Текст книги "Мужской гарем"

Глава 24

Выйдя из дома Соболева, Далила загрузилась в свой «Форд», но не поехала, а попыталась привести мысли в порядок. Настя Миронова заказала Киселева и Трахтенберга, а стрелку перевела на подругу. Настя имеет сообщницу, девицу, похожую на Вету. Добившись с помощью одежды и куртки «Диор» максимального сходства с Ветой, девица убивает бывших любовников Соболевой. Настя подбрасывает орудие убийства подруге. Наверняка она запаслась и другими уликами.

Мозаика событий сложилась в довольно ладную картину, но отсутствовало главное: мотив.

Зачем Настя все это затеяла? – размышляла Далила. – Вряд ли она имела цель подставить подругу. Скорее, Вета – случайная жертва. Соболев прав, от этой истории сильно несет борьбой за крупные деньги. В таком случае, цель Насти – убить бизнесменов, которые передумали вливаться в холдинг. После их смерти договор остается в силе, слияние уже и пошло.

А Вету Настя выбрала по трем причинам. Лучшую подругу, да еще тюху, легче подставить. Жизнь подруги как на ладони, что помогает планировать преступление.

Вторая причина: тюха умудрилась пофлиртовать и с Киселевым, и с Трахтенбергом, следовательно, ей можно приклеить мотив: ревность, обида, месть за унижение. Всем известно, что тюху бросили.

И третья причина: Настя – любовница Соболева. Он и мысли не хотел допускать, что его любимая женщина замешана в преступлении против его дочери. Соболев действительно защищал свою Настю, на что она и рассчитывала. Не будь кассеты, попробовала бы Далила его убедить, что его разлюбезная Настя заварила такую горькую кашу. Соболев и сейчас обескуражен, поскольку не видит мотива.

«А я вижу, – решила Далила. – В одном Соболев прав, в истоках этой истории может лежать только один мотив: деньги. Местью, обидой, ревностью и другими эмоциями здесь и не пахнет.

А где забрезжили деньги? В холдинге. Умирает владелец – Брусницкий Аркадий. И наследник, Артем, беспомощный человек. Если Настя его невеста, то мотив очевиден. На холдинг Брусницкого она смотрит уже как на свою собственность, потому что спит и видит себя Брусницкой. Ей ли не защищать интересы холдинга?»

Далилу смутило поведение Соболева. Почему он не дал адрес Артема Брусницкого, сына владельца холдинга? Не потому ли, что сам просчитал мотив Насти Мироновой? Выходит, он хочет дело замять. С помощью денег надеется и дочь спасти, и любовницу обелить. Хочет, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Не получится. Шатунов знает убийцу, сообщницу Насти. Если он не захочет Евгению о ней рассказать, расскажет в милиции.

«И все же зря я кассету Соболеву отдала, – рассердилась на себя Далила. – Интересно, куда он звонил? И по какому поводу?»

Она тронула с места машину, но вскоре затормозила у печатного киоска, вышла, купила конверт, вложила в него фотографию Веты, заклеила конверт, вернулась в свой «Форд» и лишь тогда позвонила племяннику.

– Ты мобилу почему отключила? – набросился на нее Евгений.

Он был так возбужден, что даже про свою «коронку» забыл – «Бонд! Джеймс Бонд» опустил и сразу начал ругаться.

– Не ори, – осадила его Далила, скептически рассматривая себя в зеркальце заднего вида. – И без тебя голова раскалывается. Что случилось?

– Встретиться срочно надо.

– И всего-то? Говори, где ты, встретимся.

Когда племянник и тетка друг друга увидели, оба ахнули. Далила после «шокера» и удара по голове выглядела очень помято, Евгений и вовсе был украшен фингалами.

– Что с тобой? – пришла в ужас Далила.

– Все, как ты хотела, а я предполагал. Поговорили с глазу в глаз.

– С Шатуновым?

– Нет, пока только с его охраной, – криво ухмыляясь, сообщил Евгений и осведомился:

– А ты что такая серая и помятая?

– Твоими молитвами, – рассердилась Далила.

Когда она рассказала о своих приключениях, Евгений ее отчитал:

– Позоришь нашу семью. Не могла справиться с какой-то девчонкой.

– Я справилась, но кто знал, что она меня «шокером» приголубит. А потом еще приласкает тяжеленьким по башке.

– Голова-то болит?

– Да сейчас уже меньше. Только то место, которое приняло на себя удар. Чувствую, будет там шишка.

Пощупав темечко, она констатировала:

– Шишка растет. А что же ты, качок? Не мог уже справиться с какой-то охраной?

Евгений, ошалело тараща глаза, воскликнул:

– Ни фига себе! Да там во такенные рыла!

– И за что они тебе накостыляли? – снисходительно усмехнулась Далила.

– Как всегда, ни за что. Пришел к Шатунову в офис. Спрашиваю: «Где шеф?» Отвечают: «Нет его, ждите». Ладно, сижу. Час сижу, два. А Шатунова все нет. Но я-то упрямый, ты меня знаешь.

– Я знаю.

– Сижу, не ухожу. Вдруг ни с того ни с сего бугаи Шатунова на меня налетают. Скрутили, отметелили, а потом вежливо интересуются: «Ты кто?» Будто сразу спросить не могли.

Далила продолжила:

– А ты им: «Бонд! Джеймс Бонд!» А они: «Не ври, гад, не ври! Слышь, Вован, этот гад еще издевается!» И снова костылять, на этот раз ногами.

Евгений хмыкнул:

– Ну, где-то примерно так. За исключением одного: «Бонд» я не кричал.

– Почему? Что случилось? – с издевкой испугалась Далила.

– Ха, она еще спрашивает! Ты мне запретила. На вопрос «Ты кто?» я представился: «Конь в пальто». А дальше все, как ты нарисовала. Меня избили по новой, уже за милую душу, и начали разбираться. Разобрались, заскучали и отпустили.

Она подытожила:

– Значит, Шатунова ты не видел и ничего не узнал про девицу.

Евгений ее «обрадовал»:

– И никогда уже не узнаю.

– Почему? – удивилась Далила.

– Ласты склеил твой Шатунов.

– Что сделал?

– Отбросил коньки. Слепил себе домик. Окочурился. Скопытился. Загнулся. Сыграл в ящик. Короче, много чего сделал твой Шатунов, но трагический результат отразился на мне фингалами и ушибами.

– Почему на тебе?

– Пока я ждал Шатунова, его бугаям пришло сообщение, что шеф с аккуратненькой дырочкой во лбу в своей машине лежит. Бугаи сразу смекнули, что тут, в его офисе, подозрительно ошивается какой-то козел.

– То есть ты, – догадалась Далила.

– То есть я. Короче, бугаи попытались меня к убийству Шатунова еще приплести, – с горестным вздохом потирая синяк, пожаловался Евгений.

Далила остолбенела.

– Слушай, мне уже страшно, – призналась она. – Кажется, эта Настя шутить не намерена. Я сдуру сегодня про Шатунова ей ляпнула, и он уже мертв. Кто следующий?

– Тот, про кого ты ляпнешь еще.

Далила схватилась за голову:

– А я уже ляпнула!

– Про банкиршу?

– Да! И визитка ее сразу пропала!

Евгений выругался и спросил:

– Потеряла?

– В том-то и дело, что нет. Настя визитку украла, когда я лежала без чувств.

Беспомощно посмотрев на племянника, Далила спросила:

– Женька, что теперь делать?

Евгений пожал плечами:

– Не знаю. Насчет банкирши не очень-то переживай. Думаю, эта бабенка так просто в руки не дастся.

Далила напомнила:

– Шатунов тоже обложился охраной, но это его не спасло.

– Шатунов с Настей знаком. Как-никак подруга любимой женщины. К банкирше Мироновой трудней подобраться.

– Это вопрос времени.

Евгений озабоченно посмотрел на тетку:

– Ты вот что, отруливай, наверное, от этого дела. Дальше я сам разберусь.

– Или вместе отруливаем, или я вынуждена защищаться, – поставила ультиматум Далила.

– Защищаться – значит ловить Миронову, – уточнил Евгений и пояснил:

– Ведь она теперь тоже прячется.

– Я не собираюсь ее ловить. Пусть ловит милиция. Мое дело улики собрать.

Он поразился:

– Улики?!

– Да, улики, – твердо сказала она.

– Значит, отруливать не собираешься.

Далила вздохнула:

– Я же сказала, только с тобой.

Евгений признался:

– Ты прости, но Ветку бросить я не могу.

– А я не могу бросить тебя. Ладно, мне пора. Хоть немного успею еще поработать. Вот, возьми. – Она протянула конверт.

– Что это?

– Передашь своей Вете. И без вопросов. И не вздумай его распечатать.

– За кого ты меня принимаешь? – обиделся Евгений. – Неужели я похож на сплетника?

– На этот вопрос лучше я промолчу, – усмехнулась Далила и грустно подумала: «Пока ты похож на дурака. И я вместе с тобой».

Глава 25

Женщина снова пришла. Ровно в шесть вечера, минута в минуту. Далила, утомленная утренними приключениями, хотела пораньше уйти домой, но не успела. Просочившись в кабинет, Левицкая робко спросила:

– Простите, вы про меня не забыли? Вы обещали анкету.

– Да-да, присаживайтесь, анкета уже у меня, – с дежурной улыбкой сообщила Далила.

Она открыла папку, достала лист бумаги, протянула Левицкой.

– Эту анкету вы заполните дома, – пояснила она, мельком взглянув на часы. – На вопросы отвечайте без размышлений, сразу же. Скажите, только честно, у вас не было мыслей о самоубийстве?

Потупившись, Левицкая тихо призналась:

– Были, но не совсем об этом, о том, зачем живу, о смерти… Но в общем, были.

– Ясно.

Далиле опять стало стыдно.

«Пока я занимаюсь чужими делами, мои делать некому. Кто поможет этой несчастной, если не я? – сердито подумала она, листая рабочий журнал. – Вета жива и здорова, и папаша о ней позаботится, а я должна позаботиться об этой Левицкой, пока бедняга еще жива».

– Значит так, Ирина Сергеевна, – деловито произнесла Далила, – в ближайшие две недели у меня нет ни минуты свободной.

– Правда?

– Да, все расписано до конца месяца.

Левицкая приподнялась, собираясь покинуть кресло.

Далила поспешно добавила:

– Но я могу оставаться после работы. Вас устроит шесть часов вечера?

Женщина облегченно вздохнула и даже улыбнулась:

– Конечно, устроит. Огромное! Огромное вам спасибо!

Она с таким жаром произнесла слова благодарности, что Далила смутилась:

– Пока еще не за что. Заполните анкету и приходите завтра. Я подумаю, чем вам помочь.

В дверь кабинета постучали.

– Войдите, – поморщившись от головной боли, воскликнула Далила.

Вошел Матвей.

– Не помешал? – слегка смущенно улыбнулся он незнакомке и тут же обратился к жене:

– Звонил домой, тебя нет, ехал мимо, решил заглянуть.

Далила изобразила радость:

– Правильно сделал. Я только что освободилась.

Она бросила взгляд на Левицкую. Та вскочила и робко переминалась уже у двери, не решаясь выйти из кабинета без приказа Далилы. Поймав ее взгляд, Левицкая покраснела и промямлила:

– Я вам не нужна?

– До завтра, Ирина Сергеевна, – любезно попрощалась Далила.

– До завтра, – прошелестела Левицкая и, покосившись на Матвея, выскользнула из кабинета.

– Кто она? – спросил он.

– Еще одна несчастная.

– Почему несчастная?

– Потому, что счастливые ко мне не приходят. Матвей частенько подтрунивал над профессией жены, не удержался он и на этот раз, с усмешкой спросив:

– И в чем причина ее несчастий? Фригидность, конечно же. У вас во всем виновата фригидность, если не импотенция.

Далила хотела раздраженно сказать: «Отстань, для шуточек ты выбрал совсем неудачный день».

Однако, вспомнив, что вчера у них начался счастливый период, она досчитала до пяти, проглотила таблетку от головной боли, отпустила мужу шутливый подзатыльник и рассмеялась:

– Боже мой, как узко вы мыслите, господин профессор. Как только в умнющей вашей головище уживаются гениальные математические формулы и пошлые затертые мысли.

– Почему пошлые? – удивился Матвей. – Основанные на жизненных наблюдениях. К тому же я книжек твоих начитался. Несчастная мадам красивая, но непривлекательная, – начал он приводить аргументы, но Далила его перебила:

– Ах, вот как! Ты находишь ее красивой?

– Ну да, черты лица правильные, симметричные. Как математик я знаю: симметрия – залог красоты. К тому же, она сероглазая брюнетка, сочетание редкое. Как думаешь, она не крашеная?

– По-моему, натуральная.

Удовлетворенный ответом, Матвей мечтательно повторил:

– Натуральная. А к этому еще и фигура.

– Что – фигура? Ты и это заметил?

– Как-никак я мужчина. Тридцатичетырехлетний. Ты сама говорила, что в этом возрасте мужчины, глядя на женщину, видят ноги, бедра, грудь, лицо и глаза.

Далила рассмеялась:

– Всего-то! Ноги, бедра, грудь, глаза и лицо! А что там еще осталось? Чего мужчины не видят?

Матвей развел руками:

– Ну не знаю. Ты же у нас психолог, все узнаю от тебя. Я за что купил, за то и продаю, а ты говорила что с 18 лет до 30 мужчины видят в женщинах все, а с 30 до 40 только то, что я перечислил. Вот я ноги ее и заметил, все, как ты научила.

– После сорока начнешь видеть еще и чулки, – морщась от головной боли, пообещала Далила и ядовито добавила:

– Потерпи, ждать недолго осталось.

– Ты что, ревнуешь? – поразился Матвей. – Я же все не к тому. Она мне совсем не понравилась.

– Что сразу в глаза и бросилось. Она так сильно тебе не понравилась, что детально все в ней заметил: красивое лицо, и фигуру, и ноги, и грудь. И все не понравилось. Все просто гадость.

– Перестань. Я к тому об этом сказал, что она неприятная. Вроде все в порядке у нее, и бюст выдающийся, и ноги длинные стройные, в общем, все как положено, но что-то не то. Сильно не то.

Далила с интересом посмотрела на мужа:

– Да-а?

Он с иронией подтвердил:

– Не правда, но истина.

– И как ты думаешь, что именно у нее не то? – спросила Далила, поднимаясь из кресла, выходя на середину кабинета и разминая руками плечи. – Ох, мышцы как устают.

Матвей посочувствовал:

– Еще бы, ты же весь день сидела.

Содрогнувшись, она подумала: «Знал бы ты, чем я весь день занималась».

– Давай помассирую, – предложил Матвей.

Далила нахмурилась:

– Потом, дома. Лучше ответь на вопрос: как думаешь, что именно в ней не то?

– То и думаю, что фригидная она дама. Мы, мужчины, терпеть не можем холодных женщин.

– А как ты определил, что она холодная?

– Ну, по взгляду, по виду, я все же мужчина.

Матвей, озорно глянув на дверь, вплотную приблизился к жене.

– Я все же мужчина, – сцепив руки на ее все еще тонкой талии, повторил он и с силой прижал Далилу к себе. – Я все же мужчина и могу доказать это прямо сейчас.

Она уперлась ладонями в широкую грудь мужа и рассердилась:

– Прекрати, у меня болит голова. Нашел место.

– А чем тебе здесь не нравится? – удивился он, решительно оттесняя жену к столу.

Далила оказала нешуточное сопротивление, прошипев:

– Перестань, а то я…

Он рассмеялся:

– Что – ты? Закричишь? Это было бы очень забавно: люди, спасите, меня насилует собственный муж в собственном кабинете.

– Обижусь, – пообещала Далила.

– Это делу не помешает, – ответил Матвей, укладывая жену на стол и деловито задирая подол узкой юбки. – Крика я могу не заметить. Я буду вспоминать тебя ту, вчерашнюю.

Далила хотела возразить, но его, губы уже настойчиво впились в ее. От такого напора она вдруг почувствовала волнение, которое давно не посещало ее в пресных отношениях с мужем.

– Дверь хотя бы закрой на ключ, – уже не сопротивляясь, попросила она.

– Зачем? Твоя секретарша ушла и повесила у входа табличку «Закрыто».

Руки Матвея энергично скользили по бедрам Далилы, мяли груди, живот. Горячая волна желания вдруг захлестнула ее. Она отдалась зову плоти страстно, удивляясь своему внезапному буйству и не обращая внимания на скрип стола и шорох падающих на пол бумаг. Ее дыхание смешалось с порывистым дыханием мужа, тело безудержно стремилось слиться с его телом, ее стон казался продолжением его стона. Далила была на вершине блаженства…

Вдруг дверь кабинета распахнулась – на пороге выросла Ирина Сергеевна.

– Простите, я забыла… – с ходу начала она робко, но, встретившись с беспомощным взглядом Далилы, остолбенела.

И тут же, осознав, что происходит, Левицкая попятилась и пулей вылетела в приемную.

– Черт! Я тебе говорила, – с досадой воскликнула Далила, отталкивая мужа.

Матвей ничего не понял и удивился:

– Что случилось?

– Моя пациентка вернулась и видела нас, все видела, – прошипела она.

– Ты уверена? – растерянно спросил он.

– Уверена?! Мы только что с ней друг на друга смотрели, с твоей фригидной Левицкой!

Матвей уточнил:

– С твоей.

Далила спрыгнула со стола и зло подумала: «Раз в сто лет собралась с огоньком мужу отдаться и сразу попала в дерьмо. А с любовником никогда не попадала. Видно, не судьба мне быть порядочной женщиной».

Торопливо натягивая узкую юбку на свои тугие бедра, она вдруг осознала весь ужас только что происшедшего. Перед глазами стояло испуганное лицо несчастной Левицкой. Той тоже всегда не везет.

От страха у Далилы даже голова болеть перестала. От бессилия она застонала, сжав виски руками и закатив к потолку глаза:

– О-о-о-о! Жу-уть!

– Да, нехорошо получилось, – подтвердил Матвей, невозмутимо застегивая брюки.

– Что ты сказал? – разъярилась Далила. – Всего лишь «нехорошо»? Я потеряла свое лицо! Теперь об этом весь Питер узнает!

Муж посоветовал:

– Выбрось из головы. Я вообще не о том говорил. Нехорошо, что мы фригидную женщину раздразнили.

Далила, сжав кулаки и затопав ногами, закричала:

– Черт! Черт! Хороша же я была на столе с задранными ногами!

Она изо всех сил замотала головой, стараясь отогнать образ Левицкой, но ее вытаращенные глаза намертво поселились в памяти Далилы. Матвей скептически посмотрел на жену и согласился:

– Да, на столе с задранными ногами ты была необыкновенно хороша. Несказанно Левицкой твоей повезло. Любой мужчина ей позавидует.

Далила в бешенстве взглянула на мужа, собираясь его отчитать – в глазах Матвея плясали чертики, он еле сдерживал смех. Внезапно она рассмеялась, он следом за ней.

Они хохотали, падая друг на друга, расходясь и складываясь пополам от нового приступа смеха.

– Ха-ха-ха! Не волнуйся, она больше не явится, – сквозь гомерический хохот выдавливал из себя Матвей.

– Не сомневаюсь, – вторила ему Далила.

– Я в том смысле, что теперь прибегут ее раззадоренные подруги.

– Как же, они к тебе прибегут, дам им адрес, сам отдувайся. И хватит ржать.

Матвей, тщетно пытаясь напустить на себя серьезность, воскликнул:

– Они развратят мне студенток!

– Ой, не могу! – еще громче рассмеялась Далила. – Удивляюсь, что твои студентки тебя еще не развратили! Твои студентки сами кого…

Она осеклась – ее взгляд случайно упал на кресло, в котором сидела Левицкая.

– Ее сумочка! Ой, боже мой, она за сумкой вернулась! Как я завтра посмотрю ей в глаза? Прекрати ржать, слышишь! Что я скажу ей завтра?

– Скажешь, что послезавтра я опять за тобой заеду, – корчась от нового приступа смеха, ответил Матвей.

– Бессовестный, – глядя на его сладкие муки, усмехнулась Далила.

– Может, есть смысл подумать о практических занятиях лечения фригидности? Могу предложить твоим пациенткам свою скромную помощь.

– Предатель! – шутливо рассердилась она.

– Я имел в виду только сеанс, аналогичный сегодняшнему, – в оправдание себе пояснил Матвей. – А что, хороший секс заразителен. Знаешь, почему эта несчастная убежала?

– Почему?

– Она спешила отдаться.

– Кому?

– Думаю, теперь ей без разницы. После того, что она видела, – воскликнул Матвей, делая страшные глаза, – эта Левицкая терпеть уже не могла!

Далила вздохнула:

– Какое счастье, что я не сексолог. Иначе ты стал бы маньяком.

Она обессиленно рухнула в кресло, раскрыла сумочку Ирины Сергеевны и спросила:

– Лучше посоветуй, что мне делать?

– Вести себя прилично и не рыться в чужих вещах, – мгновенно выдал совет Матвей.

– Бог мой, это кто говорит о приличиях?! – возмутилась Далила. – Провокатор! Посмотри, здесь деньги и какие-то документы. Все, теперь я точно знаю, Левицкая завтра придет. Если не ко мне, то за своей сумкой. И что мне делать?

– Отдать сумку секретарше, пусть передаст без твоего участия.

– Дорогой, ты гений, – обрадовалась Далила. – Так я и сделаю.

Он обнял ее:

– Пошли?

– Куда? – озорно спросила она.

Матвей изобразил удивление:

– Как – куда? Домой. Продолжим начатое…

Впервые за много лет Далила почувствовала рядом с мужем не только покой, но и прилив хорошего настроения. После тяжелого, даже страшного дня это было особенно удивительно.

– Пошли! – воскликнула она, наваливаясь на Матвея всем телом. – Волоки меня! Волоки! Я устала!

Он подхватил ее на руки.

– Это слишком, – сказала Далила, – я сама.

Глава 26

Выходя из офиса и перешучиваясь с мужем, Далила поймала себя на мысли: «Хорошо, что мы с Александром в ссоре. Не надо врать мужу и куда-то бежать. Можно смело ходить по улицам и смеяться».

Было решено ехать на «Мерседесе» Матвея, поскольку он дороже «Форда», а ехать хотелось вместе. Однако, подъезжая к дому, Далила забеспокоилась о своем брошенном автомобиле, который планировалось не забирать до утра. Она не жаловалась, но вдруг перестала шутить, нахмурилась и завздыхала. Недолго она посылала сигналы мужу. Он быстро все понял и проворчал:

– Отвезу тебя и сразу на такси вернусь за твоей машиной. Успокойся.

– А я ужин приготовлю тем временем, – порадовала его Далила.

И обманула. Не успела она, впорхнув в квартиру, раздеться, как раздался звонок. Далила открыла дверь и отшатнулась. На пороге стояла подруга Веты, Анастасия Миронова.

– Вы одна? – спросила она, решительно проходя в прихожую. – Нам нужно поговорить.

Далила вспомнила Шатунова, уже покойного, и, цепенея, подумала: «С ним она уже „поговорила“, теперь пришла убивать меня. Что делать? Кричать? Звать соседей? Бесполезно. Если у нее пистолет, все равно не успею!

Так, хватит паниковать! В конце концов, у нее оружие, а у меня профессиональные навыки. Глядишь, и выкручусь», – приободрила себя Далила.

А Миронова без приглашения прошла в гостиную, остановилась у комода, подержала в руке фигурку божка и, поставив его на место, рассеянно отметила:

– Классная змея. Свернулась в клубок и лежит себе у фонтана.

– Вы о чем? – удивилась Далила.

Миронова, кивнув на шеренгу фигурок, сказала:

– Я об этом.

Далила не стала объяснять ей, что держала в руках она не змею, а египетского божка. Вместо разговоров Далила цепким профессиональным взглядом изучала лицо своей гостьи, его мимику и выражение.

«И фонтан, и змея – мужские сексуальные символы, если по Фрейду, – с некоторым облегчением констатировала Далила. – Вряд ли Настя пришла меня убивать с мыслями о сексе и о мужчинах. Вижу в ней больше страха, чем агрессии».

– Присаживайтесь, – предложила она, кивая на кресло. – И не ждите любезности. Благодаря вашей жестокости у меня весь день болит голова.

Раздраженно дернув плечом, Настя сказала:

– Ну, уж извините, первой не я напала. У вас был выбор, которого вы лишили меня.

Далила нахмурилась и промолчала. Миронова плюхнулась в кресло и закурила.

– Я пришла, – сказала она, выпуская дым уголком губ, – чтобы вам сообщить. Сегодня, после нашего разговора, был убит Шатунов.

– Я знаю.

– Знаете?! – поразилась Миронова. – И, конечно же, думаете, что Шатунова убила я.

– Нет, я думаю, что его убили по вашему заказу. Чего вы хотите от меня? – спросила Далила, стараясь придать равнодушие голосу и протягивая девушке пепельницу.

Она знала, нельзя раньше времени становиться жертвой, нельзя провоцировать Настю на действия и агрессию – надо делать вид, что ничего страшного не происходит, они просто беседуют.

Миронова машинально взяла пепельницу и твердо сказала:

– Вы должны мне помочь.

«Сейчас начнет врать, – догадалась Далила, – сочинять, что убийцу она не знает, что куртку вторую не покупала, что пистолет прятала по приказу. Но зачем? Что у нее за игра? И какую роль она отвела мне в этой игре?»

– Я пока не знаю, кто убил Киселева и Трахтенберга, – продолжила Настя. – Я не знаю, кто убил Шатунова.

– Ясное дело, – кивнула Далила. – А от меня вы чего хотите?

– Вы должны мне помочь. Я не могу долго скрываться. Брусницкий болеет, холдинг на мне, и вообще. Я не создана для того, чтобы скитаться. Долго скрываться я не могу, я привыкла к комфорту.

Далиле хотелось сказать: «Не могу вам посочувствовать. О комфорте раньше надо было думать», – но она промолчала, давая Мироновой высказаться.

– Я хочу вас спросить про коллекционную куртку, – продолжила Настя. – Про куртку, которую якобы Ветка себе купила в салоне в Гостином. Как я поняла, вы утверждаете, что я завела Ветку в салон и чуть ли не силой заставила ее купить эту куртку. А потом купила вторую такую же для сообщницы. Так?

– Так, – подтвердила Далила.

Миронова рассмеялась нервным фальшивым смехом, зло загасила в пепельнице окурок и отчеканила:

– А вы попробуйте Ветку заставить. Она упрямая, как осел.

– Любого можно сделать упрямым, если силой давить. А хитрые уговоры делают беззащитными даже отпетых упрямцев.

– Но дело не в том, – отмахнулась Миронова. – Зачем я Ветку-то уговаривала? Никак не пойму. Если послушать тех продавцов, в салоне у них сплошной эксклюзив, весь товар штучный. Вот и выходит, что я никак знать не могла о второй «диоровой» куртке.

«Она не будет меня убивать», – окончательно для себя уяснила Далила и осмелела.

Презрительно покачав головой, она ответила:

– Накануне вы, а скорей ваша сообщница, в тот салон заходили на разведку. Продавщица Марина посоветовала взять две одинаковые коллекционные куртки от «Диор», якобы для ваших сестер-близняшек.

Миронова побледнела:

– И это вы знаете. Вы везде побывали. Но почему вы взялись за меня? Вы мне мстите?

– За что? Я понятия не имею о ваших настоящих намерениях, но предупреждаю: убивать меня бесполезно. У меня плохая привычка. Я сплетница.

Любую полученную информацию я мгновенно распространяю среди своих друзей и знакомых. А их у меня много. Боюсь, ваша рука устанет стрелять.

– Будь я преступницей, вас стоило бы убить уже за одно то, что вы нос свой в чужие дела суете, – парировала Миронова. – Но я не убийца. Я для того сюда и пришла, чтобы получить от вас информацию.

– Получили?

– Не всю. Хотелось бы знать, что вы делали в квартире Соболева?

Далила призналась:

– Я не могу ответить на ваш вопрос, зато вы на мой можете. Когда у вас свадьба с Артемом Брусницким?

Настя ахнула и побледнела:

– И это вы знаете!

– А Соболев знает?

– Теперь узнает, – пригорюнилась Настя. – Я хотела вас убедить, что кто-то нас подставляет: меня и Ветку, но теперь вижу, бесполезно. Вы совсем мне не верите.

Далила сочла за благо не отвечать. Миронова, пытливо посверлив ее взглядом, продолжила:

– Между прочим, Киселев и Трахтенберг и мои бывшие любовники. Пистолет Ветке я уже подложила. Теперь с куртками заморочка открылась. Скоро выяснится и про Киселева, и про Трахтенберга. Скажут, Ветка их у меня отбила, а я из мести ее подставляю. А Ветка со всеми моими парнями всегда спала. Она била клинья и под Артема.

– Нормальное поведение для ее психотипа. Вы для Веты кумир, – сообщила Далила. – Она вам во всем подражает и мечтает во всем переплюнуть вас.

– Мне только ваших психологических штучек сейчас не хватает! Дура я, что вообще к вам пришла! – закричала Миронова, внезапно стартуя из кресла и решительно покидая комнату.

Когда хлопнула входная дверь, Далила потянулась к телефону, но передумала – звонить в милицию бесполезно.

«Я не могла ее задержать, – успокоила она свою совесть. – Но откуда Миронова мой адрес узнала?»

Выйдя в прихожую, она обнаружила на тумбочке перед зеркалом запечатанный конверт на свое имя. Обратного адреса не было. Судя по штампу, письмо местное, из Питера и послано уже давно. В почтовый ящик редко заглядывали.

«Матвей утром достал и забыл мне сказать», – догадалась Далила.

Она распечатала конверт, вытащила сложенный вдвое тетрадный лист, развернула, прочитала анонимку и поразилась. Кто-то сообщал ей о связи Насти с Артемом. В конце письма был номер телефона и адрес Артема Брусницкого.

Мелькнула мысль: «Странное совпадение. Не Миронова ли это письмо принесла? Может, хочет в ловушку меня заманить?»

В кармане завибрировал сотовый. Сердце екнуло: «Александр!»

Но это был муж, Матвей. Он игриво спросил:

– Ты ужин готовишь?

– Ты письмо из ящика вытащил? – поинтересовалась Далила.

– Конечно, кто же еще. Я уже в твоем «Форде» и еду домой.

– А я тебя жду, – сказала Далила, испытывая разочарование от того, что звонок не от Козырева.

Чаще всего, когда они ссорились с Александром, он первым звонил: когда сразу, когда на следующий день. Она или мгновенно прощала, или позволяла себе поломаться слегка – в зависимости от обстоятельств.

«Почему на этот раз Сашка молчит? – спрашивала себя Далила. – Хлопнул дверью, зараза, и теперь гордо молчит. А что, если он никогда не позвонит?»

В этих обстоятельствах муж показался Далиле во сто крат милей.

«А как эта полумертвая Левицкая сегодня встрепенулась и упялилась на него, – вспомнила вдруг она, чувствуя возвращение ревности. – Да, мой Матвей – эффектный мужчина. Надо с Сашкой пореже видеться и почаще уделять внимание мужу, – решила Далила. – Тем более что Александр все равно неисправимый кобель».