Текст книги "Юморная книга"

«Ну, – думаю, – наконец-то». А сам на всякий случай спрашиваю: «Почему? Что-то вас не устраивает?»

Она говорит: «Потому что я – умница и красавица, и всё, что ни делаю, всё у меня получается. И что же я со своими талантами буду у вас тут прозябать? Да меня в любой престижный холдинг тут же с руками оторвут». И ушла.

И что вы думаете? Ещё через полгода вышла замуж за президента нашего холдинга. Вот так вот. А я с тех пор секретаршу найти не могу.

Да, прочитал я эту книгу Карнеги, как следует её проштудировал и живу теперь только по ней.

А тут недавно в метро еду. Народу полно. Рядом девица стоит, симпатичная такая девица, сумку мне на ногу поставила и так и едет.

Ну, я по Карнеги ей улыбнулся и вежливо так, чтобы привлечь её внимание, говорю: «Не сочтите за труд, будьте так любезны…»

Она говорит: «Чё надо?»

Я говорю опять же по Карнеги: «Вы сегодня так прекрасно выглядите и с таким вкусом одеты».

Она говорит: «Отвали!»

Я говорю: «Вы меня не совсем правильно поняли. Я с таким удовольствием разглядываю ваше прекрасное лицо».

Она говорит: «Граждане! Это что же творится? Стою, никого не трогаю, а этот урод пристаёт!»

Раньше бы я её после этого уже послал, а сейчас вспоминаю по Карнеги – прежде чем поругать, надо похвалить: «Какая, – говорю, – у вас певучая речь. И даже когда вы сердитесь, лицо ваше остаётся одухотворённым».

Похвалил, теперь, – думаю, – можно и поругать. «И, – говорю, – и вот с этим лицом вы свою поганую сумку поставили мне на ногу, да ещё рожу такую скривили, будто я вам чего-то должен».

Она как заорёт: «Хулиган! Бандит! Помогите!»

И, что самое интересное, все вокруг не на неё, а на меня окрысились. Один очкарик заорал: «Да как вы смеете!» Другой, в шляпе, меня за воротник схватил.

«Ах, ты, – думаю, – не до Карнеги, надо с людьми на их языке говорить, иначе побьют».

Я девице этой говорю: «Ты, чувырла, чего ты зенки на меня пялишь? Ещё вякнешь – ногами вперёд вылетишь. А ты чего, очкарик, на кого ты ливер давишь? Ты куда пургу гонишь? Ты фильтруй базар, пока по тыкве не получил. А ты, чучело в шляпе, куда руки тянешь? Ща дам по рогам – копыта отвалятся. Разуй зенки, волк тряпочный, чума болотная, хорёк вонючий, конь педальный, бомж вокзальный!»

И сразу – тишина. Даже кто-то сказал: «А мужик-то прав».

И все сразу такие ласковые стали. Парень какой-то, коротко стриженный, зуб золотой, подошёл ко мне и говорит: «Ну ты, в натуре, ништяк по-нашему. Слышь, дай слова списать, мне это на зоне во как пригодится. Гадом буду, век свободы не видать!»

Попугай

Попугай залетел в комнату к менту Сидоркину совершенно случайно. Сидоркин с женой сидели за столом и, мирно беседуя, поддавали. И вдруг он залетел в окно, большой, красивый, видно, сбежал от кого-то.

Мент Сидоркин сказал: «А вот и закуска прилетела!» С тех пор попугая звали Закуска.

Жена возразила: «Ты что, придурок, его же продать можно».

«А чем кормить?» – спросил Сидоркин и отправил в рот последний кусок колбасы. Попугаю это явно не понравилось, потому что он подбежал по столу к Сидоркину и клюнул его в палец. Сидоркин взвыл и кинулся за попугаем. А попугай летал под потолком и метко гадил Сидоркину прямо на лысину. Сидоркин схватил веник и с криком «Шашки наголо!» хотел уже прибить попугая, но жена вступилась: «Ты что? Закуска денег стоит!» Так попугай остался жить в семье Сидоркиных.

В свободное время попугай смотрел телевизор, подсвистывал Киркорову, хохотал вместе с залом над шутками Винокура и просто зверел, когда видел тётю Асю из рекламы.

Сидоркин стал учить попугая говорить. «Тебя как зовут? – спрашивал он и сам себе отвечал: «Закуска. А меня – мент Сидоркин». Попугай молчал. Сидоркин говорил: «Ну, козёл». Наливал себе полстакана, выпивал, а после этого начинался разговор по душам. Сидоркин жаловался на свою жизнь. Говорил, что все – козлы, начальство тупое, бандиты – жулики, друзья – подонки, жена – мымра, а сын так просто хорёк.

Однажды он налил водки не только себе, но и попугаю. Попугай попробовал водки, ему понравилось, он попробовал ещё и допил рюмку до конца. После этого мгновенно окосел и пошёл по столу по синусоиде, волоча то одно, то другое крыло. Сидоркин, глядя на кирного попугая, умирал со смеху. Потом сказал: «Бутылку в угол, заначку – под матрац». Сделал то и другое, и только после этого позвал жену.

«Смотри, – сказал он, – Закуска закирял». Жена сказала: «С тобой кто хочешь закиряет». Но увидела, как попугай выписывает по столу кренделя, и просто схватилась за живот. Сидоркин на радостях даже щёлкнул попугая по башке. Попугай тут же клюнул Сидоркина в палец, взлетел и крикнул: «Козёл!»

«Молчать!» – заорал Сидоркин и кинулся за попугаем.

А попугай, пролетая над Сидоркиным, уже хотел как следует нагадить Сидоркину на лысину, но Сидоркин вынул пистолет и сказал: «Только попробуй!»

И попугай, видно поняв, что дело плохо, остановился в воздухе и сделать ничего не решился.

Позвали как-то гостей, и Сидоркин стал демонстрировать попугая. Налил водки не только гостям, но и попугаю. Попугай принял стопку и пошёл восьмёрками по столу. Гости зааплодировали.

«А ну, – спросил Сидоркин, – скажи, как тебя зовут?»

И вдруг попугай ответил: «Закуска».

«Верно, – сказал Сидоркин, – а меня как зовут?»

И попугай ответил: «Козёл». Все засмеялись, а Сидоркин расстроился.

«Ладно», – сказал он. Выпил, закусил и пригорюнился от такого поворота событий. Потом взял и треснул попугая по голове. Попугай взмыл в воздух и закричал: «Мент Сидоркин, начальство тупое, друзья – подонки, жена – мымра, сын – хорёк!» И добавил: «Бутылку в угол, заначку под матрац!»

Бутылка жену Сидоркина не волновала, а вот заначку она тут же нашла под матрацем, на глазах у всех вытащила большую пачку зелёных. Сидоркин взвыл и побежал за пистолетом. Гости навалились на Сидоркина, отняли пистолет и стали все вместе ловить попугая.

«Погодите! – кричала жена, – может, он ещё что скажет».

А попугай летел под потолком и гадил на всех, кроме Сидоркина, видно, помнил, чем ему это грозит.

На другой день Сидоркин всё же поймал попугая, отмутузил его и продал какой-то приличной семье: папа с короткой стрижкой, весь в золотых цепях; мама – с ярко-зелёными волосами и мальчик с тремя серьгами в ухе. В общем, только попугая им и не хватало. Семья принесла попугая домой и стала с ним разговаривать. Первые дня два попугай угрюмо молчал, слушал хозяев и смотрел телевизор, но на третий день, когда на столе появилась водка, попугай оживился, подошёл к стакану и стал нагло оттуда пить.

Хозяин сказал: «Ты гляди-ка, блин, попугай-то – алкаш!»

А попугай выпил свою дозу и пошёл по столу, кося глазами и размахивая крыльями. Вся семейка покатилась со смеху.

«Чисто конкретно, – сказал папаша и спросил: – А как попку зовут?»

«Закуска», – ответил попка.

«А меня, – сказал папаша, – зовут Васька Косарь. Ну, а чего ещё знаешь?»

Тут попугай и выдал: «Все – козлы. Друзья – подонки. Жена – мымра. Сын – хорёк». И вдруг запел: «Зайка моя, убили негра».

«Во, блин, даёт!» – изумился Косарь. Вся семья была в восторге. Через неделю попугай говорил уже новые слова: «Крутой феня; наехал; во, блин, и замочу в сортире».

Пришло время показывать попугая публике. Так уж получилось, что у главного пахана Толика Смаги был день рождения. И Васька Косарь решил ублажить шефа, подарив ему попугая. Собрались, как водится, в ресторане, тесной компанией – человек шестьдесят. Пили, ели, говорили тосты. Дошла очередь и до Васьки Косаря. Он солидно встал, сказал свой любимый тост: «Будь!», выпил и добавил: «Вот, братан, птицу тебе дарю». Он налил попугаю рюмку. Попугай выпил, занюхал крылом, моментально окосел и пошёл зигзагами по столу. Естественно, все полегли со смеху. Потом Косарь спросил: «А как попку зовут?»

«Закуска!» – гордо ответил попугай.

«А меня как зовут?» – спросил Косарь.

И попугай также гордо ответил: «Мент Сидоркин!»

Косарь смутился, братва посерьёзнела. Косарь сказал: «Башку отверну!»

Но попугая уже понесло. Он орал: «Жена – мымра! Сын – хорёк! Бандиты – жулики! Пахан – западло! Всех сдам!»

Братва умирала со смеху, но попугай на радостях взмыл вверх и стал из-под потолка гадить на всех.

«Ну, ты козел!»

«Козёл», – согласился попугай, но гадить не перестал. Случайно он крылом задел за выключатель, свет погас, что-то разбилось. Раздался голос попугая: «Все по местам! Шарапов, брать всех живыми!»

Народ в темноте кинулся к дверям. Раздался выстрел, но попугай продолжал орать: «Мочить всех в сортире!» Шум, крики. Когда свет включили, попугая нигде не было. Вечер был безнадёжно испорчен.

Попугая нашёл наутро за сервантом официант и продал его. Теперь он живёт у меня. Водки я ему не даю. И поэтому он почти не говорит. Иногда, насмотревшись «Поля чудес», гаркнет: «Якубовича – в студию»! Вот и всё.

Но иногда по праздникам, когда есть настроение, мы с ним выпьем и на весь дом несётся: «Все – козлы! Друзья – подонки! Жена – мымра! Чубайс – зайка моя! Убили негра! Замочили в сортире!»

Рассказы с юмором

Брокеры с лизингом

– Здорово! Устроился?

– Нет, пока работаю.

– Где?

– Где был, в шараге. А ты?

– Ну, я как от вас ушёл, где только не был. Ну, ты как?

– Как, как…Ты-то где сейчас?

– Я – в СП.

– Союз писателей, что ли?

– Не, совместное предприятие российско-корейско-конголезско-занзибарское с ограниченной ответственностью.

– С ограниченной? Надо же, и вас ограничивают. Ну, и чего вы там делаете, ограниченные?

– Ну, СП, чего делаем. Работаем.

– Это понятно. А делаете-то чего?

– Говорю ж тебе, СП. Чего делаем. Вкалываем.

– Это я понимаю. А производите-то чего?

– Ну, СП – холдинговое предприятие. Три дочерних фирмы Всё делаем. Производим, покупаем, продаём, в основном бартер. Кстати, у нас сахар уже в порту. У нас же эксклюзив – райт с Занзибаром через Конго. Два вагона сахара тебе не нужны?

– Не, жена вчера купила песку сахарного полкило. Нам на месяц. К лету купим мешок сахара.

– Могу устроить два вагона.

– Да не, мне вагоны ни к чему, мне сахар нужен к лету. Жена варенье собралась варить, а без сахара какое варенье? Вот мешок достану, и всё.

– У нас в СП 8 дилеров, достают всё из-под земли. Одного в Америку послали, двое в Корее. Слушай, ты же толковый парень был, может, мы из тебя дилера сделаем?

– Дилер – это что?

– Ну, дилер – это специалист по маркетингу. У нас их 8. А без дилеров это не СП.

– Ну, а что вы в этом СП конкретно делаете с этими дилерами?

– Крутимся.

– Это понятно. А твоё СП, оно вообще-то по какой специальности? Вы все чего там делаете, дилеры?

– Вертимся.

– Это ясно, а делаете-то что?

– Что делаем? Бабки делаем.

– А как?

– Ну, я ж тебе говорю, маркетинг, дилеры, на бирже три места брокерских купили. Брокеры, знаешь?

– У нас тоже вчера на работе утюги давали импортные за полцены. На 20 человек три утюга. Стали из шапки бумажки тащить, и мне досталось. Все: «Везунок, везунок». Я домой пришёл, утюг включил, свет на хрен вырубился, и телевизор к чёртовой матери взорвался. Вот тебе и везунок.

– Слушай, а вам в вашей шараге компьютеры не нужны? У нас партия тысяча штук с лазерными принтерами.

– У нас вахтёра уволили. Помнишь, козёл был? Болт не вынесешь, обыскивал, гад. А Серега, он джем яблочный в карман выдавил, целый тюбик. Вахтёр туда рукой хабах! Хапнул – весь в джеме. А Серёга ему – это тебе к чаю. А тот ему джемом по роже – хрясь! Ну, и выгнали, козла! Вместе с Серёгой.

– Мы сейчас факсами и телексами торгуем. Мы их по лизингу покупаем. Лизинг, знаешь?

– Ну, это смотря какой лизинг. Лизинги, они ведь тоже разные. Бывает, если мороженое, тогда такой лёгкий лизинг. А бывает, когда начальству, так это уже не лизинг, это уже лизато. А брокеры – это что? Это печеньица такие?

– Нет, печеньица – это крекеры. А брокеры – это которые на бирже играют. У нас оборот сейчас – 300 миллионов. Нам сейчас такие инвестиции вливают! Менеджеров готовим в Колумбийском университете. По 4000 долларов.

– А мы тоже тут на работе 8 Марта отмечали. Наклюкались в укатуху. А у нас в отделе на одного мужика шесть баб и все бесплатно. Наклюкались, не помню, как домой пришёл. Утром просыпаюсь, ты не поверишь, в постели я, жена и две чертёжницы. Ну, повалёха!

– А жена чего?

– А чего? Встала, пошла на работу, а у нас-то отгулы.

– А эти что?

– А что, встали, всё съели и снова спать улеглись.

– Слушай, ты же толковый парень, давай к нам в дилеры или в брокеры.

– Да не, это, наверное, национальность надо менять. А я уж привык.

– Дурачок ты, за нами будущее: коммерция, вклады, акции, менеджером станешь, маркетингом займёшься.

– Не, мы только самогон. У нас мужики термостат приладили, и гоним, гоним.

– Да ты пойми, у нас зарплата – 1000 зелёных. Правда, крутиться надо с утра до ночи.

– Не, у нас сейчас продмаг внутри НИИ открыли. Колбаса варёная, масло, сыр, в последний раз повидло такое, блин, вкусное. А тут мы всем отделом на природу поехали, так ты не поверишь, наклюкались, мужики все на деревья залезли, а бабы нас снизу палками сшибали. Кого собьют – твой.

– Значит, в дилеры не пойдёшь?

– Да погоди ты. Меня Марья Васильевна сбила. Я ей сверху на шею и загремел. Ну, повалёха! Я ей на шею загремел, а она в Склифосовского загремела. Не обломилось со мной пожить. Теперь лежит в гипсе, говорит: «Не очень-то и хотелось».

– Ну, и козлы вы все. Тащишь вас из болота, а вы ещё и упираетесь. Ничего с вами не сделаешь. И никакие реформы вам не помогут.

– А нам и не надо. И катитесь вы вместе со своими дилерами по лизингу к брокеровой маме.

Пишите нам, пишите! [1]1
  В соавторстве с Л. Дербенёвым.


[Закрыть]

Дорогие друзья! Сейчас перед всей страной встал кардинальный вопрос: как выжить? Я имею в виду тех, кто не торгует, не ворует, не получает взяток. На зарплату учёного сегодня можно купить три банана. Что с ними делать? Два банана вставить в уши, чтобы не слышать, как по телику очередной политик рассказывает, как мы хорошо будем жить, когда мы за него проголосуем. Третьим бананом – кормить семью.

Хорошо быть народным артистом. Но где взять тот народ, который согласится считать тебя своим народным? Членом Думы тоже стать трудно, особенно трудно со второй частью этого названия. Да и страшно, их теперь тоже время от времени отстреливают, как рэкетиров.

Однако есть профессия, которая позволяет жить безбедно, даже если не имеешь никаких способностей, кроме наглости. Речь идёт о профессии поэта-песенника. Сразу оговоримся, не о хороших поэтах, таких всегда мало, а о поэтах, производящих ширпотреб.

Чтобы стать поэтом-песенником, надо написать хотя бы один шлягер. Что такое шлягер? Это песня, которую поют все до тех пор, пока не появляется другая песня, которую поют все.

Раньше песни писали только поэты. Теперь – кто угодно: администраторы, редакторы, врачи, мясники, уборщицы, проститутки, рэкетиры и члены Госдумы. «Нет, нет, привыкли руки к топорам» – это Танич написал.

Одним словом, песни пишут все, за исключением глухонемых и грудных детей. Дело в том, что раньше песни петь было трудно. Нужен был талант. А теперь нужны только деньги. Поэтому, если вы где-то услышите певца, который без слуха и голоса поёт песню идиотского содержания, знайте: это поют деньги.

Написать песню нетрудно. Трудно её раскрутить. Потому что крутить её надо по радио и телевидению с утра до вечера и с вечера до утра. Что же касается таланта, то какой талант нужен, чтобы написать вот такие слова: «Люся, Люся, Люся, я на тебе женюся».

Вы скажете: «Нет такой песни». Ну, хорошо, а это что, лучше? «Ксюша, Ксюша, Ксюша, юбочка из плюша».

Да мы сейчас вместе с вами таких песен на рубль килограмм настрогаем: «Лана, Лана, Лана, юбка из лавсана», «Вера, Вера, Вера, юбка из фанеры», «Оксана, Оксана, Оксана, юбка из банана», «Дора, Дора, Дора, ты слаще помидора».

А какой талант нужен, чтобы сочинить такое: «Гриша, Гриша, Гриша, залатай мне крышу». Причём поехавшую. На что Гриша, в порядке бартера, может потребовать в ответ: «Люба, Люба, Люба, вырви мне два зуба».

Вы чувствуете, всё время повторяется одно и то же имя. В этом сегодня секрет успеха. Надо повторять имя до бесконечности. Если имя короткое – три раза: «Лёха, Лёха, Лёха, мне без тебя так плохо». Если имя длинное – два: «Пенелопа, Пенелопа, на тебя глядит Европа». А дальше уж сами, в рифму.

Конечно, чтобы писать песни, надо уметь рифмовать. Рифма – это когда одинаково звучит: ложка-кошка, Лёха-плохо, Галка-палка. Если такие рифмы вам сложно сочинять, то можно употреблять рифмы облегчённые: «Чемпион – экс-чемпион», «ботинки-полуботинки», «зелёный халат – синий халат», «двадцать два – тридцать два». Если и это будет трудно, тогда можно рифмовать «голова и арбуз», потому что оба круглые.

Давайте потренируемся на знакомых песнях. Допустим: «Свечка, свечечка, свеча – все мы дети Ильича». Или на стихах: «Приветствую тебя, пустынный уголок, – сказал и в тёмный лес ягнёнка уволок». Или вот так: «Есаул, есаул, что ж ты бросил коня? Да ещё саксаул уронил на меня?»

Конечно, размер в строке тоже надо соблюдать, но если не умещается или слогов не хватает – не расстраивайтесь. Запросто можно сократить или удлинить. Ну, например, есть такие слова – «два кусочка колбаски». Нормально, по-русски. Но для музыкальной фразы слогов не хватает. Значит, поём так: «А два кусочека колбаски». А могли бы по-другому: «Два, два, два куска колбаски». Или ещё по-другому: «Два кусочка колбабаски, у тебя лежали на сто-то-то-то-ле».

И главное, не ищите в песнях смысла, не гонитесь за ним. Иначе скажут, что выпендриваетесь. Недавно я слышал, как один популярный ансамбль пел песню со словами: «Я сказал, успокойся и рот закрой, вот и всё, до свиданья, и чёрт с тобой». Вот к чему надо стремиться. Там же была строчка: «На тебе, как на войне». Представляете себе это поле сраженья? А как красиво звучит: «Ай, ай, ай, убили негра, суки, замочили!» Чем не высокая поэзия? Ну, действительно, лежит мёртвый негр и не играет в баскетбол. Ай, ай, ай!

Ещё один образец высокой лирики: «Я задыхаюсь от нежности, от твоей-моей свежести, я помню все твои трещинки, пою твои-мои песенки». Будьте как все, и люди к вам потянутся. Ещё великий Верди сказал: «Всякую глупость, которую нельзя сказать словами, можно спеть».

Итак.

Итак, если вы работать не любите, торговать не умеете, а воровать боитесь – пишите песни!

Прекрасная шапочка

И что же это за фильм вы нам показываете, уважаемый? Это что ж такое – боевик «Красная Шапочка»? Это триллер под названием «Бледная поганка». И вы считаете, что зритель на это будет ходить? Только по приговору суда.

Да, мы понимаем, что вы свою «Красную Шапочку» осовременили. Она теперь бизнесвумен, ездит через лес за бугор, привозит оттуда турецкое нижнее бельё и продаёт, как платья от Кардена. И с этой хохмой вы хотите выйти на наш кинорынок? Без разборок, без секса, без политики? Да у вас во всём фильме никто никому не выбил ни одного зуба, не проломил ни одного черепа. И секса нет. Никто никого не погладил по животу горячим утюгом. Я уж не говорю про ваш киноязык. Ни одного матерного слова. Да зритель вас просто не поймёт.

Что сейчас нужно в кино? ЧП. Чернуха и порнуха. Вы вчитайтесь в первоисточник. Мама посылает Красную Шапочку к бабушке с корзиной пирожков. Вы только вникните. Посылает! Так пусть она в самом начале фильма пошлёт её как следует к собственной матери.

Вы поймите, если в картине нет мата, в ней полностью теряется всякий смысл. Посылайте всех: и шапочку, и охотников, и волка, всех к такой-то бабушке!

Пошли дальше. Она с чем её посылает? С корзинкой. Это социальный момент. Не просто корзинка, а потребительская корзина. Что в этой корзине? Ну, какие пирожки? Бутылка водки с подпольного разливочного завода. Причём такая водяра, чтобы у волка потом глаза вылезли из орбит и ноги отнялись.

Дальше, в корзине закуска – огурец и два яйца. Чувствуете, какая сексуальная композиция вырисовывается? Зритель тут же клюнет и будет ждать, кто эту «шапочку» примерит на свою больную голову.

Сейчас без секса никуда, и чтоб огурчик был весь в пупырышках. Чтобы при одном взгляде в эту корзинку весь зал заёрзал. Если секс, так обязательно с прибамбасами.

Пошли дальше. Красная Шапочка у вас бежит вприпрыжку по лесу и поёт. Кстати, в чём она там у вас одета? В платьице? Ну, вы прямо Юдашкин какой-то. Всё время рвётесь кого-нибудь одеть, а нас как следует обуть. На ней из одежды одна корзинка, в крайнем случае, ещё и шапочка. Вот так, с корзинкой и шапочкой, она прыгает по лесу, пока не допрыгается.

А что она у вас поёт? О любви, о весне? Вы ещё спойте «Ленин всегда с тобой». Вы что, этот фильм снимаете на съезд КПРФ?

Вы хоть послушайте, что народ сейчас поёт. «Ага, угу, не дам ни другу, ни врагу». Это Долина пела. И сразу всем интересно, а вдруг действительно… А это: «Ты целуй меня везде, я ведь взрослая, где, где». Я уже не вспоминаю про джагу-джагу, которую теперь вся страна ищет друг у друга под муси-пуси. Не говоря уже о лёгком шраме на любимой попе Макаревича.

Кстати, а сколько вашей Красной Шапочке лет? Восемнадцать? Ну, вы – геронтофил! Да вы что? Это бабушке должно быть восемнадцать. В крайнем случае – маме. А внучке не больше тринадцати, чтобы подвести этого волка позорного под статью.

Итак, она идёт вприпрыжку нагишом по лесу. А что в это время делает волк? Что он у вас делает? Облизывается и бежит к бабушке. Он что у вас, идиот? У вас что, день открытых дверей в психушке? Он набрасывается… да не на Красную Шапочку, на фиг она ему сдалась на голодный желудок. Он набрасывается на корзинку, выпивает всю водку, сжирает все: пирожки, яйца, колбасу и, только увидев огурец в пупырышках, останавливает свой осоловелый взгляд на Красной Шапочке.

Шапочка вся дрожит и в страхе спрашивает волка: «Что, дядя Волк, будешь меня насиловать?»

«С чего ты взяла?» – говорит Волк, ковыряясь в зубах.

«Будешь, будешь!» – кричит Красная Шапочка и сама начинает употреблять этого волчину позорного, зверски и с извращениями. Да так, что через пару-тройку порносцен волк прислоняется к берёзе и пытается дать дуба.

А Красная Шапочка бежит дальше, напевая голосом Долиной: «Ага, угу… ни другу, ни врагу».

И вот она, наконец, за бугром и добирается до бабушки. Бабульке – 42 года. Она вся в собственном соку – сексуальная маньячка. Держит притон имени проститутки Троцкого. Лежит в постели и ловит на секс лохов и волков. Красная Шапочка с криком: «Бабушка, а почему у тебя такие большие губы?» – прыгает к ней в постель.

Что, почему? Потому что они обе – сексуальное меньшинство, переходящее в большинство. Бабушку играет Боря Моисеев, внучку – Сергей Пенкин. Во, будет веселуха! И тут, в самый разгар порнухи, появляется оклемавшийся волчина позорный, набрасывается на бабушку с внучкой и начинает их… Почему есть? Начинает с ними жить-поживать по-чёрному! Пошла групповуха, клубок чувств, половодье секса! И тут прибегают эти, с ружьями. Да не охотники. Менты – оборотни с бандитами. Вспарывают волку брюхо. Достают оттуда бутылку водки, закуску и начинают гулять по-чёрному, с цыганами, Киркоровым и мордобоем.

И, наконец, апофеоз. Малину накрывает ОМОН. Суд идёт. Волку посмертно дают 10 лет. Внучке, как несовершеннолетней, – три года принудительных работ топ-моделью в ЛДПР. У бабушки берут подписку о невыезде в Турцию за шмотками. Бандитов и ментов отпускают за большие бабки. ОМОН марширует по Красной площади с криками: «Да здравствует реформа ЖКХ!» и «Единая Россия» – наш рулевой!». Всё. Конец.

Вот на такой фильм народ валом повалит. Да такую фигню и в Канн послать не стыдно, потому что они там всякую ахинею про нас просто обожают.