Текст книги "Дерево Идхунн"

19
Выбор Элтанина

Фабио был уверен, что находится на грани жизни и смерти. Его дыхание замерло, а руки и ноги сделались будто каменные. Еще какое-то мгновение он что-то видел, а потом опустилась мгла. И в этом густом и вязком мраке постепенно стали проявляться очертания головы огромного змея с пастью полной острых клыков. Сверкая красными злобными глазами, он свирепо ухмылялся. Ты мой, ликовал в мозгу мальчика Нидхогр, наконец-то ты мой.

Фабио закрыл глаза. Когда он вновь открыл их, то они, лишенные какого-либо выражения, также стали красными. На лице – ни единой эмоции. Обернувшись, он встал на колени перед Рататоскром, кулаком опершись о землю.

На лице молодого человека промелькнула едва заметная улыбка.

– Парень, а ты немало заставил нас помучиться. Я думал, что мы больше не сумеем покорить тебя, лишить воли. Я ошибался: ты оказался сильным, но не сильнее нашего повелителя.

Фабио по-прежнему стоял на коленях не шелохнувшись, словно в ожидании дальнейших указаний.

– Иди к ней и возьми плод, – приказал Рататоскр.

Мальчик медленно поднялся и неуверенно пошел вперед. Он приблизился к дереву, где словно сумасшедшая билась Идхунн. Фабио протянул руку, целиком покрытую металлическими пластинами, и с легкостью проник в клетку, в которой была заперта девушка. Как только мальчик оказался внутри, его вживленное устройство сработало, отступив назад и вновь оголив его руку. Как только пальцы Фабио освободились от железных накладок, Идхунн стихла и посмотрела юноше прямо в глаза.

– Элтанин… ты наконец вернулся, как и обещал, – с улыбкой произнесла девушка.

В голове Фабио мелькнул проблеск сознания, искра памяти, вслед за которой пронеслась тень тайных воспоминаний. Но это длилось не дольше мгновения. А потом мрак вновь овладел душой мальчика.

Улыбка погасла на лице Идхунн.

– Это не ты, – пробормотала она, но было уже слишком поздно.

Пальцы Фабио коснулись плода. Яркий свет окутал дерево и поляну возле него.

– Нет! – вскрикнула Идхунн, но плод выскользнул у нее из рук.

Фабио крепко сжал пальцами драгоценный шар.

И именно в этот момент часть этого света, этой громадной и благодатной силы пробила себе дорогу в его охваченном сильнейшим волнением сознании. Он вспомнил красивейший белый город, в котором когда-то жил. Но тогда он был вовсе не тем растерянным и поверженным в отчаяние мальчишкой, а буйным и неудержимым молодым драконом, сверкающим позолотой. «Элтанин охранял Древо Мира». Фабио вспомнил девочку, игравшую вместе с ним в городе драконов, ту самую девчушку, что проводила с ним большую часть своего времени. Идхунн, юная воспитанница драконов, родителей Элтанина, обитавших в Драконии, его сестра. Фабио вспомнил ее последние слова: «Клянусь, я никому не отдам его, кроме тебя. Я буду беречь его ценой собственной жизни до тех пор, пока ты сам за ним не придешь». В последний раз, когда он видел девочку, по ее лицу ручьем текли слезы.

Фабио почувствовал, как на его сознание обрушился ворох воспоминаний. Рука мальчика крепко сжимала сверкающий шар, от которого исходила благодатная сила, внушавшая не испытанное им доселе умиротворение.

– Окропи его своей кровью, – шепнул ему голос Рататоскра.

«Но что это? Почему Нидхогр любой ценой добивается этого предмета? И кто же я на самом деле?» Фабио больше всего на свете хотелось произнести это вслух, но его уста были сомкнуты. И тело не слушалось его.

Я управляю им, а не ты! – кричал голос в его голове. Нидхогр. Фабио ощутил в своем теле мучительную боль. Он вспомнил слова виверны: «Ты – первый из представителей твоего рода, которого я не лишаю воли… Я многое тебе дал и многого потребую взамен. Если ты допустишь промах, то я лишу тебя всего, а напоследок – лишу тебя жизни».

Следовательно, так и случилось: Нидхогр контролировал его тело, но не сознание. Оно осталось у Фабио. Голос повелителя виверн продолжал звучать в его голове: Все почти кончено. Мне потребуется еще немного твоей крови, и потом я смогу наконец отделаться и от тебя.

Фабио попытался воспротивиться, он не хотел причинять зло девушке, которую, как он чувствовал, объединяла с ним глубокая внутренняя связь. Но его голову пронзила резкая боль. Юноша хотел закричать, но его губы были вновь плотно сжаты. Потом Фабио увидел, как из его правой руки показался нож. Он черкнул своим острием по пальцам мальчика, сжимавшим плод. Фабио почувствовал сначала боль, а потом увидел, как сочившаяся кровь окропила плод. Сияние шара стало ослабевать, и он едва заметно задрожал. Рататоскр ликовал.

– Ну же, принеси мне его, – произнес молодой человек. В руках он держал бархатный мешок.

Фабио попытался вновь взять свое тело под контроль. Все кончено, сопротивление бесполезно, заявил Нидхогр в его сознании. Но мальчик не сдавался, несмотря на то что это давалось ему ценой бесконечных страданий. В глубине души Фабио без устали кричал от гнева и отчаяния. Понемногу его воля сумела пробить небольшую брешь в тотальном контроле, установленном над ним Нидхогром.

– Шевелись, раб! – услышал он приказ Рататоскра.

Очередной крик Нидхогра в сознании мальчика, но Фабио вновь воспротивился. Он сопротивлялся настолько, насколько это было в человеческих силах, и даже больше того. В конце концов виверна одержала верх. Фабио с ужасом заметил, как поднялась сначала одна его нога, затем другая. В самом деле, все кончено.

Именно в этот момент он увидел девочек, которые так же, как и он, могли летать высоко в небе. Они летели где-то почти за пределами поля его зрения, а одна из девочек удерживала еще и третьего человека: это была та загадочная старушка, которую он видел на развалинах римского амфитеатра. Фабио хотел предупредить их об опасности, но не мог двинуть даже головой. Он мог только идти вперед.

Рататоскр увидел их, и выражение досады отразилось на его лице. Потом, сосредоточившись, он метнул в них черную молнию, затмившую собой весь свет.

Когда небо прояснилось, Фабио увидел, что девочки стали падать. Исступленно хлопая крыльями, они сумели замедлить падение, но все равно с оглушительным грохотом ударились о землю.

А в это время Рататоскр пулей метнулся к мальчику.

– Бездарь, – прошипел он, а потом торопливо сунул плод в мешок, стараясь не дотрагиваться до него руками. – Вот и сказочке конец, – добавил он со злобной ухмылкой и взмыл в небо.

В этот самый момент Фабио понял, что вновь обрел власть над собственным телом. Возможно, для того, чтобы Нидхогр мог управлять им, требовалось присутствие Рататоскра. Юноша попытался ринуться вслед за ним, но вживленное устройство помешало ему это сделать. Оно разрослось до невероятных размеров, покрыв собой все тело, а его железные щупальца намертво обвили горло мальчика. Задыхаясь все больше и больше, он продолжать слышать смех Нидхогра в своем мозгу. Голос виверны был таким слабым, словно доносился откуда-то издалека. Если бы ты уступил своему естеству и пошел за мной до конца, я бы пощадил тебя. Но ты вновь выбрал своих друзей; что ж, тебе выпадет особая честь – умереть прямо на их глазах. Прощай.

А в это время Лидия и София, приходившие в себя после падения, увидели, как Рататоскр взмыл в небо. Они вскочили на ноги и снова расправили крылья. Старушка не двигалась. Она стояла на коленях и, казалось, снова была в растерянности.

София устремилась сначала в небо, но потом заметила Фабио с железными накладками, которые образовали вокруг тела мальчика запутанный клубок. Они все сильнее и сильнее сжимали его в своих тисках. Покрасневший от боли, мальчик стоял раскрыв рот. София метнулась к нему.

– София, какого дьявола?! – крикнула ей Лидия, кружившая в метре от земли. – Тот тип улетает вместе с плодом.

– Фабио – один из нас, – возразила ей София.

– Он нас предал! И мы не можем тратить на него время.

Наверное, это была правда. Быть может, ее долг как Драконида заключался всего лишь в том, чтобы разыскать плод. Но София не могла так поступить.

– Я не могу бросить его здесь на верную смерть, – крикнула она, голыми руками вцепившись в железные щупальца на шее мальчика.

– Проклятье! – воскликнула Лидия и полетела вслед за Рататоскром.

Но София не видела ее, поскольку все ее внимание было обращено к Фабио, который уже перестал двигаться и, казалось, вот-вот потеряет сознание. Щупальца не поддавались. Тогда София решила изменить тактику. Маленьким прутиком она стала ощупывать затылок мальчика, ведь именно там находилось ядро устройства. Прутик подлез под железного паука, но, сколько бы он ни старался, не смог сдвинуться даже на миллиметр. А щупальца тем временем стали выглядеть еще более устрашающе. Внезапно они перекинулись с тела Фабио на Софию и крепко обвили ее. На этот раз оба подростка находились лицом к лицу, всего в нескольких миллиметрах друг от друга. Фабио поднял на Софию глаза, и София почувствовала на себе его взгляд.

– Зачем ты это делаешь? – пробормотал он. – Я же предатель.

– Да потому что ты один из нас, – ответила девочка сдавленным голосом, ощущая на себе мертвую хватку щупалец.

«А еще потому, что ты мне нравишься», – подумала она, но так и не решилась произнести это вслух. Ее прутик смог наконец проникнуть в ядро вживленного механизма. Девочка закрыла глаза и сосредоточилась. Ее Око Разума засияло во всю силу, и как следствие вспыхнуло Око и на лбу мальчика, словно две скрипичных струны, вибрирующие на одной частоте. София, ощущая терзавшую мальчика боль, вошла в контакт с его душой. Она увидела все его страдания и полное одиночество. В одно мгновение подростки оказались объединенными причастностью к общему делу и сознание обоих словно бы слилось воедино. Прошлое предстало во всем своем великолепии, и скрытые доселе воспоминания выплыли наконец наружу. И Фабио понял, кто он такой и в чем было его предназначение.

Он увидел, как Элтанин, охваченный жаждой крови, вместе с вивернами сражался против драконов. Он увидел свое предательство, увидел, как Нидхогр разрывает на куски Древо Мира. А еще в голове мальчика промелькнул образ Идхунн и те бесчисленные моменты, проведенные им вместе с нею, и он почувствовал, что любовь к ней никогда не покидала его. Он видел, как девушка шла к нему в логово Нидхогра, чтобы поговорить с ним и попытаться убедить его вернуться назад.

«Думаешь, что уже слишком поздно, но это не так. Возвращайся к нам и борись вместе с тебе подобными, с драконами. Ты будешь прощен за то, что совершил, ибо ты есть и навсегда останешься одним из нас».

Эти слова, навечно отпечатавшиеся в его сердце, заставили его вновь образумиться. Он раскаялся и вернулся наконец к своим.

Фабио увидел, как Элтанин забрал с собой единственный оставшийся плод Древа Мира и не потерял его. Мальчик видел, как дракон разрезал свою грудь и оросил плод кровью.

«Никто, кроме тебя и меня не сможет дотронуться да этого плода, клянусь своей кровью», – услышал Фабио слова заклятия, которое еще совсем недавно он нарушил по принуждению Нидхогра. Так вот почему виверна так хотела, чтобы он был вместе с нею: только он мог дотрагиваться до плода и нарушить волшебные чары.

В конце концов мальчик увидел, как Элтанин в одиночку сражался с сотней виверн и погиб в битве.

Что-то надломилось в душе Фабио: он раскаялся, наконец-то он раскаялся.

Железный механизм заскрипел, ослабив свою хватку, и постепенно стал ржаветь от начала и до самых кончиков. Ржавчина разъела устройство, полностью уничтожив его. Покрытые слоем мельчайшей красной пыли, София и Фабио оказались на свободе. Некоторое время, обессиленные, они продолжали лежать на земле. На поляне слышалось только их тяжелое дыхание. Рука девочки лежала на груди Фабио, и она чувствовала, как под ее ладонью неистово билось сердце мальчика.

«Я спасла его, – подумала она, испытывая безумную радость. – На этот раз я спасла его».

– Спасибо, – пробормотал Фабио, словно ему было стыдно.

Потом он резко вскочил на ноги. Его глаза были полны слепой и всепоглощающей яростью.

– Этот мерзавец… этот мерзавец использовал меня, – произнес он сквозь зубы.

Крылья буквально выстрелили у него из-за спины.

– Но он мне заплатит за это! – добавил он с бешенством и поднялся в воздух.

Девочка с трудом встала на ноги и расправила свои крылья. Она совсем выбилась из сил, но ей предстояло еще столько сделать. Подпрыгнув, София отправилась вслед за Фабио.

20
Выбор Фабио

Старушка осталась на поляне одна. Она подошла к дереву и увидела, как ее Матильда безутешно плачет. Женщина почувствовала, насколько велико было ее горе. Словно с тех пор, как она потеряла свою дочь, прошло не больше мгновения. Казалось, что никогда не было ни того года, что она прожила без Матильды, ни ее многовекового блуждания по городу, преисполненного лишь мыслями о старом обещании, данном ей ее дочерью. Теперь она видела ее наяву, а не в своем воображении. Девушка была такой, какой она ее помнила: с ямочками на щеках на округлом полудетском лице, обрамленном гладкими каштановыми волосами. Стоя в дупле дерева, пленницей которого она была, Матильда сильно походила на страдающий образ святой, который женщина видела в церкви на одной из картин. Старушка протянула руки к темнице Идхунн и почувствовала, как все ее тело охватила ужасная боль, вызванная темными колдовскими силами. И все же этой боли было явно недостаточно, чтобы заставить ее отступить. Женщина еще глубже сунула руки в клетку и коснулась пальцами заплаканного лица своей дочери.

– Я здесь, – сказала она, – и останусь с тобой до конца.

Рататоскр был неудержим. Он победил! Отныне плод в его руках – молодой человек мог ощущать его силу сквозь бархат мешка. Улыбающийся Рататоскр уже предвкушал тот момент, когда вручит его Нидхогру. Тогда он сможет наконец насладиться в полной мере его признанием. Больше того, предатель Драконид к тому времени наверняка будет уже мертвым, раздавленный той самой силой, которой он так глупо доверился. Это была победа в чистом виде. Молодой человек оглянулся назад, убедившись в том, что Дремлющие, в телах которых жили души драконов, не гонятся за ним. Эти мерзкие рыцари драконов, должно быть, испугались его.

Но не успел он об этом подумать, как почувствовал удар вырванного с корнями из земли дерева, брошенного с такой силой, словно это был орудийный снаряд. Рататоскр вскрикнул и стал падать, как подбитая птица, но не выпустил при этом мешка из своих рук. Молодому человеку удалось замедлить падение, но перед тем, как коснуться земли, он метнул черную молнию, которая испепелила другое дерево, летевшее в его голову.

Потом среди щепок показалась фигура Лидии, стоявшей в кустах. Ее глаза были полны ярости и безмерного желания сразиться.

Рататоскр ухмыльнулся:

– Неужели ты и в самом деле думаешь, что сможешь одолеть меня?

Девочка не ответила и вновь воспользовалась своей способностью силой мысли двигать глыбы земли и метать их в противника.

Рататоскр разделался с ними, выпустив пару молний, но как только раздробленные куски упали на землю, на него напала Лидия. Одной из рук, на которой появились длинные когти, она нанесла ему удар прямо в лицо. Из раны тут же хлынула черная кровь.

Рататоскр закрыл ее своей рукой. Зрачки его обезумевших желтых глаз стали такими же продолговатыми, как у рептилий.

– А ты стала еще сильнее, девчонка. Но ты забыла, что здесь я у себя дома.

Внезапно стоявшее позади Лидии дерево раскололось с глухим треском, и из него потекла густая желтоватая смола, которая двигалась так, словно была живая. Она стремительно обволокла лодыжки девочки, удерживая ее на земле. Лидия отчаянно пыталась освободиться, но смола была вязкой, словно клей. Рататоскр слегка поклонился:

– Прощай, девочка.

А смола тем временем уже сжимала ее талию и плечи.

София увидела летевшего впереди Фабио. Им двигала слепая, неудержимая ярость, а крылья юноши были охвачены ярко-красным пламенем.

– Подожди меня! – попыталась крикнуть она, но ее усилия оказались тщетными.

Казалось, летевший еще быстрее Фабио совсем забыл о ней. София попыталась догнать его, неистово размахивая крыльями, когда услышала какое-то шевеление на земле, между деревьями.

Фабио, также заметив это, сделал невообразимый вираж в воздухе, который, как казалось Софии, ей ни за что не повторить, и устремился к лесу словно ястреб.

Девочка просто сложила крылья, камнем падая вниз, чтобы раскрыть их всего в нескольких метрах от земли. Они приземлились одновременно, и София едва не лишилась чувств, как только увидела картину, представшую перед их взором. Лидия почти целиком оказалась во власти какого-то липкого прозрачного вещества, которое словно кокон покрывало ее со всех сторон. Девочке с трудом удалось различить под ним лицо своей подруги.

София метнулась к Лидии и инстинктивно сунула руки в самую гущу, но сама оказалась приклеенной и не смогла освободить подругу.

– Помоги мне, – обратилась она к Фабио.

Но мальчик не двинулся с места.

– Мне нужно поймать того сукина сына! – ответил он. – Здесь ты и сама в состоянии справиться.

– Фабио! – крикнула ему София, но тот уже взмыл в небо.

Времени для жалобы не оставалось. Жизнь Лидии была в опасности.

Стиснув зубы, девочка погрузила обе руки по локти в смолу. Затем она почувствовала, как эта гадость коснулась ее ног.

Наконец Софии удалось дотронуться до руки Лидии. Сжав ее изо всех сил, девочка прибегла к своим чарам, и из ее пальцев выступил хлорофилл.

София усиленно сосредоточилась, сумев взять под контроль этот поток. Девочка чувствовала, как из ее рук бил настоящий фонтан энергии, но она держалась, прилагая нечеловеческие усилия. София ввела хлорофилл в смолу и стала покрывать им руки Лидии, ее тело, ноги, а потом и свои руки до тех пор, пока не образовался тончайший слой, отделявший их от желтоватой субстанции.

В этот самый момент девочка вскрикнула. Она сделала последнее усилие, и хлорофилла появилось такое количество, что он взорвал кокон из смолы. От ударной волны и София и Лидия были отброшены назад, на черную траву.

София упала навзничь, но ее подруге удалось удержать равновесие. И хотя девочка была сильно измотана, усилием воли она вырвала с корнем одно из деревьев и швырнула его наземь. А затем, полностью обессилев, упала на колени.

– Спасибо, – пробормотала она, обернувшись к подруге. – Но ты могла бы и не утруждать себя спасением этого негодяя. По его вине мы обе могли погибнуть, – добавила она язвительно.

София медленно поднялась на ноги. Все ее тело ныло от боли. Послышался глухой звук, и еще одно дерево треснуло прямо посредине.

– Нам нужно бежать отсюда! – вскрикнула она.

Обе девочки взмыли в небо, и только теперь София спросила Лидию о том, что только что бросилось ей в глаза.

– Откуда это у тебя? – спросила она, указывая на когти, которые появились у ее подруги на месте правой руки.

– Понятия не имею, для меня это тоже неожиданность. Похоже, на этот раз Растабан пожелал оказать мне более существенную, чем обычно, помощь, – ответила Лидия, глядя на свою руку.

Это был не настоящий коготь дракона, а что-то очень на него похожее. Ногти девочки стали настолько толстыми и длинными, что превратились в кожистые острые когти. Пальцы срослись по двое, и теперь их оказалось только три, массивных и узловатых. А вместо кожи появилась очень прочная розоватая чешуя.

– Фабио отправился вслед за Нидхогром, – сказала летевшая рядом София. – И вовсе не стоит судить его так строго. Он все еще потрясен всем тем, что натворил.

– А может, это тебе не стоит слишком хорошо о нем думать, – возразила Лидия.

И у Софии в голове промелькнула мысль о том, что, быть может, ее подруга права.

Второе нападение произошло как раз в тот момент, когда Рататоскр добрался до городской окраины. Он уже видел перед собой очертания леса и пашни возле стен Беневенто. Ему достаточно добраться до реки, и он сможет наконец вручить своему повелителю плод стольких своих усилий.

Но не успел он долететь до цели, как прямо перед ним возникла огненная стена. Пламя тут же перекинулось на его тело. Молодому человеку пришлось опуститься и кубарем прокатиться по земле.

Тут же перед ним возник Фабио с пылавшими гневом глазами и парой огненных крыльев за спиной.

– Проклятый мальчишка… – выругался Рататоскр, вскакивая на ноги. – Ты что, бессмертный?

– Вы воспользовались мной в своих целях, а потом бросили меня на верную смерть.

– А ты чего ждал? Ты прекрасно знаешь, кто мы такие, и все же решил выступить против нас. А что, ты и правда думал, что можешь просто так отделаться от нас?

Фабио вскрикнул, и его тело со всех сторон объяло пламя. Только на этот раз он полностью контролировал огненную стихию, и без вживленного механизма природная сила свободно проистекала из тела мальчика.

– Тебе конец! – бросил он, метнув в противника огненную стрелу.

Рататоскр ответил ему черными молниями. Два огненных шара столкнулись друг с другом. Прогремел взрыв, и в стороны полетели куски лавы. Перекинувшись на лес, языки черного пламени яростно соперничали с алыми огненными всполохами.

Фабио выпустил на волю всю свою ярость. В нем бурлили годы унижений и страданий, отчего его силы возрастали в десятки раз. Он совсем не думал о том, что может погибнуть в сражении, лишь бы это была достойная смерть. Мальчик хотел полностью предаться своим силам, быть ослепленным собственной яростью и сгореть дотла. Он бросил в Рататоскра огненный шар, который, натолкнувшись на черную стену, тут же взорвался, словно бомба.

– Смотри-ка… – сказала Лидия, пальцем указывая на длинный столб дыма, поднимавшийся над лесной опушкой.

– Это он! – вскрикнула София.

И обе девочки-драконы одновременно начали снижение, устремившись к тому месту, откуда исходило облако дыма.

Едва они достигли земли, как перед ними разверзлось поистине апокалипсическое зрелище. Повсюду дым и пламя, а посредине – два извивающихся тела, одно ярко-красного цвета, а другое – черное. София вспомнила эту картину, поскольку уже видела ее в прошлом. Драконы и виверны снова сражались друг с другом с тем же отчаянным остервенением, как и прежде. Сердце сжалось в груди девочки, ибо она знала, чем закончилась предыдущая схватка.

И София вместе с Лидией кинулись в бой. Было нестерпимо жарко. На Фабио было страшно смотреть – он был просто вне себя от ярости, равно как и его противник, охваченный все той же жаждой разрушения.

Лидия летала вокруг Рататоскра, приближаясь к нему для того, чтобы нанести удары своими когтями. София метала в него свои лианы. Пламя сильно обжигало девочку, тем не менее их появлялось такое количество, что многим из них все же удавалось достичь своей цели.

– Он мой, только мой! – кричал взбешенный Фабио.

Лианы обвили тело Рататоскра, не позволяя ему сдвинуться с места.

– Давай! – крикнула София Фабио. – Поддай ему огня!

Мальчику достаточно было просто дотронуться рукой до лианы.

– Умри, сукин сын! – выругался он.

И в одно мгновение Рататоскр оказался объятым высоким столбом пламени. Подростки услышали его крики и увидели, как он отчаянно барахтался. Потом жар стал таким невыносимым, что им пришлось отступить. София отвела в сторону взгляд: хотя Рататоскр был ее врагом и существом совершенно безжалостным, она все равно не могла спокойно смотреть на его страдания.

А Фабио, наоборот, жадно впился глазами в происходящее, и в его зрачках отражались извивающиеся языки алого пламени. Огненный кокон перестал трепыхаться, постепенно опускаясь на землю.

Лидия приблизилась к Фабио и положила руку ему на плечо:

– Все кончено. Нам остается только позаботиться о плоде.

Казалось, мальчик только что очнулся от сна. Он вздрогнул и посмотрел на Лидию, словно не узнав ее, а потом наконец выпустил из рук головешки, что сжимал в своих кулаках.

Все произошло как раз в этот момент. Земля будто разверзлась, и из ее недр вырвался столб черного густого дыма, ослепившего всех троих. Подростки закашляли, от подступившего к горлу жара кто-то или что-то закричало нечеловеческим, животным безумным голосом. Все кругом было охвачено черным пламенем, поглощавшим остатки былой растительности.

София услышала чей-то крик, а в это время ее тело с головы до ног пронзила острая боль. Она уже нисколько не сомневалась в том, что оказалась на грани смерти. Подняться в воздух она не смогла, и сквозь слезы увидела, что нечто подобное происходило с Лидией и с Фабио.

Из клубов дыма появилось настоящее чудовище. Это была стоявшая на задних лапах ящерица длиной никак не меньше трех метров. У нее была чешуйчатая скользкая кожа, а желтые глаза были полны невиданной злобы. У существа была продолговатая морда змеи и длинный раздвоенный змеиный язык, то и дело высовывавшийся наружу. Красная, как раскаленные угли, пасть была полна длинных и острых щелкающих клыков. Наконец Рататоскр явил свою истинную сущность.

– Пора покончить с этой игрой раз и навсегда, – прошипел монстр голосом Нидхогра, с теми же гортанными звуками и той же пугающей интонацией.

Упавшая на колени София почувствовала, что им уже не справиться. Они были слишком измождены, а их неприятель, наоборот, слишком силен. Неужели они так и погибнут?

Потом она увидела сверкавший во всем своем великолепии не омраченный жестокостью развернувшейся схватки плод. Откатившись в сторону, он показался из бархатного мешка, в который был спрятан. И на девочку снизошло удивительное умиротворение. Теперь она знала, что ей делать.

Рататоскр первым пошел в наступление. Огромные черные стрелы летали в воздухе, пронзая дым, словно клинки. Все трое Драконидов с трудом уворачивались от них, кубарем катаясь по земле. София бросилась туда, где видела сверкающий плод, и, протянув к нему руки, подушечками пальцев коснулась его гладкой поверхности.

«У меня получилось!»

Девочка сжала его в своих руках и приготовилась взлететь, чтобы ринуться на врага. Потом от внезапной острой боли у нее перехватило дыхание, ее тело обмякло и, уже бездыханное, повалилось на землю. Девочка была сражена. Звуки битвы казались ей такими далекими и расплывчатыми. София смутно различала очертания извивавшегося Рататоскра, метавшего черные молнии, и нападавших на него Лидию и Фабио. Боль притупилась. Потом девочка заметила над собой пару огненных крыльев и худощавую фигуру Фабио. София мысленно позвала его. Девочка видела, как мальчик склонил над ней голову, в то время как мрак сгущался все сильнее.

«Возьми плод и отнеси его Идхунн, она знает, что с ним делать, – подумала София из последних сил. – И помни, что ты будешь прощен за все то, что совершил, и что ты навсегда останешься одним из нас». Потом тьма одержала верх.

Фабио лишь мгновение пребывал в раздумье. София с разодранным крылом лежала на земле. Кровь хлестала из раны девочки, а ее кожа стала серой, как пепел. А в воздухе носилась Лидия, целиком поглощенная битвой. Она метала в неприятеля все, что было под рукой: комья земли, камни, деревья. Однако большая их часть разваливалась на куски от столкновения с пламенем Рататоскра.

Фабио очень хотелось продолжить схватку, следуя собственному инстинкту, и, как прежде, жить жизнью, полной отчаяния и одиночества. Но он не мог.

«К дьяволу все это!»

Юноша подхватил плод, сверкавший в руках Софии, а потом, взмыв в небо, устремился к ореховому дереву. Он летел стремглав, максимально используя воздушные потоки и размахивая крыльями на пределе своих возможностей.

Он всего за несколько минут добрался до поляны, где находилась темница Идхунн. Отныне он знал, что память вернулась к нему. Девушка продолжала биться, закованная в огненные цепи, и отчаянно рыдала, а старушка нежно гладила ее по лицу.

– Вот плод, – произнес Фабио, протягивая Идхунн сверкающий шар. – Я помню тебя… Помню! – А потом в нерешительности добавил: – И прошу у тебя прощения.

Удивительное чувство охватило мальчика, когда он произнес эту фразу. Никогда в жизни он еще ни у кого не просил прощения.

Идхунн посмотрела на него и, узнав наконец, улыбнулась: прекрасней этой улыбки Фабио не видел ничего на свете. Она напомнила ему улыбку его матери и те счастливые времена, что он провел вместе с ней. А потом живший в нем дракон напомнил ему о его годах жизни в Драконии, об играх с этой девочкой, и щемящая душу тоска подкатила к горлу мальчика.

Девушка медленно прошла сквозь клетку.

– Я знала, что ты вернешься, – сказала она. – Этот плод – твой, и настал твой черед воспользоваться им. Как и обещала, я сохранила его для тебя.

– Я… я не знаю, что с ним делать… И там, там умирает человек, – Фабио перевел дыхание, – а Растабан все еще продолжает сражаться, – добавил он дрожащим голосом.

– И все же ты знаешь, что делать, – спокойно возразила Идхунн. – Только Дракониды могут воспользоваться силой плодов. Тебе нужно просто вспомнить, что ты делал тогда, когда еще был драконом и защищал Древо Мира.

Фабио прижал к себе плод и прочел молитву. Он молил, чтобы его ошибки были прощены, чтобы все, что он совершил, было забыто, чтобы Идхунн обрела свободу и наступил конец этого кошмара.

И чудо свершилось. Плод задрожал в его руках, испуская золотой луч, озаривший и растворивший в своем бесконечном великолепии все вокруг. Прутья клетки Идхунн исчезли; потом свет распространился дальше, поглощая этот ужасный лес и испепеляя его теплом своей энергии. В одно мгновение деревья скрючились, корни высохли, листва пожухла. Перестал падать снег, колдовской лес стремительно отступал, уходя в породившее его небытие.

Свет, словно волна морского прилива, добрался и до того места, где развернулась схватка между Рататоскром и Лидией. Измотанная до предела девочка была уже на грани гибели, когда свет окутал ее с головы до ног и она ощутила его энергию. Рататоскр вскрикнул, его чешуя вспыхнула, и внезапно под воздействием этого света силы оставили его.

Фабио закрыл глаза. Он почувствовал, как в его душе стало расти ощущение спокойствия и благодати. Он никогда не испытывал ничего подобного в жизни. Потом в этом окружавшем его ослепительном сиянии он увидел идущую навстречу ему Идхунн. Наконец она свободна и принадлежит самой себе. Девушка счастливо улыбалась; на ней было все то же белоснежное платье, ниспадавшее мягкими складками, а ее белые руки были опущены вдоль тела.

– Я знала, что ты сдержишь обещание, – произнесла Идхунн.

Стоявшего возле нее Фабио охватил ужас из-за всего содеянного им.

– Я дважды оказался предателем, – сказал он дрожащим голосом.

– Но в конце концов ты спас нас всех.

– Я нес горе и смерть, и это невозможно перечеркнуть.

– Но ты и сам страдал, и долго. – Идхунн положила руку ему на грудь. – Я знаю, что пришлось тебе испытать, и знаю, почему ты это сделал.

Потом девушка крепко и с любовью обняла мальчика. И Фабио всецело предался ее нежности. Это и в самом деле была она, из плоти и крови, в точности такая, какой он оставил ее тысячелетия назад. Энергия плода хранила ее все это время.