Текст книги "#Охотник на волков"

– Одолжение рыбам, ну что ты, – я выдохнула и села. Тихо, на мягких лапах к нам подошел Пушок и влажным носом ткнулся мне в руку. Вдали затихали последние крики русалок, а в небе кружили беспечные чайки. Мир вернулся на круги своя.

#Волк тринадцатый

В Королевстве редко доживали до старости. В деревне виной тому обычно были голод, тяжкий труд, холода, если речь шла о севере, и множество эпидемий. И, конечно, не стоило забывать о войне. Почти половина деревенских парней не имела ни малейшего шанса дожить до тридцатилетия.

Богатых стариков в стране было больше, чем нищих, но их подстерегали свои опасности. Ожирение из-за неумеренности в еде на пиршествах, сладострастные болезни, которыми их заражали молодые любовницы, и, разумеется, тьма родственников, гораздо более заинтересованных в получении наследства, нежели в том, чтобы дядюшки и дедушки жили долго и счастливо.

У женщин шансов стать дамами почтенного возраста было и того меньше. Деревенские девушки и аристократки начинали рожать рано, и роды, особенно если они шли одни за другими, выматывали матерей – отнимали их зубы и кровь, делали кости хрупкими, как сухой тростник.

Встретить в Королевстве старика было непросто. Исключение составляли разве что горные деревни, где жилистые старики и старухи, не тронутые войной и не знавшие голода (не в последнюю очередь благодаря житице, горному злаку) беззубо улыбались солнцу и небу, распростершему объятия над своими седыми детьми.

Но здесь внизу, посреди разрухи, старики были в диковинку. Именно поэтому, глядя в светло-голубые глаза Мастоса, я пыталась понять, как он дотянул до такого возраста.

Мы сидели втроем в трактире с романтичным названием «Таинственный друг». Хотя чутье мне подсказывало, что единственным таинственным другом тут может оказаться кинжал за пазухой или кастет в кармане. Это буквально читалось на хмурых рожах местных завсегдатаев. Правда, на Аэле окружающие не производили гнетущего впечатления. Мало того, мерзавцы словно менялись в ее присутствии. Две женщины и старик в трактире – чем не повод для сальных шуток или непристойных намеков? Но завсегдатаи лишь смущенно улыбались, глядя на Аэле, мяли свои шляпы и смотрели под ноги.

Она же порхала, как мотылек, по залу. Сначала ее привлекли головы диких зверей над чадящим камином. Я невольно отметила, что среди трофеев волков не было. Затем Аэле заинтересовалась массивной стойкой, которую надраивал местный трактирщик. Он заулыбался нашей пташке, щербатым, словно ветхий забор, ртом. А она приветливо пожала ему руку, чем вызвала целую бурю эмоций на лице закоренелого преступника. То, что трактирщик раньше промышлял разбоем, да и сейчас не отказывался от темных делишек, с легкостью можно было разглядеть в чертах его лица, как если бы признания были выгравированы у него на лбу.

– А ваша подруга, Лис, особенная, правда? – Мастос достал из кармана рясы изящный портсигар, никак не сочетавшийся с его скромным монашеским одеянием, и протянул мне. Когда я отрицательно покачала головой, старик вынул тонкую сигару и продолжил: – Аэле словно маленькое солнце, освещает все вокруг. Я даже допустить не могу, что кто-то из этих господ захочет причинить ей вред.

– Если у них возникнет такая мысль, то каждому придется близко познакомиться с материалом под названием корунд, – заметила я.

Со стороны могло показаться, что воительница беседует со старым монахом, а ее юная спутница без присмотра гуляет по залу. Это было бы ошибочным суждением. Я ни на секунду не выпускала Аэле из виду.

– Вы как будто немного в нее влюблены, Лис, – то ли спросил, то ли заключил Мастос и закурил. Сизый дым с запахом дикой мяты взвился к потолку. – Или в мага. Или он в вас. Я еще не до конца разобрался.

– Все сложно.

Мне так и хотелось сказать монаху, чтобы он не совал свой длинный крючковатый нос в наши дела, но было в нем что-то…

Ах, Войя подери, конечно же, было. Начать с того того, что он крайниец. Второй крайниец, которого я встретила в Королевстве. К тому же – словно этого мало – он был монахом – одним из сыновей Элеи, адептом религии крайне непопулярной даже у нас, что уж говорить о Крае. А еще он был стариком – его пепельные коротко остриженные волосы, того же цвета, что и у всех крайнийцев, скорее всего просто были седыми. Аккуратно подстриженная бородка, между тем, выглядела почти вызывающе.

– В любви всегда все сложно, – вздохнул старый монах. – Уж мне ли не знать.

Я покосилась на него с подозрением:

– Разве вы не даете обета безбрачия или что-то вроде этого?

– Сыновья святой Элеи?! Помилуй боги, нет! – Он расхохотался. – Жрецы богини любви, поклявшиеся никогда не любить. Это был бы самый большой фарс на свете, у меня было три жены, и каждую я любил, как в последний раз, – прибавил монах и вновь затянулся своей мятной сигарой.

– И где они сейчас? – поинтересовалась я, поддерживая разговор, хотя мысли занимало совсем другое, а именно, где сейчас может быть Слэйто.

– Одна погибла в юности от чахотки, вторая умерла родами. Третья сбежала от меня с одной из дочерей Святой Сефирь. Представьте себе, предала за раз и мужа, и веру.

Монах, похоже, искренне веселился. Хотя Аэле утверждала, что его нам послали боги, я в этом сомневалась.

После битвы на озере мы пролежали пару часов на песчаном берегу, и, хотя стояла удушающая жара, у Слэйто начался озноб, а затем лихорадка. Он то выныривал из омута забытья, то погружался на самое его дно. Пушок приходил несколько раз и мягко трогал меня лапой. Это давало надежду, что Аэле где-то поблизости и что зверь меня к ней зовет. Нашу пташку я нашла под ближайшим ивовым кустом, на безопасном удалении от берега: прежде, чем вернуться за мной, Слэйто о ней позаботился. Девушка сидела, низко склонив голову и сжимая ее хрупкими руками. На секунду, когда наши взгляды встретились, я вновь ощутила пугающую пустоту в сердце – как в тот раз возле заброшенной мельницы, когда маг ссорился с невестой. Но холод лишь на миг сжал все внутри и тут же мягко отпустил.

– Лис! – Аэле протянула ко мне руки и разрыдалась, как брошенный маленький ребенок. А я обхватила ее невесомое тельце, жалея в душе, что не могу разрыдаться вместе с ней.

Мы вдвоем, хоть и с трудом, подняли Слэйто. Маг, тощий как жердь по сравнению с тем же Атосом, внезапно оказался тяжелым, точно куль с мукой. Ему хватало сил и осознания происходящего, чтобы переставлять ноги, но опирался он в основном на мое левое плечо. Все осложнялось тем, что я почти не чувствовала правую руку, раненную клыком Мамочки. Возможно, в зубах осьминога содержался какой-то сильный яд, и я с каждой секундой теряла жизненные силы.

Пушок, которого я продолжала подозревать в том, что он бывший Сияющий, без толку крутился возле нас и лез под ноги. Так, нелепо обнявшись и запинаясь о лиса, мы и доковыляли до дороги.

В тот самый миг, когда я уверовала, что, несмотря на победу над монстром, нам всем суждено умереть посреди дороги, вдалеке мы увидели Мастоса. Сидя в пыли, монах перебирал зеленые бусины. Старец с зелеными четками – образ, довольно часто встречавшийся в моей судьбе. Но, подойдя ближе, я разглядела, что монах не похож на бога дорог Карамина, а его четки сделаны скорее из желтого агата. Зато он кинулся нам помогать, и лишь за это я готова была целовать его запыленные сандалии.

Даже не назвавшись и не заикнувшись про плату, Мастос разжег костер и усадил нас вокруг огня. У него нашлось лекарство для истерзанных ног Аэле и раны у нее на голове. И нашлось, чем ослабить жар у Слэйто и обработать мое плечо. Лишь присев у костра и передав спутников заботам старика в рясе, я словно освободилась от ответственности за них и мгновенно уснула.

Как истинный монах, Мастос врачевал наши недуги, не задавая лишних вопросов. А они могли бы возникнуть, особенно когда у Слэйто случился припадок: его начало трясти, спина выгнулась, а светлая магия объяла его пламенем.

У Мастоса могли появиться вопросы и тогда, когда Пушок – не домашний питомец, а дикий лис – крутился вокруг Аэле, будто на привязи. У него могли закрасться подозрения о том, что мы не простые путники, когда он помог мне снять мой доспех из заокраинского серебра и увидел рану, нанесенную явно не мечом или кинжалом.

Но если у монаха и возникли вопросы, то он оставил их при себе. Я не сомневалась, что он видел магию Слэйто. Такие одаренные обыватели были редки, но я встречала их в токане и еще раньше. Люди вроде меня – видящие и чувствующие чуть больше прочих. А взгляд Мастоса выдавал его со всеми потрохами – изучающий, цепкий взгляд старых мудрых глаз. Когда светлая магия в последний раз взметнулась над магом – это была чрезвычайно яркая вспышка, – монах даже отшатнулся.

Мастосу потребовалось два дня, чтобы поставить нас на ноги. Вернее, чтобы привести в чувство Слэйто. Как только маг открыл глаза, он сказал:

– Новолуние близко. Надо торопиться.

В нашем состоянии было не до спешки, но идти мы могли – медленно, на пределе сил. И если бы не Мастос, мы бы не добрались до «Таинственного друга» и к следующему месяцу. Монах так и не ответил мне прямо, почему он нам помог. Нес какую-то чушь про любовь ко всем божьим тварям и законы милосердия. Я ничуть не доверяла Мастосу, но выхода у меня не было.

Как только мы подошли к трактиру на перепутье нескольких дорог, Пушок скрылся в ближайших зарослях. Несмотря на то, что лис выскочил на берег, когда Слэйто вернулся за мной, теперь его интерес ко мне иссяк. Он сопровождал исключительно Аэле, а та воспринимала это как должное.

И вот мы сидели в трактире, пили сидр из теплых кружек, ели крольчатину под сметаной – и все это на деньги монаха, который курил мятные сигары и посмеивался. Слэйто, стоило нам оказаться на постоялом дворе, заявил, что ему надо прогуляться, и исчез. Мага шатало, как пугало на ветру, налившиеся кровью глаза выглядели двумя красными дырами на бледном лице. Увидев свое отражение в медном блюде за стойкой, я убедилась, что выгляжу не намного лучше. Только Аэле цвела и пахла, как утренняя роза. Ее не беспокоили больше обмороженные ноги – она вновь оказалась в центре внимания, пускай и бандитов в придорожном трактире.

– Вы направляетесь на юг, не так ли? – Мастос выдохнул колечко сизого дыма, и оно медленно поднялось под потолок. Курение не было распространено среди монахов, слишком дорогая привычка для людей, живущих подаяниями.

– Что-то вроде того… – уклончиво ответила я. Мне не давал покоя вопрос, куда подевался маг. Нам надо было поговорить, но оставлять Аэле с монахом я боялась.

– Рискну предположить, что вы идете в Волчий сад?

– Что? Куда? – Мне пришлось отвлечься от мыслей о поисках о Слэйто. – Волчий сад?

– М-да, – кивнул монах. – Есть на юге такое местечко. Заброшенный дивный сад, сплошь в яблоневых деревьях, которые круглогодично в цвету. Повсюду там стоят статуи волков. Из мрамора, гранита, базальта…

Я вглядывалась в лицо монаха, пытаясь понять его намерения, и наконец произнесла:

– С чего вы взяли, что мы идем в какой-то там сад.

– Вы идете на юг, так сказал ваш красноглазый спутник. Вам надо успеть к новой луне. Вы вдвоем объяты магией. Вывод напрашивается сам собой: вы идете к белой башне или тому, что от нее осталось.

Я опустила глаза. Волчий сад, белая башня, дневник охотника, Слэйто с Аэле, монстры вокруг – это все как-то связано, но сама я эту загадку не разгадаю никогда. Монах понял мое молчание иначе.

– Если не хотите, можете не рассказывать. Я просто хочу предупредить, что вы очень близки к цели.

– А откуда вы сами знаете о башне?

– Давным-давно это место было святилищем богини Элеи – самым крупным из тех, что были в Королевстве, почти на границе с Краем.

– Но город, названный в честь богини, расположен на севере…

– Да, городов в честь Элеи в одном лишь Королевстве три штуки. А вот белые башни, хм, это другой разговор. На севере на границах с Тиллем и Элдтаром располагались еще два святилища. Правда, не пресвятой Элеи, а богов столь старых, что их имена уже забыты простыми людьми.

Я затаила дыхание. Я чуяла, что приблизилась к разгадке всей цели нашего со Слэйто и Аэле путешествия, да и личностей моих компаньонов.

– Но сейчас святилища на юге нет?

– Ни камня. Лет двести назад все изменилось. Пришел Поглощающий и своей темной злобой разрушил храм, оставив только статуи волков вокруг да вечно цветущие яблони, которые силой прекрасной Элеи продолжали жить.

– Но почему волки? Разве храм богини любви не должны окружать какие-то милые создания – птички, котята, лебеди, в конце концов?

Мастос затушил окурок о глиняную кружку с сидром и взглянул мне в глаза.

– Забавно, что вы спросили, Лис. Вы производите впечатление начитанной девушки, но удивительно невежественны в истории религии. Животным компаньоном Элеи является лиса, ваша тезка. – Он издал глухой смешок. – А волки… Дело в том, что святилище стояло на границе с Краем.

Я вцепилась в столешницу. Разгадка витала в воздухе и щекотала мне ноздри своим ароматом. Монах заметил мое нетерпение.

– Не знаю, известно ли это вам, но, несмотря на взаимную неприязнь, заокраинцы и крайнийцы очень близкие народы. Конечно, мы натерпелись от жителей Королевства заодно с нашими соседями-бродягами, но к прошлому это не имеет никакого отношения. У наших языков общая праматерь – язык древних книг. И очень многие слова звучат сходно на заокраинском и крайнийском. Волки в саду вокруг храма Элеи изображали человеческие чувства – как грешные и порочные, так и светлые. Восемнадцать волков вокруг святилища образовывали круг из человеческих страстей.

– Но при чем здесь Край?

– Крайнийцы тоже почитали святую Элею, но они полагали, что жители Королевства понимают ее учение неправильно. Для них, точнее, для нас это богиня, одаривающая не только любовью, но и прочими чувствами. Чувствами, которых ровным счетом восемнадцать. А на языке Края, как и на языке ока, чувства звучат как…

– Равэй!

Я с такой силой ударила сжатыми кулаками по столу, что выплеснулся сидр из кружек.

– Да, равэй. Чувства и волки. Два значения для одного слова. Поэтому в Заокраине и Крае самым страшным ругательством считалось выражение «отказавшийся от чувств», произносимое как…

– Салана-но-равэ! – прервала я монаха.

Тот посмотрел на меня с укором:

– Да. Со временем так стали называть самых страшных злодеев Королевства. Существ без чувств и души, обладающих властью и жуткой магией… Постойте! – воскликнул монах, уже видя перед собой мою спину.

– Он все-таки Сияющий, – крикнула я Мастосу, почти бегом направляясь к выходу из трактира. – Присмотрите за Аэле, и если я не вернусь через час… – Я на секунду задержалась в дверях. – Если не вернусь – уведите ее как можно дальше от этого места.

* * *

Когда я впервые увидела Слэйто, первой моей мыслью было, что он Высший маг. Его окружала светлая магия, а с обычными людьми так не происходит. Конечно, я тоже была покрыта магической аурой, но использовать ее не могла. В отличие от Слэйто, чьи таланты поражали. И чем дальше, тем сильнее. Одно дело поджечь меч, и совсем другое – заморозить целое озеро. К тому же он еще и любил поговорить о сути Поглощающих.

Почему я отказалась от мысли, что он Сияющий? Все просто, Слэйто был слишком человечным. Задумчивым, раздражительным, веселящимся. Он совсем не походил на тех, кого привыкли веками бояться в Королевстве. А еще он запудрил мне мозги своими историями про детство. Деревенский мальчик, как же.

Во внутреннем дворе трактира его не было, как и в конюшне. Я совсем не представляла, где искать Сияющего и что делать, когда его найду. Но знала точно: ни один из высших магов не заслуживал доверия, ни один из них не желал людям добра. Что бы ни ожидало Аэле в Волчьем саду – это было злом, и, скорее всего, попади она туда, это закончилось бы для нее смертью.

Я обежала вокруг трактира пару раз, но никаких следов Сияющего так и не нашла. Стоял ослепительно солнечный день, и сама мысль о том, что мне сейчас придется противостоять древнему зловещему существу, казалась абсурдной. Голос внутри головы шептал: «Не глупи. Это просто Слэйто, а не монстр с Янтарного перешейка. Тот самый Слэйто, который вернулся за тобой на озеро и сказал: она – моя».

Я почти сдалась, когда почуяла мага. В буквальном смысле: воздух искрил от остатков белой магии. Полагаясь больше на свое магическое восприятие, чем на зрение или слух, я начала подниматься на высившийся справа от трактира холм, поросший густой травой. Там, на самой вершине находился Слэйто. Скинув всю одежду, кроме белых штанов, маг сидел с закрытыми глазами и наслаждался слабым ветерком, тревожившим разве что травы.

Я была уверена, что шорох травы предупредил его о моем приближении. О моем присутствии кричали стебли, земля и даже небо, но Слэйто не шелохнулся. Тогда я достала меч из ножен и поднесла к горлу мага острый клинок. Без своего жилета и камзола он выглядел тощим мальчишкой, на шее отчетливо билась жилка.

– Ты думаешь гораздо громче, чем ходишь, – тихо сказал маг, не открывая глаз. – Сейчас ты смотришь на мою шею и думаешь, что если на ней пульсирует жила, то внутри меня движется кровь, и значит, у меня есть сердце.

– А оно у тебя есть?

– Ты уже задавала этот вопрос. А я уже на него отвечал. Лис, ты смотришь на поверхность и даже не пытаешься заглянуть внутрь.

– Я не очень сильна в головоломках, Сияющий, – произнесла я чужим, странно приглушенным голосом. – Я просто знаю, что ты опасен.

Он вскинул голову слишком резко и порезался о лезвие меча. По шее стекла багряная капля. Его глаза, еще красноватые после наркотика, все же обрели свой цвет: зеленый и голубой. Слэйто вглядывался в мое лицо так долго, что я почувствовала себя нашкодившим ребенком и опустила меч.

– Если бы я хотел убить тебя, Лис, то уже это бы сделал. У меня была тысяча возможностей, но ни одной причины.

– Ты врал мне.

– Мы все постоянно врем друг другу. Сейчас, например, ты врешь сама себе: говоришь, что должна убить меня и что после этого всем станет лучше.

– Да ты у нас не просто маг! Ты еще и мысли читаешь, как ярмарочная гадалка? Ну, и о чем же тогда я думаю?

– Это слишком легко, – тихо засмеялся он, затем схватил меня за лодыжку и резко потянул на себя.

Я рухнула навзничь, выронив меч. Однако я успела выхватить из-за пояса нож и направила его острие к проступающим под кожей ребрам мага.

Слэйто навис надо мной, закрывая ярко-голубое небо. Распущенные светлые волосы падали мне на лицо и задевали ресницы.

– Твоя, как ты считаешь, предусмотрительность твердит тебе, что меня надо убить, а уже потом разбираться, являюсь ли я абсолютным злом или нет. Но попробуй хоть раз сделать то, чего тебе хочется, а не то, что ты считаешь должным делать.

Он склонился ко мне, и на миг у меня возникло ощущение, что я смотрю на двух разных людей. Что-то подобное случилось и на озере, перед тем, как мы сломя голову кинулись в ледяной туннель. Но сейчас я видела эту пару гораздо четче. Один взрослый, другой – совсем мальчишка. Один с бесконечной усталостью старика в глазах, другой – словно застывший в изумлении. Но ни тот, ни другой не желал мне зла.

– И чего же мне хочется? – произнесла я шепотом.

– Я покажу, – прошептал маг и склонился еще ниже. Его губы коснулись моих, а рука скользнула к креплениям моей брони.

Светлая и темная магия столкнулись и затрещали, как если бы в костер бросили сырые ветки, от которых во все стороны брызнули искры. Не было больше никакого противостояния: две силы, светлая и темная, слились в один поток, который пронизывал Слэйто, меня и весь этот мир.

Я могла оттолкнуть мага, ударить его, но какой бы в этом был прок? В конце концов, это оказалось именно тем, чего мне хотелось. Поэтому я обвила руками ледяную шею Слэйто и притянула его к себе, мечтая передать хотя бы часть своего тепла салана-но-равэю. И вдруг поняла, что слышу мерные удары его сердца.

* * *

На небе не было ни облачка, но смотреть в безоблачное небо так же увлекательно, как и разглядывать облака. Мало кто задумывался об этом, но когда тебе хорошо – можно смотреть на что угодно и сколь угодно долго. Трава, конечно, колола спину и ягодицы, но все равно: лежать на траве и любоваться небом – когда еще я могла себе такое позволить?

– Мне страшно, – произнес Слэйто. Он лежал рядом, но мы соприкасались лишь обнаженными бедрами.

Приподнявшись на локте, я заглянула ему в лицо:

– Чего тебе бояться? Ты, Войя тебя подери, Сияющий – бесконечно сильный маг. Это тебя все боятся.

– Я боюсь смерти. Боюсь забвения. Боюсь потерять то, что начал находить.

– Ты о чем? – Я щелчком сбила с него наглого жука, который решил поползать по груди мага. Никаких посягательств, сейчас Слэйто принадлежал только мне.

– Я начал находить своих волков. Свои равэй. – Он сел. – Нам надо собираться. Это было прекрасно, но надо спешить.

– Не льсти себе, – проворчала я, собирая разбросанную вокруг одежду. – Это было не настолько прекрасно, как тебе кажется.

Маг шутливо толкнул меня:

– Эй, не требуй от меня слишком многого. Ты даже не представляешь, как давно я не практиковался.

– После этих слов мне и вовсе кажется, что я занималась любовью с ископаемым, – засмеялась я, и он запустил в меня своей рубашкой.

Мы одевались, а я размышляла, что всё, что еще пару часов назад представлялось безумно важным, теперь казалось довольно глупым и даже бессмысленным. Почти все.

– Слэйто, мы должны сказать Аэле. Она ведь… твоя невеста.

Маг задумчиво потер подбородок:

– Ты даже не представляешь, как близко мы к Волчьему саду и окончанию нашего путешествия. А когда мы окажемся на месте, ни чувства Аэле, ни то, что произошло между нами, – ничего уже не будет иметь значения. Там все закончится. Стоит ли все усложнять?

– То есть Аэле мы ничего не скажем? Отлично, а что насчет меня? Есть пара вопросов, на которые мне бы очень хотелось получить ответы, – возмутилась я.

– Я все расскажу. Расскажу забавную историю.

– Никаких забавных историй! Мне нужна правда – и желательно немедленно!

Он молча смотрел на меня, словно любуясь, а я почему-то именно в этот миг вспомнила, сколько на мне шрамов. Моя фигура не отличалась женственностью, а черты лица и до периода Бешеной Лисицы с большой натяжкой можно было назвать правильными или красивыми. Я поняла, что краснею. Но волну стыда за себя накрыла лавина гнева.

– Да кто ты такой, а-штаа! Думаешь, что можешь со мной так обходиться? Я, по-твоему, сделала недостаточно для тебя и Аэле, чтобы узнать правду?

Слэйто порывисто обнял меня. Мне, наверное, стоило как порядочной девушке побить его кулачками в грудь и потом притихнуть подобно голубке у него на груди. Но я и вправду была в ярости и двинула ему кулаком по ребрам так сильно, что Слэйто повалился в траву. Я же растерялась от собственной грубости, но маг лишь засмеялся.

– Я прячу от тебя правду, Лис, только потому, что ты можешь решить, что способна все исправить. Иначе последние пять дней нашего путешествия станут пыткой и для тебя, и для меня. На границе Волчьего сада я сброшу все лисьи маски, обещаю тебе.

Среди травы показалась голова Пушка. Зверь недовольно фыркнул, а я вскричала:

– О боги, Аэле! Мастос должен был увести ее, если я не вернусь.

Мы помчались вниз с холма. Наши магии оставляли за нами след, подобный хвостам двух комет.

* * *

Мастос и Аэле сидели на плоской ветхой лавке возле трактира и наблюдали за курами. Со стороны могло показаться, что почтенного вида дед и очаровательная внучка, прибывшая из города, предаются простым радостям сельской жизни. Однако я видела, как зорко следят за двором глаза монаха, выдавая в нем бывшего военного или наемника, как бы ему ни хотелось это скрывать.

– А вот и они! – крикнула радостно Аэле и бросилась на шею к Слэйто, покрывая его подбородок легкими и быстрыми поцелуями.

Я с удовлетворением отметила, что не испытываю ревности к невесте мага. Она все еще была игривым котенком, а не соперницей. К тому же, поцеловав Слэйто много раз, девушка метнулась ко мне и обхватила так крепко, что весь воздух вышел из легких.

– Разве я не говорила? Я же говорила, что не надо бросать меня одну! Спасибо Мастосу, он посидел со мной. Иначе я бы в трактире с ума сошла от скуки. Правда, потом мы вышли посмотреть на курочек…

Аэле принялась оживленно рассказывать о богатой на события жизни птичьего двора. Мастос же понимающе улыбнулся и коротким жестом дал понять, что мне следует убрать что-то с головы. Я провела рукой по волосам и вынула из них несколько стеблей сухой травы, растущей на холме. Да, должно быть, мы со Слэйто выглядели в глазах этого старого хитреца двумя изменниками. Щеки мага алели после бега, верхние пуговицы на его рубашке были расстегнуты, я выглядела, как взъерошенный птенец.

Фыркая, словно недовольная матрона, подошел Пушок, и Аэле наконец выпустила меня из своих объятий, чтобы приласкать зверя.

– Солидный у вас все-таки лис, – заметил монах. – Я знаю одну сказку, в которой рассказывалось…

– Да прекратите уже, все знают эту сказку! – довольно грубо прервала его я и развернулась к Слэйто и Аэле: – Ну, что? Выдвигаемся? Никаких больше монстров и чудовищ впереди. Только ответы на все вопросы.

Слэйто сосредоточенно кивнул, хотя мне и показалось, что он резко побледнел. Аэле тоже закивала, словно цветок на ветру.

– Могу я сопроводить вас до Низовья Волчьего лыка? А там я поверну на запад и пойду по своим делам. – Монах сощурился. – У меня давно не было интересных собеседников. А развлечь старика вроде меня разговором – это приемлемая благодарность за мою помощь.

Мы переглянулись. Возможно, и я, и маг хотели, чтобы Мастос пошел с нами. Тогда было бы меньше молчания, а значит, и ненужных мыслей. Но ответ за всех дала Аэле:

– Конечно, можно! Ты столько всего знаешь о курах! Это будет очень интересно.