Текст книги "Любить – не больно: Как залечить травмы прошлого и построить гармоничные отношения"

глава 2
Почему возникает травматическая связь

Не все шрамы видны.

Мои отношения с матерью были одновременно захватывающими и изнурительными. Она была для меня всем, и все, что я делала, я делала ради нее. Она об этом позаботилась. Все ее обожали, и я тоже. Но за этой страстной любовью к жизни – а я так хотела быть частью этой жизни! – таилось нечто хрупкое и непонятное. Она была какой-то неприкаянной, как будто не до конца понимала, кто она такая и почему ее волнует то, что волнует. Но я все равно смотрела ей в рот, даже не догадываясь, насколько она потеряна. Она рассчитывала на меня – рассчитывала как на смысл своей жизни: я должна была оправдать ее существование, зажечь искру в ее душе, пусть ненадолго.

Я делала то, что она мне велела. Я перекрасилась в блондинку, начала пить таблетки для похудения – все, чтобы стать на нее похожей. Она подарила мне «кольцо чистоты», тем самым взяв с меня обещание сохранить девственность до брака. Я ходила к репетиторам и училась на «отлично», редактировала школьную газету, председательствовала в ученическом совете, ходила на все вечеринки, неизменно размахивала помпонами на стадионе, возглавляя команду чирлидеров, – словом, я успевала всюду, даже когда силы были на исходе из-за постоянных диет, грозивших перейти в расстройство пищевого поведения. Я сияла для нее – но внутри я почти перегорела.

Мое тело принадлежало ей. И одежда, которую я носила, и шампунь, которым я мыла голову, – все было ее продолжением. Мое сознание принадлежало ей. Мои успехи принадлежали ей. Если я не справлялась со сложной задачей, это был и ее провал: она запиралась у себя в спальне и оплакивала мои беды. Оплакивала себя.

Долгое время после ее смерти я чувствовала только боль и злость. Я была обижена на нее и убита горем. Годами я пыталась ей угодить, не замечала манипуляций и пренебрежения, которые были связаны с ее зависимостью, всегда прощала ее, не требуя ничего взамен, пренебрегала своими интересами, верила в ее ложь, а не в свою правду – только ради того, чтобы однажды вечером после школы вернуться домой и не найти ее. Она бросила меня и уехала. Она оторвалась от меня – и забрала с собой сломанный компас, который указывал мне путь.

Нет, я знаю, что мать меня любила. Сейчас я могу точно это сказать – сейчас, когда прошло немало времени и когда благодаря многолетней работе над собой я смогла создать себя заново, на этот раз по своему усмотрению. Я могу оглянуться и увидеть внутри своей матери ту потерянную девочку, которая не смогла избавиться от своей зависимости. Я знаю, что, несмотря на весь хаос, который мать создавала вокруг себя и который царил в ее собственном сознании, она меня любила. Но она нанесла мне рану, которую нужно было исцелить. Мне просто нужно было найти путь обратно к себе – без нее.

ЧЕРНАЯ ДЫРА СТЫДА

На миг закройте глаза. Представьте себе Вселенную – мир, полный чудес: в непроглядной космической тьме мерцают звезды, разноцветные планеты ведут свой бесконечный танец вокруг огромных огненных звезд, весело вихрятся пурпурные туманности. Таким же волшебным и ярким может быть и ваш внутренний мир. Ваша жизнь может быть такой. Вы это знаете. Где-то в глубине души вы это знаете.

Вы бы не взялись за эту книгу, если бы где-то в глубине души не верили, что заслуживаете лучшего.

Отложите книгу ненадолго и попробуйте сжиться с этой мыслью. Вы такой же волшебник, такой же творец прекрасного и удивительного, как сама Вселенная. Запомните эту простую истину. Впустите ее в себя. Где она поселилась, в какой части вашего тела? Положите руку на это место и прислушайтесь к себе…

Запомнили? Вот и хорошо. Иногда, любуясь красотой жизни и разгадывая ее тайны, мы натыкаемся на что-то темное и зловещее внутри самих себя – и забываем из-за этого о радости, любопытстве и вдохновении. Эта внутренняя тьма кажется нам угрозой, и мы начинаем сомневаться в себе, в своей ценности, в своих способностях. Мы начинаем забывать о своей правде. А иногда мы чувствуем глубокую пустоту в сердце. Она болит, хоть и пустота, и от нее по всему телу проходит дрожь ужаса и отчаяния. Мы стараемся отгородиться от этой боли, которая шепчет нам обидные слова – что мы неудачники, что мы ничтожества. Нам так не хотелось бы верить в то, что эта пустота есть. Но она есть. Как и наша внутренняя тьма – настолько густая, настолько мрачная, что от нее не отвернуться. В этой пустоте кроется неведомая притягательная сила. Сила, которую нельзя не замечать, которой невозможно сопротивляться. Она манит нас. И как только мы переступаем через невидимую границу, нам кажется, что мы безвозвратно отданы этой силе.

Это и есть черная дыра стыда. Стыд способен коренным образом изменить наше взаимодействие с миром. Он берет свое начало там, где у нас на душе остались шрамы привязанности, связанные с тем, что нас некогда бросили, предали, унизили, несправедливо с нами обошлись, оттолкнули. В отличие от чувства вины, которое направлено на наши поступки, стыд шепчет нам на ухо, что мы недостойны: он направлен на нас самих. Задумайтесь об этой разнице. Если бы в один прекрасный день вам начали внушать, что вы жалкое, убогое, ничтожное существо, вы рано или поздно поверили бы в это. Как бы это изменило вас? Как бы это изменило вашу жизнь? Ваши отношения с другими людьми? Ваше отношение к себе? Давайте изучим вашу «черную дыру стыда» при помощи следующих упражнений.

УПРАЖНЕНИЕ НА ЭКСТЕРНАЛИЗАЦИЮ, ЧАСТЬ 1: НАРИСУЙТЕ СВОЙ СТЫД

Выполняя это упражнение, мы научимся экстернализировать стыд – мы вынесем его наружу при помощи линий и цвета, чтобы наглядно показать, как он ощущается в душе и в теле. Можете рисовать одним цветом, можете использовать столько цветов, сколько захотите. Выходите за пределы круга, если понадобится. Потратьте на рисунок столько времени, сколько вам нужно, чтобы полностью передать это чувство. Результат не обязан быть произведением искусства, так что заставьте замолчать внутреннего критика или внутреннего перфекциониста, уверяющих, что ваш рисунок непременно должен выглядеть как шедевр. Ваша задача – просто дать своему телу право голоса: выразите то, что оно чувствует, когда вы погружаетесь в свою «черную дыру стыда». А затем внимательно рассмотрите, что вы нарисовали и какими цветами. Осознайте, что вы сейчас – наблюдатель, который смотрит на этот стыд извне и сверху вниз, и что стыд больше не внутри. Изменилось ли что-нибудь в вас?

УПРАЖНЕНИЕ НА ЭКСТЕРНАЛИЗАЦИЮ, ЧАСТЬ 2: ВОСПОЛЬЗУЙТЕСЬ АФФИРМАЦИЯМИ

Составьте аффирмации любви и доброты в адрес вашей «черной дыры стыда» – как будто вы говорите с ней. Обращайтесь к ней дружелюбно и доброжелательно, с искренним интересом. Если у вас нет ни малейших теплых чувств по отношению к этой дыре, представьте, что с ней беседует человек, которого вы считаете воплощением спокойствия, любви, мудрости и сострадания: пусть он найдет слова любви и принятия. Ниже я привожу простейшие примеры.

«Мое мудрое и исполненное сострадания взрослое "я" чувствует себя в безопасности и всегда готово тебя защитить».

«Я могу обнять тебя так тепло и нежно, как ты этого заслуживаешь».

«Ты не плохой. Ты не бесполезный. Спасибо, что ты рассказал мне, как на тебя повлияла эта травма».

«Ты – это не то, что с тобой случилось. Ты – это твоя способность к исцелению».

«Ты знаешь все, что нужно сделать, чтобы легко и спокойно ступить на путь исцеления».

УПРАЖНЕНИЕ НА ЭКСТЕРНАЛИЗАЦИЮ, ЧАСТЬ 3: ПОЙМИТЕ СВОЙ СТЫД ПО-НОВОМУ

Теперь, когда вы можете взглянуть на свои эмоции с высоты пережитого опыта, задайте себе следующие вопросы. Ответы советую записать.

1. Как повлияли на вас стыд и ощущение своей неполноценности?

2. Как стыд изменил ваши жизненные решения?

3. Как стыд изменил ваше поведение и взаимоотношения с членами семьи, друзьями и с романтическими партнерами?

4. Как стыд изменил ваше отношение к себе?

5. Как вам мысль, что стыд, внушенный травмой, может быть ложным и что вы на самом деле хороший, добрый и способный человек?

ИСЦЕЛЕНИЕ ОТ СТЫДА

Эту черную дыру стыда можно исцелить. Можно запретить стыду говорить от вашего имени. Травма, которая так долго делала за вас жизненные выборы и формировала вашу систему убеждений, может сложить свои полномочия. Теперь мы можем взглянуть на стыд с состраданием: именно так и нужно относиться к своей раненой душе. Не отталкивать ее, не отвергать. Не унижать ее, не обижать, не предавать.

Вы у нее просто есть. Так и нужно относиться к травме – с вниманием и заботой. На пути к исцелению вы научитесь новому способу справляться с чувством стыда.

Но сначала давайте разберемся, каким образом травма привязанности порождает стыд, который в конечном счете нередко становится основным проводником травматической привязанности. Для этого необходимо понять, как эта травма нас меняет – с биологической, психологической и социальной точки зрения.

ТРАВМА ПРИВЯЗАННОСТИ КАК ИСТОЧНИК ТРАВМАТИЧЕСКОЙ СВЯЗИ

Травма – это реакция нашего сознания и тела на единичное событие, повторяющиеся события или ряд различных событий, которые были интерпретированы нашим сознанием и телом как неблагоприятные, опасные, угрожающие. Травма может возникнуть в любой момент. Мы с вами сосредоточимся на определенных травмах – травмах привязанности, которые повлияли на нашу способность устанавливать близкие доверительные отношения. Неважно, когда это произошло: мы могли и пережить травму в раннем детстве, и угодить в токсичную динамику уже во взрослом возрасте.

Ранняя травма привязанности – это сбой в ходе жизненно важного процесса формирования привязанности к родителям (или опекунам) в младенчестве и в детстве. Безусловно, этот сбой может быть вызван и прямым физическим насилием, и полным безразличием к потребностям малыша, – словом, тем, что многие из нас себе представляют, слыша слова «жестокое обращение» или «абьюз». Однако намного чаще ранняя травма привязанности может вызываться менее очевидными причинами – например, отсутствием ласки, тревожностью и чрезмерной озабоченностью родителя (значимого взрослого), одержимостью благополучием ребенка, непостоянной эмоциональной поддержкой, непостоянным вниманием или просто общей неразберихой в доме – ребенок оказывается далеко не главным интересом в родительской жизни.

Всепоглощающее чувство стыда, которое заставляет ребенка считать себя недостойным любви и уважения, – своего рода общий знаменатель для всех детей, столкнувшихся с неблагоприятным опытом. В итоге вместо здоровой реакции – «Я совершил ошибку» – ребенок с травмой привязанности чаще всего думает, что он и есть ошибка. Этот бессознательный сценарий может преследовать нас и во взрослой жизни, проявляясь, помимо прочего, в романтических отношениях. Давайте подробнее рассмотрим этот аспект привязанности между родителями и детьми.

УПРАЖНЕНИЕ: ОПРЕДЕЛИТЕ СВОЙ ДЕТСКИЙ СТИЛЬ ПРИВЯЗАННОСТИ

Как и любому ребенку, вам требовалось эмоциональное созвучие с родителем (опекуном): оно давало спокойствие и защиту и было необходимо для вашего социального, эмоционального и психологического развития. Отсутствие или непостоянство, непоследовательность этой связи не только порождает ненадежную привязанность, способную наложить отпечаток на наши отношения с другими людьми во взрослой жизни, но и приводит к образованию «черной дыры стыда», которая питается одной-единственной мыслью: «Я недостоин внимания, любви и заботы». Это чувство ненужности, неприкаянности, одиночества воспринимается как угроза выживанию – мы же социальные существа.

По мнению английского психиатра и психолога Джона Боулби, существует четыре основных детских типа привязанности (см. таблицу ниже). Ознакомьтесь с перечнем признаков, чтобы понять, какой тип привязанности был у вас в детстве. Как этот тип привязанности проявляется сейчас, во взрослой жизни? Как он влияет на вашу способность строить и поддерживать отношения?

Изучите каждый столбец. Поставьте галочку напротив утверждений, которые наиболее точно отражают ваш детский опыт и связь с вашим основным значимым взрослым (или отсутствие такой связи). Есть ли характеристики, которые отзываются в вашей душе больше, чем другие? Прослеживается ли какая-то зависимость между этими детскими чувствами привязанности и динамикой, которая теперь проявляется в ваших романтических отношениях?

Если вы в первую очередь отметили характеристики из первой колонки, то, скорее всего, в детстве у вас была надежная привязанность к родителям (или другим значимым взрослым). Нет, это не означает, что вы никогда не испытывали страха или тревоги, – просто рядом всегда были внимательные люди, благодаря которым вы испытывали чувство безопасности и защищенности. Это дало вам возможность научиться успокаивать себя самостоятельно и управлять своими эмоциями. Дети с надежной привязанностью уверены, что их любят, что их всегда защитят, что им есть на кого положиться. Это чувство безопасности обеспечивает твердый фундамент – доверие к миру: на этом фундаменте строится вся дальнейшая жизнь человека. Он позволяет нам уверенно ориентироваться в мире, рисковать, не боясь потерь, открывать свое сердце для любви – и получать ее взамен. Когда мы становимся взрослыми, это чувство безопасности помогает нам распознавать, кому можно доверять, а кому нет, устанавливать здоровые личные границы, быть стойкими перед лицом препятствий и открытыми новому опыту.

Если вы обнаружили у себя многие черты, описанные во второй колонке, то, возможно, в детстве у вас была тревожная привязанность. Не исключено, что ваши родители или опекуны вели себя непоследовательно, а в доме была тревожная обстановка, поэтому вы чувствовали себя растерянно и были далеко не уверены в собственной безопасности. Попытки значимых взрослых успокоить вас, вероятно, не приносили особого облегчения. Вас могли называть «липучкой» или «нытиком». Людям с тревожной привязанностью недостает чувства безопасности. Они склонны сомневаться в себе и ищут опору в других. Их «черная дыра стыда» проявляется как потребность цепляться за людей, «липнуть» к ним, потому что каждый из них уверен: «Сам по себе я ничто, ноль». В их мозг и психику заложена бессознательная установка: «Я жалкий и не могу о себе позаботиться, поэтому, пожалуйста, останься и никогда меня не бросай».

Если наибольший отклик вызвали у вас утверждения из третьей колонки, то вполне возможно, что в детстве для вас был характерен избегающий тип привязанности по отношению к родителям или к значимым взрослым. Это указывает на то, что в детстве вы, вероятно, не доверяли окружающим и боялись сближаться с ними. Близость к значимым взрослым не приносила вам спокойствия вовсе не потому, что они пытались, но не могли вас успокоить, а потому, что вас вообще не пытались успокаивать. Вам не хватало эмоциональной заботы и ласки, а на ваши мольбы о внимании никто не отвечал. Возможно, вам пришлось научиться игнорировать собственные проблемы, поскольку вас научили, что ваша боль ничего не значит и никому не интересна. Это стало краеугольным камнем вашей дальнейшей жизни: вы не имеете права ни в чем нуждаться или чего-то хотеть от кого бы то ни было, а впускать других людей в свою жизнь – самое опасное, что только можно придумать. При избегающем стиле привязанности «черная дыра стыда» выглядит так: «Я знаю, что люди отвернутся от меня, когда увидят, какой я на самом деле. Поэтому лучше я сам буду держать эмоциональную дистанцию. Я не позволю себе любить других и не позволю другим любить меня, чтобы меня не бросили».

Если вам знакомы обе модели – и тревожной, и избегающей привязанности, – вы, возможно, узнаете себя в утверждениях из четвертой колонки: они относятся к дезорганизованному типу привязанности. Если ваш родительский дом был полон эмоционального хаоса и непоследовательности, то все эти конфликты и весь этот хаос перекочевали внутрь вас. Вы мечтали о спокойствии, об утешении – и одновременно боялись близости с родителями или значимыми взрослыми. Вероятно, в ответ на попытки установить контакт вы вели себя то замкнуто, то агрессивно. Возможно, вам было трудно разобраться в своих эмоциях и найти здоровый способ управлять ими, и в результате вы так и не научились справляться со своей внутренней бурей. Иногда стресс достигал такой силы, что вы чувствовали себя как в тумане или даже выпадали из реальности (это называется диссоциация). Дети с дезорганизованным стилем привязанности живут в постоянной боевой готовности – они всегда настроены на внутренний и внешний хаос, всегда ждут, что их вот-вот обидят или оттолкнут. Эта смесь тревоги и избегания закладывает основу для страха перед близостью и уязвимостью. Кроме того, она мешает понимать собственные и чужие эмоции, испытывать эмпатию, управлять стрессом, отражающимся на телесном уровне, и формировать прочные здоровые отношения с другими людьми.

То, как нас учат привязанности в раннем детстве, может заложить основу для формирования травматической привязанности во взрослом возрасте. Ненадежная привязанность иногда заставляет нас отстраняться от близких – эмоционально или физически – из страха перед тем, что они сами нас обидят или оттолкнут. А иногда она проявляется в том, что мы ощущаем чрезмерную зависимость от других и боимся остаться в одиночестве. Многие люди, в детстве пережившие травму привязанности, признаются, что у них в душе причудливо и мучительно уживаются оба эти варианта. Если в ваших отношениях вы испытываете подобные переживания, важно понимать: все эти болезненные эмоции – наследие вашего прошлого. Травмы привязанности, пережитые в прошлом, оставляют в душе раны: если их не лечить, они не заживут никогда. И это ставит под угрозу нашу жизнеспособность, поскольку мы тратим всю свою психологическую энергию на то, чтобы предотвратить повторение болезненного опыта. Вместо любопытства к миру и людям в нас поселяется осторожность, вместо любви – страх. У нас не формируется доверие к самим себе, и это не позволяет нам ощутить спокойствие и защищенность в дружбе и любовных отношениях. Со временем чувство неполноценности и неуверенности в себе становится основой нашего искаженного представления о себе. Мы лишаемся возможности вырасти в цельную личность, фундамент которой – чувство безопасности, творческая энергия и доверие к миру и людям. Вместо этого мы считаем, что родились ущербными, и отчаянно пытаемся сориентироваться в небезопасном мире, чтобы защитить себя от дальнейших страданий.

Вы ни в чем не виноваты. Очень жаль, что человек, которого вы любили, сумел внушить вам мысль, что вас трудно любить.

Остановитесь, если чувствуете, что вам это нужно. Прислушайтесь к себе. Обратите внимание на любые эмоции или телесные ощущения. Или, может быть, никаких эмоций и ощущений нет? Что бы с вами ни происходило, это нормально. Просто следите за своим состоянием, не пытаясь его изменить.

В дальнейшем мы подробно разберем, как все эти травмы привязанности отражаются на ваших отношениях с людьми во взрослой жизни. Но сейчас я прошу вас усвоить: если вам свойственен какой-то из типов ненадежной привязанности, это не делает вас ущербным или дурным человеком, не делает вас неудачником. Это делает вас тем, кто пережил травму привязанности. Те защитные механизмы, которые помогли вам в детстве справиться с предательством, несправедливостью, отвержением и многим другим, стали вашим спасением. То, как вы реагировали – замыкались в себе, умоляли не бросать вас, искали поддержку, злились, плакали, отшучивались, теряли связь с реальностью, – служило тогда определенной цели: это все, что вы могли сделать, чтобы защитить себя от боли. Однако теперь эти механизмы вам скорее мешают, верно? Вы стремитесь к большему. Вы хотите наконец обрести внутренний покой. Вы хотите любви. Вы хотите научиться доверять себе, открыть свою душу для радости, которую может предложить окружающий мир. Все это возможно. Вы справитесь.

ИСТОРИЯ МЕЙСИ

– Я сама себе противна из-за того, что он мне так нужен и что я его так ненавижу, – сказала она своим обычным тоном, бесцветным и отстраненным.

Ее поза казалась расслабленной, но я знала ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что внутри у нее все кипит. Делать каменное лицо она прекрасно научилась еще в подростковом возрасте: несколько лет подряд у нее были неконтролируемые эмоциональные всплески, которые весьма не одобрялись ее приемными родителями.

Мейси обратилась ко мне, когда ее очередные токсичные отношения, как и все предыдущие, закончились провалом. «Первое, что я чувствую, когда просыпаюсь утром, – это боль. Ничего нового. Она со мной каждый день. Когда-то она сильнее, когда-то слабее, но она всегда вот тут. – Она ткнула пальцем себе в грудь, чуть левее центра. – Всегда, сколько я себя помню».

Несколько недель мы с Мейси путешествовали по ее прошлому – через годы и годы непонимания, отторжения, потерь, горя и травм, – а это острое и болезненное чувство в ее груди было нашим компасом. Мы перебирали образы и воспоминания: младенчество, наполненное пренебрежением… малышка, часами одиноко плачущая в кроватке, бесчисленные и всегда разные незнакомые мужчины, берущие ее на руки… наркозависимая биологическая мать, социальные службы, приемные семьи, удочерившие девочку тетя и дядя, которые так и не смогли ее понять… бессонные ночи, когда она плакала и вздрагивала, прижавшись к груди приемного отца…

Страх. Постоянный страх. Она научилась бояться своей собственной тоски по близости, своих собственных былых переживаний – тех моментов, когда она чувствовала себя беззащитной и слишком привязчивой. Но она научилась справляться с этим, уходя в себя, отгораживаясь и от болезненных воспоминаний, и от других людей.

– Мейси, когда ты в последний раз чувствовала себя в безопасности? – спросила я во время одной из встреч.

Какое-то время Мейси молчала – видимо, перебирая в памяти воспоминания.

– Никогда, – наконец призналась она. – Только вот почему? У меня есть все, что нужно. Умом я знаю, что я в безопасности, но я этого не чувствую. Я думала, что Сорен – это выход. Поначалу мне так безумно хотелось, чтобы он меня полюбил. Любое расставание казалось совершенно невыносимым. Каждый вечер, когда он уходил, я чувствовала какое-то опустошение. Я плакала, кричала в подушку, иногда даже хлестала себя по лицу. Я была тряпкой.

– Значит, тебе так сильно хотелось почувствовать себя в безопасности, что уход Сорена вызывал у тебя ужас, – повторила я. – Сколько лет той Мейси, которая ощущает боль и страх, опустошение, кричит в подушку и так далее?

Она задумалась.

– Она со мной очень давно, целую вечность, но, по-моему, она маленькая. Совсем маленькая. Малышка. Ей, наверное, два. – На ее лице появилось выражение отвращения. – Как это гадко. Разве может взрослый человек так себя вести?

– Кажется, в твоих мыслях и эмоциях что-то изменилось, когда ты задумалась об этой двухлетней малышке. Что произошло?

– Я ее ненавижу, – выпалила она.

Я обратила внимание, что Мейси скрестила руки на груди. Она повернула голову в сторону и отвела взгляд от меня. Она уходила в себя.

– Я кое-что заметила. Можно поделиться? У тебя изменилось выражение лица, когда ты думала о той плачущей двухлетней девочке. Как будто часть тебя не одобряет ее, отвергает. Ты вся как-то напряглась, насторожилась. Такое ощущение, что тебе противна эта малышка.

Мейси цепко взглянула на меня.

– Да. Она мне не нравится. Она жалкая, беспомощная. Да ну ее вообще…

– Значит, одна часть тебя чувствует себя маленькой и беспомощной, как будто ей всего два года. А другая часть тебя не любит эту двухлетку и испытывает к ней отвращение. – Мейси кивнула. – Мне очень интересно: был ли в твоей жизни момент, когда ты нуждалась в любви и заботе, но по какой-то причине была этого лишена.

Мейси долго и с большим трудом подбирала слова:

– Мама меня не любила, – тихо сказала она, и у меня дрогнуло сердце.

Это была тяжелая и болезненная правда о ее травме. Мне захотелось обнять Мейси и как-то облегчить этот тяжелый момент. Но это обесценило бы ее боль, которая была с ней всю жизнь. И я решила дать ей возможность прочувствовать эту боль, поэтому приготовилась молча слушать.

Мейси плакала.

– Почему она меня не любила? Что со мной было не так? Я была плохая?

Вот она – та самая боль в груди, пустота в сердце. Мучительная пустота, которой она так старательно пыталась избежать. Боль была закопана так глубоко, что оказалась старше речи, старше самосознания: тело могло хранить его только в виде острого физического ощущения, а не в виде осознанного, четкого и связного воспоминания. Мейси было слишком больно, и она разрывалась, одновременно умоляя о близости и отталкивая партнера. Так появился стыд.

В такой обстановке, где всем были безразличны ее чувства, Мейси научилась стыдиться своего стремления к привязанности. Еще в раннем детстве она усвоила, что ее потребности никого не интересуют, что ее чувства ничего не значат и что тяга к другим людям – признак слабости. Из-за этого ей было трудно просить о любви, нежности или поддержке, а признать свою боль или уязвимость казалось невозможным. Сама мысль об искреннем проявлении чувств вызывала у нее самое настоящее отвращение. «Просто позорище», – тихо говорила она.

В ходе нашей работы Мейси осознала глубоко укоренившиеся убеждения о себе: она называла себя ущербной, неправильной, плохой и недостойной любви. В конце концов она поняла, что такое самовосприятие сложилось под влиянием отношения тех, кто о ней «заботился» в раннем детстве, – и это позволило ей взглянуть на себя по-новому. Ее заставили поверить в то, что она плохая.

– Ты так настрадалась, поэтому и ощущаешь себя как несчастный ребенок, – сказала я ей. – Представь себе, что она сидит рядом с тобой. Вот эта одинокая двухлетняя девочка, которая хочет только одного – чтобы ее обняли…

Мейси кивнула. Я попросила ее описать, что она видит теперь, когда малышка сидит рядом с ней, а не прячется глубоко в ее душе, и задала ей несколько вопросов: «Как выглядит эта девочка? Что она делает? Как она сидит? В какой позе? Как сложены ее руки? Как она держит голову? На что она смотрит? Какие эмоции она испытывает? А какие физические ощущения? Чего она боится?» Цель этих вопросов заключалась в том, чтобы помочь Мейси спокойно сосредоточиться на своем стыде, отделив его от себя. Это дало ей возможность изучить свою эмоциональную травму как бы со стороны, а не считать ее определяющей частью своего «я». Воплотив ее в конкретном образе и по-новому ощутив, Мейси начала постепенно менять свое отношение к стыду – воспринимать его как признак травмы, а не как отражение своей личности.

– Ты смотришь на эту бедную девочку и понимаешь, через что она прошла. Как ты думаешь, что ей было нужно от родителей?

Мейси шепотом ответила:

– Хоть что-нибудь… – Она помолчала, и спустя мгновение ее голос зазвучал тверже, а в позе появилась уверенность: – Да хоть что-нибудь, черт возьми.

– Хоть что-нибудь. Чтобы обняли, улыбнулись, сказали ласковое слово, – кивнула я. – А сейчас как ты относишься к этой малышке?

Она сделала судорожный вздох, нервно сглотнула, и я заметил, как она тяжело сглотнула. Она положила руку на грудь.

– Я злюсь на нее, я знаю. А еще мне грустно… Грустно за нее… И что-то еще… что-то бродит вот здесь. – Она дотронулась до горла, затем ее пальцы скользнули вниз, к сердцу. – Это больно… но по-другому. Жжет, ноет… Но мне еще и тепло. Какое-то нежное чувство… Что это?

Она смотрела в пол, будто пытаясь подобрать нужную формулировку.

– Сострадание к себе? – предположила я.

– Сострадание… – повторила она, будто пытаясь примерить это слово на себя. Несколько томительно долгих мгновений она связывала его с эмоциями, которые испытывала. – Да. Сострадание. Так вот что это за чувство!

Она посмотрела на меня и улыбнулась, а потом начала смеяться – облегченно, искренне, радостно. Я впервые видела ее такой.

Возможно, вы сомневаетесь, что более тесное знакомство с собственной эмоциональной травмой действительно помогает облегчить связанную с ней боль. Честно говоря, если бы подобные радикальные улучшения не происходили у меня на глазах, в моем собственном кабинете и с моими клиентами, я бы тоже сомневалась.

Надо сказать, что Мейси только в начале пути. Она не получила от меня «волшебную таблетку», которая решила все ее проблемы и помогла найти ответ на все ее вопросы. Но она смогла выпустить на волю ту часть себя, которая так долго пряталась в самых темных закоулках ее души. Она выделила для нее место в сознании, смогла заново с ней познакомиться и дала себе возможность прочувствовать свою собственную боль. Все это заложило для нее основы предстоящих прозрений. Первый опыт сострадания к себе – ключ к преображению. Работа еще далеко не закончена, и мы продолжим наш совместный путь к исцелению.

Этот путь исцеления предстоит пройти и вам: вы тоже познакомитесь с теми частями своего «я», которые вы вытеснили, столкнетесь с болезненными эмоциями и ощущениями, научитесь смотреть на них по-новому и измените свое отношение к ним. Иногда следы травм привязанности могут вызывать сильные чувства, проявляться на физическом уровне и в виде неожиданных поведенческих реакций, когда вы не всегда можете объяснить свои переживания словами. Это совершенно естественно. В вас нет ничего «странного». Понять эти эмоции, ощущения и поведение действительно бывает сложно: и то, и другое, и третье выработалось у вас с целью выживания, причем еще до того, как вы научились говорить, и до того, как вы смогли осознать, что такое обращение с вами – это ненормально. Эта ненормальность была вашей нормой. То, как с вами обращались, как вас любили и как о вас заботились, – это все, что у вас было, чтобы сформировать вашу систему взаимодействия с миром. Вы не до конца понимаете, почему испытываете такие сильные ощущения, почему так остро реагируете или почему так боитесь любить, – и это может вызвать чувство неуверенности в себе. Все, что вам требуется прямо сейчас, в этот самый момент, – начать рассматривать свои реакции как отражение вашего прошлого: они свидетельствуют о том, как с вами обращались, но ничего не говорят о вас как о человеке.

СВЯЗЬ (ИЛИ РАЗРЫВ СВЯЗИ) МЕЖДУ РАЗУМОМ И ТЕЛОМ

Вы когда-нибудь задумывались, реальна ли ваша травма? Или, может быть, она только у вас в голове? Мой ответ: и то и другое. Травма у вас в голове. Но и в теле тоже.

Когда мы говорим, что «проблема в голове», это не делает ее менее реальной. Она очень даже реальна. Травма влияет на работу мозга, воздействует на сознание, отражается на работе всего организма и в наших отношениях с другими людьми и с миром. Ученые, исследующие психологические аспекты привязанности в теории и на практике, утверждают, что для нас жизненно важно глубокое и искреннее принятие со стороны другого человека. Это значит, что наш дальнейший жизненный путь становится проще, если в раннем детстве мы получаем этот удивительный опыт – нас замечают, обнимают, слышат, ценят, берегут, любят. Надежная привязанность любящего человека – это фундамент благополучия на всю жизнь. Мои собственные наблюдения позволяют утверждать, что если эта надежная и безопасная привязанность формируется в раннем детстве, то в дальнейшем восстановление после травмирующих событий происходит быстрее.