Текст книги "Мужской гарем"

Глава 31

Евгений пришел удачно – Далила только что распрощалась со своим пациентом. Они глянули друг на друга и рассмеялись.

– Как твоя шишка? – спросил племянник.

– А как твой фингал? – осведомилась тетушка и сама же ответила на вопрос:

– Судя по тому, что ты в очках, фингал процветает.

– Да, мой фингал повел себя нагло, как русский бизнес. Он процветает и разрастается, завоевывая новые территории на лице, но народу, то есть мне, от этого одни неприятности. Я утратил товарный вид, девушки меня не любят с таким фонарем под глазом. Я решил взять тайм-аут, посижу несколько дней дома. Да и Вета не хочет меня отпускать. Кстати, тебе от нее привет и огромная благодарность.

– Она не сказала, за что? – с нарочитым равнодушием осведомилась Далила.

Евгений усмехнулся:

– Она не сказала, а я и не спрашивал. И в конверт не заглядывал, если это интересует тебя.

– Приятно, что своим принципам ты не изменил. Значит, Вета просила тебя посидеть с ней? А почему? Надеюсь, она объяснила.

– Да, сказала, что разговаривала с отцом. Он вроде не советует никому лезть в это дело. Соболев сам принимает активные действия и боится, что мы будем только мешать. Я думаю, это разумно.

– Я тоже так думаю, – со змеиной улыбочкой согласилась Далила. – А Вету он не хочет к себе забрать?

– Зачем? – испугался Евгений. – Пускай у меня поживет. Ей вроде неплохо.

– Жека, у меня небольшой перерыв образовался. В кондитерскую собираюсь. Пойдем, по чашечке кофе выпьем, – предложила Далила.

Евгений поднял вверх указательный палец и воскликнул:

– О! Такая умная мысль может прийти только в голову!

Она рассмеялась:

– А что, в теле человека есть другие вместилища мыслей?

– Есть, в зависимости от профессии. Чиновники, например, испокон веку думают тем местом, на котором сидят.

Далила взъерошила чуб племянника и, не скрывая своего умиления, воскликнула:

– Ах, ты мой оптимист!

Евгений обычно нежностей не терпел и сердился, но в этот раз он поймал руку тетки, поцеловал ее и признался:

– Когда мама погибла, я уже был большим, а ты не очень-то взрослой. Наверное, поэтому я мамой тебя никогда не называл, но, честное слово, в мыслях я только так тебя называю.

Несмотря на то, что такое поведение было ему не свойственно и неожиданно, Далила не удивилась. Она поняла, что его откровение – плата за ее поддержку в рискованном деле с Ветой, сигнал «я оценил».

«И как я после такого признания расскажу ему о своем решении? – огорчилась она. – Как буду просить расстаться с Ветой? Ладно, отложу разговор на другой день, тем более что он сам собирается взять тайм-аут».

В кафе Далила уселась за столик, а Евгений отправился за пирожными. Пока она обдумывала утренний разговор с Александром, Евгений дурачился и приставал к молоденькой продавщице.

– Девушка, что вы мне посоветуете сегодня съесть? – пытал он ее. – Что у вас самое вкусное?

– Смотря какой у вас вкус, – кокетничая, ответила продавщица.

– У меня нет вкуса, – признался Евгений.

– Совсем нет? – удивилась она.

– Если и есть, то очень дурной. Я себе нравлюсь.

Продавщица хихикнула и заявила:

– Что же, и у меня вкуса нет? И мне вы нравитесь.

– Я вам нравлюсь? – поразился Евгений и, ликуя, одобрил:

– Девушка, у вас отличнейший вкус!

– Почему это? – насторожилась она, ожидая подвоха.

– Потому что внешне я Аполлон! Потому и в очках хожу, чтобы обратно в Эрмитаж не утащили.

– Так в чем же дело? – резонно поинтересовалась продавщица. – С чего вы взяли, что у вас нет вкуса?

– С того, что я нравлюсь себе изнутри.

Далила встряла в их разговор:

– Не слушайте его, девушка, внутри у него ничего нет, одни субпродукты: сердце, легкие, печень. Нам, пожалуйста, черный кофе, по две трубочки и по корзиночке, – заказала она.

– А мне все по барабанчику, – добавил Евгений. – И заплатят за нас олигархчики.

– Я заплачу, – успокоила продавщицу Далила и пояснила:

– Не обращайте на него внимание. Он помешан слегка.

– На политике, – добавил Евгений, принимая поднос с пирожными.

Поставив поднос перед Далилой, он трагично изрек:

– Больше тебя никуда с собой не возьму. Из-за тебя такие ноги сорвались с крючка.

Далила, выбирая корзиночку поаппетитней, рассмеялась:

– У нее же над прилавком один только бюст. Как ты ноги увидел?

– Ай, что тебе объяснять, – горько отмахнулся Евгений. – Нет у тебя того органа, которым мужчины видят женские ноги.

– Здрасте. Нет и слава богу. Если что, возьму напрокат любой. Но пока мне не надо.

Он поразился:

– Неужели! Это депрессия! Сами лечим, сами калечим… Кстати, зачем ты меня вызвала? Это тебе ничего уже не надо, а я еще не пресытился, – шутливо набросился он на тетку. – С важного дела меня сорвала, понимаешь ли. Точнее, сорвала-то ты не меня, а Вету.

– Ах ты циник! – восстала Далила. – Там Вета, здесь продавщица. Как это понимать?

– Отвечу тебе стихами русского романса, переделанными на мою современную жизнь. «Живет во мне едрическая сила! Ничем ее во мне не истребить! Умру ли я, но над моей могилою едрическая сила будет жить!»

– Сам придумал?

– Да, постеснялся кого-нибудь попросить. А что, понравилось? Аплодисментов и затрещин не надо, – скромно потупившись, возвестил Евгений.

Далила опустила зашедшую на затрещину руку и вздохнула:

– Ладно, давай ближе к делу. У Матвея на носу день рождения.

– Я не забыл.

– Будем тебя приглашать?

Евгений решительно тряхнул головой:

– Не будем! Подарок я, конечно, пришлю и позвоню с наилучшими пожеланиями. Остальное, пожалуйста, без меня. Думаю, как-нибудь обойдетесь. Матвей меня умеренно любит, простит и с наслаждением будет скучать.

– Зря ты, он тебя правда любит.

– О! Я знаю! И мечтает в объятиях задушить!

Далила соврала:

– На днях он тебя вспоминал.

Нагоняя на лицо черные тучи, Евгений трагически осведомился:

– Неужели его новый «Мерседес» барахлит?

– Перестань. Ты давно у нас не был. Зашел бы, – попросила она. – И Димка скучает.

– Димка мне звонил. Он через неделю с соревнований вернется.

Далила удивилась:

– Тебе звонил, а мне не звонил. Вот и расти, мама, сына. А чего он хотел?

Евгений замялся и, чтобы скрыть это, забил рот пирожным. Врать он не любил, а правду говорить не мог. Но выход нашел – прожевав и сделав хороший глоток кофе, ответил:

– Скажу так, наш Димка такого хотел, что лучше бы и не звонил.

– Денег просил? Подхватил что-нибудь венерическое? – всполошилась Далила.

Евгений поднял руки вверх:

– Я все сказал. Не пытай. Приедет – расскажет.

– Ну и фиг с вами, – рассердилась Далила и, глядя на опустевшую тарелку из-под пирожных, спросила:

– Наелся?

– Более чем.

– Тогда по коням?

– У меня кобыла, – состроил рожу Евгений.

– А у меня встреча с Лизой, – показала язык Далила.

Лиза, как всегда, спешила и, как всегда, готова была «выкрасть у работы минутку-другую, чтобы поругать мужиков». Далила намеревалась сразу же перейти к делу, но подруга внезапно спросила:

– Что у вас с Александром?

Далила задала контрвопрос:

– Ты его с кем-то видела?

Лиза смутилась:

– Дело не в том. Я просто спросила.

– Тогда просто тебе отвечаю. Не знаю, что у нас с Александром. Время покажет. Но если хочешь знать мое мнение: думаю, в данный момент он бросает меня. До конца еще сам не уверен, но, как говорится, процесс пошел. И не вздумай меня жалеть, – предупредила Далила. – Этот процесс я сама запустила.

– Зачем? – опешила Лиза.

– Надоело. Как говорит мой племянник, за двумя зайками погонишься, ни одной не поймаешь.

– Женька твой – настоящий мужик! – восхитилась Елизавета и брезгливо добавила:

– Сволочи все мужики!

Далила в спорах с подругой всегда выступала адвокатом мужчин. Не изменила она своим правилам и на этот раз, осведомившись:

– В чем их вина? В том, что мы, дуры, бездумно отдаемся своим чувствам?

Лиза тут же оседлала конька:

– Значит, мы виноваты в том, что хотим быть любимы? Все мужики завоеватели!

– Мы такие же завоеватели, как мужчины, – возразила Далила. – С той только разницей, что у мужчин есть интересы за пределами любви, дома, семьи, а у женщин нет. Мы поглощены мужчиной. Вцепимся в него и отдаемся семье без остатка. А потом удивляемся, что муж теряет к нам интерес. Кому нужна покоренная вершина? Между прочим, женщины точно такие. Разве нет женщин, которые с трудом терпят любовь мужей? Вот я, например.

Лиза отрезала:

– Есть, и я тебя осуждаю.

– За что? Я не виновата. И другие, подобные мне, не виноваты. Почему они перестали любить? Я знаю многих, которые выходили замуж по любви, а потом остывали.

– Хочешь сказать, мужья их залюбили? Они стали покоренной вершиной?

– Примерно так. Только мужчины в таких случаях поступают честней. Они не пудрят женам мозги, а ищут сексуальных эмоций на стороне. А женщина начинает мужчину просто уничтожать. Она окатывает несчастного разлюбленного супруга ненавистью, презрением, что не мешает ей пользоваться им по своему усмотрению, – заключила Далила.

– Что значит пользоваться? – фыркнула Лиза.

– В прямом смысле, извлекать выгоду для себя, – с усмешкой пояснила Далила. – Зачинщицы всех скандалов женщины.

– Ха, я дам тебе по морде сейчас, и попробуй не поскандаль! Вот какие они не зачинщики, мужчины твои! Они провокаторы всех скандалов! Делают только то, что хотят! У них нет благодарности!

– Не бесчинствуй! – призвала Далила.

– Я не бесчинствую! – фыркнула Лиза. – Мужчина в любви похож на мертвую куклу. Он способен ожить только в женских руках. Ну, уроды! Честное слово, скоро я лесбиянкой стану!

– На меня не рассчитывай, – рассмеялась Далила.

– Ну и продолжай мучаться с кобелями, а я на сук перехожу.

– Раньше кобелей пилила, а теперь будешь пилить сук.

Лиза не обиделась, а игриво толкнула подругу в бок и спросила:

– Одного не пойму, если ты помогаешь другим, почему у самой счастья нет?

– Сапожник без сапог, – развела руками Далила. – К тому же, эта планета совсем не для счастья. Она для чего-то другого, что нам знать не дано. Ты наши с Александром отношения близко к сердцу не принимай. Ну, видела ты сегодня его с бабой…

– С девицей, – вставила Лиза.

– Эту девицу я знаю. Настя Миронова. Она, кстати, вчера в гостях у меня была.

– Ну, ты даешь!

– Всего лишь пользуюсь теми советами, которые своим пациентам даю. Я умею избавляться от плохого настроения и хорошее создавать. У меня из-за мужиков депрессии не было и не будет.

Лиза похвастала:

– Я тоже всего один раз только вешалась. И то до того, как узнала тебя.

– Да, и два раза резала вены. Замнем? – предложила Далила.

– Замнем. Выполнила я твое поручение, – мгновенно перешла к делу Елизавета. – С младшей Соболевой говорила про магнитофон. Контактная очень девчушка.

– А кем ты представилась?

– Сначала с учителями ее поговорила, узнала, с кем она дружит, а потом уже к ней подошла. Сказала, что я тетя ее подруги. Короче, разговорила девчонку. Она нормальный современный ребенок, имеет CD, а магнитофон в ее комнату папа принес.

– Соболев! – поразилась Далила.

– Ну да, он же ее папа, если мама не врет. На Днях магнитофон он принес, поставил на тумбочку и просил не убирать. Девчушка сама удивляется, где папа такой хлам раскопал.

Далила воскликнула:

– Я так и знала! Инсценировка, начиная с сообщения о предстоящем обыске!

Лиза удивилась:

– Думаешь, он с обыском нас дурил?

– Да, теперь я уверена, – ужаснулась Далила. – Страшный он человек.

– А зачем он притащил в комнату дочери старый магнитофон?

– В надежде, что я…

– Ты?! – поразилась Лиза.

– В данном случае я, но вообще-то Соболеву безразлично было, кого дочь пошлет за фотографией. Ему нужен был свидетель. Он надеялся, что этот свидетель догадается записать разговор с Настей.

– Да, для этой цели «кассетник» удобней всего. Поэтому он и поставил его на самое видное место.

– И я, глупая, не обманула его ожиданий, – огорчилась Далила.

Глава 32

Сибирцев рассказывал свою историю неторопливо, со всеми ненужными подробностями, явно наслаждаясь собственной речью. Далила слушала его с отвращением. Будь ее воля, она вообще отказала бы этому пациенту, но за него просил очень влиятельный человек.

– Меня удивляет ее глупость и черствость, – с чувством утюжил Сибирцев жену, любовно потирая свою рыжую плешь. – Как она не поймет, что я тонкий, рафинированный человек, что ко мне нельзя с общими мерками. Вот не верит она в мое благородство. Тут психолог не нужен, я сам вам скажу, почему у нас не получается.

– Почему? – с неожиданно проснувшимся любопытством осведомилась Далила.

– Жена грубая, как все бабы.

– Вы зря обобщаете, Анатолий Маркович, – напустив на себя недовольство, посетовала она.

Сибирцев понял, что увлекся, виновато улыбнулся и неуклюже поправился:

– Я хотел сказать, как все жены.

– Еще лучше.

– Простите, я не хотел вас обидеть, но вы меня поняли. Вы же не баба.

«А кто же я?» – мысленно вопросила Далила, но промолчала.

– Скажите, почему она не верит в мое благородство? – с энтузиазмом воскликнул Сибирцев.

«Потому что у тебя его нет», – про себя усмехнулась Далила.

– Да потому, что ей удобней считать меня подлецом, – с чувством обиды отрезал Сибирцев. – Я – подлец, она – святая, и только потому, что жертва.

Далиле в общем все было ясно. Сибирцев имел две семьи: двух жен и детей от каждой. Его это очень устраивало, а потому он старательно убеждал жен, что и они безвыходно счастливы.

Судя по всему, жены оказывали сопротивление. Законная жена – активное (и потому была в проигрыше), незаконная – пассивное. Поскольку пассивное сопротивление есть скрытая форма нападения, незаконная жена выигрывала по всем статьям. Сибирцев не видел в ней своего врага и почти проиграл ей войну за свою независимость. Любовница превратила его в раба.

Все это было Далиле ясно, непонятно было одно: зачем этот неприятный человек пришел к ней? Какой ждет от нее помощи? Или он хочет хоть кого-то убедить в своем благородстве?

«Он, верно, думает, что за хорошие деньги я соглашусь признать его великодушие, – решила Далила. – А может, у него есть другие резоны?»

– Анатолий Маркович, давайте на минуту прервемся, – мягко предложила она, – и подумаем, почему вы пришли ко мне. Скажите, какой помощи вы от меня ждете?

Вопрос застал Сибирцева врасплох. Он раскрыл рот и растерянно замигал своими маленькими кругленькими глазками, от чего стал похож на выброшенную из воды рыбину.

– Мне рекомендовали вас как прекрасного специалиста, – наконец сказал он.

Далила заверила:

– Анатолий Маркович, я хочу вам помочь и обязательно помогу. Я знаю, как это сделать, но мне интересно, чего вы от меня ждете?

Сибирцев важно кивнул и принялся длинно и путано излагать. Далила поняла, что ему надо выговориться. Она перестала слушать Сибирцева и унеслась мыслями к Соболеву. Далила поймала себя на том, что ей нравится отец Веты. Хотелось найти ему оправдание, но все размышления приводили к неизбежному результату: Соболев – опасный преступник. Он не пощадил даже дочь.

Сибирцев, не замечая ее задумчивости, продолжал изливать свою душу. До ушей Далилы вдруг донеслось:

– Как же я подлый, если жена сама говорила, что даже Соболев обо мне положительно отзывался. Если уж Соболев меня хвалит…

– Простите, – встрепенулась Далила, – о ком идет речь?

– О Соболеве Андрее Петровиче, – сердито сообщил Сибирцев.

– Вы его знаете?

– Кто же его не знает. И приходилось сотрудничать, и мы с ним дружны. Он кем вам приходится?

Далила смутилась:

– Видите ли, моему родственнику тоже предстоит с ним сотрудничать. В связи с этим хотелось бы знать, что он за человек, этот Соболев?

Взгляд Сибирцева потеплел.

– Андрей Петрович – благороднейший человек. – сообщил он с нотками умиления. – Сколько раз я к нему обращался, столько раз он мне помогал. Добрейшей души человек. В наше время мало на кого положиться можно, но Соболева я вам рекомендую как честного бизнесмена. И отменного политика в безнадежно сложных делах. Даже в самые кровавые времена он умел договариваться с конкурентами. За это все его уважают. Помните, Петербург захлестнула волна разборок? Что ни день, то убийство.

– Еще бы, – кивнула Далила.

– Так вот, из окружения Соболева никто не пострадал. И в этом заслуга Андрея Петровича. И надо же, теперь, когда вроде стало потише, именно ему не везет. Вы слышали, – Сибирцев понизил голос, – какая у него случилась беда?

– Вы говорите про дочь?

– И про дочь, и про компаньона его, Шатунова. Дочь оболгали, компаньона убили. Все напасти разом свалились на Андрея Петровича.

Скрывая свое изумление, Далила спросила:

– Анатолий Маркович, вы опытный человек. Мне интересно, что вы обо всем этом думаете?

– Кто-то крепко взялся за Соболева, что тут еще можно подумать.

– Вы считаете, что дело в самом Соболеве? Я слышала, вроде погибли Киселев и Трахтенберг. Кажется, эти дельцы к бизнесу Соболева отношения не имели.

– Но с ними сотрудничала его дочь. Я уверен, Киселева и Трахтенберга убили с одной только целью: хотели нанести удар по Андрею Петровичу. И нанесли. Одна смерть Шатунова принесла ему колоссальнейшие убытки! – Сибирцев повысил голос и закатил глаза.

Далила подумала: «Неужели я перемудрила? Если Соболев – жертва, тогда кто же топит его? Неужели Настя Миронова рискнула схватиться с таким бизоном? Тогда понятно, зачем он принес магнитофон в комнату дочери».

– Анатолий Маркович, а что вы думаете о Брусницком? – спросила она.

– Брусницкий – друг Соболева. Жаль, умирает. Приличный вполне человек.

– Но после смерти Брусницкого Соболев, верно, возьмет бразды правления холдингом в свои руки. Наследник, Артем Брусницкий, я слышала, к бизнесу не пригоден.

Сибирцев с интересом уставился на Далилу и констатировал:

– А вы, я вижу, неплохо осведомлены.

Она пояснила:

– Был случай познакомиться с этим запутанным делом.

– Тогда вынужден вас огорчить, ваш анализ неверен. Вы ошибаетесь. Соболев дорожит своей репутацией. Конечно, холдинг Брусницкого – лакомый кусок. Именно поэтому Андрей Петрович и контролирует его работу. Заметьте, контролирует явно во вред своему бизнесу.

– Вы так думаете?

Сибирцев снисходительно покачал головой и возразил:

– Не думаю, Далила Максимовна, знаю. В нашем российском бизнесе думать о партнерах ох как недостаточно. О них нужно точно знать. Желательно все. Поэтому могу вам сказать: несомненно, если Брусницкий умрет, Соболев ляжет костьми, но не позволит обидеть сына покойного друга. До сей поры Андрей Петрович играл только по правилам. На том и стоял. Оттого все и поражены его бедами. Кого он обидел?

«Если этот пройдоха поет дифирамбы Соболеву, значит, отец Веты и в самом деле порядочный человек. Но тогда я зашла в тупик», – загоревала Далила.

Сибирцев, нервно поерзав в кресле, спросил:

– Надеюсь, я достаточно вас просветил?

Далила намек поняла и заверила:

– Анатолий Маркович, я ваша должница. Давайте наконец проанализируем, ваши проблемы.

– Давайте, – обрадовался Сибирцев.

Далила откинулась на спинку кресла и спросила:

– Вы не обидитесь, если я буду откровенна настолько, насколько требуют ваши же интересы?

– Разумеется.

– Тогда поясните, пожалуйста, в чем состоит ваше благородство, о котором вы сейчас говорили? Мне оно, как и вашей жене, как и многим окружающим, неочевидно.

Анатолий Маркович с обиженным видом принялся объяснять.

– Ну, как же, – с чувством стыда за Далилу воскликнул он, – у меня есть вторая семья, где я счастлив. Скандалов мне там не закатывают, оскорблений не наносят и не зудят. Другой на моем месте бросил бы истеричку жену и пошел туда, где ему хорошо. А я так не поступаю. Я благородно несу свой крест.

«Два креста, – мысленно уточнила Далила. – Бедняга не понимает, но, видимо, чувствует: как только он уйдет от жены, скандалы начнутся там, где все было просто отлично. Убеждать его бесполезно. Теория здесь бессильна, а вот практика, пожалуй, снимет его головную боль хотя бы на время».

– Анатолий Маркович, а почему бы вам не решиться на маленькую перестановку? Как я поняла, вы живете в новой семье, а спите дома.

– Да-да, – скорбно поджал губы Сибирцев, наполняясь брезгливостью.

– А вы попробуйте, не бросая законную жену, уйти к новой. Все равно женщины знают друг друга. Уверяю, мало что в вашей жизни изменится.

Далила прекрасно понимала, что перемены свалятся на Сибирцева грандиозные, но он сам их хотел – пусть получает.

Он осторожно спросил:

– Уйти? А меня не осудят? Думаете, это будет порядочно с моей стороны?

– Во всяком случае, честно. За что вас осуждать? Ответственности за первую семью вы с себя не снимаете?

– Ни в коем случае!

– А в чувствах своих вы не вольны. Я не могу вам вернуть любовь к первой жене.

– И не надо, – испугался Сибирцев.

– Значит, договорились, вы из семьи уходите, но с ощущением вины.

– С каким еще ощущением вины? Я не согласен! Она всю жизнь мне испортила, а теперь я должен прощения у нее, что ли, просить?

– Ну, зачем же так, – вздохнула Далила. – Всего лишь постарайтесь компенсировать утрату. Вы же понимаете, что она в этой жизни теряет?

– Что? Мой кошелек!

– Вы же говорили, что будете ей помогать.

Сибирцев нехотя подтвердил:

– Конечно, буду, а куда мне деваться.

– Значит, дело не в кошельке.

– А в чем?

Далила с пафосом сообщила:

– Конечно же, в вас! Ваша жена вас теряет! Только за вас она и цепляется, а не за кошелек.

– Ну да, – фыркнул Сибирцев, – не знаете вы мою жену. Это хищница. И змея. А меня она и в грош не ставит. С утра до вечера только о том и твердит, какое я у нее ничтожество.

– А что ей еще твердить, если она вас теряет?

– Да потому и теряет, что докричалась, – рассердился Сибирцев и мстительно сообщил:

– А вторая жена меня ценит.

Далила строго на него посмотрела и спросила:

– Как я наведу в вашей жизни порядок, если вы отказываетесь выполнять мои рекомендации? Или вы полагаете, я наивная девочка? Думаете, не знаю, о чем жены мужьям кричат, когда те им изменяют?

– Я так не думаю, – буркнул Сибирцев.

– Значит, смягчите удар. Проявите великодушие, вы же мужчина. Она пусть кричит, а вы окружите ее заботой.

Он вскочил и с ужасом воскликнул:

– Заботой?! Кого?!

– Жену, – невозмутимо просветила его Далила. – Она же брошена. Ей же сейчас плохо, не вам. У вас как раз назревает счастье. Пожалейте ее хотя бы по-христиански.

– С тех пор, как женился, в бога не верю!

– Ну тогда проявите сочувствие по-человечески. Пускай женщина видит, что вам ее жалко.

– Вы сами не знаете, чего от меня хотите, – забегал по кабинету Сибирцев. – Невозможного требуете! Ха! Уму непостижимо! Заботой ее окружить!

Далила удивилась:

– Неужели это так сложно?

– Сложно? Да у меня крыша, простите, едет от вашего предложения, так это невозможно! Ха! Мою жену заботой должен я окружить! Да она мгновенно на голову взгромоздится!

– Как? Вы от нее уходите.

– Вы не знаете моей жены. Она склочная баба! Мегера! Если я вдруг начну ей угождать…

Сибирцев, представив такой фантастический вариант, опешил и призадумался.

– И что жена, по-вашему, сделает? – поинтересовалась Далила.

– Даже не знаю, – ошеломленно признался Сибирцев. – Если жене брякну: «Заботой пришел тебя окружать», она, пожалуй, в обморок хлопнется. Или на месте меня убьет. Нет, Далила Максимовна, при всем уважении к вам следовать рискованным рекомендациям я не могу.

– А если попробовать? Вы же сильный мужчина. Стоит вам захотеть, и у вас все получится.

Он взорвался:

– Да в том-то и дело, что я не хочу!

Далила, сложив на груди руки, заявила:

– Тогда я отказываюсь вам помогать. Я бессильна. Поймите, психология – это наука. Вам же не придет в голову ругать врача за то, что он мажет рану йодом. Вам больно, но вы терпите. Вот и здесь потерпите, ради вашего же счастья.

– Так и быть, потерплю! – в отчаянии махнув рукой, решился Сибирцев.