Текст книги "Побег из Эдена"

На одной из лестниц Дженни на бегу обернулась, чуть нахмурилась:

– Совсем плохо, да?

Громов едва нашел силы, чтобы кивнуть.

– Совсем чуть-чуть осталось, – постаралась ободрить его «Электра».

Они влезли на очередной уровень.

Макс упал на пол и подняться уже не мог. Только чувствовал как пальцы Дженни щупают пульс на его шее.

– Это я, – сказала она в «ухо», – у нас проблемы. Громов молодец, но у него шок. Он не может больше идти. Его нервная система длительное время была перегружена плюс мышцы потеряли силу от долгой неподвижности. Мне придется нести его.

Громов почти терял сознание.

– Вставай, ну же! – Дженни взяла его руку и перекинула через свои плечи. Рывком подняла и потащила.

Громов попытался помочь, хоть немного идти сам, но не смог. Ноги свело судорогой. Напряженные стопы чуть подрагивали и не слушались.

– Куда мы... мы... идем? – едва слышно пробормотал он.

– Наверх, – коротко ответила Дженни.

Макс услышал щелчок, понял, что его к чему-то пристегивают.

В следующую секунду его тело взмыло вертикально вверх, да так быстро, что дух захватило.

Какие-то люди тянули его за плечи. Было темно, но все же слабый свет шел сверху. Упоительный воздух.

Макса положили на спину, потом снова подняли. Он понял, что лежит на носилках.

«Как красиво!» – подумал он, увидев над собой яркий, усыпанный огромными звездами черный купол неба.

– Дженни, куда ты? – раздался сверху тревожный мужской голос.

– Тащите Громова в медблок немедленно! Я иду за Джокером!

– Дженни! Дженни, стой! – выкрикнул тот же голос, потом с отчаянием в голосе сказал: – Они же оба погибнут!

– Неси мальчика, – строго ответила ему какая-то женщина.

Макс уже не понимал, видит он все это во сне или наяву. Небо показалось таким близким, что до него захотелось дотронуться рукой. Чьи-то пальцы снова ткнулись в его шею.

– Пульс падает, быстрее, он умирает!..

Воспоминания Хьюго Хрейдмара

Голоса стремительно уносились вдаль, словно макс улетал от них на бесшумном шатле. Ощущение пустоты и невесомости захватывало его. Казалось, что он падает или летит куда-то...

– Разряд!

Макса подбросило вверх. Он судорожно вздохнул, широко открыл глаза и тут же зажмурился. В них бил яркий белый свет.

– Адреналин! Еще! Быстро! Он вернулся!

Громов чуть-чуть, осторожно приоткрыл один глаз.

Он лежал на кушетке под старой медицинской лампой. Вокруг теснились какие-то люди.

Кто-то взял его за руку.

– Прости, Макс, я должна была предупредить тебя, – раздался знакомый голос. – Но я даже предположить не могла, чем это для тебя закончится! Я думала, ты никогда не узнаешь правды.

– Дэз? – Громов поднял руку и прикрыл ею глаза.

– Как хорошо, что ты жив!

Кемпински обняла его за шею.

– Что закончится? О чем ты, Дэз? – Громов взял ее за плечи и чуть отстранил.

Тут лампа погасла. Макс обернулся. К ним подошел Джокер. Его правая рука была туго перевязана и примотана к телу, на голове окровавленная повязка, по всему лицу пластыри. Он с трудом шел, хромая на правую ногу и опираясь на палку.

– Увы, молодой человек, – сказал он, – я бы тоже хотел поздравить вас с окончанием этого кошмара под названием Эден, но, к сожалению, не могу. Вам придется туда вернуться. По-другому никак. Вирус остался у Синклера. Рано или поздно он его найдет. Он перетряхнет всю свою Сеть полигон за полигоном – и найдет. Хьюго Хрейдмар пытался передать формулу нам, он не думал, что все будет так сложно. И уж тем более не хотел причинить вам, Громов, вред. Простите, что втянули вас. Но у нас не было выбора.

– Какого выбора? О чем вы?

Громов сел.

Джокер зубами вынул из пачки сигарет, лежавшей в кармане его куртки, штуку. Здоровой рукой достал зажигалку. Прикурил и выпустил колечко дыма.

– Я боюсь, это очень долгая история. Пойдем ужинать, раз пришел в себя. Нечего тебе дальше в этой терапии валяться. Медицина – враг эволюции.

* * *

Макс сидел за длинным дощатым столом, которому было лет триста, никак не меньше, и внимательно рассматривал окружающих. За истекшие два часа он узнал так много невероятного, что чувства притупились, удивление пропало.

В глиняные плошки разложили обычное лотекское рагу из мяса с овощами. Глядя на густой пар, поднимающийся от миски, Макс даже встряхнулся. Ему вдруг показалось, что сон начался гораздо раньше, а сейчас он проснулся дома.

– Моя мама готовила такое, – сказал он.

Дэз, сидевшая рядом, кивнула.

Чуть поодаль Джокер, Дженни и еще несколько человек быстро, молча ели. Они передавали друг другу большой круглый хлеб, по очереди отламывая от него большие куски.

Среди остальных пяти Макс узнал только мужчину, что тащил его на носилках. Дэз кивнула в его сторону:

– Это Роро, он из лотеков, но учился в Байокскай. Работал в одной из индонезийских корпораций. Потом попался как хакер, получил заочно срок, сбежал из хайтек-пространства навсегда.

– Обычно я штурман, – улыбнулся Роро, – говорю всяким тупицам с автоматами, куда им бежать, как далеко прыгать и какой провод резать.

Кемпински показала ложкой в сторону маленькой женщины с рыжими кудряшками, бледным веснушчатым лицом и пронзительно голубыми глазами:

– Это Тереза, наш механик.

– Могу починить хоть танк, хоть самолет, хоть космический шатл, только откопайте, – отрекомендовалась Тереза.

– Как это? – Громов отпил из глиняной кружки горячего чаю.

– А ты думал, нам корпорация «Калашников» оружие продает? – рассмеялся Джокер.

– Они-то, может, и рады бы были, но правительство против, – усмехнулась Дженни.

– Мы ищем и выкапываем оружие времен Нефтяной войны, – скромно пояснила Дэз.

– Выкапываем, если повезет, – рассмеялся черный вертлявый паренек лет семнадцати, – а так в основном из болот тянем или со дна морского. В Проклятом каньоне много оружия достали. Там грязевые потоки сошли прямо на танковую колонну. Никогда не забуду. Два дня в костюме от радиации! Не снимая! В грязи с головой!

– Перестань хвастаться, Корус, – перебила его девушка в оранжевом комбинезоне с черными полосками. Лицо у нее было строгое и, можно даже сказать, злое. Черные глаза, черные волосы, скрученные в пучок на затылке.

– Я жалуюсь! – возмутился тот и показал: – Это Константа, наш водитель. Водит все, что ездит, летает и плавает.

– Констанция, меня зовут Констанция, – строго сказала девушка, повернувшись к Корусу.

Громов посмотрел на огромного мужчину, сидевшего дальше всех от него. Он молча и быстро ел из плошки втрое большей, чем у всех остальных.

– Он весит двести двадцать килограммов, и рост у него два с половиной метра, – шепотом пояснила Дэз. – Он солдат. Глухонемой. Мы не знаем, как его настоящее имя. Только Сетевое – Бульдозер. Он папин телохранитель.

– Почему же его не было вместе с твоим отцом в бункере? – удивился Макс.

– Потому что отец никому не сказал, куда идет, – не то с укором, не то с гордостью ответила Дэз.

– Если бы сказал, в меня бы долго палили снотворным из санитарного ружья, а потом связали цепями и никуда не пустили, – с едва заметной улыбкой вмешался Джокер.

Тут Дженни неожиданно резко встала из-за стола.

– Тебя могли убить, – отрывисто сказала она.

– Джен, я пошел за дочерью, – попытался оправдаться Джокер, подмигнув Дэз.

Та насупилась и сосредоточенно ковырялась в тарелке.

– С ней бы ничего не произошло, у нас был план, как вывести ее из Эдена, – твердо возразила Дженни.

Лицо Кемпински стало злым. Джокер явно ощущал себя неловко, оказавшись между двух огней.

– У нас нет времени обсуждать это, – сказал он и тоже встал. – Интерпол может обнаружить нас в любой момент. А нам надо получить этот чертов вирус. – Джокер сделал паузу. Плечи Дженни едва заметно дрогнули. – Я должен подготовить Громова.

Он позвал Макса и Дэз:

– Идемте, я...

У него на поясе что-то запищало. Сработал датчик на стене.

– Тревога, – буднично и спокойно сказала Констанция, вскакивая и на ходу допивая чай. – Я к перископу. Посмотрю, в чем дело. Может, опять какой-нибудь бомж забрел.

Макс вопросительно посмотрел на Дэз. Та пожала плечами.

Они проследовали за Джокером в длинный бетонный коридор, по стенам которого тянулись толстые кабели, подвешенные друг над другом на крюках.

– Что это за место? – спросил Громов, рассматривая старые выщербленные стены, по которым текли струйки воды.

– Старый правительственный бункер Польши. Была такая лотекская страна до войны. Тут целый дом под землей, а наверху руины какого-то города. Не спрашивай, как мы обнаружили вход. Перед тобой те еще кроты, – несколько хвастливо заявила Дэз.

Макс кивнул. Ему стало неловко. Дэз все время обо всем знала и ничего не сказала! Выболтала, что она дочка Джокера, но ведь, если подумать, это вполне могло быть неправдой. Каждый сирота, оказавшись в Бро, начинает мечтать, чтобы его отцом был сам Джокер – враг хайтек-цивилизации №1!

Отец Дэз привел их в небольшую комнату, которая по сути представляла собой одну сплошную «точку доступа». Один суперкомпьютер в виде груды железа, занимающей все ржавые стеллажи вдоль стен, и огромный стол в центре. Все это соединено разноцветными проводами. Пожалуй, только хозяин смог бы относительно быстро разобраться, что здесь что.

Джокер заметил что-то на мониторе.

– Минуту подождите, – сказал он, садясь в облезлое старое кресло.

Громов кивнул и снова стал разглядывать помещение.

– Где-то я такое уже видел, – Макс подмигнул Дэз.

– Очень удобно, – с нарочитой серьезностью ответила та, – если приходится быстро сматываться, выдергиваем только то, что важно, остальное бросаем. Ничего раскручивать не надо. И дешево. Все железо со свалок.

– Я думал, все свалки, где есть железо, принадлежат корпорациям. – Макс тронул древний охлаждающий блок, который исправно дул на два скрепленных вместе изолентой жестких диска.

– Только те, о которых им известно, – подал голос Джокер, быстро вводя командные строки со старой раздолбанной клавиатуры, и добавил задумчиво, чуть нахмурившись из-за настырной строки «доступ запрещен», которая вылезала снова и снова, несмотря на все усилия знаменитого хакера: – А известно им далеко не про все... Черт! Да что ж за код такой хитрый?

Тут Громов пригляделся к строчкам, бегущим по монитору Джокера. Что-то в них показалось ему знакомым... Он подошел чуть ближе.

– Это же!.. – только и успел воскликнуть.

– Стой, не говори мне, – сердито перебил его тот, – я должен сам догадаться. Я уже почти понял... Это динамичный код, случайный числовой выбор, программа, что его осуществляет, вложена в другую, поэтому сразу ее не найти... Не отвечай! Я не нуждаюсь в подсказке.

Громов прикусил губу, чтобы сдержать улыбку.

Джокер быстро, с почти спортивным азартом стучал по стертым клавишам, пытаясь войти в личный ноут Макса, который остался подключенным к Сети Эдена.

Прошла минута.

В воздухе повисло напряжение. Отец Дэз нахмурился.

– Ладно... Черт, я уже и забыл, как это делается, – проворчал он, вытаскивая из ящика для дисков, стоявшего рядом, один в прозрачной коробке. – Давненько мне не приходилось пользоваться библией шифровальщика.

Максу стоило больших усилий не выдать своего внутреннего торжества. Сам Джокер не может обойти его систему защиты! Невероятно!

Прошло еще три минуты. Тут в комнатенку влетела Констанция:

– Все в порядке! Как обычно, крысы. Погрызли изоляцию на одном из кабелей. Послала Коруса чинить...

– Я занят! – рявкнул через плечо Джокер.

– Извини... – обескураженно пробормотала Констанция и поспешно удалилась.

Дэз недовольно сморщилась.

– Почему обязательно надо кричать? – проворчала она. – Почему нельзя сказать то же самое, но по-человечески?

– Извини, я стал нервным, – отрывисто сквозь зубы проворчал Джокер.

– Ты всегда это говоришь, – закатила глаза к потолку Кемпински. – Потому что, насколько я помню, нервным ты был всегда.

– А ты думала, легко быть врагом цивилизации №1? – попытался отшутиться отец, но в его голосе отчетливо прозвучали нотки раздражения.

Дэз надула губы. Макс подумал, что сейчас она вдруг стала похожа на капризного ребенка, раньше он такого выражения у нее никогда не видел.

Джокер краем глаза беспокойно посмотрел на дочь и, похоже, окончательно разозлился.

Громов почувствовал, что он обязан как-то разрядить обстановку.

– Код не символьный, – подсказал он Джокеру, – а графический, как ключ, понимаете? Я не знаю, почему графические коды не прижились, ведь это гораздо эффективнее, да и технически не так уж сложно. Замок...

– Черт! – отец Дэз с досадой грохнул ладонями по столу. – Я же просил ничего не говорить! Я просил не говорить, какой код!

– Папа! – тут же сорвалась Дэз. – Он не сказал ничего такого, чтобы ты мог на него кричать!

Джокер закрыл глаза руками и глубоко вздохнул. Чуть помолчал.

– Ладно, – сказал он устало. – Извини, Макс. Открой свои архивы. Действительно, это какое-то ребячество.

Он встал. Тусклая лампа на потолке на мгновение осветила его лицо. Тут Громов заметил, что жесткая щетина, копоть и запекшаяся кровь до сих пор отвлекали внимание от нездоровой бледности Джокера. Он выглядел очень усталым. Лицо осунулось. Вокруг глаз черные круги. Глубокие морщины шли от крыльев носа к подбородку.

– Садись, – Джокер отступил в тень, показывая на свое кресло.

– Что вы хотите найти? – спросил Макс.

– Все данные о вирусе.

Громов кивнул.

Он вышел в Сеть и быстро набрал необходимые составные ключа. Всего четыре известные картинки – логотипы корпораций, которые есть на многих сайтах и баннерах почти всех поисковых систем. Потом добавил к ним еще одну – вроде детского рисунка.

«Привет, хозяин» – появилась на экране зеленая надпись.

– Как ты до этого додумался?! – восхищенно воскликнул Джокер.

Громов довольно улыбнулся:

– Мой отец часто говорил, что, если хочешь что-нибудь надежно спрятать, положи это на видном месте. Никому и в голову не придет, что составные части кода знают и видят все каждый день. Не говоря уж об этом, – Громов кивнул на справочник шифровальщика, – вряд ли его составители смогут собрать все картинки, какие есть в Сети, чтобы тасовать их для комбинаций. Цифр-то всего десять, букв в разных алфавитах гораздо больше, но тоже ограниченное количество. Поэтому любой код, составленный из них, рано или поздно можно взломать. А картинок может быть сколько угодно.

Отец Дэз хлопнул в ладоши, улыбка осветила его мрачное лицо:

– Браво! Я бы снял перед вами шляпу, если бы она у меня была.

– Я скопирую все файлы, что связаны с Образцом, на ваш диск, – Громов отвернулся. Ему не хотелось, чтобы кто-то заметил, как он краснеет от удовольствия.

* * *

Макс запустил копирование.

– Расскажи мне все, что знаешь о вирусе, все детали, все, что помнишь, – попросил Джокер.

Громов задумчиво посмотрел в потолок, собираясь с мыслями и начал рассказывать. Обо всем начиная с того дня, как Образец взбесился в его токийской квартире, и до момента своего пробуждения в лаборатории доктора Льюиса.

Джокер не перебивал Макса, только слушал и кивал. Время от времени он делал какие-то пометки в цифровом блокноте.

Когда Громов закончил, Джокер проговорил:

– Теперь я расскажу, что известно мне. Хьюго Хрейдмар информировал нас о вирусе и его свойствах. Он был готов передать нам структуру ДНК. Но мы долго не могли придумать, как сделать это так, чтобы не раскрыть Хьюго...

– Он в Эдене?! – удивленно воскликнул Макс.

– Да, и больше не расспрашивай о нем, – остановил его Джокер. – Мы решили воспользоваться архивами Эдена для передачи данных.

– Влезть в архив проще, чем в основную базу данных нейролингвы, – пояснила Дэз.

– Но архивы время от времени сканируют, – продолжил ее отец, – поэтому нам был нужен файл, в котором уже есть упоминание о вирусе, чтобы программа безопасности не обнаружила вмешательства раньше времени.

– Как это? – Громов сдвинул брови.

– Ну представь, что у тебя есть ящик стола, куда убираешь записанные диски. И вот однажды, заглядывая туда в поисках нужного, находишь желтого резинового утенка для ванной. У тебя бы наверняка возникли вопросы, кто, когда и зачем его туда засунул, правда?

– А, ясно, – кивнул Макс.

– От Дэз я знал, что упоминание о вирусе абсолютно точно есть в твоем архиве...

– Так вот как я во все это влип! – усмехнулся Макс.

– На самом деле ты влип гораздо раньше, – заверил его Джокер. – С того момента, когда написал программу для своего робота. Открою секрет: мы и так собирались забрать тебя из Эдена, но чуть позже и по-другому. Ладно, не об этом сейчас речь.

Дэз ерзала на месте, ей тоже не терпелось:

– Хьюго должен был положить файл в твой архив, а папа во время очередной хакерской атаки незаметно скачал бы его. Но случилось то, чего никто не ожидал. Ты расшифровал вирус своего робота, Образца, тот, что попал к тебе из Сети, и передал его Синклеру...

– Я?! – вытаращился Громов. – Но я ничего такого не помню!

– Естественно, – пожал плечами Джокер, – я же попал тебе в голову из пушки квантового генератора.

Макс вскочил.

– Вы?! Так это был не сон?!

– Тихо-тихо, – попытался успокоить его Джокер. – Нам пришлось! Видишь ли, Макс, ты очень умный парень. Я бы сказал, гениальный. Но, к сожалению, попав в Эден, ты встал на сторону Синклера.

– Я?! – Громов вопросительно посмотрел на Дэз.

Та кивнула головой.

– Ты помнишь, как я приходила к тебе, когда ты лежал в терапии? – спросила она. – Я показывала тебе запись. Хочешь еще раз посмотреть?

– Нет... – Громов слегка покачнулся и был вынужден схватиться за стеллаж, чтобы не упасть. – Не надо. Я ее помню... Но как это могло случиться?

Вошла Дженни Синклер.

– С теми, кому дано больше, чем другим, такое довольно часто случается, – сказала она. – Извините, я услышала часть вашего разговора, когда только подходила к двери. Мы предприняли вылазку. Нашли твою капсулу, отключили тебя от Сети Эдена и принесли в лабораторию, где стоял квантовый генератор...

– Подождите, – Макс нахмурился, вцепился в волосы, – как вы могли перенести меня, если вся среда Эдена виртуальная?!

– Ну очнулся-то ты в лаборатории, так? – сказал Джокер. – Увидел доктора Льюиса, оборудование, вид которого показался знакомым, так?

Дженни тем временем развернула один из мониторов к столу и молча запустила видео. Это была запись с камер слежения Эдена. Она прокручивалась ускоренно.

Макс смотрел и не мог поверить. Будто про него сняли фильм! Его несуществующая жизнь, которой он не помнил.

Вот он просыпается утром, подключается к нейролингве, что-то объясняет проектной группе «Моцарт», стоит рядом с доктором Синклером, сидит у монитора вместе с Борисовым...

– Ты был лучшим, Макс, тебя взяли на работу, хоть ты еще не закончил Эден, – грустно сказала Дэз. – Смотри, видишь? Синклер подарил тебе турбокар последней модели. Тебя стали называть принцем Эдена. Ты проводил с ним много времени. Он даже как-то сказал, что нашел в тебе сына.

– Вместо своей никудышной дочери, – скривила рот Дженни. – Мы напали на бункер. Вирус не должен был попасть к моему отцу!

– Как вы проникали в эденскую Сеть? – спросил Громов. – И вообще в сам бункер?

– У цифровика Синклера теперь не хватает фантазии, чтобы создать собственную систему управления Эденом! Поэтому он добавлял в старую всякие разные модули, – объяснила Джен. – Понимаешь? Надстраивал наглухо закрытые этажи на старое здание, где нам знакомы все входы и выходы. Мы могли минут по пять находиться в главной базе незамеченными. Сейчас только трудности появились. Ваша Сонг придумала автономные модули безопасности – они от Дженни не зависят, сами по себе работают. «Гончие» называются. Прилипчивые, собаки... Один раз тебя обнаружила – по электронным следам будет идти, пока не сдохнет. Пришлось их на сервер упредилки завести и спалить его к чертям. Физически. Я думала, умру, пока искала способ все напряжение, какое в здании есть, в одну комнату перекинуть. Еще чуть-чуть, и меня бы засекли.

Громов ничего не понял и перевел вопросительный взгляд на Дэз. Та пояснила:

– Первую интеллектуальную систему управления жилой средой создал настоящий доктор Синклер, когда еще был жив...

– Подождите, – Макс чуть не выронил ложку. – Что значит: «когда еще был жив»?

– А... – Дженни улыбнулась и приложила ладонь ко лбу. – Я думала, ты уже в курсе. Просто здесь все знают эту историю. Думала, тебе кто-нибудь уже рассказал.

Дэз встрепенулась:

– Доктор Синклер работал над созданием полноценных цифровых копий сознания. Проект «Свобода» – слышал о таком?

– Нет, – неуверенно ответил Макс.

– А он был, – уверенно заявила Кемпински. – Твое сознание – это последовательность электрических импульсов. Чтобы осознанно перемещаться, совсем не обязательно двигать куда-то тело. Теоретически ты можешь передать свое «я» даже посредством радиосигнала. Представляешь? Невероятно, правда? Только тело в этот момент должно находиться в анабиозе, так как сознание перестает контролировать его жизнедеятельность. Проблем было много – как выходить, как возвращаться, как существовать внутри Сети.

– Мой отец пытался найти решение, – подхватила Дженни. – Я не знаю деталей, мне было лет тринадцать, и меня не слишком увлекали его опыты. Но в общих чертах вот что произошло: Хьюго Хрейдмар, который только пришел работать в лабораторию, однажды ночью уничтожил все материалы проекта «Свобода» и скрылся. А через некоторое время я стала замечать странные перемены в моем отце. Он... он стал другим и...

Она замолчала. Было видно, что даже спустя много лет ей трудно вспоминать случившееся.

– По просьбе Джен я покопался в архиве спутника, что висит над Эденом, и нашел только последовательность операций, – продолжил вместо нее Джокер. – Выходит, что доктор Си решил попробовать свой метод, лег в барокамеру и запустил программу. Его цифровой двойник отделился и около минуты существовал автономно. И как раз в этот момент Хьюго начал стирать базы «Свободы». Двойник успел вернуться в тело, и доктор Си вышел из анабиоза, но совсем не таким, каким был до этого. Что произошло за эту минуту, никто не знает. Боюсь, даже сам Хьюго не сможет дать на это ответ.

Громов закрыл глаза и мотнул головой.

– Подождите, выходит... доктор Синклер – это цифровая копия самого себя?

– Не совсем, – Джокер посмотрел в потолок и скрестил руки на груди. – Он что-то вроде программы. Он знает и умеет все то, что умел доктор Си на тот момент, когда ложился в барокамеру, – и ни граммом больше. Это как если бы ты больше не смог расти. Навсегда остался четырнадцатилетним, понимаешь?

– Он бы мог подключиться к нейролингве, – неуверенно предположил Громов.

– К ней можно подключиться, только если у тебя есть нервная система, – фыркнул Джокер.

– Вирус Хрейдмара мог бы ему помочь, – коротко резюмировала Дженни.

– В чем? – не понял Громов.

Дэз закатила глаза и вздохнула, будто речь шла о чем-то настолько элементарном, что не понимать этого может только полный кретин.

– Какая у тебя была мечта два года назад? – спросила она. – Поступить в Эден. Так?

Макс кивнул.

– Так представь, что твое сознание в тот момент бы заморозили, и все остальное тоже. Ты бы вечно желал поступить в Эден, но не мог двинуться с места. Вот и с Цифровиком-Синклером случилось то же самое.

– Он по-прежнему ищет способ выхода в общую Сеть, но Хьюго запер его в Эдене, – сказал Джокер. – Я не знаю как, но Хрейдмар изменил тактовую частоту излучения таким образом, что существовать вне эденской Сети Цифровик не может.

– А придумать ничего нового Синклер не в состоянии, понимаешь? – вытаращилась на Громова Дэз.

– То есть... – Максу показалось, что у него мозги сейчас начнут лопаться. – То есть он хочет снова стать человеком?

– Нет же! – раздраженно воскликнула Дэз. – Он хочет остаться Цифровиком, но иметь человеческое сознание. Ему нужны фантазия и интуиция! Теперь ясно? Ты, надеюсь, знаешь, в чем единственное превосходство человеческого мозга над искусственным интеллектом?

– Аткинс считал, что в способности создавать новое.

– То есть фантазия – единственное, что дает человеку превосходство над машиной, – вмешалась в разговор Тереза. – А ее-то как раз у доктора Си теперь и нет. Он верит, будто вирус Хьюго способен ему ее вернуть.

– Ясно... – неуверенно кивнул Громов. – А... а зачем?

Он тут же покраснел, осознавая нелепость собственного вопроса. Однако никто почему-то смеяться не стал.

– Если доктор Синклер придумает, как ему проникнуть в общую Сеть, – серьезно сказал Джокер, – то получит доступ абсолютно ко всем системам управления. В том числе оборонным. Сможет распоряжаться военными кораблями, подводными лодками, ракетами – всей оборонной системой хайтек-цивилизации. Понимаешь? Начнется бунт машин, Макс. Но возглавит его человек.

– Сеть Эдена изолирована от внешней общей Сети, – добавила Дженни, – мой отец создал ее как эксперимент. Цифровик до сих пор не раскрыт именно потому, что информационная изолированность Эдена дает ему безопасность. Но она же и не дает ему осуществить свою мечту. Он рвется на свободу и будет искать вирус Хрейдмара, пока не найдет. Даже если для этого придется перебрать весь архив Эдена по битам.

– Чем он, собственно, и занят в настоящий момент, – подвел итог Джокер. – Тебя у него нет, но запись твоих воспоминаний имеется. Так что нам придется вернуться в Эден.

– Запись моих воспоминаний? – Макс потер лоб. – Как такое возможно?

– О, Дэйдра МакМэрфи может еще не такое сделать возможным, – тоскливо заметила Дженни. – Ты слышал о ее технологии обратной загрузки? Обычно информация грузится из нейролингвы в твою память. Так вот Дэйдра додумалась, как осуществить обратный процесс. Твои воспоминания перекачиваются в нейролингву. Потом она пошла еще дальше. Слышал о процессе Дэйдры[40]40
  «Процесс Дэйдры» – открытое слушание комиссии по этике по делу доктора Дэйдры МакМэрфи, одной из «двенадцати великих учеников Синклера». Формулировка обвинения: общество против использования возможностей нейроактивнои цифровой среды ID для создания искусственных воспоминаний. Общественный обвинитель пытался доказать осуществление Дэйдрой экспериментов под эгидой военного ведомства. Она обвинялась в разработке чипов-шпионов – приборов, переводящих мысли человека в код нейролингвы и делающих возможным их прочтение. Также МакМэрфи считается разработчиком системы дистанционного управления группами людей, используя возможности нейролингвы. Процесс Дэйдры вызвал широкий резонанс в обществе. Начались споры о допустимости развития таких передовых направлений бионики, как киберорганика и биоинжиниринг.


[Закрыть]?

– О фальшивой памяти? Да, слышал, – кивнул Громов.

– Комиссия по этике наложила запрет на эти исследования, но в Эдене, как ты убедился, действует только один закон – приказ Цифровика. – Джокер закашлялся. – Формально программа закрыта, но кто же может это проверить?

– То, что она закрыта, не помешало Дэйдре прокручивать твои воспоминания день за днем, раз за разом, – Дженни сочувственно посмотрела на Громова.

– Постепенно они поняли, что интересующая их информация где-то в самом начале. Поэтому ты помнишь только первые недели прибытия в Эден. Мы мешали ей как могли. К счастью, их модуль безопасности не обнаружил нашего присутствия.

– Но я помню, как был в лаборатории! – воскликнул Макс. – Я помню, как работал с наноскопом и исследовал вирус!

Дженни и Джокер переглянулись.

– Расскажи, что ты видел, – отец Дэз нахмурился.

– Я уже рассказывал, – ответил Громов. – Тогда в лаборатории...

– Нет, вспомни подробно. В деталях. Нарисуй картинку того, что было у тебя перед глазами.

– Ну... я удивился, какое там все старое, – начал Макс, – я долго не мог найти лифт, потом он оказался за моей спиной. Я спустился куда-то глубоко вниз. Это было похоже на один из уровней «Вторжения». Там была такая же ржавая дверь и наноскоп очень старый, довоенный...

– Вот он! Файл Хьюго! – перебил его Джокер.

Дженни нахмурила брови.

– О чем вы? – не понял Громов.

Однако на его вопрос никто не обратил внимания.

– Если Хрейдмар положил информацию в архив, то... – начала Дженни.

– Когда они вернулись к начальному периоду, он увидел воспоминания Хьюго как свои собственные, – закончил Джокер.

– О чем вы?! – повторил Макс.

Снова никакой реакции.

– Но как это может быть? – Джен прикусила губу.

– Там же все ненастоящее, – развел руками Джокер. – Виртуальная среда Эдена – это та же Сетевая арена, только более реалистично выполненная. Ты сама знаешь, что даже внутри игровых арен общей Сети можно менять условия игры, если тебе известны внутренние чит-коды. А значит, там может быть все что угодно. Меня беспокоит другое...

– Если Макс видел файл Хьюго, значит, у них есть запись его воспоминаний! – воскликнула Дженни, с досадой хлопнув ладонями по столу.

– И все зависит от того, сколько времени они потратят на их расшифровку, – кивнул Джокер. – Мы должны попасть туда раньше, чем это произойдет. Хотя это необязательно. У нас есть копия файла.

– Где? – спросила Дэз.

Ее отец легонько постучал пальцем по лбу Громова:

– Тут. Он же смотрел на мониторы, когда Хьюго вкладывал в его архив свои воспоминания. Он стал Хрейдмаром на момент загрузки, но и Громов же никуда не делся. Он свидетель!

– А если он хоть что-то забыл?

– Вряд ли, файл закачан через нейролингву. Если погрузить Максима в транс, он вспомнит все детали естественным путем.

Дженни потерла шею.

– Все равно нужен ключ. Если было бы все так просто – Дэйдра заставила бы его вспомнить. Смотрите, она почти год крутила его память, как диск, и ничего не добилась, потому что воспоминания хаотичны. Думаю, это один из сюрпризов Хьюго. Он ведь не хотел, чтобы файл попал не в те руки.

Громов вскочил:

– Кто-нибудь может объяснить, о чем идет речь?! Как-никак я тоже имею к этому отношение!

Дженни посмотрела на него так, будто первый раз видит. Джокер смягчился:

– Когда ты был в лаборатории, тебе ничего не показалось странным? Ты знал, как обращаться с довоенным наноскопом, расшифровал ДНК сложнейшего вируса, штамм которого создавался искусственно... Причем замечу: создавался он гением, величайшим знатоком бионики в мире, учеником доктора Си. Ты ничего странного в этом не находишь?

– Но... – Громов развел руками. – Но я все это знал!

– Откуда? – спокойно спросила Дженни.

– Из нейролингвы, наверное, – неуверенно ответил Макс.

– А у тебя разве не было ощущения, что все это делаешь не ты, а кто-то другой, а ты только наблюдаешь за его работой? – Джокер чуть подался вперед.

Громов замолчал. Он как будто снова оказался перед той старой ржавой дверью...

– Было... – пробормотал он. – Я как будто раздвоился.

– Когда твои воспоминания снова запустили с начала, ты увидел воспоминания Хьюго Хрейдмара, – отчетливо проговорил Джокер, – те, что он положил в твой архивный файл для нас. И принял их за свои. Понятно?

– Но ведь Образец, мой робот, взбесился раньше! – воскликнул Макс. – Еще до того, как я попал в Эден! До того, как Хьюго положил свой файл в мои воспоминания! Я исследовал вирус, которым робот заразился, подключаясь к Сети!

Дженни печально посмотрела на Макса.

– А ты уверен, что это было именно так? – спросила она.

Громов недоуменно моргал, не зная, что ответить. Вопрос Дженни звучал примерно так же, как если бы она поинтересовалась – уверен ли Макс в том, что он Макс, а не кто-нибудь другой. Хотя... Громову вспомнилась фраза, которую он писал от руки для графологической идентификации. Тогда, давно, в кабинете директора Такимуры, когда отправлял документы в Эден:

«Однажды мудрецу Джуан Цзы приснилось, что он красивая бабочка. Проснувшись, мудрец стал размышлять. Кто он? Джуан Цзы, которому приснилось, что он красивая бабочка, или же красивая бабочка, которой сейчас снится, что она – Джуан Цзы?»