Текст книги "Юморная книга"

Секс-поза

«Дорогая редакция! Мы с мужем оба немолодые. Нам уже под пятьдесят, и ослаблены разными болезнями. У меня радикулит, у мужа – боли в спине, но мы не хотим отказываться от сексуальной жизни, просто не знаем, как её лучше наладить. Подскажите, какая поза подошла бы нам больше всего.

А. и В. Хохловы. Москва»

«Дорогие А. и В. Хохловы. Мы получили ваше письмо. Рады, что вы подписываетесь на наш журнал и что вас волнуют проблемы секса. Советуем тем, кто слабее, выбирать позиции, при которых вы находитесь внизу. Ослабленному партнёру надо лечь на спину, тогда второй партнёр может сесть верхом и даже поставить одну ногу рядом с кроватью, чтобы снять с партнёра нагрузку. В любом случае толчки и фрикции должен совершать тот, у кого лучше со здоровьем. Желаем удачи».

«Уважаемая редакция! Спасибо вам за совет. Мы сделали всё так, как вы посоветовали. Я легла на спину, а мой муж, Анатолий, сел верхом. Но у нас так почему-то ничего не получалось. То ли мой радикулит мешал, то ли мы уже привыкли за тридцать лет. Ведь мы до этого знали всего две позы: стоя, когда стояли в очереди за квартирой, и лёжа, когда эту квартиру получили. Где-то через полчаса у мужа уже и по-старому тоже перестало получаться. Тогда мы на другой день попробовали, как вы советовали. Муж, Анатолий, опустил одну ногу на пол, чтобы разгрузить мой радикулит. И что-то даже начало получаться. Поскольку на тот момент у мужа со здоровьем было лучше, чем у меня, то все толчки и фрикции, как вы советовали, совершал именно он, до тех пор, пока не поскользнулся. А поскользнулся он потому, что кошка наша, Муська, стала тереться об его ногу, и он, не прекращая толчков и фрикций, попытался её той же ногой отогнать. Но сделал это так неудачно, что полетел с кровати, потянув за собой меня с моим радикулитом. Мы оба грохнулись на пол и долго не могли разнять объятий, хотя было уже не до толчков и фрикций. Сейчас муж, Анатолий, уже выздоравливает. При падении его от напряжения так скрючило, что теперь у него радикулит сильнее, чем у меня, и на ногу наложили гипс. Но несмотря на то, что он теперь ходит с костылём, мы от секса отказываться не собираемся и просим вас всё же подсказать нам, какая ещё поза теперь, учитывая костыль, могла бы нам подойти. Ведь мы ещё не старые и хотим полноценно участвовать в общественно-сексуальной жизни страны.

А. и В. Хохловы. Москва».

«Дорогие А. и В. Хохловы! Приятно узнать, что жизненные невзгоды не отбили у вас тяги к сексуальным композициям. Что касается позы, то при ослабленном здоровье самое простое, что можно вам порекомендовать, это чтобы мужчина сидел на стуле, а партнёрша была сверху, стимулируя друг друга по мере возможности. Желаем успеха.

Редакция»

«Дорогая редакция! Спасибо вам за вашу заботу. Мы всё сделали так, как вы написали. Муж мой, Анатолий, сел на стул, а я попыталась сесть сверху, для чего придвинула к стулу стол и уже с него стала спускаться, скользя по телу мужа. Он в это время пытался стимулировать, готовясь проводить толчки и фрикции. Но именно в это время наша кошка Муська, видно испугавшись нашей композиции, кинулась нас разнимать и при этом вцепилась когтями в живот мужа. Муж рванулся, и мы оба грохнулись на пол. Сейчас, когда я пишу вам это письмо, мы оба находимся в гипсе. Однако мы ещё не старые, отказываться от секса не собираемся, и просим вас, подскажите нам позу, при которой и мы могли бы получать наслаждение, а кошка наша, Муська, не очень пугалась.

А. и В. Хохловы. Москва»

«Уважаемые А. и В. Хохловы! Приятно, что вы снова нам написали. Значит, жизненные невзгоды не смогли сломить вашего духа и тяги к сексу. Что касается позы, то, поскольку вы уже имеете немалый опыт, можем порекомендовать вам позу «водопад», которая, мы уверены, доставит вам массу удовольствия. Это наиболее экзотический и лёгкий вариант позы 69. (Схема прилагается.) А что касается вашей кошки Муськи, налейте ей в блюдце молока, чтобы она вам больше не мешала.

С приветом, редакция».

«Уважаемая редакция! Проклинаем тот день, когда подписались на ваш журнал. Лучше бы мы вас не знали, ни вас, ни ваших сексуальных поз. Мы сделали всё, как вы посоветовали. Муж стал надо мной, я обняла его ногами за шею. Он отбросил костыль и поднял меня. Я, естественно, дёрнулась, а он от тяжести моего веса попятился вместе со мной задом, а тут – блюдце с молоком, которое мы, по вашему совету, налили кошке Муське. Муж, Анатолий, наступил ногой в блюдце и стал заваливаться. Я стала хвататься рукой за первое, что мне попалось под руку. Но удержаться за это первое и последнее попавшееся не смогла и штопором врезалась головой в пол, а Анатолий, падая назад, треснулся головой об стол и вырубился. В результате мы сейчас оба лежим в клинике. Но, как только выздоровеем, приедем к вам в редакцию и устроим вам такие толчки и фрикции, что вы навсегда забудете все свои позы и композиции, потому что мы хоть и слабые здоровьем, но от секса отказываться не собираемся!»

Кулинар

Вызывают меня в кабинет директора. Там уже и заместитель его, и метрдотель, и говорят:

– Завтра к нам президент обедать приезжает.

Я говорю:

– Какой президент?

Они говорят:

– Наш президент – самый главный. Он после обеда любит с простыми людьми поговорить. Может поговорить с первым попавшимся. Вот ты и будешь этим первым попавшимся.

Я говорю:

– А почему я, других, что ли, нет?

Они говорят:

– А другие ещё хуже тебя.

Я говорю:

– Учтите, я врать ничего не собираюсь.

Они говорят:

– А врать тебя никто не заставляет, а вот правду сказать мы тебе поможем. Допустим, спросит тебя президент, откуда продукты, что ты скажешь?

– Откуда я знаю, наверное, с рынка.

– Вот так и говори – с рынка.

– А на самом деле откуда?

– А на самом деле – это не твоё дело.

– А-а-а, – говорю, – то-то я из них ничего хорошего сделать не могу.

– Поехали дальше, – они говорят, – допустим, спросит тебя президент: «А какая у тебя зарплата?»

– Ну, и что мне говорить?

– Говори: «Хорошая».

– Ничего себе, хорошая.

Они говорят:

– Будешь много говорить, и такой не будет. Понял?

– Понял.

– Теперь, допустим, спросит тебя президент: а каковы условия вашей работы? Что ты скажешь?

– Что есть: жара, душа нет. Оборудование старое. Я врать не буду.

– А ты не ври. Говори, на кухне не холодно, тепло, мол. Оборудование отлаженное, руководство подчинённых в баню возит раз в неделю.

– Ага, – говорю, – возит, только почему-то одну Зинку-буфетчицу.

– А ты хочешь, чтобы мы вместо Зинки тебя возили?

– Нет уж, – говорю, – спасибо.

– Ну, вот мы тебя и не возим. А вот, допустим, спросит он: как посетители, довольны? Что ты скажешь, если честно?

– Скажу – очень довольны. Особенно один такой довольный был, что на «Cкорой» отсюда уехал с отравлением.

– Вот так скажешь, сразу перейдёшь на другую работу – на кладбище.

Я говорю:

– Сторожем, что ли?

– Нет, – говорят, – покойником. Говори, посетители жутко довольны, цветы дарят, в книгу отзывов благодарности пишут. Учти, благодарности мы уже в книгу написали. Всё понял?

– Всё.

– Ну, иди, готовься. И не забудь: если что не так скажешь, будешь потом всю ночь в котле с супом цыплёнка изображать.

На другой день в ресторане переполох. Действительно, большие люди приехали. Официанты все туда-сюда бегают. Продукты хорошие завезли. Ну, и я, конечно, постарался, всё как следует приготовил. Часа два у них обед шёл, потом приходят за мной.

– Иди, – говорят, – президент с тобой на десерт разговаривать будет. Жить хочешь – лишнего не болтай.

Подхожу к столу, там их человек десять сидит. В центре – президент. Поблагодарил за хороший обед и говорит:

– Расскажите, как живётся-можется?

Я говорю:

– А мы про как можется не договаривались. Вы должны спросить, откуда продукты.

Президент посмеялся и говорит:

– Ну что ж, расскажите, откуда продукты.

Я говорю:

– Известное дело, продукты все с рынка, раз вы приехали.

– А обычно?

Я говорю:

– А обычно – из магазина.

Директор такую мину скорчил, будто губу прикусил.

Я говорю:

– Там на рынке магазин есть, оттуда и берём.

Директор только в улыбке расплылся, как я дальше:

– Хорошее мясо частникам продают, а остатки – в этот магазин.

Директор аж за голову схватился.

– Так что, – говорю, – всё с рынка, как договаривались.

– Ну что ж, – говорит президент, – это интересно, а зарплата у вас какая?

Я говорю:

– Зарплата у нас хорошая, – директор расплылся, – хорошая, – говорю, – но маленькая.

Президент говорит:

– А что же вы не уходите?

Я говорю:

– Погодите, вы ещё должны про условия работы спросить.

– Ну что ж, – он говорит, – и каковы же ваши условия работы?

Я говорю:

– Условия хорошие, у плиты не холодно, тепло, как в Африке. Оборудование отлаженное. Вот как его отладили в восемьдесят пятом году, так оно и работает. Душа нет, поэтому начальство кого выберет, того и везёт в баню.

Президент говорит:

– И кого же оно выберет?

– А всё время почему-то выбирают Зинку-буфетчицу.

– Да, – говорит президент, – а как же посетители ресторана, довольны ли обслуживанием?

– Ещё как довольны. Один клиент даже, когда из больницы выписался, приезжал, благодарил. Спасибо, говорит, что отравили не насмерть.

– Да, – говорит президент, – хороший ресторанчик. Что же это здесь такое творится, придётся разбираться.

Я говорю:

– Пока вы с ними разбираться будете, они из меня цыплёнка табака сделают и в супе плавать заставят.

– Нет, – говорит президент, – разбираться будем прямо сейчас, а вас переведём на другую работу.

– Ага, – говорю, – я знаю, покойником на кладбище.

– Нет, говорит президент, – вы нам ещё в ресторане нужны.

Вот так и стал я директором ресторана. И оборудование нам поменяли. И мясо мы берём теперь на рынке. Душа, правда, пока что у нас нет, и поэтому в баню буфетчицу Зинку я теперь сам вожу.

Качество

Что мы, граждане, всё время на заграницу смотрим? Что мы так перед ними преклоняемся? У них всё хорошо – у нас всё плохо. Да если хотите знать, у нас столько хорошего, если, конечно, хорошенько поискать. Ну, что у них там? Машины, продукты, одежда, сервис, демократия.

Давай с машин начнём. Ну, купишь ты ихнюю иномарку, сядешь да поедешь? И много ты в ней наездишь по нашим дорогам? Вот разок на дачу съездишь, и всё – выхлопной трубы нет, вместе с багажником. Или, допустим, подъехал ты на своём «Мерседесе» к своему дому, вошёл в подъезд, дверь захлопнул – и всё. Можешь снова её открывать, твоего «мерса» уже нет. Его уже на запчасти растащили и пропили.

То ли дело наша «Волга». Ты её купил и сразу начинаешь чинить. Ты гайки подвернул, тяги подтянул, бензопровод заменил, антикорром всё покрыл. То есть на полгода у тебя есть чем заняться. Зато потом – ездишь спокойно целый месяц. И никакие ухабы тебе не страшны. Потому что она, «Волга», по ухабам лучше всего ездит. По ровному у неё колёса в разные стороны разъезжаются. А мощна, а крепка! Тут один мужик на «Волге» в кирпичную стену врезался. Был бы на «мерсе» – всё, кранты. А так – стенку отремонтировал и дальше поехал.

А продукты их с нашими разве можно сравнить? Ты ихнюю сметану ел? Проскочила – и всё. Нашу съешь стакан, и она целый день вот так в тебе и стоит. И уже ты можешь больше ничего ни есть. Вернее, есть ты уже больше ничего не можешь.

А простую воду возьми, вот хотя бы ихний «Спрайт». Ты стакан его выпил, и тебя от сладкого уже тошнит. А нашего кваску пару литров заглотнул, и он в тебе как забродит! И так и бродит всю ночь одиноко…. а под утро тебя так пронесёт, что никакого «Гербалайфа» не надо!

Или тебе медицину ихнюю подавай. А наша чем тебе не подходит? Да у нас лучшая в мире диагностика – от чего лечат, от того и умирают. Ну, вот, допустим, пришёл ты к немецкому врачу и говоришь: «Голова болит». И сразу тебе энцефалограмму, томографию, хренографию. Одними анализами добьют. То ли дело наш врач. Ты к нему пришёл, сказал: «Голова болит», и он тебе сразу же диагноз поставит: плоскостопие. Ты говоришь по темноте своей: «Какая связь? Где голова, а где ноги?». А он тебе: «Связь – самая прямая. Вот вы себе врежьте молотком по ноге, сразу глаза на лоб полезут».

Или возьми, к примеру, одежду ихнюю. Ведь вот всем вам теперь только французский костюм подавай. Да ты посмотри на себя в зеркало: какой из тебя француз? Вот, помню, ездил я в Париж. Специально надел туда наш костюмчик спортивного типа без лацканов с клапанами. Я в нём в Собор Парижской Богоматери зашёл, так все на колени попадали. А священник заплакал, сказал: «Русский сирота» – и в шляпу мне монетку бросил.

Ну, а что за сервис у них? Нет, они, конечно, и подадут, и подберут, и подведут, и всем: «Будьте любезны», и всем: «Господа». А нам оно нужно? Ты представь себе, если у нас в винном магазине продавщица будет всем алкашам: «Господа!» «Господа, перестаньте мочиться в торговом зале!»

Теперь ещё посмотри, мода какая пошла – на иностранках жениться. Они, дескать, изящные, миниатюрные и сексуальные.

Скажи, а тебе что, просто позарез нужно, чтобы твоя жена была миниатюрная? Дюймовочка, блин. Это значит, ей ни огород на даче не вскопать, ни на овощной базе поработать? Миниатюрные! Вот на твою миниатюрную иностранку мешок картошки взвали, и всё – нет иностранки. А на нашу хоть мешок взвали, хоть два. Хлобысь – и нет картошки.

А певцов теперь сколько к нам понаехало со всех стран! Кого только не было: Паваротти, Пол Маккартни, Элтон Джон, Майкл Джексон. Ну и что? Ну, что Паваротти – всё равно наша Бабкина больше ест.

А что Маккартни? Наш Макаревич всё равно лучше готовит. А Элтон Джон, говорят, «голубой». Да наш Боря Моисеев по сравнению с ним просто синий.

Я уже не говорю о Кобзоне. Майклу Джексону рядом с нашим депутатом Госдумы просто нечего делать. Кобзон всё равно дольше поёт. На своём шестидесятилетии, 11 сентября, двенадцать часов подряд пел.

А люди первого января следующего года звонили в зал «Россия», спрашивали: «Концерт Кобзона закончился или ещё идёт?»

И политики ихние рядом с нашими – просто дети. Вон, Клинтон, не поймёшь что изобразил там с Моникой, так его чуть из президентов не выкинули. А наш Жирик всему миру обо всех своих проститутках рассказал, и он же первый на весь мир обозвал Клинтона «сексуальным маньяком».

Во, уделал!

Одним словом, хватит нам, граждане, на заграницу смотреть. Нам надо идти своим путём, тогда всё у нас будет путём.

А война придёт, они все ещё у нас учиться будут, как правильно портянки заворачивать.

Топлес

Сижу как-то в Анталии на пляже, а напротив меня – женщина, бюстгальтер сняла и так вот без него и сидит.

Я два дня терпел, а на третий говорю:

– Чего это вы так вот с голыми этими сидите?

Она говорит: «Вам с этими голыми можно, а мне нельзя?

Я говорю: «Но мы, мужики, на пляже все с голыми грудями».

Она говорит: «Вы что, хотите, чтобы все женщины на пляже разделись?»

– Нет, – говорю, – я хочу, чтобы вы их прикрыли.

Она говорит: «А что, они у меня такие плохие?»

– Нет, – говорю, – они меня от моря отвлекают.

Она говорит: «А вы не смотрите».

Я говорю: «Пробовал, не получается».

Она говорит: «Вы, мужчина, странный какой-то, это же топлес».

– Какой, – говорю, – ещё топлес-утоплес? Сама сняла бюстгалтер, а виноват какой-то топлес.

Она говорит: «Мужчина, вы что, с ветки только что слезли? Вон ещё женщины топлес сидят, и никто не возмущается».

Я говорю: «Ну, вы тогда и всё остальное снимите».

Она говорит: «Ага, сейчас, только подпрыгните».

Я подпрыгнул.

Она говорит: «Ещё чего. Это вам не нудистский пляж, чтобы я полностью перед вами раздевалась за бесплатно».

В общем, умыла меня.

Ладно, думаю. На другой день прихожу на пляж, а она уже там лежит вместе со своим топлесом. Я рубашку снял, брюки снял, плавки снял, остался в одной белой кепке.

Она говорит: «Мужчина, вы чего?»

Я говорю: «У меня сегодня топлес».

Она говорит: «Какой топлес? Это не топлес, это – голая задница».

Я говорю: «Вам можно, а мне нельзя?»

Она говорит: «Я не голая, я в трусах».

Я говорю: «Я тоже в кепке. Хотите, ещё шлёпанцы надену?»

– При чём здесь шлёпанцы, если у вас всё остальное голое?

– А что, – говорю, – я плохо выгляжу?

Она говорит: «Вы меня от моря отвлекаете».

Я говорю: «А вы не смотрите!»

Она говорит: «Как же не смотреть, если вы голый? Почему вы в одной кепке? Ведь вокруг все мужчины в плавках».

– А вы что, хотите, чтобы они ради вас все разделись?

– Я хочу, чтобы вы оделись.

– Почему я должен одеться? Ведь вы-то раздетая. Почему вы раздетая?

Она говорит: «Потому что у женщины загорелая грудь – это красиво».

Я говорю: «Да кто это у вас зимой увидит?»

– Но я перед мужчиной разденусь, и он увидит, какая у меня загорелая грудь.

– Ага, – говорю, – а я, значит, должен всю зиму в темноте раздеваться?

– Да вам-то всё равно!

– Мне-то – да, а женщины обижаются.

– На что обижаются?

– На то, что не загорелый. Вот в прошлом году перед одной разделся, она посмотрела и говорит: «Фу, какой бледный, аж противно».

– А она до вас что, только с неграми встречалась?

– Не было там никаких негров.

– Тогда какое имеет значение, что у вас там загорелое, а что – нет?

– Для тех, кто понимает, имеет.

– Значит, я ничего не понимаю.

– Не знаю. Вот, вы посмотрите. Я сейчас не загорелый. Смотреть противно?

– Противно.

– А чего же смотрите?

– А интересно.

– Ну, вот, а когда всё загорит, вообще глаз не оторвёшь. Как от вашей, извините, груди.

– Да? – она говорит. – А вас никто и не отрывает.

В общем, мы с ней уже пять лет вместе загораем. Она без бюстгальтера, а я – в кепке. И оба – в одной постели.

Жить по Карнеги

Как мы раньше жили? Кое-как. Хамили друг другу, не знали, как друзей заводить. Как влиять на окружающих людей. Хорошо, нашёлся человек, который объяснил всем, как надо жить. Зовут этого человека – Дейл Карнеги. Я его книжку недавно прочитал и просто обалдел. Как правильно, как верно.

Если по этой книжке жить, то все тебя будут уважать и даже любить, для всех ты будешь авторитетом в хорошем смысле этого слова.

Только надо, конечно, чтобы все по этой книжке жили, иначе ты к ним со всей душой, а они книжку Карнеги не читали и в душу тебе запросто наплюют.

Итак, этот Карнеги говорит, что перво-наперво надо быть со всеми вежливым, всем говорить «спасибо», «пожалуйста», «будьте любезны», «не сочтите за труд».

А то вот в жизни случай был. На остановке автобуса женщина стояла, а рядом с ней – парень. Женщина чихнула, парень говорит:

– Будьте здоровы!

Она говорит: «Спасибо».

Он – «Пожалуйста».

Она – «Не выпендривайся».

Он говорит: «Да пошла ты…»

И она пошла, хотя ей ехать надо было на автобусе.

О чём это говорит? О том. Что не все ещё книгу Карнеги читали. Или читали, но невнимательно. А он там, Карнеги, такие умные советы даёт.

Так, например, Карнеги говорит, что не надо человека ругать. Надо говорить ему приятное, и тогда он будет делать то, что тебе надо.

Вот, к примеру, ехал я в троллейбусе, и какой-то мужик мне на ногу наступил. Раньше бы я ему устроил, я бы ему раньше сказал:

– Ты куда прёшь? Глаза разуй, не видишь, что ли, человек стоит.

А теперь, когда я Карнеги начитался, я знаю, что я ему для начала должен сказать что-нибудь приятное. Поэтому я ему и говорю:

– Мужик, как ты хорошо выглядишь сегодня.

Он поворачивается ко мне и наступает на вторую ногу. Раньше я бы заорал: «Ты чего, козёл, мне обе ноги отдавил, совсем, что ли, оборзел!»

А теперь-то я по Карнеги живу. И я ему, улыбаясь, говорю:

– Где вы такую шапку хорошую купили? Даже ваше лицо в этой шапке симпатично выглядит. У меня в жизни такой шапки не было.

Он говорит: «И не будет».

Я говорю: «Почему?»

Он говорит: «Потому, что ты рылом не вышел».

Я ему говорю: «Ты на себя-то сегодня в зеркало смотрел?» Но вспоминаю, что Карнеги учит, и добавляю:

– Вы сегодня очень хорошо побрились.

Он говорит: «Жалко, сходить надо, а то бы я и тебя как следует отбрил». И пошёл, на прощанье отдавив мне обе ноги разом.

А если бы я до этого Карнеги не читал, так он бы уже из троллейбуса сам не вышел, его бы уже вынесли. А так я целым и невредимым до дома добрался. Спасибо Карнеги.

Дальше этот самый умный из всех Карнеги учит, что не надо никого критиковать. Хочешь что-то неприятное сказать – скажи так, чтобы человек не обиделся.

Вот, к примеру, на работе, сидит рядом с тобой Вася, и ты у него спрашиваешь: «Скажи, Вася, сколько будет, если сто разделить на четыре?»

А Вася берёт калькулятор и отвечает: «Двадцать».

Это он по калькулятору сосчитал, а представляете, если бы он в уме сто на четыре разделил, сколько бы у него получилось?

Ну, что мы в таких случаях обычно говорим?

– Ты чего, Вася, совсем сдурел? У тебя шарики за ролики зашли?

Или ещё того проще: «Дебил ты, Вася!»

И всё, Вася на тебя обиделся на всю жизнь.

А по Карнеги надо ему так сказать, чтобы он не обиделся.

Я и говорю: «Хороший ты парень, Вася, но тупой».

И он не обижается, потому как думает, что хороший он всё-таки больше, чем тупой.

И так со всеми надо уметь разговаривать, даже с женой. Карнеги так и пишет: «Хочешь кому-то отказать, найди такую форму, чтобы человеку было приятно».

Вот, к примеру, прихожу я с работы домой в десятом часу. Сил нет никаких. А жена меня встречает радостная такая, весёлая, шутит, ручонки к тебе тянет шаловливые, и вид у неё такой, будто ей что-то сегодня обломится.

Что мы в таких случаях говорим?

– Люсь, ты чего сегодня, у плиты перегрелась?

И всё, жена обижена на всю оставшуюся жизнь.

А по Карнеги так надо суметь отказать, чтобы она ещё и довольна была.

Поэтому я ей, прежде чем уйти на всю ночь в соседнюю комнату, говорю: «Какая ты, Люся, сегодня красивая! Такая красивая, что я до тебя даже дотронуться боюсь».

И всё. Она на меня и не думает обижаться. А думает она всю ночь, как бы ей пострашнее стать.

А ещё этот Карнеги учит: лучший способ заставить кого-нибудь сделать что-либо для тебя – это дать ему то, что он хочет.

И вот жалуется мне одна знакомая, что её начальник ни за что не повышает ей зарплату. Она и работает за двоих, и предложения разные вносит, и ничего, никакого толку.

Тут я ей и посоветовал поступить по Карнеги, то есть дать ему, то есть начальнику, то, чего он хочет.

Она меня, то есть Карнеги, послушалась и дала ему то, что он хотел. Прямо в кабинете. И он ей не то что зарплату повысил, он вообще её уволил. Потому что он в тот день вообще повеситься хотел, а она ему яблоки из своего сада принесла. Но Карнеги тут не виноват, она должна была точно узнать, чего он от неё хочет.

А ещё Карнеги говорит: «Чтобы заставить кого-то что-то сделать, надо заставить его страстно этого пожелать».

И приводит пример, как один мальчик плохо ел. И как его ни ругали, он всё равно плохо ел.

А другой мальчик, плохой, был побольше первого и всё время отнимал у этого первого велосипед.

И тогда папа додумался. Он сказал мальчику: «Если будешь как следует есть, быстро вырастешь и отлупишь обидчика». И больше не было проблем с едой.

Представляю себе, если бы у нас была такая же история. И наш папаша тоже пообещал мальчику: будешь есть – отлупишь. И тот как стал лопать! Я уж не говорю о том, что просто у наших отечественных родителей денег уже не хватало прокормить этого обжору. Он рос не по дням, а по часам. На одежду уходила уйма денег, а он всё лопал и лопал. Года через три-четыре этот пацан вымахал в огромного верзилу и так отмутузил своего обидчика, что тому уже было не до велосипеда, попал в больницу, а этого обжору посадили в колонию для малолетних преступников. Причем он клянётся, когда выйдет на волю, он и папашу своего прибьёт за то, что тот испортил ему жизнь. И самому Карнеги обещал башку оторвать. А ел бы себе по-прежнему плохо, глядишь, и учился бы хорошо, и институт окончил престижный, сейчас бы маме-папе помогал без этого Карнеги.

Нет, некоторые вещи, которые Карнеги советует, они нам не очень подходят, особенно насчёт кормления детей. Но в основном советы хорошие, толковые. Например, он пишет, что больше всего человек интересуется самим собой, и, если хочешь расположить его к себе, поговори с ним о нём.

Ну, там, когда у него день рождения, что он любит, тогда он для тебя всё сделает. А если будешь говорить о своих нуждах, вряд ли чего добьёшься.

Как это правильно, как верно. Я вспоминаю, как раньше в ЖЭК звонишь, говоришь, что у тебя то не так, это не так, часами потом слесаря ждёшь. А потому, что его твои проблемы мало трогают, у него своих проблем туча: как и где сыну хороший велосипед достать подешевле, или мало что ещё. У слесаря всегда проблем полно. Не говоря уже о постоянной проблеме – как опохмелиться. И вот, представляете, как только я это место прочитал у Карнеги, так у меня на другой день на кухне кран сломался.

Я сразу звоню в этот ДЭЗ и как раз попадаю на слесаря-водопроводчика. Раньше бы я орать стал, требовать, чтобы он пришёл ко мне, и ничего бы не добился. А тут я его по Карнеги разговорил, спросил, когда у него день рождения, спросил, что он любит, какой напиток для выпивки, какой для опохмелки. И он мне всё подробно рассказал. Ему же интереснее всего о себе говорить. Его, может, никто в жизни о нём самом не расспрашивал. И только мы с ним дошли до велосипеда для сына, как ко мне с криком и воплями ворвался сосед снизу. Я его, оказывается, затопил, а до ЖЭКа он дозвониться не мог – телефон был занят.

Ну, оплатил я ему ремонт его кухни, но зато со слесарем мы теперь – лучшие друзья. И теперь, если у меня в квартире что-нибудь испортится, водопровод или канализация, я ему тут же звоню, и мы часами с ним можем говорить про его проблемы.

Всё-таки Карнеги, он молодец, он настоящий психолог, знаток человеческой души. Вот он ещё говорил, чтобы нравиться людям, надо всегда им улыбаться. Нечего ходить с постным лицом. Кого скорее возьмут на работу? Человека с улыбкой или смурного? И даже если нет у тебя настроения, спой чего-нибудь, вспомни что-нибудь смешное, в общем, надо себя настроить на хорошее настроение, и всем будет с тобой приятно.

И вот иду я как-то вечером, вооружённый знаниями Карнеги, а навстречу мне два мужика. Остановили меня, вынимают ножи и говорят:

– Мужик, давай деньги, часы и мобильник.

Мне, конечно, не до смеха, но я всё по Карнеги делаю. Сначала я им улыбнулся, потом засмеялся. Потом как запою: «Муси-муси, пуси-пуси, миленький мой».

Они у меня деньги отобрали, часы сняли, мобильник реквизировали, а я анекдот вспомнил, стою, со смеху умираю.

Они говорят: «Чокнутый, из психушки сбежал».

А у меня слёзы от смеха, настроение хорошее стало.

Один развернулся, врезать мне хотел, второй говорит: «Ну его на фиг, бешеный какой-то, ещё укусит», – и как дунули оба.

А если бы я с кислой физиономией им попался? Убили бы. Я бы им точно не понравился. А если бы я орать стал? Вообще бы им настроение испортил. А так разошлись по-хорошему. У меня настроение хорошее, я сам его себе поднял, и они обо мне с улыбкой, наверное, вспоминают. Тем более что часы не работают, в кошельке – десять рублей всего, а за мобильник я ещё долг за разговоры не заплатил. Так что спасибо Карнеги, опять я в порядке.

А ещё пишет Карнеги, если хочешь быть хорошим собеседником, будь внимательным слушателем. Задавай вопросы, на которые собеседник будет с удовольствием отвечать. Заставьте говорить его.

А я теперь Карнеги во всём слушаюсь. Прихожу домой, жена ко мне с вопросами: что на работе, как с друзьями, что у родственников, как с деньгами. А я по Карнеги молчу. Она кричать начинает: «Почему ты не отвечаешь?»

А я молчу.

Она кричит: «Я для чего замуж выходила?»

Я снова молчу.

Она – в слёзы. Да пусть хоть на стенку лезет, а я всё равно буду жить по Карнеги.

Я и на работе также. Начальник спрашивает: «Вы вчера сделали то, что я вам поручал?»

А я ему: «А вы помните, как в первый раз влюбились?»

Я же понимаю, что ему об этом интересно говорить.

Он опять: «Вы вчера факс в банк отправили?»

А я: «А как вы выходные провели?»

Он: «Вы деньги оформили бюджетные на второе полугодие?»

А я: «Вчера девица приходила из министерства, по-моему, вы ей понравились».

Он так полюбил со мной беседовать! Так и говорит: «Зайдите ко мне после работы, я с вами серьёзно хочу поговорить».

Я думал действительно, а он психиатра вызвал.

А ещё Карнеги говорит, что надо заставить человека говорить «да», тогда ему труднее будет ответить «нет».

Вот я у одного мужика хотел денег занять. И говорю ему: «Хорошая сегодня погода, да?»

Он говорит: «Да».

Я говорю: «А от хорошей погоды и настроение улучшается, да?»

Он говорит: «Да».

Ну, – думаю, – пора уже, два раза «да» сказал. Как ему теперь «нет» сказать? Никак.

– Дай, – говорю, – 500 долларов взаймы.

Он мне «нет» не сказал, то есть Карнеги прав оказался, но так он меня матом крыл, что Карнеги не снилось!

– Ты, – кричит, – козёл, мне ещё прошлый долг, 1000 долларов, не отдал!

Крыл долго, но слова «нет» ни разу не сказал. А «да» сказал. Я ему говорю: «Значит, не дашь».

– Да, – говорит, – не дам ни за что.

И тут Карнеги прав оказался.

Теперь такое дело. Он, Карнеги, утверждает, что не надо требовать и приказывать, лучше задавать собеседнику вопросы типа «Как вы считаете, может, лучше сделать так?» или «Каково ваше мнение об этом?».

Я решил этот способ общения на жене попробовать. У нас дома хлеб кончился. Обычно что мы в таких случаях говорим?

– Люсь, сходи за хлебом!

То есть мы приказываем, категорично так – «Люсь, сходи!» – и всё.

А я по Карнеги ей вопросы задаю наводящие:

– Люсь, как ты думаешь, чего у нас дома не хватает?

Она мне: «Ума у тебя, как всегда, не хватает».

А я продолжаю: «Люсь, как ты думаешь, если хлеба в доме нет, стоит ли нам обедать?»

Она говорит: «А тебе никто обед и не предлагал».

Тогда я ей уже ближе намекаю: «Люсь, как ты думаешь, кому из нас лучше сходить за хлебом? Тебе, если ты всё равно на улицу собираешься, или мне, хотя я вообще выходить не собирался?»

Она говорит: «Конечно тебе, если ты есть хочешь».

И тут я как спрошу: «Марш за хлебом! Встала и пошла!»

Она мне: «Тоже мне, Киркоров нашёлся! Встала и пошла. Сам встал и пошёл, или вообще обеда не получишь».

Ну, я и пошёл. Потому что Карнеги говорит: «Надо всегда признавать свои ошибки». И чем скорее, тем лучше.

А вот ещё одна тема. Карнеги говорит: «Создавайте людям хорошую репутацию, которую они будут стараться оправдать».

То есть хвалите их, убеждайте их в том, что у них есть то, чего даже нет, и это в них появится.

Ладно. У меня секретарша была, страшная, как война, тупая, как табуретка. И всё у неё из рук валилось. Вот я и стал ей по Карнеги говорить, что она умница и красавица, и всё, что она делает, всё ей удаётся.

Полгода подряд ей это говорил. Она поверила, дурёха. А через полгода приходит и говорит: «Я от вас ухожу».