Вуну Папи.

Хило фыркнул и выдернул блокнот из ее руки.

– Ладно. Пусть Вун продолжит игнорировать его от имени клана, в этом и заключается работа Хранителя печати. – Хило положил блокнот на столешницу. – Помнишь, было время, когда по утрам ты лежала голой в постели и отвлекала меня от дел клана? А теперь ты только и говоришь, что о делах клана.

Вен приподняла подбородок и искоса взглянула на мужа:

– Ты предпочел бы, чтобы я относилась к обязанностям помощника Колосса спустя рукава?

Хило взял ее за плечи и повернул спиной к себе. Его губы коснулись затылка около ее уха, согрев кожу.

– Есть и другие способы помочь Колоссу подготовиться к рабочему дню. – Он запустил руку под ее платье и сжал левую грудь. – Сейчас у меня в расписании есть свободные полчаса, так помечено в твоем блокноте. А ты сегодня выглядишь так соблазнительно, разодевшись для других людей, а не для меня.

Вен оперлась на кухонный стол, и Хило наклонил ее. Он задрал ее платье на бедра, стянул трусики и раздвинул ей ноги коленями. Вен почувствовала его руки на внутренней части бедер. А потом жар его влажных губ. Вен задрожала и встала на цыпочки, приподняв одну ногу, чтобы Хило было удобнее, расстегнула его ширинку, и одним плавным движением Хило вошел в нее. Когда он начал ритмично двигаться, Вен улыбнулась. Их юность прошла, но Хило был импульсивен по натуре, а сейчас они могли пользоваться тем, что чаще оставались в доме одни.

* * *

Через час ее платье снова выглядело элегантно, а влага с бедер была вытерта. Вен поправила макияж, взглянув в карманное зеркальце, водитель открыл дверь машины, Вен вышла из «Люмеццы 6С» и направилась к школе Храм Ви Лон.

Наверное, она лицемерка, раз запретила сыну сходить в гости к другу в контролируемый Горными район, а сама шла прямо в цитадель врага. Ви Лон была старейшей школой боевых искусств страны и альма-матер Айт Мадаши и почти всех Зеленых костей высокого ранга из ее клана – отсюда выпускались бойцы Горных. В просторном и внушительном зале для тренировок иногда проводились и культурные мероприятия. Вен с любопытством огляделась. В отличие от Академии Коула Ду, находящейся в Жанлуне, к Ви Лон нужно было сорок пять минут ехать на запад, а сама школа напоминала укрепленный армейский лагерь в лесу. Подходящее место, чтобы спонсоры задумались о защите природы.

Личные телохранители Вен обступили ее с обеих сторон, не отпуская ни на шаг. Хило не позволял ей покидать поместье Коулов без охраны. Вен не возражала. Дудо и Тако когда-то были Кулаками – вежливые и ненавязчивые, пока не требовалось их вмешательство. Их присутствие успокаивало Вен, напоминало, что ей всегда помогут, за ней стоит авторитет мужа и всего клана. Иначе ей вряд ли хватило бы духа снова вернуться к общественной жизни. К тому же охранники сейчас требовались Вен и для другого рода помощи. У ведущей в зал лестницы Дудо протянул Вен трость, которая помогла ей удержать равновесие на шести низких ступенях. Она изо всех сил старалась не шататься, но падение было бы гораздо более болезненным и унизительным. На верхней ступеньке она вернула трость Дудо, подняла голову, снова обретя уверенность, и шагнула в главную дверь.

Зал купался в теплом солнечном свете, проникающем через высокие окна. Деревянный пол, на котором тренировались студенты, был заставлен круглыми столами с зелеными скатертями и миниатюрными садиками камней в центре. Вен прошла к главному столу и остановилась там, чтобы поздороваться с важными Фонарщиками Равнинных, ведущим новостей Кеконской телерадиокомпании Тохом Китой и парой членов Королевского совета. Ее память уже не была такой безупречной, как раньше, приходилось записывать имена и прибегать к разным трюкам, чтобы вспомнить все необходимое в подобных ситуациях.

У главного стола ее поприветствовал председатель фонда «Кеконские природные парки».

– Госпожа Коул, – сказал он, – вы окажете нам честь, сказав несколько слов от имени клана. Если наши спонсоры узнают, что Колосс Равнинного клана поддерживает создание на Кеконе природных заповедников, это сильно повлияет на их решение.

Вен сомневалась, что Хило есть дело до природы, но она заверила, что с удовольствием выскажется от имени мужа. Как только к главному столу подошли последние два гостя, Вен заняла свое место. Она тут же узнала одного из них, мужчину среднего возраста. Кобен Йиро занимал высокое положение в Горном клане, он был главой многочисленной семьи и дядей Айта Ато. Толстушка с перманентом на голове, вероятно, была его женой.

– Госпожа Коул! – с широкой улыбкой воскликнула жена Кобена, садясь рядом с Вен, и повесила огромную сумку на спинку стула. – Как приятно вас здесь видеть. Выглядите вы гораздо лучше, чем я ожидала. – Она дернула мужа за руку: – Садись, Йиро-се, сейчас принесут еду.

Кобен Йиро расстегнул пиджак и устроился рядом с женой, а потом слегка кивнул Вен с дружелюбной, но немного снисходительной улыбкой:

– Госпожа Коул.

Вен прежде не встречалась с Кобенами, но слышала характерный голос Йиро по радио гораздо чаще, чем хотелось бы. Он разглагольствовал о политике и кланах, обычно с бесспорной симпатией к Горным и едкой критикой Равнинных. Айт Мада, похоже, не мешала Кобену сиять в лучах собственной славы. Айт была красноречивым оратором и грозным лидером Зеленых костей, но для простых кеконцев нахальный Кобен Йиро представал кем-то вроде всеобщего дядюшки, который вечно бранится из добрых побуждений.

– Кобен-цзен, – сказала Вен с вежливой улыбкой. – Госпожа Кобен.

– Зовите меня Бетт, – отозвалась та и похлопала Вен по руке: – Нам, женам, ни к чему церемонии.

Фотограф из «Жанлунских новостей» попросил разрешения снять сидящих за главным столом, с Вен и Кобенами на переднем плане. Вен улыбнулась в камеру. Она сразу представила заголовок в разделе светской хроники: «Горные и Равнинные лицом к лицу на обеде в поддержку природных заповедников».

– Вы здесь одна? – спросила Кобен Бетт, изогнув выщипанные брови в восхищении и с легкой тревогой. – Как смело с вашей стороны. Хотя, конечно, никто не опустится до того, чтобы обидеть вас на таком мероприятии. – Она вытащила из сумочки салфетку и вытерла пальцы, прежде чем приступить к еде, а потом надела очки и внимательно изучила программу приема, не переставая разговаривать с Вен: – Естественно, я могу понять желание куда-нибудь выйти и развлечься, когда вы уже выполнили свою задачу в клане, а дети подросли. Я слышала, ваш племянник – Нико, так его зовут? – делает успехи в Академии. И у вас есть еще дочь, вполне здоровая. Теперь она тоже в Академии, да?

– Госпожа Кобен, я вынуждена признаться, что вы знаете о моей семье больше, чем я о вашей, – со всем возможным очарованием улыбнулась Вен. – Не считая, конечно, вашего племянника, хотя он уже не носит фамилию Кобен. Смена имени на Айт Ато – мудрый ход, придавший ему значимости.

– Моему племяннику уже двадцать один год, и он Кулак, так что мальчиком его не назовешь, – напомнила ей госпожа Кобен.

– Уже двадцать один? Я думала, он моложе. Видимо, это из-за того, что, как я слышала, в этом году он впервые дрался в поединке. Мой муж и братья начали выигрывать нефрит в поединках еще подростками, так что у меня свои критерии.

Вен повела плечами и развернула салфетку. Когда она сильно нервничала, то чаще запиналась или не могла найти слова, но она многое преодолела в жизни, так что вряд ли кому-то вроде госпожи Кобен удастся ее запугать.

– Конечно, Зеленым можно быть по-разному, – сказала Кобен Бетт тоном матери, отчитывающей дочь. – Об этом трудно судить женщине, которая не носит нефрит.

– Не скромничайте. Мужчины нуждаются в помощи женщин. Вы явно разбираетесь в делах клана как жена и тетя, и семья Кобен своим возвышением обязана не только вашему мужу, но и вам.

Глаза толстухи сверкнули, как у зверя, который обнаружил, что добыча тоже умеет кусаться. К счастью, в этот момент подали еду, и Кобен Бетт воспользовалась возможностью и повернулась к мужу.

«У женщин без нефрита так мало оружия, – с мстительной радостью подумала Вен. – Мы деремся на поединках с помощью улыбок и слов в точности так же, как мужчины дерутся на ножах».

Она пыталась получить удовольствие от еды, но почти ничего не могла в себя впихнуть. Она думала о речи, которую предстоит произнести, и воображала, как будет унизительно запинаться на глазах у публики, включая самодовольных Кобенов. Вен повернулась к гостю с другой стороны и с удивлением увидела привлекательного абукейца. На вид ему был лет тридцать. Он представился кеконской фамилией и абукейским именем – Рен Цзируя.

– Каким образом вы связаны с фондом «Кеконские природные парки», господин Рен? – поинтересовалась она.

– Племя Инао назначило меня своим представителем. – Он немного помедлил и добавил: – А еще я художник. Рисую для кампании по сбору средств и сделал анимацию для короткометражки, которую покажут после обеда. И, пожалуйста, называйте меня просто Цзируя, мне это привычнее.

Вен очень понравились плакаты и рисунки на брошюрах, ее внутренний художник одобрил баланс цветов и экспрессивный современный стиль, смешанный с туземными мотивами и темами.

– И часто вы занимаетесь такой работой?

– Когда получается, – признался он. – В основном я работаю в киноиндустрии.

Вен потрясенно заметила на правом указательном пальце Цзируи кольцо с простым зеленым камнем. На Кеконе фальшивый нефрит считался вульгарным и пошлым, принадлежностью кеконо-шотарских бандитов. Цзируя не мог быть баруканом и во всем остальном не выглядел небрежно или дешево. Голубой льняной костюм был идеально выглажен и подогнан по стройной фигуре – яркое пятно на фоне неотличимых друг от друга темных костюмов остальных мужчин. Короткие кудрявые волосы элегантно подстрижены, а в говоре не слышалось и тени картавого акцента абукейцев.

– Простите за вопрос, но почему вы носите это кольцо? – спросила Вен. – Оно что-то означает?

Цзируя слегка покраснел.

– Абукейская традиция. Взрослые носят кольцо на большом пальце, если они женаты, на указательном, если одиноки и открыты для отношений, и на мизинце, если никого не ищут.

Теперь смутилась Вен. Она ведь когда-то об этом слышала, вероятно, от Кьянлы, которая носила на правом мизинце серебряное кольцо, но забыла. Но задала она вопрос из-за камня, а не из-за того, на каком пальце кольцо.

– Много веков назад такие кольца делали из нефрита, они олицетворяли священную связь с Богиней-матерью Нимуной. Но эта традиция давно прервалась, по очевидным причинам.

Любой человек с нефритом и без нефритовых способностей становился легкой целью для воров. Разумеется, ни один каменноглазый или абукеец не стал бы носить нефрит, если не хотел навлечь на себя неприятности или быть обвиненным в контрабанде. Цзируя покрутил кольцо на пальце.