Текст книги "Мужской гарем"

Глава 17

И все же они поссорились. Перед расставанием, как обычно, Александр вспылил.

– Чего ты добиваешься? – не выдержала и Далила. – Знаю, ты хочешь, чтобы я развелась с Матвеем. Но как только я брошу мужа, ты бросишь меня!

Вместо ответа, не прощаясь и зло хлопнув дверью, он вылетел из номера. На этот раз Далила не собиралась ему спускать. Ее достал ядовитый и любопытный взгляд дежурной по этажу.

«Наши отношения становятся достоянием окружающих. Это уже невыносимо. Он просто в зверя превращается всякий раз, когда я намереваюсь домой отправиться», – с горечью думала Далила, подъезжая к подъезду.

Матвей давно ждал жену и устал от ожидания. Он распахнул дверь раньше, чем прозвучал звонок.

– Ты что, был в прихожей? – удивилась Далила.

– Нет, просто услышал стук твоих каблучков. Есть хочешь?

Она машинально чмокнула его в щеку, протянула ключи от «Форда» и попросила:

– Будь другом, поставь в гараж.

Он взял ключи, кивнул, в упор посмотрел на жену и повторил вопрос:

– Есть хочешь?

– Нет, спасибо. Так устала, просто с ног валюсь, – нехотя ответила Далила, усаживаясь в кресло и включая телевизор.

– Жаль, я приготовил жаркое. Ладно, отдыхай, я в гараж.

Едва за мужем закрылась дверь, Далила метнулась к зеркалу. Она расстегнула блузку и придирчиво обследовала шею, грудь и плечи, на которых ревнивый Александр умышленно мог оставить следы своей страсти.

На этот раз обошлось без следов, Далила успокоилась. Она опять устроилась в кресле и мгновенно уснула.

Проснулась от нежных прикосновений мужа. Он держал ее тонкую кисть в своих больших волосатых руках. Далила открыла глаза, улыбнулась, сладко потянулась и томно пропела:

– Матвей, зачем ты выключил телевизор?

– Ты же спишь.

– Уже нет. Где наш сын?

Он удивился:

– Как – где? Димка сегодня уехал на соревнования.

Далила с досадой хлопнула себя по лбу:

– Господи, совсем забыла! Прости. Ты его проводил?

Матвей кивнул с печальной улыбкой:

– Проводил.

Она виновато пожала плечами:

– Вот почему жаркое. Я сорвала ужин. Влюбленные супруги наконец-то остались одни. Будь другом, прости, а?

– Уже простил. Сегодня и я припозднился. После работы заезжал за тобой. Думал, ты задержалась, но двери офиса на замке. И дома тебя не застал. Где ты была?

Матвей пристально смотрел на жену. Далила, не выдержав его пытливого взгляда, отвела глаза, но тут же, разозлившись на слабость, смело посмотрела мужу в лицо. Рассмеялась даже, задорно ему сообщив:

– Увы, я работала! Где же жаркое? Корми!

Выметнувшись из кресла, она побежала на кухню, засуетилась, с преувеличенной озабоченностью захлопала дверцами шкафов. Матвей молчаливо поплелся за ней. Опершись плечом о дверной косяк, он скептически понаблюдал за возней жены, а потом подошел к ней, взял за плечи, силой усадил на стул и строго спросил:

– Ты действительно хочешь есть?

Беспомощно глядя на него снизу вверх, она подтвердила:

– Ну конечно, хочу.

– Тогда сиди и жди.

Он решительно нажал на кнопку микроволновки, открыл дверцы шкафа, достал поднос, на котором уже стояли тарелки, шампанское и бокалы.

– Сегодня, дорогая, у нас есть что отметить. Можешь поздравить меня с еще одной публикацией.

В движениях его были сила, спокойствие и уверенность, в голосе вальяжная безмятежность. Он был красив: рано седеющая грива жестких непослушных волос, умные пронзительной синевы глаза, тонкий интеллигентный нос, волевой квадратный подбородок.

Такой же подбородок и у Александра, в остальном они совсем не похожи.

Дат ила смотрела на мужа и думала: «Мне с ним хорошо, надежно. Умеет он душу согреть, обласкать, успокоить. Жаль только, поздно он этому научился.

Зато Александр никогда не научится. С ним как на вулкане. От его мятежности я устала».

– Матвей, – позвала она мужа.

– Да.

Он чуть напрягся, застыл с бокалом в руке, пристально сверля синевой своих глаз.

– Хорошо, что ты есть, – ласково произнесла Далила и улыбнулась.

Матвей облегченно вздохнул, сделал вид, что не удивился, продолжил свои хлопоты у стола.

«Жаль, что он уже не волнует меня, как прежде, – с тоской подумала Далила. – Жаль, что уже не хочется его завоевывать. Не моя в том вина. Его. Сейчас он пожинает плоды своей бесшабашности. Теперь мы просто друзья. Мне приятна его забота, но для счастья этого мало. Слишком мало, хотя вполне достаточно для пресловутого благополучия».

Она вспомнила, что муж не всегда был таким семьянином. Вспомнила свои ожидания у окна, придирки, ревность, страх разлуки, ссоры и…

Да, были и драки.

Юной Далиле казалось, что он невнимателен, равнодушен. Ребенок связал только ее, Матвей же был абсолютно свободен. Что ни день, то праздник: университет, пьянки, вечеринки, друзья. Женщины…

Далиле казалось, что слишком много вокруг Матвея женщин. Отвязных, красивых.

Она же вечно усталая, злая, растрепанная, в халате, за подол которого держится маленький Димка. Ревновала Далила мужа даже к телевизору, к певицам, артисткам. Пилила, закатывала скандалы, была несносна, занудлива, всячески старалась связать его по рукам и ногам, приковать цепями обязательств.

Этим только отталкивала его от себя, от сына, от дома. Страдала, металась, не знала, что предпринять. Боже, как она была в те годы несчастна. Пыталась бороться с собой, но бесполезно, срывалась и уже сама понимала, что все больше и больше попадает в плен собственных страстей. Ее крик, слезы и скандалы незаметно стали привычными.

Дело едва не дошло до развода. Муж стал холоден, придирчив. Своей шальной любовью она озлобила его, вызвала равнодушие.

Как все закончилось? Как она вырвалась из этого безумного дурмана страданий?

Очень просто: остыла. У женщин это происходит порой мгновенно: вот только что безрассудно любила, и вдруг его образ уходит из сердца, оставляя безразличную пустоту.

Но в этом «вдруг» всегда кроется веская причина.

Причина была действительно веская: Далила узнала, что Матвей не всецело принадлежит ей, узнала, что делит она его с миловидной крашеной блондинкой, маленькой и глупой, очень похожей на Мэрилин Монро.

Далила возненавидела эту Монро, покойную, не повинную в ее бедах. Выбор мужа поразил ее гораздо сильнее, чем его измена. Вся в слезах прилетела она к тетушке Маре:

– Что делать?! У Матвея роман с красавицей! Вылитая Монро!

– Ты красавица, – не моргнув глазом, солгала тетушка Мара, – Монро против тебя болонка. А по поводу, что тебе делать, скажу: учиться. Образование получать.

– А ребенок?

– За Димкой я присмотрю.

Далила пришла домой, разделась донага, долго и придирчиво рассматривала себя в зеркало, установила, что царственно красива и что разница между ею и соперницей равняется разнице между величественной русской борзой и подушечной болонкой.

Этим же летом Далила поступила в университет. Вскоре она поняла: неотвратимо приближается конец ее детской любви к Матвею.

И конец наступил. Он принял облик высоченного красавца с пышными усами и тугими бицепсами. Уже умудренная кое-какими знаниями, Далила два месяца умело морочила красавцу голову, свела с ума и бросила.

Муж на удивление быстро понял, что оказался за пределами интересов жены. Она уже не пилила его, не ревновала, не интересовалась, когда он придет. Частенько стала сама пропадать из дома, оставляя сынишку у тетушки Мары. Матвей затосковал. В квартире было тихо и пусто, как на кладбище ночью.

С семнадцати лет Матвей смотрел на Далилу, как на собственность: она – говорящая вещь, он – хозяин. Стандартная форма мужской любви. Матвей помыслить не мог жизни без привычной Далилы. И вот жена уходит от него, отдаляется. Что делать?

В создавшейся ситуации ему ничего другого не оставалось, как вернуться в лоно семьи. По совету тетушки Далила поступила аналогично. Она вернулась, но с трезвым взглядом на жизнь. Супруги простили друг друга, даже по-своему продолжали любить, даже были счастливы какое-то время…

И вдруг Далила поняла, что их мир и покой слишком стерильны. Ей не хватало истинных чувств: не хватало страсти, любви, страха, сомнений, страданий. Несколько лет она жила безоблачной супружеской жизнью, ощущая себя роботом. Для нее Матвей был другом, родственником, но не мужчиной. А мужчиной Матвей был настоящим – про таких говорят: мужик. Далила попала в капкан. Планка была поднята высоко – дотянись попробуй.

Она пробовала тайком от Матвея заводила интрижки, но все не то – не то и не то. Все хуже мужа.

А Далила хотела любви, надоела ей пустота. Муж-то любви не утратил. Напротив, он любил ее сильнее, чем прежде. Похоже, формула Пушкина «чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей» работает и на мужчинах. Чем равнодушней к Матвею была Далила, тем большей любовью, нежностью и заботой он ее окружал. Иногда он сердился, вскипал, ревновал, но безрезультатно. Далила лишь ласковей становилась, но он не дурак, его не обманешь.

Матвей понять не мог: почему она изменилась?

Мораль мужчины в сексуальных делах: как можно меньше морали. Все его шалости «мелкие». А за «мелкие» шалости мужчина редко себя ругает. Зачем? Разве жена пострадала?

У женщин все абсолютно не так: чище, честней и гораздо сложнее. Однажды они переступили черту, за которой для женщины начинается проза. Там, где нарушена чистота, селятся бактерии эгоизма. То, что раньше и в голову не приходило, теперь уже кажется легко допустимым. Уязвленное самолюбие некоторое время подпитывало ее интерес к мужу, но, окончательно покорив эту вершину, Далила уже не могла быть счастлива только этим. В ней проснулась охотница.

Теперь любовь Матвея нужна была единственно для уверенности в себе, для надежности: все как у людей – раз муж положен женщине, пусть будет муж.

Супружеская любовь могла послужить лишь хорошим фоном для приключений. Истинного удовлетворения она не могла дать ни душе, ни телу.

А Далила хотела любить сама. Так хотела, что согласилась бы даже на безответную любовь, на страдания.

Впрочем, согласилась бы потому, что уверена: она сумеет вызвать ответные чувства.

Далила искала, ждала, и чудо свершилось: появился Александр. Красивый, умный, элегантный, сильный, музыкальный, романтичный…

Настоящий мужчина.

Одна беда: Александр нравился всем, а не только Далиле. Избалованный женским вниманием, он был легкой добычей на несколько дней, от силы месяцев. Далила влюбилась, а потому не сразу поняла, что ее ждет. Она хотела быть счастливой и стала счастливой. Она хотела потерять голову и потеряла ее.

Но ненадолго. Александр сам вернул Далилу на землю, сообщив о приезде жены.

– Теперь мы не сможем так часто встречаться, – сказал он и пропал на два месяца.

Случайно встретив его в «Мариинке» (он был с юной брюнеткой), Далила поняла, что пора плести сети. И она плела.

О, как она их плела, эти сети! Хладнокровно, умело, по науке, используя все, что знала. А знала Далила уже немало. Она практически не оставила ему выхода: Александр должен был влюбиться в Далилу, и он влюбился.

Влюбился так, как она хотела. Прочно и намертво Александр к ней приклеился – клей «Суперцемент» отдыхает. Он запутался в ней, как мотылек в паутине: страдал, ревновал, а потому любил все сильней и сильней.

Пускаясь в этот эксперимент, Далила подкована была лишь теоретически. Чем на самом деле закончится ее опыт на живом организме типа мужчина, Далила не знала. Но было уже очевидно, что эксперимент пошел не туда. Александр-то влюбился, но как он мучил теперь Далилу этой любовью. Она мирилась пока, понимая, что это неминуемая плата за успех, но как долго Далила выдержит? Вот в чем вопрос.

Глава 18

Матвей откупорил бутылку без выстрела (выстрелил он позже, вопросом), ловко разлил шампанское, поднял бокал и пристально посмотрел на жену. Далила думала, что муж произнесет тост, но неожиданно услышала строгое:

– Где ты была?

Она заготовила вполне правдоподобную историю, но вдруг почувствовала, что не сможет поведать ее, глядя Матвею в глаза.

– Лучше не надо, – попросила она.

– Почему?

– Оправдываться не люблю.

Далила думала, что муж рассердится и закричит. Они жили мирно, без ссор и скандалов, но когда-то должен он возмутиться, уже пора – слишком много жена работает, слишком мало бывает дома.

Но Матвей не закричал, он вдруг тихо спросил:

– Я теряю тебя?

Его голос слегка дрожал, выдавая волнение. Это напугало Далилу.

«Теряю тебя» – ее фраза. Когда-то именно так пытала она Матвея. Бессознательно он повторил ее слова.

Далила опешила: «Все у нас общее, пропитались друг другом, смешались желания, привычки, слова. Ничего уж не скроешь. Но я-то умею скрывать. Все было нормально. Почему он спросил? Видел сам? Донесли? Почувствовал? Догадался?»

Посверлив мужа глазами и не получив на вопросы ответа, она улыбнулась:

– Что на тебя сегодня нашло? Сам знаешь, мы сиамские близнецы. Ты, я, Димка – одно целое. Нас разлучит только беда. Во всяком случае, ты уже никогда не потеряешь меня.

– Потому что давно потерял, – констатировал Матвей, задумчиво делая глоток из бокала.

– Не говори ерунды, – рассердилась Далила. – Я работаю, ты это знаешь.

Он ядовито сказал:

– Да, я все знаю.

– Удивляюсь, что сегодня с тобой? – фыркнула она, скрывая настороженность. – Таких глупостей от тебя не ожидала.

– Хорошо, пусть это глупости. А то, что мы уже два месяца спим на разных кроватях, это тоже глупости?

– Разве? – фальшиво удивилась она.

Его голос грозно повысился:

– Я нормальный здоровый мужчина…

Ей очень хотелось припомнить мужу, что раньше, когда Димка болел, он легко выходил из такого вот положения: запросто отправлялся к своей Монро…

«Стоп!» – приказала себе Далила и устраивать разборы старых полетов не стала.

– Родной, я думала, что это все из-за докторской, – взяв себя в руки, нежно произнесла она. – Честное слово, я видела, как ты занят. Ты же работаешь по ночам. Я не хотела тебя отвлекать, и сама много работаю. «Форд» в аварии уже побывал, а кредит мы еще не выплатили.

– Где ты была? – взорвался Матвей.

«Ну вот, доминдальничалась», – мысленно удручилась Далила и тоже взорвалась:

– Не смей на меня кричать! И допросы не смей устраивать! Лучше взгляни на себя! Ты не ангел!

Пока Матвей испуганно таращил глаза, она с рыданиями покинула кухню.

Плакала Далила нехотя. Искусственно всхлипывая, думала о том, что сегодня плачет второй уже раз. С мужем все пресно, даже слезы.

«Боже, а какая с ним будет любовь! – ужаснулась она. – Мука. Но теперь этого не избежать. Отвратительная плата за тихую семейную гавань».

Далила все знала наперед: сейчас Матвей начнет ее успокаивать, а она его упрекать в подозрительности, затем милостиво расскажет ему, где была, свою правдоподобную историю, он поверит или сделает вид, что поверил, далее будут взаимные ласки, вялые с ее стороны и азартные с его, потом она якобы загорится, изобразит оргазм, он будет счастлив, а она заснет с мыслями об Александре.

Недели две она будет порхать вокруг мужа, играя любовь, будет раньше его приходить домой, устраивать ужины…

Что будет тем временем чувствовать Александр и как он себя поведет, Далила даже представить боялась.

«Совсем немного надо мне потерпеть, – уговаривала она себя. – Матвей успокоится, и в семье установится привычное равнодушие. Я опять получу свободу».

Все именно так и случилось. Ссора и примирение положили начало периоду счастливой любви. Скрепя сердце, Далила поступила в распоряжение мужа.

«Как буду выкручиваться перед Александром?» – засыпая, гадала она.

В одном Матвей был прав: он жену потерял. События, происходящие в семье, были так для нее незначительны, что утром Далила совершенно забыла про новый период, хоть и обнаружила спящего рядом мужа. Взглянув на часы, она откинула одеяло, собираясь вскочить, но Матвей обнял жену и прошептал:

– Знаешь, чего я хочу?

– Чего? – опрометчиво поинтересовалась Далила, мыслями уже уносясь подальше от дома.

Он признался:

– Я хотел бы заняться сексом.

– Ну, ты занимайся, а я пойду кофе пить, – рассеянно сказала она, сползая с кровати и даже не вникая в суть утренних признаний мужа.

– Класс! – обидевшись, воскликнул Матвей. – С тобой и будильник не нужен. Я сразу проснулся.

– В чем дело? – искренне удивилась Далила.

– Ха! Ты даже не поняла, что сказала? Разгорался семейный скандал. Прямо с утра.

В счастливый период.

Слово за слово, скандал обязательно разгорелся бы, но зазвонил телефон.

Далила потянулась за трубкой, воскликнув:

– Это меня!

– Ясное дело, – буркнул Матвей, натягивая на голову одеяло.

Звонила Лиза, подруга и пациентка Далилы в одном лице.

– Есть новости, – сообщила Лиза. – Вчера я выполнила твое задание.

– Неужели у родителей Веты была? – поразилась Далила.

– Чему удивляешься? Не люблю проволочек: пообещала и сразу выполнила. А ты что думала?

– Если честно, я думала, что ты на завтра этот поход отложишь.

– Ну, ты даешь. Где я и где завтра? С нашим капитализмом до завтра можно и не дожить. Возьмут и пристрелят друзья типа враги. Их у меня очень много, – «похвастала» Лиза и сердито спросила:

– Так что? Ты шевелишься? Надо бы встретиться.

– Прямо сейчас?

– Нет, через год. Вытряхивайся из постели давай.

– А ты где?

– Уже в своем офисе, тебя поджидаю. Положив трубку, Далила виновато посмотрела на мужа:

– Ну вот, снова работа. Будешь ругаться?

Матвей сбросил с лица одеяло и покачал головой:

– Нет, не буду.

– А что?

– Сам работать пойду.

Лиза была постоянной посетительницей сеансов Далилы уже много лет. Эта высокая, ладно скроенная и крепко сшитая брюнетка являлась яркой представительницей современных деловых женщин. Здоровая, энергичная, напористая, знающая в жизни толк и вкус, Лиза на все смотрела только с рациональной точки зрения.

Далила исполняла функции высокооплачиваемой подруги. Она отказалась бы от этих обидных функций, если бы не понимала, как ранима Лиза, как одинока закованная в броню меркантилизма ее душа.

Трагедия Лизы заключалась в ее нетерпимости к современным мужчинам. В них она видела только плохое. Воспитанная на романах, Лиза ждала от сильного пола проявления этой силы, а получала лень, трусость, хитрость и жадность.

Положение усугублялось личными качествами самой Лизы. Казалось, нет такой проблемы, которой не смогла бы решить эта женщина-тайфун – так называла ее про себя Далила. В распоряжении Лизы были ум, образование, предприимчивость и жизненный опыт. Они сделали ее очень богатой. А честность, принципиальность, взыскательность и благородство делали красавицу Лизу невыносимой. Ни один из ее поклонников не выдерживал натиска положительных качеств Лизы – все пасовали. Попробуй порисуйся перед такой.

– Далилка, оцени, как меня подлатали.

За Три месяца, что они не виделись, Лиза помолодела на десять лет.

– Потрясно! – оценила Далила.

– А грудь?

– Просто отпадная.

– Это да, но не слишком ли она велика? Вчера только от подъезда до машины дошла, и уже два «мерса» с фургоном столкнулись.

– Да, эрекционная получилась грудь.

Лиза загоревала:

– Опять я перестаралась. Раньше комплексовала из-за маленьких сисек, теперь комплексую из-за больших.

Далила не согласилась:

– Все не так. Как говорит мой Евгений, все было хорошо, а теперь еще лучше. Раньше ты гордилась маленьким бюстом, теперь будешь гордиться большим.

– Ты научишь?

– Как всегда.

– Да, на тебя вся надежда. И еще научи меня гордиться занудливостью моих родителей, тупостью подчиненных, грубостью продавцов…

Далила рассмеялась:

– Примерно по этому поводу мой Женька придумал новый анекдот.

– Давай! – оживилась Лиза и умильно добавила:

– Твой Женька – единственный в мире мужчина. Если сдуру соберется жениться, ко мне его направляй. Для него я свободна всегда. Отправишь?

– Обязательно, – с улыбкой кивнула Далила.

– А где анекдот?

– Доктор спрашивает у пациента: «Что вас беспокоит?» Пациент с жаром жалуется: «Тупость родителей, жены, детей, друзей, сослуживцев…» Заканчивает пациент уже абсолютно растерянно: «…соседей, знакомых, прохожих…»

Лиза не рассмеялась, а с угрюмой настороженностью осведомилась:

– Считаешь меня депрессивной? Далила оптимистично ей сообщила:

– Любуюсь твоим новым бюстом.

– Ты бы знала, кто мне его делал! – вновь оживилась Лиза. – Я этого профессора спрашиваю, скажи, милый, правду, стоит мне вкладывать денежки в мое тело? Или не стоит? Убедил, что стоит.

– И правильно сделал.

Лиза махнула рукой:

– А на кой ляд мне это тело? Если бы я на панели на жизнь зарабатывала, а я мужиками командую.

– Ты не права, – возразила Далила. – С операцией ты обрела ощущение молодости, а значит, получишь прилив свежих сил.

Лиза расхохоталась, показывая неестественно белые акульи зубы, которые обошлись ей в астрономическую сумму.

– Ой, уморила, Далилка! Зачем, скажи, мне свежие силы? Старые не знаю, куда девать. Вернулась из больницы и со свежими лишними силами выгнала своего бой-френда взашей. Разумеется, не рассчитала немного.

– И что?

– В результате у бедняги перелом ребра. С лестницы неловко скатился. Ну, мужики – уроды, даже с лестницы не могут нормально упасть. Теперь ношу недобитому френду яблоки и апельсины. Знаешь, в какую палату?

– В какую?

– В палату номер шесть. Знали доктора, в какой номер моего у бой-френда воткнуть. Ну ладно, фиг с ним. Давай о наших делах. Виделась я с отцом твоей Веты.

Далила поспешно спросила:

– Как он принял тебя?

Лиза, кокетливо поиграв глазами, сообщила:

– Отлично! Он почти мой ровесник, но почему-то подумал, что я подруга его старшей дочери.

– Почему-то, – усмехнулась Далила. – Ты все меры предприняла, чтобы тянуть лишь на возраст дочек своих ровесников.

Лиза радостно согласилась:

– Йесс! За этот обман я хорошо заплатила! Грех мне завидовать.

– Я не завидую, радуюсь, – успокоила подругу Далила. – Но дело ведь не только в твоем юном виде, – предположила она.

– Ты права, – строя рожицы, призналась Лиза. – Вета оказалась предусмотрительной. О моем посещении она как-то дала знать отцу, иначе он не стал бы со мной разговаривать.

– И что в итоге?

– Родители Веты уверены, что их дочь подставляют. Они с радостью примут любую помощь и даже готовы платить. Отец намекал, что в средствах они не стеснены.

– Надеюсь, от денег ты отказалась, – испугалась Далила.

Лиза, покрутив у виска пальцем, похвастала:

– Я не дура, штуку баксов со старичка сорвала.

– За что?

– За свидетеля. Или ты даром должна предоставлять им жену банкира? В этом деле ты – законный посредник.

Далила расстроилась:

– Ты ударила меня в грязь лицом!

– Перед кем? Перед отцом этой Веты? Он тертый калач, все понимает.

– Да речь обо мне, а не о нем. Зачем ты делаешь из меня корыстную бабу? Мне это противно. Есть же нормальные человеческие отношения.

Лиза отмахнулась:

– Ха! Где ты их видела, отношения эти? Все на бабках помешаны. Мужик бабе комплимент не успеет сказать, а уж плати ему, и не тем, чем раньше, а настоящей валютой. А все потому, что вокруг одни гомосеки. Кстати, о гомосеках. Вчера интервью давала для журнала в красивой обложке. Журналистка спрашивает: «Как вы относитесь к гомосексуалистам?» Я ей зло говорю: «Как они ко мне, так и я к ним!» Вот тебе анекдот: гомосеки организовали гомосекту.

Если Лиза в ударе, ее несет в монологи. Собеседнику в этом случае ни слова вставить, ни добраться до сути не удается. Однако Далила попробовала, перебив подругу, вернуть ее к прежней теме.

– Ты ради меня из-за какой-то незнакомой девчонки свободой своей рискуешь, – сказала она. – Зачем ты с отца Веты за свидетеля деньги слупила, если сама даром мне помогаешь?

– Даром? Кто тебе это сказал? – удивилась Лиза. – Помогая тебе, я полезными связями обзавожусь. Папаша Веты не хрен с бугра. Он мне пригодится. К тому же, Женьку твоего я обожаю. Вот для кого и даром что-то сделать могла бы. Пусть он только захочет.

– Хорошо, твое предложение я передам, – порадовала подругу Далила. – Может и захохочет.

Лиза состроила рожицу:

– Передай, пусть хоть захохочет. А что касается помощи, так я ничем не рискую. Ты мне все рассказала, а у меня есть чутье. Чутье мгновенно мне подсказало, что Вету натурально подставили.

– То, что Вету подставили, очевидно и без чутья, – усмехнулась Далила. – Но это надо еще доказать.

– Прекрати! – рассердилась Лиза. – Неужели ты собралась это доказывать?

– А почему бы и нет?

– Зачем это тебе? Не перегибай. Подари им визитку банкирши…

Далила вставила:

– Штуку баксов за нее ты уже слупила.

– Ты себя мало ценишь. Вручи им визитку, пусть сами договариваются с банкиршей. Уверяю, папаша Зеты – крутой. Он не даст дочку в обиду.

– А мое сердце чует, что на старшую дочь им наплевать. Ладно, – миролюбиво заключила Далила. – Спорить не будем. Время покажет. О милиции что-нибудь папаша тебе сообщил?

Лиза скроила недовольную мину:

– Он дал мне понять, что с милицией сам разберется. Похоже, он действительно не в курсе, где его дочь скрывается, даже связи с ней не поддерживает.

– С чего ты взяла?

– С того, что папаша просил передать Вете: обыск у них намечается. Даже не обыск, а менты по-хорошему у него вроде попросили разрешения комнату дочери осмотреть. Он разрешил, но волнуется, нет ли у Веты секретов каких, не спрятала ли она чего.

Далила опешила:

– Он что же, допускает, что Вета – преступница?

– Да нет, – отмахнулась Лиза. – Переживает он о другом. Сама понимаешь, какая сейчас молодежь. Может, «трава» где-то припрятана подальше от родительских глаз или «колеса». Они с матерью перерыли квартиру и ничего не нашли, но мало ли. Короче, папаша волнуется, хоть дочке и доверяет.

– Хорошо, я спрошу у нее, – кивнула Далила.

– Тогда спрашивай поскорей. Обыск назначен на завтра.

– Ладно, сегодня же ей скажу. А что отец говорил про Настю Миронову?

– Сказал, что Мироновой нет смысла за этот холдинг особенно колотиться. Зачем ей убийства мастрячить? Настя всего лишь менеджер, а настоящий владелец какой-то Брусницкий. Что Насте с того, что предприятия Веты, Киселева и Трахтенберга в холдинг вольются? Только работы добавится.

А Брусницкий, якобы, жадина и вряд ли ей жалованье добавит.

Далила уже и сама Миронову не подозревала, но, чтобы окончательно эту версию похоронить, сказала:

– А почему Брусницкий не мог шантажом заставить Миронову свою подругу подставить? Молодую девушку на чем угодно легко подловить.

– Да в больнице уже полгода валяется этот Брусницкий. Папаша Веты уверен, что ему сейчас не до холдинга, – сообщила Лиза и, взглянув на часы, испугалась:

– Черт возьми, совсем позабыла! Я же должна нужному человечку звонить, а ты меня заболтала!

– Я тебя заболтала?

– Все, подружка, пока!

– Пока так пока, – согласилась Далила, направляясь к двери.

– Ой, чуть не забыла! – воскликнула Лиза, торопливо выдвигая ящик стола и доставая исписанный лист бумаги. – Тут папаша дал адреса компаний, которые могут быть мне полезны. Среди них есть и холдинг Насти Мироновой. Хочешь, возьми. Я все уже в записную книжку внесла.