Текст книги "Тайны летней ночи"

Глава 12

Слишком измученная, чтобы заметить, что творится вокруг, Аннабел схватила чистый платок, на этот раз, к счастью, ничем не надушенный и разве что слегка пахнувший крахмалом, и вытерла лицо и рот, после чего выпрямилась и оказалась лицом к лицу с говорившим. Несчастный желудок медленно перевернулся еще раз при виде Саймона Ханта. Похоже, он последовал за ними на террасу, чтобы стать свидетелем ее унизительной рвоты.

Ей хотелось умереть. Если бы она могла скончаться на месте и навсегда стереть в памяти Ханта отвратительную сцену!

Но лицо Ханта было бесстрастным, только между бровями залегла тревожная морщинка. Аннабел покачнулась, и он едва успел удержать ее.

– В свете нашего недавнего соглашения, – пробормотал он, – это крайне неприятно, мисс Пейтон.

– О, убирайтесь, – простонала Аннабел, но тут же оперлась о его плечо, охваченная новой волной тошноты. Поспешно прижав платок к губам, она стала медленно дышать через нос, и, к счастью, дурнота немного улеглась. Зато ее охватила такая невероятная слабость, что, не будь здесь Ханта, она просто свалилась бы на пол. Господи, да что это с ней?!

Хант немедленно сжал ее руки, не дав мешком свалиться на пол.

– Мне показалось, что вы слишком бледны, – заметил он, осторожно отводя с ее мокрого лба прядь волос. – Что случилось, милая? Это только ваш желудок или что-то еще болит?

Аннабел растерялась, услышав нежное обращение. К тому же джентльмен никогда, никогда в жизни не должен упоминать вслух, а тем более на людях, о таких вещах! Однако сейчас, в ее состоянии, было не до этикета. Сил хватало только на то, чтобы цепляться за лацканы его фрака.

Сосредоточившись на его вопросе, она попыталась разобраться в хаосе своего несчастного тела.

– Все болит, – прошептала девушка. – Голова, живот, но больше всего щиколотка.

Она вдруг осознала, что губы онемели и почти не шевелятся, и облизнула их, встревоженная отсутствием чувствительности. Не будь она в таком состоянии, сразу заметила бы, что Хант уставился на нее с самым странным видом. Позже Дейзи опишет во всех подробностях, как заботливо обнимал ее Хант. Но сейчас Аннабел было так плохо, что она ничего вокруг не видела.

– Спасибо за платок, сэр, – резко бросила Лилиан, шагнув вперед, чтобы увести подругу. – Но теперь вы можете идти, поскольку мы с сестрой вполне способны позаботиться о мисс Пейтон.

Но Хант проигнорировал ее уверения и продолжал поддерживать Аннабел, с тревогой глядя в побелевшее лицо.

– А что с вашей ногой? – спросил он.

– Думаю, подвернула во время игры.

– Я видел, что за ужином вы ничего не пили.

Он приложил ладонь к ее лбу, очевидно, проверяя, нет ли жара. Жест показался ей удивительно фамильярным и интимным.

– Вы что-то пили до этого?

– Если вы имеете в виду вино или что-то покрепче, то нет. – Тело Аннабел медленно клонилось к земле, словно разум больше не имел власти над ее конечностями. – Но я пила настой ивовой коры.

Теплая ладонь Ханта легла на ее щеку, словно утешая. Но ей было ужасно холодно…

Аннабел трясло в ознобе, несмотря на то что платье было влажным от пота. Наслаждаясь идущим от Ханта теплом, она едва сдерживалась, чтобы не зарыться в его фрак, как маленький измученный зверек.

– М-мне холодно, – прошептала она, и он немедленно прижал ее к себе.

– Держитесь за меня, – велел он, умудрившись, не выпуская Аннабел, сбросить фрак и закутать ее. Девушка неразборчивым шепотом поблагодарила его.

Раздраженная видом подруги в объятиях их злейшего врага, Лилиан нетерпеливо бросила:

– Послушайте, мистер Хант, мы с сестрой…

– Немедленно найдите миссис Пейтон, – перебил Хант негромко, но властно. – И передайте лорду Уэстклифу, что мисс Пейтон срочно необходим доктор. Он знает, за кем послать.

– А вы что собираетесь делать? – допытывалась Лилиан, явно не привыкшая получать приказы от посторонних.

Хант чуть прищурился.

– Я отнесу мисс Пейтон в ее комнату по лестнице для слуг. Ваша сестра пойдет с нами, чтобы избежать упреков в нарушении приличий.

– Это показывает, как мало вы знаете о приличиях, – фыркнула Лилиан.

– Я не собираюсь обсуждать с вами эти вопросы. Попытайтесь быть полезной хоть раз в жизни! Идите!

После напряженной паузы взбешенная Лилиан повернулась и направилась к дверям зала.

– Ну и ну! – ахнула потрясенная Дейзи. – По-моему, никто до сих пор не смел говорить с моей сестрой в таком тоне. В жизни не встречала человека храбрее, чем вы, мистер Хант.

Вместо ответа Хант нагнулся, осторожно подхватил Аннабел под коленки и легко поднял, сжимая в объятиях дрожащее тело. Ощущение было совершенно непривычным: до этой минуты Аннабел еще никогда не лежала на руках у мужчины.

– Я… наверное, я могу идти, – выдавила она.

– Вы не в состоянии спуститься с террасы, – коротко объяснил Хант. – Позвольте мне проявить рыцарскую сторону моей натуры. Вы можете обнять меня за шею?

Аннабел повиновалась, счастливая, что кто-то позаботился о ней. Поддавшись искушению, она положила голову ему на плечо и обвила рукой шею. Когда он нес ее вниз, она ощутила игру мускулов под тонкой тканью сорочки.

– Я и не думала, что в вашей натуре есть рыцарская сторона, – заметила она, стуча зубами. – С-считала вас абсолютным негодяем.

– Не понимаю, откуда у людей подобное мнение обо мне, – хмыкнул он. – Я всегда был трагически не понят людьми.

– Но я по-прежнему считаю вас негодяем.

Хант снова ухмыльнулся и перехватил ее поудобнее.

– Очевидно, болезнь не затмила в вас способности ясно мыслить.

– Почему вы помогаете мне после того, как я послала вас к дьяволу? – прошептала она.

– У меня эгоистичный интерес в сохранении вашего здоровья. Хочу, чтобы вы были в прекрасной форме, когда я потребую свой долг, – серьезно ответил Хант, продолжая спускаться. Двигался он с поразительной грацией – не танцовщика, а вышедшего на охоту тигра. Теперь, когда его лицо было так близко, Аннабел невольно заметила, что никакое бритье не могло уничтожить темной щетины на лице. Пытаясь держаться покрепче, Аннабел сдвинула руку чуть дальше и коснулась кончиками пальцев завивавшихся на затылке волос.

«Какая жалость, что мне так плохо, – подумала она. – Если бы не озноб, слабость и боль, я, наверное, могла бы наслаждаться его заботой и силой».

Добравшись до тропинки, которая вела к дому, Хант подождал, пока Дейзи не обгонит их.

– Запомните, лестница для слуг, – бросил он, и девушка кивнула:

– Я знаю, где вход. Только… послушайте, я никогда не слышала, чтобы больная нога вызывала такую рвоту.

– Подозреваю, что тут дело гораздо хуже, чем просто вывихнутая нога.

– Думаете, это настой ивовой коры? – спросила Дейзи.

– Нет, вряд ли ивовая кора вызвала бы такую реакцию. Я примерно представляю, в чем дело, но не могу подтвердить свои подозрения, пока мы не поднимемся в комнату мисс Пейтон.

– И каким образом вы намереваетесь подтверждать свои подозрения? – настороженно спросила Аннабел.

– Я всего лишь хочу взглянуть на вашу щиколотку, – улыбнулся Хант. – Не находите, что я заслужил такую привилегию, после того как тащил вас по лестнице?

Как оказалось, лестница не была для него особенным препятствием. Когда они добрались до верхней площадки, у него даже дыхание не участилось. Аннабел заподозрила, что он мог бы пронести ее через полстраны, не вспотев при этом. Она так ему и сказала, но он преспокойно объяснил:

– В молодости я работал в лавке отца. Приходилось с утра до вечера таскать на плечах туши коров и свиней. Правда, носить вас куда приятнее.

– Как мило, – с трудом выговорила девушка, закрыв глаза. – Каждая женщина мечтает, чтобы мужчина предпочел ее дохлой корове.

Хант затрясся от смеха и повернулся, чтобы не ударить ее ногу о дверную раму. Дейзи открыла дверь и посторонилась, с тревогой наблюдая, как Хант несет Аннабел к кровати.

– Ну вот, – объявил он, укладывая ее на парчовое покрывало и подкладывая ей под спину еще одну подушку.

– Спасибо, – прошептала она, глядя в темные, опушенные густыми ресницами глаза.

– Мне нужно посмотреть вашу ногу, – твердо объявил он. Сердце Аннабел, казалось, остановилось, а когда забилось снова, пульс был совсем слабым и чересчур отрывистым.

– Я лучше подожду, пока не придет доктор.

– Я не спрашиваю разрешения.

Игнорируя ее протесты, Хант потянулся к подолу юбки.

– Мистер Хант! – возмутилась Дейзи, спеша к кровати. – Как вы смеете?! Мисс Пейтон больна, и если вы немедленно не уберете руки…

– Пригладьте перышки, – иронически усмехнулся Хант. – Я не собираюсь бросить тень на девическую добродетель мисс Пейтон. Во всяком случае, пока. – Он перевел взгляд на бледное лицо Аннабел. – Не двигайтесь. Как ни очаровательны ваши ножки, все же они не смогут зажечь во мне лихорадку…

Договорить он не успел, потому что как раз в этот момент поднял ее юбку и тихо охнул при виде чудовищно распухшей ноги.

– Черт! Подумать только, до этого момента я считал вас достаточно разумной женщиной! Почему вы спустились вниз в таком состоянии?

– О, Аннабел, – вторила Дейзи, – твоя нога просто ужасно выглядит!

– Но в начале вечера все было не так уж плохо, – оправдывалась Аннабел. – За последние полчаса все изменилось к худшему.

Но тут Хант приподнял подол еще выше, и она вскрикнула не столько от боли, сколько от тревоги:

– Что вы делаете? Дейзи, не позволяй ему…

– Снимаю ваш чулок, – пояснил Хант. – И советовал бы мисс Боумен не вмешиваться.

Дейзи, нахмурившись, подошла ближе.

– А я советовала бы вам быть поосторожнее, мистер Хант, – нашлась она. – Я не собираюсь стоять и смотреть, как вы пристаете к моей подруге.

Хант ответил взглядом, полным нескрываемой иронии, и, поддев подвязку Аннабел, осторожно развязал.

– Мисс Боумен, через несколько минут здесь будет полно народу, включая миссис Пейтон, лорда Уэстклифа и вашу упрямую сестрицу, не говоря уже о докторе. Даже столь признанному распутнику, каковым я являюсь, требуется больше времени, чтобы овладеть кем-то.

Выражение его лица внезапно смягчилось, но каким бы нежным ни было прикосновение, Аннабел все равно охнула от боли. Он принялся ловко скатывать ее чулок, едва прикасаясь к ноге кончиками пальцев, но кожа была такой чувствительной, что даже легчайшее касание жгло огнем.

– Держитесь, милая, – пробормотал он, стягивая полоску шелка с больной ноги.

Аннабел, кусая губы, наблюдала, как склоняется над щиколоткой темная голова. Он осторожно повернул ногу, стараясь не трогать ее больше, чем необходимо. И замер, не сводя глаз с какой-то точки.

– Так я и думал.

Подавшись вперед, Дейзи последовала его примеру.

– Что это за странные метки?

– Укус гадюки, – сдержанно пояснил Хант и засучил рукава, обнажив мускулистые, покрытые темной порослью руки.

Девушки потрясенно уставились на него.

– Меня укусила змея?! – ошеломленно переспросила Аннабел. – Но как? Когда? Должна же я была что-то почувствовать, верно?

Хант сунул руку в карман фрака, в который все еще была завернута Аннабел, и стал что-то искать.

– Иногда люди не замечают, что их укусили. В это время года леса Гемпшира кишат гадюками. Возможно, все случилось во время вашей сегодняшней прогулки.

Найдя наконец то, что искал, Хант вытащил маленький складной нож и раскрыл. Аннабел съежилась от страха.

– Что вы делаете?

Хант схватил чулок и располосовал надвое.

– Жгут, – коротко бросил он.

– В-вы всегда носите с собой нож?

Недаром она находила в нем что-то от пирата! Теперь, с засученными рукавами и с ножом в руках, он казался настоящим разбойником!

Усевшись рядом, Хант опустил ее юбку до колен и стал затягивать импровизированный жгут.

– Почти всегда, – сухо сообщил он, сосредоточившись на работе. – Как сын мясника, я обречен на вечную любовь к ножам.

– Мне в голову не приходило…

Аннабел осеклась и вскрикнула от боли. Хант мучительно поморщился.

– Простите, – прошептал он, осторожно захлестывая другую половину чулка чуть ниже места укуса. Теперь он старался говорить громче, чтобы немного отвлечь ее от страданий. – Вот что получается, когда надеваешь на прогулки такую хлипкую обувь. Вы, должно быть, наступили на гадюку, мирно гревшуюся на солнышке… Увидев столь хорошенькую щиколотку, она не смогла устоять перед искушением ее попробовать. – И, немного помолчав, он пробормотал что-то вроде «Не могу сказать, что осуждаю ее».

Нога пульсировала и горела так, что на глаза выступили слезы. Стараясь не заплакать, Аннабел вцепилась ногтями в покрывало.

– Но почему нога разболелась сейчас, если укусили меня днем?

– Яд действует только через несколько часов, – вздохнул Хант. – Мисс Боумен, найдите слугу и скажите, что нам необходим отвар листьев подмаренника. Немедленно.

– А что такое подмаренник? – с подозрением осведомилась Дейзи.

– Такое растение. Экономка держит запас сухих листьев в чулане с тех пор, как в прошлом году главного садовника укусила гадюка.

Дейзи помчалась исполнять приказ, оставив их наедине.

– А что случилось с садовником? – выдавила Аннабел, выбивая зубами дробь. Озноб был таким сильным, словно ее окунули в ледяную воду. – Он умер?

Лицо Ханта не изменилось, но она почувствовала, что вопрос его испугал.

– Нет, – мягко сказал он, придвинувшись еще ближе. – Нет, милая…

Взяв ее дрожащую руку в свою, он стал греть похолодевшие пальцы.

– В гемпширских гадюках недостаточно яда, чтобы убить кого-то размером больше кошки или очень маленькой собаки. Не волнуйтесь, все обойдется. Конечно, следующие несколько дней придется помучиться, но потом станет легче.

Несмотря на боль, Аннабел чувствовала тепло его взгляда.

– Вы не пытаетесь меня утешить? – встревоженно спросила она.

Хант, наклонившись, погладил ее по влажным волосам. Прикосновение было легким и ласкающим.

– Я никогда не лгу из сострадания, – поклялся он, улыбаясь. – Один из моих бесчисленных недостатков.

Дейзи, отдав распоряжения лакею, поспешила назад и, вскинув тонкие черные брови при виде Ханта, наклонившегося над Аннабел, сухо осведомилась:

– Может, стоит разрезать место укуса, чтобы выпустить яд?

Аннабел послала ей предостерегающий взгляд, прежде чем прохрипеть:

– Не подавай ему опасных идей, Дейзи!

Хант на миг поднял голову.

– Поздно, – вздохнул он и вновь повернулся к Аннабел, с тревогой замечая, как часто и тяжело она дышит: – Трудно дышать?

Аннабел кивнула, стараясь втянуть побольше воздуха в легкие, которые, казалось, ссохлись до трети прежнего размера. С каждым вздохом грудь все туже обхватывала невидимая стальная лента, пока она не испугалась, что ребра вот-вот треснут.

Хант легонько дотронулся до ее лица. Провел пальцем по пересохшим губам.

– Откройте рот, – велел он и, приглядевшись, объявил: – Язык еще не распух, так что все будет в порядке. Но корсет нужно снять. Повернитесь на живот.

Прежде чем Аннабел успела ответить, Дейзи негодующе запротестовала:

– Это я помогу Аннабел снять корсет. Выйдите, пожалуйста!

– Не поверите, но я и раньше видел женские корсеты, – саркастически сообщил он.

Дейзи закатила глаза.

– Не притворяйтесь бестолковее, чем есть на самом деле, – отрезала она. – Я не о вас беспокоюсь! Мужчинам неприлично снимать корсеты с женщин ни при каких обстоятельствах, за исключением угрожающих жизни, чего, как вы сами заверили, нет.

– Черт возьми, женщина…

– Ругайтесь сколько хотите, – неумолимо заявила Дейзи. – В этом моя старшая сестра в любое время даст вам сто очков вперед! – И с этими словами она гордо выпрямилась во все свои пять футов и сомнительный дюйм, произведя, к сожалению, весьма незначительное впечатление на Ханта. – Корсет мисс Пейтон останется на месте, пока вы не покинете комнату.

Хант глянул на Аннабел, которой уже было все равно, кто снимет корсет, лишь бы вдохнуть немного воздуха.

– Ради бога! – нетерпеливо обронил он и, направившись к окну, повернулся к ним спиной. – Скорее. Я не смотрю.

Сообразив, что дальнейших уступок не дождется, Дейзи подбежала к кровати, сбросила фрак и подняла подол юбки Аннабел.

– Я развяжу шнуровку и стащу его, не снимая платья, – пообещала она, – так что ты останешься прикрытой.

Язык не слушался Аннабел, иначе она объяснила бы, что все соображения скромности бледнеют по сравнению с необходимостью дышать. Громко кашляя, она с трудом повернулась на бок и почувствовала, как пальцы Дейзи скользят по шелку бального платья. Легкие сводило спазмами, и перед глазами Аннабел все поплыло. Мучительно застонав, она схватилась за горло.

Дейзи выругалась, как портовый грузчик.

– Мистер Хант, боюсь, мне придется позаимствовать ваш нож: шнуровка запуталась, и я не могу… ой!

Не успела она оглянуться, как Хант метнулся к ним, бесцеремонно оттолкнул Дейзи и принялся возиться с корсетом. Несколько взмахов ножом, и немилосердное давление внезапно ослабло.

Хант сдернул сковавший ее корсет, оставив в качестве преграды между ее наготой и его взглядом всего лишь тонкую сорочку. В нынешнем состоянии Аннабел это мало беспокоило. Однако в глубине души она сознавала, что позже умрет от стыда.

Повернув Аннабел на спину легко, как тряпичную куклу, Хант нагнулся.

– Не старайтесь так усердно, милая. – Его ладонь легла на верхнюю часть ее груди. Глядя в ее испуганные глаза, он принялся легонько растирать кожу. – Медленно. Только сначала расслабьтесь.

Не в силах отвернуться, Аннабел старалась последовать его совету, но горло сжималось при каждой попытке вдохнуть воздух. Значит, ей суждено умереть от удушья.

Но Хант не собирался сдаваться:

– Все будет хорошо. Главное – дышать как можно медленнее. Вот так.

Тяжесть руки на груди каким-то образом помогала ей выжить, словно он имел силу вернуть легким нормальный ритм работы.

– Сейчас самый страшный момент. Дальше будет легче, – пообещал он.

– Я рада, – попробовала съязвить она, но даже это слабое усилие заставило ее задохнуться и икнуть.

– Не разговаривайте. Просто дышите. Еще один длинный, медленный вздох… молодец.

Аннабел постепенно отдышалась, и паника улеглась. Он прав: лучше, когда она не прилагает усилий.

Звук ее неровного дыхания перекрывала завораживающая мягкость его голоса.

– Вы правы, – пробормотала она.

Его рука продолжала медленно растирать ее грудь. В его прикосновении не было ничего чувственного: она могла быть ребенком, которого он утешал.

Аннабел была поражена. Кому придет в голову, что Саймон Хант способен на такую доброту?!

Изнемогавшая от смущения и благодарности, Аннабел потянулась к его руке. Она была так слаба, что даже этот жест потребовал всех ее сил. Полагая, что она хочет его оттолкнуть, Хант было отнял ладонь, но ощутил, как она сжимает его пальцы, и замер.

– Спасибо, – прошептала Аннабел.

Ее прикосновение поразило Ханта, который явно не знал, что делать. Он с видом человека, пытающегося решить сложную головоломку, смотрел не в ее лицо, а на тонкие пальцы, переплетенные с его собственными. Он не смел пошевелиться, стараясь продлить мгновение. Опущенные ресницы скрывали выражение глаз.

Аннабел облизнула сухие губы, обнаружив, что по-прежнему ничего не чувствует.

– У меня лицо онемело, – пожаловалась она, выпустив его руку.

Хант сухо усмехнулся.

– Подмаренник поможет, – пообещал он, проводя пальцем по ее щеке: жест, который нельзя было назвать иначе как лаской. – Кстати… – Он оглянулся, словно только сейчас вспомнив о присутствии Дейзи. – Мисс Боумен, этот чертов лакей принесет наконец…

– Уже принес, – перебила Дейзи, отходя от двери с подносом в руках. Очевидно, эти двое были слишком поглощены друг другом, чтобы услышать стук. – Экономка посылает отвар подмаренника, который, нужно сказать, отвратительно воняет, а также маленькую бутылочку чего-то, что лакей назвал настойкой крапивы. И похоже, доктор уже прибыл и в любую минуту может оказаться здесь, а это означает, что вам нужно уходить, мистер Хант.

– Рано, – бросил он, упрямо выдвинув подбородок.

– Сейчас, – настойчиво повторила Дейзи. – По крайней мере подождите за дверью. Ради Аннабел. Она будет навеки опозорена, если вас здесь застанут.

Губы Ханта дернулись.

– Аннабел, вы хотите, чтобы я ушел?

Честно говоря, она не хотела. Мало того, испытывала совершенно идиотское желание просить его остаться. О, какой странный оборот событий! Непонятно, почему вышло так, что она жаждет общества презираемого ею человека. Но за последние несколько минут между ними установилась хрупкая связь, и она, сама не понимая отчего, не могла вымолвить ни «да», ни «нет».

– Я буду дышать, как вы велели, – прошептала она наконец. – Вам, наверное, в самом деле лучше уйти.

Хант кивнул.

– Подожду в коридоре, – проворчал он, вставая и жестом подзывая Дейзи. – Аннабел, пейте отвар, каким бы мерзким на вкус он ни был. Или я вернусь и волью его вам в рот.

Он подхватил фрак и вышел.

Дейзи, облегченно вздохнув, поставила поднос на тумбочку у кровати.

– Слава богу. Я до последнего боялась, что не смогу заставить его уйти. Ну вот. Давай подниму тебя чуть повыше и подложу под спину еще одну подушку.

Она ловко приподняла ее, выказав удивительные познания в уходе за больными, взяла большой керамический кувшин, наполненный дымящейся жидкостью, и прижала носик к губам Аннабел:

– Пей, дорогая.

Аннабел глотнула горькой коричневой гадости и поперхнулась:

– Фу!

– Еще, – неумолимо велела Дейзи. Аннабел снова выпила. Ее губы почти не двигались, и она даже не заметила, что часть снадобья вылилась. Хорошо, что Дейзи взяла с подноса салфетку и промокнула ее подбородок! Аннабел осторожно пощупала застывшее, словно замороженное лицо.

– К-какое противное ощущение, – промямлила она заплетающимся языком. – Во рту словно вата. Дейзи… только не говори, что пока мистер Хант был здесь, у меня текла слюна изо рта!

– Конечно, нет, – немедленно заверила она, – иначе я бы что-то сделала! Настоящая подруга не должна позволять другой подруге так унижаться в присутствии мужчины, даже такого, которому вовсе не хочешь понравиться.

Успокоенная, Аннабел заставила себя выпить еще подмаренника, у которого был вкус пережженного кофе. Может, это было игрой воображения, но ей показалось, что стало чуточку легче.

– Должно быть, Лилиан никак не может найти твою мать, – продолжала Дейзи. – Понять не могу, что их так задержало. – Немного отстранившись, она весело сверкнула глазами и призналась: – Но честно говоря, я даже обрадовалась. Если бы они появились сразу, мне не удалось бы увидеть превращения мистера Ханта из большого злого волка в… ну… в довольно славного волка.

Аннабел нерешительно рассмеялась:

– Да, это что-то, верно?

– И не говори. Надменный… и такой властный! Совсем как персонаж из этих бульварных романов, которые мама вечно вырывает у меня из рук. Какое счастье, что я была здесь, иначе он, возможно, сорвал бы с тебя все, вплоть до панталон!

Продолжая болтать, она заставила Аннабел выпить еще отвара и снова промокнула подбородок.

– Знаешь, никогда не думала, что скажу это, но мистер Хант не так ужасен, как казалось.

Аннабел подвигала губами, обнаружив, что чувствительность понемногу возвращается.

– Да. И он, как оказалось, на что-то годен. Но не воображай, что преображение продлится вечно.