Текст книги "Мужской гарем"

Глава 41

Размышления Далилы прервал телефонный звонок.

– Простите за беспокойство, это Настя Миронова! Я в панике! Вета рвется со мной встретиться! Она вычислила меня! Я боюсь! Я все поняла! Это она всех убивала! Она и меня убьет! Спасите меня! Мне некуда обратиться! Только вы можете меня спасти!

Голос девушки нервно дрожал.

– Почему только я? – удивилась Далила.

– Потому что все остальные не верят мне! Ветка всех задурила! Даже отца!

В трубке раздались рыдания. Настя пыталась и не могла говорить.

– Успокойтесь, – попросила Далила. – Вета вас не убьет. Ей не выгодно вас убивать. Она питается от ваших страданий. Она хочет вам отомстить и повесить на вас все убийства. Я вам верю. Я вас спасу. Вы где сейчас?

– Не могу вам сказать, – пропищала Миронова.

– Правильно, никому не говорите. И ни в коем случае не встречайтесь с Ветой, что бы она ни обещала. Это ловушка.

– Я знаю.

Далила спросила:

– Артем в курсе, где вы прячетесь? Поймите, он вас любит, но человек он ненадежный.

Миронова поразилась:

– При чем здесь Артем? Мы давно с ним расстались: и Ветка, и я. У него есть невеста. Хорошая серьезная девушка из простой семьи. Настойчивая, трудолюбивая. Именно такая ему и нужна.

– А сейчас она где? – растерялась Дал ила.

– Кажется, сейчас Света в Москве. Она учится на юридическом в университете. Артем к ней часто мотается, а сама она в Питер почти не приезжает. Я знаю, он вам про куртку сказал. Все не правда. Он лжет. Ветка его шантажирует, грозится невесте его рассказать, что Артем спал со всеми. Он Светку любит ужасно и готов что угодно сделать, лишь бы невесту не потерять.

– Ты меня огорошила, – призналась Далила. – Если Вета крутит Артемом, теперь даже не знаю, что думать. Настя, ни в коем случае к ней не ходи. Я сейчас же звоню в милицию…

Миронова ахнула и закричала:

– Нет! Веткин отец всех купил! Он уверен, что я его дочь подставляю! Ему вы не докажете, что Ветка – убийца! Она Александра Козырева не может никак разлюбить! Дурочка ваших книг начиталась и верит, что Козырева можно вернуть! Надо только соперниц уничтожить и прибрать к рукам холдинг! Вам тоже опасность грозит! И Светке! И даже Артему!

Далила воскликнула:

– Настя, немедленно называй место встречи и время.

– Мы договорились встретиться с Веткой через час на Гражданском проспекте.

– Где? Гражданский проспект длинный.

– В закоулке, знаете, рядом с Максидомом.

– Все! Я еду туда, а ты на месте сиди. И не вздумай высовывать нос. И звони мне, звони.

Гражданский проспект далеко, считай, что окраина. Далила торопливо оделась, метнулась в гараж, выкатила свой «Форд» и уже в пути позвонила Галине.

– Галка, – лихорадочно протараторила она, – на рассказы времени нет, моя жизнь в опасности, я очень спешу, к кому обратиться, не знаю, ничего умного в голову не приходит, ты уж сама сообрази, кого лучше прислать к Максидому. Кого-нибудь из мужчин, покрупнее. У тебя их полно.

– А что там, в Максидоме? – испугалась Галина.

– Ничего страшного: меня могут убить, – «успокоила» Далила подругу и закричала:

– Срочно пришли каких-нибудь резвых амбалов! У Максидома они должны быть не позже, чем через час! Все! Действуй! Времени у тебя в обрез! Как только найдешь и пошлешь, сразу мне позвони!

Вскоре Галина доложила, что амбалы уже в пути.

– Зато я остановилась, – пожаловалась Далила. – Недалеко от своего гаража уехала. Через час к Максидому точно не попаду. «Форд» мой накрылся. Ни с того ни с сего зачихал и задергался.

– Он же новый! – поразилась Галина.

– Ты хочешь его пристыдить? Все равно не поедет, совести у него нет. Как мертвый стоит. Надо такси брать, но машину боюсь бросить. Да и нельзя. Остановилась нехорошо. Ты точно кого-то к Максидому послала? Смотри, там убийство может произойти.

– Точно. Лиза обещала послать пять мужиков из своей охраны.

Далила не поверила своим ушам:

– Лиза?! Ты к Елизавете обратилась за помощью?! Тогда все дело пропало!

Галина обиделась:

– Ничего не пропало. Лизка сказала, что сама с ними поедет.

– Зато мне туда теперь страшно ехать, – призналась Далила и предположила:

– Возможно, сам бог меня спас, поломав мой новенький «Форд». Ладно, не хотела племянника загружать, но придется Женьке звонить. Не ночевать же мне на дороге.

Евгений быстро приехал с другом. Они взяли на буксир ее «Форд» и оттащили его в гараж. Когда Далила, усталая и расстроенная, поднялась в свою квартиру, ей позвонила Елизавета и глухо спросила:

– Ты где?

– Я в прихожей сдираю с себя сапоги, – призналась Далила. – А ты где?

– А я у Максидома. Здесь случилась беда. Вета Соболева погибла.

– Что?! Вета погибла?! Как?!

– Ее застрелили. Дырка во лбу. На земле она, еще теплая. Милиции здесь полно. Ее отец рядом со мной. Он хочет с тобой поговорить. Трубку ему передаю.

Ошеломленная, Далила не успела возразить, как раздался дрожащий голос Соболева.

– Далила Максимовна, как вы узнали, что Вета встречается с Настей у Максидома?

– Мне Вета сказала. Она просила меня с ней пойти.

– Почему вы не пошли?

– Я не верила, что Настя – убийца, – виновато призналась Далила. – Я и теперь не верю.

Голос Соболева сорвался на крик:

– Не смейте это мне говорить! Настя убила мою дочь! А вы врете мне!

– Что я вам вру?

– Вета и мне говорила о встрече с Настей. Я убеждал ее не ходить, но встречаться собирались они не у Максидома, а на Приморской. Милиция считает, что тело моей дочери привезли на машине. Вету убили совсем в другом месте. Понимаете?

Далилу бросило в жар.

– Понимаю, – пролепетала она. – Настя пыталась меня заманить к Максидому. Она хотела все так представить, что Вету убила я. Так вышло бы, но сломалась моя машина. А кто вызвал милицию?

– В том-то и дело, что это загадка. Когда ваша подруга приехала, тело Веты уже лежало. И почти сразу примчалась милиция. Мне, кстати, тоже звонили и обещали у Максидома сюрприз. – Соболев взвыл:

– Я убью эту гадину! Теперь она не отвертится! Она браслет свой потеряла…

Далила воскликнула:

– Змейку?

– Да, этот браслет я ей дарил, чувствовал, видимо, ее сущность. Застежка барахлила на том браслете, антикварный он. Зато теперь я знаю, какая гадина эта Настя. Сама тело Веты тащила. Браслет недалеко от тела нашли. Скажите, вы знаете, почему Вета выбрала вас? И почему Настя выбрала вас? Вы ведь знаете?

– Знаю, – еле слышно прошептала Далила. – Но сказать вам не могу.

– Миронову будут искать! Вас будут допрашивать! Ваш бизнес, клянусь, прикроют! Вы пойдете с Мироновой как соучастница! – начал шантажировать Соболев и неожиданно сник:

– Простите, я не в себе. Несу всякую чушь. Вы все, что могли, сделали для моей дочери. Никто вас не потревожит. Я о вас никому не скажу. Миронову найдут и без вас. Не хотите, не говорите.

Нестерпимо стыдно стало Далиле за свою ошибку, за подозрения, за то, что Вету не уберегла.

– Я скажу, – прошептала она. – У меня был любовник. Имени его называть не стану, но Вета и Настя его тоже любили. Я – их соперница.

Соболев уточнил:

– Счастливая соперница?

– Уже нет, мы расстались. Думаю, благодаря Насте.

– Она сумасшедшая, – вздохнул Соболев. – Боюсь, ее придется не судить, а лечить.

Глава 42

Этот ужасный день измочалил Далилу. Заглотнув приличную дозу снотворного, она в прямом смысле «отрубила» себя. Утром Матвей еле ее разбудил.

– Что происходит? – с добродушной улыбкой спросил он. – На банкет ты не пришла, теперь решила прогулять и работу?

– Работу я решила проспать, – с трудом продирая глаза, призналась Далила. – А банкеты нормальные люди устраивают по выходным, а не посередине недели.

– Это ненормальные люди так делают. А я праздную в тот день, когда у меня праздник, а не тогда, когда выходной подоспеет.

Матвей чмокнул в щеку жену и озорно сообщил:

– Ладно, прогульщица, я не сержусь. И подарок твой мне очень понравился. И не только мне, все были в восторге. Настоящий сюприз.

– О чем ты говоришь? – удивилась Далила, усаживаясь на подушку.

– О Левицкой Ирине Сергеевне. Разве не это был твой подарок? Другого я не получал.

Далила схватилась за голову:

– Ой, прости! У меня вчера был…

– Знаю, знаю, ужасный день. Чувствуется, и сегодня твой день будет не лучше. Как хорошо, что я не психолог, – порадовался Матвей. – Жил бы сейчас чужими кошмарами. Зато мои дни один другого счастливей. Сплошные студентки – лапочки, цыпочки. Если бы они еще и алгебру хотели учить…

– Ты бы умер от счастья, – заключила Далила и попросила:

– Ради меня, хоть немного еще поживи. Пусть не учат, ну ее, алгебру.

– Да, ну ее, пусть не учат, – согласился Матвей. – Без меня ты совсем пропадешь.

Он взял с журнального столика поднос с кофе и бутербродами и поставил его на колени Далилы:

– Быстро лопай и собирайся. Даша уже звонила твоя. Пациенты ее ругают, она отбивается. В офисе сущий ад.

– И ты торопишься меня в ад запихнуть?

– А что делать? В раю жить ты отказалась. Говорил же тебе, дома сиди, дома.

– Дома сядем, но только вдвоем, – пригрозила Далила, жадно откусывая от бутерброда.

– Правильно, – рассмеялся Матвей. – Мечта горожан сбылась. Заработали по машине и хватит. Освободим рабочие места тем, которые еще мечтают.

– Ладно, давай отойдем от темы. Лучше расскажи, как там Левицкая? Чем она тебя потрясла?

– И не только меня. Всех.

– Вот видишь, как хорошо, что я не пришла, – сделав глоток кофе, усмехнулась Далила. – Я не сулила тебе потрясений.

– И она не сулила, она потрясала. Пела романсы, блюзы и рок. Плясала лезгинку, шейк… Да что она только не плясала. Читала стихи. А как она на рояле играла! – восхитился Матвей.

– Только глаза, пожалуйста, не закатывай от восторга. Я поверю и так.

– Тогда поверь и в то, что я ошибся. Она не фригидная.

– Даже так! Ты и это о ней уже знаешь! Да, мой подарок явно тебе понравился. Теперь и я это вижу.

– Ты злишься? Я ее проводил домой, не более. Она мне так помогла. Даже официанты от нее прибалдели. Но я не прибалдел. Я всего лишь ее проводил, чтобы не заблудилась.

Далила отставила поднос в сторону и сообщила:

– А вот теперь я действительно злюсь. С проводами ты переборщил. Левицкая будет думать, что мой муж ловелас.

Матвей изумился:

– Я? Ловелас? Всего-то разик ее поцеловал!

– Иди ты к черту! – рассмеялась Далила. – Знал бы ты, какой ужасный день я вчера пережила…

В горле у нее запершило.

– Вчера из-за меня погибла девочка, – прошептала она, из последних сил сдерживая слезы. – А я выгораживала убийцу. Да еще перед кем, прямо перед ошалевшим от горя отцом. Какой я после этой ошибки психолог?

Матвей сочувственно предложил:

– А ты мне все расскажи, легче станет.

– Нет, нельзя. Разрыдаюсь.

– Тогда не рассказывай, правильно, – согласился Матвей. – Потом как-нибудь, когда все уляжется.

Взглянув на часы, он заспешил:

– Извини, мне пора. Посуду в раковину отправишь?

– Отправлю, – кивнула Далила. – И передавай привет своим дурам-студенткам.

– Среди моих студенток дур нет! – крикнул Матвей, уже убегая.

– Зато твоя жена настоящая дура, – со вздохом заключила Далила, но муж ее уже не услышал.

Спустя несколько дней ее трагический вывод опять подтвердился. В кабинет Далилы неожиданно ввалилась Елизавета и выложила на стол газету:

– Почитай, какие ужасы творятся в нашей стране. Только не вздумай расстраиваться.

Совет хороший, но к нему нужен еще совет, как им воспользоваться. В статье пересказывалась история Веты Соболевой с неожиданным для Далилы концом. Убийца Миронова Анастасия признала свою вину и выбросилась из окна.

В ушах Далилы зазвучали слова Андрея Петровича Соболева: «Она сумасшедшая. Боюсь, ее придется не судить, а лечить».

Елизавета спросила:

– О чем призадумалась?

– Да как-то бессмысленно это. Убивала всех, убивала, а потом из окна сиганула.

– Думаешь, папашка Веты помог Насте из окна выпорхнуть?

– Нет, Соболев вряд ли на это способен, – возразила Далила. – А как Настя признала свою вину? В статье об этом ни слова.

Елизавета пожала плечами:

– Точно не знаю, но вроде письмо Настя оставила.

– И что в том письме?

– Письма я не видела, но Соболев мне сказал, что она написала: «Я во всем виновата». Он очень был зол на «журналюг». Негодовал, как посмели его семейное горе превращать в дешевое шоу. Собрался судиться с газетой.

– Ты с ним общаешься? – удивилась Далила.

– Нет, он сам позвонил, сказал про письмо, жаловался на газету. Это было так странно. Я сама удивилась. Мне казалось, что я ему не понравилась.

Далила поняла, что отец Веты не Елизавете звонил, он с ней, с Далилой, таким хитрым образом разговаривал. Спорил с ней. Зацепила она его своей верой в безгрешность Насти. Выгораживая убийцу дочери, оскорбила. Обидела.

Ей и самой было обидно, что так жестоко она обманулась, ошиблась. Если бы просто ошиблась – ее провели, одурачили. Внутри зрел протест, рождающий в ответ желание кого-нибудь обвинить в своей неудаче. В неудаче, которую категорически признавать не хотелось. Такое вот сложное чувство. Не имела права Настя становиться убийцей. Признав свою вину, Миронова взорвала веру Далилы в себя, в свой ум, в свою логику, в свою компетентность.

– А я все равно не верю, что убийца – Миронова, – упрямо прошептала она.

– И правильно делаешь, – поддержала подругу Лиза. – Тебе не в чем себя винить. Ты действительно для Веты старалась. Всех подозревала, даже меня.

– А ты откуда знаешь? – удивилась Далила.

– Во-первых, я поняла, что ты увидела мои документы. Я оставила бумаги свои на столе, а ты тогда сбежала. А потом, когда Галка ко мне обратилась, ты грубо ее отругала, завопила: «Теперь все пропало, теперь я сама туда ехать боюсь!»

– А Галка – трепло!

Елизавета ласково погладила подругу по руке и попросила:

– Пожалуйста, успокойся. Галка не виновата. Она за тебя испугалась. А я скрытничала по старой привычке. Бизнес – сложная штука, чаще лучше лишний раз промолчать. Зачем афишировать, что я знакома почти со всеми, кто причастен к этой темной истории?

– Незачем, – хмуро согласилась Далила.

– Вот и я так посчитала. А ты забудь эту историю. В ней ты была на высоте. Ты молодчина. И не занимайся пустым самоедством. Отец Веты, кстати, тоже тебя хвалил. Он ведь избавил тебя от большой неприятности.

– Каким образом?

– Соболев сам сходил к твоему племяннику, пожал его честную руку, поблагодарил за заботу о дочери и сообщил…

– Как трагично закончилась эта забота, – саркастично закончила мысль подруги Далила и спросила:

– Адрес ему ты дала?

Елизавета смутилась:

– Ну, я. А что, это секрет?

– Да нет, не секрет. Хорошо, что теперь Женька знает о гибели Веты. И хорошо, что не от меня. Мы уже несколько дней прячемся друг от друга.

Этим вечером Далила отправилась к тетушке Маре. Показала статью, рассказала о гибели Веты и заключила:

– Не трать свои деньги. Телохранитель мне больше не нужен. Преступница оказалась на редкость сознательной. Чтобы не загружать лишней работой стражей закона, она саморазоблачилась и самоуничтожилась.

Тетушка долго молчала, а потом упрямо сказала:

– Боюсь, после этого самоуничтожения телохранитель тебе еще нужней. Миронова никого не убивала.

– Ты и в самом деле так думаешь? – поразилась Далила. – Или просто меня успокаиваешь?

Тетушка усмехнулась:

– А разве тебя это успокаивает? Будто ты понимаешь, что не могла им помочь, этим глупым девчонкам. Будто тебе очевидно, что кто-то руководил ими, этими куклами, которые от ревности и любви добела раскалились. Кстати, а ты?

Далила стушевалась:

– Что – я?

– С Козыревым как у тебя? Ведь из-за него разгорелся сыр-бор.

– Я с Александром рассталась.

– Сама или дождалась, когда он тебя бросит?

– Увы, дождалась.

– Твоя Лиза сказала бы: «Во бабы дуры!», но я так не скажу, – рассмеялась тетушка Мара и озорно предложила:

– А не попить ли нам с племянницей липового чайку? И наливочки. Ты за рулем?

– Нет, машина в ремонте.

– Вот и чудесно. Во всем есть хорошая сторона. Зато теперь можно смело выпить, расслабиться.

Уже прощаясь, Далила спросила:

– А почему ты уверена, что Настя – жертва, а не убийца?

– Убийца уж больно дерзкий. И хитрый. И коварный. И умнющий.

– Миронова тоже умная. Университет закончила с красным дипломом.

Тетушка отмахнулась:

– Ах, Далиша, для преступлений не нужен диплом. Здесь необходим совсем другой ум. Я бы сказала, сплав ума и характера. А характер у Мироновой жидковат. Если Настя раскрутила интригу, тогда глупо все выглядит. Сама посуди, стал бы преступник, лихо закрутивший сюжет, отправляться вдруг с жертвой за курточкой? Он рядом с будущей жертвой даже случайно у прилавка не позволил бы себе постоять. Даже в метро не столкнулся бы, не дай бог кто увидит.

– Настя не ездила на метро, – уточнила Далила.

– А преступник, я уверена, ездит. За всей этой дерзостью явно стоит ненависть к зажравшимся богатеньким. Там душевная драма – битва возможностей и желаний. Там философия. Там фанатизм. Вот что питает преступника. Или преступницу. Нет, Далиша, это не Настя. Есть кто-то другой, кого мы не знаем. Он или она свое получил или получить собирается, взвалив на богатенькую Миронову чужое, не ее преступление. И в этом я вижу ублюдочное торжество справедливости. Убийца уверен в своей правоте. Он озлоблен, потому что считает себя жертвой несправедливого общества. Он мстит. Этого игрока нам с тобой не переиграть.

– А я переиграю. Я убийцу найду, – зло прошептала Далила.

Тетушка Мара схватилась за сердце:

– Далиша, ты пугаешь меня!

– Не пугайся, родная. Опасности нет. Я же сказала, я переиграю убийцу. Или ты не веришь в меня?

– Верю! – воскликнула тетушка Мара.

Увы, воскликнула неуверенно.

Вскоре к Далиле вернулась машина, а Матвей сообщил (ремонтом он руководил):

– Ты бы закрывала на ключ крышку бензобака. Какой-то шутник сахар сыпанул в твой бензин. Жиклеры залипли.

– Вот почему я не могла отправиться к Максидому! – поразилась она.

Теперь было очевидно, что в ее схему закралась ошибка. Действиями Веты и Насти кто-то руководил, но этот кто-то совсем не хотел, чтобы Далила добралась до Максидома. Этот кто-то и насыпал в ее бензобак сахару, потому что всего лишь хотел бросить тень подозрений на Настю Миронову. И ему это удалось. Далила и в самом деле подумала, что Настя заманивала ее в ловушку. Далила уверена была, что спас ее счастливый случай: поломался ее новый «Форд». А на самом деле Настя – жертва сама. Вету убил тот, кто руководил девушками. Одну убедил к Далиле прийти, другую – позвонить Далиле. Но почему они слушались убийцу?

На следующий день Далила взяла выходной и отправилась по друзьям Веты и Насти. После всех бесед-разговоров картина осталась прежней: Настя – хорошая девочка, Вета – плохая. А следа убийцы как не было, так и нет. Ни одного человечка поблизости, а Далила чуяла: он здесь, где-то рядом, за ней наблюдает. И она знает убийцу, возможно, даже в лицо – иначе весь этот закрученный лихо сюжет чепуха, абракадабра, абсурд, несуразица.

Далила еще раз набросала схему – нового ничего. Нет новых мотивов. Все крутится вокруг денег (холдинга) и любви (Козырева). А раз так, значит, логика событий укладывается в ту же схему: Вета – преступница, Настя – жертва. Вета куртку купила, Артема послала купить вторую. Вета – стратег. У нее солдатики под кроватью. Но кто-то Вету переиграл. Кто?

Далила видела Вету, она знала ее, изучала, и все совпадает: да, эта девчонка действительно убивала, у нее ум преступницы, в глазах ее ненависть и обида. Ошибки быть не могло.

Но вышло-то наоборот: Вета убита, и Настя признала свою вину. Если есть кто-то третий, он должен какой-то куш получить. А куш у нас что? Козырев и холдинг. Другого нет ничего. Все концы к Александру ведут и к Артему. Раз это знает она, Далила, должен знать и убийца. Тогда он не может не знать, что наказания не избежать.

Далила разжилась адресом невесты Артема, даже разговаривала с ней, моталась в Москву. Света как Света. Обычная девушка. «Скоро свадьба», – твердит. Радостная, счастливая – такую глупинку никак не сыграешь. О Киселеве не слыхивала. О Трахтенберге тоже. Тонкие ножки в дорогих сапогах. Модный берет!! И слегка набекрень. И мозги набекрень – фортуна в лобик поцеловала. Ах-ах-ах! Без трех минут миллионерша.

Пара тестов, и Далила голову на отсечение дать готова – Света невинна, и мухи она не обидит. В крайнем случае, занудством своим «задолбает». И Настя Миронова не убийца. Разве что зажать девчонку в углу и сунуть ей в руку пистолет – от страха, может, и выстрелит. А может, и не решится. Зато Вета – убийца. Эта и выстрелить решится, и стрелку перевести сумеет. И солдатики под кроватью говорят о том же. И Далила помнит ее глаза, полные ненависти к несправедливому миру. И философия есть у Веты. Возможно, и фанатизм.

Но Вета мертва. Вету давно похоронили. И Настя мертва. Кто-то ее напугал, кто-то заставил ее письмо с признанием написать. Кто?

Кто?!!