Текст книги "Чаша Сварога. Славянская сага. Славянский эпос. Начало начал"

Пора напомнить о том, что произошло много лет назад, пришлось вспомнить после всего случившегося. Кот точно знал, как в замке Волхва появился подкидыш, даже догадывался, что это был за парень.

 
Старушка по лесу во тьме побрела,
И в замок ступила волхва на порог.
Старушка ребенка в лукошке несла,
– Вот дочка моя родила, но сынок
Не нужен, такой непослушной, увы,
А мне уходить обозначили срок,
Кикиморы нынче, все предки мертвы,
Тебе пусть останется милый внучок.
 
 
Волх мельком в корзинку устало взглянул,
Он знал, что Яриле предстало родиться.
А волки все выли в тиши на луну.
Там молнии светят, Перун там ярится.
И милая Дива служанке скорей
Его отдала и захлопнула дверь.
И молнии в это сверкали тиши.
– Оставь его, Лада, туда поспеши.
 
 
25
Потом распалилась богиня опять,
Ей молодость вечная, знаю, дана
– А если он знает, чего же скрывать,
И лишь улыбнулась печально она.
На небе нет ладу, ты знаешь, Старик,
Там мечется Дива, от страсти сгорая,
Терпеть ту измену Перун не привык,
Погубит он парня, вот доля какая.
 
 
– Его сохраню я, он будет со мной,
Какой же младенец родился прекрасный.
И молний блеск он отводит рукой,
Достать попытался Перун их напрасно.
О, страсть – это дивная сила природы,
Не выжить и миру во тьме без огня.
И пусть она зла, но прекрасные всходы,
Мы в душах людских не сумеем унять.
 
 
26
Явилась Кикимора в замок к волхву.
– Откуда он взялся, какая из дев?
Ребенок кричит, я никак не пойму,
И кто же принес его нынче к тебе?
Суровый старик на девицу взглянул,
Да только Кикимору ль мог испугать?
И молнии блеск осветил темноту,
И грохот глушил их в тревожный тот час.
 
 
– Он Велеса сын, – догадалась она,
– Позволь мне оставаться с ним рядом, старик.
Гроза вдруг смирилась и вышла луна,
И звезды взирали на этих двоих.
Младенец в лукошке, забыв о них, спал,
Прекрасен, как ангел, как демон суров.
И страсти внезапной жестокий накал
Надолго волхва и Кикимору свел.
 

27

О появлении второго младенца в заповедном лесу

Говорят, что в те ночи, когда неведомая старушка принесла Волхву младенца, там появился еще один ребенок у русалки. Когда ее спрашивали, кто его отец, она показывала стрелу со странной отметиной.

Многие знали этот знак, но никто не решился назвать имя того, кому могла принадлежать эта стрела.

(Из сказов Яги, записанных в древние летописи котом Баюном)

 
А вскоре узнали они о другом,
Русалка какая-то тайно жила
У духов, живущих в просторе лесном.
И парня у озера там родила.
Твердила, попала стрела Перуна.
– Все так, это правда, Перун наш шалил.
Стрелял он, и стала брюхата она.
Он Диве жестоко за все отплатил.
 
 
Но солнце родится, и будет палить,
И Даждь подрастает, красив и строптив.
– Перун и русалка, – наш кот повторил.
Он слышал беседу, и скрыться забыл.
– Ну вот это право, Перун наш дает.
С русалкой связался он Диву любя.
И долго потом рассуждал еще кот,
Что все это скверно, и жить так нельзя.
 
 
28.
Все так и случилось, в назначенный срок,
К коту и Яге заявился вдруг волк.
– Ну что вы притихли, такие дела.
– Да все ничего. – Но она родила.
И в облаке дум и в сиянии грез
Второго младенца Перун им принес.
– Кикиморе что, пусть растит их вдвоем,
Заботиться будет о боге своем.
 
 
Сын Велеса рядом с дитем Перуна,
Их вырастит лучшими, знаю она.
А мы ей поможем, все будет путем.
И волхв улыбнулся, и все нипочем.
Так оба младенца остались в лесу,
И добрые вести им Пряхи несут.
Однажды явился к ним Велес, как раз
Лягушку искавший и живший средь нас.
 

29

В лесу теперь все говорили о Яриле, ждали, когда подрастет бог страсти. Мир должен перемениться с его приходом раз и навсегда. Познавший страсть, он не будет прежним.

(Летописи заповедного леса)

 
Страсти растут, умножая страданья.
Только огня погасить не удастся.
Юный наш бог – Неземное создание,
Будет весной в этот мир возвращаться.
Пусть холода в суете отступают,
Только огни зажигаются снова.
Светлый Ярило от страсти растает,
И не умеет он жить по-другому.
 
 
Злится Кащей – ледяная лавина
Души умирила – страсти смирила.
Только выходит из плена Ярило,
Страсти ожили – весна наступила.
Глыбы из льда истекают водою —
Это последние слезы Кащея,
Деву -любовь он влечет за собою.
Только Ярилу позвать не посмеет.
 
 
30
Вдруг отступает мороза лавина.
Тихо вздыхает во мраке природа,
К нам возвращается с солнцем Ярило,
Деву обнимет муж благородный.
Сколько же страсти в теле скопилось.
Сколько в душе нерастраченной силы,
Вот и Кащей нам сдается на милость.
Знает, очнулся во мраке Ярило.
 
 
И пробудился Даждбог, и в тумане
Светлое солнце поднимается в небо.
Волхв не оставит, и Велес здесь с нами.
Мир без страстей и без радости не был.
Вот и весна, вот и жизнь наступила.
Лада посмотрит нежно и строго.
Если от сна пробудился Ярило,
Если мы в небе видим Даждьбога.
 

31

Весной, когда в мир в первый раз пришел Ярило, Велес вместе с котом и волком отыскал свою лягушку. Он забрал ее на свой таинственный остров, где Снежана стала снова прекрасной девой. Они поселились на острове Буяне, туда, как утверждал наш гений, перебрался со временем и князь Славен, они соединились все вместе и зажили, наконец, счастливо.

(Из рассказов Яги, записанных волхвом и котом Баюном в разные свитки)

 
Когда холода отступили внезапно,
То Велес в лесу отыскал свою деву.
С какою тоскою, с каким же азартом
Лягушки ему принести его стрелы.
И только одна в суматохе и неге
Робея, не смела приблизиться к богу.
А он говорил ей, о страсти, о небе,
Ее и забрал он с собою в дорогу.
 
 
– Скорей отправляйся на остров Буяна,
Там станет царевной лягушка, я знаю, —
Твердил ему кот, и от радости пьяный,
Медведь удалился, и духи не знали,
Что было на острове, сокрытом туманом,
И только печальная грустная Дива
Твердила опять, что от радости пьяный
С девицею Велес все бродит счастливый.
 
 
32
Туда пригласили и князя Славена,
На остров смотрел он, не веривший в чудо.
А Лебедь, а дочка его неизменно
Водила отца, и была она всюду
Хозяйкою милой, такою желанной,
Такою прекрасною девой казалась.
И только порой из ночного тумана
Какая – то тень там внезапно сплеталась
 
 
– Яга, – говорила царевна устало.
– Нет, Дива, нет, Лада, и все они вместе.
От ревности дикой тогда трепетала
И грустной была лебединая песня.
Но Велес, все помнил и шкуру и муки,
И к ней возвращался опять из тумана.
Потом говорили, что Лебедь к разлуке
Поет свои песни в тиши неустанно.
 

33

Снегурочка тоскует о Яриле

Но было и еще одно происшествие, о котором мы уже слышали краем уха.

Еще в лютую зиму дочь Метелицы Снегурочка влюбилась в Ярилу. Ничего она не хотела слышать, и даже когда наступила весна, и кот ее предупреждал о том, что рядом с ним она погибнет, к Яге ходить не надо, она все равно оставалась в заповедном лесу, чтобы хотя бы издалека взглянуть на юного бога.

Это вызывало страшную тревогу среди духов и животных. Говорили, что надо ждать беды, даже ведьмы были уверены, что добром это не кончится.

 
(Из рассказов о печальной любви ведьмы Ажбеты)
 
 
Снегурочка тоскует о Яриле,
и больше ничего не хочет знать.
И сколько ей о смерти говорили,
Но лишь о нем могла она мечтать.
Пускай еще Кащей владеет миром,
И крепок и могуч седой старик.
Ей снятся сны, о юноше, о милом.
И страсть терзает душу до поры.
 
 
– Ты пропадешь, – ей матушка шептала.
– Не оставляй нас, – говорил отец,
Она молчала, и на лед взирала.
И снова брачный видела венец.
– Не для тебя его хранила Лада, —
Морена усмехнулась свысока
– Я буду с ним, мне ничего не надо, —
И снежные цветы дрожат в руках.
34
– Но посмотри, как белизна прекрасна.
Я не на что не променяю снег.
И взор ее уже мутнеет ясный.
И только этот юноша из всех
Ей нужен, даже пламя не пугает.
Печальна участь девы ледяной,
В его объятьях вмиг она растает.
Прекрасная, и нет судьбы иной.
 
 
И сколько ей о смерти говорили.
Но лишь о нем могла она мечтать
Снегурочка тоскует о Яриле,
и больше ничего не хочет знать.
И вот тогда жестокий Ний не дремлет
Он хочет сыну Велеса отмстить,
И волк его бросается на землю.
И надо там Снегурочку найти.
 
 
35 СНЕГУРОЧКА вырвалась к Яге
 
 
А снежная дева играла с огнем.
Она о Яриле тогда тосковала.
– Сама я не знаю, что кроется в нем.
– Погибель, – Яга ей спокойно сказала.
Она улыбнулась лукаво в ответ.
– Но чья? – так наивно и тихо спросила.
– Страсть гаснет, и тает от ярости снег, —
Яга усмехалась, а дева шутила.
 
 
– Он так очарован, и так он силен.
– Всегда так бывало и будет в начале.
– Так юн и невинен, и яростен он.
И дивные грезы его укачали.
И ты так спокойно шагаешь к огню? —
Не верила даже сначала старуха.
– Во льды и снега я его заманю,
И там заморожу. Пусть горечь и мука
 
 
36
Терзают, но станет он снова моим,
О, дивный красавец, его не оставлю.
Он снова твердил, что мы вместе сгорим.
Наивный, замерзнем, и льдинами станем.
Старуха молчала, не слышала Дева.
И вот он вошел в этот призрачный дом.
Шагнула в объятья наивно и смело.
Твердила, забывшись ему о другом.
 
 
И таяла, таяла, страсть принимая,
как дар, и забыла о том, что сказала.
– Ну что же опять? Я ее понимаю, —
Яга усмехнулась. Вода побежала.
– Потоп, – верещали усталые мыши.
И кот зашипел, пробуждаясь от сна,
А дева дышала, все тише и тише.
И таяла с дивной улыбкой она.
 
 
37
Волк Ния узнает их тайну и хочет погубить
Из тьмы во тьму шагает этот зверь.
Его глаза безжалостны и слепы.
Он видел Пекло, среди всех потерь
Старшее остальных – ночное небо
Вдруг потерять, и звезды в вышине
Ему уже не светят, лишь мигают,
И вот несется этот волк во тьме,
Но где искать Снегурочку, не знает.
 
 
И лапами он разрывает грудь.
А ей не страшно больше и не больно,
Но знает, этот воздух не вдохнуть.
И ранит, ранит плоть ее невольно.
От лап и от клыков его следы
На мертвом теле – странно и нелепо.
И жизнь, не предвещавшая беды,
Его терзает, пошатнется небо,
 
 
38
И будет Пекло ближе и милей,
Чем та реальность, снова мстит жестоко
Ей Ния волк. Бредет она смелей
Туда за ним. Она увидит волка.
Но Леля остановит в грозный час.
Богиня вдруг возникнет на дороге.
– Моя судьба, и я уйду сейчас.
Останься, Ния ты пока не трогай.
 
 
Молчит во тьме Снегурочка, и вот
Уже пред Лелей отступает волк.
Он был суров, но только к ней проник
Душой, и Леле помогал старик,
А волк из их породы знаем мы.
Он все исполнит точно в этот срок.
И Леля вдруг дошла до этой тьмы.
И ей дорогу указал там волк.
 
 
39 Леля в Пекле вместо Снегурочки, она влюблена в Ния
Снова Лелю в жертву приносили.
Грозный Ний так страстно обнимет.
Волк у ног, он колдовство осилил.
все исполнил, тягостно вздыхает.
– А как они, – он вопрошал у бога.
И тот молчал, взирая в свечу.
– Они? Да подождут. Я жил так долго
Во тьме кромешной. Отлюбить хочу.
 
 
И черти где-то в огненной пещере.
Всем говорят о страсти и душе.
И только Ний, взглянул и вдруг поверил,
что все возможно, и другой уже
Отправит волка, усмирить стихию.
Он снова обнимает тонкий стан.
И снова Лелю в жертву приносили,
А как же боги, как же люди там?
 
 
40
Там без любви, так быстро увядали,
Как без воды засохшие цветы.
Зверели, и ее напрасно ждали.
И ненасытен Ний, и рядом ты.
И стережет их чудище такое,
что никакой Ярило не пройдет.
И мир, давно лишившийся покоя,
свою богиню долго не спасет.
 
 
Она еще останется с ним рядом,
И усмирит сказаньем грубый пыл.
О, сказок плен, но забывать не надо
Как Ний жесток и мстителен как был.
И вот тогда, когда Кащей проснется,
И тысячная ночь придет к концу,
Он снова, все припомнив, улыбнется,
И тень несется по его лицу.
 
 
41
Он видит снова Велеса усмешку,
Его лягушку в тишине болот.
На Лелю поглядит и чуть помешкает,
Но снова в схватку вечную пойдет.
И кто еще Властителя похвалит,
И кто с ним рядом, надо нам гадать,
Но только силы, только воли хватит,
Чтобы с этим миром снова воевать.
 
 
И вот идет, туда, куда до света
Стремится вечно темная душа.
И Леля зная, хорошо про это
Лежит в его объятьях, не дыша.
О, как же быть, моя Шехерезада,
Не усмирить, и мира не спасти,
Не плачь о нем, не стоит, о, не надо,
Он должен в то сражение идти.
 
 
Заключение к 1 части эпоса
 
 
У камня перепутного замру.
Лес заповедный за спиной шумит.
И я еще побуду на ветру.
Там новый век, о чем-то все грустит
Моя душа, и прошлого штрихи,
проступят там, где дуб зазеленеет.
И птица вещая ко мне летит,
из леса снова выйдет мудрый Велес.
 
 
О Русь моя, пробившись сквозь мираж
нелепых снов, ты рядом, ты прекрасна.
Преданий плен ты снова нам отдашь,
взгляд Берегини ласковый и ясный.
В моей душе полеты, песни, сны.
И синий берег – можно дотянуться
До той, давно потерянной страны,
она должна в реальность к нам вернуться.
 
 
Мы без нее скитальцы в мире грез.
Мы без нее потерянные тени.
И мудрый Велес мне цветок принес,
Там магия, весна и птичьи трели.
И снова появляются князья,
и отступают шумные глупцы.
О, Русь моя, мы воскресим тебя
для новой жизни, и придут отцы
 
 
На помощь нам, а в Ирии весна,
и птицы песни вещие поют.
Когда, очнувшись и лишившись сна,
летит душа туда, где звезд салют.
В небесной кузне полыхал огонь,
и старый Сварог смотрит отрешенно,
Но вижу, снова тянется ладонь
в немую даль, и светлый и влюбленный
Несется к нам в весенний день Перун,
и отсвет молний души веселит.
О Русь моя, Боян коснется струн,
и нас уже никто не разлучит.
 

Книга 4 Огненная Чаша Сварога. Славянская сагa

Небесный Кузнец-чародей Сварог, сотворил в своей кузнице волшебные предметы: меч, шит и Чашу власти – последняя оказалась самой желанной добычей для сыновей Сварога.

В поединке за Чашу встретились грозный Перун, чародей небесный и земной Велес, и властелин Тьмы – Ний. Каждый из них считал, что у него есть право на обладание чудесной огненной Чашей. Борьба была долгой и упорной, в нее оказались втянуты и боги и духи славян. Она продолжалась на небесах, на земле и подземном мире теней.

Глава 1 Перун, Велес и Ний

 
На небесах трудился дивный бог,
И в кузнеце творил он чудеса.
Чтоб на земле не сбились и не смог
Злодей сынов обидеть, занялся
Он чародейством, и чудесный меч,
И дивный щит он Ладе приносил,
И перстень страсти из огня извлечь
Там кузнецу хватило, знаю, сил.
 
 
– Будь осторожна, – он жене сказал, —
Все эти вещи вовсе не игрушки,
Они страшны, когда их тьмы оскал
Похитит, завладеет. Лада слушала
И улыбалась только в тишине.
Она —то знала чародейства силу.
И вот он Чашу дивную, во тьме
Светившую, с улыбкой приносил ей.
2.
 
 
– Смотри, родная, этой Чаши власть
Сильней меча, щита еще прочнее,
Сильнее будет, чем у перстня страсть,
И никогда не расставайся с нею.
Но если кто-то из твоих сынов
Ей завладеет – мир им покорится,
Но лучше спрячь, не расставайся с ней,
А то беда в том мире разразится.
 
 
И Лада улыбнулась, и взяла
Ту Чащу, что была светлей светила.
Но только знала, что и Чашей зла..
– Однажды эта Чаша злу силу
Родит в душе, – ей говорила дочь.
Ей ничего богиня не ответит.
– Избавься от нее, пусть канет в ночь.
– Но нам ль бояться, радость наша, света?
3.
И долго чаща  в тайнике была,
Пока однажды Велес не коснулся
Ее рукой, и страсть она зажгла.
И мир в душе его перевернулся.
Он позабыть старался эту власть,
Но Чаша все влекла неодолимо,
И снилась вновь, и пламенем зажглась.
– Спаси, не оставляй меня, любимый.
 
 
И слышал ворон странный тот рассказ,
Он  был от гнева  и от страсти черен,
И к Нию отправлялся  он как раз,
И все о Чаше рассказал там ворон.
О, как он вспыхнул, темноту любя,
Не больше власти, как  все полыхало.
– Он эту Чашу сделал для тебя,
И не позволь, чтоб Велесу досталась.
4.
Да, ворон лгал, о, этот мудрый плут,
Он просто разжигал иные страсти.
Но черный всадник появился тут,
На небесах, чего хотел он? Власти.
Он знал той Чаши тайну, и тогда
Он подступился к Велесу внезапно.
Царевна Лебедь крикнула: – Беда…
И полетела в Пекло, и в азарте
 
 
Крушил все Ний так яростно в раю,
Что только Сварог смог остановить.
– Покинь мой мир, оставь мою семью, —
Сказал он Нию – Я вернусь, старик, —
Ответил тот, – И Чаша будет мне
Служить всегда, я это обещаю.
И он исчез, навек исчез во тьме,
Но он еще вернуться обещает.
 
 
5.
 
 
И помрачнела Лада в этот час,
Она давно не помнила о Чаше.
– Но кто узнал, кто предал нынче нас?
Лишь вороны отчаянно кричали.
И в Пекле Лебедь белая сейчас,
Она в плену у Ния там томится.
– Но видно зло вторгается – у нас
Есть дивный мир, он рушится, крушится.
 
 
Все это слышал вдалеке Перун.
Спустился к Нию Громовержец дерзкий.
– Что было там? Помочь тебе берусь.
Тот усмехнулся: – Чаша скрыта где-то
На небесах, а ты ее найди
И принеси во тьму мою, я верю,
Что мы с тобой им сможем отомстить
За все обиды наши и потери..
6.
 
 
О, что с тобой случилось, младший сын,
И пусть тебе не многое досталось,
Но ты огонь небесный получил,
Как пламя молний в высоте металось.
Зачем тебе союз с кромешной тьмой?
К чему тебе коварство Ния ведать?
Но вот Перун опять пришел домой,
Чтобы узнать вражду и страх победы.
 
 
Змей огненный ту Чашу охранял,
И Лада этот путь зачаровала:
– Смотри, сожги любого, кто унять
Страстей не может, к Чаше рвется, слава
Дурная нам нужна ли мудрый Змей?
И кто бы ни был, пусть сгорит до срока.
Она была тогда средь дочерей,
И только в танце вился дивный локон.
 
 
7.
 
 
Перун шагнул, и Огненный за ним.
– Не смей туда, о, грозный, приближаться.
Но хитрый бог его уговорил.
И к Чаше смог он в темноте пробраться.
Змей сник от сна, измаялся в борьбе.
И не успел предупредить измену.
Перун схватил, унес ее к себе.
И в Ирии настали перемены.
 
 
Когда вернулся Велес, Чаши нет,
И Змея разбудил тогда едва лишь.
– Что это было? – Снег и миг, и свет.-
Шептал заворожено, искажались
Все в памяти у Змея времена.
Он ничего не помнил, это ясно,
Что чародейства сила так страшна,
Тогда пытал его наш бог напрасно.
8.
И стал он ждать, хотя терпеть не мог,
Того, кто с Чашей огненною сладит.
Стрибог хитрил, Семаргл сбился с ног.
Чего хотят, и лишь им крикнул: – Хватит.
Вы всех готовы в чем-то обвинить,
Да здесь всегда невинные страдают.
Уйду на землю, буду там царить.
Любовь и нежность духи мне подарят.
 
 
И он ушел, и растворился там,
Его жрецы с любовью охраняли,
И волки шли  за богом по следам,
И это пламя дивное  в печали
Мелькало где-то, к свету все рвались,
Русалки там с восторгом полюбили
Огонь, в котором зарождалась жизнь.
В его объятьях  волосыни были.
9.
А что же Чаша? Волк от боли взвыл,
Когда он к Перуну в чертог пробрался.
И грозный бог над Чашею застыл.
В порыве грез, в ужасном гневе танца.
– Теперь меня не оставляет власть,
Я буду миром править, став единым…
И эта ярость, эта боль и страсть.
Казались волку там непобедимы.
 
 
Но зверь был мудр, он понимал, что зло
Родится в мире вместе с этой Чашей.
– Спасет нас Велес, в Ирии светло,
Но всадники от Ния нынче мчатся, —
Он Велесу отчаянно сказал, —
И замолчал, и ждал его решенья.
И Дивный бог по шерсти потрепал
С улыбкой зверья – Мир несовершенен.
 
 
10
Но мы с тобой едины – сила в нас,
И нас ничто на свете не пугает,
О, белый зверь, мы Чашу Перуна
Отнимем и вернем, я это знаю.
Но ворон слышал этот разговор,
И снова к Нию он во тьму рванулся:
– Перун молчит, но слишком он хитер,
Он Чашу взял, там за нее дерутся.
 
 
– Нас обмануть решил Властитель гроз, —
От ярости взметнулся черный всадник.
– Он пожалеет. Гневный конь понес
Его туда, застыл под небесами.
Ведь Сварог не велел, он путь закрыл,
И все-таки кому какое дело?
И снова в Ирий конь тот черный взмыл.
– Он не узнает. Пламя заалело.
 
 
11
Столкнулись Велес с Нием в час заката,
– Что нужно здесь тебе, о, гневный бог.
– Гостей встречают так? В чем виноват я?
И ничего сказать ему не мог,
Спокойно Велес пропустил в покои
Того, кто и врага всегда страшней.
И больше мир уже не беспокоя,
Явился с Чашей Огненный скорей.
 
 
– Я упустил, и я вернул обратно.
Он Велесу с повинной протянул
Тот страшный дар, – И надо, вероятно,
Избавиться, – он яростно шепнул.
И вроде бог со Змеем был согласен,
Но только Чашу в руки взял, и вдруг
Все изменилось, и просил напрасно,
Ее в огонь швырнуть. Он не швырнул.
 
 
12.
Он спрятал, да туда – достать едва ли,
И если б ворон все не углядел.
И после долго – долго пировали —
В чертогах Сварога дивный пир шумел.
Но только Велес знал о темном госте,
Тот вроде испарился в лунный час.
Ний не пошел на пир – взыграла гордость.
– Отец не хочет видеть вместе нас.
 
 
И Велес проводил его куда-то,
И вроде канул в бездну он земли.
Доверчивость – ты часто виновата,
Что ценности опять не сберегли.
Когда вернулся Велес, сразу понял,
Что был чужой, что Чаши больше нет.
И Перуна недобрым словом вспомнил —
Стал младший брат носителем всех бед.
 
 
13.
Перун мертвел, и он зверел в тумане:
– Украли Чашу, я и виноват.
Да как ты смеешь, кто тебя обманет,
Что стало с ней, не заблуждайся, брат.
И волк на этот раз сказал печально,
Что он не чует Чаши злую власть.
– Он не виновен, в Пекле наша тайна,
И с ней ворона, бог мой, унеслась.
 
 
Так стало ясно, что гостей незваных
Не стоит в дом свой радостно впускать.
А мир такой лучистый и желанный,
Покрылся мраком зла у них опять.
И каркали вороны, волки выли,
И духи суетились на земле.
В преддверии беды замрут живые,
А мертвые поднялись на заре.
 
 
14. Ний и Перун  Чаша
 
 
А Ний вернулся в  мир теней и с  Чашей.
Он знал, как эта власть ему мила.
Когда смотрел на ворона все чаще.
А тот покорно к Чаше уповал.
– Да что в ней есть? – спросил мрачнее тучи
Владыка тьмы и  замолчал навек.
– В ней силы и тепло, и будет лучше,
когда ты сохранишь  ее. Померк
 
 
Вдруг странный свет в глазах его печальных.
И дикий мир срывался с высоты.
А что осталась? Пустота и тайна,
и демона полет, и свет мечты.
И больше им да и себе не веря.
Ярился Ний, и рвался к свету вновь.
Давно познавший  боли и потери,
как он легко уходит в эту ночь.
15
И только там, где в отблеске и гаме,
кричали птицы дикие вдали,
Хотелось им в последней этой драме
дожить опять до света и любви.
И где-то там, где дивные метели
поют о мире, и во тьме ночной
Все слышатся и музыка и трели.
И Ний летит, и ворон за спиной.
 
 
– Я Чашу сохраню, смотри, крылатый, —
Дракону Ний устало говорил.
Сожри любого, пусть испепелят их
Там в огненных пещерах. Мир забыл,
Как свет настал, когда звезда в тумане
На небосклоне первая зажглась.
Они загнали в Пекло и в обмане
Забрали свет, верну его опять.
 
 
16.
И это так, он подарил им звезды,
Он в черном небе первый свет хранил.
Но вот уж Сварог гневный и серьезный
Яйцо им золотое подарил.
И то, что было светом, стало тьмою.
И слишком мал был звездный этот свет.
Но Ний не сдался, не ушел без боя.
А день и ночь ему покоя нет.
 
 
И тот, кто первым создал это чудо,
В тени остался – было так всегда.
Но Чаша власти будет с ним повсюду,
Они узрят плод темного труда.
И в дивный миг, когда померкнет солнце,
И Сварог не вернет его из Тьмы.
Тогда к нам Ний с победою вернется,
Тогда его признаем снова мы…
 
 
17. Перун пытается вернуть Чашу
 
 
Перун спустился в Пекло в этот час,
Он знал, что Ний отправился куда-то,
И только черти там, в огне галдят,
И носятся, но где дракон крылатый?
И ворон грозно каркает в тиши,
Схватил, швырнул в котомку злую птицу:
– Ты охладись немного, полежи,
Не до тебя, предатель. Бог ярится.
 
 
И с ним повсюду белый волк спешит,
И где-то там, огни, пожар пылает.
Он видит Чашу, там она стоит.
И Пекло, как Жар-птица, освещает.
И так душа вдруг вспыхнула во тьме,
И молнии отчаянно метались.
– Ний слишком глуп, вернешься ты ко мне.-
Тогда Стрибог в восторге хохотал там.
 
 
18
– О, братец ты, никак заснуть не мог.
– Чего ты хочешь? – вопрошает младший.
– Чтоб ты ушел. – И ты б мне не помог?
– Нет, не помог, ты нас подвел всех, хватит.
А мне спокойней, если Чаша тут,
За ней не уследить под небесами.
Сюда ж за ней не многие придут.
Мы их увидим и повергнем сами.
 
 
Схватил он Перуна и улетел.
Какая боль, и жалость и досада.
Когда вам старший брат не захотел
Помочь. Вы ничему уже не рады.
Но он всегда был в стороне от всех.
Стрибог служил себе, других не зная.
Перун в своих чертогах безутешен
На волка с дикой лютостью взирает.
 
 
19.
А Нию ворон рассказал о том,
Как он добрался к Чаше в час заката.
– Дошел сюда? О, черт, а что потом?
– Потом Стрибог унес его куда-то.
– Стрибог унес? – угрюмо Ний спросил.
Такого ожидать он мог едва ли.
– Без всяких слов, да что же ты уныл?
Властитель ветра вроде нынче с нами.
 
 
– Не обольщайся, он ни с кем всегда,
Ему мы доверять с тобой не можем,
Пусть нас минует, радость и беда,
Которую нам ветер наш предложит.
Пока ему так легче, но потом,
Когда придет сюда коварный Велес,
Следи за ними, не вояка тот,
А чародей, ему Стрибог поверит.
 
 
20.
Так ворон правду вечную узнал
И понял, он совсем не знал Стрибога.
Легко сразить лихого Перуна,
Но Ний боится Велеса, ей богу.
Как странно разобраться с ними, но
Настороже придется оставаться.
Ний Чашу взял, от власти сей хмельной
Решил с Кащеем он посовещаться.
 
 
– О, братец, мне – то кажется пора
Им всем явить и власть свою и Чашу.
– Еще не время, – Стоит чаш игра.
И как сердца во мраке том стучатся.
Любовь ничто, когда пленила власть.
Когда готовят страшный поединок.
Как трудно не споткнуться, не упасть.
Не превратиться в камень или льдину.
 
 
21. В чертогах Ния появляется Богиня Судьбы
 
 
И Мокошь пришла на рассвете к герою.
И тьма отошла от богини Судьбы.
– Зачем мы явилась? – На встречу с тобою.
– Нет смысла, напрасными были труды.
Но разве бывает здесь что-то напрасно?
Богиня ему посмотрела в глаза.
Властитель смутился, и взор ее ясный,
Внезапно затмила тоска, и слеза
 
 
Катилась, как будто уже она знала,
Что скоро случится, что будет меж ними.
– Не надо, меня не возьмешь ты на жалость,
Играй в эти игры с родными своими.
– Ты слишком жесток, – она только сказала.
– Да, я доброту презираю, все так.
И долго еще там богиня стояла,
Пыталась сказать, и не смела никак.
 
 
22.
Но было так просто ему в этот вечер,
Потом на рассвете грядущее знать.
– Скажи, мне тебя упросил снова ветер?
Стрибог все хитрит, не могу я понять.
Он тут Перуна захватил и умчался,
И Чаша как будто ему не нужна.
– Все так, не нужна, и он в этом признался,
И власть ему Сваргом такая дана,
 
 
Что если останется мир без движенья,
То станет он царством безмолвия вновь,
Замрет он во сне и погибнет мгновенно.
Тогда не помогут ни власть, ни любовь.
А Ний усмехнулся, об этом не думал.
Не помнил о силе и власти он сна.
Потом все сидел он усталый угрюмый.
Но Чаша – в руках полыхала она.
 
 
– Ний и ворон
– Ты слышал, друг, о чем она сказала?
Вот и шутник пронзительный Стрибог,
А чары или спесь легко, лукавый
Он укротит, вот это мощный бог.
Но надо быть с ним осторожней, право,
Мы славно повоюем до поры.
И грозный Ний уже смотрел лукаво,
Готовый к вечной ярости игры.
 
 
А Мокошь шла по темным лабиринтам,
И в Пекле ей казалось все страшней,
И странные картины вдруг возникли.
Ярило и Вольга, среди теней
Снегурочка испуганно металась.
Дочь Водяного черта все звала.
И странное чудовище осталось.
За поворотом, а она все шла.
24.
Все это будет, все случится с нами,
Но до такого надо бы дожить.
Вдруг там, в пещере яростное пламя
Погасло разом, Ний во тьме хрипит
И бьет чертей, и мечутся во мраке,
Там холод становился все сильней.
– Все это будет, в той печальной драме,
Но позже, а пока она о ней
О Чаше чародейской той твердила.
Мир рушится, и небо станет адом,
И в ней такая скрыта будет сила,
Такая боль, и где-то камнепадом
Она залюбовалась, забывая,
Что все опасно там, где так темно.
И вышла Мокошь к свету, напевая,
И ослепил богиню свет земной.
 

25 Мокошь вернулась на небеса с пустыми руками, она оказалась бессильна перед Нием, тогда туда собирался Велес, хотя Лада была против, он настоял на своем и отправился к Нию, чтобы вернуть на небеса заветную Чашу

(Хроники Ирия. Записки прях небесных)

 
– Ну как он там? – спросила Мокошь Лада,
И было что-то грустное в душе.
– Да ничего, но злить его не надо.
Мечтает он о небе, в той пещере
Я видела такое, все случится,
Все будет с нами в страшный грозный час.
– Но Чаша там? – Да так она искрится,
Что мертвых души яростно стучат.
 
 
А что ж живые, их я понимаю.
Они пройдут за ней и в этот плен.
И долго Мокошь грустная вздыхала,
И замер мир, и ждал он перемен.
А Велес слышал разговор их странный,
Все понял чародей в тот горький миг.
– Пусть небо здесь прекрасно и желанно,
Но я пойду, поговорю я с ними.
 

 
26.
– Зачем тебе, не зли его, ты слышишь,
Что говорит теперь твоя сестра.
Ты и теперь так напряженно дышишь,
Что будет там? – И все же мне пора.
Он Ладе улыбнулся на прощанье
И на коня вскочил в урочный час.
– Пообещай. Но он не обещает,
Растаял Велес. Тень его неслась
Средь этих гор, лесов, туда, в туманы,
Где ужас Пекла был им незнаком.
И вот теперь уж гость он нежеланный
В чужих владеньях, бурею влеком.
– Зачем тебе, не зли его, – о, Мокошь, —
Когда бы слышал кто-то этот глас.
Несется всадник, и никто не может
Остановить там Велеса сейчас.
 
 
27.
И осветилось Пекло в грозный час.
И все к нему, забыв про все, шагали.
– Наш Велес здесь, он снова среди нас, —
Шептали духи, души выплывали.
Он улыбался тем, кого узнал,
И кто к нему отчаянно тянулся.
– Спаси меня, о боже, я устал.
Я б снова в мир, про все забыв, вернулся.
 
 
– Но подождите, други, мне туда.
– О не тревожь, наш Лучезарный, Ния,
– Мне нужен он, но я приду назад.
И он простился в это время с ними.
Дракон шипел, и черный коршун нем,
Они его коснуться не рискнули.
И рядом вопли: – Ты пришел зачем?
О, не тревожь, навеки мы уснули.
 
 
28
 
 
– Где Ний? – спросил дракона Велес там,
В пустых чертогах время замирало.
И только где-то слышался им гам.
– Да там, ведь суд как раз, и засверкало
Там пламя фиолетовое вновь.
Дракон туда из пустоты рванулся.
И странно осветилась эта ночь.
И кто-то в суматохе отшатнулся.
 
 
Они Стрибога ждали у корней
Священный дуб, ведь здесь его истоки,
И волк с душой ворвался поскорей,
Влетел Стрибог – второй судья не строгий.
И те, кто знали, что пощады там
Они просить могли, к нему прильнули,
И долго тени бродят по следам,
А Ний все это видя, усмехнулся.
 

29. Велес попадает на суд Ния над душами умерших, судьи здесь Стрибог и грозный Ний

 
Стрибог едва на Велеса взглянул.
Там суд как раз над душами вершили.
А Ний не повернулся, не взглянул,
Взор гневный устремлен – то был к вершине.
Там души, обгоняя ветра вой,
Стремились к кроне, забирались резво,
И только неба свод над головой.
О, как они тогда стремились в небо.
 
 
– Чего тебе, во тьме моей, мой Брат, —
Ний, наконец, устало повернулся.
Сорвался кто-то и летел назад.
И в эту тьму без сил уже метнулся.
– Тебе не жаль? – А что мне их жалеть?
Они могли бы до небес подняться,
Но здесь придется слабаков терпеть.
И почему они меня бояться?
 
 
30.
И усмехнулся Велес – странный миг,
Вот и сошлись у дуба снова трое.
Стрибог метался, Ний, как столб, стоит,
А Велес всех своим плащом укроет.
– Ты их пришел спасти, мой добрый брат?
– За этим тоже, – отвечает Велес, —
Надеюсь, сам ты мне вернешь назад.
– А сам своим словам ты все же веришь?
 
 
Но трудно было вывести его.
Молчал Стрибог, не знал, на что решиться,
Один суров, и слишком добр другой,
А Чаша – власть, ее нельзя лишиться.
Она отравит ум и душу так,
Что после им не вырваться из плена.
Стрибог стоял на разных полюсах,
Смотрела на мир он зло и вдохновенно.
 
 
31.
– Измена, властелин мой, там беда, —
Дракон вопил, и черт во тьме метался.
Явилась Мокошь в этот час сюда,
И Чаши нет, и ей она досталась.
– Да как ты мог, о боже, боже мой, —
Метнулся Ний, как ветер, в свой чертог.
Погоня, мрак уже над головой.
– Да как ты мог, скажи мне, как ты мог.
 
 
– Не Мокошь там, Морена, знаю я, —
Упрямо волк вдруг Велесу сказал, —
Плутовка, подрастают сыновья,
Решила сделать им такой подарок.
– Ну что же, серый друг, пора идти.
Морена все в тот миг уже смешала.
И снова к небесам тот конь летит.
И снова даль темна во мраке стала.
 
 
32.
Спросила Мокошь Велеса в тот час:
– О чем кричал, не понимаю, Ний,
Пропала Чаша. Он у нас сейчас,
И Жива увивается за ним.
– Не знаю, что стряслось, не понял сам, —
Лукавил Велес, успокоив деву.
Но в Ирии, как в Пекле, шум и гам,
И только Ний метал грома и стрелы.
 
 
Он их отнял тогда у Перуна,
Решив, что Чаша вновь к нему вернулась,
И лишь Морена, странно так она,
Забыв про все, победно улыбнулась.
И Ний ни с чем покинул этот мир.
Властитель тьмы обманутым остался.
Лишь облако тех грез еще над ним.
Лишь грозный крик во тьме сплошной метался.
 
 
– Велес и Перун
Перун явился к Велесу в тот час.
Он молнии собрал, умирил громы.
– Да что творится, ты скажи, у нас.
Чего он снова носится, как дома.
– Пропала Чаша, ты здесь не причем…
Глаза у Громовержца так сверкнули.
– Пропала, говоришь, – но мы найдем.
Скажу, чтоб волки мир перевернули.
 
 
– И не трудись, и нечего гонять
Зверей напрасно, это все пустое.
– Так значит у тебя она опять?
И оставайся, братец, черт с тобою.
– Увы, я не могу тебе солгать.
И хорошо бы, только все страшнее,
И тот, кто будет Чащей обладать,
Погубит мир, и небо вместе с нею.