Текст книги "Супружеский долг"

Сначала Эмори разозлился из-за того, что тот считает себя вправе вмешиваться в его отношения с женой, но, взяв себя в руки, понял, что, будь на его месте, скорее всего вел бы себя точно так же. Поэтому, вместо того чтобы схватиться за стоявший у изголовья меч и изрубить на кусочки наглеца, грозившего у него перед носом указательным пальцем, Эмори просто закрыл глаза и притворился, что заснул посреди проповеди. Для большей убедительности он несколько раз громко всхрапнул. Рольф замолчал и, неодобрительно покачав головой, вышел вон. Однако через минуту в спальню ворвался Блейк.

Поначалу Эмори обрадовался появлению друга. Он как раз собирался попросить его отправиться с Маленьким Джорджем в лес, чтобы расправиться с разбойниками раз и навсегда и отыскать воина, вооруженного луком и стрелами: Эмори хотел отблагодарить человека, спасшего ему жизнь. Но Блейк не дал ему и рта раскрыть, разразившись страстным и невероятно длинным монологом, который завершился советами, как Эмори следует обращаться с Эммой.

Выслушав очередное наставление, Эмори пришел в бешенство. Его оскорбляло то, что все окружающие пытались учить его, как вести себя с женой. Неужели его считают таким неуклюжим идиотом?!

– Эмори, ты должен помочь ей поверить в себя. Она отчаянно нуждается в твоей поддержке. Ты должен…

– Нет, это ты должен умерить свой пыл. Я сам знаю, как мне обращаться с моей женой! – не выдержав, рявкнул наконец Эмори.

Блейк переменился в лице.

– Я всего лишь хотел… – неуверенно произнес он.

– Не лезь туда, куда не просят! Заведи себе жену, с ней и разбирайся.

Обида Блейка прошла так же мгновенно, как появилась, сменившись иронической ухмылкой.

– Прошу прощения, Эмори. Я не хотел вызвать в тебе ревность. Я не знал, что ты уже успел полюбить Эмму.

Глаза Эмори сузились в щелочки.

– Я не ревную!

– Нет, ревнуешь.

– Нет, не ревную.

– Ревнуешь, ревнуешь!

– Я вовсе не… – Эмори схватился за голову, почувствовав вдруг жгучую боль в области раны.

– Я же вижу, что ревнуешь! – рассмеялся Блейк и поспешно покинул комнату.

Бормоча проклятия, Эмори откинулся на подушки и закрыл глаза. Возможно, ему удастся хоть немного поспать. Право же, это совершенно неосуществимо, когда его прелестная женушка лежит, свернувшись клубочком, у него под боком. Он задумался, какой была бы их брачная ночь, если бы Фальк в свое время исполнил свой супружеский долг. Пожалуй, вдруг осознал он, их брак не состоялся бы вовсе. У нее уже была бы парочка детишек, и она могла бы больше не выходить замуж. Лорд Бертран не представлял бы для нее никакой угрозы.

Мысль эта почему-то его огорчила. Если бы не странности поведения Фалька, не лежал бы сейчас Эмори здесь, в этой постели, в этом замке, с милой, прелестной женой, лишавшей его сна.

Вздохнув, Эмори повернул голову и поглядел в окно. Только теперь он понял, что оно не открыто, как он решил в первую ночь, а застеклено. Черт возьми! В его замке окна были со стеклами! Он радостно заулыбался. Это было дорогое и редкое удовольствие. До сих пор он видел застекленные окна только в одном замке… в королевском!

А теперь и он живет в замке с застекленными окнами. Эмори в очередной раз удивился Фальку: почему ему не сиделось дома? Подумать только: красавица жена, прекрасный дом… Чего еще желать человеку?

Вспомнив, как тянул он с приездом сюда, какие строил догадки насчет внешности невесты, Эмори поморщился. Ну и дурак же он был: решил, что его ждет старая карга! Хотя что еще он мог подумать? Фальк был женат на Эмме около двух лет и не только отказался делить с женой брачное ложе, но вообще держал ее существование в секрете. О его браке не подозревал никто в Лондоне. А может, и во всей Англии.

Видимо, причину странного поведения Фалька Эмма искала в самой себе. Бедняжка заключила, что виной всему ее отталкивающая внешность.

Эмори тяжело вздохнул. Разумеется, ее вера в себя была подорвана. Безусловно, ей необходима поддержка. А раз дело обстоит таким образом, ему предстоит огромная работа. Он решительно подумал: да, ему придется постоянно говорить ей о ее красоте.

Нетерпеливо постукивая пальцами по кровати, он обвел сверкающим от гнева взглядом комнату.

Ему было досадно, что Блейк проник в интимный мир его жены. Это было его право, право мужа! Будь он проклят, если позволит другу успокаивать нежную, ранимую Эмму. Это его работа! Он ее муж!

– Милорд! Леди Эмма, леди Эмма! Милорд нарушает ваше предписание! – пронзительно закричала появившаяся на пороге Мод, увидев пытавшегося встать с постели хозяина.

Эмори пришел в бешенство. Черт побери! Это его замок! Он может делать все что хочет и когда захочет. В конце концов, он здесь главное лицо и заявит об этом жене со всей решительностью. Эмори стиснул зубы и поднялся на ноги. Но в следующее мгновение гримаса боли исказила его лицо.

Самоуверенность Эмори вмиг исчезла. Он виновато посмотрел на дверь. Эмма явилась в спальню и огорченно ахнула:

– Муж мой!

Глава 6

– Что с вами? Вы с ума сошли? – укоряла Эмма мужа, подбежав к постели. – Вам надо отдыхать и набираться сил, а не растрачивать последние.

Эмори угрюмо нахмурился: его задел властный тон жены. Однако трудно было доказывать, что ему нет нужды лежать в постели, когда самого шатает из стороны в сторону и ноги подкашиваются. Эмори вновь опустился на кровать и, обреченно вздохнув, покорился Эмме, которая суетилась вокруг него, помогая улечься поудобнее и подтыкая простыни. Но когда она собралась уйти из спальни, его сила внезапно вернулась и он сумел сесть на постели.

– Куда ты?

Эмма оглянулась, удивленная резким тоном вопроса.

– Я хотела пойти на кухню – узнать, готов ли обед.

– Нет, твое место здесь!

При этом категорическом заявлении брови Эммы мгновенно взлетели вверх.

– Конечно, милорд, но вам следует отдыхать, а у меня есть обязанности, которые…

– Разве забота обо мне, твоем муже, не является первейшей твоей обязанностью?

Она растерянно задумалась.

– Разумеется, милорд, но ведь вам надо отдыхать.

Эмори поморщился при этих словах, но оспаривать их не стал.

– Тебе тоже следует отдохнуть, жена.

– Мне? Но я же не ранена! – запротестовала она.

– Верно, однако ты не спала две ночи.

– Я не устала.

– Нет, устала.

– Но Я…

– Не спорь, жена. Если я говорю, что ты устала, значит, устала.

– Но…

– Разве не я твой господин? – спросил он нетерпеливо.

– Да, милорд, но…

– Значит, твое место рядом со мной. Ложись в постель.

Эмма непонимающе уставилась на него, затем ее плечи поникли, и она со вздохом направилась за ширму переодеваться, явно решив не волновать его спорами. В конце концов, он получил тяжелое ранение в голову.

Удовлетворенно вздохнув, Эмори откинулся на подушки и расслабился. Он был очень доволен собой. Верно, из-за слабости он еще не мог покинуть свою постель. Однако теперь никто, кроме него, не сможет делать комплименты его жене и возрождать ее веру в себя. К тому же после его ранения Эмма приобрела досадную склонность властно распоряжаться всем и вся. Он должен восстановить свой авторитет и напомнить супруге о ее месте. Женщинам нельзя давать заноситься, в этом Эмори не сомневался.

Ему казалось, что все устроилось как нельзя лучше, пока жена не появилась из-за ширмы. Одетая в свою черную ночную сорочку, она подошла к кровати, неторопливо взбила подушку, улеглась на бок лицом к нему и натянула до подбородка простыню. И только тут до Эмори дошло, что он натворил.

Проклятие! Он же опять уложил ее в постель рядом с собой. Теперь ему не отдохнуть спокойно. Усилием воли Эмори заставил себя отвести глаза в сторону и уставился на столб солнечного света, падавший из окна.

– Муж мой…

Услышав этот робкий шепот, Эмори мгновенно повернул голову к ней и откликнулся:

– Что?

– Тебе надо заснуть, – мягко напомнила она.

Он что-то пробурчал в ответ и вновь уставился в окно. Мысли его потекли по привычному руслу. Он вспомнил о своем войске. Чем занимаются рыцари в его отсутствие? Наверняка распустились, бездельничают и предаются обжорству. Как только он поднимется на ноги, сразу приведет их в порядок. «А еще следует немедленно покончить с разбойниками», – мрачно подумал он.

– Муж мой?

– Ну что еще? – недовольно проворчал Эмори, но увидев, как оробела жена, постарался смягчить выражение лица. Поистине в ней причудливо соединялись властность и застенчивость.

– Неужели ты не можешь просто подремать? Он хотел было запротестовать, но, вздохнув, пожал плечами.

– Может быть, тебе хочется поговорить? – спросила она, и Эмори удивленно повернулся к ней.

– Поговорить? С кем? Здесь же нет никого, кроме тебя, жена.

При этих словах глаза Эммы сузились.

– Да, муж мой. Именно так, здесь только я. Может быть, поговоришь со мной?

Эмори был так удивлен ее словами, что даже не обратил внимания на резкий тон, каким они были произнесены. Эмори никогда не вел разговоров с женщинами. Мать умерла при его рождении, и первые несколько лет ему много внимания уделял дед, довольно суровый старик. Затем подростком он был отдан на воспитание в чужой дом. Разумеется, у его опекуна была жена, которой тот только отдавал короткие приказы, не испытывая потребности в более пространных разговорах. Эмори перенял у него эту манеру и, проходя мимо, лишь коротко кивал ей.

Кроме этой дамы, он знал только шлюх, следовавших за армией. Большую часть времени он проводил, участвуя то в одной битве, то в другой, стремясь заработать денег на обзаведение собственным домом. Так что между боями и походами он едва успевал пользоваться их услугами, не то чтобы вступать с ними в беседы. По правде говоря, ему это и в голову не приходило. Да и что бы он им сказал?

– Милорд?

Расслышав нетерпение в голосе жены, Эмори внимательно посмотрел ей в лицо и недоуменно поднял брови: его милая женушка выглядела явно рассерженной. Откашлявшись, он помолчал, соображая, что бы ей такое сказать, затем вспомнил, что надо вселить в нее уверенность в себе.

– Ты красивая.

Эмма растерянно заморгала. Эти слова прозвучали сурово, скорее как обвинение, чем как комплимент. «Ну и странный же у меня муж!» – решила она и вспомнила еще об одной его особенности, проявившейся в брачную ночь. Взгляд ее осторожно устремился к его паху. Конечно, если именно так совершалось таинство брака, то все мужчины должны были обладать подобной особенностью. Тут ей в голову пришла еще одна тревожная мысль: была ли она у Фалька? И если была, то вырастала ли до такой огромной величины? Это представлялось Эмме весьма сомнительным, ведь Фальк был миниатюрным и изящным мужчиной.

– Жена?

– Да-да… – виновато вспыхнув, Эмма поспешно подняла глаза.

– Я сказал, что ты красивая, – напомнил он. – Неужели тебе нечего на это ответить?

– Нет, я не верю, что это так. Эмори с возмущением приподнялся.

– Если я говорю, что ты красивая, значит, это правда!

– Да, муж мой, – покорно пробормотала Эмма. Эмори продолжал хмуриться. Он подозревал, что она согласилась с ним лишь потому, что сочла это своим супружеским долгом, а не потому, что поверила в истинность его слов.

– Я повторяю: ты красивая, – настаивал он.

– Да, муж мой. Ты очень добр, раз говоришь такое.

– Дело не в доброте. Это правда.

– Пусть так, если ты это говоришь, муж мой. Расскажи мне лучше, как ты спас короля? – И когда в ответ последовало лишь молчание, ласково попросила: – Расскажи. Рольф говорил, что какие-то негодяи покушались на жизнь его величества в Ирландии.

Эмори неохотно кивнул:

– Было дело.

– Эмма помолчала, ожидая продолжения, но его, увы, не последовало.

– Кто они были такие? – потеряв терпение, спросила она.

– Ирландцы.

Эмма подняла глаза к небу.

– Ну разумеется, ирландцы, но…

– Жена, не подобает мужчине обсуждать серьезные вещи с дамой.

Эмма удивилась, услышав такое безапелляционное заявление. Рольф всегда обсуждал с ней все, что происходило в мире, так же как и ее отец. Они не видели в этом ничего плохого. Нет, наверное, муж ее шутит. К несчастью, до сих пор она не видела никаких свидетельств того, что он вообще способен шутить.

– Почему? – наконец осведомилась она.

– Что почему?

– Почему мужчине не подобает обсуждать с женщинами серьезные вещи?

Эмори наморщил лоб. По правде говоря, он не знал, как ответить на этот вопрос. Он просто с детства усвоил как нечто само собой разумеющееся, что так делать не принято. В конце концов, по общему мнению, женщины – существа нежные, чувствительные, которые по малейшему поводу падают в обморок и ударяются в слезы. Ему доводилось даже слышать, что у них случаются сердцебиения!

– Ты станешь волноваться. У тебя наверняка начнется сердцебиение, и ты упадешь в обморок, – сообщил Эмори жене и усиленно закивал головой для подкрепления своих слов, когда она недоуменно посмотрела на него.

– Упаду в обморок? Сердцебиение?..

– Да. Все знают, жена, как чувствительны женщины, – со знанием дела разъяснил он. – Вот поэтому ты сейчас и отдыхаешь.

– Поэтому я?..

– Именно так. Женщин не зря считают слабым полом. Они слабее нас и телом, и духом. Поэтому о них следует заботиться, что и делают, – сначала отцы, а затем мужья.

Глаза Эммы яростно сверкнули. Ни отец, ни кузен никогда не говорили ей ничего подобного. Они обращались с ней как с равной. Однако она понимала, что ее семья была исключением. В обществе господствовала совсем другая точка зрения на женщину, ее-то и придерживался Эмори. Эмма постаралась сдержаться и ответить рассудительно.

– Не могу не согласиться с тем, что мужчины в большинстве своем сильнее женщин физически, – кивнула она.

– И умственно, – быстро добавил Эмори.

– Нет!

– Да, жена. И еще женщины слабовольны. Без заботливо направляющей их руки они – существа, склонные ко лжи и предательству.

– Нет! Как можешь ты верить в это?! – Эмма даже рот раскрыла от удивления: с такой убежденностью говорил Эмори.

– Вспомни Еву, – пожал плечами Эмори.

– Вспомни святую Деву Марию, Богоматерь нашу! – мгновенно возразила Эмма.

Эмори задумался.

– Это верно, однако Дева Мария была женщиной исключительной, а другие…

– И вспомни таких мужчин, как Иуда или царь Ирод!

– Они не в счет. Это – воплощенное злодейство, – не сдавался Эмори.

– В таком случае и Ева с ее ошибками не в счет!

Эмори растерялся, но тут же овладел собой и надменно приподнял брови.

– Миледи, согласно Фоме Аквинскому…

– Ну, конечно. Давайте послушаем, что сказал этот отшельник и девственник, презиравший всех женщин. Его суждения будут беспристрастны и возвышенны!

Лицо Эмори потемнело.

– Ах ты…

– К тому же он давно умер, – сухо добавила Эмма.

– По-моему, жена, нам стоит сменить тему разговора.

– Почему же?

– Ты начинаешь волноваться.

Эмма хотела было продолжить спор, но передумала. Она начала не волноваться, а злиться, так что предложение Эмори показалось ей весьма разумным.

– Кто такой Маленький Джордж?

– Мой первый помощник.

– Я думала, твой помощник – Блейк?

– Сэр Блейк, – усмехнулся Эмори. – Нет, точнее, лорд Блейк. Он мой друг.

– Друг?

– Да! – Он выпрямился, и лицо его озарилось гордостью. – Мы рыцари. Мы возглавляем две сотни самых лучших бойцов Англии. Мы нарасхват! Мы можем запрашивать любую цену, какую захотим. Мы… – Он смолк и помрачнел: до него вдруг дошло, что к нему это больше не относится. Теперь он был герцогом с обширным поместьем и множеством слуг. И обязан он всем этим миниатюрной женщине, лежащей рядом с ним на постели. По сути, именно она была здесь хозяйкой. Нынче утром он убедился в этом. Слуги выполняли ее распоряжения с быстротой и готовностью. Все хотели ей угодить. Ему же еще предстоит завоевать авторитет хозяина. Впрочем, даже если его и будут слушаться, то скорее всего из страха, а не уважения. Они ведь его совсем не знают.

Для Эмори такая ситуация была необычной. Его почитали за воинскую доблесть, честность в бою и умелую тактику. Едва завершив обучение и заслужив рыцарские шпоры, он стал наниматься к тем, кому требовалась сильная рука. Прошло немного времени, и он заметил, что вместе с ним участвуют в походах еще несколько таких же бойцов. Как-то само собой получилось, что он стал их предводителем, договаривался о найме, выплачивал им деньги, оставляя часть себе – на будущую покупку дома. С годами число людей, бывших у него в подчинении, значительно выросло. Когда он несколько лет назад встретился с Блейком, в его отряде насчитывалось полтораста воинов.

К тому времени Эмори стал подумывать, не сократить ли ему свое войско. Да, если речь шла о крупных походах, они были незаменимы, но для выполнения многочисленных небольших заданий его отряд не был пригоден. И получалось, что теперь они гораздо чаще бездельничали, пили и гуляли.

Участие Блейка разрешило многие проблемы. Они смогли разделяться на маленькие отряды для выполнения небольших задач и вместе с тем всегда могли объединиться, когда требовалось серьезное вмешательство. Такая организация дела оказалась весьма успешной и выгодной.

– За что его сделали лордом?

Эмори отвлекся от своих мыслей и с недоумением посмотрел на жену:

– О чем ты спросила?

– Ну, лорд Блейк: Как он заслужил титул лорда? Он тоже спас важную персону?

Эмори, ухмыльнувшись, покачал головой:

– Нет, он лордом родился. Он лорд Блейк Шервелл. – И когда Эмма непонимающе уставилась на него, объяснил: – Его отец – лорд Ролло Шервелл, граф Гэмпшир.

Эмма покраснела до корней волос. Ей было очень неловко. Если бы она назвала сэром человека, недавно получившего титул лорда, это еще было бы простительно. Но назвать сэром графского сына было грубым нарушением этикета. А виноват в этом был ее муж, не удосужившийся представить их друг другу как полагается.

При виде ее смущения Эмори расхохотался, и Эмма совсем растерялась.

– В этом нет ничего смешного, муж мой. Я могла этим обращением оскорбить лорда Блейка.

– Нет, – уже серьезно возразил Эмори. – Ты моя жена и не сделала ничего такого, что его оскорбило бы.

Уверенность, прозвучавшая в словах мужа, не убедила Эмму. Она тяжело вздохнула, подумав, что Эмори берет на себя слишком много, делая такие заявления. Однако спорить с ним она не стала, а поспешила далее удовлетворить свое любопытство:

– Почему же сын графа Гэмпшира стал простым наемником?

Эмори пожал плечами:

– Наверное, он устал бездействовать и ждать, пока его отец умрет.

Эмма удивленно посмотрела на мужа:

– Он сам так сказал?

– Нет. Но зачем иначе человеку покидать свой дом и отправляться куда глаза глядят?

Эмори это казалось на редкость глупым поступком. Сам он так долго мечтал о собственном доме, что просто не мог представить, как это человек добровольно покидает родной кров.

Неожиданно он подумал о замке Эберхарт и о том, как получил его. Одно дело – заработать имение упорным трудом или даже женитьбой на какой-нибудь вредной старой бабе, которая превратила бы его жизнь в ад. Но получить все, чего хотел от жизни, женившись на милой женщине, которая сейчас сидела рядом с ним, – это совсем другое. Чем-то это даже напоминает воровство.

Эмма уловила внезапную перемену настроения Эмори и, решив, что его раздосадовали расспросы о друге, вновь сменила тему разговора:

– Откуда родом Маленький Джордж? У него такой странный выговор.

– Он с севера.

– Как вышло, что он стал твоим первым помощником?

Эмори пожал плечами:

– Я знаю его почти столько же времени, сколько и Блейка. Мы вместе были оруженосцами. Он четвертый сын барона, владеющего маленьким поместьем на юге Шотландии.

– Что задержало его приезд сюда?

– Он женился.

– Женился? – Она удивленно расширила глаза. – Я хотела бы познакомиться с его женой.

– Не выйдет. По крайней мере пока. По дороге сюда она остановилась погостить у своих родных. Маленький Джордж сказал, что она последует за ним через полторы-две недели.

– А-а!.. – разочарованно протянула Эмма. Ей в самом деле захотелось познакомиться с этой женщиной. Помощник ее мужа был таким великаном, что жена его наверняка тоже должна была выглядеть амазонкой, чтобы ему… соответствовать. Вспыхнув от нескромных мыслей, она поспешила заговорить о другом.

– Расскажи мне подробнее о покушении на жизнь короля Ричарда. Как это было?

– Эти разговоры – такое утомительное дело, – жалобно произнес Эмори, внезапно откидываясь на подушки. – Я засыпаю.

Эмма была разочарована. Она с грустью посмотрела на мужа, затем вздохнула и тоже улеглась. Почему он не желает обсуждать свой героический поступок? Ведь так любопытно узнать все в подробностях!

Ну ничего, решила она, закрывая глаза. В конце концов она станет надоедать своему двоюродному братцу, пока тот не расскажет ей всю эту историю от начала до конца. А пока ей надо попросить прощения у лорда Блейка за то, что ошибочно называла его сэром, объяснить, что в этом виноват муж. И не забыть посоветоваться с ним относительно здоровья Эмори. Возможно, странные суждения Эмори насчет порочности и глупости женщин есть следствие раны в голову? Так же, как его настояния, чтобы она отдохнула, когда она вовсе не была усталой. Эмма категорически отказывалась верить, что это могли быть истинные его убеждения.

Проснувшись, Эмори первым делом посмотрел на подушку рядом со своей. Она оказалась пуста. Проклятие! Пока он спал, жена опять куда-то ускользнула. Она явно не отличалась послушанием.

Сердито бурча, Эмори встал с кровати и с облегчением заметил, что комната больше не плывет у него перед глазами и он твердо стоит на ногах. Отдых действительно пошел ему на пользу. Блейк появился в комнате, когда он пытался натянуть на себя тунику.

– Твоей жене это вряд ли понравится, – ухмыльнулся Блейк.

Эмори лишь недовольно фыркнул в ответ, продолжая одеваться.

– Она, знаешь ли, очень о тебе беспокоится, – не унимался Блейк, лукаво сверкая глазами. – Она тревожится, что рана в голову привела к… ну, как бы пагубно подействовала на твои рассудок… Э-э… она просила меня поговорить с тобой и разобраться… не замечу ли я в тебе… какое-то… что-то неладное.

Эмори замер на месте и в ужасе уставился на друга:

– Что ты сказал?!

– Не надо так волноваться, Эмори. Эмма всего лишь попросила…

Глаза Эмори подозрительно сузились.

– Ты лжешь! – мрачно обвинил он веселящегося Блейка.

Тот пожал плечами:

– Не хочешь – не верь.

– Конечно, – кивнул Эмори, – я тебе не верю. – И, поправляя тунику, пробурчал: – Где она?

– Внизу, на кухне. Наверняка беседует с кухаркой. Или шьет где-нибудь в уголке. Разве не так проводят время все женщины?

– Откуда мне знать? – отрезал Эмори, отыскивая глазами меч. – Где мой оруженосец?

– Вероятнее всего, около твоей жены. Последнее время Олден редко отходит от нее. Должен заметить, что присутствие Эммы благотворно влияет на него: мальчик больше не заикается и не спотыкается.

При этом известии Эмори только угрюмо промолчал. Он сделал несколько шагов и выругался, почувствовав сильное головокружение.

– Осторожнее, друг! – Блейк поспешно ухватил его за руку. – Может, тебе еще рано совершать прогулки? Ты так побледнел.

– Я сделал слишком резкое движение. – Эмори подождал немного, медленно повернулся и осторожно направился к двери.

– Ей-богу, Эмори, Эмме это совсем не понравится. Она встревожится…

– Она моя жена. Ее долг тревожиться обо мне.

– Ну, конечно, – Блейк не скрывал, что его забавляет происходящее, и, торопливо распахнув дверь перед другом, последовал за ним вниз по лестнице, ведущей в большой зал.

Эмори сумел сам спуститься по ступенькам, хотя к тому времени, как дошел до низа, был бледен как смерть и покрыт испариной.

– Муж мой! – воскликнула Эмма, увидев его у подножия лестницы. Передав Мод корзинку с ивовой корой, которую они только что собрали, она поспешила к мужу. – Вам не следовало вставать, милорд. Это опасно для вашего здоровья.

– Я же говорил тебе, что она расстроится, – успел прошептать Блейк другу, прежде чем Эмма приблизилась к ним. – Добрый день, миледи. Вы просто цветете под поцелуями солнца!..

Эмори хмуро покосился на друга и обвинительным тоном произнес:

– Ты покинула постель.

– Да, милорд, – вздохнула Эмма, вглядываясь в его суровое лицо. – Я не смогла заснуть и подумала…

– Тебе не полагается думать, жена! – оборвал он ее. – Тебе полагается делать что велят.

При этом заявлении Эмма окаменела. Блейк замер, пытаясь сообразить, как спасти ситуацию. Выручила всех служанка Мод, которая рванулась вперед, воскликнув:

– Миледи, подержите это, пожалуйста, а я придвину милорду кресло, чтобы он мог отдохнуть. – С этими словами она сунула в руки хозяйки корзинку с корой и приволокла тяжелое кресло, которое обычно стояло перед камином. – Вот оно, ваша светлость. Отдохните немножко.

Эмори внезапно почувствовал такую слабость, что со вздохом почти упал на предложенное сиденье.

– Я ему говорил, что не надо вставать, – заявил Блейк, стараясь отвлечь Эмму. Не понимая тонкой стратегии друга, Эмори бросил на него яростный взгляд. – Но он ничего не слушал, – продолжал Блейк. – Впрочем, он так долго валялся в постели, что у него, возможно, появились пролежни.

У Эмори челюсть отвисла от такой грубой лжи. Заметив, что взгляд жены устремился на его бедра, он вспыхнул и начал было возмущаться, но вдруг сердито смолк, так как Блейк, склонившись к уху Эммы, зашептал:

– Миледи, это деликатный для мужчины вопрос. От этого он делается очень раздражительным. Особенно когда к тому же голова болит… Предоставьте мне позаботиться о нем. Я приведу его к столу попозже. Уверен, что вы хотели сейчас заняться какими-то делами.

– Ах да! – засуетилась Эмма, вновь обеспокоенная здоровьем мужа. – Я же хотела заварить целебный чай. Он будет готов через несколько минут, муж мой. – И она заторопилась на кухню. Мод и Олден последовали за ней.

– Пролежни?!

Блейк отвел глаза от пышных покачивающихся бедер удалявшейся Эммы и посмотрел на друга:

– Будешь благодарить меня потом.

– Благодарить?! – Эмори задохнулся от гнева, и Блейку пришлось похлопать его по спине, прежде чем продолжить речь.

– Да-да. Раз уж ты совершенно незнаком с правилами обращения с женщинами, разреши, друг мой, сообщить тебе, что им никогда нельзя говорить: «Тебе не полагается думать!»

– Но это так! Женщине действительно не положено думать.

Блейк только за голову схватился после этих слов.

– Это знаешь ты, это знаю я, но мудрый муж никогда не скажет об этом своей жене, – в отчаянии проговорил он.

Эмори нахмурился:

– Почему?

– Из-за их чувств.

– Их чувств?

– Да. Они так ранимы. Женщины – такие нежные существа!

– А-а!.. – протянул Эмори, почесывая затылок. – Это правда, я ее совсем не понимаю. Сегодня утром я приказал ей лечь со мной в постель, а она спросила, не хочу ли я с ней побеседовать?

Блейк усмехнулся:

– Некоторые женщины любят поговорить перед тем, как…

– Нет, моя голова слишком болела, чтобы я мог этим заниматься. Я хотел, чтобы Эмма отдохнула, а не лезла ко мне со своей болтовней! Я задаю тебе вопрос: о чем можно разговаривать с женщинами?

Блейк на мгновение задумался, затем пожал плечами.

– Я, например, обычно говорю им комплименты. Это всегда срабатывает.

– Я сделал ей комплимент, но он не произвел на нее никакого впечатления, – с досадой признался Эмори.

– Значит, ты не умеешь говорить их как надо. Что ты ей сказал?

– Я сказал ей, что она красивая.

– И все?! – усмехнулся Блейк. – Женщине нельзя просто сказать, что она красивая.

– Нельзя? Почему?

– Женщины любят комплименты, состоящие из ярких, пышных фраз.

– Пышных фраз? – растерянно пробормотал Эмори.

– Да. Надо говорить примерно так: твои волосы, словно золотая пряжа, твои губы сладостны, словно розы, твои глаза похожи на глаза лани… Только скажи это своими словами.

Эмори презрительно сморщил нос и пробурчал, что он так не умеет, затем отвел глаза в сторону и увидел Эмму. Она шла в их сторону.

– Вот, муж мой. Это поможет твоей голове.

Эмори с отвращением поглядел на кружку, которую она с улыбкой протянула ему, и чуть не застонал. О Господи! Это пойло пахло конской мочой. Его было противно глотать, и все-таки она навязывает ему эту гадость! И все из-за Блейка! Он бросил зловещий взгляд на верного друга.

– Я прослежу, чтобы он все выпил, – успокоил Блейк Эмму, принимая из ее рук кружку с темным варевом.

– Благодарю вас, милорд. А я тем временем поищу мазь от… недуга его светлости, – проговорила она и быстро удалилась.

Блейк проводил ее недоумевающим взглядом:

– Что она имеет в виду?..

– Мои несуществующие пролежни, будь они прокляты! – мрачно напомнил ему Эмори.

– О Боже, и То верно, – Блейк усмехнулся, выплеснув содержимое кружки в очаг. – Интересно, что она подумает, когда не обнаружит их?

– «Не обнаружит»? Ты хочешь сказать, что она заставит меня раздеться?!

– Ну, я полагаю, что раз она отправилась за мазью, то собирается тебя ею помазать.

– Прямо здесь? – Эмори пришел в ужас. Он представил себе, как она возвращается и приказывает ему раздеться прямо посреди кишащего людьми большого зала. Впрочем, он не был уверен, что она не потребует этого. До сих пор она проявляла досадную склонность распоряжаться им «для его же блага и здоровья». Он решил, что обезоружил ее приказом пораньше лечь в постель, но едва он заснул, как она удрала. Так что ничего из этого не вышло. Нет, ему надо поскорее положить конец этим ее привычкам!

– Когда она вернется с мазью, ты предложишь свою помощь и поднимешься со мной в спальню! – решительно объявил он.

– Я?

– Да, ты, – сухо отозвался Эмори. – Иначе у нее будет возможность убедиться в том, что ты лгун. Не так ли? Это может ранить ее нежные чувства.

– Твои волосы, как золото, твои губы красные, как роза, а глаза, как у оленя, – неожиданно скороговоркой проговорил Эмори, когда все уселись за обеденный стол, и с довольной улыбкой стал ждать реакции жены.

Леди Эмма застыла, не донеся кружку до рта, затем тряхнула головой, словно приходя в себя, и молча продолжила трапезу.

Эмори нахмурился:

– Жена, я сказал, что у тебя волосы, как…

– Золото. Знаю, знаю, муж мой. Лорд Блейк уже говорил мне это раньше.

С яростью стукнув кружкой эля об стол, Эмори обернулся к другу и сердито уставился на него.

– Я тебя предупреждал, – поторопился оправдаться Блейк, – говори своими словами! Я ведь просто привел тебе примеры.

Бормоча под нос проклятия, Эмори вернулся к еде и стал зло тыкать в пищу кинжалом.

– Что-то не так, муж мой? – поинтересовалась Эмма, но участливый тон был несколько смазан звучавшим в ее голосе смехом. – Может быть, у тебя снова заболела голова? Заварить тебе еще…

– Нет! – рявкнул Эмори и вздохнул, сдерживая досаду. – Спасибо, но чая мне больше не надо. – Он содрогнулся при одной мысли о мерзком питье и опять вздохнул, окончательно утратив аппетит. К тому же он вновь начал ощущать усталость. А может быть, он устал из-за всех этих споров и пререканий, в которые ввязался, спустившись в зал? Ведь он выдержал целую битву, чтобы заставить жену отложить нанесение мази до отхода ко сну. В том, что касалось его здоровья, она была упряма как мул. Эмори не знал, радоваться этому или расстраиваться. Блейк намекнул, что Эмма боится вновь стать вдовой, ибо в этом случае ей придется выйти замуж за Бертрана. Не такой уж это и комплимент, если его предпочитают этому проходимцу.