Текст книги "Кот, который знал 14 историй"

– А давно произошла авария?

– Пять лет назад, по вине этого идиота. Он сделал это! Он сделал это со мной! – Голос мистера Вэна перешёл на крик, и лицо покраснело, он ударил кулаком по подлокотнику кресла. Сусу потерлась о его ноги, он погладил её и постепенно успокоился. – Да, пять лет в этом проклятом кресле. Мы двигались со скоростью шестьдесят миль в час, он проехал на красный свет и врезался в грузовик. Грузовик с гравием!

Гертруда закрыла лицо руками.

– Какой ужас, мистер Вэн!

– Я помню, как готовился к поездке. Я тогда всё время жаловался на боль в ступнях. Ха! Чего бы я не отдал сейчас за больные ступни!

– Фрэнк не пострадал?

Мистер Вэн сделал нетерпеливый жест.

– Только его голова. Из его тупой башки целых шесть часов вытаскивали осколки. С тех пор он стал gek.[6]6
  Gek – чокнутый (голл)


[Закрыть] – Он постучал по виску.

– Где вы нашли это необычное кресло? – спросила я.

– Моя дорогая Мевроу, никогда не спрашивайте торговца, где он что-то нашёл. Оно было с-с-сделано для железнодорожного магната в тысяча восемьсот семьдесят втором году. На нём старый плюш. Если уж приходится проводить жизнь в инвалидном кресле, нужно заводить такое, которое доставляет тебе хотя бы удовольствие. Теперь мы подошли к цели сегодняшнего визита. Леди, я хочу, чтобы вы кое-что для меня сделали.

Он подъехал к столу, и мы с Гертрудой обменялись встревоженными взглядами.

– Здесь в ящике стола лежит моё завещание, и мне нужны свидетели. Я оставляю кое-что музеям. Всё остальное должно быть продано, а выручка пойдёт на создание моего фонда.

– А как насчёт Фрэнка? – спросила Гертруда, которая всегда искренне заботилась о других.

– Ба! Ничего для этого smeerlap!.. Но поскольку вы, леди, подписываете бумаги, есть один момент, который я должен отметить. Каково полное имя моей малышки?

Мы помедлили, и в конце концов я сказала:

– Её официально зарегистрированное имя Старшая Суда Сиама.

– Прекрасно! Я организую фонд в её честь. Это доставит мне удовольствие. Составление завещания – печальное занятие, как и инвалидная коляска, поэтому нужно доставить себе немного удовольствия.

– А каково будет назначение этого фонда? – спросила я.

Мистер Вэн одарил нас одной из своих двусмысленных улыбок.

– Я буду спонсировать исследование, – сказал он. – Хочу, чтобы университеты изучали умственные способности домашних котов и применяли эти знания для развития человеческого интеллекта. Леди, лучше я и не мог распорядиться своим состоянием. Человек ничто по сравнению с ними. – Он хитро посмотрел на нас, – Уж я-то знаю.

Мы засвидетельствовали его подпись. Что ещё нам оставалось делать? Через несколько дней мы уехали на каникулы и больше никогда не видели мистера Вэна.

Зимой мы с Гертрудой всегда ездили на юг на три недели и брали с собой Сусу. Когда мы вернулись, нам без церемоний сообщили печальную весть об эксцентричном соседе.

Мы встретили Фрэнка в лифте, когда поднимались наверх с багажом. В первый раз он заговорил. Это само по себе было шоком. Он сказал просто, без всяких предисловий:

– Они забрали его.

– Как это? Что вы сказали? – хором выдохнули мы.

– Они забрали его. – Было странно, что голос этого мускулистого человека был таким высоким и дребезжащим.

– Что случилось с мистером Вэном? – спросила сестра.

– Его родственники приехали из Пенсильвании и забрали беднягу домой. Теперь он в сумасшедшем доме.

Гертруда вздрогнула и спросила:

– Это серьёзно?

Он пожал плечами.

– Что будет с его коллекцией антиквариата?

– Его родные попросили меня уничтожить весь этот мусор.

– Но это же ценные вещи.

– Нет, что вы! Он всем лапшу на уши вешал насчёт музеев и всего прочего.

Фрэнк постучал по голове и сказал:

– Он был gek.

Мы с сестрой были потрясены и едва добрались до квартиры. Я не удержалась и сказала:

– Я тебе говорила, что твой голландец не в себе.

– Какая жалость, – пробормотала она.

– Что ты думаешь о неожиданной перемене, которая произошла с Фрэнком? Он ведёт себя как свободный человек. Вероятно, ужасно было жить с этим старым Скруджем.

– Я буду скучать по мистеру Вэну, – мягко сказала Гертруда. – Он был очень интересный. Сусу тоже будет тосковать.

Сусу не собиралась забывать о своём друге в инвалидной коляске так быстро, как мы.

Мы распаковывали багаж, а кошка устроила нам целое представление. Она стала урчать и выгибать спину, как делала это зимой, перед приходом мистера Вэна. Мы с Гертрудой наблюдали молча, ожидая звонка. Когда Сусу решительно направилась к двери, мы последовали за ней. Её поведение было очень необычным. Она выгибала шею, вертела головой из стороны в сторону, переворачивалась на спину и потягивалась, всё время мурлыкая. Однако дверной звонок так и не зазвонил. Посмотрев на часы, я сказала:

– Полдевятого, Сусу помнит.

– Это очень трогательно, не правда ли? – заметила Гертруда.

Но это было только начало. Теперь почти каждый вечер в половине девятого она совершала этот обряд.

Я вспомнила, что Сусу продолжала спать в комнате для гостей довольно долго, хотя мы переставили её постель в другое место. Коты – рабы своих привычек. Однако мы надеялись, что какое-то время спустя Сусу забудет мистера Вэна и его визиты. Но Сусу не забывала.

Прошло несколько недель. Повеяло весной, и наступила неожиданная оттепель. Люди раньше времени стали ходить без пальто, кабриолеты ездили с опущенным верхом, а некоторые рыбаке уже появились на реке, хотя она всё ещё была покрыта льдом.

В один из таких тёплых вечеров мы гуляли с нашей кошкой в аллее. Это была наша первая прогулка этой весной, и мы ожидали, что Сусу вцепится зубами в сухую прошлогоднюю траву. Вместо этого она вдруг натянула поводок и рванулась к боковой дорожке. Из любопытства мы позволили ей идти куда она хочет, и там, на краю береге, она снова стала странно урчать, выгибать спину и вытягивать шею от радости.

– Что это с ней? – спросила я. – В чём дело?

Гертруда сказала почтя шёпотом:

– Помнишь, что говорил мистер Вэн о котах и привидениях?

– Посмотри на неё! Клянусь, она трётся о чьи-то невидимые ноги. Мне становится не по себе.

– Интересно, – сказала сестра медленно, – действительно ли мистер Вэн в психиатрической больнице?

– Что ты имеешь в виду?

– Или он там? – Гертруда неуверенно показала в сторону пристани. – Я думаю, мистер Вэн умер, и Сусу знает это.

– Это слишком невероятно, – сказала я. – Правда, Гертруда!

– Я думаю, Фрэнк столкнул беднягу с пристани прямо с коляской тёмной ночью, когда мистер Вэн не мог уснуть и настоял на прогулке.

– Не может этого быть, Гертруда.

– Только представь себе… Холодная ночь. Пустынный берег. Мистер Вэн в своём кресле под одеялом… Как это ужасно! Вода совсем ледяная. Этот бедный беспомощный человек.

– Прошу тебя, замолчи…

– Теперь Фрэнк свободен, он хозяин антиквариата, и никому нет дела до того, что случилось. Он может всё продать и обеспечить себе безбедное существование.

– Он, видимо, уничтожил завещание, – предположила я, уступая фантазии Гертруды.

– Ты знаешь, сколько стоит эта ньюпортовская вещица? Я выясняла. Сундук, подобный тому, который мы видели в квартире мистера Вэна, был продан за сотни тысяч на аукционе на Восточном побережье.

– А как насчёт родственников из Пенсильвании?

– Уверена, у мистера Вэна нет родственников ни в Пенсильвании, ни где-либо ещё.

– Что же ты предлагаешь? – спросила я резко. – Доложить управляющему? Уведомить полицию? Сказать им, что мы подозреваем в убийстве одного человека, потому что наш кот видит какой-то призрак каждый вечер в восемь тридцать? Мы будем выглядеть как те пожилые леди, которые с годами стали немного gek.

Вообще-то я сама забеспокоилась и без доводов Гертруды. Буквально через несколько дней мне на глаза попалась заметка в утренней газете.

Я пробегала её глазами за завтраком и внизу на седьмой странице прочла текст в несколько строк. И не поверила своим глазам.

– Послушай, – сказала я сестре, – тело неопознанного мужчины было выброшено на берег. Полиция предполагает, что оно, очевидно, находилось подо льдом несколько недель… Около пятидесяти лет, калека…

Некоторое время сестра сидела молча, невидящим взором уставившись на чайник. Потом она вышла из-за стола и подошла к телефону.

– Всё, что осталось сделать полиции, – сказала она с дрожью в голосе, – найти инвалидную коляску в реке. Литое железо, настоящий плюш… – Она печально смотрела на телефон. – Может, ты наберёшь? Я почему-то не вижу цифр.

СТЕНЛИ И СПУК

Джейн когда-то призналась:

– Я больше хотела бы иметь котят, чем детей.

Через десять лет у неё было и то и другое: Стенли и Спук – великолепная пара. У неё были также муж, талантливый инженер, замечательный домик в пригороде Чикаго и новая машина каждый год.

Мы поддерживали отношения в основном посредством рождественских поздравлений и отпускных открыток. Однажды весной я приехала на конференцию в Чикаго и позвонила Джейн. Она была в восторге!

– Линда, ты должна приехать, когда закончишь свои дела. Эду подвернулась работа в Саудовской Аравии, а я осталась дома со Стенли и Спуком. Хотелось бы познакомить тебя с ними. Мы с тобой поговорили бы о прежних временах. Я объясню тебе, как доехать: когда съедешь с автострады, держи путь на север, потом поверни налево у мельницы, пока не доедешь до фермы. Это извилистая дорога. Наш дом последний, белый, с чёрными ставнями и огромным кленом. Ты не пропустишь его.

В пятницу ближе к вечеру я взяла машину напрокат и поехала в сторону респектабельного пригорода, вспоминая, что когда-то мы с удовольствием отдыхали в палатках. Теперь Джейн жила в Мейплвуд Фармсе, а у меня была квартира с видом на ньюйоркский Ист-Сайд.

Когда мы с Джейн познакомились, мы только что обе вышли замуж за молодых инженеров, которые строили дамбу в пустыне. Первое лето мы жили в палаточном городке и считали это великолепным приключением. В конце концов, мы были молоды, и в голове гулял ветер. С течением времени для инженеров построили коттеджи. Правильнее сказать – халупы. Джейн украсила свою, помнится, фотографиями котов, а на Рождество Эд подарил ей настоящего мраморного перса, которого она назвала Кленовый Сахар. Тогда-то она и сделала своё памятное заявление о котятах и детях. Всё это было так давно.

В Мейплвуд Фармсе я медленно ехала по извилистой улице, восхищаясь прекрасно вписывающимися в пейзаж домами. Вдруг в самом конце её я увидела пожарную машину. Люди стояли на лужайке, наблюдая за чем-то, однако никаких признаков беспокойства не ощущалось. Напротив, все были очень веселыми.

Я припарковалась и приблизилась к паре, стоящей ближе всех.

– Что происходит?

Женщина в шёлковой блузе улыбнулась:

– Спук забрался на большой клён и не знает, как оттуда слезть.

– Причём в третий раз за этот месяц, – добавил мужчина в расшитой мексиканской рубашке.

– Наши налоги возносятся вверх!.. Не хотите выпить, дорогая?

Другой мужчина предложил:

– Почему бы им просто не срубить дерево?

– Или держать Спука на поводке, – уточнила женщина.

Все рассмеялись.

Лестница пожарной машины, казалось, уходила прямо в небо, прячась в ветвях большого клёна. Я наблюдала, как пожарник быстро поднялся по ней и исчез в зелени листвы. Несколько мгновений спустя он показался снова, и раздались возгласы радости. Он держал на руках шестилетнего мальчика в джинсах и майке.

Джейн, нетерпеливо ожидающая у лестницы, обняла ребенка – восхитительного мальчика с белыми, как у отца, волосами и огромными карими глазами, как у матери. А потом у нас с ней состоялась радостная встреча.

– Я думала, что Спук – это твой кот, – сказала я.

– Нет, кота зовут Стенли. Вот он, на ступеньках. Он умирает от желания познакомиться с тобой.

Стенли был крупным великолепным котом с пушистым светлым мехом и белой, без единого пятнышка, грудкой. Он проследовал за нами в дом, авторитетно и с апломбом размахивая хвостом. Джейн давала сыну инструкции:

– Покажи тёте Линде её комнату.

Спук отнёс мой чемодан наверх и проявил изрядное любопытство к его содержимому, когда я стала его распаковывать.

– Вы моя родная тетя?

– Не совсем, но ты можешь называть меня тетя Линда. Мне это нравится.

Потом мы вчетвером собрались на веранде красного дерева, выходящей на безупречную лужайку и лесистое ущелье, край которого пестрел нарциссами. Джейн, Стенли и я удобно устроились на обложенных подушками стульях из кованого железа, в то время как Спук, одетый в спортивный костюм, решил устроиться на индийской плетёнке у моих ног. Нежный мальчик с очаровательной стрижкой а-ля Бустер Браун, он опёрся о мои ноги и, когда я погладила его волосы, посмотрел на меня и радостно улыбнулся. Затем он послюнил свои пальцы и пригладил свою непослушную светлую чёлку.

Я подумала: «Он такой же тщеславный, как его красавчик отец».

Потягивая апельсиновый сок с водкой, я спросила, почему Спуку дали такое имя.

– На самом деле он Эд Джуниор, – сказала Джейн. – Он родился в Хэллоуин. это Эд назвал его Спуком. Учитель в школе настаивает на том, чтобы его звали Эдвард, но для всех соседей он просто Спук… Линда, ты идеальный тип удачливой женшины-руководителя, прямо как на обложках журналов. Я тебе очень завидую.

Спук спросил:

– Вы инженер?

– Нет. Я менеджер. Занимаюсь оптовой продажей электроники.

– О, – сказал он и мгновение спустя добавил: – Это трудная работа?

– Нет, если тебе нравятся диоды Зенера и полупроводниковые транзисторы.

– О, – протянул он и важно сел ко мне на колени.

– Спук, дорогой, – напомнила мать, – всегда спрашивай разрешения, прежде чем забраться к кому-нибудь на колени.

– Всё в порядке, – заверила я её. – Он мне очень нравится.

– Спук привык, что его все балуют, знаешь ли,

– Это всем нравится… Когда приедет Эд, Джейн?

– Через три недели.

– Ты не возражаешь против его длительных отлучек?

Джейн заколебалась.

– Ведь это хороший заработок. Можно позволить себе иметь прислугу, приходящую пять раз в неделю, оплатить колледж для Спука и устроить ему сказочные каникулы.

Пока мы разговаривали, кот слушал, повернув голову в нашу сторону и внимательно следя за нами.

– Стенли кажется таким умным, – заметила я.

– Он почти как человек… Линда, ты никогда не рассказывала, почему вы с Биллом разошлись.

– Я хотела сделать карьеру, устала быть просто женой строителя дамб. В этих палаточных лагерях мне хотелось на стену лезть! К тому же Билл сильно пил. Всё было очень плохо.

В этот момент во двор залетела малиновка и вцепилась в червяка. Спук быстро спрыгнул с моих коленей и погнался за ней. Птица делала короткие перелёты, дразня мальчишку.

– Эта малиновка прилетает каждый вечер во время коктейля, – сказала Джейн. – Думаю, ей нравится дразнить Спука. Стенли она совсем не интересует.

– Тебе хочется еще одного ребенка, Джейн?

– Мы хотели бы удочерить девочку. После того, что мне пришлось вытерпеть со Спуком, я больше не смогу выдержать такое испытание. Он родился в лагере, через два года после вашего отъезда. Не было надлежащего ухода, я отказалась посещать так называемого доктора в лагере. Ты его помнишь?

Я кивнула.

– В его кабинете больше пахло виски, чем лекарствами.

– Он заигрывал со всеми подряд!

– Невозможно было найти действительно хорошего врача, который согласился бы жить в таких условиях.

В этот момент огромная собака перепрыгнула через забор и подбежала к мальчику. Спук лежал на траве, но быстро вскочил и встал под ближайшим деревом.

– Спук, больше никаких экспериментов, пожалуйста, – сказала мать. – Джуно тебя не обидит. Она просто хочет поиграть.

Мужчина в мексиканской рубашке подошёл к забору:

– Джуно, ко мне. Иди домой, детка. – Нам он объяснил: – Она снова сорвалась с цепи. Извините.

Как только мы допили второй бокал, Стенли мягко спрыгнул со своего стула и подошёл к Джейн, положив одну лапу на её колено.

– Стенли напоминает, что время обедать, – сказала она. – Линда, я поставлю обед в микроволновую печь и покормлю кота. Если ты сможешь найти нашего наследника, скажи ему, что пора мыть руки.

Я бродила по лужайке, отмечая профессионально устроенные идеальные клумбы, пока не обнаружила Спука. Он копался в нарциссах.

– Что ты делаешь?

– Копаю.

– Ты весь испачкался. Иди и умойся. Пора обедать. Он поднял голову и принюхался.

– Курица! – завизжал он и бросился к дому, подпрыгивая и размахивая руками.

Несколько минут спустя он сел за стол в шикарной полосатой рубашке и шортах, с чистыми руками и лицом, а его прическа а-ля Бустер Браун была доведена до совершенства.

Мы обедали на веранде, и Стенли попытался прыгнуть на перила из красного дерева, но не рассчитал и шлёпнулся на пол, приземлившись на спину.

– Честно говоря, это самый неуклюжий кот, которого я когда-либо видела, – пробормотала Линда. – Давай, Стенли. Тетя Линда не будет возражать, если ты посидишь с нами за столом. – Она указала на свободный стул, и кот забрался на сиденье.

– Мать Стенли звали Кленовый Сахар. Ты её помнишь, Линда? У нее было пятеро котят, но выжил только этот. Он немного странный, но разве не красавчик?

Спук доставал кусочки курицы из горшка и жадно хрустел ими.

– Не забудь про брокколи, дорогой, – напомнила мать. – Он помогает маленьким мальчикам вырасти большими и сильными. Ты сказал тёте Линде, что хочешь научиться плавать?

– Я не хочу учиться плавать.

– Тебе понравится, дорогой. И однажды ты станешь чемпионом по плаванию, как папа до аварии.

– Я не хочу учиться плавать, – повторил мальчик и энергично стал чесать ухо.

– Не за столом, пожалуйста, – попросила его мать.

Чтобы разрядить обстановку, я спросила:

– Что ты любишь больше всего. Спук?

– Зоопарк, – быстро ответил он.

– А у тебя есть любимые животные?

– Львы и тигры! – Его глаза восхищённо сверкнули.

– Это мне кое-что напомнило! – сказала я. Извинившись, я побежала наверх за подарками, которые привезла: шарф для Джейн, кепку для Спука с изображением тигра. Мой подарок для Стенли – пластиковый мяч со звоночком внутри – казался нелепым и неподходящим для степенного, спокойного кота. «Видеокассета с Шекспиром более подходит ему», – сказала я себе.

После того как Спука уложили в постель, мы с Джейн провели вечер, болтая в гостиной в компании Стенли. Джейн рассказывала о своей работе в местном клубе и об инженерных проектах Эда. Я рассуждала (невероятно скучно) о триатронах и игнитронах, линейных вариативных дифференциальных трансформаторах. Стенли спокойно слушал, вставляя сонливое «мяу». Я сказала:

– Он напоминает мне всеми уважаемого судью или солидного премьер-министра. Сколько ему лет?

– Ровесник Спука. Говорят, что год жизни кота равен семи годам жизни человека, так что на самом деле ему сорок два. Они со Спуком родились в один день и всегда вместе празднуют свой день рождения. Я никогда тебе не рассказывала о рождении Спука? Просто удивительно, что я выжила… Выпьем по маленькой, и я расскажу тебе.

Она налила шерри.

– Эд хотел доставить меня на самолете в больницу, когда придет срок родить, но Спук появился на три недели раньше. Эд был как раз в отъезде – нанимал строителей. Врач, по своему обыкновению, пьянствовал, и я отказалась идти в лазарет. Там было очень сыро. Ко мне приставили сиделку, но оттого, что я громко стонала, она пришла в бешенство. В конце концов шериф привёз какую-то женщину из ближайшего городка, и вот тогда я по-настоящему закричала! Ей не хватало только метлы и чёрного колпака. Сначала я подумала, что передо мной маска ряженого на Хэллоуин!

– О господи! – воскликнула я, – Они прислали к тебе Кору! Кору Сайке или Сайпс, что-то в этом роде. Она ухаживала за мной, когда у меня была лихорадка. Думаю, она пыталась меня отравить.

– Кора была очень злая.

– Нет ничего удивительного, – сказала я в защиту Коры. – Её ферму должны были затопить после окончания строительства дамбы. Её насильно заставляли покинуть дом, где она прожила всю жизнь.

Джейн сидела в задумчивости.

– Ты веришь в колдовство, Линда?

– Не совсем.

– Ходило много сплетен об этой женщине после твоего отъезда. Она всем говорила, скорее хвасталась, что её предки жили в Салеме, в штате Массачусетс И объявила, что прокляла дамбу.

– Да, я слышала об этом.

– Знаешь, мне кажется – её проклятие сработало. После ужасного происшествия с Эдом несчастье шло за несчастьем. Я никогда не говорила тебе, Линда, но… Спук родился слепым.

– Джейн! Я не знала этого! Теперь с ним всё в порядке, ведь так?

– Да, с ним всё в порядке, хотя некоторое время мы жили в страхе.

Мы всё не могли наговориться, но мне нужно было успеть на первый самолет.

Я пошла спать, испытывая какое-то смутное беспокойство. Мейплвуд Фармс и строительство дамб оказались так далеки от моего привычного мира, что я с нетерпением ждала возвращения в Нью-Йорк. Ещё непонятные отношения ребенка и кота. Я хотела проанализировать их позже. Но в тот момент усталость дала о себе знать, и я быстро заснула.

В немыслимо ранний час мой сон был прерван странным ощущением. Не открывая глаз, я решила определить, что это, и попыталась вспомнить, где нахожусь. Конечно, не у себя дома в Нью-Йорке. Не в чикагской гостинице. Я была в Мейплвуд Фармсе, и Спук лизал мое лицо! Я подскочила.

– Мамочка хочет знать – яйцо или тосты? – спросил он осторожно.

– Спасибо, Спук, пожалуй, лучше булочку и кофе.

Откровенно говоря, мне захотелось домой. Ситуация в Мейплвуд Фармсе была слишком странной и таинственной. Я не осмеливалась думать об этом, пока вела машину. Но сев в самолет и подкрепившись «Кровавой Мэри», решила всё обдумать. Я вспомнила, как Спук лазил по деревьям, ловил птиц и лизал моё лицо. Он делал всё, как кот, разве что не мурлыкал! Могла ли необычная увлеченность Джейн котами отразиться на её сыне каким-нибудь таинственным образом?

Всё словно подтверждало это. Я вспомнила, как мальчик тёрся о мои ноги, сидя на полу. Он улыбался, жмурил глаза от удовольствия. Он панически боялся собак, не любил плавать. В зоопарке отдавал предпочтение большим кошкам! Он всегда лизал пальцы, чтобы пригладить волосы. Тут я припомнила ещё кое-что. Как котенок, он родился слепым! Я поежилась и заказала еще одну «Кровавую Мэри».

Но если в поведении мальчика было столько кошачьего, Стенли совсем не походил на кота. Как это можно объяснить? Они родились в один день. Для обеих матерей это были тяжёлые роды. И эта неприятная женщина. Кора Как-там-её, заботилась о них.

Старые друзья со стройки рассказывали мне о злых чарах Коры. Я не верю в подобную чепуху, но должна признать, что и проект дамбы, и все, кто был с ним связан, очень пострадали. Мой брак распался, Билл стал законченным алкоголиком. Тщеславный, красивый, атлетически сложенный муж Джейн попал под бульдозер и стал инвалидом. Некоторые мужчины погибли при странных обстоятельствах или утонули в болоте. По иронии судьбы, дамбу так и не достроили!

После того как многие жизни были загублены, осквернена природа и потрачены миллионы долларов, от строительства дамбы отказались. В этом обвиняли политиков, новую администрацию в Вашингтоне.

Интересно, есть ли хоть доля правды в том, что говорили о Коре? Когда её привезли в лагерь, чтобы ухаживать за мной во время болезни, она всегда беззвучно шевелила губами. Может, она бормотала про себя заклинания?

Могла ли она каким-то образом заколдовать двух новорожденных? Можно ли поменять местами мальчика и кота? Поменять их души, так сказать? Я больше знаю о триатронах и игнитронах, чем о душах, но на высоте тридцать тысяч футов так легко фантазировать!

Я написала тёплую записку Джейн и в августе получила открытку с Аляски. На фотографии они с Эдом показывают Спуку айсберги и полярных медведей, но он с восторгом смотрит на птиц.

Потом в декабре пришла обычная рождественская открытка с небольшой припиской.

Дорогая Линда… Печальные нoвоcmu!.. Моего дорогого Стенли переехал грузовик в Хзллоуин, который вёз праздничный торт для него и Спука. Никогда больше у меня не будет такого кота, как Стенли. Я страшно тоскую по нему. А в остальном у нас всё в порядке. Спуку исполнилось семь, он повзрослел. Перестал чесать за ухом, лизать людей и оставил свои детские привычки, которые ты, возможно, заметила, когда была у нас. Он учится плавать и хочет, чтобы мы подарили ему собаку на Рождество. Полагаю, что у него просто был такой возраст.

С любовью,

Джейн

Мои подозрения оказались верны! Во всем была виновата эта ужасная женщина. Смерть Стенли каким-то образом разрушила её злые чары.