Текст книги "Нефритовое наследие"

Глава 21
Что значит быть Зеленым

четырнадцатый год, второй месяц

Врачи разрешили Шаэ лететь, и она с комфортом устроилась в бизнес-классе, но тем не менее одиннадцать с половиной часов полета до Порт-Масси и в лучшие времена не приносили удовольствия, а сейчас она вдобавок была беременна. Но избежать поездки было никак нельзя. Через несколько месяцев она вообще не сможет летать через Амарический океан, и перед этим нужно разобраться с делами. Шаэ часто пила воду и каждый час ходила в туалет и разминала ноги, прогуливаясь по салону. Благодарение богам, тошнота и истощение первого триместра остались в прошлом.

Она завидовала сидящему рядом Хами Тумашону, Облаку клана. Он привык летать через океан и совершенно не страдал. Первые два часа он продуктивно работал, читая письма и делая заметки, потом пролистал «Новости Порт-Масси» и благополучно проспал оставшееся время.

Когда они прибыли в Порт-Масси, Шаэ поежилась от холода, ее потряс грязный снег, лежащий на обочинах. Белесый зимний свет колол глаза. Они вышли из аэропорта, кутаясь в пальто и шарфы. Их встретил лично Терун Бин, Старший Барышник в Эспении, на машине с водителем. Поприветствовав их, он воскликнул:

– Коул-цзен, почему же вы не привезли с собой жанлунскую погоду?

В машине Терун на полную мощность включил обогреватель, а когда водитель резко вырулил к выезду перед бешено сигналящими таксистами, выкрикнул в окно на эспенском несколько ругательств, как будто прожил в Порт-Масси всю жизнь. Терун был весьма эмоциональным человеком, но, похоже, в Эспении это пошло ему на пользу. За восемь лет он расширил бизнес клана в стране, однако решил, что в тридцать пять лет пора подыскать себе жену и завести детей. Поэтому он попросил о возвращении на Кекон весной, и клан начал искать ему замену. Шаэ уже с нетерпением ждала его появления в Жанлуне, ведь Терун был одним из самых светлых умов, с которыми ей приходилось иметь дело, он мог поглотить огромный объем информации и найти решение, прежде чем остальные успеют даже задать вопрос.

Терун обернулся через плечо:

– Коул-цзен, я подготовил все, о чем мы говорили. Встреча назначена на завтра. На сегодняшний вечер я зарезервировал зал в ресторане недалеко от отеля. Если вы не возражаете, персонал нашего офиса в Порт-Масси был бы рад провести время с Шелестом.

Шаэ предпочла бы заказать ужин в номер и лечь спать пораньше, но приняла приглашение Теруна. В качестве Облака Хами с удовольствием координировал международный бизнес Равнинных и часто перемещался между отделениями в Жанлуне, Порт-Масси, небольшим офисом в Адамонте, а теперь еще Хитаком в Туне, но немаловажно, чтобы Шелест появлялась в них лично, и Барышники (а здесь они назывались референтами) видели, насколько Коулы ценят результат их работы.

Приехав в отель, Шаэ позвонила домой, хотя в Жанлуне было уже за полночь, и заверила Вуна, что добралась благополучно, зная, что иначе он не уснет. Вун не хотел, чтобы она ехала, даже в сопровождении Хами и вопреки уверениям Андена, что риска для здоровья нет. У Кийи, первой жены Вуна, несколько раз были выкидыши, и он боялся, что и у Шаэ что-то пойдет не так. Уже много лет Шаэ полагалась на стойкий оптимизм своей бывшей Тени. Теперь он оказался в странной для него роли беспокойного мужа. Но поскольку он никак не мог отказаться от давней привычки выполнять обязанности ее помощника, Шаэ удалось уговорить Вуна остаться дома и заниматься делами в ее отсутствие. После гибели Луто на должности Тени побывали еще два человека, но Вун все равно принимал самые важные решения от ее имени, когда возникала такая необходимость.

Временами Шаэ по-прежнему просыпалась рядом с мужем в легком изумлении. Они были женаты меньше времени, чем работали вместе. И хотя они больше не работали в офисе на глазах друг у друга, все равно изредка возникали напряженные моменты. Однажды Шаэ смутила Вуна, спросив: «Ты же знаешь, что можешь целовать меня без разрешения, когда мы не на работе, правда?» Он не единожды сердито напоминал ей: «Нельзя вот так завершать спор. В нашем доме я не отчитываюсь перед тобой как перед Шелестом». По утверждению Вуна, его не смущало, что никто не называет Шаэ по фамилии мужа, продолжая обращаться к ней «Коул-цзен», как и прежде. Однако женитьба на женщине из семьи Коулов, да еще при таких скандальных обстоятельствах, непросто далась такому сдержанному человеку, как Вун Папидонва.

– Всего в четырех кварталах от офиса, на острове Джонса, есть специализированная клиника кеконской медицины, – напомнил он по телефону. – Два врача прошли подготовку на Кеконе. Я позвонил, чтобы получить подтверждение. У тебя есть адрес и телефон?

– Да, Папи, – заверила его Шаэ. – Анден мне уже рассказал, не волнуйся.

Беременность оказалась утомительной, хотя пока что протекала без осложнений, но приятно было знать, что можно легально получить квалифицированную медицинскую помощь от Зеленой кости, если потребуется. Шаэ не ожидала, что в сорок лет забеременеет, и сама была удивлена. Хотя она любила племянников и племянницу, но считала, что не годится на роль матери. Она сомневалась, что решилась бы завести ребенка, если бы не Вун, который был так счастлив от перспективы наконец-то стать отцом.

– Когда Терун вернется на Кекон, тебе нужно взять отпуск, – сказал Вун.

– Давай обсудим это позже, – предложила Шаэ. – Как прошла встреча с эспенским послом?

Ей удалось отвлечь мужа разговором о работе, а потом завершить звонок, чтобы Вун мог пойти спать. Сидя у окна и глядя на зимний пейзаж, она потирала слегка раздавшийся живот в надежде почувствовать легкое биение – движения ребенка. Иногда она вспоминала первую беременность, окончившуюся абортом, и Тау Маро, который так любил своих племянниц, но никогда уже не заведет собственных детей, ни с Шаэ, ни с кем-либо еще. Потому что она его казнила. В такие моменты Шаэ с холодным ужасом понимала, что не заслужила этого ребенка и случится нечто ужасное, как воздаяние жестокой судьбы.

Однажды она поделились своими страхами с невесткой. Совсем не суеверная Вен фыркнула:

– Когда это в жизни все получали по заслугам, как в кино? Страх не в твоем характере, но любая будущая мать немного боится. Это вполне естественные чувства.

Шаэ подумала, что это не совсем так. Страх ей знаком. Кто еще в семье регулярно молится богам? Самые искренние молитвы вдохновляются страхом.

Ужин устроили в кеконском ресторане с репутацией самого аутентичного в Порт-Масси, не считая нескольких популярных эспенских блюд в меню, таких как тосты с копченой свининой и салат с жареными креветками. Еда была на удивление вкусной, намного лучше, чем та, которой питалась Шаэ пятнадцать лет назад, когда училась в Виндтоне. Она с удовольствием поговорила с переехавшими сюда кеконцами и местным персоналом. И все же ушла пораньше, чтобы как следует выспаться.

На следующее утро, довольно поздно, они с Хами пошли в офис клана. «Торговое сотрудничество с Кеконом» – гласила латунная табличка на двери и на панели из черного стекла в вестибюле здания. Недавно офис снова расширился и теперь занимал весь двенадцатый этаж небоскреба на Пакер-авеню. Место было лишь чуть скромнее, но почти ничем не хуже небоскреба на Корабельной улице в Жанлуне и не шло ни в какое сравнение с тесным и неказистым офисным зданием, в котором изначально располагалось эспенское отделение, когда Хами впервые прибыл в страну. Когда они вошли в полный рабочей суеты офис с трезвонящими телефонами, щелканьем пишущих машинок и разговорами на кеконском и эспенском, Шаэ заметила написанную на лице Хами грубоватую радость. Успех Равнинных за рубежом был его личным вкладом в общее дело клана.

Но этот успех был еще хрупким и уязвимым. Ригли Холлина и других руководителей рекламного агентства «ВБХ Фокус» Шаэ приняла в главном конференц-зале. Она пожала им руки, представила Хами и Теруна и сказала по-эспенски:

– Я рада встретиться с вами лично, господин Холлин. Мой брат, доктор Эмери Анден, рассказал, как умело и твердо вы проводили кампанию за легализацию биоэнергетического нефрита для медицинских целей. Результаты говорят сами за себя.

– Я тоже с нетерпением ждал встречи с вами, госпожа Коул-цзен, – ответил Холлин, удивив ее правильным суффиксом и кеконским приветствием – он прикоснулся сомкнутыми ладонями ко лбу. Но потом она вспомнила, что жена Холлина – кеконка. – «ВБХ Фокус» – международное агентство, и мы рады работать с иностранными клиентами.

Шаэ жестом пригласила гостей за стол. Хами и Терун, перенявшие эспенский стиль ведения дел, сели рядом с ней.

– Полагаю, вы уже в курсе, для чего нам понадобились ваши услуги, – сказала Шаэ.

Холлин немедленно кивнул, открыл папку и начал вынимать из нее бумаги.

– Легализация биоэнергетического нефрита в медицинских целях сделала его более приемлемым в глазах широкой публики. Но вы не забьете мяч без решающего рывка.

Несмотря на одержанную Анденом победу, Медицинское общество Эспении по-прежнему выступало против нефритовой медицины, и пока не было никаких подвижек в сторону полной отмены запрета. Холлин протянул ей графики и результаты опросов.

– Предварительные исследования показали, что население по-прежнему считает биоэнергетический нефрит опасным, неестественным и даже богопротивным, и эти взгляды подкрепляются предрассудками в отношении кеконцев, а также бывших военных, использовавших нефрит, которым из-за этого тяжело влиться в мирную жизнь.

Холлин разложил на столе несколько фотографий. На них был запечатлен рудник с тощими рабочими, копошащимися в груде камней; разбомбленные дома в раздираемом войной Оортоко и полицейские фотографии главарей баруканских банд.

– Сейчас именно это ассоциируется у эспенцев с нефритом. – Холлин выложил вторую партию фотографий. – Но что, если мы заменим их на эти образы?

Шаэ увидела разговаривающего с матерью и ребенком Синего ангела с эспенским флагом, кеконского врача с нефритовым браслетом и группу детей, тренирующихся в Академии. И тут поняла, что это фотография с рекламного плаката, призывающего кеконцев из-за рубежа на тренировочную программу Академии.

– Мы продаем не лимонад или автомобили, – скептически отозвался Хами. – Обычным людям нефрит не нужен, они не станут его покупать. Трудно будет изменить их точку зрения, не предлагая взамен чего-то весомого.

– Именно поэтому это вдохновляющая задача, – воскликнул один из партнеров Холлина, крепко сбитый мужчина с веснушками по фамилии Бернетт. – Комплексная и длительная маркетинговая кампания, нацеленная на изменение точки зрения широкой публики на продукт, который нельзя купить. Не уверен, что какое-либо рекламное агентство уже занималось подобным.

– Мы считаем ключевой стратегией связь биоэнергетического нефрита с позитивными общественными ценностями, в особенности с теми, которыми уже восхищаются эспенцы в кеконской культуре: дисциплина, чувство долга и чести, сила и защита слабых, – сказал третий партнер, темнокожий мужчина по имени Уолфорд. – Люди готовы будут принять нефрит, если в нашей стране он будет выглядеть столь же приемлемым, как и в вашей.

Шаэ удивила подлинная страсть, прозвучавшая в словах иностранца. Она взяла фотографию подростков из Академии – те стояли в шеренге, одетые в тренировочную форму, и внимательно смотрели, как инструктор с помощником показывают упражнение по Отражению.

– Нефрит – часть кеконской культуры. Он присутствует в наших мифах, в истории, в образе жизни, – сказала она, размышляя вслух, и коснулась браслета на запястье. – Быть Зеленым важнее, чем достичь успехов в карьере.

Возможно ли, чтобы это понял иностранец?

Холлин взял черный маркер и начал писать на фотографии Синего ангела с эспенским флагом, обводя слова в кружок: «воин», «честь», «Зеленый», «патриот».

– Биоэнергетический нефрит известен в истории Кекона на протяжении нескольких тысяч лет. Эспения – совсем другое дело. То есть мы должны определить, что значит нефрит.

– Мы не самое большое рекламное агентство в стране, – заметил Уолфорд, – но, учитывая опыт Ригли и его вовлеченность в это дело, вы получите максимум отдачи.

Шаэ всегда ценила в эспенцах энтузиазм наемных работников. Создавалось впечатление, что три иностранца, привлеченных профессиональным вызовом и прибыльным многолетним контрактом с богатым международным клиентом, готовы были опуститься на колени и принести клятву Равнинному клану. Впрочем, в этом они не особо отличаются от Фонарщиков, язвительно подумала Шаэ.

Шаэ поблагодарила руководителей «ВБХ Фокус» и сказала, что просмотрит дополнительные материалы, которые они представили, и вскоре с ними свяжется. Когда эспенцы ушли, она повернулась к Облаку и Старшему Барышнику:

– Похоже, мы зазря потратим кучу денег, – со вздохом признал Терун. – Но за много лет наши попытки получить в Эспении больше политического влияния не увенчались успехом. Хами-цзен волновался насчет предстоящих затрат и огромного риска для нашего эспенского бизнеса еще восемь лет назад, когда я впервые сюда приехал, а теперь, во время Вялотекущей войны, причин для беспокойства стало только больше.

Хами кивнул.

Закон о медицинской легализации получил поддержку только благодаря кампании по завоеванию симпатий широкой публики. Возможно, новая кампания займет много времени, но уменьшит расовые предрассудки и заложит основу для полного снятия запрета.

– Тогда нужно это сделать, – сказала Шаэ. – Пусть этим займется тот, кто заступит на должность Теруна. Хами-цзен, вы, как Облако, тоже подключайтесь.

Оба кивнули.

Шаэ положила руку на живот. Ее ребенок родится уже в новом мире, в котором эспенское рекламное агентство определяет значение нефрита. Годится ли такой мир для воспитания Зеленой кости?

Но какой уж есть. По крайней мере она позаботится о том, чтобы Равнинные тоже приложили руку к созданию этого мира.

– Коул-цзен, – сказал Терун, – нам стоит еще обсудить новости из Ресвиля. – Старший Барышник бросил на стол последний выпуск «Ресвильской газеты». Она была открыта на статье, в которой говорилось, что открытие казино «Пески иллюзий» снова откладывается из-за неожиданных трудностей с наймом подрядчиков и дорогостоящего простоя.

Прочитав статью, Хами фыркнул:

– Наверное, Горные вне себя. Хорошо, что Джон Реми на нашей стороне.

Казино «Пески иллюзий» было не единственным предприятием Горных в Ресвиле, которое в последнее время испытывало трудности. У нескольких игорных домов и магазинов возникли загадочные проблемы, или они стали жертвами ограблений и поджогов. Горные изо всех сил защищали свою собственность и наносили ответные удары, хотя бойцов в Эспении у них было немного. Кеконским и шотарским бойцам приходилось непросто в городе вроде Ресвиля, где тысячи местных бандитов ненавидели друг друга, но еще больше ненавидели чужаков.

– Цзуэн Ню уже тайно отправил Джону Реми груз нефрита, но тот попросил у Равнинных полмиллиона талиров для покупки оружия и взятки местным чиновникам, – сказал Терун. – Деньги должны передать наличными люди Штыря, но сначала переправить в страну через подставные компании Равнинных.

– Происходящее в Ресвиле никоим образом не должно быть связано с деловой стороной клана, – твердо заявил Хами. – Реми – бандит, даже если его преступления идут нам на пользу.

– Риск незначительный, но следует тщательно заметать следы. – Терун написал несколько строк в своем блокноте. – Однако год для клана будет очень затратный.

Хами и Терун посмотрели на Шелеста, ожидая ее финального вердикта. В тот же день она одобрила кампанию по публичному освещению положительных сторон нефрита и перевела деньги из секретных фондов ресвильскому бандиту. Руководство кланом Зеленых костей в Эспении – непростая задача, полная противоречий. Такова цена за работу на чужой территории и в чуждой культуре, если опираться на посредников и союзников. Или воюя чужими руками.

– Переведите деньги, – велела она. – Быстро и незаметно.

Глава 22
Сыновья клана

Коул Рюлиншин уже бывал в Молоточке – ходил там по магазинам и играл в рельбол со школьной командой, но его всегда сопровождал кто-то из взрослых родственников и как минимум два телохранителя, Зеленые кости.

Обычно, если требовалось зайти на территорию, которую не контролировали Равнинные, детей сопровождали тетя Лина, мама его двоюродного брата Маика Цама, или тетя Айми, жена Штыря, а иногда дядя Анден. Родители Рю и тетя Шаэ занимали слишком высокое положение в клане, чтобы появляться на территории Горных без веской причины или приглашения клана-соперника. Таков был традиционный клановый этикет. Рю понимал правила, в конце концов, ему уже исполнилось двенадцать и он был сыном Колосса. Поэтому он знал, что сейчас, тайком и без охраны пробравшись вместе с братом на вражескую территорию, чтобы посмотреть на поединок Айта Атошо, они вроде бы не нарушили никаких законов, но сделали то, чего родители ни за что им не разрешили бы.

Нико ему пришлось уламывать с помощью угроз. Рю решил, что брат обязательно должен тоже пойти, тогда, если узнают родители, попадет обоим. А кроме того, уж кому как не Нико смотреть на схватку Айта Ато, ведь однажды они станут Колоссами соперничающих кланов. Так что Нико это пойдет на пользу.

– У меня скоро экзамены, мне нужно готовиться, – сказал пятнадцатилетний Нико, который учился на четвертом курсе Академии. – Наверняка у наших Кулаков есть там лазутчики с видеокамерами, они все запишут. А даже если и нет, другие зрители обязательно будут продавать записи.

– Пошли! Неужели тебе не любопытно?

Рю понизил голос, чтобы их не услышала Цзая. Вся семья собралась за воскресным ужином, но после еды детей отослали на улицу, чтобы взрослые могли поговорить в столовой, как обычно. Если сестра Рю узнает об их планах, то потребует взять и ее. Ей было всего одиннадцать, на четырнадцать месяцев меньше, чем Рю, – еще слишком мала, но это не помешало бы ей наябедничать родителям, если ее не возьмут.

– Услышать от кого-то и увидеть своими глазами – это совсем не одно и то же, – настаивал Рю.

– Это ты и собираешься сказать папе, когда он тебя выпорет? – с невозмутимым видом спросил Нико.

Колосс велел Нико называть его дядей, из уважения к памяти настоящего отца, но мальчики всегда говорили о родителях как родные братья.

Рю давно обнаружил, что брата не возьмешь на «слабо», в отличие от Цзаи. Его можно обзывать трусом, идиотом, мерзким псом, а он ответит лишь неизменной презрительной улыбкой.

– Ну и ладно, тогда я пойду один, – сказал Рю, воспользовавшись главным оружием, в котором был уверен на сто процентов, потому что, несмотря на показное безразличие, Нико не позволил бы своему младшему каменноглазому брату попасть в беду.

На следующий день, в понедельник, они пропустили школу и встретились на станции метро «Нижняя Ло», где оставили велосипеды и сели на поезд. Вряд ли их могли узнать, но Рю все-таки натянул капюшон худи. Нико надел кепку с большим козырьком и куртку на молнии, скрывающую форменную рубашку Академии Коула Душурона. Они старались не говорить ни о чем, что могло бы выдать в них членов семьи Коулов.

Хотя вряд ли им грозила опасность со стороны вражеских Зеленых костей. Они были еще мальчишками, а Рю к тому же каменноглазым, так что он под двойной защитой айшо. Однако, как часто напоминала им мама, нельзя исключать вероятность неудачного стечения обстоятельств. А несчастные случаи могут окончиться и смертью. Одно неверное слово или решение на территории враждебного клана может иметь ужасные последствия. Все дети Коулов слышали историю про то, как в восемнадцать лет дядя Анден случайно забрел на территорию Летнего парка и его похитил Гонт Аш, чтобы шантажировать Равнинных.

Когда Рю и Нико вышли из незнакомой станции метро в Молоточке, им пришлось свериться с картой, чтобы найти площадь, где намечался поединок. Но по мере приближения они уже просто следовали за толпой. Поблизости стояло несколько Кулаков и Пальцев Горного клана, они расчистили место для схватки. Братья Коулы протиснулись сквозь толпу и нашли место, где не привлекали внимания, но все хорошо видели.

– Это он, – прошептал Рю.

Двадцатидвухлетний Айт Атошо, младший Кулак Горных, был в свободных черных штанах и традиционном кожаном жилете, за его плечом висела длинная сабля. Он разговаривал с пожилой парой, вероятно, тетей и дядей из семьи Кобенов, но прерывался, чтобы улыбнуться и поздороваться с приверженцами, которые приближались к нему с камерами.

Рю никогда прежде не видел Айта Ато воочию и невольно признал, что фотографии не лгут. Юный наследник Горного клана был высоким и привлекательным, его волосы были пострижены ежиком, напомажены по моде и подкрашены красным, а над каждой бровью сияли нефритовые камешки. Если он и волновался перед схваткой, то никак этого не показывал.

Неподалеку расхаживал взад-вперед его соперник. Никто в Равнинных не знал Ниру Фона, известно было только, что он младший Кулак из бедной семьи. Он был примерно одного возраста с противником, но из-за покрытого оспинами лица выглядел старше. Ходили слухи, что они с Айтом Ато поссорились из-за назначения Пальцев. Ато с насмешкой отозвался о том, как Ниру руководит Пальцами, и о его южном говоре. Ниру вызвал его на дуэль на чистых клинках.

В отличие от обычных поединков, которые устроили бы прямо на месте, схватку отложили на целую неделю без явной причины, и Кобены разнесли новость по всему городу. Айт Ато был своего рода знаменитостью, и его родня не собиралась жертвовать возможностью покрасоваться на публике. Среди зрителей на площади были фотографы из желтой прессы.

Рю вытянул шею в надежде рассмотреть руководителей Горного клана. У него пошли мурашки от близости к Зеленым костям, которых он всегда считал врагами семьи, убившими бы его отца, будь у них такая возможность. Он чувствовал себя так, будто попал в логово змей. Мускулистый мужчина с тяжелым нефритовым ожерельем, наверное, Абен Соро, Штырь Горных. Он стоял неподалеку, скрестив руки на груди, и разговаривал с двумя Кулаками. Айт Мадаши нигде не было видно.

– Вот это сборище, – прошептал Нико.

Наконец, дуэль началась – на пятнадцать минут позже, из-за болтовни Айта Ато. Толпа притихла, а соперники коснулись саблями лба в приветствии. Ниру атаковал первым, с наскока, обрушившись классической серией быстрых ударов. Ато аккуратно парировал их, с Легкостью отскочив, и взмахнул саблей в защите, когда оппонент прижал его к краю площадки. В точно выверенную секунду Ато отклонился в сторону и выбросил плотную волну Отражения, попавшую Ниро по спине, между лопаток. Тот покачнулся и чуть не упал на колени.

Ато двинулся вперед, чтобы воспользоваться преимуществом, но затем заколебался. Рю подумал, а не попросили ли его не завершать поединок слишком быстро? Ато позволил сопернику восстановить равновесие и подождал, когда тот снова пойдет в атаку, на этот раз быстро, но предсказуемо вращая клинок. Белые клинки лязгнули и снова отскочили, соперники атаковали, контратаковали и парировали удары. Два Кулака двигались по всей площади, но теперь нападал в основном Ато. У обоих на руках и ногах сочились кровью порезы – там, где металл миновал Броню, но все они выглядели поверхностными, и до конца схватки было еще далеко.

Острие сабли Ниру начало все чаще клониться к мостовой. Он смело бросился вперед, бросив тройную волну Отражения, которую Ато с трудом рассеял, а потом с Легкостью прыгнул и со всей Силой обрушил удар сверху вниз. Ато отбил его, так что сабля прошла мимо плеча и врезалась в землю. Ниру пролетел вперед и взмахнул руками, чтобы сохранить равновесие. Ато подставил ему подножку, и Ниру упал.

Сабля выскользнула из его руки. Он устало приподнялся на колени и поднял голову, посмотрев на вытянутую саблю Айта Ато.

– Я сдаюсь, Айт-цзен, – объявил он покорно и без удивления, как будто сдался не телом, а духом. Склонив голову и потупив взгляд, он снял нефритовые кольца и ожерелье с тремя камнями и положил их на землю в знак поражения. – Клан – моя кровь, а Колосс – его повелитель.

Клятва в верности клану была благородным способом признать поражение, но в течение последних тридцати лет «Айт-цзен» называли лишь одного человека – Айт Мадаши. Зрители пораженно охнули.

Ато вытер окровавленную саблю рукавом и спрятал ее в ножны.

– Мой клинок чист, – объявил он. – Ты отлично дрался, Ниру-цзен. Я победил лишь потому, что здесь собрались мои родные и друзья, вселив в меня уверенность.

Это был вежливый способ объявить о победе, и напряжение спало. Толпа одобрительно зашепталась.

– Ну вот, мы все уже увидели, – ткнул его в спину Нико. – Давай выбираться отсюда.

Рю неохотно последовал за братом, пробивающим путь сквозь расходящуюся толпу зрителей. Некоторые остались поболтать.

– То ли дело поединок Коул Шаэлинсан и Айт Мадаши двенадцать лет назад, – разочарованно сказал друзьям один мужчина.

Рю улыбнулся от гордости за тетю, а когда они с Нико уже ушли с площади, пересказал брату эти слова.

– Глупое сравнение, – ответил Нико. – Айт Ато и Ниру Фон не дрались насмерть. Это всего лишь спектакль для Горного клана и всех остальных. Вот почему Ниру дрался старательно, но не из последних сил. Могу поспорить, перед поединком он снял часть нефрита. Если бы он победил, то стал бы врагом Кобенов. А поскольку он проиграл с честью и позволил Айту Ато покрасоваться, не удивлюсь, если его ждет конверт с деньгами.

Даже если результат был известен заранее, Рю все равно считал поединок отличным. Ведь у них появился предлог пропустить школу и пробраться в Молоточек, Рю до сих пор распирало от осознания собственной дерзости. Он ущипнул брата за руку:

– Айт Ато хорош, но ты лучше. Ты наверняка его побьешь.

Нико удивленно посмотрел на младшего брата. Потом нахмурился и прищурил левый глаз:

– Я не собираются драться с Айтом Ато, никогда, – сказал он. – Разве что от наших кланов останется лишь пепелище и лишь мы двое выживем, так что лучше бы этого не случилось.

– Но ты должен быть сильнее его, это важно, – напирал Рю. – Он ведь был пятнадцатым на своем курсе в Ви Лон? Неплохо, но ты входишь в первую пятерку, верно?

Нико остановился на тротуаре и оглядел брата:

– Откуда ты знаешь, какое место на курсе я занимаю?

Рю всплеснул руками:

– А ты как думаешь, кеке? Я ведь живу дома и слышу разговоры мамы и папы. Да и с близнецами Цзуэнов мы почти родственники.

Ритт и Дин учились в Академии на курс старше Нико.

Нико нахмурился и сунул руки в карманы куртки. А потом двинулся дальше. Рю в два скачка опередил его и попятился, развернувшись лицом к брату.

– Как только ты окончишь Академию, все узнают, что ты более Зеленый, чем этот красавчик, да и умнее. А когда ты будешь драться в первом серьезном поединке, я приглашу всех ребят из школы… – Рю обернулся через плечо, чтобы посмотреть, куда идет, и резко остановился: – Это еще что?

Трое в черных масках, двое мужчин и женщина, расклеивали листовки на кирпичной стене рядом со станцией метро. На самой большой листовке было написано: «Освободим Кекон от нефрита и тиранов!». Ниже следовал длинный список имен. Айт. Коул. Маик. Кобен. Цзуэн. Иве. Тридцать самых влиятельных Зеленых семей страны. Остальную стену заклеили черно-белыми фотографиями так называемых тиранов. Изображение было зернистым из-за многократного увеличения, но Рю за секунду узнал лица отца, матери, тети Шаэ, дяди Папи и других лидеров Равнинных, родителей его родственников и друзей.

Рю захлестнула волна ярости. Он не верил своим глазам.

– Что вы делаете? – выкрикнул он.

Трое вандалов замерли и посмотрели на него, их плечи и ноги напряглись в готовности бежать от полиции или Зеленых костей. Увидев лишь двух подростков, хулиганы расслабились и вернулись к прежнему занятию. Рю лихорадочно озирался в поисках патрулирующего улицы Пальца или еще кого-то, чтобы сообщить о преступлении, но тут вспомнил, что он на территории Горных. А большинство, если не все находящиеся поблизости Пальцы и Кулаки Горных, ушли на площадь, посмотреть на поединок.

– Прекратите! Вы не знаете этих людей, как вы можете о них судить?

Рю никогда не кричал на взрослых, но эти люди не заслуживали уважения. Просто какие-то отбросы, скрывающие лица, как воры. Рю с детства знал, что у его семьи есть враги, но всегда считал, что это Горный клан. Он никогда не предполагал, что может наткнуться на такую ненависть со стороны незнакомцев.

Рю был каменноглазым, но из семьи Зеленых костей, и его учили наказывать обидчиков. Он вытащил боевой нож.

Нико схватил его за руку.

– Не глупи, – тихо шикнул он.

Рю попытался вырваться, но брат был крупнее и сильнее. Рю ткнул острием ножа в сторону хулиганов, которые при виде оружия остановились и с нескрываемой угрозой уставились на мальчиков.

– Нельзя позволить им это делать! – напирал Рю.

Нико пошел прочь и потащил Рю за собой.

Рю уперся каблуками в землю, отказываясь повиноваться. Для своего возраста он был высоким и хорошо владел ножом, а Нико, как-никак, будущая Зеленая кость из Академии. Так с какой стати им бежать?

– И что, мы ничего не сделаем? – закричал он на брата. – Что подумает папа?

– Папа не разрешил бы нам сюда пойти, – огрызнулся Нико.

Рядом с ними начали останавливаться прохожие. Большинство потрясенно косились на листовки и шли дальше, но при виде Рю с ножом стали перешептываться, называя знакомые имена.

Один хулиган ткнул в братьев пальцем в обвинительном жесте, а потом показал на стену с фотографиями. Дескать, вы одни из этих.

На обочине со скрипом остановился черный «Волкодав G8». Открылась передняя дверь. Из машины вышли Цзуэн Ню и Лотт. Штырь Равнинных шагнул к месту происшествия с таким видом, будто собирался убить всех присутствующих. Рю никогда еще не видел его в такой ярости. Три вандала в масках побросали все, что держали в руках, и кинулись наутек в разных направлениях, расталкивая людей с дороги. Цзуэн не обратил на них внимания. Он схватил Рю и Нико и толкнул их к «Волкодаву».

– Садитесь в машину, живо! – приказал он.

Перед «Волкодавом» затормозил серебристый «Победитель GS». Оттуда вышли три Зеленые кости Горного клана – Кулак и два Пальца. Кулак осмотрелся, заметив Цзуэна, Лотта, Нико, Рю и поспешно разбегающихся прохожих.

– Цзуэн-цзен, – с опаской произнес Кулак. – Похоже, вы нашли, что искали.

– Передайте своему Штырю, что мы уезжаем и не собираемся устраивать вам проблемы, – спокойно ответил Цзуэн, но крепче сжал рубашку на спине Рю. – Мы все – Зеленые кости и сами можем разобраться с мелкими и досадными неприятностями, не требующими внимания Колоссов, правда?

Напряженная секунда тянулась, казалось, целую вечность, прежде чем Кулак Горных слегка повел подбородком, рассматривая свежие листовки на стене.