Текст книги "Дерево Идхунн"

14
Прыжок во тьму

Лежавший на земле профессор был белый как полотно. Казалось, мир вокруг Софии стал рушиться. Нет, это не могло, не должно было случиться! Девочка прижала его тело к себе и в отчаянии окликнула его.

Потом ресницы мужчины дрогнули, и он открыл глаза. Тогда София обняла его еще крепче.

– Скажи мне, что с тобой все в порядке, скажи! – кричала она сквозь слезы.

– Почти… если ты не задушишь меня! – пробормотал Шлафен устало.

София разжала свои объятия и с облегчением посмотрела на него.

– Я видела, как ты упал, как тот монстр накинулся на тебя и…

– Что-то спасло меня, – тихо сказал профессор. – Но что, я не знаю.

И тогда София увидела старушку. Она стояла там же на коленях, заламывая руки под падающим снегом.

– Это была ты? – спросила девочка.

– С кем ты говоришь? – вмешался Шлафен.

– С той старушкой. Думаю, что она что-то вроде привидения.

Мужчина с недоумением посмотрел на Софию.

– Какая старушка?

– Профессор, ты уверен, что с тобой все хорошо?

– Да, – ответил он, еще больше растерявшись.

– Не всем дано видеть меня, – произнесла в этот момент старушка. – Только особо чувствительные индивиды или такие, как ты и моя дочь.

– Твоя дочь?

– Это из-за нее я все еще пребываю в этом мире, и это именно она указала, где находится ключ.

– Идхунн, она – твоя дочь!

– София, с кем ты разговариваешь? – спросил профессор.

– Профессор, ты не можешь видеть ее, она – мать Идхунн.

– Где? Где она? – Мужчина попытался приподняться, но со стоном рухнул на землю.

Только теперь София заметила на его ноге большой порез, из которого сочилась кровь, оставляя багровые пятна на снегу.

– Профессор, не двигайся, ты ранен!

– Ничего страшного…

– Тебе нужно вернуть ключ, – сказала старушка, приблизившись. – Тебе нужно вернуть его! Он дает доступ к ореховому дереву, а в нем все, что осталось от моей дочери. Это единственная причина, по которой я все еще здесь и на протяжении веков продолжаю ждать. Он никак не должен оказаться в чужих руках.

– Но сначала мне нужно вылечить его, – решительно заявила София и взяла профессора под руки, пытаясь поднять его.

– София, не стоит… Тебе нужно отправляться за ними в погоню, – возразил Шлафен.

– Ты не можешь просить меня бросить тебя раненого здесь и уйти, – заявила София и, не слушая никаких возражений, подняла его.

Шлафен был тяжелым, но девочка попыталась вытащить его на улицу, открыв калитку при помощи все той же веточки, выросшей у нее из указательного пальца. А в округе никого. И эта тишина, которая поначалу так завораживала Софию, теперь только пугала ее. Машина появилась, как уснувшее чудовище, которое не знало, как ему проснуться.

– И что теперь?

– Оставь меня в машине, – сказал профессор, прислонившись к дверце автомобиля. – Думаю, немного передохнув, я сумею сесть за руль.

– Об этом даже речи быть не может.

София огляделась по сторонам. А вокруг только тишина и снег.

– Держись, профессор. Я отвезу тебя в больницу, – решительно заявила девочка и сосредоточилась.

Вскоре из-за спины у нее появились крылья, и София тут же ощутила резкую боль в ране. Она схватила профессора за запястья и принялась хлопать крыльями. Но так и не сумела подняться. Тогда девочка подхватила Шлафена сзади под мышки, крепко сжала его грудь руками и повторила свою попытку. На этот раз ей удалось-таки подняться в воздух меньше чем на полметра.

– Тебе не справиться со мной, я тяжелый и… – заметил Шлафен.

– Не отвлекай меня. – София взмахнула крыльями и снова ее пронзила острая боль.

С огромным трудом, но ей все же удалось взлететь на один метр. Морозный воздух и снег били в лицо девочке, когда она набирала высоту. Профессор и в самом деле был очень тяжелым, и из страха потерять его София опутала его целой сетью лиан, образовавших некое подобие гнезда, а для лучшей подстраховки закрепила их на своей талии. Ее спина изнывала от боли, но так, по крайней мере, руки у нее оставались свободными.

София летела наугад, но не в направлении больницы, а к цирку. Она подумала, что там у профессора есть все необходимое для лечения, и к тому же одна капелька смолы Геммы стоила гораздо больше предписаний тысяч докторов. Стараясь быть незамеченной, девочка приземлилась неподалеку от вагончика, в котором он обитал все эти дни. Затем она сложила крылья, и рана напоследок вновь дала о себе знать острой болью. Снег повалил еще сильнее.

После того как лианы исчезли, София подхватила профессора на руки. Он был бледен, а брюки полностью пропитаны кровью. Девочка внесла его в вагончик и положила на кровать.

– Иди, София, – сказал мужчина. – Ты сделала все, что должна была. А теперь, ради бога, иди же!

Но София не двинулась с места. Ее миссия, все события этого вечера и даже Фабио отошли на второй план, как только она увидела лежавшего на земле профессора. Однако теперь окружающая действительность вернулась в привычное русло, и девочка вновь почувствовала на себе бремя ожидавшего ее дела.

– И даже не думай выходить отсюда, понятно? – София старалась придать своему голосу шутливый тон. – Завтра, когда мы снова увидимся, я принесу тебе плод, – серьезно добавила она.

– Нисколько не сомневаюсь в этом. А теперь иди, иди же! – подталкивал ее профессор.

Глубоко вздохнув, София вышла из вагончика. Оказавшись за пределами лагеря, она вновь вызвала появление крыльев. Девочка собиралась взмыть в небо, когда услышала, как кто-то ее окликнул. София замерла на месте. Разразится страшный скандал, если кто-нибудь из цирка проснется и увидит ее с драконьими крыльями за спиной. За доли секунды ей предстояло взвесить все возможные выходы из ситуации, в которой она оказалась: ей лучше скрыться или попытаться все объяснить?

– Ты никого не забыла?

Лидия проснулась посреди ночи. Она сразу поняла, что произошло нечто важное. Несколько минут она в нерешительности смотрела на заснеженный город. Девочка чувствовала себя значительно лучше; не в ее правилах было ждать, позволив Софии самой сделать всю работу. Она натянула ботинки, укуталась в шарф и нахлобучила на голову берет. Потом, выйдя из вагончика, она столкнулась со своей подругой.

– Лидия! – воскликнула София с явным облегчением. Но потом она вспомнила, что еще недавно та буквально сгорала от лихорадки. – Лидия! – повторила София с упреком в голосе. – Что ты здесь делаешь?

– Мы ведь работаем в одной команде, ты не забыла? – ответила девочка.

– Да, но у тебя жар, – заметила София.

Лидия взяла руку подруги и поднесла ее к своему лбу. Он был холодным.

– Я уже выздоровела. А что ты здесь делаешь?

И София вкратце рассказала подруге о случившемся.

– Ты уверена, что он поправится? – спросила Лидия, озабоченная здоровьем профессора.

– Если смола Геммы вылечила тебя, то и ему она тоже должна помочь.

Лидия не могла не согласиться.

– Тогда поспешим. Вперед.

Они приземлились на площади перед виллой. Город словно вымер. Девочки со всех ног помчались по улице, скользя ботинками по только что выпавшему снегу.

София не помнила точно, где именно находилось изваяние, поэтому она шла, глядя то направо, то налево.

Наконец она увидела его в одном из скверов, прямо за замерзшим фонтаном. Девочка несколько раз прошла мимо него, и поначалу ей показалось, что он не слишком отличался от остальных. Маленький и совершенно неприметный обелиск: по крайней мере, если сравнивать его с теми гигантскими изваяниями, что София видела в Риме, этот, похоже, совершенно случайно оказался здесь, между абсолютно современного вида фонтаном и многоэтажными домами. Прямо за ним виднелась вывеска магазина спорттоваров.

– Их еще нет здесь! – с ликованием заметила София.

Ее подруга была настроена несколько скептически. Она критическим взглядом окинула статую.

– Лидия, уверяю тебя, что он выглядит в точности, как и раньше. Я не нахожу в нем ничего необычного.

Лидия обошла вокруг обелиска.

– По-твоему, ничего необычного?

София подошла к ней ближе и увидела: каменный фундамент, на котором возвышалось изваяние, был вскрыт, и в небольшой расщелине зияла только густая тьма, которая отнюдь не выглядела привлекательной.

– Они уже там, – пробормотала девочка и почувствовала, как в одно мгновение пересохло у нее во рту.

– Значит, пора и нам, – сказала Лидия и, ни секунды не колеблясь, сунула голову в щель. Стремительно заработав ногами, девочка скрылась во мраке.

София поджала губы; Лидия поступила опрометчиво: а что, если там кто-то уже сидит и может напасть на нее.

София опустилась на четвереньки и ринулась в темноту. От сильного запаха плесени у девочки едва не перехватило дыхание. Тьма стояла такая, что казалось, если переступишь порог, то лишишься зрения. Дыхание девочки участилось.

«Ты не должна бояться, не должна бояться…»

С трудом волоча ноги по земле, София задевала боками стенки прохода. Достаточно было легкого толчка, и она почувствовала, как стала сползать вниз. Уже на лету она закричала так громко, насколько смогла.

15
Возвращение орехового дерева

– София? София!

София встала на ноги, тяжело дыша. Она все еще продолжала ощущать всем своим нутром это ужасное чувство падения. Все произошло настолько стремительно, что девочка не успела даже раскрыть крылья. К счастью, приземление оказалось мягким. София упала на что-то, на ощупь похожее на вату.

– Где мы? – шепнула она с тревогой.

– Понятия не имею. Надеюсь, недалеко от дерева, – ответила Лидия с тем же беспокойством в голосе.

Она помогла подняться подруге, с недоумением оглядывавшейся по сторонам. Повсюду лишь беспросветная мгла, настолько густая, что можно было коснуться ее рукой. А еще этот непреодолимый запах плесени. София посмотрела на ноги, и у нее закружилась голова. У нее было такое чувство, будто они висят в воздухе. Не было видно ни земли, ни пола. Девочка почувствовала приступ тошноты и в тревоге ухватилась за плечо своей подруги. Конечно, София училась контролировать свой застарелый страх, который осаждал ее с самого детства, но сама мысль о том, чтобы оказаться в буквальном смысле подвешенной в пустоте, была ей невыносима.

– Да уж, жуткое ощущение, – подтвердила Лидия. – Кажется, у нас под ногами что-то твердое, но мы не можем стоять.

– Там вроде как свет, – заметила София.

Это было едва различимое свечение, при этом его источник был довольно далеко от того места, где находились девочки. Похоже, это был факел, дальний свет которого с трудом пробивал себе дорогу во мгле.

– Пойдем, посмотрим, что это, – позвала ее Лидия.

И девочки поспешили на свет. Но все происходило словно в кошмарном сне, когда бежишь, бежишь и все равно остаешься на прежнем месте. Не было видно ничего, чтобы могло указать на движение вперед. Их шаги, казалось, были совсем беззвучными.

– Эта темнота какая-то неестественная, – простонала София.

– По крайней мере, не такая, с которой мы имеем дело в повседневной жизни, – возразила ее подруга.

София бросила на нее вопросительный взгляд.

– Должно быть, изваяние – это портал. Портал в другое измерение, ну, если хочешь, в другой мир, – продолжила Лидия. – И мы как раз угодили в него. Вот почему мы не можем найти орех: в Беневенто его не существует в физическом смысле, но он находится в параллельном измерении.

София подумала, что, пожалуй, эта версия объясняла многие вещи, но при этом она нисколько не снижала одолевавшее девочку беспокойство.

Постепенно свечение обрело иной вид. Сначала оно стало ярче, а потом дымка начала рассеиваться в виде спектральных полос. Наконец перед глазами изумленных девочек предстало удручающее зрелище.

Внезапно прямо в этой млечной густоте, окружавшей Лидию и Софию все это время, возникла небольшая поляна. Земля была сухой и растрескавшейся. Кое-где, между камней и сухих пней, торчали едва возвышавшиеся над ней редкие выжженные от зноя кустики, и посреди поляны – ствол срубленного дерева, которое изначально, должно быть, было гигантских размеров. Теперь от него осталась лишь кора и немного сухой древесины, в то время как внутренняя ее часть была почти полностью изъедена червями. Но, несмотря на этот образ смерти, и София и Лидия в полной мере ощутили его таинственную энергию. Они чувствовали ее слабое течение по высохшим корням под потрескавшейся землей, ее едва ощутимое биение в такт их собственным сердцам. И вот по этому скрытому от глаз и давно позабытому сплетению вен жизнь каким-то удивительным образом пробивала себе дорогу: будь то в одинокой тонкой травинке, в тоскливом побеге, в болезненном цветке. Сомнений не оставалось, ибо об этом говорили их сердца, – плод здесь.

Лидия схватила Софию за рукав.

– Они здесь!

Фабио и Рататоскр стояли возле дерева. Они окружили его черными свечами, испускавшими мрачные вспышки, очень похожие на ту, что ранила профессора.

Рататоскр, закрыв глаза, читал загадочную молитву, полную жутких звуков и слов. Фабио стоял сбоку от него и держал что-то в руке: это был сосуд с какой-то темной жидкостью.

Из груди Софии вырвался крик:

– Остановитесь!

Оба молодых человека обернулись в ее сторону.

Рататоскр стиснул зубы, и из его рук вылетели черные стрелы.

Лидия пришла на помощь Софии. При помощи телекинеза она подняла вверх огромный камень, чтобы воспользоваться им как щитом. Но от промелькнувшего черного луча он с грохотом разлетелся вдребезги. И София ощутила, как его осколки посыпались ей на голову, словно снаряды.

– Займись Фабио! – крикнула ей Лидия, бросаясь в атаку.

И она выступила вперед, склонив голову, словно фурия. Крылья за ее спиной набирали силу. Девочка поднимала вверх целые глыбы земли и что было сил швыряла в голову Рататоскра. Росшие вокруг деревья задрожали до самых корней от проявления такой энергии. Но Рататоскра, казалось, это нисколько не беспокоило. Он был окутан черным пламенем, как коконом, защищавшим его от любого нападения. Неподвижно стоя за своей преградой, он вытянул одну руку вперед и метал мрачные сгустки пламени, которые один за другим разбивали камни, посылаемые Лидией.

– Фабио! – изо всех сил крикнула София, и ее крик прозвучал словно рев.

Мальчик стоял неподвижно с сосудом в руке. Он выглядел растерянным. София кинулась прямо к нему. Она прекрасно знала, что должна была атаковать его, ведь в такой ситуации это было бы наиболее разумным шагом.

«Сначала обезопась его, а потом попытайся убедить», – решительно твердил ей внутренний голос. Но София не могла.

– Поставь его на землю, – сказала она дрожащим голосом и, готовясь к нападению, вытянула руку вперед.

Фабио посмотрел на девочку.

– Поставь его, что бы в нем ни находилось.

Мальчик свирепо ухмыльнулся.

– Я не знаю, кто ты, но у тебя точно нет права приказывать мне.

И он стал медленно наклонять пузырек: черная жидкость зловеще заскользила по стенкам сосуда.

Тогда София метнула в мальчика одну из своих лиан, которая на лету подхватила склянку, не давая веществу в ней вылиться наружу. Однако Фабио оказался не менее проворным. Ярко-красное пламя устремилось наперекор лиане, – Софии вовремя удалось разжать руку, чтобы не обжечься. Девочка отскочила в сторону, но сразу же натолкнулась на еще один огненный язык. Софии пришлось кубарем прокатиться по земле.

– Даже не пытайся. Никто не может остановить меня или указывать мне, что я должен делать, ясно! – закричал Фабио.

– Но ты же выполняешь приказы Нидхогра, – возразила София, вставая на ноги. – А еще ты подчиняешься Рататоскру.

Фабио снова растерялся, судорожно сжимая сосуд в ладони.

– Ты же не такой, как они, – попыталась продолжить девочка, – и никогда таким не был.

– Я предал вас, – стиснув зубы, ответил мальчик. – Я сделал свой выбор, и совсем недавно я вновь сделал то же самое. И знаешь, что? Я совсем не раскаиваюсь в этом.

Очередная вспышка света – и все вокруг оказалось объято пламенем. София взмыла вверх, рана, полученная ею на развалинах римского театра, все еще болела. Девочка попыталась защищаться, как могла, и метнула в Фабио лианы, чтобы поймать его в западню. Но тот был слишком проворен и умело отбивал все ее атаки. Потом у него появились золотые крылья в железной упряжи вживленного в него устройства Нидхогра. И в какое-то мгновение София увидела его, Элтанина. Того самого, настоящего Элтанина. И она вспомнила…

Когда он прилетел, дракон уже лежал на земле, его золотая чешуя была вся насквозь пропитана кровью. Тубан с ужасом посмотрел на его раны: одно крыло было почти полностью изодрано, по всему телу ссадины и раны от укусов, а на брюхе глубокая дыра, из которой хлестала кровь. Но больше всего его сразил взгляд дракона.

Тубан видел, как mom несколько месяцев назад покинул их, как он, снедаемый жаждой кровопролития и смерти, бок о бок с Нидхогром в первых рядах его сторонников сражался против своих братьев-драконов. А теперь казалось, что и не было этих ужасных событий. Потому что молодой дракон смотрел на него глазами, молящими о пощаде. А он, Тубан, оказался неспособным ни защитить его, ни убедить в правоте своих доводов. Он позволил Элтанину уйти, не сумев удержать возле себя.

Тубан излил в небо свою боль, выплакав все слезы мира.

– Ты прав, – прошептал умирающий дракон. – Ты был прав, я всегда был глупцом, вспыльчивым тупицей.

– Не говори так. Это я виноват в том, что случилось с тобой, – возразил Тубан.

Но тот лишь едва качнул головой. Его взор затуманился.

– Это я привел его к Древу Мира, – произнес он на одном дыхании, и кровавые слезы хлынули из его глаз. – Я…

Тубан положил свою морду на морду бывшего друга.

– Нидхогр переманил тебя, он сумел убедить тебя.

– Это не может служить оправданием. Я буду предан вечному проклятию, и вполне заслуженно.

– Ты навсегда останешься в моем сердце, и ты это знаешь, – пробормотал Тубан. – В конце концов, ты все понял, иначе тебя бы здесь не было.

Взгляд золотого дракона чуть прояснился.

– И все же мне удалось кое-что сделать, – тихо промолвил он. – Плод… плод спасен. – И его искаженное от боли лицо обрело выражение блаженства. – До тех пор, пока один из плодов находится в безопасности, Нидхогр не сможет победить.

Слезы Тубана смешались с кровью его друга – Элтанин вернулся, он снова один из них.

– А теперь позволь мне умереть, – прошептал золотой дракон.

– Ты не умрешь. Ты, как и все, будешь жить. И однажды ты снова вернешься.

Элтанин посмотрел на него непонимающим взглядом.

– Люди сохранят память о нас, они приютят наши души, и в один прекрасный день мы вновь станем бороздить бескрайние небесные просторы, – сказал Тубан и своими когтями сорвал с его лба Око Разума.

Взгляд Элтанина потух, а его грудь перестала вздыматься в неравномерном ритме его предсмертного дыхания. Но душа дракона останется жить вечно.

* * *

Устремившийся на Софию столб пламени привел ее в чувство. Девочка отскочила в сторону, успев при этом вызвать появление такого количества лиан, какое только было в ее силах. Некоторые из них сгорели в огне, но других оказалось вполне достаточно, чтобы добраться до крыльев Фабио и остановить его. София видела, как он упал на землю, и опустилась сама. Она выкрутила его руки за спину, а коленом уперлась в грудь, прижав мальчика к земле.

– Ты передумаешь! – выкрикнула она в лицо Фабио. – Ты не можешь забыть это! В конце концов, ты, погибая в сражении, спас нас всех и плод! Ты не достоин такой участи!

Фабио со злобой смотрел на девочку, но было что-то еще в его взгляде. В глазах мальчика промелькнул проблеск сознания, смутный отголосок старого воспоминания и сомнения.

– Глупец, кровь! – услышал он вопли Рататоскра. – Выливай кровь!

И взгляды обоих оказались прикованными к склянке, зажатой между большим и указательным пальцами Фабио, всего в нескольких сантиметрах от земли. Достаточно было просто разжать их. Для этого не потребовалось бы даже малейших усилий воли.

– Нет! – закричала София, но кровь Нидхогра уже вытекла на землю.

Крик девочки заглушил внезапно поднявшийся сильный ветер. Он рассеял туман, обнажив удручающе пустынную картину. И в это время внезапно расцвел орех. Но это была отнюдь не та, присущая ему здоровая и цветущая жизнь. Кора дерева была черной, как смола, по ее сухим ветвям тек темный убийственный сок, его острые как бритвы листья свернулись в иглы. Из ветвей ореха выделялась темная сила, и внезапно вокруг вновь появился Беневенто, тот самый город, засыпанный снегом, который всего час назад покинули девочки. Ореховое дерево больше не пряталось от мира, оно снова вернулось на землю. Его корни устремились вдоль городских улиц. Они вырывали базальтовые камни из мостовых и пробивали насквозь асфальт, разбрасывая повсюду, где бы ни находились, свои мрачные семена. На перекрестках появились скрученные черные деревья, площади оказались во власти каких-то странных больных растений, дома покрылись фиолетовым мхом и длинными черными лианами. А на земле белый снег окрасился в багрянец, и с неба стали падать пунцовые хлопья до тех пор, пока весь город не оказался под покрывалом причудливого вида растительности, ядовитой и мрачной.

Потом от промелькнувшей черной молнии все погрузилось во мрак. София услышала крик, потом снова и снова, и так до тех пор, пока все вокруг окончательно не исчезло во тьме и она не потеряла сознание.