Текст книги "Крадущаяся Тьма"

Глава 20. Поиски вслепую

На следующей неделе унылые дожди клесина, принесенные ветром с моря, лили не переставая и смыли последние остатки грязного снега, все еще лежавшего по закоулкам; в результате Серегил и его помощники все время мокли Тим следил за домом на улице Парусинщиков, но сообщал только об обычных перемещениях Ритела из дому на рабочую площадку к сточным трубам и обратно.

Наконец в середине недели появилась работа и для Кота из Римини – нужно было раздобыть кое-какие бумаги. Это выпало на долю Алека, который и провел несколько следующих дней в наблюдениях за домом некоего вельможи, чья стремящаяся к разводу жена хотела получить в свое распоряжение письма супруга. Вечерами, однако, юноша превращался в завсегдатая «Молота и наковальни». Там с интересом обсуждали, останется ли Рител в мастерской своего дядюшки после того, как работа в сточных трубах будет закончена; Алек так и не понял, были ли эти разговоры следствием какого-то намека со стороны самого Ритела или другие кузнецы просто выдавали желаемое за действительное Тем временем Серегил принялся разузнавать о связях между Рителом и генералом Зиманисом, однако его осторожные расспросы лишь подтвердили то, что уже узнал Нисандер. Молодой слуга генерала исчез четыре месяца назад, но не было никаких подозрений, будто он что-то украл.

К концу недели ветер переменился; клочья облаков на закате засияли розовым и золотым.

– Рител скоро отправится развлекаться. Каковы планы на сегодняшний вечер? – спросил Алек, глядя в окно.

Серегил поднял глаза от отмычки, которую чинил, и улыбнулся. Косой солнечный луч осветил профиль юноши, когда тот прислонился к стене, зажег золотистые блики в волосах, очертил каждую складочку одежды. «Художник мог бы запечатлеть его в такой момент – полного жизни и нетерпения», – подумал Серегил.

– Что мы будем делать? – снова спросил Алек, оборачиваясь.

– Поскольку никакой новой информации у нас нет, думаю, я просто буду за ним следить, – ответил Серегил, возвращая отмычку на место и протягивая Алеку весь набор инструментов. – Разве ты не собираешься наконец раздобыть те письма для госпожи Хилии?

Алек улыбнулся:

– Я? Один?

– Ты же проделал всю подготовительную работу. Есть уверенность, что благородный Эстмар не вернется до завтрашнего дня?

– Так говорит его повариха. Похоже, работа будет нетрудной. Госпожа Хилия снабдила Кота подробными указаниями: письма спрятаны в винном погребе. Туда ведет дверь из кладовой, имеющей довольно большое окно.

– Все равно не спеши и будь осторожен, – предостерег Серегил. – Повариха знает тебя в лицо. Попадаться нельзя.

– Конечно, конечно, – весело откликнулся Алек, слушая его вполуха: он проверял инструменты и раскладывал по карманам. – Думаю, к полуночи я со всем разделаюсь – на случай, если понадоблюсь тебе позже.

– Я зайду за тобой сюда, если возникнет нужда.

«Или он следует какому-то плану, или он самый предсказуемый шпион в Римини», – думал Серегил. издали наблюдая, как Рител вошел в «Цаплю».

Несколько монет, перекочевавших в карман привратника Старки, обеспечили Серегилу получаемые каждый час сообщения о том, что происходит внутри. Рител спросил о благородном Серегиле и выразил сожаление, узнав, что тот не появлялся, однако скоро утешился, начав игру с другим молодым аристократом, сыном госпожи Тицианы, смотрительницы царского гардероба. Впрочем, играли они недолго, и Серегил последовал за Рителом в «Улыбку красотки», более или менее респектабельную таверну и дом свиданий в центре города. Смешавшись с шумной толпой в общем зале, Серегил скоро так очаровал усталую девушку за стойкой, что она сообщила ему все, что тот хотел знать: с какой красоткой Рител отправился наверх, где находится ее комната и даже что заплатил Рител вперед за всю ночь.

Дав парочке достаточно времени, чтобы расположиться наверху, Серегил проскользнул из битком набитого зала на лестницу, а с нее в еле освещенный коридор следующего этажа; никто его не заметил. Убедившись, что коридор пуст, он подкрался к двери и заглянул в замочную скважину.

Рител и его дама старательно занимались делом. В крошечной комнатушке не было ни окна, ни другой двери, через которую Рител мог бы скрыться незамеченным.

«Заплатил за всю ночь, а, голубчик?» – подумал Серегил, возвращаясь той же дорогой, что пришел. Выйдя во двор, он отвязал лошадь и взглянул на луну:

полночь только что миновала. Алек, наверное, теперь уже вернулся и ждет распоряжений. Тряхнув поводьями, Серегил направился к «Петуху».

Алек действительно был дома. Серегил обнаружил его мрачно вышагивающим перед камином. Он все еще был в плаще, в волосах запутались веточки и сухие листья.

– С работой возникли проблемы? Алек остановился и поморщился.

– Благородного Эстмара дома нет, зато дома его новая возлюбленная. Похоже, в отсутствие хозяина она решила пригласить несколько сотен гостей. Весь проклятый дом залит огнями. Я несколько часов прятался в саду, надеясь, что когда-нибудь все затихнет; но около полуночи явились новые музыканты, за которыми она послала. А что нового у Ритела?

– Только новая шлюха, – ответил Серегил. – Ладно, займемся делом. Я сыт по горло слежкой за этим ублюдком. Покажи-ка мне его карту.

– Хорошо. – Алек понимающе поднял брови, подошел к своей постели и вытащил из-под нее моток веревки. – На этот раз я подготовился.

Пока они скакали по темному, освещенному только лунным серпом городу, Алек дрожал в охотничьей лихорадке. Дни слежки за Рителом не окажутся бесполезными, если они сумеют использовать его с его картой для того, чтобы выследить более крупную дичь. И на сей раз он был во главе погони. Алек гордился собой: ведь это он нашел полый столбик кровати; он предвкушал, как покажет все Серегилу.

Но только они въехали на Морской рынок, как внезапно перед Серегилом возник из воздуха один из волшебных шаров-посланцев Нисандера. Хотя Алек не мог слышать сообщения, по тому, как его друг резко натянул поводья, он понял, что планы их меняются.

– Что он сказал? – спросил юноша, когда крошечный огонек мигнул и исчез.

Серегил откинул капюшон, и Алек заметил, что тот хмурится.

– Он хочет, чтобы мы немедленно явились в царский дворец. Зачем, не сказал. Только велел мне ехать сразу же и привезти тебя, если ты со мной.

– Проклятие! Послушай, ты можешь ехать сразу, а я…

– Он сказал – нам обоим.

– Но что тогда с картой? И что, если Рител все-таки уйдет из «Улыбки красотки» и отправится куда-то еще?

– Знаю, знаю, – пожал плечами Серегил. – Но наблюдатели не могут не явиться, когда их вызывают во дворец. К тому же Рител закатился туда на всю ночь, а Тим достаточно сообразителен, чтобы ничего не прозевать. Поехали!

Но Рител все-таки вернулся на улицу Парусинщиков, и совсем вскоре после того, как Серегил и Алек повернули в сторону дворца.

«Что, ад и все его дьяволы, ты делаешь дома в такую прекрасную ночь?» – думал Тим. Еще больше удивило его то, что кузнец вернулся не один. Над дверью дома все еще горел фонарь, и в его тусклом свете Тим разглядел, что Ритела сопровождают двое. Капюшоны их плащей были опущены, но блеск начищенных сапог сказал Тиму, что это – не обитатели здешних бедных кварталов. Протянув руку, он грубо встряхнул маленького оборванного мальчишку, дремавшего у стены.

– Скат, проснись, будь ты проклят!

Тот вздрогнул, тут же напрягся и насторожился.

– Да, Тим?

– Ты когда-нибудь видел, чтобы сюда заворачивали такие щеголи?

– Нет, никого такого.

Слежка за домом – работа, больше подходящая для ребенка, и Тиму не составило труда найти малыша себе в помощь. Сумев дожить до счастливого возраста – девяти лет, – тощий беззубый маленький Скат знал всех вокруг так же хорошо, как и сам Тим, и к тому же слишком боялся его, чтобы подвести. Именно Скат углядел ползуна по имени Прай-Таракан, когда Тим отправился ужинать. Прай-Таракан появился вскоре после того, как кузнец вернулся с работы, и, по оценке Ската, оставался у того достаточно долго, чтобы хорошенько поговорить.

Узнав об этом, Тим отправился следом за Тараканом и скоро обнаружил его полупьяным в одном из грязных кабаков в гавани, куда ползун частенько заглядывал. Мелкая монета развязала тому язык, и Тим счел, что добытая информация вполне окупает затраты Как выяснилось, жилец верхнего этажа в доме на улице Парусинщиков хорошо платил за сведения о сточных трубах – такие, что могли быть известны лишь мусорщику или ползуну. Тим по-волчьи улыбнулся:

как раз за такие новости благородный Серегил ему щедро заплатит.

Вернувшись на улицу Парусинщиков, он приготовился провести там еще один скучный вечер, но тут-то и начались неожиданности. Весьма прибыльные неожиданности, как рассчитывал Тим.

Тим дождался, пока в щелях ставней на окне комнаты кузнеца мелькнул свет, потом снова повернулся к Скату.

– Я собираюсь влезть наверх и послушать. Держи глаза открытыми и подай сигнал, если появится кто-то, кто сможет меня заметить, – прошептал он, подкрепив свои указания мальчишке подзатыльником. – Попробуй только заснуть, пока я не вернусь: я повешу тебя на твоих собственных кишках.

– Я еще никого не проспал, – возмущенно прошипел Скат.

Не подозревая, что следует тем же путем, что и Алек за несколько дней до него, Тим взобрался по хлипкой деревянной лестнице, приставленной к задней стене, и пополз по покрытой черепицей крыше. Распластавшись на животе над окном Ритела, он осторожно свесил голову и заглянул вниз. Трещина в левом ставне давала возможность увидеть только маленький кусочек пола, но до Тима долетали обрывки разговора.

– Еще три дня. – Это был голос кузнеца: Тим слышал, как тот с кем-то разговаривал на улице.

– Хорошо поработал, – сказал другой человек. – Тебя наградят.

– И у меня есть еще одно письмо.

– Ты уверен, что никто… – вмешался третий собеседник; в его голосе был заметен сильный пленимарский акцент.

Тим заметил какое-то движение в комнате, и голоса стали слишком тихими, чтобы Тим мог разобрать слова. Проклиная свое невезение, он затаился, надеясь, что Рител и его гости снова подойдут поближе к окну.

Тим как раз раздумывал, не рискнуть ли приоткрыть ставень чуть шире, чтобы можно было заглянуть в комнату, когда странная тревога заставила озноб пробежать по его спине. Вцепившись в свинцовую водосточную трубу одной рукой и сжимая нож в другой, Тим резко обернулся и оглядел крутой скат крыши.

Там, слева от печной трубы, над коньком крыши темнела чья-то голова.

Потом фигура словно выросла, двигаясь сверхъестественно тихо.

«Что-то с ним не так», – была первая мысль Тима. Противник теперь стоял в полный рост – длинная черная тень на фоне звездного неба. Он казался неправдоподобно высоким и к тому же двигался как-то странно. В нем не было ничего от неуклюжести калеки – да и что, черт возьми, делать калеке на крыше? – но плечи были повернуты как-то не так, а торс словно нависал над ногами.

Голова темного человека дернулась в сторону Тима. Воришка все еще видел только контур, но инстинктивно понял, что незнакомец его обнаружил.

Фигура согнулась, словно отвешивая Тиму издевательски низкий поклон. Но на этом движение не закончилось, и Тим почувствовал, как у него пересохло во рту.

Незнакомец свесился вниз, все еще прижимая руки к бокам, и его скрытая капюшоном голова коснулась черепицы ниже ног. Вниз и вниз скользила загадочная фигура, гибкая, как угорь – грудь, живот, ноги, все части тела, изогнутые под устрашающе невозможными углами. Подобно огромному мерзкому червяку, длинное черное нечто скользило к Тиму.

Его охватил леденящий холод, не имеющий никакого отношения к ночному морозцу; кости начали болеть, а руки занемели так, что стали совершенно беспомощны, как у старика. Однако только когда до Тима донеслось зловоние, он начал догадываться, что за кошмар приближается к нему.

Впервые в своей тяжелой бурной жизни Тим завизжал, но раздирающий горло звук вырвался из губ как тихое безнадежное сипение.

Существо остановилось в нескольких дюймах от Тима и снова выпрямилось.

Инстинкт поборол ужас. Изо всех сил сжав нож, хоть он почти не чувствовал его в руке, Тим рванулся вперед и нанес удар по привидению; там, где должна была бы быть грудь существа, его рука прошла сквозь холодную пустоту. Рывок заставил Тима потерять равновесие на скользкой черепице, он скорчился и пошатнулся, стараясь нащупать опору.

Черная фигура мгновение оставалась неподвижной; только ледяное зловоние волнами распространялось от нее. Затем она рассмеялась гулким булькающим смехом, который заставил Тима подумать о гниющих распухших трупах, плавающих в стоячей воде.

Чудовище подняло длинные руки, сгибающиеся не там, где положено, и Тим приготовился отразить удар.

Но удара не последовало.

Тварь толкнула Тима.

Добросовестно стоя на страже в тени соседнего дома, Скат увидел, как с крыши свалилось что-то темное. Человек рухнул головой вниз и с глухим стуком упал на камни мостовой.

Скат замер, ожидая услышать вопль. Когда не раздалось ни звука, он подполз к телу, всматриваясь в него в скудном лунном свете.

Тим был несомненно мертв. Его голова сплющилась в ужасную лепешку, грудь вдавилась внутрь, как сломанная корзина.

Скат секунду смотрел, не веря своим глазам, потом расплакался от огорчения. Этот подонок так с ним и не расплатился!

У Тима с собой не было кошелька, да и вообще чего-нибудь ценного. Даже его длинного ножа не было в ножнах.

Вытерев нос рукавом. Скат яростно пнул тело и исчез в темноте.

Глава 21. Кровь заговорила

Варгул Ашназаи беспокойно расхаживал по тесной комнате Ритела, пока кузнец отчитывался перед Мардусом. Шпионские заслуги Ритела были невелики, несмотря на всю важность, которую он на себя напускал. Но вот саботаж удавался ему блестяще, и, что было еще важнее, кузнец сумел составить карту канализационных туннелей под западной частью города. Мардус внимательно рассматривал ее, последний раз старательно сличая значки, прежде чем расплатиться с кузнецом.

Обязанности Ашназаи заключались в том, чтобы изменить внешность – собственную и Мардуса: Рителу они виделись как светловолосые здоровяки, говорящие с майсенским акцентом. Некромант также оставил на часах драгоргоса

– не такое уж трудное дело для мага его ранга, – что оказалось весьма полезным. Вскоре после их прихода в этот дом Ашназаи неожиданно услышал беззвучный зов драгоргоса. Закрыв глаза, он увидел то же, что открывалось взгляду его темного создания: на крыше дома был чужак, зловещего вида парень с ножом.

«Ничтожество, – подумал Ашназаи, – обыкновенный воришка». С еле заметной улыбкой он послал безмолвный приказ. Секундой позже некромант ощутил рывок твари и услышал приятный звук – удар тела о камни внизу. Мардус поднял взгляд от чертежа, который ему показывал кузнец.

– Это мелочь, – заверил его Ашназаи, подходя к окну и приоткрывая ветхий ставень. Пока он смотрел на распростертое тело, к нему из теней на противоположной стороне улицы метнулась маленькая фигурка. Ашназаи быстро пошарил в уме человечка: это оказался малолетний воришка, слишком огорченный потерей сообщника, чтобы заметить, как что-то черное скользнуло вниз по стене дома.

Драгоргос послал Ашназаи голодную вопросительную мысль. Некромант уже был готов позволить ему убить и мальчишку, когда его рука коснулась чего-то на подоконнике, – чего-то, что вызвало неприятную, но знакомую дрожь. Пораженный, Ашназаи тут же забыл о маленьком воришке и наклонился, чтобы обследовать раму окна.

Там оказалось пятнышко крови – такое маленькое, что никто, кроме некроманта, его бы и не заметил. И не просто крови! Достав флакон из слоновой кости, Ашназаи сравнил эманации его содержимого и крови на подоконнике.

«Один из них! Да, тот самый мальчишка! Тот, который называет себя Алеком из Айвиуэлла, прихвостень проклятого ауренфэйского шпиона, благородного Серегила».

Это они с Мардусом уже успели узнать за время своего пребывания в Римини. Урвей выследил гадких воров до дома на улице Колеса; те выдавали себя за аристократов, затесались среди знати и даже познакомились с членами царской семьи.

Ашназаи с тех пор несколько раз видел их, мог бы в любой момент захватить, но негодяев все еще охраняла сила Орески; стоило что-то предпринять против них, как сразу насторожились бы настоящие враги. Так что пришлось отложить сведение счетов, а потом ауренфэйе и его сообщник вдруг исчезли из вида.

Варгул Ашназаи на секунду сжал в руке флакон, чтобы с помощью его силы обнаружить в комнате другие -пятна крови Алека: капля на ставне, след на столе, как раз там, где на него опирался локоть Мардуса, крошечный коричневатый кружок рядом с кроватью, около того самого полого столбика, который Рител считал таким замечательным тайником; все они были оставлены здесь всего день или два назад.

Стоя в этой комнате, окруженный эманациями крови ненавистного мальчишки, Ашназаи на мгновение ощутил ярость и страх, как охотник, идущий по следу и вдруг обнаруживший, что добыча подкралась сзади и теперь сама его выслеживает. Еще не оправившись от потрясения, некромант вздрогнул, услышав, как Рител произнес имя ауренфэйе.

Сидя за столом напротив кузнеца, Мардус слушал его с вежливым вниманием.

– Благородный Серегил, говоришь? – Мардус слегка наклонил голову, словно заинтересованный рассказом, но Варгул Ашназаи знал, что означает эта поза; в такие моменты Мардус напоминал ему огромную змею, холодную и безжалостную, зачаровывающую добычу немигающим взглядом.

– Счастливая случайность, господин, – горделиво говорил кузнец. – Я встретил его в игорном доме на прошлой неделе. Он проявляет большой интерес к каперам и не прочь похвастаться этим. Надутый щеголь, самовлюбленный глупец. Ты знаешь людей такого сорта.

Мардус холодно улыбнулся:

– Да, конечно, знаю. Ты должен рассказать мне все подробно.

Ашназаи с нетерпением ждал, пока кузнец описывал, как ему удалось познакомиться с предполагаемым простачком и выведать у него важные секреты. О мальчишке Рител не упомянул.

Встав за спиной кузнеца, Ашназаи поймал взгляд Мардуса, показал на окно и с многозначительным видом поднял флакон. Тот слегка кивнул, ничем не выдав интереса.

– Ты превзошел все наши ожидания, – сказал Мардус Рителу, передавая ему тяжелый кошелек в обмен на карту системы сточных труб; к кошельку был приложен сверток с фальшивыми штырями для решеток. – Карта – твое большое достижение, и я надеюсь, что смогу добиться для тебя дополнительной платы, когда ты закончишь работу в туннелях.

– Еще неделя, и все будет закончено, – заверил его кузнец, глаза которого загорелись алчностью. – Если есть еще что-то, чем я могу быть полезен, ты только скажи.

– О, непременно, уверяю тебя, – с улыбкой ответил Мардус.

Невидимые и неслышные под покровом магии Ашназаи, они вышли по заполненным людьми коридорам и лестницам дома во двор.

Изуродованное тело вора лежало там, куда упало, словно брошенная ребенком кукла.

Мардус носком сапога повернул голову мертвеца.

– Лицо разбито, но это явно не один из них.

– Нет, господин, это просто грабитель, случайно попавшийся драгоргосу. Но мальчишка действительно побывал здесь день или два назад. Его кровь повсюду в комнате. Должно быть, он был ранен.

– Но не Рителом, я думаю. В его поведении не было ничего, что говорило бы, будто он скрывает это от нас.

Некромант на секунду закрыл глаза; его испитое лицо стало словно еще более костистым, когда он сосредоточился.

– Кровь есть и на черепице над окном. Наверное, он поранился, когда лез в комнату.

Мардус снова взглянул на мертвеца.

– Двое воришек за два дня? Не кажется ли тебе, что это слишком много даже для такого квартала? – Он с удовлетворением отметил, что некромант попался на крючок; лицо Ашназаи выразило тревогу. – Жаль, что нас не было здесь в ту ночь, когда наш юный друг нанес визит, – продолжал Мардус. – Впрочем, тогда могло случиться, что это он лежал бы мертвый, неспособный ответить на некоторые вопросы, вместо этой бесполезной падали. Избавься от трупа, пока он не привлек ненужного внимания.

Варгул Ашназаи сквозь стиснутые зубы отдал команду. и темнота рядом с ними запульсировала. Материализовался второй драгоргос, колышущаяся безликая фигура, повисшая в воздухе, словно дым; потом он словно влился в рот и нос мертвеца. Тело конвульсивно дернулось и неуклюже поднялось на ноги. В лице не отразилось никакого подобия жизни:

мертвые остекленевшие глаза слепо уставились вперед; один из них гротескно таращился из разбитой глазницы.

Мардус смотрел на труп с бесстрастным интересом.

– Как долго можешь ты поддерживать такое состояние тела?

– Пока оно не разложится, господин, но боюсь, что от этого будет мало пользы. Так много магии уходит на то, чтобы просто заставить его двигаться, что силы драгоргоса оно лишено. Так, конечно, не будет, когда мы добьемся своей цели.

– Безусловно, нет. – Затянутой в перчатку рукой Мардус слегка коснулся груди мертвеца, ощутив черную пустоту смерти; так много власти в этой бездонной пропасти, и он так близок к тому, чтобы ею завладеть…

Некромант отдал новую команду, и труп зашагал в сторону гавани.

Все еще охраняемые заклинанием, Мардус и Ашназаи двинулись к центру города. Немногие прохожие, еще встречавшиеся в это время на улицах, чувствовали лишь ледяное дуновение и краем глаза замечали какое– то движение.

– На самом деле не так и важно, даже если они обнаружат плоды трудов Ритела в сточных трубах, – нервно пробормотал Ашназаи, когда они свернули на улицу Ножен по дороге к Жатвенному рынку, рядом с которым жили. – Самое важное – карта, а она теперь у нас Но все равно меня беспокоит, что эта парочка крутится вокруг Ритела.

– Напротив, я вижу в этом руку Сериамайуса, – ответил Мардус. – Наш путь кажется мне тугой спиралью, быстро сжимающейся теперь вокруг жертвы. Может быть, ты все-таки был прав, когда считал, будто те воры важны для дела, Варгул Ашназаи. Они не перебегали бы нам дорогу так часто, если бы в этом не было великой цели. Мы только должны дождаться, пока прибудут остальные. А тем временем. по-моему, стоит разобраться с мастером Рителом. Организуй что-нибудь правдоподобное, хорошо?

Выехав на рыночную площадь, Мардус натянул поводья.

– Я должен встретиться с нашим новым другом, Илинестрой Не думаю, что особенно задержусь.

– Хорошо, господин. Я присмотрю за Тилдусом и прочими в гостинице Расставшись с некромантом, Мардус свернул в узкую улочку. Доехав до ее середины, он бросил взгляд на пару петухов, чьи искусно выкованные медные фигурки украшали ворота гостиницы с таким же названием. С тех пор как он оказался в Римини, Мардус много раз проезжал по улице Синей Рыбы, и петухи, держащие в поднятых лапах по фонарю, часто привлекали его внимание.