Текст книги "Монстр лазейку найдет!"

Глава 10
Повелитель блох

Все дети-нормалы вернулись из школы, лакомились чем-нибудь вкусненьким и обновляли свои странички в «Фейсбуке» в ожидании домашнего обеда. А Клодин ползала на четвереньках по оврагу, разыскивая ключи от машины. Ключи, которые она же сама зашвырнула сюда накануне, потому что не хотела, чтобы Клод отвез ее обратно в «Логово». Надо сказать, что теперь, проведя пять часов в темном, сыром, колючем, кишащем муравьями и заваленном оленьим пометом овраге, Клодин была бы только рада вернуться в отель. По сравнению с оврагом «Логово» могло претендовать на статус спа-салона. Одна надежда, что Клод приедет со своего матча с хорошими новостями. Иначе возвращение в отель пешком, чтобы потом тащиться сюда с запасными ключами, станет очень грустным.

«Так! Сосредоточься, – сказала себе Клодин, стараясь избавиться от негативных мыслей. – Очисти свой разум, постарайся стать единым целым с этими ключами. Сосредоточься. Вглядывайся. Ощущай!» Комар укусил ее за ухо. Шлеп! Насекомых буквально тянуло на ее новый гель для душа с ароматом черной смородины. Последняя покупка на День Варенья, ее личный, незабываемый запах, который поможет ей удачно начать новый год, и, может быть, привлечь классного парня… а лучше десять классных парней! Но кто его знает, вдруг вечеринка вообще не состоится? Родители, похоже, в этом уверены, но она еще не готова сдаться…

– Вернемся сюда завтра. Это будет уже бесплатно, – донесся издалека девичий голос. Сверхчувствительные уши Клодин насторожились. – Захватите купальники! Залезем в дом Лагги и искупаемся в бассейне.

«В дом Лагги? Кто это собрался в дом Лагги? Она что, вернулась?»

После долгих прощаний, благодарностей и смачных поцелуйчиков компания – похоже, человек восемь – рассталась. Большинство из них отправились дальше по улице, а двое, в какой-то на редкость скрипучей обуви, свернули и пошли в сторону Клодин. Она спряталась за дерево и выглянула в сторону дорожки. Но было слишком далеко, и она не разглядела, кто это.

– Поставь время и дату! – торопливо распорядилась девочка. Ее голос раздавался все громче, все ближе. – Я намерена сделать официальное заявление о том, что эти две девчонки что-то скрывают. Что-то крайне важное!

Клодин наконец увидела, кто говорит. Это была Бекка Мэдден, диктующая свои мысли на удивление преданной подружке Хэйли.

– И я намерена сообщить об этом всем! – продолжала Бекка. – Они думают, будто им удалось нас запугать, а на самом деле бояться следует их!

– Им? – переспросила Хэйли.

– Клео и Мелоди! – рявкнула Бекка.

«Так Клео не уехала?» – удивилась Клодин.

– Да нет. Я имею в виду, что бояться следует «им». «Им следует бояться», а не «их следует бояться».

Клодин зарычала сквозь зубы. Никто не смеет угрожать ее подругам – ну хорошо, пусть одна из них не самая близкая, а вторая – бывшая, – но все равно, ее подругам не смеет угрожать никто, а уж тем более эта злобная нормалка!

– Ручаюсь, они до сих пор стоят посреди своей улицы и смеются! Но последними смеяться будем мы! Когда…

«Стоят посреди улицы? Обожемой!» Клодин с трудом сдерживала желание выскочить на дорожку, изодрать в клочки белую блузку Бекки и выбежать на улицу. Надо предупредить подруг! Надо остановить Бекку! Надо найти ключи! Надо, надо, надо…

– Гляди! – сказала Хэйли, указывая на дерево. Клодин затаила дыхание, втянула живот и зажмурилась. Она не боялась, что ее поймают. Убежать от них проще простого. Она боялась их камеры. Фото «девочки-оборотня», рыскающей по оврагу, лишний раз докажет, что она опасна. И тогда ее вечеринке точно конец. И гель с ароматом черной смородины будет впустую растрачен на комаров…

Шаги направлялись в ее сторону. Девчонки все ближе. Она уже слышала стук их сердец. Одно стучало искренним любопытством: «тук-тук, тук-тук, тук-тук», во втором билась жажда мести: «тук-ТУК, тук-ТУК, тук-ТУК!»

Парочка подошла к дереву. Подалась ближе. Остановилась. Клодин невольно съежилась. По шее кто-то полз. Вот сейчас укусит! Ничего, пускай… Ой, как чешется! Клодин представила, как чешет шею. Зачесалось еще сильнее. Клодин представила, как чешет шею теркой. А может, если убежать быстро-быстро, ее не успеют заметить и сфоткать?

Бекка потрясла ветку. На нее дождем посыпались осенние листья.

– Ну-ка, ну-ка, иди к мамочке! – проворковала она, явно торжествуя. «Они меня заметили! И что теперь делать?» – Ну, не бойся, иди сюда!

Бекка чмокала своими тонкими губенками, словно подзывая собаку. Жуткая девчонка, с ней никаких монстров не надо!

Хэйли хлопнула в ладоши.

– Поймала!

Клодин напрягла слух. До нее донеслось позвякиванье чего-то металлического. Она пришла в ужас. «Что у них там? Ножи? Серебряные пули?!»

– Похоже, это ключи от того «Фольксвагена», что стоит на дороге.

«Ключи!!!»

– Ты куда? – спросила Бекка.

– Положу их на крышу машины. Явно же люди их потеряли! Может, им записку оставить?

– Дай сюда! – потребовала Бекка.

«О нет!!!»

– Это же машина Вульфов!

Она швырнула ключи. Они упали прямо на ногу Клодин.

– Ха! Все, теперь не уйдут!

Как только Бекка с Хэйли ушли, Клодин подобрала ключи и помчалась по оврагу, чтобы предупредить Клео. Ей так не терпелось увидеться с подругой, что она почти забыла весь свой гнев. Но быстро вспомнила о нем, когда подумала, что пчелиная царица по какой-то непонятной причине была на стороне Бекки.

– У-у! О-о! У-у! О-о!

Клодин стояла на клумбе под окном комнаты Клео, издавая их тайный клич «Волчица вызывает кошку». Они придумали его еще в начальной школе, до того, как у них появились мобильники. И, судя по куче каменных мобильников в ЛИТе, сейчас снова имело смысл им воспользоваться.

– У-у! О-о! У-у! О-о!

Внезапно кто-то подкрался и ухватил ее сзади. От нападающего пахло амброй.

– Клянусь Гебом! Где же ты была? – сияя, спросила Клео. – Ты совершенно выпала из Сети! Постой – только не говори, что вы до сих пор прячетесь у себя в «Логове»!

Клодин холодно отстранилась.

– Как ты могла так поступить с нами? – спросила она. Джинсы у нее были заляпаны грязью. – Ты с этой нормалкой Беккой…

– Ка! – Клео хихикнула и отмахнулась от гнева Клодин, точно прогоняла назойливую муху. – Я ни при чем, это всем известно! Я обелила свое имя перед тем, как все уехали. Но, поскольку тебя там не было, я перескажу тебе краткое содержание предыдущих серий. Яхотеласорватьпоказроликапотомучтохотелачтобывыучаствоваливфотосессии. Виновата. Признаю. Беккадолжнабыламнепомочьегостереть. Виновата. Согласна. Потомяузналачтопередачинебудет. Проблема разрешилась. Ядовериласьнормалке. Это все она. Я была не в курсе. Ну что, все? Можем жить дальше?

Клео хлопнула в ладоши, раскинула руки и крепко обняла Клодин. Та даже не успела никак среагировать. Потом Клео взяла подружку под руку и принялась как ни в чем не бывало расхаживать по лужайке.

И, во имя своей старой дружбы с ее царским высочеством, Клодин решила, что лучше сделать вид, будто ничего и не случилось.

– Так что, все уехали? И где же они теперь?

– Дьюс улетел в Грецию, на одном из частных самолетов мистера Д. Мне пришлось с ним прощаться при папе. Это было крайне неприятно и ужасно неловко.

– И Джексон тоже уехал? Это из-за него Мелоди сегодня ночью бегала по улице в тапочках и пижаме и ревела?

– Ха! Нет, она действительно одевается, как модель из рекламы халатов, но пусть ее стиль тебя не обманывает. Эта нормалка по-своему очень даже крута. Ты бы видела, как она шуганула Бекку! Мне прям жутко сделалось, – сказала Клео, позванивая золотыми браслетами. – Кстати: можешь себе представить, что Дьюса теперь не будет?

– Ага, и Дня Варенья у меня тоже не будет, если мы не сумеем по-быстрому все исправить!

– Мы обещали друг другу, что будем хранить верность, пока он в Греции, но я все равно думаю: а вдруг он там кого-нибудь встретил? Иначе чего он не звонит?

Клодин судорожно почесала укушенную шею.

– А куда уехали Ляля с Лагги? И что с Джексоном? Как ты думаешь, они вернутся до моего дня рождения?

– Вот что я тебе скажу. – Клео остановилась и встретилась взглядом с Клодин. Вечернее солнце красиво подсвечивало ее высветленные прядки и топазовые глаза. Возможно, Клео капризна и эгоистична, но она действительно красива, этого у нее не отнять. – Если он мне до тех пор не позвонит, я начну устраивать обходы, как в «Анатомии страсти». Несмотря на все обеты верности.

Клео вздохнула и снова принялась расхаживать по лужайке.

– И вообще, вся эта история – настоящий кошмар!

Клодин тоже вздохнула. Возможность нормально поболтать с Клео была даже приятнее, чем горячий душ в отдельной от мальчишек ванной. И неважно, что на самом деле это не разговор, а монолог: главное, они снова вместе!

– Едем, срочно! – крикнул Клод, вбегая на лужайку Клео. Он до сих пор был в своей желто-зеленой спортивной форме и под мышкой у него торчал футбольный шлем. – Ключи нашла?

Клодин бросила ему ключи.

– Что за ключи? – поинтересовалась Клео. Она терпеть не могла чего-то не знать.

– Скорее! – сказал Клод, ухватив сестру за руку. Ладонь у него была потная. Щеки горели. От него пахло потом и изолентой. – Возвращаемся в отель!

– Ну почему-у? – заскулила Клодин. Теперь, когда они с Клео вновь были друзьями, уезжать не хотелось еще сильнее.

– Тренер Доннелли меня подставил! Он пытался заманить меня в ловушку. Ребята из команды предупредили перед матчем, и я сбежал. Он меня ищет!

Клодин снова ожесточенно почесалась.

– Но мы же еще не обсудили ни украшения, ни…

– Дини, надо ехать!

И Клод вскинул ее на плечо и помчался прочь.

– Стой! – завопила Клео.

Клодин принялась молотить брата кулаками по спине.

– Отпусти меня! Я хочу остаться!

– Мы – одна стая! – пропыхтел Клод. – Мы должны держаться вместе!

– Я не хочу в стае! Я хочу быть одинокой волчицей!

Он поставил ее на тротуар рядом с «Фольксвагеном», распахнул дверцу и затолкал внутрь.

– Нормалы ворвались в дом Лагги! Следующим будет наш! – попыталась урезонить его Клодин.

– Это всего лишь дом, – отрезал Клод и захлопнул дверцу. Прыгнул на водительское сиденье, завел машину и рванул прочь.

– А как же мои друзья? Вся моя жизнь?

– Если хочешь жить, надо отсюда сваливать! И быстро!

Машина неслась к отелю. Клодин сидела на пассажирском сиденье, заботливо пристегнутая.

Ну да, главное – безопасность! Как всегда…

Во вторник после школы Билли стоял в отделанной деревом ванне. На нем не было ничего, кроме фиолетовых в белую полоску «мальчишеских» шорт Кандис из «Victoria’s Secret». На Билли эти шорты смотрелись скорее как детские трусики. Впрочем, выбор был невелик: либо эти шорты, либо стринги. Принадлежащие Бо трусы размера XL были ему безнадежно велики. В последнее время Билли подрос, но не настолько.

– Перестань пялиться! – сказал Билли, чувствуя, как у него горят щеки.

Кандис хихикнула.

– Это взгляд профессионала!

– Забудь. Я пошел. – Билли перешагнул холодный край ванны. – Я так не могу.

Даже Фрэнки Штейн не заслуживает того, чтобы переносить подобное унижение.

– Брось! Пока все нормально. Разве тебе не хочется посмотреть, как ты выглядишь целиком?

И Кандис аккуратно толкнула его обратно в ванну.

– Не настолько! – буркнул Билли.

Он взглянул на Кандис. Вот она выглядела как фотомодель даже в старом отцовском хирургическом костюме, глухих горнолыжных очках и шапочке для душа. Правда, нельзя сказать, чтобы Билли нравились девушки-фотомодели – он предпочитал девушек со швами и торчащими контактами. Но Кандис была красива, он это понимал, восхищался ею и завидовал ее уверенности в себе. Особенно сейчас, когда он вот-вот узнает, на что похож он сам… А вдруг ему лучше оставаться невидимым?

– Значит, так: руки в стороны, рот не открывать, глаза зажмурить. И не дыши, пока работает распылитель!

Кандис опустила на глаза горнолыжные очки, убрала несколько белокурых прядей, выбившихся из-под шапочки, и направила на Билли нечто вроде портативного пылесоса.

– Выдох, вдох, и… – Она уперла шланг ему в грудь, нажала серебристую рукоятку, и спрей вырвался на волю. – Ветер из Арктики!

В грудь ударили холодные брызги. Билли чуть было не завизжал, но вспомнил, что дышать нельзя. По счастью, в ванной на втором этаже дома Карверов было всего два маленьких прямоугольных зеркала, по одному над каждой раковиной. И, стоя в ванне, смотреться в них было нельзя.

– Автозагар проявится через шесть часов, но в состав входит еще и бронзатор, так что эффект сделается виден сразу.

Кандис отвела шланг.

– Дышите!

Билли выдохнул.

– Ну что, ну как?

– Ну, я смотрю, пресс ты качал старательно! – с уважением ответила Кандис. – Рот не открывать, глаза зажмурить, не дыши, пока машина работает, поехали дальше!

Теперь она раскрасила ему ноги, накладывая спрей плавными взмахами шланга с безошибочной точностью подлинного художника. Через некоторое время Билли привык к холодному спрею, ему это даже начало нравиться. Бодрящие брызги пробуждали и оживляли все новые части его тела, сгоняли их со скамейки запасных и заставляли вступить в игру.

Наконец Кандис отключила распылитель, сдвинула очки на лоб и отступила на шаг.

– Готово!

Лицо у нее было непроницаемым.

– Ну?

– Хм…

– Что? Все так плохо?

– Тсс! Не мешай. У меня вдохновение.

Она задумчиво погладила подбородок.

– Ладно, давай теперь покрасим тебе волосы, наденем линзы, а потом оденем тебя.

В течение следующего часа у Билли голова шла кругом от химических запахов, сменяющих друг друга песен Рианны и Кэти Перри и задумчивого мычания Кандис. Но вот наконец все было готово.

Теплая ладонь Кэндис зажала ему глаза. И она повела его, спотыкающегося, к себе в комнату.

– Готов? – спросила она, встав напротив ростового зеркала.

– Готов, – соврал Билли. С той секунды, когда Кандис уберет ладонь, его жизнь уже никогда не будет прежней. Теперь все будет зависеть только от него самого. И если у него нет девушки, жаловаться будет не на что. Уже нельзя будет делать вид, будто он – некий невидимый бог, обреченный на вечное одиночество. Он больше не сможет подслушивать и быть всеведущим и всезнающим, как прежде. Он сделается уязвим. У него больше не будет отмазок. Он станет нормальным. Обычным…

– Ну, раз, два, три!

И Кандис отняла ладонь.

– Невидимость ушла!

Билли посмотрел в большое зеркало и ахнул.

И впервые за много лет его отражение ахнуло в ответ.

Глава 11
На концерт!

Фрэнки украсила стеклянную клетку серыми муслиновыми занавесками. Сшила пять круглых подушечек из ярких лоскутков и набила их манной крупой. Украсила подстилку из опилок, добавив к опилкам лепестки апельсина и фуксии. Перекрасила крысиные шубки в зимний цвет, заменив летние разноцветные блестки угольно-черными. Большой Редизайн Дома Гламурок был завершен.

«И что теперь?»

Домашку она сделала. В комнате убралась. Одежду на завтра выбрала. И если она не придумает, на что еще можно отвлечься – и чем быстрей, тем лучше! – она снова начнет думать о Бретте. О том, что он не пришел в школу… Об этой странной, холодной эсэмэске… О бессердечном предательстве… О джинсово-голубых глазах… «Хватит!» Ах, если бы ей только было с кем поговорить! Но Клео большую часть времени проводила с Юлией и своими подругами-нормалками, Мелоди второй день не показывалась в школе, а Билли просто не годился для такого разговора – по крайней мере на людях. Не то чтобы она так уж стремилась признаваться, что тоскует по парню, который подложил ей свинью. Но Фрэнки смотрела «Сплетниц» и знала, что другие девушки, даже богатые нормалки, тоже, случается, тоскуют по тем, кто разбил им сердце.

Раздался негромкий стук в окно. «Что, опять дождь?» Стук повторился. «Бретт?» Фрэнки медленно приближалась к окну, надеясь, что это он. Потом рассердилась и ущипнула себя за руку. Острая боль была менее мучительна, чем разочарование.

К матовому стеклу с той стороны было что-то прилеплено. Жвачка, что ли? Фрэнки напряженно прищурилась. Пальцы закололо. Что там написано? «Гага»?

Фрэнки подтащила стремянку, залезла наверх и распахнула окно. Таинственный предмет упал на землю. Она высунулась из окна, чтобы разглядеть поближе. «Да неужели?!» Неужели это билет на концерт Леди Гаги? Они же все распроданы!

«О! Га-га!»

Она протянула было руку, но билет шевельнулся и отлетел подальше, так, что ей было не дотянуться. Фрэнки выпрыгнула в окно и снова протянула руку. Билет отлетел еще дальше. Она оглядела тупик в поисках объяснения.

Листва была неподвижна, оранжево-синее небо чистое. Это явно не ветер… Фрэнки снова наклонилась, и билет пополз прочь. «Это что, прикол? Или что-нибудь похуже? А если это ловушка?» Клео в школе говорила, что тренер Доннелли пытался заманить Клода в ловушку… А вдруг тренер знает про нее?

«Вдруг я следующая в списке его жертв?»

Собрав всю силу воли, Фрэнки отвернулась от билета и бросилась к дому.

– Постой! – окликнул ее знакомый голос. – Фрэнки, это я!

«Билли?»

Она остановилась и оглянулась.

Но к ней шел какой-то незнакомый парень, волоча билет за леску. Это был явно не Билли. Во-первых, его было видно. Во-вторых, он был одет. И, в-третьих, парень выглядел как фотомодель «Abercrombie» с планеты Круть! Ее аж в жар бросило. Еще на шаг ближе – и у нее растает вся косметика, маскирующая ее под нормалку.

Отступая, Фрэнки обратила внимание, что он сумел превратить простую оливково-зеленую футболку, темные линялые джинсы «Diesel» и винтажные белые кроссовки «Adidas» в лучшее средство отвлечься от мыслей о Бретте. Волнистые волосы, густые, но не слишком широкие брови, миндалевидные глаза цвета эспрессо… Загорелые руки смуглые, как карамель, зубы белые, как взбитые сливки. Горячий парень, крутой – слишком крутой для нее. Его вполне можно было включать в меню в «Starbucks». Однако Фрэнки продолжала пятиться.

– Ну остановись же ты! – произнес парень. Этот дружелюбный голос, несомненно, принадлежал Билли. По крайней мере, очень похож…

– Но как…

– Мне Кандис помогла! – сказал он, прислонившись к бетонной стене ее дома. Солнце опускалось за горизонт. Оно озаряло окрестности теплым оранжевым светом и подсвечивало Билли, точно произведение искусства в витрине. Он скрестил руки на груди и застенчиво улыбнулся.

– Ну что, как тебе?

– Неплохо… – Фрэнки нервно хихикнула.

– Неплохо?!

Фрэнки заискрила.

– Ну, в смысле – высоковольтно!

Она покраснела и засмущалась – ей вдруг сделалось неловко смотреть ему в глаза. Ну почему сама она – в старом розовом тренировочном костюме и «Уггах»? И почему ей не все равно? Ведь это же Билли! Ее старый приятель. Просто сейчас он был больше похож на актера, который мог бы играть Билли, если бы про их жизнь решили снять кино. Но все равно, это был тот же самый парень, а его никогда особо не волновало, во что она одета! Так почему же ее это волнует?

– Так что, тебе теперь придется официально поступать в школу? – спросила она, стараясь сделать вид, что ничего из ряда вон выходящего не случилось.

– Хм… – сказал он, сексуально улыбаясь. – Про это я пока не думал.

Он достал из кармана пачку «Starburst» и протянул ей. Конфета оказалась зеленая. Оба захихикали.

– Ну и что, как оно – иметь возможность носить при себе все, что захочешь? – спросила Фрэнки, жуя конфету со вкусом лайма.

– Классно! – ответил Билли, разворачивая розовый квадратик. – У меня теперь с собой столько всего!

Он сунул руку в задний карман и вытащил еще один билет.

– А что ты делаешь вечером тридцатого октября?

– Так они настоящие?!

Билли кивнул.

– Что, правда?!

Он снова кивнул.

– Мегаваттно! – завопила Фрэнки и бросилась ему на шею. Билли обнял ее в ответ каждой мышцей своих сильных рук. – Как здорово, что ты больше не голый!

– Ага… – тихо ответил он. Его дыхание пахло клубникой.

Фрэнки обняла его еще крепче и улыбнулась. Оказывается, совсем нетрудно общаться со своими, когда свои – такие классные!

Глава 12
Просто спросить

Мелоди открыла свой школьный шкафчик – в первый раз за эту неделю. С тех пор как они с Джексоном простились в кофейне, она ждала урока биологии. Когда Мелоди увидит госпожу Дж., это поможет ей почувствовать, что он где-то неподалеку. Может быть, мама Джексона тайком передаст ей любовное послание. Или пригласит Мелоди снова встретиться с ними где-нибудь в укромном месте. Или…

– Знаешь, я тоже считаю, что опаздывать стильно, но твое опоздание – это уже от кутюр! – сострила Клео. В ушах у нее болтались оливково-голубые перышки.

– Эти перышки действительно клево смотрятся, – заметила Мелоди, захлопывая шкафчик.

– В руки берется – назад не отдается! – ответила Клео, и они влились в текущий по коридору поток учеников. Поток был не таким густым, как обычно. И самим школьникам было как будто не по себе. Обычно коридоры на переменках гудели, сейчас – тихо жужжали. На прошлой неделе все куда-то спешили, сейчас – бестолково бродили. Мощность убавили до предела. Подачу жизни отключили. Громкий электронный звук сменился глухой акустикой. – Ты что, правда только пришла? Это же последний урок в среду!

– Да знаю, знаю… – Мелоди вздохнула. – Родители уехали, и неделя вышла очень странная, так что…

– Да, Ману мне сказал.

– Он тебе сказал?!

– Ну да. Он хотел убедиться, что с тобой все в порядке, и тонко намекнуть, что семейные дела бывают ужасно запутанными и что любовь важнее крови… если ты, конечно, сама не знаешь, кто.

Она изобразила пальцами клычки и шутливо помахала ими.

– О Ка! Как мне ее не хватает!

Мелоди затошнило. «Ну зачем Ману рассказывает о моей тайне направо и налево?!»

– Обещай, что никому не скажешь!

Клео нарисовала на своем желто-зеленом платье-свитере воображаемую корону.

– Клянусь своим венцом! Чтоб мне сгнить в гробнице! А потом…

Ее надушенная амброй рука обняла Мелоди за плечи и притянула поближе. Золотые браслеты уперлись Мелоди в лопатку.

– Меня заботливо пеленают уже пять тыщ восемьсот сорок два года. Это последнее, о чем мне хочется разговаривать!

– О чем? – спросила появившаяся рядом Фрэнки. – Расскажите, жалко, что ли? А у меня высоковольтные новости про Билли! Поделимся?

Мелоди обратила внимание, что, хотя Фрэнки прячет свою зеленую кожу под свитером с высоким воротником, черными джинсами в облипку и мотоциклетными сапожками по колено, она наконец решилась выставить напоказ свою фигуру. «А она, оказывается, совсем не такая бесформенная! Интересно, с чего это вдруг? Наверно, Бретт вернулся…»

– Это не мой секрет! – хихикнула Клео. – Если Мелоди хочет, пусть сама и рассказывает. А я поклялась молчать! Но ключевое слово – «мама»!

– Клео! – рявкнула Мелоди. Она могла бы разозлиться – ей следовало разозлиться, – но эти девочки доверили ей свою жизнь. Наверное, она тоже может им довериться?

– Ну пожалуйста! – взмолилась Фрэнки. Ее улыбка сияла, как электрическая лампочка. Устоять было невозможно.

И по дороге в класс Мелоди рассказала им про Марину. Про свой прежний нос, похожий на верблюжий горб, про то, как испуганно переглянулись ее так называемые родители. Закончив, Мелоди вспомнила, как они с Кандис купались голыми в отеле «Four Seasons», когда были на Гавайях. И жутко, и весело, и чувствуешь, как будто все на тебя пялятся.

– Ты что, расстроена? – спросила Фрэнки, как будто Мелоди переживала из-за сломанного ногтя.

– Конечно, расстроена! – бросила Клео. – Дьюс же мой парень! Он давно уже должен был позвонить!

Фрэнки хихикнула.

– Да нет, я у Мелоди спрашиваю про ее маму.

– Конечно, расстроена, – сказала Мелоди. – Получается, родители мне врали. И теперь я не знаю, кто я и откуда взялась. Знаешь, как это жутко?

– Более жутко, чем жить в лаборатории, подсоединенной к источнику тока? – пробормотала Фрэнки краешком губ.

– Или провести несколько тысяч лет одной в темном саркофаге?

– Ну-у… – Мелоди не знала, как ответить, чтобы они не обиделись.

– У всех у нас странные родители, и мы взялись из странных мест, – сказала Клео, разглядывая проходящих мимо учеников. – Просто привыкни к этой мысли.

– Думаю, она хотела сказать, что родители тебя любят, и это главное, – сказала Фрэнки, сверкнув своей заразительной улыбочкой.

Мелоди невольно улыбнулась в ответ.

– Ну да, конечно, именно это она и хотела сказать!

– Ну так что, хотите новости про Билли? – спросила Фрэнки.

– О Ка! – Клео раздраженно сорвала со стены объявление. В объявлении говорилось, что в школьной футбольной команде, баскетбольной команде и команде пловцов «внезапно появились свободные места». И всех учащихся приглашали приходить на тренировки «независимо от уровня подготовки». – Все самые классные ребята уехали!

– Не считая присутствующих? – заметила Фрэнки.

Клео, не обращая на нее внимания, вынула изо рта розовую жвачку и налепила ее на чей-то шкафчик.

– Каждое утро – облавы на ЛОТСов! В туалетах все стенки исписаны шуточками про монстров! На занятиях половины народу нет!

– А видела бы ты, что в столовой творится! – сказала Фрэнки, обращаясь к Мелоди. – Знаешь, что там играет во время обеда? «Imagine»! Этот поет, как его… Джон Легенда.

– В смысле, Джон Леннон? – хихикнула Мелоди.

– Клео! – Фрэнки дернула ее за руку. – Ты же говорила, что его настоящая фамилия – Легенда?

– Упс! – Клео ухмыльнулась. – Извини, я ошиблась.

– Короче, – продолжала Фрэнки, – весь плейлист – сплошные песни о мире!

– Так есть те, кто за нас? – спросила Мелоди, поднимаясь по лестнице на второй этаж.

– Да, есть, но их мало, – сказала Клео. Навстречу им спускались два перекачанных старшеклассника. На обоих были одинаковые футболки. На футболках было написано «ЛОТС» черной краской из баллончика, и надпись была жирно перечеркнута красным.

Фрэнки закатила свои фиалково-голубые глаза.

– Вот придурки!

– Ну а ты чего ждала? – буркнула Мелоди.

И вдруг у них за спиной появились три девчонки в пиратских масках и с бутафорскими мечами. Девчонки расталкивали студентов, роняли книги… Мелоди узнала свою сестру.

– Хватай их! – крикнула Кандис. Некоторые ребята попытались схватить тех двоих, другие, наоборот, расступились, пропуская их. Клео небрежно подставила ножку. Парни споткнулись, пролетели две ступеньки, но быстро вскочили и бросились в коридор первого этажа.

– Стоять! – приказала Мелоди.

И те двое застыли, как в видео, поставленном на паузу.

«Ух ты!»

– Царственно! – воскликнула Клео.

– Мегаваттно! – добавила Фрэнки.

Мелоди чувствовала себя так, словно все присутствующие уставились на нее.

– Вперед! – крикнула Кандис. Ее подружки-пираты накинулись на парней, как макаки, и принялись кромсать их футболки тупыми саблями.

– Что такое? – шепотом спросила Клео у Мелоди. – Отчего в последнее время все тебя слушаются?

К счастью, директор Уикс вмешался в потасовку прежде, чем Мелоди успела ответить. Не то чтобы ей не хотелось отвечать. Она просто не знала, что сказать.

Госпожа Дж. опаздывала на урок. Ее стул был одним из пяти, оставшихся незанятыми. Невзирая на неумолкающую болтовню и взрывы хохота, отсутствие учеников бросалось в глаза сильнее всего.

Фрэнки подалась вперед и шепнула:

– Вы Билли видели?

– Это, типа, шутка? – осведомилась Клео, не давая себе труда обернуться.

Мелоди хихикнула.

– Я серьезно! – возразила Фрэнки. – Это то самое, о чем я пыталась вам рассказать. Сестра Мел его раскрасила косметикой. Он такой классный, просто мегаваттный!

– А я-то думала: что это Билли и Кандис так долго делают в ванной? – заметила Мелоди, не сводя глаз с двери в ожидании госпожи Дж.

– Он пригласил меня на Леди Гагу! – сияя, сообщила Фрэнки.

– С Бреттом, значит, покончено? – спросила Мелоди.

– С кем?

– Ну как же, Бретт…

– Кто? – улыбнулась Фрэнки. И тут же вскрикнула: – Ай!

Она потерла затылок и обернулась. На нее смотрели Бекка и красное дуло водяного пистолета.

– Ты чего? – спросила Фрэнки.

– Да так, эксперимент ставлю! Говорят, что вода вредна для электричества. Но с тобой, похоже, все в порядке – Фрэнки Штейн!

Ее самодовольные подружки захихикали. Мелоди не представляла, как Фрэнки отреагирует на этот выпад, и была слишком подавлена, чтобы посмотреть в ее сторону. Она потупилась, принялась ковырять кутикулы у себя на пальцах, отчаянно желая, чтобы поскорее пришла госпожа Дж.

Бац! В затылок Мелоди прилетел зубчик чеснока, отскочил и упал на пол. Раздались приглушенные смешки.

– Ага, так, вампиров, значит, вычеркиваем! – заявила Бекка. На ней было платьице в красный и розовый цветочек, и она выглядела обманчиво невинной, сидя на задней парте и болтая ножками.

Хэйли послушно вычеркнула что-то в своем розовом блокнотике.

Потом в щеку Клео попала коричневая собачья галета.

– Ах ты!

Клео схватила галету и запустила ее обратно.

– Так, от «молочной косточки» ни одна собака не откажется, – сказала Бекка. – Значит, оборотней тоже вычеркиваем.

Хэйли так и сделала.

– Оборотни – не собаки! – рявкнула Клео и принялась вынимать из ушей сережки.

– Не обращай внимания! – вполголоса сказала Фрэнки.

Клео положила перышки на стол и сказала Мелоди:

– Если со мной что-нибудь случится, они твои!

«Она что, правда собирается драться?» ЛОТСам только и не хватало, что обагрить руки кровью нормалов.

– Сядь! – потребовала Мелоди.

Клео села.

– Ха! Клево. – Бекка захлопала в ладоши. – Похоже, она все-таки собачка!

По задним рядам снова прокатился смех.

– Сама ты собака! – ответила ей Клео. – Потому Бретт и сменил тебя на Фрэнки!

В классе сделалось тихо. Бекка и Фрэнки обе готовы были разрыдаться. В конце концов, Бретт бросил их обеих!

– А с чего это ты вдруг перешла на их сторону? – осведомилась Бекка у Клео.

– Что значит «вдруг»? Я, между прочим, всю жизнь была на их стороне! – выпалила Клео, быть может, с излишним жаром.

Бекка приподняла бровку:

– Вот как?

– Я имею в виду, на стороне людей, которые делают то, что им хочется. А не гадят окружающим!

– Интере-есненько! – Бекка направилась в сторону Клео, заложив руки за спину, как заправский прокурор.

– Тогда почему же, – спросила она, остановившись у парты Клео, – ты так стремилась уничтожить их дурацкий ролик?

Сердце у Мелоди отчаянно заколотилось. Бекка прямо как Майкл Мур[10]10
  Американский журналист, работает в жанре социальной и политической сатиры. Режиссер фильма «Фаренгейт 9/11».


[Закрыть]: хлебом ее не корми, дай кого-нибудь разоблачить! Один-единственный неверный шаг Клео – и все!

Мелоди тоже встала и подошла к Бекке. Они оказались так близко, что Мелоди чувствовала запах ее блеска для губ со вкусом манго.

– Почему бы тебе не признаться во всем?

Бекка растерянно моргнула.

– В чем это?

– Что настоящий монстр – это ты!

– Я?! – фыркнула Бекка.

– Ну да! Чудище с зелеными глазами[11]11
  «Чудище с зелеными глазами» – популярное обозначение ревности, восходящее к пьесам Шекспира. – Прим. перев.


[Закрыть]! – хихикнула Фрэнки, уловив мысль Мелоди.

– Ха! Просто золото!

Клео вскинула руку. Три девочки дали друг другу «пять». Между руками проскочила искорка. Фрэнки поспешно сунула руки в карманы джинсов.

– Ты думаешь, я завидую, а, Мелоди? Уж не тебе ли? Оттого, что ты встречаешься с мальчишкой, страдающим биполярным расстройством, у которого аллергия на собственный пот?