Текст книги "(Не)женская экономика. Как гендерное неравенство ограничивает наш экономический потенциал"

Я был обычным мужчиной и вел обычную семейную жизнь. Я вел себя так, как любой другой. Жена была для меня бесправной рабыней, обязанной безгранично меня уважать. Она всегда была дома и не могла выйти, чтобы пообщаться с другими женщинами. Я заплатил за невесту выкуп, поэтому она мне принадлежала… и это давало мне право обращаться с ней так, как мне заблагорассудится. Она была в моей власти для секса – в любое время, в любом месте, повсюду. За отказом шло наказание. В своем доме я был настоящим тираном[57]57
  Women for Women International, Ending Violence Against Women in Eastern Congo, Winter 2007, 20–22, цитата в: Valerie Hudson, Bonnie Ballif-Spanvill, Mary Caprioli, and Chad Emmett, Sex and World Peace (New York: Columbia University Press, 2014).


[Закрыть].

Безграничная власть часто делает человека злым и жестоким, поэтому женщинам, удовлетворение базовых потребностей которых зависит от мужчин, постоянно угрожает домашнее насилие. Международное исследование, проведенное Всемирной организацией здравоохранения, выявило следующие факторы его возникновения: 1) мужчина или женщина видели подобное поведение в детстве, 2) общество относится к насилию терпимо и 3) между мужчинами и женщинами существует большой экономический разрыв[58]58
  WHO Multi-country Study on Women’s Health and Domestic Violence Against Women: Summary Report – Initial Results on Prevalence, Health Outcomes and Women’s Responses (Женева: Всемирная организация здравоохранения, 2005).


[Закрыть]. В сельских областях развивающихся стран, как правило, присутствуют все три фактора, и насилие передается из поколения в поколение. Общество может даже требовать бить женщину, если она выходит за рамки. Домашнее насилие зачастую воспринимается как настолько естественное, что даже сами женщины заявляют ученым, что мужчина имеет право бить жену за такие мелочи, как подгоревший обед[59]59
  В случае домашнего насилия часто имеет место обвинение жертвы, поэтому в опросы, оценивающие распространенность насилия со стороны сожителя и отношение к этому явлению, часто включают стандартные пункты о допустимых поводах бить женщину. Обычно есть в этом списке и «подгоревший ужин». В 2016 году, например, шестьдесят восемь процентов респондентов в Непале заявили, что женщину можно побить, если она пренебрегает детьми, спорит с мужем, отказывает в сексе или у нее пригорела еда. Аналогичное обвинение жертвы часто встречается и в развитых странах. Enrique Gracia, “Intimate Partner Violence Against Women and Victim-Blaming Attitudes Among Europeans”, Бюллетень Всемирной организации здравоохранения 92, no. 5 (1 мая 2014 г.): 380–381; Saraswati Sundas, «Bhutan Tackles Violence Against Women for „Refusing Sex, Burning the Dinner”», Reuters World News, 22 марта 2016 г., https://uk.reuters.com/article/us-bhutan-women-abuse/bhutan-tackles-violence-against-women-for-refusing-sex-burning-the-dinner-idUSKCN0WP04E.


[Закрыть].

Недавнее исследование на материале двадцати восьми стран, опубликованное в American Journal of Public Health, показало, что выравнивание экономического положения женщин, особенно увеличение владения производственными активами, например землей и крупными животными, значительно снижает насилие со стороны сожителя[60]60
  Amber Peterman, Audrey Pereira, Jennifer Bleck, Tia M. Palermo, and Kathryn M. Yount, “Women’s Individual Asset Ownership and Experience of Intimate Partner Violence: Evidence from 28 International Surveys”, American Journal of Public Health 107, no. 5 (май 2017 г.): 747–755.


[Закрыть]. Женщина не может уйти из дома, где с этим сталкивается, чаще всего потому, что у нее нет средств к существованию. Мы, участники движения за женское экономическое равноправие, часто становимся свидетелями того, что они делают это буквально на первые заработанные деньги.

Нередко насилие принимает форму целенаправленного лишения пищи. Недовольный мужчина может морить голодом не только женщину, но и ее детей столько, сколько сочтет нужным. Исследование, проведенное в 2011 году Техасским университетом, показало, что в сельских районах Бангладеш в предшествующем году с физическим насилием со стороны партнера сталкивалась половина замужних женщин. Поскольку в этой культуре им нельзя покидать место проживания, в дом все приносит глава домохозяйства, и лишение пищи становится удобным средством наказания. «Они нас сильно бьют, но мы не уходим, – рассказывала одна из опрошенных. – Когда они злятся, они не приносят еду даже собственным детям». Многие предпочитали терпеть, но не просить еду, чтобы не столкнуться с побоями. Одна женщина отдавала свою еду дочерям и молчала о том, что хочет есть, потому что, по ее словам, «вечером он бы меня избил»[61]61
  Erin Lentz, “In the Fight Against Hunger, Why Don’t We Prioritize Women?” The Hill, 21 ноября 2016 г., https://lbj.utexas.edu/fight-against-hunger-why-dont-we-prioritize-women.


[Закрыть].

Мужское доминирование в распределении пищи заметнее всего проявляется в том, что женщин в семье очень часто кормят в последнюю очередь и меньше всех. Неравное распределение пищи стало ритуалом и «частью местной культуры» благодаря ужину в разное время, раздельным комнатам для еды и «женским» продуктам. (В развитых странах пережитки этих обычаев можно увидеть в более крупных упаковках, которые рекламируют как «мужской размер».)

«Утром отцу (он рос среди пуштунов) подавали к чаю чашку сливок, а его сестры получали только чай, – пишет пакистанская активистка Малала Юсуфзай. – Если были яйца, то только для мальчиков. Когда на обед резали курицу, девочки получали крылья и шею, а аппетитной грудкой наслаждался отец, его брат и мой дедушка. “Я с ранних лет чувствовал себя не таким, как сестры”, – вспоминал папа»[62]62
  Malala Yousafzai, I Am Malala: The Girl Who Stood Up for Education and Was Shot by the Taliban (New York: Back Bay, 2015), 22.


[Закрыть]. Малала не рассказывает, чем питалась бабушка, но если эта история такая же, как другие, мать ее отца ждала, пока все остальные поедят, а потом доедала остатки, а иногда вообще оставалась голодной. Так это выглядит, когда еды не хватает.

Правило «в последнюю очередь и меньше всех» признано настолько распространенным, что международные агентства начали собирать данные о его возможном влиянии на видовом уровне, а эксперты разрабатывают гендерный индекс питания[63]63
  Гендерный индекс питания описан на странице Эрин Ленц на сайте Института Линдона Джонсона по связям с общественностью Техасского университета в Остине, https://lbj.utexas.edu/lentz-erin.


[Закрыть]. Особенно тревожит, как такой подход может сказываться на новорожденных.

The International Fetal and Newborn Growth Consortium for the 21st Century (INTERGROWTH-21st) – консорциум ученых, занимающихся вопросами акушерства, – недавно провел глобальное исследование массы тела при рождении. Если она низкая, это ведет не только к многочисленным рискам в младенческом возрасте, но также к заболеваниям и слабости в течение всей жизни. Дети недоедающих матерей на двадцать процентов чаще умирают в первые пять лет жизни[64]64
  Всемирная продовольственная программа, “Women and Hunger: 10 Facts”, https://www.wfp.org/our-work/preventing-hunger/focus-women/women-hunger-facts.


[Закрыть]. При этом долгое время утверждалось, будто в странах, где новорожденные меньше, просто такие культурные особенности. (Или что-то в этом роде. Присказкой «это просто их культура» прикрывают много разной бессмыслицы.) Так или иначе, благодаря INTERGROWTH-21st четко установлена зависимость массы тела при рождении от качества питания и ухода за матерью. В странах, где дети меньше весят, к женщинам относятся плохо и, в частности, питаются женщины в последнюю очередь и меньше всех[65]65
  José Villar, Leila Cheikh Ismail, Cesar G. Victora, Eric O. Ohuma, Doug G. Altman, Aris T. Papageorghiou, Maria Carvalho, et al., for the International Fetal and Newborn Growth Consortium for the 21st Century, “International Standards for Newborn Weight, Length, and Head Circumference by Gestational Age and Sex: The Newborn Cross-Sectional Study of the INTER-GROWTH21st Project”, Lancet 384 (2014): 857–868; Francesca Giuliani, Eric Ohuma, Elena Spada, Enrico Bertina, Ayesha S. A1 Dhaheri, Douglas G. Altman, Agustin Conde-Agudelo, Stephen H. Kennedy, José Villar, and Leila Cheikh Ismail, “Systematic Review of the Methodological Quality of Studies Designed to Create Neonatal Anthropometric Charts”, Acta Pediatrics 104, no. 10 (2015): 987–996; José Villar, Aris T. Papageorghiou, Ruyon Pang, Ann Lambert, Eric O. Ohuma, Manorama Purwar, Leila Cheikh Ismail, et al., “The Likeness of Fetal Growth and Newborn Size Across Non-Isolated Populations in the INTERGROWTH21st Project: The Fetal Growth Longitudinal Study and Newborn Cross-Sectional Study”, Lancet: Diabetes and Endocrinology 2, no. 10 (2014): 781–792; Fernando C. Barros, Aris T. Papageorghiou, Cesar G. Vicora, Julia A. Noble, Ruyang Pang, J. lams, Anna Lambert, et al„for the International Fetal and Newborn Growth Consortium for the 21st Century, “The Distribution of Clinical Phenotypes of Preterm Birth Syndrome: Implications for Prevention”, JAMA Pediatrics 169, no. 3 (2015): 229; Cesar G. Victora, José Villar, Fernando C. Barros, Julia A. Noble, Manorama Purwar, Leila Cheikh Ismail, Cameron Chumlea, Aris T. Papageorghiou, et al., for the International Fetal and Newborn Growth Consortium for the 21st Century, “Anthropometric Characterization of Impaired Fetal Growth: Risk Factors for and Prognosis of Newborns with Stunting or Wasting”, JAMA Pediatrics 169, no. 7 (2015): el51431; José Villar, Fabien A. Puglis, Tanis R. Fenton, Leila Cheikh Ismail, Eleonora Staines-Urias, Francesca Giuliani, Eric O. Ohuma, et al., “Body Composition at Birth and Its Relationship with Neonatal Anthropometric Ratios: The Newborn Body Composition Study of the INTERGROWTH21st Project”, Pediatric Research (31 мая 2017 г.).


[Закрыть].

Но это не все. Те же исследователи утверждают, что на ребенка влияет питание и здоровье матери задолго до родов. Заботиться о женщине необходимо за много лет до зачатия. Врожденные дефекты – в том числе наследственные – могут возникнуть даже из-за того, что женщина плохо питалась в детстве. Все яйцеклетки в ее организме уже есть на момент рождения, и постоянное недоедание может повредить их развитию. Таким образом, все это приводит к рождению не только физически ослабленных и недоразвитых детей, но и повышает риск врожденных патологий и дефектов у последних.

Недавно у меня состоялся довольно неприятный разговор с группой нью-йоркских ученых-феминисток. Ни одна из них не бывала в развивающихся странах, но при этом они высокомерно пытались убедить меня и моих коллег, что международные организации не должны вмешиваться в вопросы питания и распределения пищи в семьях, потому что это было бы проявлением гегемонии и насилием над чужой культурой. Они, видимо, полагали, что это безобидный, даже занятный обычай. Для нас же это стало жутким уроком того, как важно говорить миру правду. В систематическом недоедании под угрозой применения силы нет ничего живописно экзотического. Это не какая-то культурная прерогатива, а издевательство, нарушение прав человека – и больше ничего.

Поскольку мужчине – главе домохозяйства – принадлежит земля, в его власти не только вопросы питания, но и право женщины на жилье. Он может диктовать, где она должна находиться, не только под угрозой сделать ее изгоем, но и прямыми запретами уходить. Обычно такие ограничения пытаются объяснить желанием защитить женщину или соблюсти приличия, однако ограничения на передвижение и общение, по сути, принуждают женщин к зависимости.

Во многих исследованиях, которые в настоящее время проводятся в международном масштабе для оценки прав и возможностей женщин, используется анкета со стандартными вопросами. Ученые в числе прочего интересуются, может ли женщина покидать дом без разрешения супруга. Оказалось, что это показательный параметр, так как запреты покидать деревню, хозяйство и даже дом очень популярны. Периодически эти правилам следуют так жестко, что женщины – особенно при родах – погибают из-за того, что муж куда-то отлучился и не может дать разрешение обратиться за медицинской помощью. Пожилые женщины в Уганде говорили мне, что никогда не покидают дом по собственному усмотрению и еще не встречали ту, которая бы так поступала.

В сельских культурах женщины больше страдают от бремени прислуживания, чем в развитых странах. Из-за отсутствия инфраструктуры, например водопровода и электричества, а также недоступности бытовой техники и товаров им приходится тратить на работу по дому гораздо больше времени: каждый день надо часами искать дрова для печей и носить тяжелые емкости с водой. Стирка обычно долгая и трудоемкая, ведь одежду приходится стирать вручную, часто на берегу реки или в тазу. Приготовление пищи на дровяных печах тоже длится очень долго и вдобавок плохо отражается на состоянии здоровья. В результате всех этих неблагоприятных обстоятельств женщины в развивающихся странах страдают от нехватки времени в гораздо большей степени, чем местные мужчины и женщины в других странах, а это, в свою очередь, снижает их производительность в сельском хозяйстве. Чтобы изменить эту ситуацию, ФАО рекомендует инвестировать как в общественные блага, так и в бытовые товары длительного пользования. По оценке этой организации, в Танзании, например, вложения в облегчение домашних обязанностей позволили бы сэкономить свыше восьми миллиардов часов неоплачиваемой работы в год, что эквивалентно 4,6 миллиона полноценных оплачиваемых рабочих мест[66]66
  Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН, “State of Food and Agriculture,” vii, 13.


[Закрыть].

Женщины в садоводческих обществах Африки традиционно весь день занимаются изнурительным трудом – это еще в 1970-х годах отмечала датский экономист Эстер Бозеруп. Им приходилось бесплатно работать на земле мужей, а также полностью обеспечивать уход за детьми и вести домашнее хозяйство без оплаты – ровно как они делают сегодня[67]67
  Ester Boserup, Woman’s Role in Economic Development (London: Earthscan, 1970).


[Закрыть]. Помимо этого, от женщин ожидалось зарабатывать деньги производством ремесленных изделий и небольших урожаев на продажу. Выручка шла на оплату их собственного содержания, а также любых расходов на детей, чтобы мужу не приходилось на них тратиться. Жены работали с утра до ночи, а мужчины были праздным классом и появлялись на полях лишь для надзора. Если у них возникало желание повысить доходы, можно было купить для обработки земли дополнительных жен: они работают бесплатно и сами себя содержат, поэтому расходы сводятся только к авансовому платежу за невесту. Женщины ничего не получали и не владели ничем, даже собственным телом.

Сегодня женщины по-прежнему стараются заработать продажей сельскохозяйственной продукции и ремесленных изделий и по-прежнему считаются ответственными за детей, особенно за их образование. Они подойдут к вашей машине, предлагая ямс и помидоры, даже у дорог, которые почти заросли от неиспользования. Они стоят у обочин шоссе, разложив на одеялах свои поделки. У всех все одинаковое. Традиционные изделия никогда не будут продавать в интернете или на Западе, но они однотипные даже здесь. Для женщин – безземельных, неимущих и работающих без оплаты – поставка старомодных товаров на этот узкий рынок нередко остается единственным способом заработать себе на жизнь.

Не надо читать «Капитал» Маркса, чтобы понять, что мужчины, владея средствами производства, с большей вероятностью являются работодателями. Женщины трудятся не только бесплатно на семейных участках, но и в качестве работниц на фермах. Опросы ФАО показывают, что они выполняют там около сорока трех процентов общего объема сельскохозяйственных работ. И организация предупреждает, что это число занижено: работы по дому и с детьми так много, что респонденты часто не считают, что заняты в сельском хозяйстве, хотя тратят многие часы на посадку, возделывание и сбор урожая. Когда ФАО проводит опрос, они просто не отмечают этот пункт и не учитываются при подсчете[68]68
  Bernice Yeung and Grace Rubenstein, “Female Workers Face Harassment in U.S. Agriculture Industry”, NPR, 25 июня 2013 г.; Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН, “State of Food and Agriculture”, 8, 10.


[Закрыть].

Женщины, трудоустроенные в сельском хозяйстве за зарплату, чаще являются сезонными, неофициальными или временными работницами – другими словами, они сосредоточены в наиболее низкооплачиваемых и нестабильных категориях. Насилие в их отношении является обычным делом. Даже в Соединенных Штатах, где можно было бы ожидать большей защиты, в полях на них нападают начальники, и в большинстве случаев ни работодатели, ни суды не проявляют сочувствия к потерпевшим[69]69
  Sara Kominers, “Working in Fear: Sexual Violence Against Women Farmworkers in the United States”, OXFAM, 2015 г., https://www.northeastern.edu/law/pdfs/academics/phrge/kominers-report.pdf.


[Закрыть].

Для сельского хозяйства характерно разделение ролей по гендерному признаку. Все высокооплачиваемые работы, связанные с тяжелым оборудованием, считаются «мужскими», независимо от того, действительно ли их может выполнять только мужчина. То, какие именно функции входят в эту категорию, меняется с размером оплаты: если за работу, которую годами делают преимущественно женщины, начинают больше платить, ее начинают выполнять мужчины, и она становится «мужской». Когда ФАО выравнивает данные по проработанным часам, квалификации и опыту, а затем сопоставляет женщин и мужчин, оказывается, что во всем мире женщинам за ту же работу платят меньше[70]70
  Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН, “State of Food and Agriculture,” 18.


[Закрыть].

Десятилетиями феминистки полагали, что женщин недооценивают из-за того, что они делают работу по дому, а значит, путь к свободе – начать делать что-то «важное», например заниматься сельским хозяйством. Ученые-сторонники этих взглядов ссылались на так называемое благородство крестьянского труда и утверждали, что подчинение женщин порождено промышленным капитализмом или европейским колониализмом. Если бы это было так, следовало бы ожидать, что культуры, в которых женщины много работают на фермах, будут более равными в гендерном отношении.

Давайте это проверим. Организация экономического сотрудничества и развития вычисляет так называемый индекс социальных институтов и гендера (ИСИГ), разработанный для оценки злоупотреблений, о которых я рассказываю в этой главе: дискриминирующего семейного законодательства, насилия против женщин, ограничения ресурсов – и конкретно доступа к земле и капиталу, предпочтения сыновьям и убийств родившихся девочек. Этот показатель демонстрирует, что в странах, где больше женщин занимается крестьянским трудом, прав на безопасность, ресурсы, равное обращение и человеческое уважение в целом меньше[71]71
  Организация экономического сотрудничества и развития, SIGI2019 Global Report: Transforming Challenges into Opportunities, Social Institutions and Gender Index (Париж: OECD Publishing, 2019), https://doi.org/10.1787/bc56d212-en. Чтобы обосновать утверждение о связи между сельскохозяйственным трудом и ИСИГ, я взяла данные об участии женщин в такой работе по странам и сопоставила его с ИСИГ этих стран.


[Закрыть].

Моя команда в Уганде и сейчас проводит психологические тесты, чтобы оценить воздействие таких условий на женщин. Мы обнаружили, что риски возникновения психических расстройств у них значительно выше, чем у мужчин. Этот результат согласуется с данными других исследований в странах, где у женщин мало прав[72]72
  S. El Feki, B. Heilman, and G. Barker, Understanding Masculinities: Results from the International Men and Gender Equality Survey (IMAGES) – Middle East and North Africa (Cairo and Washington, DC: UN Women and Promundo-US, 2017), https://promundoglobal.org/wp-content/uploads/2017/05/IMAGES-MENA-Multi-Country-Report-EN16.


[Закрыть]. Потерянные старухи в школьных дворах, которых я так часто вижу, всю жизнь страдали от экономической нестабильности и жестокого обращения – что, вероятно, и заставило их разум пошатнуться.

Мы, человеческое сообщество, имеем перед этими женщинами долг сострадания и должны приложить все усилия, чтобы гендерные экономические препятствия не стояли на пути к свободе и безопасности. Кое-где уже действуют программы, помогающие женщинам получить право собственности на землю, но их надо проводить в мировом масштабе. То же самое касается содействия в доступе к технологиям и рынку. Безусловно, государства должны более беспристрастно распределять помощь. Некоторые вещи сделать довольно просто, и они по силам небольшим волонтерским организациям вроде местных благотворительных и церковных групп. В своей книге «Момент взлета» Мелинда Гейтс рассказывает, как она наблюдала за реакцией крестьян и их семей на представление, в котором показывали обычай кормить «в последнюю очередь и меньше всех». Мужчинам было стыдно смотреть, как голодным женщинам и детям приходится ждать еду. Они были очень тронуты, обещали изменить свое поведение. Такая реакция позволяет мне думать, что все вместе мы можем завоевать для женщин экономическую свободу.

Сотни миллионов женщин, страдающих от условий, которые я описала, находятся в плену своего исключения из экономики. Их незавидное положение – следствие мужской монополии на землю. Да, здесь действуют культурные нормы и религиозные правила, но это лишь локальное приукрашивание действительности. В разных странах и культурах и в разные времена закономерностью является экономическая зависимость, которая ведет к ограничению свободы передвижения, риску быть лишенным пищи и крова и подвергнуться насилию, за которое никого не накажут.

4
Нелепые оправдания недопустимого отношения

Женские страдания не оправдать ничем. Но при этом многие все равно умудряются придумывать какие-то отговорки. Чтобы объяснить подобное повсеместное неравенство, требуется не менее масштабный миф, поэтому апологеты этой доктрины начинают ссылаться на животную природу человека, на далеких предков и заявляют, будто мужское господство естественно и необходимо: матери у людей должны оставаться дома, как у животных, мужчинам предначертано быть добытчиками, а еще они лучше, потому что выполняют более опасную, трудную или важную работу. Эти люди обращаются к науке, религии и сказкам – всему, что под руку подвернется, – а заканчивают предостережением, что любые попытки изменить баланс сил приведут к исчезновению нашего вида. Мужское доминирование неизменно – произносят они в заключение.

Если вы согласны, что женщины должны иметь равные экономические права и возможности, рано или поздно вы столкнетесь с этим вздором, поэтому я приведу аргументы, которые помогут вам нанести ответный удар.

Мужское доминирование естественно и необходимо

Когда Pew Research Center опубликовал статистические данные за 2013 год, показывающие, что сорок процентов американок являются основными добытчиками в семье, Эрик Эриксон, эксперт из консервативных СМИ, взорвался:

Я привык, что либералы винят консерваторов в антинаучности, но те либералы, которые это защищают и говорят, что это неплохо, – крайне антинаучны. Посмотрите на биологию – посмотрите на мир природы, на роль мужчин и женщин в обществе и у животных. Для мужчин типична доминирующая роль, а для женщин – не противоречащая им и не конкурирующая, а дополняющая. Мы потеряли способность к дополняющим отношениям… и это разрывает нас на куски[73]73
  Pew Research Center, “Breadwinner Moms,” 29 мая 2013 г., http://www.pewsocialtrends.org/2013/05/29/breadwinner-moms/; Alexandra Petri, “Science Says Males Must Dominate, According to Erick Erickson”, Washington Post, 30 мая 2013 г., https://www.washingtonpost.com/blogs/compost/wp/2013/05/30/science-says-males-must-dominate-according-to-erick-erickson.


[Закрыть].

Приведенное Эриксоном научное оправдание мужского господства основано на неверной информации, и вот почему.

У одних из самых близких нам приматов – бонобо – доминируют самки. Эти обезьяны выглядят настолько похоже на шимпанзе, что их окончательно выделили в отдельный вид лишь в 2012 году[74]74
  Kay Prüfer, Kasper Munch, Ines Hellmann, Keiko Akagi, Jason R. Miller, Brian Walenz, Sergey Koren, et al., “The Bonobo Genome Compared with the Chimpanzee and Human Genomes”, Nature, International Journal of Science 486, no. 7404 (28 июня 2012 г.): 527–531.


[Закрыть]. Как и у шимпанзе, ДНК бонобо совпадает с нашим на девяносто девять процентов. Оба этих вида почти идентичны друг другу в генетическом отношении – 99,6 процента ДНК у них общая, – и все же, несмотря на их почти неотличимую биологию, социальные системы у них совершенно противоположны[75]75
  Кроме Prüfer et al., “The Bonobo Genome Compared with the Chimpanzee and Human Genomes” и указанных ниже источников о воинственных шимпанзе, материал о бонобо и шимпанзе взят из: Jane Goodall, Though a Window: My Thirty Years with the Chimps of Gombe (New York: Mariner Books, 2010); Richard Wrangham, The Goodness Paradox: The Strange Relationship Between Virtue and Violence in Human Evolution (New York: Pantheon Books, 2017); Richard Wrangham and Dale Peterson, Demonic Males: Apes and the Origins of Human Violence (New York: Mariner Books, 1997); Jared Diamond, The Third Chimpanzee: The Evolution and Future of the Human Animal (New York: HarperCollins, 1992); Barbara Smuts, “Apes of Wrath,” Discover Magazine, август 1995 г., http://discovermagazine.com/1995/aug/apesofwrath548; Malini Suchak, Jen Crick, Timothy M. Eppley, Matthew W. Campbell, and Frans B. M. de Waal, “The Roles of Food Quality and Sex in Chimpanzee Sharing Behaviour (Pan troglodytes)”, Behavior 150, no. 11 (2013): 1220–1224; Martin N. Muller, Sonya M. Kahlenberg, Melissa Emery Thompson, and Richard Wrangham, “Male Coercion and the Costs of Promiscuous Mating for Female Chimpanzees”, Proceedings of the Royal Society, Biological Sciences 274, no. 1612 (2007): 1009–1014; Kristina Cawthon Lang, “Chimpanzee Pan troglodytes”, Primate Factsheets, 13 апреля 2006 г., University of Wisconsin, http://pin.primate.wisc.edu/factsheets/entry/chimpanzee; J. D. Pruetz, P. Bertolani, K. Boyer Ontl, S. Lindshield, M. Shelley, and E. G. Wessling, “New Evidence on the Tool-Assisted Hunting Exhibited by Chimpanzees (Pan troglodytes verus) in a Savannah Habitat at Fongoli, Sénégal”, Royal Society Open, апрель 2015 г., https://doi.org/10.1098/rsos.140507; Henry Nicholls, “Do Bonobos Really Spend All Their Time Having Sex?” BBC, 17 марта 2016 г., http://www.bbc.com/earth/story/20160317-do-bonobos-really-spend-all-their-time-having-sex; Brian Hare and Suzy Kwetuenda, “Bonobos Voluntarily Share Their Own Food with Others”, Current Biology 20, no. 5 (2010); Emily E. Wróblewski, Carson M. Murray, Brandon F. Keele, Joann C. Schumacher-Stanley, Beatrice H. Hahn, and Anne E. Pusey, “Male Dominance Rank and Reproductive Success in Chimpanzees, Pan troglodytes schweinfurthii”, Animal Behavior IT, no. 4 (2009): 873–885; James K. Rilling, Jan Scholz, Todd M. Preuss, Matthew F. Glasser, Bhargav K. Errangi, and Timothy E. Behrens, “Differences Between Chimpanzees and Bonobos in Neural Systems Supporting Social Cognition,” Social Cognitive and Affective Neuroscience 7, no. 4 (2012): 369–379; Richard W. Wrangham, Michael L. Wilson, and Martin N. Muller, “Comparative Rates of Violence in Chimpanzees and Humans”, Primates 47, no. 1 (2006): 14–26; Ewen Callaway, “Loving Bonobos Have a Carnivorous Dark Side”, New Scientist, 13 октября 2008 г., https://www.newscientist.com/article/dnl4926-loving-bonobos-have-a-carnivorous-dark-side/; John Horgan, “Chimp Violence Fails to Support Deep-Roots Theory of War”, Scientific American, 17 сентября 2014; Joseph T. Feldblum, Emily E. Wróblewski, Rebecca C. Rudicall, Beatrice H. Hahn, Thais Paiva, Mine Cetinkaya-Rundel, Anne E. Pusey, and Ian C. Gilby, “Sexually Coercive Male Chimpanzees Sire More Offspring”, Current Biology 24 (1 декабря 2014 г.): 2855–2860; Stefano Kaburu and Nicholas E. Newton-Fisher, “Egalitarian Despots: Hierarchy Steepness, Reciprocity and the Grooming-Trade Model in Wild Chimpanzees, Pan troglodytes”, Animal Behavior 99 (2015): 61–71.


[Закрыть].

Шимпанзе патриархальны. В их стаях есть альфа-самец на вершине и различные ранги нижестоящих самцов. Самки находятся в самом низу иерархии. Самцы постоянно борются за статус, но тесно взаимодействуют, чтобы охранять свою территорию, а также вторгаться на чужую и терроризировать соседние стаи. Самок постоянно третируют и атакуют. Охотятся и собирают пищу оба пола, но самцы склонны делить ее друг с другом, явно для заключения союзов, и обычно они не образуют серьезных связей с самками и потомством.

Общество бонобо, напротив, представляет собой матриархат: вместо единого лидера у них правит коллектив самок. Самцы и самки вместе собирают пищу и охотятся, а потом делятся едой друг с другом и с потомством. Несмотря на то что бонобо безжалостные охотники, они избегают междоусобиц и улаживают назревающие конфликты с помощью игр или секса – это позволяет отвлечься и снять напряжение, а потом спокойно поделиться. Драки между стаями бонобо крайне редки, и, в отличие от шимпанзе и людей, они не убивают себе подобных.

В основе матриархата у бонобо лежит альянс молодых самок, присоединившихся к стае. Переход в чужую стаю для воспитания встречается и у других приматов, но у некоторых видов это делают самцы, а у некоторых от родных уходят самки. В последнем случае обычно проявляются выраженное мужское доминирование и агрессия. Ученые предполагают, что самцы в группе назначения преобладают, так как их уже связывают родственные узы, а новые самки – пришлые. В случае бонобо новые самки, однако, немедленно налаживают связи с многочисленными уже имеющимися – особенно занимаясь с ними сексом – и продолжают поддерживать эти отношения в течение всей жизни. Такое поведение укрепляет женскую коалицию настолько, что позволяет противостоять самцам. Ученые не знают, почему у других приматов этого не происходит.

В науке общество бонобо принято считать эгалитарным. Люди часто совершают одну и ту же логическую ошибку, приравнивая лидерство к доминированию, у бонобо же действует другая правда: социальный порядок может существовать без основанной на насилии тирании. Сама я отнюдь не сторонница женского господства. По моему мнению, у людей гендерная несправедливость коренится в эскалации мужского желания доминировать, однако само стремление к доминированию не предопределено и разрушительно: оно угнетает всех и вполне поддается изменению.

Один запрет бонобо тем не менее активно поддерживают: господствующие самки не терпят сексуальной агрессии. У шимпанзе агрессивные самцы чаще становятся отцами, потому что принуждают к сексу и в период течки, когда самки восприимчивы к самцам, и в периоды, когда они невосприимчивы. Барбара Сматс наблюдала в Национальном парке Гомбе в Танзании следующую ситуацию.

Сцена выглядит страшно. Взрослый самец шимпанзе с мощными мышцами и вставшими дыбом волосами, в полусогнутой позе ломится через лесную подстилку, шумно раздвигая ветви. Остальные его сородичи разбегаются, издавая крики или послушно ворча. Его цель – менее крупная самка – съеживается и скалится от ужаса, а он завершает свою неистовую погоню, пинает ее и взваливается ей на спину всей своей массой. Все может закончиться за несколько секунд. Жертва мало сопротивляется, но это явно ее травмирует: еще долго после того, как самец возвращается к своим делам, она издает дребезжащие, сдавленные крики[76]76
  Smuts, “Apes of Wrath”; Melissa Emory Thompson, “Sexual Conflict: Nice Guys Finish Last”, Current Biology 24, no. 23 (1 декабря 2014 г.): R1125–1127.


[Закрыть].

Чтобы умиротворить агрессора и избежать в будущем насильственного спаривания, самки шимпанзе во время течки сами предлагают себя в первую очередь тому самцу, который их запугивал. Однако в этот период они целенаправленно совокупляются и с каждым неродственным самцом, явно пытаясь запутать отцовство. Ученые полагают, что все дело в склонности самцов убивать новорожденных и даже пожирать их на глазах матери и других членов стаи. Собственное потомство они щадят, поэтому мать, занимаясь сексом со всеми, затуманивает происхождение младенца и тем самым спасает ему жизнь.

Однако обычно самец шимпанзе неспособен отличить свое потомство от чужого. Для специалистов единственный способ установить отца – это провести анализ ДНК в помете. Есть две редкие ситуации, позволяющие самцу получить такую уверенность. В первом случае альфа-самец периодически караулит самку во время течки и все это время отгоняет соперников. Гарантий это не дает, поскольку самка в этот период может не зачать и пришлось бы охранять ее непрерывно долгое время, что в дикой природе вряд ли возможно.

Другой редкий случай обеспечить отцовство появляется, когда самка выбирает себе пару сама. Бывает так, что пара занимается ухаживаниями, делится друг с другом едой, ласкает друг друга, а в период течки ускользает в лес. В контролируемых пробах самки шимпанзе выбирают «милых парней», но в природе это встречается редко, так как агрессивные самцы подавляют и самок, и менее высокоранговых соперников.

Поскольку самки шимпанзе выбирать партнеров не могут, а будь у них такая возможность, взяли бы себе другую пару, мы не можем обратиться к обычному эволюционному рассказу о том, что лучшие характеристики передаются потому, что такие самцы больше нравятся самкам. Вместо этого шимпанзе-насильники вносят насилие в пул генов и подкрепляют его своим поведением.

Групповая культура агрессии коренится не только в поведении, но и в биологии. В частности, тестостерон подпитывает стремление доминировать и подстегивает борьбу за статус. Если положение самца у приматов оказывается под угрозой, уровень этого гормона повышается, часто приводя к нападению. К сожалению, прилив тестостерона и насилие усиливают друг друга и поддерживают агрессивную социальную атмосферу: тестостерон толкает особь к насилию, это повышает уровень этого гормона в группе, атмосфера агрессии накаляется, появляется защитная реакция и так далее. Таким образом, соперничающие самцы подпитывают неуверенность друг друга и агрессивные импульсы, и ситуация скатывается к постоянной эскалации конфликта. Подобная динамика выталкивает на вершину одержимых своим положением самцов, которые больше всего реагируют на вызовы, наиболее агрессивно на них отвечают и лучше всего умеют травить других самцов. Побеждают не самые мудрые лидеры, а самые тщеславные.

Если такое поведение сохраняется, общая агрессивность в группе будет возрастать. Хотя количество тестостерона обычно повышается и падает в зависимости от условий, его высокий уровень может быть и особенностью конкретных особей. В лабораторных экспериментах высокий уровень тестостерона у людей был связан с жадностью и развращенностью, а также с насилием и склонностью доминировать – и стабильно приводил к неразумному риску. Мужчины с высоким уровнем тестостерона более жестко наказывают тех, кто переходит им дорогу, и более щедро награждают тех, кто им помогает. Они чаще совершают насильственные преступления, но они же чаще становятся генеральными директорами. И повышенный уровень тестостерона, и склонность к агрессии у мужчин наследуются.

Когда-то было принято считать, что генетика диктует все – от внешнего вида до привычек. Современная наука рассматривает особь и ее потомство как сумму влияния взаимозависимых факторов, таких как гены, поведение и биологические процессы – например, уровень гормонов. Следовательно, культура непрерывного поощрения мужской агрессии, особенно путем принудительного размножения (изнасилования), может приводить к нарастанию насилия у потомства. При этом ученые все еще исходят из того, что все, переходящее из поколения в поколение, без исключения является для вида в целом наилучшим возможным результатом. На самом деле, однако, о пользе отдельных свойств для адаптации можно судить лишь спустя долгое время – для приматов это сотни и даже тысячи лет – и только в контексте более широкого ареала. В долгосрочной перспективе то, что помогает выжить сегодня, завтра может привести к несчастью.

Такую вероятность демонстрируют «шимпанзе-воины». В 1995 году в исследовательской секции Нгого Национального парка Кибале в Уганде было замечено сообщество этих обезьян, уровень воинственности которых превышал обычный. Они были крупнее и сильнее, жили дольше сородичей, быстрее увеличивали свою популяцию и образовывали стаи в три раза большего размера. Вели они себя как гангстеры: нападали на другие стаи, совершали убийства для захвата территории, похищали самок для размножения. Даже после двадцати пяти лет исследований ученые не могут определиться, что для них важнее: аннексия земель или кража самок[77]77
  John C. Mitani, Thomas T. Struhsaker, and Jeremiah S. Lwanga, “Primate Community Dynamics in Old Growth Forest Over 23.5 Years at Ngogo, Kibale National Park, Uganda: Implications for Conservation and Census Methods,” International Journal of Primatology 21, no. 2 (апрель 2000 г.): 269–286; David P. Watts and John C. Mitani, “Infanticide and Cannibalism by Male Chimpanzees at Ngogo, Kibale National Park”, Primates 41, no. 4 (2000): 357–365; J. S. Lwanga, T. T. Struhsaker, P. J. Struhsaker, T. M. Butynski, and J. C. Mitani, “Primate Population Dynamics over 32.9 Years at Ngogo, Kibale National Park, Uganda”, American Journal of Primatology 73 (2011): 997–1011; David P. Watts and John C. Mitani, “Hunting Behavior of Chimpanzees at Ngogo, Kibale National Park, Uganda”, International Journal of Primatology 23, no. 1 (февраль 2002): 1–28; John C. Mitani, David P. Watts, and Sylvia J. Amsler, “Lethal Intergroup Aggression Leads to Territorial Expansion in Wild Chimpanzees”, Current Biology 20, no. 12 (June 22, 2010): R507–508; Mike Cummings, “Yale-Led Study: Wild Chimpanzees Have Surprisingly Long Life Spans”, Yale News, 20 марта 2017 г.; Alok Jha, “Chimpanzees Expand Their Territory by Attacking and Killing Neighbors”, Guardian, 21 июня 2010 г.; Cheyenne McDonald, “Being a Gangster Pays Off: Members of Uganda’s Notoriously Violent Ngogo Chimp Gang Live Twice as Long as Their Neighbors”, Daily Mail, 21 марта 2017 г.; Nicholas Wade, “Chimps, Too, Wage War and Annex Rival Territory”, New York Times, 21 июня 2010 г.; “The Ngogo Chimpanzee Project”, http://ngogochimpanzeeproject.org; John C. Mitani, “Diet of Chimpanzees (Pan troglodytes schweinfurthii) at Ngogo, Kibale National Park, Uganda, 1. Diet Composition and Diversity”, American Journal of Primatology 74 (2012): 114–129; Jessica Hamzelou, “Male Chimpanzee Seen Snatching Seconds-Old Chimp and Eating It”, New Scientist, 13 октября 2017; “Female Chimpanzees Know Which Males Are Most Likely to Kill Their Babies”, Science Daily, 18 октября 2018 г., https://www.sciencedaily.com/releases/2018/10/181018095026.htm.


[Закрыть].

По мнению изучавших этот феномен приматологов, стае воинов сильно способствует среда: в Нгого круглый год много плодов и за все время наблюдения группе не угрожали ни хищники, ни заболевания. Эти щедрые края могут прокормить агрессивных шимпанзе, несмотря на их плохую приспособленность. Жизнь у них настолько легкая, что они почти истребили красных колобусов – обезьян, которые являются для них излюбленным источником животного белка. В итоге эта участь постигнет и других шимпанзе в данном районе, поэтому можно прийти к выводу, что воины наиболее приспособлены для выживания. Следует, однако, учесть более отдаленную перспективу.

Когда агрессоры захватят весь парк Кибале, идти им будет уже некуда. Если не произойдет существенного изменения их поведения, они столкнутся с нехваткой пищи и, вероятно, начнут уничтожать уже друг друга. Единственная их надежда – начать делиться и договариваться, а не воевать, иначе их агрессивное поведение совсем не будет способствовать адаптации и в конечном счете их же и уничтожит.

Около семидесяти тысяч лет назад вид Homo sapiens столкнулся с теми же вызовами и отреагировал на них уходом из мест обитания. Люди двинулись из Африки на север в Восточную Европу, Центральную Азию и Ближний Восток, а также на юго-восток, в Австралию – очевидно, на лодках. С тех пор мы колонизировали все места обитания на нашей планете, даже пустыни, горы и арктические зоны. Чтобы выжить, нашим предкам нужно было приспособиться к другой пище и другим укрытиям, и гибкое поведение привело к увеличению и усложнению головного мозга[78]78
  Ann Gibbons, The First Human: The Race to Discover Our Earliest Ancestors (New York: Anchor Books, 2007); Kate Wong, “40 Years Afer Lucy: The Fossil That Revolutionized the Search for Human Origins”, Scientific American, 24 ноября 2014 г.; Yuval Noah Harari, Sapiens: A Brief History of Humankind (New York: Harper Perennial, 2018); Wrangham, The Goodness Paradox. Также об эволюции головного мозга: Rilling et al., “Differences Between Chimpanzees and Bonobos in Neural Systems Supporting Social Cognition”; Michael Balter, “Brain Evolution Studies Go Micro”, Science 315, no. 5816 (2007): 1208–1211; Simon Neubauer, Jean-Jacques Hublin, and Philipp Gunz, “The Evolution of Modern Human Brain Shape”, Science Advances 24, no. 1 (январь 2018 г.): eaao5961; Javier DeFelipe, “The Evolution of the Brain, the Human Nature of Cortical Circuits, and Intellectual Creativity”, Frontiers in Neuroanatomy 5 (16 мая 2011 г.): 29.


[Закрыть].

Хотя человеческий мозг по своей структуре аналогичен и мозгу бонобо, и мозгу шимпанзе, именно сравнение с нашими миролюбивыми родичами открывает важные возможности в контексте нашей миссии. Бонобо, что примечательно, способны к сопереживанию. Своей способностью считывать чужие эмоции они обязаны лимбической системе, которая очень похожа на ту, что имеется в нашем мозге, только у нас она развита лучше. Бонобо понимают, когда вызывают у других стресс, и могут скорректировать свое поведение, а также они весьма склонны к кооперации и общительны – у людей и эти качества проявляются в гораздо большей степени. Люди и бонобо – одни из немногих видов, которые занимаются сексом ради наслаждения, а не только для продолжения рода, причем оба вида могут чувствовать привязанность и образовывать пары как с собственным, так и с противоположным полом. Бонобо часто совокупляются лицом к лицу и целуются в рот – и то и другое редко встретишь у других видов. Как и мы, они чрезвычайно игривы. Структура мозга позволяет людям и бонобо сдерживать агрессивные порывы, чего не могут сделать шимпанзе.

По патриархальной социальной системе мы, однако, больше напоминаем именно шимпанзе с их культурой изнасилования, одержимостью статусом и тягой к доминированию. Как я уже говорила, насилие могло развиться в их среде, а не быть важным элементом исходной природы, и то же самое может быть верно для человека. Специалисты по эволюции считают, что человеческий разум развивался в условиях насильственных конфликтов за власть между мужскими коалициями. Современная наука утверждает, что тестостерон как таковой правильнее всего воспринимать как выражение порыва к господству. Жажда власти в дальнейшем превращается в черту личности – ориентацию на социальное доминирование (SDO). Если оно сильно выражено, человек предпочитает жесткую иерархию с господством собственной группы и одобряет применение насилия для его поддержания. Чаще всего такие люди являются мужчинами, сексистами, гомофобами и расистами и предпочитают авторитарные социальные структуры с мужским доминированием. Некоторые данные говорят о том, что ориентация на социальное доминирование передается по наследству[79]79
  Литературы о социальном доминировании довольно много. В этом источнике приведены основные определения, а также рассказано об открытии генетического компонента: Thomas Haarklau Kleppesto, Nikolai Olavi Czajkowski, Olav Vassend, Espen Roysamb, Nikolai Haahjem Eftedal, Jennifer Sheehy-Skeffington, Jonas R. Kunst, and Lotte Thomsen, “Correlations Between Social Dominance Orientation and Political Attitudes Reflect Common Genetic Underpinnings”, PNAS 116, no. 38 (3 сентября 2019 г.): 17741–17746.


[Закрыть]. Стиль принятия решений и дисциплина в организациях с высокой долей людей, ориентированных на социальное доминирование, а не эгалитарные ценности, глубоко воздействует на повседневную жизнь всех и каждого и, безусловно, снижает склонность к интеграции женщин. Это особенно верно для групп, где люди с высоким SDO занимают главенствующие посты.