Текст книги "Морские приключения мышки Клариссы"

О ночных кошмарах

– Расскажи мне о маме, – попросила Патронесса, растянувшись на крышке моего ящика.

Но я больше не пряталась в свое убежище.

– Моя мама любила море. – В моих словах прозвучала гордость за маму, а прежняя боль теперь сменилась светлой печалью. – За два года своей жизни она побывала во многих местах и с того самого момента, как мы обрели способность слышать, рассказывала нам о них.

– Она родилась на корабле? Как ты?

– Нет, на суше. В куче соломы, под ржавым перевернутым ведром, которое защищало семью от непогоды. Недалеко от доков, где рыбаки сгружали и разбирали улов и трепались о жизни. – Удивительно, что я так хорошо помню историю маминой жизни! – Она любила смотреть на корабли и всегда хотела в море. Но мне этого не понять.

– И она убежала?

– Нет, семья знала о ее решении. Они попрощались, мама спряталась в ящике в доке, который попал на «Шарлотту» вместе с другими грузами.

– Прямо как ты, – заметила кошка.

После ее слов я впервые представила себе эту картинку настолько ярко и внезапно осознала, что тоже превратилась в путешественницу, совсем как мама. И мне стало немного спокойнее на душе. Но море я по-прежнему ненавидела.

– А ты? Ты всегда была судовой кошкой?

– Нет, но родилась я в библиотеке капитана, на стопке газет, за рядом пыльных книг. Котят на свет появилось только двое. Как сказал капитан: «Маловат помет».

– Ты и Куркума.

Морду Патронессы исказила гримаса.

– Я не очень понимаю, почему вы враждуете. Что-то случилось между вами? Или ты ее с самого начала ненавидела?

После длинной паузы последовал чопорный ответ:

– Не думаю, что нахожусь в подходящей компании для таких обсуждений.

Я моргнула и покрутила головой:

– Это ты обо мне?

– Естественно.

– Серьезно?

Патронесса заерзала.

– Ну расскажи, – попросила я, не в силах противиться любопытству.

– Ты будешь чувствовать себя неловко.

– Поверь, это случится не впервые. Ты должна мне рассказать. Я настаиваю.

– Ладно. – Кошка потянулась и стала еще длиннее обычного. Потом заговорила: – Все из-за того, что Куркума – лучшая мышеловка на судне.

– Лучшая кто?

– Мышеловка. Вот видишь. Я предупреждала.

– Нет, нет, продолжай. Как интересно!

Хотя на самом деле это было не столько интересно, сколько ужасно.

Патронесса искоса посмотрела на меня.

– Мне надоело постоянно слушать, как ее нахваливают, потому что она прекрасно ловит мышей.

Я вытаращила глаза и смогла только выдавить из себя странный звук недоумения. Но затем все же спросила слабеньким голоском:

– Но скольких мышей Куркума спасла, а? В этом тебе точно нет равных.

– Спасибо, – пробормотала Патронесса. – Только за спасенных мышей не дают приз.

– Приз? – в ужасе спросила я. – За пойманных мышей?

– Да. Моряки делали на нас ставки, Куркума выиграла банку сардин… И я не смогла этого пережить.

– Вполне понятно, – ответила я, чтобы поддержать ее.

Начиная с той ночи я таскала для Патронессы лакомые кусочки мяса и сыра из запасов Лучии и Тембе, чтобы вознаградить ее, и мы болтали до самого утра. Или просто молча сидели. К сожалению, конец нашим беседам положила внезапная буря.

Конечно, Тембе с Лучией увидели приближение шторма, но убежать от него было нельзя: гроза растянулась фронтом на много миль, так что даже наши новые паруса не позволяли ее обогнуть. Вода лилась с неба потоками, сверкали молнии, грохотал гром, заставляя дрожать и вибрировать каждую досточку шлюпки. Мы взлетали на волны и обрывались с вершин вниз с головокружительной скоростью. Так, что душа улетала в пятки. Люди с самого начала понимали, что нас ждет. Паруса в такой ветер становились неуправляемы, поэтому Тембе спустил их. Шлюпка находилась во власти обезумевшего моря. Мы принадлежали ему целиком и полностью, а оно развлекалось с нами, как ему нравилось. Наши четыре жизни висели на волоске.

Я снова сорвала когти, которые уже успели отрасти. Патронесса выла: низкий звук шел из самой глубины ее грудной клетки и был полон боли. Я впервые слышала подобный вой и очень испугалась. Насквозь мокрая, с ушами, плотно прижатыми к голове, она больше напоминала крысу, чем кошку.

Нас всех неплохо поколотило. Лучия ударилась головой, да так, что кровь из раны хлынула потоком, залила ей лицо, забрызгала все вокруг, и только морская вода ее смыла. Но шлюпка выдерживала натиск стихии. Тембе с Лучией безостановочно черпали воду, пока в буквальном смысле не стали падать с ног от усталости.

И вдруг мы преодолели шторм, оставили грозу позади. Я пережила один из самых страшных опытов в своей жизни и очень надеялась, что брату не пришлось пройти через нечто подобное. Где бы он ни был…

Ночь после шторма была очень холодной, день тоже. Тембе с Лучией забились под навес, и до того момента, пока женщина наконец не вылезла, шлюпка бесцельно качалась на волнах. Лучия поставила паруса и выбрала нужный курс. И снова рухнула на лавку. Я вымокла, промерзла и не могла уснуть. Патронесса была в не менее удручающем состоянии, но выбралась погреться на еле теплящееся солнце. У меня сдавило грудь, начался кашель. В конце концов тревожный, поверхностный сон овладел мной. Мне снились кошмары, в которых я снова и снова теряю Чарльза Себастьяна. В которых Патронесса ловит и съедает Оливию…

Когда я проснулась, снова была ночь. Нос Патронессы почти касался меня. Я инстинктивно подскочила и тут же ощутила невыносимую боль во всем теле: во-первых, я ударилась, а во-вторых, простудилась. Меня мучили озноб и кашель.

– Ты как? – спросила кошка.

– Кажется, приболела, – ответила я со вздохом. Голос оказался хриплым, больше напоминал лай, чем писк.

Тихо ступая, Патронесса пробралась между запасами в ящике и умостилась на мешке с галетами.

– Я высохла и могу немного тебя погреть, – сказала она, указывая носом себе под живот.

Неужели у меня начался бред? Я не совладала с нахлынувшими эмоциями и заревела. В последний раз мы обнимались с Чарльзом Себастьяном. А это было так давно! Сама мысль свернуться калачиком под пузом у кошки казалась невероятной. Но и противостоять желанию сделать это я не могла. Немного поколебавшись, я шмыгнула между запасами и прижалась к Патронессе. Зарывшись лапками в теплую шерсть у кошки на животе, как будто только что родившийся мышонок рядом с мамой, я слушала, как бьется ее сердце.

Глаза закрылись сами собой. Я подумала, что если болезнь меня одолеет, то я хотя бы умру в тепле.

Краешком глаза

Я жила. И если было в этом мире что-то, в чем я не сомневалась, так это в искренности Патронессы. Я могла ей доверять, я могла ее не бояться. Мы с кошкой теперь часто лежали прижавшись друг к другу, и это спасало меня. Думаю, Патронессе наши объятия тоже были по душе: иногда прикосновение творит чудеса. Время от времени капелька удовольствия, капелька любви, капелька сочувствия необходимы. Я не понимала, насколько они мне нужны, пока не получила их, и с тех пор потребность в этих ощущениях только увеличивалась. Ужасное плавание каким-то невероятным образом превратило моего смертельного врага, убийцу Оливии, ночной кошмар всех мышей, в моего самого близкого друга.

Почувствовав себя лучше, я вновь стала баловать Патронессу вкусняшками. Лучия, в отличие от капитана, хорошо кормила кошку, но я всегда дополняла ее рацион кусочком вяленой говядины или соленой рыбы. Вот так и проходило наше плавание к таинственному острову. Тембе с Лучией верили, что найдут у его берегов «Шарлотту». Мне оставалось на это надеяться. Все больше я ждала прибытия на остров, моя надежда встретить брата крепла.

Уже несколько недель мы плыли по морю, иногда видели сушу, но каждый раз это оказывалась не та суша.

– Я обязательно узнаю остров! – время от времени Лучия убеждала Тембе в успехе. – Пятнадцать лет назад, во время моего первого плавания с Томасом, мы к нему приставали. Только это было с другим капитаном. Очень красивое, абсолютно необитаемое место. Там много пресной воды и фруктов. И только много лет спустя мы узнали, что это за кусок суши: он был неправильно отмечен на картах. Не думаю, что тот наш капитан изменил официальные координаты острова, потому что на всех картах, которые я раздобыла в Кингсленде, остались неправильные.

– И хорошо, что неправильные, – обеспокоенно возразил Тембе.

– Будем решать проблемы по мере поступления. Сначала остров надо найти.

– Провизии у нас еще полно, но хотелось бы ступить на твердую землю, – сказал Тембе.

– И мне тоже. Еще как хотелось бы, потому что я сильно волнуюсь и постоянно высматриваю другие суда. Наше присутствие в этой части моря выглядит очень странно.

– Зря ты волнуешься, мы все спишем на бурю, если что. И скажем, что ищем зачинщиков бунта. И это будет чистая правда.

Лучия вглядывалась в линию горизонта:

– Я понимаю, но все равно мне не по себе.

Время шло, остров не находился, и меня снова охватывало беспокойство, что я никогда не увижу брата. И чем больше меня одолевали сомнения, тем сильнее лезли в голову мысли о всяких ужасах, которые могли произойти с ним на судне. Ведь из нас двоих я была гораздо смелее и при этом много раз стояла на краю гибели.

– Может, его давно нет в живых, – как-то вечером, когда мы сидели рядышком, поделилась я с Патронессой. Мне хотелось свыкнуться с этой мыслью, и тогда, если Чарльз Себастьян на самом деле погиб, я спокойнее отнесусь к беде. – А что ты знаешь о курицах?

– Я могу поймать курицу, а могу не трогать курицу, – ответила кошка.

– Они пытались выклевать тебе глаза?

– Мне? Глаза? Нет, никогда.

– А мыши они могут выклевать глаза?

Повисшее молчание насторожило меня, а потом кошка сказала:

– Я думаю, Чарльз Себастьян будет держаться подальше от верхней палубы, где куры проводят все время.

Даже если Патронесса сказала эти слова просто из вежливости, мне все равно стало приятно. А еще я была согласна с ней: зачем Чарльзу Себастьяну ходить на открытую верхнюю палубу, где полно людей, если он может спрятаться в любом темном и тихом уголке огромного корабля? Вот только повсюду сновали матросы. Кому-то поручили обязанности Тануки, и этот человек весь день заходит в чулан. Осмелился ли Чарльз Себастьян ходить за водой без меня? А если побоялся? Ведь он такой маленький и пугливый.

От одного воспоминания, как он ждал меня в чулане, пока я делала вылазки за пресной водой, мне стало нехорошо. Надо было вытаскивать его с собой, надо было учить его. Но нет, он наверняка сможет постоять за себя, если рядом не окажется никого близкого. А мне просто следует гнать плохие мысли из головы. К счастью, на горизонте показалась земля.

– Ты видишь ее? – воскликнул Тембе, стоя в центре шлюпки и ладонью прикрывая от солнца глаза. – Это наш остров?

Лучия встала рядом с ним, посмотрела, хмыкнула и сказала:

– Это уже на что-то похоже. – Достала карты и приборы. – Мы в шестидесяти морских милях от того места на карте, где отмечен Темный остров. Так что это вполне может оказаться он.

Целый день мы держали курс на остров и значительно приблизились к нему. Лучия вся обратилась во внимание, пытаясь увидеть знакомые контуры берега. Обогнув значительный кусок суши, мы оказались перед входом в большую бухту.

– Он роскошен! – шепнула мне Патронесса и принялась пересказывать, что видит. – Много деревьев и кустов, пляж с белым песком. За деревьями – горы, а еще… еще, мне кажется… Да, я слышу его шум. Водопад. – Она соскочила на дно шлюпки и запрыгнула на другую лавку, чтобы лучше видеть.

– Да… да, – тихо сказала Лучия. И воскликнула уже уверенно: – Это он!

– Но в бухте нет корабля, – пробормотал Тембе.

С лица Лучии исчезло воодушевление.

– Ну… – Молчала она долго и вся как-то поникла. – Они уже должны быть здесь. Только если… Только если они не выбрали в итоге другое место.

– Или что-то случилось. Такой шторм, – сказал Тембе.

– Ты думаешь, «Шарлотта» могла не пережить шторм?

– И более надежные суда погибали в море. Мы прошлись по самому краешку бури – нам повезло. А им могло не повезти.

Лучия и Тембе молча смотрели на остров.

Я вся похолодела. «Они уже должны быть здесь». Взглянула на Патронессу.

– А если «Шарлотта» прибудет завтра?

Может же она просто опоздать?

Кошка мотнула головой в сторону Лучии и Тембе.

– Они думают как раз о том же, – не очень уверенно сказала она.

Что решат Лучия и Тембе? Высадятся на остров? Или захотят вернуться в Кингсленд, рискнув разминуться с кораблем, который мы так отчаянно искали? Мысль об очередном плавании приводила меня в ужас. Но в не меньший ужас меня приводила мысль о том, что мы не станем дожидаться «Шарлотту». А если прав Тембе и судно ушло к другим берегам? Тогда я хочу немедленно отправиться на поиски!

– Что будем делать? – прозвучал вопрос Тембе.

Лучия скользнула взглядом по окрестностям острова, пристально посмотрела на Тембе.

– Я хочу остаться здесь. Хотя бы на время. – Взяла руку Тембе в свои ладони. – А ты? Давай попробуем.

– Хорошо. Давай попробуем, – ответил он с натянутой улыбкой.

Во мне бурлили самые разные эмоции. Если мистер Томас и два его офицера планировали здесь встретиться, то мы хотя бы в знакомом им месте. Но что, если «Шарлотта» погибла во время шторма? Что, если бунтовщики отправились в другое место? Время шло, минуты тянулись как часы, а мы так ничего и не знали наверняка.

Новая жизнь

Вытащив шлюпку на берег, Лучия с Тембе зацепили якорь за поваленное дерево. Пока они разгружались, мы с Патронессой ускользнули и отправились осматривать окрестности.

Но далеко не пошли. Сразу за узкой линией пляжа начинались деревья, поэтому мы двигались медленно, внимательно, чтобы как следует изучить территорию и вовремя заметить хищника. Свежие ягоды обрадовали меня больше всего, заставив сразу забыть о большинстве проблем.

А вот Лучия и Тембе нервничали не переставая, и скоро их настроение передалось мне.

– Как нам быть со шлюпкой? – спросил Тембе.

– Пусть лежит на берегу. Она слишком тяжелая. И нам надо построить укрытие до наступления темноты.

– Здесь, на пляже?

– Думаю, среди деревьев, чтобы нас не было видно.

– Но ведь шлюпка остается на виду.

Лучия схватилась за голову.

– Тембе! Послушай! Я пытаюсь просто пережить этот день. Нас вообще могут повесить.

– Да мы же с тобой на самом деле не сделали ничего плохого. Ничего противозаконного. Мы остались верны капитану. Ты так красиво все разыграла, – напомнил он.

На что последовал ответ:

– Мы еле выжили. Мы обманули жителей Кингсленда. В один прекрасный день за нами туда явятся, чтобы доставить на суд. Но там нас не найдут и отправятся по нашему следу. И если обнаружат здесь, нежащимися на солнышке, это вызовет подозрения. Согласен? А если Томас попадется, то он, уж будь уверен, и нас сдаст, – договорила она на одном дыхании.

– Никто не станет нас искать. Они уверены, что мы на коралловых островах.

– Томас им все расскажет.

– Он не попадется. Пока о бунте знают только на Кингсленде. Прошло слишком мало времени. «Шарлотта» или пошла ко дну, или просто опаздывает.

Я перестала слушать. В тот момент это было необходимое решение. Люди излучали беспокойство. А мне хватало своих собственных переживаний. И Патронесса это чувствовала. Судно давно должно было прибыть на остров, а его все не было. Скорее всего, мой брат утонул во время шторма. Мне не надо было вслух рассказывать о своих горестях. И так ясно было, что все мои надежды в очередной раз разбились о скалы. Не знаю, получится ли у меня, но надо продолжать надеяться, что корабль придет, что он просто немного опаздывает.

– Возможно, мы здесь не останемся, – сказала Патронесса. Она осторожно ступала по земле, обнюхивала растения, зорко ловила каждое движение. – К лучшему ли это? Пока не понять.

– И я не знаю, – призналась я.

В следующий миг кошка сгруппировалась и прыгнула на какое-то длинное извивающееся существо с тонкими и узкими, совсем не похожими на мышиные, когтями на лапах. Прижав существо лапой к земле, Патронесса внимательно его изучала. Оно мотнуло хвостом, и мне пришлось отскочить. Кошка подняла лапу – и когтистый зверь шмыгнул в траву. А она бросилась следом и снова прыгнула.

Я отвернулась, не понимая, как реагировать.

В конце концов, не от меня зависело, оставаться на острове или уплывать, и это многое упрощало: моя судьба сейчас была подчинена не мне. Когда стало ясно, что мы задержимся, я отправилась искать убежище в огромном старом дереве на берегу. Обследовав ствол, я нашла прекрасное углубление с великолепным видом на бухту. Оно располагалось там, где основной ствол разделялся натрое, и к нему вел удобный подход по ровному месту. Дупло было достаточно просторным, чтобы и я устроила в нем себе гнездо, и Патронесса могла укрыться от непогоды, если захочет. Лишь бы только она не приносила сюда свежеубитую добычу.

На самом деле меня радовало, что Патронесса нашла ящерок и занимается ими. Потому что я впала в жуткое уныние и не видела способов его побороть. Таская в новый дом пучки мягких волокон от кокосовых орехов и выстилая ими место для сна, я пыталась восстановить душевное равновесие. Разум подбрасывал фантастические картинки: вот я делаю себе кораблик из половинки кокоса, мачту из прутика, парус из листика и отправлюсь в плавание. Я плыву по волнам и кричу, кричу в безбрежное море – зову Чарльза Себастьяна.

Естественно, я понимала, что в таком плавании не выживу. Но, с другой стороны, я осознала, что готова всю жизнь посвятить поискам брата. Если я не справлюсь с этой задачей, зачем вообще мое существование? Зачем я строю гнездо? Зачем я ищу капли росы на листочках, откапываю вкусные корешки, вынюхиваю ароматные семена и ягоды, зачем точу зубы об обломки кокосовой скорлупы? А Чарльз Себастьян? Как он? Испытывает ли похожие переживания? Беспомощность? Неспособность контролировать ситуацию? Изменился ли он? Ведь я изменилась. Приспособился к новой жизни? Хотелось верить в это, но и сомнения никуда не девались. А если его сцапали сразу после нашего расставания и все это время я рисковала жизнью ради того, кого давно нет в живых?

В мою очередную вылазку за строительными материалами Патронесса ждала меня у входа в дупло.

– Поднимись, осмотрись, если хочешь. Это убежище вместит нас обеих, – предложила я.

Но кошка не сдвинулась с места. Пристально глядя на меня, она спросила:

– С тобой все в порядке?

Я уткнулась носом в песок, не зная, как ответить. Я ощущала острую нехватку чего-то, но не могла понять, чего именно. Может, мне нужно гнездо? Но вряд ли. Может, меня донимала жажда? Или голод? Но сколько бы я ни ела, легче не становилось, внутренняя пустота не заполнялась.

– Я стараюсь, – ответила я и вцепилась в очередной пучок кокосовых волокон. Оторвав его от скорлупы, бросила на землю – первый в будущей кучке. – Сложно выразить, что чувствуешь, потеряв всю семью.

Патронесса наклонила голову набок и посмотрела на меня с удивлением. Я сделала глубокий вдох. Она ведь тоже осталась абсолютно одна. А я думаю только о себе.

К ночи, когда Лучия с Тембе улеглись спать под реденьким навесом, который успели соорудить, мы с Патронессой отправились исследовать пляж и лес. Дошли до озерца под водопадом, вволю напились пресной воды. Стоя на гладком камне у воды, я ощущала, как мне передаются вибрации его мощных струй, будто пытаются пробудить меня к жизни, расшевелить. Но все напрасно.

Потом, уже на пляже, когда Патронесса ушла на охоту, я сидела в тени валуна и смотрела на звезды.

– Нас разделяет только небо, только небо, – повторяла я. – Одно лишь небо – и больше ничего.

Но это небо было слишком большим.

Возвращение

Как это случается с мышами, сначала я растолстела, а потом вновь похудела. Еды было вдоволь, но мне, утратившей надежду, она казалась безвкусной. Мы с братом расстались навечно, надо было смириться, но у меня никак не получалось. В порыве отчаяния я дала ему обещание, я вселила в него надежду, и он тоже дал мне обещание. Я сказала ему, что верю в него, – и так хотела верить! Но сейчас, оказавшись в комфорте и безопасности, я была не состоянии выполнить свое обещание, и это опустошало. Он разочаруется во мне, ведь я оставила попытки! А что делает он на своем краю бескрайнего моря? Пытается ли найти меня? Насколько я знала своего брата, он уже давно забыл свое обещание. Мне стало стыдно за такие мысли. Может, я его совсем не знаю.

Какое-то время Патронесса пыталась мне помочь, а потом оставила в покое. Наверное, именно это мне и было нужно, чтобы преодолеть себя. Я хотела расспросить ее о семье. Жива ли ее мама? Сохранила ли она хоть немного надежды и может ли поделиться со мной? А если не сохранила? Мне не вынести еще одну печальную историю. Поэтому я не стала ничего спрашивать.

Патронесса гуляла по острову, но время от времени наведывалась ко мне, чтобы посмотреть, как я, и полежать со мной в обнимку. Наверное, только это и помогало мне держаться, хотя какое-то время я вообще ничего не чувствовала. Я могла несколько дней сидеть на дереве не слезая, и тогда Патронесса приносила мне воду на усах, как в прежние времена. Она стала моим сокровищем, питала меня добротой, а я не могла отплатить ей тем же.

Иногда я возвращалась в окружающую действительность и изучала свой новый дом. На острове жили ящерицы и черепахи, но они меня не волновали. Здесь обитали птицы, и я опасалась тех из них, что покрупнее. Но в целом в пределах дерева я была в безопасности.

С Кингсленда Лучия с Тембе прихватили кремень, семена, сети и силки на зверя. Их простенький шалаш, устроенный подальше от берега, постепенно превратился в хижину, вполне способную защитить от непогоды. Со временем они стали строить более основательно. На бревна набили доски, из этих щитов получились стены, из стен вырос дом, похожий на те, что мы видели на Кингсленде. Они обживались. Вернее, мы все обживались.

С каждым днем Лучия нервничала все заметнее. Но в какой-то момент от ее волнений не осталось и следа. Возможно, минул магический срок, по истечении которого люди перестают чувствовать себя виноватыми. Понятия не имею, что случилось, но Лучия и Тембе явно перевалили за какой-то рубеж. Воздух вокруг них перестал электризоваться, и у меня тоже поднялось настроение.

Они посеяли захваченные с Кингсленда семена и теперь растили огород, который стал для меня отдельной радостью. Сначала из-под земли пробились тонкие нежные прутики – скрученные, беззащитные, но они подарили мне надежду. Пусть не на воссоединение с Чарльзом Себастьяном, но, возможно, на встречу с другой мышью на острове. Нет, никто и никогда не займет его место в моем сердце. Но я была стайным животным и уже несколько месяцев своей короткой жизни не видела ни единой мыши.

Если честно, я очень соскучилась по близкому общению с Патронессой. Прогулки по огороду позволили мне многое понять, он стал для меня местом для неспешных размышлений.

Однажды ветреным утром я увидела, что Патронесса лежит на тропинке, которую протоптали люди от моря к хижине. Кошка наблюдала, как ящерицы греются на солнце, но ловить их ей было то ли лень, то ли скучно. В силу привычки я всегда ходила по самому краешку дорожки, хотя шанса угодить под ноги человеку здесь почти не было.

– Привет, – смущенно поздоровалась я.

А Патронесса поступила со мной так, как обычно поступала с людьми: сделала вид, что меня нет. Что ж, придется приложить усилия, чтобы вновь завоевать ее внимание. Я была к этому готова.

– Возле водопада живет ну очень толстая ящерица. Отъелась мошкарой, – завела я разговор, не глядя кошке в глаза. – У нее такая наглая морда.

Патронесса мотнула хвостом.

– А в огороде выросли хорошие растения. Если вдруг у тебя заболит живот. Я видела, как ты ела траву пару дней назад. Хочешь, я принесу тебе свежей зелени, когда она подрастет?

Патронесса перекатилась на спину, вскинув в воздух согнутые в пястях лапы.

– Почесать тебе животик? – спросила я, выходя из-под листа.

Посмотрев, нет ли поблизости крупных птиц, я подошла к кошке и принялась лапками чесать ей живот. Она заурчала, а я вздохнула с облегчением. Услышав приближающиеся шаги, я шмыгнула под ближайший кустик.

– Ничего себе! Ты видела? – воскликнул Тембе.

– Видела что? – переспросила Лучия.

– Наверное, я начал слепнуть. Клянусь, только что видел, как нашей кошке чешет пузо мышь.

Лучия прыснула смехом:

– Ну точно ослеп.

И они пошли на пляж. Патронесса перевернулась на лапы, сунула нос под раскидистую зелень.

– Ты еще здесь? – спросила она.

– Да. Как я их не заметила?!

– Ну и что бы они сделали? Ты теперь вольная мышь на природе. Совсем другое дело. Людей волнуют мыши, если они появляются в их домах, на кораблях, если воруют у них еду. А здесь… – Она пожала плечами. – Здесь ты в безопасности. От людей, по крайней мере.

– Что ты имеешь в виду?

– Берегись птиц.

– Да, я знаю.

Меня немного обидело предупреждение Патронессы: неужели она думает, что я не понимаю про птиц? Но ссориться я не хотела.

– Будь очень внимательна, я хочу сказать. Вчера вечером я видела, как огромная птица несла в клюве мышь. Я даже подумала, что это ты…

– А… – только и сказала я. Ее прямота застала меня врасплох, и я тут же попыталась замаскировать свой страх шуткой. – И что, ты расстроилась?

В кошачьих глазах блеснули искры.

– Конечно, я расстроилась! А как ты думаешь? – Необходимость признаться в этом разозлила Патронессу. – Я ходила к дереву и проверяла, где ты.

Я была тронута.

– О… – В горле застрял ком, я посмотрела на Патронессу с искренней признательностью. – Спасибо. Я буду очень внимательна. Прости, что я так приуныла. Я стараюсь исправиться. И… и у меня уже получается.

Произнеся эти слова вслух, я поверила в них.

– Со мной все будет в порядке!