Текст книги "Горящие холмы"

Уже стемнело, когда он первый раз встал на ноги. Используя ружье как костыль, он сделал два шага и снова сел. Позже он сделал еще два шага.

Когда Мария Кристина подошла к дому, все овцы уже были загнаны, а Хуанито был дома. Она обошла дом, чтобы зайти со стороны источника, у которого оставила ведро. Из дома до нее донеслись резкие голоса. Говорил Висенте. Когда она вошла в дом, его глаза полыхнули яростным огнем.

Мать бросила на Марию Кристину быстрый взгляд. В ее темных глазах застыло беспокойство. Мария Кристина вошла, и скандал немедленно прекратился; наступила тишина.

Висенте угрюмо уставился на нее. Высоко подняв голову, она пересекла комнату и помыла руки. Мать принялась накрывать на стол. Хуанито сел за стол, поигрывая ножом. Большая комната служила одновременно и гостиной и кухней. Кроме того, в доме были еще три спальни и комната для гостей, которая, впрочем, никогда не использовалась.

Висенте шагал из угла в угол. Неожиданно он обратился к Марии Кристине:

– Ты на нас всех накличешь беду! Прятать этого человека, это надо же!

Мария Кристина посмотрела на него, ее взгляд был полон презрения.

– Ты просто дурак! – сказала она.

В бешенстве он посмотрел на нее, начал что-то говорить, но затем бросился к выходу и вылетел наружу, хлопнув за собой дверью. Сжав губы, Мария Кристина проводила его взглядом. Когда он в таком состоянии, его ни в чем не возможно убедить. К счастью, он не знает о потайном месте в скале, и даже Хуанито не знал о нем.

Конечно, брат прав. Помогая раненому, она навлекает угрозу на всю семью. Но, с другой стороны, когда она нашла того человека, он был один, ранен, он умирал. Тогда казалось, она не могла поступить иначе.

Хлопнув дверью, вернулся Висенте и, усевшись, хмуро принялся за еду.

– Ты не имеешь права так поступать, – сказал он. – Где он?

– Понятия не имею, о ком ты говоришь.

Висенте приподнялся.

– Ты прекрасно знаешь! – заорал он. – Ты его прячешь и носишь ему еду.

– Даже если это и так, что дальше?

– Да они просто сожгут наш дом и перебьют наших овец!

– А что будешь делать ты? Будешь сражаться или побежишь сломя голову?

Висенте с яростью посмотрел на нее.

– Сражаться!

– Отлично… а я сражаюсь уже сейчас.

Он вновь угрюмо приступил к еде, а когда закончил, встал и вышел прочь. Он остановился у окна так, что Мария Кристина могла наблюдать за ним. Высокий молодой человек, слишком худой, в поношенной, потертой одежде. Она почувствовала угрызения совести. Ведь у Висенте даже детства не было. Он никогда не испытывал прелесть беззаботной скачки, у него не было нарядной одежды, он не ухаживал за девушками. Одиноким и испуганным мальчиком он рос на чужбине.

Висенте прав. Она не имеет права принести семье беду. С рождения их преследовали несчастья, они всегда жили под пятой страха. У нее же, по крайней мере, было несколько светлых лет, проведенных вдали от этих мест, светлых, несмотря на то, что и тогда случались горькие дни.

Почему она должна помогать этому человеку? Только потому. что он враг убийц ее отца? Тогда она даже не думала об этом. Потому что он был ранен?

Она слышала его бормотание, когда он метался в бреду, и он ни разу не позвал на помощь женщину. Почему это было важным?

От него исходило спокойствие, у нее появилось чувство надежности, нечто успокаивающее, даже несмотря на нависшую опасность, что-то такое, что подавляло чувство нетерпеливости, успокаивало нервы. Воспоминания взволновали ее, и она немедленно отмела эти мысли. Это всего лишь разыгралось воображение. И вообще, она уже не ребенок, чтобы так волноваться о каждом проезжающем мимо ковбое.

Уже совсем стемнело, когда Трэйс Джордан поднялся на ноги и вновь попытался воспользоваться ружьем как костылем. Ночью звук каждого покатившегося камня может быть услышан на большом расстоянии, и он прилагал максимум усилий, чтобы двигаться как можно тише. Он проверил револьверы на поясе, убедившись, что руки не утратили своей ловкости. Это оружие ему еще понадобится, враги могут появиться в любую минуту.

Обдумав все это, он обошел полуразвалившуюся стену и вышел на тропинку, которой пользовалась Мария Кристина. В этом месте в поверхности скалы образовалась широкая трещина, от которой вниз круто уходила каменная осыпь, но девушка ведь двигалась бесшумно… и наконец он увидел узкую впадинку, шириной лишь несколько дюймов, которая шла вдоль края откоса.

Трэйс вернулся к ручейку, начал пить и долго не мог оторваться. Ему казалось, что воды все время не хватает. Пахнуло ветерком, и он ощутил запах дыма. Они были еще там, прямо на противоположной стороне каньона, ждали, что он наконец допустит ошибку. Знают ли они точно, что он здесь, или это лишь интуиция старины Якоба Лантца?

Несмотря на слабость, его не покидало беспокойство, чувствовалась тревога и в поведении его рыжего коня. Травы осталось мало, и надолго ее уже не хватит. Они здесь находятся уже слишком долго, но даже сейчас не может быть и речи о спасении. Используя ружье как костыль, он попытался оценить насколько ослабли его мышцы. Он отчетливо осознавал главное, что когда придет время, события начнут развиваться внезапно… и уже сейчас он чувствовал, как голоден. Может, это признак того, что он пошел на поправку?

Трэйс уже давно начал систематически изучать эту местность. Зная пустыню, он разбирался в расположении каньонов, горных массивов, знал, что они из себя представляют. Все каньоны примерно одинаковы…. внутри похолодело от мысли, что надо попытаться ночью подняться по отвесной стене каньона, но днем он будет представлять собой отличную мишень, прижатую к поверхности скалы.

А как же Мария Кристина? Она так одинока, замкнута, беззащитна. Но как горда… Об этом говорит каждая линия ее тела, каждый жест. Она носит поношенную одежду, но Держится как королева.

Он не имеет права думать о ней, надо думать лишь о том, как выбраться отсюда, каждую минуту, пока он находится здесь, опасность грозит им всем. Неожиданно Трэйс сделал движение и тут же согнулся, задыхаясь от боли. Пытаясь вздохнуть, опустился на колени. Если лишь одно неожиданное движение приводит к таким последствиям, надежды на спасение нет никакой.

Он заполз обратно под одеяло и уснул. Прошло довольно много времени, и вдруг он проснулся как от толчка. Рука сразу же метнулась к прикладу ружья… что разбудило его? Ясно, что ни один обычный звук не мог разбудить его, подсознательно он знал все обычные звуки. Это, должно быть, какой-то другой звук, и он не принадлежит тихой симфонии ночи.

Тихонько шелестел ветер. Стояла глубокая, светлая, тихая ночь. От вершин гор протянулись длинные тени… скорее всего он ошибся. Разыгралось воображение или лихорадка. Хотя нужно подождать еще немного. Воздух, который он вдыхал, был свежим и холодным как горная вода, звезды были похожи на висящие в небе фонари. Ему были знакомы все эти ощущения, запахи. Он знал, что такое долгие часы зноя, движение теней от облаков, знал тысячи каньонов и тысячи еще не рассказанных историй. Он знал о разрушенных индейских поселениях, знал о таинственных следах, оставленных богами среди нагромождения скал… он когда-то слышал об окруженных неприступными скалами следах в Тибете… Что-то бок весь вечер чешется. Может, рана начала заживать?

Он перевернулся на спину и вдруг замер. Послышался почти неуловимый звук, как будто по каньону что-то двигалось. Он прислушался… залитый ярким лунным светом воздух доносил до его ушей еле слышимые звуки. Чуть слышные. Что-то… кто-то двигался, глубоко внизу.

Осознав, что этот некто или нечто может его услышать, он затаил дыхание. Но, возможно, его уже услышали.

Может, он издавал звуки во сне? В это не верилось, он был уверен, его подсознание всегда оставалось на страже. Впрочем, каменные стены отлично отражают звук, а значит, ему значительно проще услышать все, что движется внизу.

И вновь послышался слабый звук… интересно, он знает, где искать? Не может же он в это время высматривать следы? Хотя ночь отступает. Где-то далеко к небу вознесся заунывный вой койота.

– Это не лезет ни в какие ворота. – Джо Саттон раздраженно смотрел на огонь. – Человек не может взять и как сквозь землю провалиться.

Бен Хиндеман равномерно двигал челюстями, пережевывая табачную жвачку. Он тоже думал над этим вопросом, но по-своему – медленно и методично. Хиндеман был единственным человеком, кому Джек Саттон когда-либо уступал свое лидерство, и у Джо были свои соображения на этот счет. Джек, несмотря на то; что сам по любому поводу любит выхватывать револьвер, все же немного побаивался своего скорого на расправу двоюродного брата.

– Мы потеряли его, – заговорил Морт Бэйлесс, – еще на плато. Сейчас он в плохой форме и не мог далеко уйти.

Именно брата Морта Джордан убил в Мокинг-Берд-Пасс, а Морт был одним из тех, с кем Джек убил Джонни Хендрикса. Его не волновало, найдет ли его Джордан… он сам хотел найти Джордана, чтобы отомстить за брата, а еще потому, что по своей природе был убийцей;

– Если он вообще был на плато, – сказал Джо.

За последние два дня поиски зашли в тупик, и Джек Саттон был доволен. Два парня уже вернулись косить сено, другого тоже жена дожидается. Необходимость в таком количестве людей отпала, а коснувшись раны на мочке уха, он страстно захотел, чтобы они все быстрее убирались по домам. У него. были свои планы, в которых поимка или убийство Трэйса Джордана отступали на второй план.

Джеку хотелось, чтобы и Бен вернулся домой. Бен не хотел причинять мексиканцам беспокойства, и если бы это был кто-то другой, Джек бы решил, что тот сжалился над девчонкой. Но только не Бен. Он ни к кому не испытывал никаких добрых чувств. Отсутствие каких-либо чувств делало Бена очень сложным в общении человеком. Он был жесток и хоть и медлителен, но умен.

Якоб Лантц наклонился и налил себе чашку кофе.

– Он рядом, – упрямо заявил следопыт.

Бен поднял голову.

– Ты видел его?

– Нет… но он здесь.

– Откуда ты знаешь, если не видел его? – раздраженно проговорил Джек. Самоуверенность Лантца порой приводила его в ярость.

– Если Якоб говорит, что он здесь, – заметил Хиндеман, – значит, он здесь.

– Я не знаю почему, – сказал Лантц, – но я чувствую это.

– Если он здесь, – Морт Бэйлесс подбросил хвороста в огонь, – тогда об этом знают гризеры note 3Note3
  Мексиканцы (презр.).


[Закрыть]. Надо поехать вниз, взять девчонку…

– Ничего подобного мы делать не будем. – Хиндеман даже не обернулся.

– В любом случае, она не скажет, – сказал Лантц.

– У меня она заговорит! – с нескрываемой жестокостью провозгласил Морт. – Вот увидите!

– Ты дурак, – сказал Хиндеман. – Ты можешь ее убить, но она ничего не скажет. Она не из таких.

Лантц взял кофе и тарелку с фасолью. Между тем его цепкий ум глубоко влез в эту проблему. Раненый человек, в одиночестве…

– Ближе к делу, – сказал Хиндеман. – Если он жив, значит, он ест, а если ест, значит, еду ему приносят мексиканцы. Единственный, кто уезжал отсюда, это Висенте.

Джек Саттон вытянулся на одеяле. Затем он привстал на локте.

– Морт, завтра ты и Джо проследите за Висенте. Идите туда, куда и он. Ведите его как можно плотнее.

– Это ничего не даст. Я думаю, это девчонка.

– Морт, Джек подал идею. Следи за ним. Он расколется. Пойдет не в ту сторону или что-нибудь скажет. – Он повернул свою львиную голову. – Но не создавайте вокруг него толпы, только следите за ним.

Лантц начал понимать Джордана. Он был у ручья и на горе… когда они его поймали, им было не до веселья.

– Я найду его, – сказал он. – А когда найду, он ваш, ребята.

Они посмотрели на него, этот сгорбленный старик, от которого несет кислым запахом пота, еще может шутить.

– Что это значит?

– Некоторые из вас, ребята, поедут домой. Этот волк вам не по зубам.

Кто-то фыркнул от отвращения, а Морт Бэйлесс нетерпеливо обернулся. Джека Саттона тоже бесило отношение Лантца, хотя он и понимал, что без него они никогда не зашли бы так далеко. Старый Боб Саттон всегда держал около себя Лантца, теперь его место занял Бен.

Якоб Лантц улегся и завернулся в одеяло, угрюмо уставившись в небо. Его мысли воспарились над землей. Должно быть это место, и оно должно быть рядом.

Джордан проснулся под утро, о приближении которого говорил тусклый свет. Его первые мысли были о скребущих звуках прошлой ночью. Надо быть очень осторожным.

При свете дня он тщательно изучил каменистую осыпь, которая вела к нему в пещеру. Девушка или ребенок могли бы пройти по этой узкой тропинке, но один неверный шаг… А Мария Кристина может пройти путем воина. Человек верхом спустился бы по этой осыпи. Он видел, как в минуту опасности дикие лошади творили чудеса. А в одиночку человек может кончить дни свои на дне каньона со сломанной ногой.

Джордан увидел, как молодой человек, который должен быть братом Марии Кристины, въехал в каньон на светлом пони. Как только он проехал поворот, за ним устремились два всадника. Молодой мексиканец дважды оборачивался, чтобы посмотреть назад.

Еще два всадника подъехали к дому и спешились у конюшни. Так, продолжение следует. Каждый шаг Чаверо отслеживается. Другой человек вышел из-под прикрытия ив и направился прямо к Марии Кристине, которая увидела его и застыла в ожидании, ее черные волосы развевались на ветру, шелестело платье. Девушка стояла очень прямо.

Разговор длился несколько минут. Чувствовалось, она держалась холодно и высокомерно. В ее лице было невыразимое очарование, когда Джордан разглядывал ее в бинокль, гордость и одновременно жестокость, все это вызывало в нем какой-то невероятный душевный подъем.

Ковбой, с которым она разговаривала, был Якоб Лантц, человек без эмоций, одержимый лишь одной идеей.

Что бы следопыт ей ни сказал, это ее не взволновало, когда девушка уходила, платье плотно облепило ее бедра. Джордан опустил бинокль и вытер пот с лица. День обещает быть жарким.

Без сомнения, он должен уйти. Он не имеет права приносить им беды и обязан прекратить все это. Завернувшись в одеяло, раненый улегся и стал ждать темноты.

Джордан проснулся как от толчка. Уже наступила ночь; слышался какой-то слабый шорох. Схватив в руки ружье, он быстро вскочил на ноги, затем укрыл ружье, быстро пошел к развалинам и двигался вдоль стены, пока полностью не скрылся в глубокой тьме, затаившись.

Сначала, кроме журчания воды, не доносилось ни звука, затем послышались чуть слышные шаги, чье-то еле слышимое дыхание… его руки метнулись вперед, хватая за горло.

Руки сжали плоть… жестокая схватка длилась какое-то мгновение и прекратилась также внезапно, как и началась, как только Джордан нащупал округлые формы женского тела.

– Мария Кристина?

– Пусти меня.

Голос звучал холодно и отчужденно. Тело было напряжено. Он неохотно ослабил хватку, но рук не убрал.

Девушка отступила назад, и его руки бессильно упали. Он слышал ее дыхание. Запыхалась, пока карабкалась наверх? Когда боролась? Или?..

– Думал, это Лантц.

Мария Кристина не ответила. В воздухе висел запах духов, какой-то цветочный аромат, легкий, но явственный. На фоне неба четко вырисовывались контуры ее фигуры:

– Я ухожу. Я вам всем принес несчастье.

Она стояла неподвижно и молчала. Над краем каньона висела одинокая звезда.

– Если бы ты тогда не пришла, я бы уже был мертв.

Мексиканка смотрела прямо на него, но в темноте он не мог различить выражение ее лица.

– Ты как раз та женщина, которая всегда идет рядом с мужчиной, Мария Кристина, и никогда позади.

– Ты слишком много говоришь.

– Возможно, а может и не очень.

Трэйс Джордан хотел сказать что-то еще, но ничего не приходило в голову. Раньше он легко находил, что сказать женщине, а сейчас не мог выразить словами свои чувства.

В ночной тьме вопросительно поплыл зов перепела, но ответа не последовало. Вновь явственно чувствовался дым костров охотящихся за ним людей, слышался шелест ветра на плоскогорье, но Трэйс практически не думал об этом, все его сознание было поглощено близостью с Марией Кристиной.

– Ты не должен уходить.

– Оставь… они знают, что я близко.

Снова наступило молчание, и он никак не мог понять, что за этим скрывается, подошел к лошади и так внезапно схватил ее за узду, что животное стремительно отшатнулось от него. Он дождался, пока конь успокоится, а затем оседлал.

Простейшая процедура надевания седла на спину животного наконец-то завершилась, но вновь заболел пораненный бок. Джордан прислонился к лошади, чтобы перевести дыхание, передохнув и опираясь на седло, посмотрел во тьму ночи. Если после этого спуска он останется в живых, удача не покинула его, и он еще поборется.

– Ты здесь не пройдешь.

– Спущусь по осыпи.

– Это лучший способ, но будет слишком много шума.

Джордан подтянул подпругу. Наконец она согласилась с его отъездом. Похоже, Мария Кристина рада избавиться от него. А он чувствовал какое-то удивительное нежелание уходить, помнил ощущения от прикосновения к ее телу, то напряжение и борьбу, когда она оказалась в его руках. От этих воспоминаний кровь ударила ему в голову, внезапно он повернулся и в полной темноте сделал шаг к ней.

Мария Кристина отступила, но его руки уже обвили ее тело. Девушка боролась изо всех сил с яростью тигрицы, но он держал крепко, и ему удалось сжать ее в объятиях. Внезапно она расслабилась, но это не было проявлением покорности. Мария Кристина оставалась в его руках, но ответного порыва не было совсем. Вскоре он отпустил ее, но она и не думала вырываться.

– Ты животное.

Ее голос звучал тихо, полностью лишенный эмоций. Он снова прижался к ней, ласково целуя ее губы, щеки, шею, плечи. Она не ответила, но и не отшатнулась. Мужчина отпустил ее и отступил назад, тяжело дыша. Какое-то время они молчали. Она не предпринимала никакой попытки уйти, но и не принимала игру.

Трэйс впервые почувствовал себя несчастным. Ему хотелось подойти к ней, разбить выросшую между ними стену. Но она не проявила никаких ответных чувств.

– Иди домой. Сегодня ночью я ухожу.

Девушка нагнулась и подобрала сумку, которую принесла с собой.

– Это еда.

Какое-то мгновение, казалось, она была в нерешительности, потом повернулась, чтобы уйти.

– Мария Кристина?

Она остановилась, но не повернулась.

– Я вернусь.

Девушка не подала вида, что услышала.

– Тебе нужно ехать по каньону. Затем поверни в первый же достаточно широкий каньон слева от тебя, пересеки плоскую вершину горы до следующего каньона, проедешь его, пересечешь еще одно плато. Увидишь красную скалу, похожую на шпиль, у ее подножия стоит засохший, усыпанный пухом тополь. За скалой есть укрытие и там же есть путь, чтобы скрыться в пустыне, когда придет время.

– Встретимся там.

Красавица чуть пожала плечами.

– С какой стати мне присоединяться к тебе? Думаешь, я гринго? Я мексиканка.

– Приходи, Мария Кристина. Я хочу тебя.

– Глупец.

Мужчина приблизился к ней, девушка полуобернулась к нему. Он различал ее лицо в неясном свете звезд и темные омуты ее глаз.

– Я вернусь. Я должен тебе больше, чем в состоянии заплатить.

– Будь осторожен.

– Если ты не придешь к скале, я вернусь за тобой.

– Тебя убьют.

– Я все равно вернусь.

Трэйс хотел обнять ее, но она отстранилась, ее глаза горели.

– Что ты себе возомнил? Что я какая-то простушка, которая побежит к тебе по первому зову? Из тех женщин, которых ты берешь, когда Захочешь? Я не из таких. Ты думаешь, я пришла сюда, потому что мне нужен мужчина? Я не нуждаюсь в мужчинах. Я пришла потому, что ты умирал… мой отец умер среди этих скал, там внизу. Ты принял меня за дешевку. Убирайся.

Джордан молча подождал, пока она выговорится, и сказал:

– Я вернусь за тобой, Мария Кристина.

– Ты дурак.

– Я больше знаком с лошадьми, чем с женщинами, – признал он. – Ты похожа на мустанга.

В небо вознесся пронзительный вой койота, который эхом вернулся назад. Зверь подождал, потом снова завыл. Над краем каньона, как забытый кем-то фонарь, висела одинокая звезда.

– Однажды кто-то сказал, что в жизни мужчина должен совершить несколько конкретных поступков, но женщина может быть лишь одна. Для меня, ты та самая женщина.

– Нет.

Он ласково взял ее за плечи и легко поцеловал.

– Ты свободная женщина, но я вернусь.

Не оборачиваясь, она пошла к выходу, и вскоре он услышал ее тихие шаги по осыпи. Если преследователи ее ждут, Трэйс знал, что будет делать. Он пойдет вниз и будет стрелять…

Джордан подождал, пока Мария Кристина пройдет узкую часть каньона и спустится на луг. Затем он подвел свою лошадь к началу спуска.

Конечно, лошадь может сломать рогу или еще как-нибудь пораниться, но он должен использовать свой шанс. В противном случае, охотники останутся здесь, пока он не умрет с голоду или у кого-нибудь из семьи мексиканцев не сдадут нервы и его выдадут.

Джордан знал, насколько его шансы невелики, не был уверен, что ему удастся спуститься вниз незамеченным. Наверняка как минимум двое сейчас наблюдают за каньоном, поджидая его.

Кроме того, тяжелой скачки ему не выдержать, хотя некоторые выбирались и из более тяжелых ситуаций, да и других вариантов просто не было. Он проверил все свое снаряжение, свернул одеяло, наполнил флягу водой, а пакет с едой запихнул в седельную сумку. У него было два револьвера и ружье.

Джордан никак не мог решиться. От одной мысли, что предстоит преодолеть этот сумасшедший спуск в полной темноте, во рту пересыхало, а желудок сжимался. Он взял поводья и прислушался.

Ни звука… поджидают ли они его, затаившись во тьме? А может, враги схватили Марию Кристину?

Лантц сжал плечо Бена Хиндемана. Костер еле горел. Выло уже очень поздно, даже койот внезапно прекратил свои завывания.

– Бен… проснись.

Хиндеман проснулся и мгновенно открыл глаза. Он чуть повернул голову, прислушиваясь. Не было слышно ни звука, тем не менее старый следопыт склонился над ним.

– Якоб, ты чего?

– Бен, мы его взяли, причем взяли там, где и хотели. Хиндеман сел и начал натягивать сапоги. Во рту был ужасный вкус, а голова словно налита свинцом. Звезды подсказали ему который час. Он чувствовал нерешительность, но развязка близилась. Их охота на человека уже отняла слишком много времени.

– На него навела девчонка. На скале есть выступ, за которым спрятана небольшая пещерка. Мне кажется, сегодня ночью он начнет спускаться.

– Как это ты вычислил?

– Предчувствие. – Лантц прилег, погружаясь в свои мысли. – Это больше, чем предчувствие, – добавил он. – Девчонка собрала для него большой мешок еды. Кстати, она уже там давно. Не знаю, как она туда добирается и, вообще, где это место, но я знаю, где его можно будет увидеть.

Хиндеман поднялся, поудобнее втискиваясь в сапоги. Затем он громко гаркнул, люди проснулись мгновенно. Пока они одевались, он отдавал приказы. Было слышно какое-то негромкое ворчание, но ничего серьезного. Просто ворчанье уставших людей, которых подняли среди ночи. Но они были рады действовать.

Погоня началась на волне яростного подъема. Теперь большинство из тех, кто продолжает охоту, просто не смогут смириться с поражением.

– Двое в начало каньона, – скомандовал Лантц. – Я буду идти навстречу. Если он пойдет к вам, вы его возьмете. Еще два человека будут в конце каньона, ниже дома мексиканцев. Таким образом он окажется в ловушке и все будет кончено.

Джек Саттон натянул сапоги и поднялся. Он был небрит и давно не мылся, хотя любил чистоту.

Так девчонка все знала? Интересно, сколько раз она туда к нему ходила?

«Это же!..» Слова потоком лились из него, изливая часть терзающей его горечи.

Лантц не оглянулся, а Бен Хиндеман просто поднял седло и направился к привязанным лошадям. Другие укладывали в кобуру револьверы или поднимали ружья, а затем растворялись в ночи.

Сначала все двигались плотной группой, затем разделились. Джек Саттон пошел с Беном Хиндеманом. Когда все уйдут, он позаботится о девчонке. А что касается Джордана… Саттон почувствовал, как сжалось горло…

Еще минуту Трэйс Джордан простоял на краю спуска. Он почувствовал, как его рыжая лошадь пощупала копытом дорогу и отпрянула назад.

– Ну давай же, Джед!

Он сделал шаг вперед и почувствовал, как лошадь осторожно двинулась за ним. Под ногами покатились камешки.

Лошадь пошла, поскользнулась, но устояла. Они спускались настолько быстро, насколько могла лошадь. И тут грянул выстрел.

Громкий выстрел из тяжелого револьвера… затем второй, оба раза выстрелы раздались вблизи дома мексиканцев. А затем сквозь эхо выстрелов и звук падающих камней донесся высокий звенящий крик. Это не был крик страха или боли, в этом крике звучала уверенность и надежда.

Мария Кристина стреляла, чтобы отвлечь охотников от него, а значит, те были настороже и готовы к бою.

Трэйс преодолел последние метры спуска, лошадь следовала за ним, и наконец они оказались внизу, большая рыжая лошадь почувствовала, как легко идти по плотно утрамбованному песку.

Якоб Лантц услышал звук катящихся по склону камней, тихо выругался, чтобы не привлечь внимания. Человек, который спускается по склону, там в ночи, это же…

– Ну давай, Бен, – сказал следопыт. – Парень может идти только вверх или вниз по каньону. Мы его зажали.