Текст книги "Суматоха"

– Даже лучше Стены, – кивнула Зоэ. – Группа отличная, может, кроме Арни. Они сумеют все сделать.

– Надеюсь. – Рейн подумала о чудовищном здании, о человеке, который стоял за ним, и ее гнев вспыхнул с новой силой. – Я хочу, чтобы он запомнил надолго.

– Так. И что же натворил Кошелек? – спокойно осведомилась Зоэ.

– Обдурил меня. – Она ударила кулаком в бок грузовика. – Сегодня утром к нам ввалилась его мать.

– Ввалилась… О Боже. Ты с ним спала?

– Почему ты кричишь? Мы объявляем всему миру?

– Извини. Просто трудно поверить. Мисс, которая считает любовь и секс неразделимыми, спала с каким-то парнем из-за того, что он заплатил ей пять тысяч… Боже мой. Из-за денег ты бы не стала этого делать. Ты в него влюбилась?

Рейн дрожала от злости, внутри осталось лишь ощущение пустоты, и она привалилась к боку грузовика, по щекам потекли слезы.

– Не понимаю, Зоэ. Ну почему я должна что-то такое чувствовать к нему? Он в меня не влюблен, мы только притворялись, а получилось очень естественно, и я ужасно его хотела. Да, невероятная глупость, но я все еще хочу его, несмотря на то, что он меня использовал.

– Ох эти мужчины. – Обняв подругу, Зоэ гладила ее по плечу, как маленькую. – У меня что-то похожее было с Крисом, помнишь? Он ведь дурак, страшно наивный, а я шла к нему всякий раз, когда он звонил, словно подчинялась какому-то привороту.

– Почему ты говоришь о привороте?

– Ну, чтобы яснее выразить свои чувства. А ты думаешь, кто-то сделал приворот…

– Нет, конечно, не смеши. Любовного приворота не существует, это чепуха, – Рейн вытерла слезы.

– Не знаю, но многие верят в колдовство, ведьм и прочее.

– Да нет, Зоэ, ты повторяешь чужие глупости. – Она втолкнула корзину с бельем в грузовик. – Никто меня не привораживал. Я просто хочу добраться до дому и лечь спать. Поговорим завтра.

Рейн села в кабину, нажала на педаль газа, и старая развалина взревела, оживая, чтобы пробежать по крутым холмам домой.

Никакого любовного приворота. Этого не могло быть. Мейсон поклялся, что они не настоящие ведьмы.

А вдруг настоящие? Вдруг их дурацкое зелье на самом деле сработало?

Рейн настолько ошеломила подобная вероятность, что она только на последнем повороте заметила след от «ягуара».

Она быстро остановилась, погасила фары, дала задний ход и отъехала на пустынную улицу. Сделав круг, нашла место на стоянке, вытащила корзину и, освещая дорогу крошечным фонариком на связке ключей, вернулась по переулку домой.

Чтобы не привлекать Мейсона, она умывалась и чистила зубы в ванной, где вообще не было окна, потом ощупью добралась до спальни и в кромешной тьме застелила постель свежевыстиранными простынями.

Рейн лежала, прислушиваясь к шагам и стуку в дверь. Сердце оглушительно колотилось, словно Мейсон был грабителем, который пытался ворваться в дом, а не любовником, с которым она провела ночь.

Он постучал снова, поговорил с Багси, и от звука его голоса у нее опять потекли слезы. Потом она услышала его удаляющиеся шаги. Рейн долго ждала чего-то, повторяя слова одной старой деревенской песенки: «Я лежу в своей кровати, я слезами умываюсь, я горюю по тебе».

Мейсон не вернулся. Она полежала еще немного, потом встала и впустила кота.

Глава 14

В доме что-то происходило.

Саманта не знала, что именно, но собиралась выяснить. Она обожала тайны, была фанаткой «Шпионки Гарриет» и знала, как раскрывать тайны.

В понедельник утром, когда мозги после самолета встали на место, она взяла записную книжку тети Ранди, по-настоящему замечательную, с твердой обложкой и разлинованными страницами. Конечно, будь она великим детективом, то вспомнила бы о собственной записной книжке. Правда, та не разлинована, поэтому тетина в сто раз лучше. А еще у тети Ранди отличные карандаши, сделанные каким-то индейским племенем, которые плотно укладывались в деревянную коробку, похожую на маленькую корзинку. Они пахли кедром и здорово писали.

Сэм вернулась к себе в комнату, наточила карандаши и принялась за дело, написав на первой странице: «1. Папа был чем-то озабочен, выходил звонить, но телефон не отвечал; 2. Бабушка и тетя Ранди шептались и всегда умолкали, как только я входила в комнату; 3. Папа ушел один, когда я легла спать; 4. Вернулся не очень скоро; 5. Тетя Ранди все время смотрела из окна на гараж».

Сэм критически просмотрела запись. Не слишком много, но в доме, где ничего захватывающего не происходило, и этого предостаточно.

Сэм улыбнулась. Здесь и правда творится интересное, а она как раз тот человек, кто все распутает.

– Сегодня утром он выглядел не очень счастливым, – заявила Тиш дочери за кофе. – Но и не был перевернутым, что позволяет мне надеяться на лучшее.

– Наверняка между ними возникла напряженность.

– Вчера я думала, что с моей стороны было чересчур – вломиться к ним, но, когда она уехала, признаюсь, вздохнула с облегчением. Вышло бы неловко, если бы она была тут при Саманте. Девочка слишком мала, чтобы видеть своего отца таким. Да, кстати, она собирается ехать с тобой в город?

– Конечно. Требует, чтобы в первый день у нее был ленч с папой, хотя Мейсон ничего такого не планировал. Сэм выбирает наряды, пока мы с тобой разговариваем. – Миранда отпила кофе и поставила чашку. – Ты видела его лицо, когда Рейн вчера не подошла к телефону?

– Мейсон выглядел еще более мрачным, когда вернулся. Полагаю, она не захотела его видеть.

– Должно быть, они разругались.

– Надеюсь, – сказала Тиш. – Нашла коса на камень, как выразился бы Ангус. Окончательный разрыв нас бы устроил, поэтому необходимо положить конец их отношениям отменой приворота. И чтобы никакого остаточного эффекта привязанности.

– Нам это ни к чему, – согласилась Миранда.

– Изменим все на следующей неделе, даже если они разошлись. Если мне это удастся, Мейсон никогда не вспомнит о Рейн Хобарт.

– Я не хотела бы заходить так далеко.

– Миранда, ты меня удивляешь. Неужели ты им симпатизируешь?

– Нет… в общем, не знаю. Рейн очень милая, намного приятнее находиться рядом с ней, чем с Каролиной.

– Верно. Но она бедна и в данных обстоятельствах не подходит Мейсону. Жаль, что мы не можем соединить лучшие черты обеих: индивидуальность мисс Хобарт и финансовое положение Каролины.

– Видела бы ты, как Мейсон и Рейн танцевали в субботу. Он выглядел совершенно другим. Печально, если он не вспомнит, что был влюблен в Рейн.

– Конечно, печально, но лишь в том случае, если бы он никогда больше не полюбил еще кого-то. А мы сделаем все, чтобы он влюбился в Каролину так же сильно, как в мисс Хобарт. И у него будут деньги, которые нам так нужны. Вот увидишь, он будет просто в экстазе.

– Он и сейчас в экстазе. По крайней мере был до вчерашнего вечера.

– Но все прошло, эти двое должны пойти разными путями, дорогая. Мы уж постараемся.

– Папа?

– Угу?

– Ты вчера ушел, когда я легла спать?

– Да.

– А где ты был?

Мейсон взглянул на дочь, которая проводила свой традиционный «первый летний день с папой». Также по традиции Саманта осталась на несколько часов «работать» за его большим письменным столом, но впервые Мейсон позволил ей отправлять электронную почту и осматривать ящики, пока листал отчеты, сидя на кушетке.

– По-моему, такие вопросы должен задавать отец дочери, а не наоборот.

– Знаю. Я подумала, может, ты уехал повидаться с Каролиной, но в твоем ежедневнике отмечено, что она в Сингапуре.

– У нее кое-какие дела на Дальнем Востоке. Кажется, сегодня она едет в Сингапур.

Он почему-то совершенно забыл маршрут Каро. Позже, когда там наступит утро, он попробует связаться с ней в отеле Раффлз.

– Ты еще встречаешься с ней?

– Она же уехала.

– Папочка! Каролина много путешествует?

– Нет.

– Столько же, сколько мама?

– Реже, но дольше.

– Мама собирается провести целый месяц в Европе. Это долго. Кто такой Дж. Кройц…

– Кройцмиллер. Он адвокат компании. Ты видела его в прошлом году, помнишь?

Саманта задумалась.

– Человек с серебряными волосами и рычащим голосом?

– Да.

– Зачем ты собираешься встретиться с ним в четыре часа?

– У нас возникли проблемы с новым зданием. Мы что, играем в двадцать вопросов?

– Если бы мы играли, ты должен был отвечать «да» или «нет». – Девочка перевернула еще несколько страниц.

– А кто такой Р. Хобарт?

– Друг.

– Подруга?

– Саманта, я же работаю.

– Да. На прошлой неделе это имя встречалось каждый день. Наверное, хорошенькая подруга.

Мейсон закрыл папку и бросил на столик.

– Хорошо. Р означает Рейн. Она художник, окончила прекрасную школу, ей двадцать четыре года, у нее светлые волосы и сине-зеленые глаза. Что-нибудь еще, мисс Следователь?

– Немного молода для тебя.

– Знаю. Но мы, тысячелетние мужчины, иногда любим бегать за молоденькими и хорошенькими.

Сэм захихикала, потом резонно спросила:

– Ты больше не встречаешься с Каролиной?

– Ее нет в городе. Она в деловой поездке. На Дальнем Востоке. Не забыла?

– Ты собираешься встречаться с обеими?

– Саманта, это не предмет для нашего с тобой разговора.

– Я просто из любопытства. – Она дважды крутанулась на кожаном стуле. – Когда я смогу увидеть Р. Хобарт?

– Вряд ли это произойдет. Сейчас она ужасно злится на меня.

– Значит, ты должен попросить у нее прощения.

– Туг дело посложнее.

– Тиш говорит, что ничего не следует усложнять.

– Пожалуйста, не называй так свою бабушку. Это непочтительно.

– Сегодня за завтраком она сама мне разрешила, – уверенно заявила Саманта и тряхнула конским хвостиком, словно отвергая сказанное отцом.

– Сэм, – предостерегающе сказал Мейсон.

– Ой, я забыла послать сообщение подруге. – Она повернулась к компьютеру, беспокоясь уже совсем о другом.

Несмотря на дерзость Сэм, ее совет вцепился в мозги Мейсона, и после того, как Миранда пришла за Сэм в половине четвертого, Мейсон сообщил помощнику:

– Отмените все сегодняшние встречи и соедините меня с ландшафтной службой Джонсона.

– Вы уверены, сэр? Кажется, у мистера Кройцмиллера есть информация по той группе во Фримонте, которую вы хотели получить.

– ФУЗЕ? Это не срочно. Перенесите на конец недели.

– Да, сэр. Через минуту соединю вас с Джонсоном.

Рейн выкосила газонокосилкой половину акра, когда увидела автомобиль Мейсона. К счастью, она уже работала в конце лужайки, близко к улице, и ловко направила косилку к дому. Девушка продолжала двигаться все дальше, наблюдая из-под ресниц за тем, как Пол вышел и открыл дверцу.

Значит, явился и опять заведет сладкие речи.

Ей не нравилось, что он приехал сюда, пытаясь загнать ее в ловушку. Впрочем, это даже к лучшему, со своей косилкой она чувствовала себя в безопасности. За ревом мотора она бы не услышала Мейсона, кроме того, можно притвориться, что вообще его не видит. Но когда он вышел и на солнце блеснул его великолепный серый костюм, идеальная полоса за косилкой вильнула в сторону. Рейн закончила ряд и сделала поворот, чтобы взять другое направление. Теперь она действительно не могла видеть Мейсона, а потому не знала, что тот направился прямо к Крэйгу. Босс, не придумав ничего лучшего, просигналил ей остановиться. Рейн притворялась слепой до тех пор, пока он не возник перед косилкой. Она бы знала, что делать, если бы перед ней оказался Мейсон, но Крэйг был ее начальником.

– Твой приятель желает с тобой пообщаться, – сказал он.

– У меня нет времени, надо сделать второй проход. Ты знаешь, как мистеру Тидеману нравятся перекрестные полосы.

– О-о… – Крэйг вздрогнул и указал на лужайку. – Вроде этого?

– Ага.

– Сказать ему, что ты остаешься на сверхурочные?

– Мне на самом деле придется.

– Черт. Только не очень увлекайся.

– Спасибо, босс.

Рейн запустила косилку, закончила первый проход во дворе, исправив перекос, и взглянула в сторону улицы. Мейсон ушел.

Когда они ехали обратно, Крэйг ни о чем ее не спрашивал, а она не интересовалась, куда исчез Мейсон. Наконец машина завернула во двор, и Рейн напряглась, ожидая увидеть «ролле», но стоянку заполняли только грузовики и личные машины бригады.

Хорошо. Значит, он получил ее послание.

Дома она примет душ, поиграет немного с Багси, польет цветы, возможно, пригласит Зоэ на обед в греческий ресторанчик. Они даже разорятся на бутылку шампанского, чтобы забыть прошлую неделю.

Прежде чем припарковаться, Рейн на всякий случай оглядела улицы вокруг дома. Не обнаружив ни «роллса», ни других машин семейства Александр, она заняла свое обычное место, выключила двигатель и побежала к дому.

Мейсон сидел на нижней ступеньке, а Багси терся о его брюки, оставляя на них разноцветные волоски.

– Немедленно уходи, – сказала она.

– Нет.

– В чем дело? Ты не все получил за свои деньги? Этого недостаточно?

Он встал, почистил брюки.

– Ты действительно хочешь обсудить это в саду на радость соседям?

– Я вообще не хочу ничего обсуждать. Проваливай. – Рейн попробовала захлопнуть перед его носом дверь, но Мейсон придержал ее ногой и вошел следом.

– Наверно, ты думаешь, что я подонок, – сказал он.

– А разве нет? – Она бросила рюкзак в кухне.

– Должно быть, ты злишься, что так по-глупому клюнула в субботу на мою уловку.

– Слишком мягко сказано.

– Ладно, если это поднимет тебе настроение, я все уже выяснил. Миранда организовала своих приятелей, чтобы те разводили нас на танцах. Элизабет вынуждена была послать Саманту к нам раньше времени, позвонила рано утром, поэтому мать вошла и увидела нас. Но, согласись, трудно было удержаться, когда ты возбужденная, полуодетая спустилась вниз, чтобы я мог трахнуть тебя.

– Сукин сын! – Рейн влепила ему пощечину. Он прищурился, стиснув зубы.

– Тебе не нравится это слово? Естественно, потому что оно не имеет ничего общего с тем, что случилось между нами. Прошу за него прощения. Я ввернул его, мне жаль. Я не то говорю, но, клянусь тебе, все произошло случайно, а не для того чтобы показать матери.

– И что это – по-твоему было?

– Поскольку я целеустремленный ублюдок, то долго обдумывал, взвешивал, и когда разобрался, понял, как это ужасно выглядело.

– Особенно после того, что ты говорил мне, нанимая на работу. Ты же хотел, чтобы твоя мамочка с сестрой попотели, и своего добился.

– Я хотел, чтобы они попотели, но не собирался устраивать для них постельную сцену. Им хватило бы одной мысли, что мы спим вместе, демонстрация не требовалась. Если бы я хотел, чтобы нас застали, то ограничился бы инсценировкой. Ты могла бы оставить на полу свою одежду. Это было бы намного проще и не привело бы к неудачному стечению обстоятельств в воскресенье утром.

– О да! Значит, то, что ты оставил двери открытыми, это всего лишь стечение обстоятельств.

– Ты думала об открытых дверях? А я как целеустремленный ублюдок имел в тот момент одну-единственную мысль.

– Затащить меня в постель.

– Совершенно верно. Но не из-за матери и сестры.

– Тогда почему?

– По тому же, почему ты прибежала вниз. Я хотел тебя. Мы хотели друг друга.

– Я хотела только потанцевать с тобой. Закончить тот самый танец.

– И что же случилось?

– Ты сам знаешь.

– Я хочу, чтобы ты сказала.

– Ты соблазнил меня.

– Это ты меня соблазнила. Платье. Незастегнутая молния. Никакого белья. Наконец это ты пришла ко мне.

– Чтобы потанцевать. Вот и все.

– Я говорил себе то же самое, Рейн. Мол, хочу только закончить танец, всего несколько минут подержу ее в объятиях. Совершенно безобидное желание. Но когда я тебя обнял, все полетело к чертям.

– И я должна этому верить?

– Нет. Хотя я надеялся, что поверишь. Он привлек ее к себе.

– Мейсон… – Она хотела добавить «не надо», однако слова не шли с языка.

Его поцелуй был нежным и все-таки настойчивым, обжигал и распалял с той же силой, как в предшествующие два дня ее сжигал гнев.

Рейн ничего этого не желала. Никаких повторений пройденного, один урок она уже получила. Она собралась оттолкнуть его, но, ощутив под рукой быстрые удары сердца

Мейсона, вцепилась пальцами в ворот его рубашки, притянула ближе и поднялась на цыпочки, чтобы не только вернуть ему поцелуй, а потребовать большего.

Оставив ее рот, Мейсон начал ласкать губами шею, язык, нашел место, где бьется пульс, закружился над ним, и Рейн выгнулась ему навстречу.

– Видишь? – прохрипел Мейсон.

Она вдруг поняла, что он давно отпустил ее, а его руки с побелевшими от напряжения суставами крепко ухватились за кухонную стойку.

– Если я прикоснусь к тебе, случится то же самое, что и в субботу ночью, – тихо сказал он. – Прямо здесь, а не в кровати, мы даже не успеем раздеться. Ты ведь знаешь.

Да, она хотела того, чего нельзя больше допустить. Рейн по-детски закрыла пылающее лицо руками и прижала локти к телу, чтобы случайно не коснуться Мейсона, не выдать свою реакцию, иначе они уже не остановятся, она чувствовала, с каким трудом он себя сдерживал. Через секунду Мейсон шагнул назад, старая половица заскрипела, когда он направился в гостиную.

– Я снова приношу извинения. Не знаю, что на меня нашло.

– Это приворот действует, – пробормотала Рейн.

– Что? – оглянулся Мейсон.

– Подруга сказала, что когда невозможно себя контролировать, как бы ты ни старался, это похоже на действие заговора.

– Перестань, Рейн. Ты ведь не принимаешь это всерьез.

– Не знаю.

– Хорошо, я знаю. Никакие зелья, приготовленные матерью и сестрой, ни на что не влияют. Лучше прими душ и переоденься.

Рейн открыла рот.

– Чтобы я поехала туда и опять встретилась с ней?

– Ты бы не задавала таких вопросов, если бы находилась под действием микстуры.

– Но… – А что она могла сказать? Какой привести аргумент?

– Я с уверенностью обещаю, что мать не скажет ни слова, даже взглядом не напомнит о том, что видела.

– Но я знаю об этом. Мейсон, чего ты от меня хочешь?

– Продолжение игры до означенного срока. Я провел некоторые исследования. Кажется, лучшим временем для изменения приворота ведьмы считают период убывания луны, а это первая половина следующей недели. Мать с Мирандой наверняка будут действовать по правилам и, без сомнения, что-то предпримут. Но они потерпят неудачу и должны будут мне в этом признаться. Всего несколько дней, Рейн. Пожалуйста.

Еще несколько дней, и пусть он катится обратно к своей Каролине. Но внезапная тяжесть в груди не давала ей облегченно вздохнуть.

Рейн не собиралась говорить, что не может продолжать игру и притворяться, иначе ей пришлось бы признаться в любви к нему.

– Ты же не хочешь вовлекать в эту историю свою дочь, – наконец сказала она.

– Сэм уже знает, что мы с тобой встречаемся.

– Знать и видеть – разные вещи. Детям не нравится постоянно видеть своих родителей с новыми партнерами.

– Три женщины за прошедшие четыре года – это едва ли постоянная смена партнеров. К тому же она сама хотела бы с тобой познакомиться. Так мы закончим начатое, Рейн?

Она бы с превеликим удовольствием… но ведь он имеет в виду другое. Какая глупость. Она просто мучит себя. Еще несколько дней с ним, а потом много одиноких ночей.

– Полагаю, да.

– Спасибо, Рейн. Ты об этом не пожалеешь.

– Я уже жалею. Как мне сегодня одеться?

– Мы с Сэм часто катаемся на велосипеде перед обедом. У нас есть пара свободных колес, можешь поехать с нами.

– Значит, шорты?

– Прекрасно. И разумеется, платье или что-нибудь еще для обеда. Кстати, вещи, которые ты оставила, лежат в автомобиле. Пол ждет неподалеку, я вернусь через двадцать минут.

– Хорошо.

Разум твердил ей, она должна благодарить Мейсона за его нынешнюю сдержанность и предусмотрительность, но… Как бы ей хотелось, чтобы он разделся и встал с ней под душ.

Нет. Ни в коем случае.

Глава 15

– Кажется, мимо этого дерева мы проезжали десять минут назад, – пробормотала Рейн, крутя педали горного велосипеда.

Хайлендз был чрезвычайно уединенным местом, и, несмотря на все старания, она видела только верхушки труб, ворота да арки, никаких указателей и адресов, полная анонимность, казавшаяся Рейн смешной.

Парни из ее команды рассказывали, что несколько лет назад тут дотла сгорел дом, пожарные заблудились, не найдя указателей с адресами. Теперь Рейн понимала, как такое могло случиться. Даже сейчас, при ярком свете летнего вечера, она понятия не имела, где находится, а уж найти дом в темноте или спеша на пожар – вообще безнадежное дело.

Наконец Рейн заметила каменный столб, показавшийся знакомым.

– Я уже видела его. – Саманта объехала вокруг нее.

– Таких здесь штуки две. Большинство дорог сходятся, наверное, мы въехали в круг.

– Другими словами, ты не знаешь, где мы?

– Не точно… Некоторые дороги я знаю. Но я никогда не жила у бабушки столько времени, чтобы по-настоящему разобраться.

– У бабушки? Разве это не твой дом?

– Нет. У нас была квартира возле озера Вашингтон, а когда папа и мама развелись, он переехал сюда. Тут интереснее, чем жить в квартире.

Рядом затормозил Мейсон, который все это время пребывал в страшном напряжении.

– Вы обе лентяйки или не в форме?

– Он еще издевается над нами, – сказала Рейн, не глядя на него. – Что мы с ним сделаем?

– Победим его! – закричала Сэм, припадая к рулю, словно настоящий гонщик. – Вперед!

Мейсон рванул, а девочка осталась на месте и захохотала. Сделав круг, он вернулся к ним.

– Очень глупо, Сэм, хуже не придумаешь. Ты же не рассчитывала таким образом победить?

– Великолепно, – усмехнулась Рейн. – Поделись с дочерью, как нужно обманывать.

– Нет. Если она желает соревноваться, пусть делает все по правилам. – Сэм показала ему язык. – Даю тебе пять минут форы.

– Я не хочу никаких гонок, папа. Мы с Рейн просто едем и разговариваем.

– Ого. А я ведь пригласил вас на прогулку. Тогда вот что, леди. Пока вы тут заняты дружеской беседой, я намерен как следует поразмяться. Стойте здесь, чтобы я вас не потерял.

– Хорошо, – сказала Рейн.

Он помчался, крутя педали, а она невольно смотрела на его ягодицы, зная, что они не только выглядят твердыми, как скала.

– Где вы живете? – спросила девочка.

– В очень маленьком домике.

Рейн описала его, потом ответила на кучу вопросов о работе, семье, образовании, даже об искусстве. Сэм допрашивала ее, как Миранда, и Рейн не переставала удивляться, насколько они похожи. Но в отличие от тетушки Сэм просто удовлетворяла свое детское любопытство, гораздо приятнее разговаривать с ней, чем мериться силами с Мирандой.

Пока они мирно беседовали, вернулся Мейсон. Наверняка лишь затем, чтобы убедиться, что леди не потерялись, ибо, когда они втроем выбрались на широкую дорогу, он прибавил скорость и исчез за поворотом.

– Кажется, я знаю, где мы, – сказала вдруг Сэм. – Эта дорога ведет к Макмалленам. Наш дом там. – Она указала вправо.

Рейн ответила, пародируя дурное произношение гангстера из фильма:

– Ха, если мы прикончим твоего старика, ты сможешь привести нас обратно к заведению?

Саманта хихикнула и попробовала говорить тем же голосом, но не вышло:

– Думаю, что смогу.

Когда они скатились по небольшому холму, Рейн тоже начала узнавать местность: они на Олимпик-драйв, их дом впереди и слева. Они пронеслись через ворота, потом выехали на дорожку, затормозили перед львами, охранявшими вход, и прислонили велосипеды к передним лапам животных.

– Пить хочу, просто умираю, – простонала Сэм. – Пойдем на террасу.

– Может, нам лучше подождать твоего отца, вдруг придется выполнить миссию спасателей. Вдруг, ища нас, он заблудится навсегда, как «Летучий Голландец»?

– Кто-кто?

– «Летучий Голландец». Корабль-призрак, который блуждает по морям в поисках своей команды.

– Ничего себе. Ты веришь в призраков?

– Я верю в такую возможность, – уклончиво ответила Рейн. Это же дочь Мейсона. – Хотя сама я никогда их не видела.

– Папа говорит, что ничего такого не существует. Ни призраков, ни ведьм. Поэтому он страшно расстраивается из-за бабули и тети Ранди. – Она прикрыла рот ладошкой. – Ой, папа не любит, когда я говорю про это. Семейная тайна.

– Мне уже известно, что они ведьмы, хотя я не понимаю, что в этом ужасного.

– Я тоже не понимаю. – Сэм направилась к двери. – Принесу чего-нибудь попить, возьму у повара.

У повара. Какая большая разница между детством Сэм и ее собственным, подумала Рейн.

Мейсон явился минут через пятнадцать. К тому времени Сэм принесла из кухни три бутылки минеральной воды, и они с Рейн, сидя на ступеньках, изображали нестерпимую скуку.

– Некоторые люди такие медлительные, – заявила Сэм, глядя в небо.

– Сегодня вы уже второй раз обвели меня вокруг пальца, – ответил Мейсон. Прислонив велосипед к боку льва, он подошел, чтобы сесть рядом, и Сэм подала ему бутылку воды. – Я исколесил там всю местность, пока сообразил, что меня просто выкинули за борт. – Он сделал большой глоток. – По-моему, одна из вас дурно влияет на другую, только еще не понял, кто на кого.

– Потому что мы обе не столь плохи, как ты, папочка, вот тебе и трудно сравнить хорошее с хорошим.

Он потянулся, чтобы в шутку стукнуть дочь за такие слова.

Мейсон укатался до пота, и когда наклонился к Рейн, ее обдало приятно острым мужским запахом. Один раз она уже чувствовала этот запах, лежа с Мейсоном в его постели.

Тело сразу отозвалось, проявив готовность заняться сексом.

Рейн не вникала в шутки, которыми обменивались дочь с отцом, она боролась с собой, чтобы избавиться от возбуждения, и эта задача была бы намного легче, не сиди Мейсон рядом. И только когда он встал, поинтересовавшись, не пойти ли им обедать, Рейн удалось стряхнуть наваждение и вернуться к реальности.

Она долго простояла в душе под холодной водой, затем торопливо вытерлась и надела зеленовато-голубой костюм, самый стильный из всего, что она выбрала на деньги Мейсона.

Отлично. Мысль о деньгах и холодный душ помогли ей вернуть самообладание: она на работе, все остальное лишнее.

Мейсон ожидал ее в холле, и когда Рейн появилась, одобрительно кивнул.

– Ты выглядишь очень прохладной и свежей. – Он прикоснулся к ее руке. – Замерзла? Ты в порядке?

– Мне было жарко после поездки, и я приняла холодный душ.

– Понимаю. Я сделал то же самое. Улыбку, пожалуйста. Мы готовы.

Потягивая белое вино, Тиш наблюдала за тем, как сын выдвигает стул для своей подруги. Впервые она разрешила себе думать о Рейн Хобарт именно так. Что-то наконец заставило ее допустить это, по крайней мере сегодня.

Борьба у них, видимо, уже прекратилась. Мейсон и Рейн беседовали, все снова вернулось на круги своя, даже в присутствии Саманты.

Нельзя сказать, что они вели себя неосмотрительно, но для чего им еще один свидетель и возможный доносчик? Особенно такой наивный и болтливый, как Саманта.

Правда, нельзя отправить ребенка спать без ужина, к тому же это ничего бы не дало. Поэтому девочка осталась, болтала со скоростью тысяча слов в минуту и одновременно тыкала пальцем во что-то положенное Рейн на стол.

– Бабуля, ты можешь это сделать?

Тиш увидела двенадцать бумажных спичек, из которых было сделано четыре квадрата.

– О, – воскликнула она, – я любила такие вещи в детстве. Что мы должны сделать?

– Превратить четыре квадрата в три, – ответила Рейн. – Но вы можете переместить лишь три спички.

– По-моему, это не очень сложно. – Тиш уставилась на стол, перебирая в уме варианты, и через несколько секунд радостно сообщила: – Вот. Один, два, три.

– Ого, – произнесла Рейн. – А как насчет этого?

Оторвав еще четыре спички, она сделала из шестнадцати штук пять квадратов, причем два из них были совмещены.

– Теперь нужно передвинуть две спички, чтобы вышло четыре равных квадрата.

На этот раз Тиш не могла сообразить в уме и начала двигать спички на столе.

– Не вижу никакого решения. Миранда, Мейсон, идите на помощь.

Те присоединились к группе, и скоро все семейство перекладывало спички, как будто решение глупой задачи могло открыть им тайны Вселенной. Они добродушно спорили, исправляли ошибки, словно в те времена, когда Миранда с Мейсоном были детьми и приносили такие головоломки, чтобы испытать друг друга.

Тиш нравилось, что Рейн с немного ошеломленным выражением наблюдает за ними. Минут через пятнадцать она сказала:

– Вы очень упрямые люди?

– Мейсон упрямый, – ответила Миранда. – А я только для самообороны.

– Ладно, мы сдаемся, – объявила Сэм, замахав на отца и тетю, которые возвращали спичку в исходное положение. – Не думаю, что вы можете это сделать, как Рейн.

– Я люблю пари, – сказала та.

– Я готова…

Мейсон положил руку на плечо дочери:

– Малыш, она же знает, как решить задачу, иначе бы не затеяла игру.

– Разумеется. А как еще девочка могла бы заработать карманные деньги? – Рейн с усмешкой положила руку на фигуру. – Итак. Глядите. Раз, два.

Пять квадратов превратились в четыре.

– Покажи еще раз, – . попросила Сэм, и Рейн повторила.

– Очень ловко, мисс Хобарт, – сказала Тиш. – Вы сами это придумали?

– Увы. Но благодарю за веру в мои способности. Мейсон был прав, когда предупреждал Саманту насчет пари.

Когда я училась в Клермонте, мы любили развлекаться подобными играми.

– Сделай еще что-нибудь, – попросила Саманта.

– Ну, запас у меня невелик. Плавание не оставляло мне времени на… расширение образования. Но если у твоего папы есть в кармане десять пенни, то я могу показать кое-что.

Мейсон редко имел при себе наличность, особенно мелочь. Однако Миранда предложила ей леденцы из вазы, положенные для Саманты, и все занялись посадкой десяти деревьев в пять рядов по четыре в каждом.

Тиш помнила загадку со школьных времен, поэтому оставила других забавляться, а сама, воспользовавшись перерывом, направилась к сервировочному столику.

Миранда подошла к ней, и они вместе наблюдали за играющими.

– Рейн хорошо держится с Сэм, – тихо сказала Миранда. – Намного естественнее, чем Каро на Пасху.

– Она стала бы превосходной нянькой.

– Вероятно. Но Мейсон скорее увидел бы в ней мачеху.

– Ты пытаешься меня расстроить, дорогая? – нахмурилась Тиш.

– Нет. Взгляни на него.

Мейсон склонился над столом, трудясь над загадкой.

– И что?

– Надень очки, – посоветовала Миранда.

Тиш не понадобилось долго всматриваться в лицо сына, чтобы увидеть его совершенно зачарованный взгляд, обращенный на Рейн и Саманту. Так мужчины часто смотрят на мать своих детей.

Или на потенциальную мать.

– О, – сказала Тиш. – Это нехорошо. Совсем плохо. А дальше пошло еще хуже.

Мало того, что Саманта с Мейсоном подлизывались к мисс Хобарт во время обеда, но и потом, когда зашел разговор о планах на следующий вечер, Мейсон согласился, что они с Сэм приедут к ней играть в бейсбол.

Никуда не годится, подумала Тиш,

В еще большее замешательство ее привела внучка, которая вдруг начала восторгаться Рейн.

Она красивая. Она веселая. Она здорово катается на велосипеде. Она знает такие потрясающие загадки. Она рассмешила папу.

А последним ударом был вопрос:

– Ты думаешь, папа собирается на ней жениться?

– О Боже, надеюсь, что нет, – ответила Тиш.

– Она тебе не нравится? – удивилась Сэм, застав ее врасплох.

Тиш настолько была занята чувствами Мейсона по отношению к мисс Хобарт, что о своих чувствах не думала.