Текст книги "Увидеть свет. Роман"

Роман подошёл к пеленальному столику и вытащил один подгузник из держателя, развернул его и положил перед собой.

– Он такой крошечный, – сказал он. – Я даже не помню, чтобы Рая была такой маленькой.

Когда он упомянул Раю, ей стало немного грустно. Они жили раздельно с того дня, когда она родилась, поэтому она никогда не видела, как он ею занимается.

Роман сложил подгузник и убрал его обратно в держатель. Когда он повернулся к Вике, он улыбался, развёл руки в стороны и повернулся.

– Это просто замечательно, Вика. Ты действительно… – Его руки упали, улыбка исчезла. – Ты действительно отлично справляешься.

У неё появилось ощущение, что воздух вокруг уплотнился. Ей по непонятной причине неожиданно стало трудно дышать полной грудью. Как будто ей хотелось заплакать. Ей так нравился этот момент, и её печалило то, что они не смогли наполнить всю её беременность такими моментами. Ей было приятно разделить этот момент с Романом, но она боялась, что может дать ему ложную надежду.

Он пришёл, увидел детскую, а она не знала, что делать дальше. Было совершенно очевидно, что им необходимо многое обсудить, но она понятия не имела, с чего начать и как это сделать.

Вика подошла к креслу – качалке и села.

– Суровую правду? – спросила она, глядя на Романа снизу вверх.

Он шумно выдохнул, кивнул и сел на диван.

– Прошу тебя, Вика, пожалуйста, скажи мне, что ты действительно готова об этом говорить.

От его реакции она немного успокоилась, поняв, что он был готов обсуждать всё. Она обхватила руками живот и наклонилась вперед.

– Сначала ты.

Роман сцепил руки между коленей и посмотрел на неё с такой искренностью, что ей пришлось отвести глаза.

– Я не знаю, что ты хочешь от меня, Вика. Даже не догадываюсь, какую роль ты хочешь, чтобы я сыграл. Я даю тебе столько пространства, сколько тебе нужно, но одновременно с этим я хочу помогать тебе больше, чем ты, возможно, догадываешься. Я хочу присутствовать в жизни нашего ребёнка. Я хочу быть твоим мужем и я хочу быть хорошим мужем. Но я понятия не имею, что творится в твоей голове.

Его слова наполнили её ощущением вины. Несмотря на то что произошло между ними в прошлом, он оставался отцом их ребёнка. У него было законное право быть отцом, как бы она к этому ни относилась. И ей хотелось, чтобы он был отцом, чтобы он был хорошим отцом. Но в глубине души она всё ещё держалась за свой самый большой страх. Ей нужно было поговорить с ним об этом.

– Я бы никогда не лишила тебя ребенка, Роман. Я счастлива, что ты хочешь участвовать в его жизни. Но…

После моего «но» он нагнулся вперед и уткнулся лицом в ладони.

– Но какой же я буду матерью, если не буду думать о твоем темпераменте? О том, что ты теряешь контроль? Как я могу быть уверена, что что-то не выведет тебя из себя, когда ты будешь один с нашим ребёнком?

В его глазах появилось такое отчаяние и Роман яростно затряс головой:

– Вика, я бы никогда…

– Я знаю, Роман. Ты бы никогда намеренно не причинил боли собственному ребёнку. Я не верю и в то, что ты намеренно причинил боль мне, но ты это сделал. И, поверь мне, я хочу думать, что ты больше никогда не сделал бы ничего подобного. Мой отец распускал руки только по отношению к моей матери. Множество мужчин – и даже женщин – причиняют боль самому близкому человеку, но держат себя в руках по отношению ко всем остальным. Я всем сердцем хочу поверить твоим словам, но ты должен понять, с чем связана моя нерешительность. Я никогда не лишу тебя отношений с твоим ребёнком. Но мне необходимо, чтобы ты был очень терпелив со мной, пока ты восстановишь всё то доверие, которое ты уничтожил.

Роман кивнул, соглашаясь. Он должен был знать, что я даю ему намного больше, чем он заслуживает.

– Абсолютно согласен, – сказал он. – Это твое условие. Всё только на твоих условиях, да?

Он снова сложил руки и начал нервно жевать нижнюю губу. Она почувствовала, что он хотел что-то ещё сказать, но сомневался, говорить или нет.

– Давай, говори всё, о чём ты думаешь, пока я в настроении об этом разговаривать.

Роман закинул голову назад и посмотрел на потолок. Ему явно было тяжело. Она не понимала, сложно ли ему задать вопрос или он боится услышать её ответ.

– Как насчёт нас? – прошептал он.

Вика откинулась на спинку качалки и вздохнула. Она ожидала, что этот вопрос возникнет, но ей было очень трудно дать ему ответ, которого у неё не было. Существовало только два варианта – развод или примирение, но она не хотела выбирать ни то ни другое.

– Не хочу давать тебе ложную надежду, Роман, – негромко ответила она. – Если бы я должна была сделать выбор сегодня… то я бы, вероятно, выбрала развод. Но, честно говоря, я не знаю, сделала бы я этот выбор под влиянием гормонов или потому, что мне этого действительно хочется. Не думаю, что это было бы честно по отношению к нам обоим, если бы я сделала этот выбор до рождения нашего ребёнка.

Роман судорожно выдохнул, потом положил руку себе сзади на шею и крепко сжал. Затем он встал и повернулся к ней лицом.

– Спасибо за то, что пригласила меня, – сказал он. – За разговор. Я хотел было заглянуть к тебе пару недель назад, но не знал, как ты к этому отнесёшься.

– Я и сама не знаю, как бы я к этому отнеслась, – совершенно честно ответила она и попыталась встать с качалки, но по какой-то причине за последнюю неделю ей это стало намного тяжелее делать. Роман подошёл к ней и протянул руку, чтобы помочь.

Интересно, как она будет дохаживать последние недели до родов, если уже не может самостоятельно выбраться из кресла, размышляла при этом Вика.

Как только Вика встала, Роман по прежнему держал её руку. Они стояли всего в нескольких дюймах друг от друга, и она знала, что, стоит ей посмотреть ему в лицо, как на неё нахлынут чувства. А ей не хотелось ничего к нему чувствовать.

Роман взял её вторую руку и теперь держал их обе. Его пальцы переплелись с её пальцами, она почувствовала это прикосновение сердцем. Она прижалась лбом к груди Романа и закрыла глаза. Его щека коснулась её макушки, они стояли совершенно неподвижно, боясь пошевелиться. Она боялась шевельнуться, потому что была слишком слаба, чтобы не позволить ему поцеловать себя. Ему было страшно пошевелиться, так как он боялся, что если он сделает это, то она отстранится от него.

Так неподвижно они стояли несколько минут и никто из них не пошевелил ни одним мускулом.

– Роман, – наконец сказала Вика, – можешь мне пообещать кое-что?

Она почувствовала, как он кивнул.

– Пока не родится ребенок, пожалуйста, не пытайся уговорить меня простить тебя. И, пожалуйста, не пытайся поцеловать меня… – Она отстранилась от его груди и подняла на него глаза. – Я хочу разбираться с крупными проблемами по очереди, а сейчас моя главная задача – это рождение ребёнка. Я не хочу добавлять новый стресс или смятение ко всему тому, что уже происходит.

Роман успокаивающим жестом сжал её пальцы.

– По одной перемене в жизни, по очереди. Понял.

Вика улыбнулась, испытав облегчение от того, что у них наконец состоялся этот разговор. Она понимала, что ещё не приняла окончательного решения насчёт их отношений, но она всё равно ощущала, что ей стало легче дышать, потому что они снова начали нормально общаться.

Роман выпустил её руки.

– Я опаздываю на объект, – сказал он, показывая большим пальцем себе за плечо. – Мне пора на работу.

Она кивнула и проводила его. Только закрыв за ним дверь и оставшись одна в доме, она поняла, что улыбается.

Вика до сих пор была очень сердита на него, потому что именно из-за него они оказались в подобной ситуации, поэтому её улыбка теперь была связана лишь с тем, что они чуть продвинулись вперёд. Иногда родителям приходится мириться с разногласиями между собой и зрело смотреть на ситуацию, чтобы сделать так, как будет лучше для их ребёнка.

Именно это они и сделали. Они приняли решение, как им жить в данных обстоятельствах, пока их ребёнок не появится на свет.

Вика сквозь сон почувствовала запах поджаренного хлеба.

Она потянулась в постели и улыбнулась, потому что Роман знал, как она любит тосты. Она полежала ещё немного, прежде чем попытаться встать. У неё было такое ощущение, что потребуются усилия нескольких мужчин, чтобы поднять её с постели. В конце концов, она сделала глубокий вдох, потом спустила ноги на пол и подняла себя с кровати.

Первым делом она пошла в туалет. В последнее время она только и делала, что без конца ходила в туалет. До родов оставалось два дня, но врач сказал, что она может проходить ещё неделю. Не так давно она ушла в отпуск по беременности, поэтому ей приходилось только смотреть телевизор и ходить в туалет. Такой стала её жизнь в последние дни перед родами.

Когда она вошла на кухню, Роман жарил омлет. Услышав её шаги, он обернулся.

– Доброе утро! – сказал он. – Пока никакого ребёнка?

Вика покачала головой и положила руку на живот.

– Нет, но за ночь я ходила в туалет семь раз.

Роман рассмеялся:

– Это новый рекорд. – Он положил на тарелку немного омлета, добавил бекон и тост, протянул тарелку ей и быстро поцеловал её в висок. – Мне пора идти. Я уже опаздываю. Телефон я выключать не буду.

Вика улыбнулась, посмотрев на свой завтрак. При это подумав, что теперь у неё теперь три главных занятия еда, телевизор и туалет.

– Спасибо, – весело поблагодарила она, взяла тарелку, уселась на диван и включила телевизор. Роман суетился в гостиной, собирая свои вещи.

– Я забегу тебя проведать во время обеденного перерыва. Вечером мне придётся задержаться, но Алла сказала, что она заедет к тебе.

Вика округлила глаза.

– Я в порядке, Роман. Не нужно беспокоить Аллу, у неё хватает своих забот. Врач рекомендовал больше двигаться в последние дни.

Он начал открывать дверь, но остановился, как будто что-то забыл, бегом вернулся ко ней и прижался губами к её животу.

– Я буду любить тебя ещё больше, если ты решишь появиться на свет сегодня, – сказал он малышу.

Роман много разговаривал с ребёнком. Пару недель назад она была готова, чтобы позволить ему приложить руку к её животу и ощутить, как толкается малыш. С тех пор он иногда заходил к ней, но не для того, чтобы пообщаться с ней, а для того, чтобы поговорить с её животом. Ей это очень нравилось. Ей нравилось то, с каким восторгом он относился к тому, что станет отцом.

Вика взяла одеяло, которым укрывался Роман, когда спал этой ночью на диване, и закуталась в него. Уже неделю он оставался в доме на ночь, в ожидании родов. Поначалу её смущало его присутствие, но Роман ей очень помог. Она так и спала в гостевой спальне на своей старой кровати. Их спальня была свободна с той ночи, и он мог бы спать там, но по какой-то причине Роман предпочёл спать в гостиной на диване. Вероятно, воспоминания о том, что произошло в этой спальне, так же мучили его, как и её, поэтому никто из них даже не заходил туда.

Последние несколько недель прошли просто великолепно. Если не считать того факта, что между ними не было абсолютно никаких физических отношений, всё остальное было так, как когда-то. Роман всё так же много работал, она часто бывала у Аллы с Михаилом в гостях. Теперь Вика и Роман ужинали вместе с Аллой и Михаилом. Вика избегала всего, что могло бы напоминать свидание или супружескую жизнь. В это время она по прежнему пыталась сосредоточиться только на одной важной вещи, но пока не родился ребенок и её гормоны не пришли в норму она не принимала никаких решений относительно своего брака. Она прекрасно понимала, что использует беременность как предлог, чтобы оттянуть неизбежное, но беременность позволяет женщине быть немного эгоисткой.

Зазвонил телефон, и Вика, пытаясь подняться, застонала. Он остался на кухне, на расстоянии в целых двадцать метров.

Вика попыталась поднять себя с дивана, но у неё не получилось с первой попытки. Вторая попытка так же закончилась неудачей.

Она крепко схватилась за ручку кресла и всё таки сумела встать с третьей попытки.

Когда она встала, то тут же ахнула. Она смотрела вниз и наблюдала, как по её ногам течёт вода. Телефон на кухне продолжал звонить. Наконец, она смогла дойти до кухни и ответить на звонок.

– Слушаю?

– Привет, это Люся! Короткий вопрос: сегодня должен состояться мастер – класс с художником Леруманом, но он заболел, а люди уже приглашены. Что нам делать?

– Да. Позвони художнику Борисовскому. Он работает в таком же стиле и согласен на любые мероприятия.

– Хорошо, спасибо!

Она уже собралась отключиться, чтобы позвонить Роману и сообщить ему об отошедших водах, как услышала голос Люси:

– Подожди!

Я опять поднесла телефон к уху.

– Это насчёт тех пейзажей. Ты хочешь, чтобы я оплатила их сегодня или подождала…

– Ты можешь подождать, всё в порядке.

Вика опять опустила телефон, чтобы закончить этот разговор, но Люся не унималась и начала задавать следующий вопрос.

– Люся, – спокойно сказала она, прерывая её. – Я позвоню тебе завтра, и мы всё это обсудим. Кажется, у меня только что отошли воды.

После паузы Люся ожила:

– Тогда вперёд!

Вика повесила трубку как раз в тот момент, когда первый приступ боли пронзил её живот. Она поморщилась и начала набирать номер Романа. Он ответил после первого же звонка.

– Мне нужно вернуться?

– Да.

– О Господи. Правда? Началось?

– Да.

– Вика! – возбужденно воскликнул Роман, и телефон отключился.

Следующие несколько минут она собирала все необходимое. Когда она закончила сборы, то почувствовала себя грязной и залезла под душ, чтобы ополоснуться. Второй приступ боли начался примерно через десять минут после первого. она согнулась, вцепилась в живот, позволяя воде литься на спину. Когда схватка уже заканчивалась, дверь в ванную распахнулась.

– Ты в душе? – удивился Роман. – Вика, вылезай, надо ехать!

– Передай мне полотенце.

Спустя несколько секунд рука Романа появилась из-за шторки. Было странно прятать своё тело от собственного мужа.

Полотенце оказалось мало. Оно прикрыло грудь, а потом расходилось в стороны на животе.

Следующая схватка началась, когда я выходила из душа. Роман схватил её за руку и помог с ней справиться, потом отвел в спальню. Она спокойно выбирала чистую одежду для больницы и посмотрела на Романа.

Он не отводил глаз от её живота. На его лице появилось выражение, которое она не могла разгадать.

Их глаза встретились, и она замерла.

В следующую секунду он нахмурился и улыбнулся одновременно, быстро выдохнул, и его глаза снова посмотрели на её живот.

– Ты прекрасна, – прошептал он.

Мгновенно боль пронзила её грудь, эта боль не имела никакого отношения к схваткам. Она вдруг поняла, что он впервые увидел её обнажённый живот. Он первый раз увидел, как она выглядела, пока его ребёнок рос в ней.

Вика подошла к Роману, взяла его руку, положила себе на живот и удержала там. Он улыбнулся ей, поглаживая живот большим пальцем. Это был прекрасный момент. Один из самых лучших моментов их жизни.

– Спасибо, Вика.

Ей не нужно было это слышать, так как это было написано у него на лице. Всё было понятно по тому, как он прикасался к её животу, ясно по его взгляду. Он благодарил её за все те моменты, которые она позволила ему пережить с его ребёнком.

Внезапно она застонала и согнулась, момент закончился.

– О, Господи!

Роман схватил её одежду и помог одеться. Он взял всё то, что она ему сказала, и они медленно направились к машине. На полпути у неё началась новая схватка.

– Позвони, пожалуйста, Алле, – сказала она, когда они ехали в больницу.

– Я за рулем. Я ей позвоню, когда мы доберёмся до больницы. И маме твоей позвоню.

Вика кивнула. Собственно, она и сама могла бы им позвонить из машины, но ей просто хотелось сначала доехать до больницы, потому что у неё создавалось такое чувство, что ребёнок проявляет нетерпение и хочет появиться на свет прямо в автомобиле.

Они доехали до больницы когда схватки повторялись уже через минуту. К тому моменту, когда врач переоделся и её положили на родильный стол, шейка расширилась уже до девяти сантиметров. И уже через несколько минут ей сказали тужиться. Роман не успел никому позвонить, всё случилось слишком быстро.

При каждой потуге она сжимала руку Романа. В какой-то момент она подумала о том, насколько важна была для него его карьера и та рука, которую она стискивала. Он молчал и просто позволял ей сжимать её изо всех сил, именно это она и делала.

– Головка почти вышла, – объявил врач. – Осталось ещё немного. Тужься.

Следующие несколько минут невозможно даже описать. Все смешалось: боль, тяжелое дыхание, тревога и чистая, ни с чем не сравнимая радость. А ещё давление. Такое сильное давление, как будто её сейчас разорвёт на части, а потом:

– Это девочка! – сказал Роман. – Вика, у нас дочка!

Вика открыла глаза, и врач показал ей малышку. Она видела только её очертания, потому что в её глазах было слишком много слёз. Потом дочку положили ей на грудь, и это был самый счастливый момент в её жизни. Она сразу же коснулась её красных губ, щёк, пальчиков. Роман перерезал пуповину, а когда дочку унесли, чтобы вымыть, она почувствовала пустоту.

Спустя несколько минут она уже снова лежала у Вики на груди, завернутая в одеяльце.

Вика могла только смотреть на неё.

Роман сел на кровать рядом с ней и чуть оттянул одеяльце вниз, чтобы можно было лучше рассмотреть лицо дочери. Они осмотрели и пересчитали её пальчики на руках и ногах. Девочка попыталась открыть глаза, и они решили, что это самая забавная вещь в мире. Она зевнула, а они оба улыбнулись и влюбились в неё ещё сильнее.

Когда последняя медсестра вышла и они наконец остались одни, Роман спросил, можно ли ему подержать дочку. Он поднял изголовье больничной кровати, чтобы Вике было удобнее сидеть, сам он присел рядом на кровати. Она передала ему малышку и положила голову на его плечо. Они просто сидели и смотрели на неё.

– Вика, – прошептал Роман.– Она намного красивее дочки Михаила и Аллы.

Вика рассмеялась и ткнула его локтем.

– Я шучу, – прошептал он.

В этот момент она точно знала, что он имел в виду. Рая очень красивая малышка, но никто и никогда не сравнится с их собственной дочерью.

– Как мы её назовем? – спросил Роман. Во время беременности у них не было типичных супружеских отношений, поэтому имя девочки они ещё не обсуждали.

– Мне бы хотелось назвать её в честь твоей сестры, – сказала Вика, глядя на него. – Или, может быть, в честь твоего брата?

Вика не знала наверняка, что он об этом думал. Ей казалось, что, назвав нашу дочку в честь его брата, можно немного залечить рану в его душе, но он, возможно, думал иначе.

Роман посмотрел на неё, не ожидая ответа.

– Евгения? – Он как будто пробовал это имя на вкус. – Отличное имя для девочки. Мы могли бы звать её Женя или Жека. – Роман с гордостью улыбнулся и посмотрел на малышку. – Идеально, честно говоря. – Он нагнулся и поцеловал Евгению в лоб.

Через некоторое время Вика отстранилась от плеча Романа, чтобы лучше видеть, как он держит дочку. Это было прекрасное зрелище. Она видела, сколько уже в нём любви к ней, что он готов на всё, только бы защитить её. Готов на что угодно.

И только в эту минуту она приняла решение на его счёт.

Насчёт них и их отношений.

Насчёт того, что будет лучше для всех них.

Роман удивительный человек во многих отношениях. Он умеет сочувствовать, он заботливый, он очень умный, харизматичный и амбициозный.

Она помнила, что в её отце кое-что из этих качеств тоже было. В отце не было сочувствия к другим людям, но когда они проводили время вместе, она понимала, что он любил её. Отец был умным, харизматичным и амбициозным. Но ненавидела она его куда больше, чем любила. Она не видела в нём лучшего, потому что была ослеплена его худшими проявлениями. Даже пять хороших лет не могли компенсировать те пять минут, когда в нём просыпалось всё самое худшее.

Она посмотрела на Евгению, посмотрела на Романа. Она понимала, что должна поступить так, как будет лучше для её дочери. Для отношений, которые, как Вика надеялась, она выстроит со своим отцом. Она принимала решение не ради себя и не ради Романа.

Она приняла его ради дочери.

– Роман?

Когда он посмотрел на Вику, на его лице была улыбка, но она исчезла, как только он оценил выражение её лица.

– Я хочу развестись.

Роман дважды моргнул. Её слова ударили его, словно электрический разряд. Он помрачнел и снова посмотрел на дочь. Его плечи поникли.

– Вика, – сказал он, качая головой, – пожалуйста, не делай этого.

В голосе Романа звучала мольба, и ей было неприятно, что он держался за призрачную надежду, что она в конце концов примет его обратно. Она осознавала, что это была частично её вина, но едва ли она предполагала, какой выбор сделает, пока не взяла дочку на руки в первый раз.

– Дай мне хотя бы шанс, Вика. Пожалуйста. – Его голос дрогнул от слёз.

Вика знала, что причиняет ему боль в самый неподходящий момент из всех возможных. Она разбила ему сердце, а ведь это должен был быть лучший момент в его жизни. Но она понимала: если она не сделает этого теперь, она уже никогда не сможет ему объяснить, почему не может рисковать и принять его обратно.

Ей было так же больно, как и ему, поэтому она заплакала.

– Роман, – спокойно начала Вика, – что бы ты сделал, если бы твоя дочь однажды подняла на тебя глаза и сказала о том, что её парень её ударил. Что бы ты сказал ей, Роман?

Он прижал Евгению к груди и уткнулся лицом в её одеяльце.

– Прекрати, Вика, – взмолился он.

Вика села удобнее на кровати, положила руку на спину дочери и попыталась заглянуть в глаза Романа.

– Что, если она пришла бы к тебе и сказала, что её муж толкнул её, что она потеряла сознание и она не знает, что с этим делать.

У Романа затряслись плечи, он плакал. Вика впервые с момента их знакомства видела слёзы Романа. По его лицу текли настоящие слёзы, в то время как он крепко прижимал к себе дочь. Вика тоже плакала, но продолжала. Ради её блага.

– Что, если… – Её голос сорвался. – Что, если бы она пришла к тебе и сказала о том, что муж избил её, попытался изнасиловать и он клянётся, что это больше никогда не повторится. Что ты ей посоветуешь в таких ситуациях?

Заливаясь слезами, Роман снова и снова целовал дочку в лоб.

– Что бы ты сказал ей, Роман? Скажи мне. Мне нужно знать, что бы ты сказал нашей дочери, если человек, которого она любит всем сердцем, когда-нибудь ударит её.

Из груди Романа вырвалось рыдание. Он потянулся к Вике и обнял её.

– Я бы настаивал на том, чтобы она ушла от него, – ответил он сквозь слёзы и в отчаянии прижался губами ко лбу Вики. Она чувствовала, как его слёзы падали ей на руки и лицо. Роман прижал к себе свою дочь и Вику, его губы зашевелились у её уха. – Я бы сказал ей, что она достойна лучшего. И я бы дал ей совет не возвращаться к нему, как бы сильно он её ни любил.

Палата больницы превратилась в место для откровенных разговоров. Вика с Романом представляли теперь сочетание из слёз, разбитых сердец и несбывшихся надежд и желаний. В этот момент они обнимали друг друга, они обнимали свою дочь. И каким бы сложным не был выбор, им пришлось разрушить привычный стандарт, пока этот стандарт не разрушил их.

Роман передал ей дочку и вытер глаза. Он встал, продолжая плакать, всё ещё пытаясь отдышаться. За последние минуты он потерял любовь своей жизни и стал отцом красивой маленькой девочки.

Просто несколько минут могут сделать с человеком что угодно, они могут его спасти, а могут и уничтожить.

Он жестом указал на коридор, давая Вике понять, что ему нужно выйти и прийти в себя. Роман был мрачнее, чем когда бы то ни было, направляясь к двери. Но она знала, что когда ни будь он скажет ей «спасибо» за этот день, когда-нибудь он поймёт, что она сделала правильный выбор для его дочери.

Когда дверь за Романом закрылась, Вика посмотрела на свою девочку. Она знала, что не сможет дать ей ту жизнь, о которой она для неё мечтала. У её дочери не будет дома, где она будет жить с обоими родителями, которые любят её и воспитывают вместе. Но Вика совсем не хотела, чтобы она жила так, как жила она. Ей не хотелось, чтобы её дочь видела своего отца в его худших проявлениях. Ей не хотелось, чтобы она видела его в тот момент, когда он выходит из себя до такой степени, что она не узнает в нём своего отца. Потому что после этого уже не будет иметь значения, сколько хороших моментов она разделит с Романом за свою жизнь, Вика знала по своему опыту, что запомнит она только худшее.

Замкнутый круг существует, потому что его невыносимо больно разорвать. Требуется небывалое количество воли и смелости, чтобы изменить привычный стандарт. Порой кажется, что легче просто двигаться по привычному кругу, а не прыгнуть в сторону без гарантии приземлиться на ноги. Вика решила оставить того, кого любила, чтобы её дочь никогда не подумала, будто подобные отношения – это норма.

Мать Вики прошла через это.

Вика прошла через это и поклялась, что никогда не позволит своей дочери оказаться в такой ситуации.

Она поцеловала её в лоб и дала ей обещание:

– Я никогда не дам в обиду ни себя ни тебя.

Тут Вика почувствовала, что показался свет в конце тёмного тоннеля.