Текст книги "Пожар любви"

– Какого черта? – зарычал Чарли, поднимаясь, чтобы остановить ее.

Анжелина сплюнула кровь еще раз и гневно посмотрела на него.

– Заткнитесь и не мешайте, – прикрикнула она и снова вернулась к работе.

Больше она ни разу не взглянула на него, пока не завершила начатое. К этому моменту Дрю Уинстон уже спал, вдребезги пьяный. Чарли сидел возле полицейского с пустой бутылкой и револьвером в руках.

– Вы собираетесь меня пристрелить? – кивнула Анжелина на револьвер.

– А? – Чарли посмотрел на свои руки, и глубокое удивление отразилось на его лице, когда он увидел, что по-прежнему держит в них револьвер. – О, да я и забыл о нем. – Он встал и вложил оружие в кобуру, потом повернулся к ней.

Анжелина провела по губам тыльной стороной ладони.

– Там что-нибудь осталось? – спросила она.

– Здесь? – Он поднял бутылку. Когда она кивнула, он передал ей бутылку. – Глоток или два.

– И то хорошо. – Она взяла в рот немного жгучей жидкости и стала полоскать его, чтобы отделаться от привкуса крови.

– Где вы этому научились, сестра?

Голос Чарли – мягкий и в то же время немного грубоватый – застал ее врасплох, когда она поднимала бутылку для последнего глотка. Она пожала плечами и опустила руку.

– Там, откуда я родом, на змею можно натолкнуться где угодно. Еще ребенком я знала, что нужно делать в таких случаях. И мне приходилось проделывать это не раз.

– И ваш отец позволял вам это? Ее глаза округлились от удивления.

– Отец заставлял меня. В первый раз я, не переставая плакала, пока делала это, помогая одному из наших работников на ранчо. Я помню, как страшно боялась, что могу случайно проглотить яд и умереть. А отец стоял надо мной и заставлял, заставлял, заставлял.

– Ублюдок, – пробормотал Чарли.

Хотя внутренне Анжелина могла бы и согласиться с ним, ее задела сама грубость, и она поджала губы, но ответила честно:

– Мой отец был прав. Мне все равно следовало знать, как это делается. А чтобы убедиться в том, что я все запомнила правильно, ни разу не ошиблась и не причинила вреда себе, он и стоял надо мной, пока я училась. Я не согласна с отцом по многим вопросам, но в данном случае он настаивал вполне справедливо. Что случилось бы с мистером Уинстоном, если б я не знала, что именно следует делать или не смогла бы сделать это правильно?

Чарли не ответил, только подошел к ней и приложил широкую и шершавую ладонь к ее щеке. От неожиданности и удивления Анжелина замерла.

– Что-то в вас есть такое, сестра, чего я еще не знаю. Полуженщина, полуребенок, немножко монахиня, немного медицинская сестра. Черт, вы меня привели в такое замешательство, что я не пойму даже, где юг, а где север.

– Но я вовсе и не собиралась сбивать вас с толку, – прошептала она, со страхом ожидая, когда он уберет руку с ее щеки, и боясь, что он не станет ее отнимать. Никто в жизни, кроме ее матери, не дотрагивался до нее так ласково, как он. И это ощущение ласки казалось ей совсем другим – не лучше и не хуже, – просто другим. Анжелина страстно желала, чтобы это не прекращалось. Вопреки своей воле, почти инстинктивно она потерлась щекой об его ладонь и осторожным движением подняла руку и дотронулась до его лица.

Вдруг Чарли резко отстранился от нее, пробормотав проклятие. Она продолжала стоять с поднятой рукой, глядя, как он удаляется, даже не обернувшись. Он остановился у реки, уставившись в глубь воды. Его поза выдавала внутреннюю напряженность. Анжелина медленно опустила руку.

– Вам бы не следовало так делать, Анжелина.

Его голос эхом пронесся в ночной тишине. Где-то вдали завыл койот – долгим и мрачным воем, как нельзя более в этот момент соответствовавшим душевной боли Анжелины.

– Не делать чего?

– Смотреть на меня так, будто вы заглядываете мне в душу. Слишком черно у меня там, сестра. Вы же не хотите заглядывать в нее, сестра. Вы потеряетесь там, потеряетесь навсегда, как это случилось со мной.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Анжелину разбудило невнятное бормотание. Огонь костра бросал дрожащие блики и лишь частично освещал Чарли, полулежащего в тени, спиной опирающеюся на свое седло.

После той удручающей оценки, которую он дал состоянию своей души, Чарли отказался продолжать разговор на эту тему. Вместо этого он предложил затащить рейнджера и все его пожитки на холм, чтобы всем вместе устроиться там на ночлег. Оставаться у воды не имело смысла, ибо нежданный и нежелательный путник ночью мог захотеть напоить своего коня. Чарли напомнил ей, что за ним охотятся и другие, кто не прочь получить за его голову вознаграждение.

Бормотание раздалось снова, на этот раз более громкое, хотя и неразборчивое. Анжелина села. Ее пациента сильно трясло, он застонал.

– Я о нем позабочусь. – Голос Чарли донесся до нее из темноты через мерцающие язычки огня. – Вы и так сделали немало.

– Нет, пожалуй, я все-таки взгляну на него. Хотя, если у него жар, то мне понадобится и ваша помощь.

Чарли издал низкий звук, похожий на мычание, но Анжелина приняла его за недовольное согласие. Она встала и направилась к своему пациенту, лежавшему всего в полутора метрах от нее. Склонившись над ним, она потрогала его лоб.

«Слишком горячий».

– Клэр? – пробормотал Уинстон. – Это ты?

– Нет, к сожалению. Я Анжелина Рейес. – Успокаивающим движением она отвела с его лица прядь волос – наполовину белокурых, наполовину каштановых. – Не волнуйтесь, я о вас позабочусь.

– Как жарко... – проговорил он хрипло. – Хочешь, искупаемся в речке нагишом, как мы привыкли?

Анжелина подавила улыбку. «Не могла ли эта воображаемая Клэр быть женой рейнджера?»

– Нет, мне не хочется, мистер Уинстон. А вот вам купание определенно пошло бы на пользу.

Она подняла глаза. Чарли тоже подошел к ним и теперь стоял по другую сторону от рейнджера. Черты его красивого лица кривились в мрачной гримасе.

– Что такое? – спросила она.

– Он не очень почтителен к вам.

– Как будто вы слышали, почтительно он говорил или нет. Он же в забытьи. Помогите мне раздеть его и отнести в речку. Прохладная вода собьет жар.

И она принялась расстегивать рубашку больного.

– Ни за что, сестра!

Удивленная категорическим отказом, Анжелина подняла глаза на решительное лицо Чарли.

– Что вы хотите сказать? Мне нужна ваша помощь. Я же не смогу одна донести его до воды. Он для меня слишком тяжел.

– Я же не сказал, что не отнесу его к ручью. Но вам не придется его раздевать, сестра. Вы уже сделали для него все, что могли. Отойдите в сторонку, я раздену его сам.

Она вздохнула и стала расстегивать рубашку рейнджера дальше.

– За свою жизнь мне приходилось ухаживать за многими больными, Чарли. Раздевать больных мужчин мне приходилось бессчетное число раз.

– Но тогда рядом не было меня, чтобы я мог сделать это вместо вас. А сейчас, если вам нужна моя помощь, не мешайте мне.

Анжелина остановилась. Мятежный дух Чарли проявился в этих словах: он имел в виду именно то, что сказал. И спорить с ним было бесполезно. Рейнджера следовало немедленно погрузить в холодную воду.

– Хорошо, – ответила она и поднялась. – Вы победили. Но я соглашаюсь только по одной причине: этот человек нуждается в немедленной помощи.

Губы Чарли искривились в усмешке.

– Не волнуйтесь, Анжелина. К вашей покладистости я привыкнуть не успею. Это ведь не в вашей натуре.

Настала ее очередь сердиться. Но глядя на нее, Чарли только издал кашляющий звук, выражавший у него смех. Она круто повернулась на месте и вернулась к костру.

– Дайте мне знать, когда будете готовы, и мы отнесем его к речке, – попросила она.

– Я сам отнесу его. А вы оставайтесь здесь. А вот когда я принесу его обратно и переодену, тогда настанет и ваш черед.

Анжелине осталось только вздохнуть. И в самом деле она ничем не могла помочь Уинстону в реке.

– Отлично, только постарайтесь держать его там до тех пор, пока не спадет жар.

– Не волнуйтесь, уж об этом-то я позабочусь. Анжелина нахмурилась: «Может, мне все-такиследовало бы спуститься к воде?»Ей очень не хотелось заставлять Чарли делать слишком многое, если он откажется снести рейнджера к воде. Возможно, она и сумела бы сама стащить его по тропинке вниз, но если упустить время, купание может уже не помочь.

Чарли раздел Уинстона, и Анжелина услышала кряхтенье, когда он взвалил рослого рейнджера на плечо. Она рискнула тайком посмотреть на Чарли, спускавшегося по тропинке, но тут же отвела глаза, устыдившись нагого тела у него на руках. Она говорила правду, сказав, что ей приходилось до этого раздевать мужчин, но только не уточнила, что имела дело либо со стариками, либо с детьми. Дрю Уинстон никак не подпадал ни под одну из этих категорий.

До нее донеслись невнятные мужские голоса. Анжелина улыбнулась – с вершины холма она могла убедиться, что Чарли делает то, о чем она попросила.

Анжелина тихонько подползла к краю и глянула вниз. Луна ярко освещала окрестности и серебрилась на спокойной воде. Отодвинувшись от потрескивающих дров в костре, более четко стало слышно то, о чем переговаривались мужчины.

– Клэр, я не понимаю, почему... – бормотал Уинстон голосом надтреснутым от жара и чего-то еще.

– Я – не Клэр, и я не знаю. Так что заткнись и не шлепай по воде.

– Почему тебе пришлось умереть?..

Сердце Анжелины сжалось от боли при этих словах Уинстона. «Бедный, он, должно быть, ее сильно любил...»

– Не могу тебе ответить. Наверное, пришло ее время.

Анжелина сжала кулачки. Ей так хотелось расквасить Чарли нос за эти черствые слова. Она было открыла рот, чтобы как следует выбранить Чарли, как рейнджер заговорил снова, и она замолчала.

– Ради тебя, Клэр, я найду Колтрейна. Он не уйдет безнаказанным.

От волнения Анжелина подалась вперед и вцепилась пальцами в острые камни.

– Какого Колтрейна? – В голосе Чарли послышалось предупреждение, но рейнджер слишком глубоко погрузился в свои бредовые мысли, чтобы обратить на него внимание.

– Я слышал, он в Техасе. Я поеду туда. Я найду его. Не будет же он вечно ходить под законом. Когда-нибудь да оступится. Вот тогда я о нем и позабочусь.

– Ты ходишь не за тем человеком. Женщин я не убиваю. По крайней мере, с какой-либо целью.

– Дом сгорел. Пропало все, что я заработал, все, что я скопил для нас. Все пропало. Я обыскал руины. Это мог быть наш дом. Ничего, кроме пепла и черных головешек. Но я нашел медальон, что подарил тебе на Рождество, когда уходил на войну. Ты еще носила его на шее. Никогда не снимала. Никогда.

Слова рейнджера, переполненные болью, сидевшей глубоко в его сердце, запали Анжелине в душу.

Почувствовав себя нехорошо, она села, отвернулась к костру и, скрестив перед собой ноги, уткнулась лицом в ладони. Она качала головой из стороны в сторону, стараясь избавиться от образов, возникших в ее сознании от слов Уинстона. Но сколько ни старалась, не могла от них избавиться.

«Этот человек по-прежнему пребывает в уверенности, что Чарли виновен в том страшном преступлении. Чарли говорит, что он его не совершал. Кому же мне верить?»

Голос Чарли нарушил ночную тишину:

– Кто сказал тебе, что Колтрейн убил твою женщину?

Ответа не последовало.

– Кто сказал тебе? Опять молчание.

– А, ч-черт. Отличный момент, чтобы уснуть. Плеск и шлепанье по воде подсказали ей, что Чарли уже выходит из реки. Анжелина подняла голову, быстро отошла от края и вернулась на свое прежнее место у костра. «До тех пор, пока я не выясню всю правду об этом деле, Чарли не узнает, что я слышала весь их разговор».

Чарли и раньше говорил ей, что ему приходилось убивать, а она отмахивалась от его признаний. Легко не обращать внимания на чье-то преступное прошлое, пока не столкнешься с реальной жертвой этих преступлений. Но сейчас, услышав в голосе рейнджера боль по потерянной им навсегда Клэр, Анжелина впервые поняла, как, должно быть, страдали другие от неблаговидных поступков Чарли. Она как-то сказала ему, что все, что он сделал в прошлом, не имеет значения, если только он собирается измениться. Возможно, она ошибалась.

Анжелина искренне верила, что Бог ниспослал ей задачу помочь Чарли. Но может ли кто-нибудь вроде нее, чей опыт познания темных сторон жизни ограничивался лишь общением с таким грубияном и деспотом как ее отец, понять секреты наподобие тех, что таились в душе Чарли Колтрейна?

– Он уснул.

Голос Чарли раздался откуда-то сзади, и от неожиданности она испугалась, но тут же обругала себя за невыдержанность. Если бы он хотел причинить ей вред или просто обидеть, то ему для этого уже не раз предоставлялась масса возможностей.

Повторяя себе это снова и снова, Анжелина повернулась, чтобы взглянуть на него.

Чарли уложил Уинстона на походную постель и укрыл вторым одеялом. Теперь он стоял перед нею и ждал новых инструкций. Если она не собиралась подозревать его в том, что случайно подслушала, ей следовало притвориться, что за эти несколько минут ничего существенного не произошло, хотя она понимала, что это будет ложью.

Анжелина одарила его самой невинной улыбкой и быстро подошла к своему пациенту.

– Спасибо, что помогли ему. Вам это далось нелегко. – Она наклонилась над Уинстоном, потрогала его прохладный лоб и облегченно вздохнула.

– Я это сделал не ради него...

– Вот как? – спросила Анжелина рассеянно, проверяя повязку на бедре Уинстона. Потом удовлетворенно кивнула: ни покраснения, ни инфекции, – возможно, ей удалось спасти ему жизнь.

– Я сделал это только ради вас.

Она подняла на него глаза. Отсветы костра озаряли Чарли сзади, создавая вокруг копны золотых волос оранжево-красный ореол. Анжелина едва различала черты его лица, темнеющего в ночи на фоне марцающего света. Его красота заставила ее сердце сжаться от восторга. «Словно Люцифер, прекрасный падший ангел, лишенный милости Божьей за свой мятежный дух, сосланный навечно в преисподнюю. Может, Чарли ожидает такая же участь?

Нет! «

Ее разум прокричал ответ так громко, что она вздрогнула и отвернулась от любопытного взгляда Чарли. Нет, она не позволит ему страдать. Бог поручил ей спасти его душу. И она постарается сделать все, что в ее силах, чтобы добиться успеха.

Анжелина встала, направляясь к своей постели, чтобы хоть немного отдохнуть до рассвета. Чарли задержал ее.

– О чем вы только что думали? – спросил он.

Этого она сказать не могла. Вместо ответа пожала плечами и попыталась пройти мимо. Он ступил в сторону, преграждая ей путь еще раз. Она снова взглянула на него и замерла. И хотя он не прикасался к ней, Анжелина почувствовала себя пойманной, девушку охватили чувства, переполнявшие ее каждый раз, когда он оказывался рядом, совсем близко. Как она могла даже на минуту усомниться, подумать о нем как об убийце и тут же задаться вопросом, что она ощутит, когда его губы прикоснутся к ее губам?

– Грешница, – прошептал ветер.

– Сатана, – ответил огонь.

– Рай или преисподняя, – насмехался ее разум. Не находя в себе сил оторваться от его глаз, Анжелина приблизилась к Чарли настолько, что его дыхание касалось ее волос, а тепло тела взывало к ее плоти. И несмотря на все свои сомнения, она чувствовала, что готова сделать все, что он попросит, только бы он не насмехался над нею снова.

– Вы уже умоляете, сестра? – спросил Чарли. Когда она напряглась от этого оскорбления, он самодовольно улыбнулся, потом повернулся и исчез в темноте, окружавшей костер.

Чарли оставался за пределами освещенного круга до тех пор, пока Анжелина не уснула. Тогда он вернулся к своей походной постели и перед самым рассветом немного задремал. На этот раз он не видел снов. Это было странно само по себе, и тем более странно, если принять во внимание его разговор с Дрю Уинстоном всего несколько часов до этого. И все же он поблагодарил Господа Бога, – в которого не верил с тех пор, как увидел могилы своей сестры и матери, – за короткую отсрочку и так необходимый ему отдых. Может быть, и Анжелина придет к нему, в конце концов.

То, как она смотрела на него накануне, в свете пламени костра, сделало его почти несчастным. Он желал ее так отчаянно, как никогда и никого в своей жизни, и так сильно, что это не могло принести ничего хорошего.

Несмотря на предупреждение, что он мог бы заставить Анжелину умолять о ласке, Чарли знал, что никогда не стал бы подвергать ее такому унижению только ради самоутверждения. Он нарочно произносил злившие ее слова, когда она заходила слишком далеко, затрагивая то, что можно было считать остатками его сердца.

Его мысли прервал металлический звук, и он сел, отводя с глаз нависшие надо лбом волосы. Анжелина стояла над костром и готовила кофе. Заметив, что он проснулся, она взглянула на него. Ее лицо выдавало накопившуюся за последние дни усталость.

– Доброе утро, – сказала она.

– Доброе... – Чарли потянулся и встал. Он глянул на глыбу в походной постели: – Ну, как там больной?

– Все еще спит. Но жар прошел. Думаю, ему понадобится отдых, чтобы восстановить силы после яда и лихорадки.

– Ну, отоспаться-то он сможет где-нибудь в другом месте. Нам пора двигаться дальше. Мы придумаем что-нибудь, чтобы он держался в седле и оставим его в первом попавшемся доме.

Анжелина в сердцах хлопнула крышкой кофейника и с шумом поставила его на огонь.

– Он нуждается в моей помощи. После того, что я сделала для него, я не могу его бросить как ненужную вещь.

– Согласен, – сказал Чарли. – Вы и в самом деле потрудились. Спасли ему жизнь. И это более чем достаточно. Мы должны пересечь границу раньше, чем он оправится и снова сядет нам на хвост.

– Ничего хорошего из этого не выйдет, Чарли...

Чарли смотрел в сторону, не глядя на рассерженное лицо Анжелины, и вдруг заметил, что на него смотрит Дрю Уинстон. Рейнджер слышал их разговор и сумел приподняться на локте. Но даже это усилие заставило его побледнеть, а кожа больного приобрела сероватый оттенок сухой глины.

– Это почему же? – спросил Чарли, обходя костер так, чтобы оказаться между Анжелиной и рейнджером. И хотя Уинстон оставался безоружным, Чарли не доверял ему, опасаясь, что он может обмануть Анжелину, преследуя свои цели.

– ...Потому что я буду тебя преследовать везде, куда бы ты ни поехал, и не важно, сколько времени на это уйдет, – проговорил Дрю.

– Закон запрещает рейнджерам преследовать людей по ту сторону границы.

Уинстон поджал губы, изобразив на лице подобие улыбки.

– Я нахожусь в отпуске. И в данный момент имею те же права, что и любой «охотник за головами», которые уже давно тебя ищут. А это значит, что для меня не существует никаких законов.

– Проклятие, – проворчал Чарли.

– Надеюсь, оно скоро падет на твою голову, – откликнулся Дрю.

– Да перестаньте же вы, наконец! – выкрикнула Анжелина.

Мужчины обернулись к ней с удивлением.

– В чем дело? – спросил Чарли.

– Я не хочу больше слышать ни о преисподней, ни о смерти. Всю ночь я боролась за вашу жизнь, – она метнула гневный взгляд на Уинстона, – и я не делала ничего иного, кроме того, что спасала вашу шкуру, – тут она глянула на Чарли, – как до этого спасли мою...

– Я бы хотел поблагодарить вас за спасение моей жизни, – галантно произнес Уинстон.

Анжелина кивнула, держась подчеркнуто прямо и скрестив руки на груди.

– Я очень рада, что мы оказались здесь, когда вам понадобилась наша помощь.

– Что-то я не пойму этого «мы», мэм. Но я, тем не менее, рад, что вы оказались здесь.

Она вызывающе вздернула подбородок и посмотрела рейнджеру прямо в глаза.

– Сегодня утром вы уже были бы мертвы, если бы не Чарли.

– Как вы это себе представляете?

– Я подозреваю, что вы ничего не помните, ибо лежали в беспамятстве, но Чарли отнес вас в ручей и держал там до тех пор, пока не прошел жар. Я бы сама ни за что не справилась с этим.

Уинстон помрачнел:

– Я не намерен благодарить его за это.

– А я и не ожидал от тебя благодарности, – огрызнулся Чарли. Меньше всего ему хотелось бы помогать янки, а тем более, получить благодарность от любого из них. – Я все равно делал это не ради тебя. Я сделал это ради нее. Что касается меня, то я чувствовал бы себя спокойнее, если б ты умер.

– У меня к тебе то же самое чувство. Анжелина фыркнула от омерзения и отвернулась. Нарочито громко топая, она направилась вниз по тропинке к ручью, не оглядываясь на мужчин. Чарли смотрел ей вслед. «Она вернется, как только успокоится, или я спущусь за ней». А сейчас ему надо было задать рейнджеру несколько вопросов, и он предпочел, чтобы Анжелина их не слышала.

Чарли снова повернулся к Уинстону. Полицейский смотрел на него ледяным взором, полным ненависти. Из его бреда, услышанного прошедшей ночью, Чарли знал, почему рейнджер его так ненавидит. Ему это не понравилось, но было понятно. Слишком понятно.

Что ж, лучшая защита – нападение. Поэтому он накинулся на рейнджера с вопросом, который должен был вывести того из равновесия.

– Кто такая Клэр? Глаза Уинстона сузились.

– Ты ее убил. Но я подозреваю, что ты даже не узнал ее имени. Имена не имеют значения для таких, как ты. Для вас главное – убийство.

– Послушай, ты наговорил всяких обвинений против меня, пока я ночью плескался с тобой в ручье под горой. Но что бы ты ни слышал обо мне, скажу одно – женщин я не убиваю.

– Хорошо. Меня зовут Фрэнк Джеймс. Не пытайся меня одурачить, Колтрейн. Я знаю все, что ты сделал.

– Где это произошло?

– А где еще, черт возьми, это могло произойти? В проклятом Канзасе. На вашей территории.

– И когда, по-твоему, я мог это сделать? Если б ты хорошо выполнил свое домашнее задание, то знал бы, что в конце 1868-го я уехал в Секонд-Чанс, штат Миссури.

– Это случилось в ноябре. Еще до того, как ты выехал в Миссури. Я не совсем полный идиот, Колтрейн. Я проверил все факты у Джейка Паркера. Ты прибыл туда в декабре. Надеюсь, ты заплатишь за убийство Клэр своей жизнью.

Чарли вздохнул. По сведенным от злобы скулам Уинстона он понял, что не вытянет из него ничего нового. Но во всей этой истории чувствовалось нечто такое, что заставляло его сомневаться в ее правдивости от начала до конца – что-то в глубине его памяти противилось этому. Из своего прошлого опыта он знал, что если хотя бы на время даст волю интуиции, то рано или поздно ответ всплывет сам собой, как мертвая рыба на поверхности воды.

– А где ты был в то время, когда погибла твоя женщина?

Полицейский сердито посмотрел на него:

– В армии. Помнишь войну?

– Да. Война закончилась в 1865-м.

– Кое-кому из нас пришлось остаться на службе и закончить дело. Тогда вся страна превратилась в хаос.

– Так, значит, вас направили на юг призвать повстанцев к порядку, чтобы они подчинялись вашим законам. А пока ты играл в патриотизм, кто-то пришел и убил твою женщину?

– Не «кто-то», а ты, – последние слова рейнджер процедил сквозь зубы. – Ты.

Чарли повел взглядом вдоль тропинки до ручья. Обмен оскорблениями так ни к чему и не привел. Пришло время позвать Анжелину и собираться в путь. Нравится ей это или нет, рейнджера придется сбыть с рук, как только Чарли сумеет в этой пустыне натолкнуться на какой-нибудь очаг цивилизации.

– Что с ней случилось?

Чарли снова перевел взгляд на полицейского.

– Тебя это не касается. Запомни только, кто спас твою жизнь, и не вмешивай ее в эти дела. Это касается только нас двоих.

– О, я-то помню, кто стоит между нами. Если ты воюешь против невинных, то это не значит, что я поступаю так же. Она все о тебе знает?

Чарли свирепо посмотрел на него.

– Столько, сколько нужно.

– Как это, черт возьми, ты сумел заставить монахиню встать на твою сторону?

Взгляд Чарли стал более проницательным. Ему не нравились такие вопросы.

– А откуда ты знаешь, кто она?

– Священник в Блю-Крик оказался весьма словоохотливым. Если бы не он, я бы до сих пор считал ее проституткой. Хотя в ее глазах было нечто странное, когда она лежала в той большой кровати. Она заставила меня подумать, что... – полицейский с неопределенной гримасой на лице задумался о чем-то еще.

– Послушай, я взял эту девушку с собой только потому, что не могу оставить ее здесь одну. Ты же ее видел. Одна она и дня не проживет. А в остальном она не имеет ко мне никакого отношения.

– Значит, ради нее самой, да? В это верится с трудом. А какая в этом выгода для тебя, Колтрейн? Кто она на самом деле? Богатая наследница? Задумал получить за нее выкуп?

– Ты меня совсем не знаешь. Ты ничего не знаешь обо мне. При первой же возможности я оставлю тебя где угодно. И мне совсем не хотелось бы встретиться с тобой в этой жизни еще раз. Но, если я когда-нибудь узнаю, что ты тронул ее хоть пальцем... – Чарли кивком указал на ручей. – Я приеду за тобой и тогда посмотрим, кто и за что будет платить своей жизнью.

– Ты никогда не избавишься от меня, Колтрейн. До конца твоих дней я буду рядом, позади тебя на шаг, может быть, на два. И в один прекрасный день ты увидишь меня перед собой. Я буду ждать, чтобы, наконец, на чем-нибудь тебя подловить.

Чарли нисколько не сомневался в намерениях рейнджера. Правда жизни состоит в том, что с возрастом даже опытные люди теряют свои лучшие качества. Еще несколько лет он сможет убегать, но в конце концов его обязательно поймают. И если не этот человек, то другой. Наверное, самой судьбой ему предначертано качаться в петле. Отчим частенько говорил ему то же самое. И вот теперь выходило так, что, по крайней мере в одном, этот бездарный мерзавец оказался прав.

Анжелина оставалась у ручья, пока Колтрейн не спустился за ней. До нее доносились обрывки разговора обоих мужчин, но на этот раз ей не удалось расслышать, о чем шла речь.

Когда Чарли подошел к ней сзади, она по резкому скрипу сапог по речной гальке поняла, что на душе у него тяжело. Она чувствовала себя так же.

– Пора ехать, сестра. Я уже погрузил рейнджера на волокушу. Поедем медленно, чтобы его не очень трясло. Мы уже сегодня обязательно доберемся до городка или до какого-нибудь жилья.

– Я не хочу оставлять его одного. Чарли вздохнул:

– Я понимаю. Но не вижу другого выхода. Как только он поправится – снова станет нас преследовать. Нам нужно побыстрее отсюда убраться.

Анжелина нахмурилась и повернулась к нему лицом.

– Рейнджерам запрещено пересекать границу.

– Разве вы не слышали, что он сказал? Он взял отпуск, бросил все дела только для того, чтобы поймать меня. У меня такое предчувствие, что на этот раз он плюнет на все служебные правила рейнджеров.

Анжелина пробормотала нечто такое непристойное, от чего у Чарли глаза полезли на лоб, а рот исказила причудливая гримаса.

– Ну, милая моя, где же вы такому научились? Вы меня просто шокировали.

– Заткнитесь. Все это мне совершенно не нравится. Нисколько.

От ее резких слов Чарли мгновенно отрезвел.

– А вы думаете мне самому нравится, чтобы мой конь тащил за собой этого полицейского, который только и мечтает меня повесить? Может, вам пора перестать препираться со мной насчет того, оставлять его где-нибудь или нет. Возможно, у меня притупились чувства, но я все еще знаю, как надо защищать себя, да и вас, если вы только позволите мне это делать.

Анжелина ответила не сразу. Ее охватили усталость и уныние. И хотя на ее состоянии несомненно сказался и недостаток сна прошлой ночью, она все же не могла понять причину нараставшего в ней отчаяния. Она не испытывала такой печали с того времени, когда ее держали взаперти накануне свадьбы.

Откровения о Чарли, услышанные прошлой ночью, тяжким грузом легли ей на сердце. Ей никогда не нравилась неопределенность в чувствах. Анжелина относилась к женщинам того типа, которые планируют свою жизнь. И каждый раз, когда намеченное шло вкривь и вкось, когда она теряла контроль над событиями, ей казалось, что весь ее мир пошатнулся. А может быть, все это происходило из-за их постоянных столкновений с Чарли, хотя она понимала, что он изо всех сил старался сделать так, чтобы им обоим повезло. Но, до тех пор, пока ее жизнь не войдет в привычное, доступное ее пониманию русло, она на каждом шагу будет ощущать нарастающее предчувствие катастрофы.

Анжелина медленно пошла вверх по склону к лошадям и к своему пациенту.

– Наверное, вы правы, Чарли, нам, скорее всего, придется его оставить. И все же это противоречит всему, чему меня учили.

– Я знаю. Извините меня.

Анжелина удивленно посмотрела на него. Он не поднимал глаз и шел рядом с нею, уставясь вниз, будто внимательно рассматривал сапоги. Если бы она его совсем не знала, то могла бы подумать, что он и в самом деле просит прощения. Ей всегда казалось, что Чарли относился к ее убеждениям с едва скрытым презрением. Как-то раз он сказал ей, что уважает ее, но она восприняла это лишь как комплимент ее мужеству, а не призванию. А может быть, она ошибалась.

Чарли показался ей таким подавленным, каким она еще никогда его не видела. «Неужели это откровения прошлой ночи так мучают его? И вообще, верю ли я по-настоящему, что Чарли способен на те преступления, в которых его обвиняет рейнджер? Имеет ли значение для моей миссии, виновен он или не виновен?»

Задумавшись, Анжелина оступилась, и Чарли протянул руку, чтобы поддержать ее. Она поблагодарила его рассеянной улыбкой, ибо была занята поисками истины.

Она видела свое предназначение в том, чтобы спасти Чарли от него самого. То обстоятельство, что он убил Клэр или же не убивал ее, не могло отразиться на ее соображениях. Если только Чарли действительно убил Клэр, он тем более нуждается в спасении. Анжелина не верила, что он когда-нибудь сможет нанести ей вред или даже причинить боль. Но даже если и так, то оставит ли она, несмотря на это, выполнение своей миссии?

«Нет!»

Этот ответ был ей так же ясен, как яркий солнечный свет, немилосердно лившийся на ее непокрытую голову.

Они поднялись на верхушку холма, и Анжелина отошла от Чарли, направившись проведать пациента. Увидев ее, рейнджер улыбнулся и она ответила ему улыбкой. Он разместился на наскоро сооруженной волокуше, привязанной к лошади Анжелины. Поперек его ног лежало одеяло, прикрывая распухшую больную ногу, на которую еще нельзя было натянуть даже разрезанную по шву штанину.

– Я хочу еще раз взглянуть на вашу ногу, мистер Уинстон, прежде чем мы тронемся в путь. Если, по вашему мнению, мы будем двигаться слишком быстро, вы обязательно дайте нам знать. – Анжелина отбросила одеяло, открыв длинное мускулистое бедро, и оттянула полоску своей нижней юбки, которой накануне забинтовала рану. Довольная тем, как заживает рана, она коротко кивнула и заново перевязала его ногу.

– Знайте, я все равно стану его разыскивать. – Уинстон проговорил это очень тихо, и Анжелина поймала себя на том, что вслушивается в его слова. – И вас тоже, если вы по-прежнему останетесь с ним.

Анжелина кивнула и оглянулась назад. Чарли уже сидел в седле и не мог их расслышать.

– Вы верите, что поступаете правильно, а я о своих поступках думаю точно так же. В жизни каждого из нас есть свое призвание, мистер Уинстон.