Текст книги "Убийство на Вулкане"

Глава 21

Джеймса Т. Кирка доставили в отделение срочной медицинской помощи. На лицо ему надели маску. Кирку казалось, что его тело принадлежит не ому, а кому-то другому. Он еле вытащил из-под простыни, которой его укрыли, руку.

На обгоревшую кожу нанесли слой блестящей защитной мази. Но ожог был не очень опасным, хотя местами кожа и покрылась волдырями, как после сильного солнечного ожога.

Кирк привстал, но к нему подбежал Корриган.

– Лежи и отдыхай, Джим. Все будет в норме. Я отправлю тебя домой, как только ты получишь порцию целительных лучей.

– Домой? – в горле появились неприятные ощущения, но он все-таки смог выговорить, сорвав с лица маску:

– А что со Споком и Сареком?

– Спока только что прооперировали, сейчас он в лечебном трансе, ответил ему Корриган, убирая в сторону дыхательный аппарат, затем он пробежал по телу Кирка сканером.

ТМир разносила пострадавшим фруктовый сок и дала попить Кирку.

– Леонард остановил у Спока внутреннее кровотечение, – продолжил Корриган. – Обширного хирургического вмешательства не потребовалось, и если я хорошо знаю вулканцев, Спок будет готов к выписке утром.

– А Сарек? – спросил Кирк, ему стало легче говорить после выпитого сока. – Что с Амандой? Они не…?

– Они оба живы, – успокоил его Корриган. – Пожар ликвидировали до того, как он проник в стазокамеру. Сарек пострадал меньше, чем ты, и пришел в себя, когда Сорел обследовал его. Сейчас он тоже в лечебном трансе. Сорел и ТПар разбудят его, как придет время тебе идти домой, и, Джим, я доверяю тебе убедить Сарека пойти вместе с тобой После лечебной процедуры физическая боль ему не угрожает, но отдых необходим. Ремонт компьютера может подождать и до утра.

– Я обратил внимание, что Сарек так же упрям, как и его сын, – сказал Кирк. – Я попробую воз действовать на него методами, которыми пользуюсь, если нужно убедить Спока.

– А какими методами надо воздействовать на упрямого землянина, чтобы заставить его идти отдыхать? – послышался голос Сорела, выходящего из-за спины Корригана. – Даниэль, по-моему, ты должен был уйти еще утром?

– Ты ведь не жаловался, когда я вернулся по мочь в чрезвычайной ситуации, – парировал Корриган.

– В тот момент все мои просьбы оказались бы бесполезными. Несмотря ни на что ситуация нормализовалась.

– Насколько велики разрушения? – спросил Кирк.

– Огонь поглотил зону аварийного генератора и одно крыло комплекса клиники, – ответил Сорел.

– Сторн рассказал бы тебе в деталях, но сейчас он занят ремонтом.

– Главное, нет жертв, – добавил Корриган. – Досадно, что компьютер не работает, зато есть электроэнергия, и пациенты возвращаются в палаты.

– Кстати, и тебе давно пора быть у себя в комнате и спать, – вновь напомнил Сорел и позвал дочь.

– ТМир!

Кирк видел, как ТМир отошла от пациента, которого поила, и встала рядом с отцом.

– Да, отец?

– Отведи Даниэля в его апартаменты, заставь что-нибудь съесть и уложи спать.

– Но, Сорел… – запротестовал Корриган.

– Даниэль, послушай. Сейчас ты держишься на адреналине. Кризисная ситуация миновала, и количество его уменьшится. Если я не позабочусь о тебе, уверен, есть ты ничего не будешь, спать ляжешь на кушетке в офисе, а наутро вновь приступишь к работе зарядившись кофе и подгоняя себя обостренным чувством ответственности.

Кирк улыбнулся, обнажив зубы. Сорел только что дал совершенно точную характеристику другому врачу, которого Кирк достаточно хорошо знал.

– Да, кстати, – спросил он, – а где доктор Маккой?

Сорел и Корриган одновременно посмотрели на Кирка, удивившись странному, нелогичному переходу разговора, и если Корриган выглядел озадаченным, то на лице целителя-вулканца Кирк впервые смог прочитать выражение, говорившее о том, что Сорел прекрасно понял значение улыбки капитана.

– Леонард в послеоперационной. Ему понадобится еще несколько часов для завершения работы. Я позабочусь, чтобы он добрался домой, Джим. Делай все, что угодно, ради того, чтобы заставить Сарека отдохнуть, и… ТМир, ты еще здесь? Вот как ты слушаешься отца!

Глаза девушки, карие, с бархатным оттенком, были очень выразительными. Кирк заметил, как в се взгляде промелькнуло негодование, но она сумела сдержаться и промолчала. Видимо, она, как и Кирк, поняла, что Сорел поддразнивает ее, но с самыми добрыми намерениями. Целителю хотелось, чтобы его дочь и доктор остались наедине и разобрались с обвинениями, выдвинутыми ТМир в пустой стазокамере… Неужели это произошло всего лишь утром?

Впервые с момента пожара Кирк вспомнил, что ведет расследование убийства. Мог ли пожар устроить убийца? Нет, это предположение отпадало.

Станет ли человек, играющий жизнями людей на расстоянии, пачкать руки установкой взрывного устройства или разливать какую-нибудь воспламеняющуюся жидкость? Ага, а что, если он здорово испугался за оставленные улики и решил убрать их? Одно несомненно: следовало внимательно осмотреть место пожара и выяснить, откуда он начался.

Когда ТМир и Корриган ушли, Кирк спросил.

– Где мой трикодер?

Сорел протянул руку к полке над головой Кирка и снял аппарат вместе с удостоверением о принадлежности капитана к Звездному Флоту, кредитный ваучер Федерации, хронометр, показывающий вулканское время, и несколько монет.

– Твоя одежда сильно подпортилась, – сообщил Кирку целитель. – Мы подберем тебе что-нибудь.

– Ты не мог бы передать Сторну мое мнение? Я считаю, что пожар возник в результате поджога.

– Ты не единственный, кто подозревает это Джим, – сказал Сорел. – Уже проводится расследование.

Кирка это не успокоило, и об отдыхе не могло быть и речи. В его голове проносились мысли с раз личными предложениями, из которых следовало, что кем бы ни был человек, осуществивший поджог, очевидно, что он ставил целью убить Аманду и одно временно избавиться от улик. Кирк вновь вернулся к анализу мотивов преступления. Какой из них связал бы воедино ТЗан, Ремингтона и Аманду? Чем больше он об этом думал, тем сильнее убеждался либо из трех человек в стазокамерах покушались на кого-то одного, и пользуя остальных для введения следствия в заблуждение, либо на всех троих с целью дискредитации Корригана и всех землян на Вулкане К тому времени, когда пришел черед Кирка идти на целительное облучение, анестезиологический эффект противоожоговой мази стал проходить.

Кожу пекло, и он почувствовал непреодолимый зуд – не меньший, чем удовлетворение любопытства относительно возникшей загадки. Наконец Маккой, работавший теперь вместе с сыном Сорела, положил его на специальный стол, такой же, как и в лазарете на «Энтерпрайзе». Жжение и зуд сменились приятным теплым покалыванием, которое способствовало ускорению процесса восстановления клеток эпидермы. Кирк расслабился так, что заснул, но пришел в себя быстро, когда Сотон попросил его перевернуться на другой бок. Сразу не сообразив, он принял молодого человека за Сорела – пока не взглянул в его нежные карие глаза, похожие на глаза сестры. В полусонном состоянии Кирк выпалил личный вопрос, который в обычной ситуации никогда не задал бы вулканцу – Сотон, а ты одобрил бы женитьбу Корригана на ТМир?

Вулканец остался невозмутимым и не стал уходить от ответа, вместо него читать лекцию о нормах приличия, принятых на планете, как это сделал бы Спок. К удивлению Кирка, он сказал:

– Земляне, знаю, говорят: «Пусть он и лучший друг, но чужестранец, и за него сестры я не отдам «Это чувство не свойственно вулканцам. Даниэль Корриган – тот человек, которого земляне назвали бы, следуя данному выражению, лучшим другом. Он таковым и является для нас еще с тех пор, когда я был ребенком. Как может кто-либо из нас возражать против того, что он станет членом нашей семьи?

Молодой целитель с любопытством взглянул на Кирка, затем продолжил:

– Речь идет не только о внешней стороне дела – я был бы очень доволен, если б моя сестра и Даниэль разрешили свои проблемы, это окончательно оформило бы существующие на протяжении многих лет отношения Корригана с нашей семьей.

Поняв, что Сотон не отказывается говорить на эту тему, а спросить о том же Сорела трудно отважиться, Кирк решил прощупать почву поглубже.

– А как же твой отец?

– У отца нет кровного брата. Его он увидел в Корригане, когда повстречался с ним. Думаю, ТМир доставила отцу огромную радость и наивысшее удовлетворение, когда сообщила о своем намерении выйти замуж за Даниэля. Причинив доктору боль, она здорово расстроила отца, и… боюсь, что именно не нашедшая выхода злость на нее за обвинения в ад рее Даниэля заставила меня открыто говорить с то бой. Прости. У меня не было возможности заняться медитацией, чтобы очиститься от отрицательных эмоций.

Прошу твоей снисходительности за то, что больше говорить об этом не могу.

– Я ничего не слышал от тебя, – заверил его Кирк, вспомнив, как однажды точно так же ответил Споку. Он и в самом деле и словом не обмолвился о том, что пришлось услышать, хотя знал, что секрет вулканцев, не выдаваемый ими, был зарегистрирован неизвестным источником даже в картотеке Звездного Флота.

Сотон вернулся к своим обязанностям. Кирк улегся на живот и задремал под целительными лучами, пока не почувствовал, что кто-то легонько трогает его за плечо. Кирк приподнял голову со скрещенных рук и увидел стоящую рядом Элейну Миллер. До него мгновенно дошло, что лежит он совсем голый, и, к счастью, сообразил вовремя, иначе машинально повернулся бы на спину и сел. Облучение закончилось, но под кожей покалывало, на этот раз от прилива крови. Капитан смутился. «Может, она догадается, что краснота вызвана не ожогом?» подумал Кирк.

– Я принесла тебе кое-какую одежду, – сказала Элейна, кладя пакет у изголовья. – Сорел уже разбудил Сарека и ждет тебя в холле.

– Спасибо, – поблагодарил Кирк, не предпринимая попыток, чтобы встать.

– Тебе помочь одеться, Джим? – предложила Элейна.

– Нет, я хотел бы сделать это в полном одиночестве.

– Конечно, – ответила Элейна, словно ублажала ребенка. – Я вернусь через пять минут.

Кирк облачился в принесенную одежду – в безразмерные штаны на резинке и тунику, которую подпоясал ремнем. По всей видимости, их одолжили в спортивном зале Академии. Более-менее прилично одевшись, Кирк потянулся, обнаружив, что ожоги почти не чувствовались. Если бы речь шла о солнечном ожоге, на следующее утро он мог проснуться с золотистым загаром. В его же случае сухая кожа в обгоревших местах начинала шелушиться и отваливаться в тех местах, где раньше были волдыри. Кирк успокоил себя тем, что после акустического душа кожа станет чистой. Элейна вернулась за Кирком и спросила;

– Мы можем идти? Знаешь, Джим, что бы ты ни надел, во всем выглядишь элегантно.

– Гм, спасибо за комплимент. Как выйти в холл?

– Я проведу тебя. Эта часть клиники больше похожа на лабиринт. И к тому же довольно пустынный.

– Все уже разошлись по домам?

– Все, кого можно было отправить. Есть больные с которыми врачам и целителям придется провозиться всю ночь. Мне самой еще предстоит проверить кучу работ. Этот пожар многим перепутал планы.

Она посмотрела на свисающий с плеча Кирка трикодер.

– Мне кажется, сегодня ты совсем не в настроении сходить куда-нибудь пообедать, – заметила Элейна. – Я сейчас захвачу что-нибудь в кафетерии.

Может, завтра вечером…

– С огромным удовольствием, – с готовностью ухватился за предложение Кирк, зная, что ему будет приятно ждать встречи после дня расследования, который мог стать досадным. Как только мысли его обратились к предстоящим на завтра делам, так он сразу стал рассуждать, как детектив. – Элейна, вот ты живешь на Вулкане долгие годы. Как вулканцы обращаются с тобой?

– Как это понять – обращаются? Что ты имеешь в виду? В среде ученых я пользуюсь такими же правами.

– А что касается… То есть, ты, гм… ходишь на свидания только с землянами? Ну, а если к тебе проявит интерес вулканец? Что тогда подумают люди?

Элейна нахмурилась.

– Вулканцам нет никого дела до того, что подумают люди. Для них самое главное – традиции. Если человек с другой планеты их соблюдает, то его принимают как своего. Во всяком случае, большинство вулканцев. Ты ведь не считаешь, что все они сделаны из одного теста, а, Джим?

Кирк вспомнил ТПринг с ее тайным любовником Стонном. Их случай не вписывался в вулканские рамки, хотя оба они были коренными жителями планеты.

– Нет, просто таких случаев немного. Вот я думаю, что могло бы случится с Корриганом, если б он женился на ТМир?

– ТМир? Ты имеешь в виду дочь Сорела? А они что, собираются пожениться? Я думаю, это просто здорово!

– Правда?

– Даниэль полностью адаптировался к жизни на Вулкане. Какова вероятность того, что он найдет подходящую женщину-землянку, если на Вулкане он чувствует себя, как дома? Ему нет смысла жить бобылем, когда он нашел близкую ему во всех отношениях вулканку.

Они приближались к холлу, где их ждал Сарек, и немного помолчав, Элейна добавила так, чтобы не услышал вулканец:

– Брачный союз между вулканцами и землянами вряд ли можно назвать распространенным, но свадьбы их стали более частыми после того, как Сарек нарушил традицию, женившись. на Аманде. Он удивительный человек, Джим.

Другим вулканцам следовало бы брать с него пример.

Глава 22

Много времени прошло с тех пор, когда Даниэль Корриган чувствовал себя лишним в семье Сорела, и вот теперь вновь появилась натянутость в его отношениях с ТМир. Они шли вместе к нему домой, дыша горячим вечерним воздухом. Оба хранили неловкое молчание. Была середина лета, и солнце несмотря на поздний час стояло высоко.

Дома ТМир заставила Корригана сесть на диван, а сама запрограммировала на кухонном компьютере суп, который вскоре принесла ему в чашке. К вечеру Даниэль почувствовал усталость, накопившуюся за день, и горячий суп отчасти снял се. Если тело едва повиновалось Корригану от упадка сил, то сознание было воспалено от предчувствия душевных мук и страданий. Каким образом сохранить дружбу с ТМир несмотря на досадное недоразумение, происшедшее сегодня? Сможет ли он забыть радостное ощущение надежды, охватившее его прошлой ночью, и о котором больше не стоило и говорить? Она, конечно же, выйдет замуж за вулканца. Хватит ли у него самообладания спокойно видеть ТМир с другим мужчиной?

Первой заговорила ТМир.

– Даниэль, сегодня я опозорила свою семью. Ее слова прозвучали как гром среди ясного неба. Корриган ожидал услышать все, что угодно, только не это. Запинаясь, он промямлил:

– О, нет, что ты! ТМир, мы ведь с тобой не женаты, не связаны узами.

Нет никакого позора в том, что ты передумала, осознав неправильный выбор.

– Нет, выбор мой правильный, – сказала ТМир, призывая на помощь всю свою выдержку, и даже глаза ее стали непроницаемыми. – Наверное, ты считаешь, что сделал неверный выбор поскольку я не выдержала даже первого испытания.

– Нельзя ждать от вулканца, что он справится с эмоциями землян, невозмутимо ответил Корриган.

– Как мне тогда совладеть с эмоциями вулканцев? – голос ТМир звучал бесстрастно, резко контрастируя с произнесенной фразой.

– Эмоциями вулканцев? – переспросил Корриган в полном замешательстве.

ТМир стала контролировать свои чувства еще больше.

– Сегодня утром отец предложил мне выбрать между сомнениями в отношении тебя и мужем-вулканцем, достигшим брачного периода.

– О, боже! – воскликнул Корриган. – Мне казалось, что я знаю Сорела!

Этот жестокий!.. Свою собственную дочь!.. Да как он посмел!..

Он вскочил, готовый вернуться в клинику и найти Сорела.

– Даниэль.

Мягкий голос ТМир остановил его.

– Отец был прав, поставив вопрос таким образом. Я сама целый день искала ответ на него.

– Как вообще он мог ставить этот вопрос! – не успокаивался Корриган.

– Раньше ты ни с кем не была связана узами, о тебе никогда не заботился человек, за которого ты вышла замуж, – потому что и в браке-то не состояла.

– Человек, которого ты любишь, ты хотел сказать? – поправила ТМир.

– Да, земляне выразились бы так, – признал он. – Важно не само слово, а опыт, который за ним стоит. А у тебя совсем нет опыта супружеской жизни, да его и быть не могло, и ты не представляешь, что значит жить с мужем, проявлять заботу о нем, не говоря уж о душевном единстве. Ты и не смогла бы ответить отцу. Проще выражаясь, ты ничего не смыслишь в этих делах. Он только напугал тебя, и теперь ты со страхом будешь думать о брачном периоде, имея о нем абстрактное понятие. Сорел допустил преступную безответственность, вбивая эту мысль тебе в голову. Вот если бы Т'3ан была здесь…

– Она увидела бы, что отец прав. Даниэль, у меня достаточно понятия.

Я знаю, как ответить отцу.

– И что же ты ему скажешь? Сможешь ли ты воспринять бурные эмоции чужеродного мужа? – Корриган преднамеренно употребил вулканское слово вместо обычного эвфемизма.

– Да, – торжественно ответила ТМир, – … и нет.

– Это не ответ.

– Даниэль, я должна была додуматься, и отец поставил меня перед фактом: я смогу и приму жесткие и болезненные эмоции человека, я научусь видеть за ними силу и честь его души… если этим человеком будешь ты.

– Что? – Корриган сомневался, то ли он расслышал.

– Я наблюдала, как вы с отцом трудились сегодня, спасая жизни пострадавшим при пожаре. Мой отец жив лишь благодаря тому, что ты принял на себя его боль, а его страдания были самыми сильными из тех, которые может испытывать вулканец, – это агония разбитых уз. Я впервые заглянула в глубь своих… чувств. Ты, наверное, догадываешься, что у меня несколько разных причин выйти за тебя замуж, если, конечно, ты согласишься взять меня.

– Мне точно известно, что это не благодарность за спасение жизни Сорела, – сказал Корриган. – Кроме того, он никогда не стал бы предлагать тебе выйти за меня, как бы ему того не хотелось, и даже подсознательно намекать на это, используя свои способности целителя.

– Ты абсолютно прав. У меня и в мыслях не было, что отец так быстро согласится, хотя знала – он не будет возражать из чисто логических соображений. Сегодня он заставил меня разобраться в собственных чувствах.

Я очень сожалею, что причинила тебе боль и опозорила славное прошлое нашей семьи, но мне не стыдно. Я чувствовала бы угрызения совести, если бы искала мужа-землянина ради того, чтобы избежать замужества… за чужеродным мне человеком.

Корриган тоже весь день думал о случившемся, не позволяя себе обвинить в чем-либо ТМир. Теперь он решил спросить, вкладывая в голос всю нежность, на которую только был способен.

– А ты в самом деле уверена в своем выборе? Ты сказала, что не ответила на вопрос отца ни «да», ни «нет».

– Ответ отрицателен в том смысле, что я не смогла б принять никого другого, кроме тебя. Я желаю, чтобы ко мне прикасался только ты, и больше никто. Когда отец ушел, оставив меня наедине со своими мыслями, я вначале застыдилась: не могла представить, что способна впустить в свою душу чужого человека, многие поступки которого не поддаются логике, но который нуждается во мне. Много раз я уходила от картин, возникавших в моем воображении, опозоренная и обесчещенная, отторгнутая от всего вулканского.

– О… ТМир. – Корригану захотелось обнять се, но она сидела неподвижно, рассказывая о метаниях своей души.

– Затем прозвучала пожарная тревога, и я побежала помогать – на моем месте так поступил бы каждый, но мне также хотелось забыться, уйти от своих мыслей, работая физически. Отец направил меня к пациентам, и я увидела, как ты озабочен происходящим, твое лицо, твой голос выражали сострадание больным, но ты не позволял чувствам мешать делу. В тот момент я подумала: «Вот что ты потеряла».

Когда на тебя напал лемнорианец, я воочию убедилась, какой ты храбрый. Это лишний раз подтвердило правильность моего выбора. Если бы только я была достойна тебя!

– ТМир…

– Позволь мне закончить. Он ударил тебя, и я в ужасе подумала, что ты убит. Я никогда не знала, что творится в твоей душе, Даниэль, не считая того глупого случая, разрушившего наши надежды.

– Земляне более стойки, чем кажется вулканцам, – заверил Корриган девушку. – Чтобы меня убить, одного лемнорианца мало.

– Твоя сила… в твоих душе и сердце. На какое то мгновение у меня сегодня появилось желание схватить тебя и увести из Неотложки, чтобы тебе не угрожала опасность, но оно быстро прошло. Я понимала, что твое место там, и, как мой отец, ты ставишь благополучие своих пациентов выше собственного. Я всегда знала это, Даниэль, – вот одна из причин моего решения связаться с тобой узами. Этим же объясняется и твое чувство вины в смерти моей матери, но я поняла все только после медитации, выстроив логическую цепь.

– ТМир, в эмоциях землян нет логики.

– Возможно, со временем я пойму, как ты справляешься со своими переживаниями. Я проанализировала и свои чувства, Даниэль. Вопрос отца заставил меня серьезно задуматься об истинной основе моего выбора тебя, а не мужа-вулканца. Я пришла к тебе не потому, что хотела убежать от чего-то еще. После пожара, когда оказали помощь всем пострадавшим, у меня снова появилось время для медитации. На сей раз передо мной проплывали картины, где ты был рядом со мной и нуждался во мне, – ты, с чувством вины и страха, в котором не было логики. Но теперь это меня не оттолкнуло. Я хотела лишь облегчить твою боль, как ты снимаешь ее у других.

ТМир опустила глаза на свои руки, сложенные на коленях.

– Порой женщина не решается идти к своему мужу в его брачный период, но когда она преодолеет смятение и сливается с ним, оба вознаграждаются прочными и глубокими узами, как, например, мои родители. Я не целитель.

Никогда не соприкасалась ни с кем душой, кроме членов моей семьи, до того, как встретила тебя. Если ты не воспринимаешь меня теперь, я пойму – я нанесла тебе слишком сильный удар, чтоб ты рискнул соединить свою судьбу с моей. Единственное, о чем прошу, – простить меня за утреннюю выходку.

– На это у тебя были серьезные основания, – утешил ее Корриган и был вознагражден благодарным взглядом ТМир.

– Ты хорошо понимаешь меня.

– Настолько хорошо, что мы можем пожениться, если будем всегда откровенны друг с другом, как сегодня. Если поймешь, что моя первая реакция на стрессовую ситуацию не совсем логична, ты дашь мне время подумать…

– Я сделаю это с превеликим удовольствием! – воскликнула ТМир. – Ты допускаешь, что иногда я, может быть, неправильно истолкую твои чувства, и поможешь понять их?

– С радостью, – согласился он, – если таким же образом ты будешь поступать и по отношению ко мне.

– Тогда… давай свяжемся узами, Даниэль. Корриган улыбнулся.

– Это должно было произойти сегодня вечером, не правда ли? У меня нет чувства вулканского времени. Кажется, события вчерашнего дня произошли сто лет назад, и пройдет еще сто лет…

– Нет, мы это сделаем сейчас, как и планировали.

– Но ведь ты хотела, чтобы в церемонии приняла участие вся семья.

– Отец с Сотоном задержатся в клинике допоздна, но это не имеет значения – мы взрослые люди, а засвидетельствовать слияние наших духовных уз можно и позже. Сейчас я хочу слиться с тобой в одно целое, – Сорел мне этого не простит…

– Он меня не простит, если я не буду следовать своему решению. С какой стати, ты думаешь, он послал нас домой вместе? От целителя невозможно что либо скрыть, он заранее просчитал мое окончательное решение.

– Но ты-то не целительница, ТМир, а мои способности в этой области близки к нулю.

– Мы попробуем, а если не получится, то отец поможет нам завтра связаться душевными узами. У нас выйдет, Даниэль, нам нужно попытаться сделать это вместе.

Она коснулась теплыми подушечками пальцев его лица. Корриган знал расположение точек, позволяющих войти в сознание другого человека, нашел их на лице ТМир, и в мгновение ока их души слились воедино – так быстро, что он даже не успел сообразить. То было иное ощущение – не холодное слияние в целительном мелдинге, а в какой-то степени оно совпадало с чувством Корригана в семейном мелдинге с Сорелом. Касание душ было очень глубоким, теплым от сознания родственности и величайшего взаимного доверия.

Но у Корригана с ТМир было нечто большее, что выражалось в величайшем слиянии женского и мужского начал, двух противоположностей, тянущихся друг к другу с огромной страстью, как это может позволить себе всесильная и вечная природа. Они нашли то, что искал каждый из них, и в итоге их единство обрело новый смысл – они стали рассуждать одинаково! Корриган услышал в воображении радостный смех ТМир, заливистый, как песня соловья.

Душа ТМир оказалась прекрасной, как и она сама. Он читал се вулканскую логику мышления, наблюдая удивительный ход мыслей, увидел со стороны и себя в ее душе: экзотического, но близкого, чужого, но не враждебного.

ТМир воспринимала его сильным, умным, надежным и занимательным человеком.

Корриган рассмеялся вслух, увидев себя в представлении ТМир морским волком, стоящим на мостике парусника.

«Ты знаешь, это все фантазии, ТМир».

«А мой образ в тебе? Разве не фантазия? – ТМир показала свой образ, каким его создал Корриган: изящной волшебницы ирландских лесов его детства, танцующей среди сказочных персонажей под луной в прозрачных одеждах из газовой ткани. – Я разделила с тобой свои фантазии, но ты еще не поделился со мной своими».

«Я никогда не осмеливался их проявлять», – вдруг открыл для себя Корриган, и ТМир моментально уловила эту мысль.

С трогательной нежностью они исследовали друг друга, переплетаясь мыслями, касаясь лишь подушечками пальцев лиц друг друга. Корригану хотелось, чтобы так продолжалось вечно.

«Так оно и будет», – ответила ему ТМир, душа которой раскрывалась перед ним, подобно бутону розы, увлекая в недра своего «я» и одновременно присутствуя в его сознании, от чего Корриган был наверху блаженства, пока…

ТМир вдруг отдернула руку.

– Нет! – непроизвольно вырвалось у Корригана, но она настойчиво отвела и его руку от своего лица. Сила контакта ослабла, но он по-прежнему сохранялся. Она все еще оставалась с ним! Никогда прежде он не испытывал подобного, и Корригану казалось, что это чувство он ждал всю жизнь.

– Быть всегда с тобой… – прошептал Корриган, и по его лицу покатились слезы. – Прости меня, – пробормотал он и стал беспомощно рыться в карманах, ища платок.

ТМир взяла платок у него из рук и вытерла ему слезы.

– Я не прощу тебя за то, что ты землянин. Ты им и останешься, Даниэль. А ты простишь меня за то, что я вулканийнка?

И снова он ощутил касание его души и увидел в ее глазах отражение его собственной радости. Он поцеловал ТМир, она ответила ему пылкой взаимностью, их духовные узы снова усилились. Когда Корриган разжал объятия, но не отпустил ТМир, она улыбнулась и сказала:

– Теперь я понимаю значение этого касания… муж мой…