Текст книги "Вид транспорта – мужчина"

Глава 16

Пыжик – Лешка Пыжов – устроился в Москве совсем неплохо. И деньжата водились всегда у него – приличные деньжата, – и связи были. И вообще он был парень толковый.

До шестнадцати лет Лешка жил безотцовщиной в маленьком их городке. С матерью жил, в одном доме с Гронскими. Он сильно тянулся к отцу Денисии, по вечерам с ним в шашки играл, в нарды, в шахматы.

Сестры все, как одна, терпеть его не могли на первых порах, ревновали. Когда же Пыжик подрос, он стал и девчонкам внимание уделять. Был даже в Зойку влюблен, и она взаимностью отвечала. Неизвестно, чем дело кончилось бы, может, и свадьбой, но утонула в реке его мать – молодая крепкая женщина. В одну секунду Пыжов стал сиротой, и тут-то выяснилось, что есть отец у него. И не просто отец, а большой человек, высокий пост в Москве занимает.

Уж как там все дальнейшее получилось, как проведал про сына отец, никто в городке не знает, возможно, не знает и сам Пыжов. Предполагали, что подруга матери сообщила, а может, бабка-соседка…

Неважно, главное то, что вскоре приехал за Лешкой красивый черный «Пежо» – таких в захолустье и не бывало. Он навсегда парнишку увез. С тех пор Леху там не видали, но зато если кто в Москву собирался, то к бабульке-соседке обязательно «бег» за адресом Пыжика. Пыжик всех привечал, никому не отказывал. С его же помощью и сестры в Москву перебрались. Особенно он сочувствовал (теперь) Денисии. Частенько поручения ей давал: мелкие, а платил за них хорошо. С ней он был вообще безотказный.

Зойка хоть и была невестой Сашки, но Пыжика ревновала к сестре. И все твердила:

– Не видишь, что ли, Пыж на тебя серьезно запал. Давай, Денька, вперед, не теряйся. У него бабки водятся, квартира, крутая машина, бргатый отец.

– Отстань, – сердилась Денисия, – у нас с Лехой отношения абсолютно деловые.

В общем-то, так и было. Ни разу вольности не дозволил Пыжов себе, всегда относился к Денисии с большим уважением. А если и любил, то лишь за тягу к знаниям, за усердие, за упрямство, за бескорыстие, за большую ее доброту. Он, пожалуй, единственный, кроме сестер, всегда ее узнавал, не ошибся ни разу.

Вот и сейчас не обманули его ни шубка, ни дорогие сапоги, ни манеры а-ля Зойка. Увидев Денисию, он рассердился и закричал:

– Ну ты ходишь, подруга! Я когда тебя ждал?

Просил зайти ее днем, она ночью явилась. Ладно, фиг с тобой. Все не так, как хотел, сложилось, но что теперь делать. Паспорт давай.

Денисия растерялась:

– Нет паспорта. Точнее, есть, но не мой.

Теперь уже опешил Пыжов.

– Не твой? – спросил он. – А чей?

– Зойкин, – призналась Денисия, понимая, что перед Лехой нет смысла ломать комедию.

Тут он обратил наконец внимание на шубу, на сапоги, на прическу и обозлился:

– Слушай, опять у вас маскарад? Не надоело глупостями заниматься? Сейчас звякну Зойке и выскажу ей, какая она дура. Выскочила за банкира, пусть радуется и оставит тебя в покое. Ты должна делу себя посвятить, а не выполнять ее идиотские прихоти.

Денисия до сей поры еще как-то держалась, но, услышав имя сестры, не устояла. Брызнули слезы из глаз, тяжко стало в груди, подогнулись колени…

– Ты что, телевизор не смотри-ишь? – с горестным воем спросила она.

Пыжик остолбенел:

– А что там?

Денисия рухнула на диван, зарылась лицом в подушку и такого дала рева, что бедного Леху по спине жуткий мороз продрал. Он стоял, ошарашенный, что предпринять не зная, и машинально бубнил:

– Что, блин, происходит? Что, блин, произошло?

Выплакавшись, Денисия взяла себя в руки, немного успокоилась и все, как есть, рассказала Пыжову.

Лишь по его реакции поняла она, как дела ее плохи.

Не волею случая, а по собственному упорному желанию оказался Лешка Пыжов в центре всех московских баталий и заморочек. Его знали все: газетчики, бизнесмены, спецслужбы, менты, воры-законники, чиновники, телевизионщики – все знали Пыжова. И он всех знал. Быть в курсе – его профессия, его бизнес, приносящий доходы. Через Леху пускали и «дезу», и «слив», и сам он и «дезу» и «слив» как никто мог пристроить. К нему же тайными тропами шли за «компрой»…

Он все про всех знал, а на многих имел серьезные, годящиеся для самого строгого суда улики.

Откуда он все это брал – тайна, покрытая мраком. Многое про него поговаривали, многим он костью в горле стоял, но трогать Пыжова до сей поры враги его не отваживались. Слишком спецслужбами от него несло: и своими, и чужими.

Денисия, разумеется, об этой стороне жизни своего старого друга не знала и не подозревала. Несмотря на то, что была у Пыжова большая фирма с толпой служащих и приличной охраной, сам он в ее глазах был скромным обычным парнем. Секретарши он не держал, сутками напролет не покидал своего офиса, сидел у компьютера, принимал посетителей, раздавал задания, жонглировал телефонными трубками, изредка исчезал на какие-то «стрелки».

Денисия, как и многие другие, при фирме его состояла внештатным сотрудником. Она частенько выполняла его поручения – что-то кому-то носила, у кого-то забирала пакеты, но смысла своих деяний не понимала. И про Пыжова знала одно: он как рыба в воде в этом огромном городе. Спартанец и вездеход.

И вот такой-то Пыжов, услышав ее рассказ, побледнел и сильно задумался.

– Значит, осталось вас двое, – не спросил, а констатировал он.

Леха был ползучий прагматик. Денисия поняла: ее боль, ее горе, смерть любимых сестер – для Пыжова это все лирика. Тех, что остались в живых, надо спасать. Об этом он думал.

– Значит, так, – вынес он приговор, – дела плохи предельно, но попробую вам помочь. Сюда больше ни шагу. За офисом могут следить. Есть у меня квартирка одна. Сам вас туда отвезу. И чтоб сидели мне там, как мыши. А я пока постараюсь разведать, откуда у этой проблемы ноги растут. В случае чего, хоть страшно этого не люблю, попробуем пошантажировать, ну да не будем загадывать. Варианты по ходу появятся, а пока по коням!

Уже у выхода, взявшись за ручку двери, Пыжов задумчиво посмотрел на Денисию и, изумленно качая вихрастой своей головой, сказал:

– Ну ты, мать, и попала. Никогда не думал, что конкретно тебе пригожусь со всем своим хламом.

Лишь позже Денисия поняла, что имел он в виду, когда на следующий день приехал Пыжов на их конспиративную квартиру.

– Денька, собирайся, – приказал он, – помощь твоя нужна.

– Пыжик, а я? – бросилась к нему зареванная Степанида. – Я тоже помогать вам хочу.

– А ты сиди тут тише воды ниже травы. В этом и заключается самая лучшая нам с Денькой помощь.

До одури напетлявшись по городу во избежание слежки, он отвез Денисию в святая святых, в свою архивную – так он называл анфиладу в полуподвале.

Бывший склад: тесная прихожая наверху, из которой крутая лестница ведет сразу вниз, в череду холодных комнат. Там стопками на стеллажах где аккуратно, одна на одной, где просто навалом лежали папки. Папки-папки-папки…

Денисия удивилась:

– Зачем столько бумаги тебе в наш компьютерный век?

– Глупенькая, – усмехнулся Пыжов, – это же все подлинники. Я только картотеку веду, в остальном смысла нет никакого. Пустая трата времени.

Иной раз и в картотеку не успеваю новую вещь занести, как покупатель найдется. Здесь, правда, мелочь одна. Все ценное, под спецзаказ, я держу в более надежном месте, а это под опт, даже не под розницу.

Тут только до Денисии дошло, чем ее друг занимается.

– Пыжик, ты что, информацией торгуешь? – спросила она.

– Торгую, – упрямо тряхнув чубом, словно сбрасывая с себя возможное осуждение, согласился он. – И продаю, и покупаю. И очень успешно.

– А это не опасно? – поинтересовалась Денисия.

– Чрезвычайно опасно, – признался Пыжов. – По лезвию бритвы порой балансирую, но, с другой стороны, в нашей стране просто жить и то чрезвычайно опасно, но мы же живем. – Он рассмеялся:

– Волков бояться – в лес не ходить. А я риск люблю, тащусь я под собственным адреналином. Ладно, давай, принимайся за дело. Сегодня ты должна перешерстить весь этот стеллаж.

– И что искать?

– Все, что имеет отношение к Зойкиному банкиру. Любую бумажку, даже самую незначительную, даже ту, где фамилия его случайно мелькнет, к себе в стопку откладывай. Буду анализировать. Может, и вычислим зверюгу Карлушу.

– И что потом?

– Потом на него информацию начнем шукать.

Если обнаружится компромат, считай, ты спасена.

Даже самые матерые беспредельщики под «компрой» становятся дюже сговорчивыми. Может, поэтому я еще и живой, – озорно рассмеялся Пыжик.

Денисия обвела глазами грозно застывшие в полумраке подвала стеллажи и спросила:

– Но если эти бумаги так неприятны кому-то, почему их все не сожгут?

– А их и жгут время от времени. Я тоже не лох, еще тот конспиратор, а все равно не убережешься никак. Нет-нет да и понесешь убытки.

Пыжик достал с полки папку, раскрыл ее и, потрясая бумажкой, сказал:

– За каждую вещь плачу. Считай, держу в руках не бухгалтерский счет, а бабки. И знаешь, что удивительно: иной раз у алкаша за бутылку такое куплю, что сам себе удивляюсь. Тут кадр у меня один был, жалко – спился, в банке одном крутом слесарем подрабатывал. Так он мне столько бумаг натаскал. Выпить-то парню охота.

– И ты все подряд покупаешь? – удивилась Денисия.

– Ну не все подряд, но много чего и ненужного на первый взгляд покупаю. Вот сегодня вещь одну раскопал, касаемую Воровского. Когда и где брал, забыл уж, а теперь она нам пригодится. Да-а, придется нам с тобой поработать. Ты уж извини, Денька, своих ребят я к делу твоему не могу подключить.

– Не доверяешь?

Пыжов покачал головой:

– Там, где крупными бабками пахнет, родному отцу доверять не советую. Мой аналитический отдел, поручи я ему твое дело, по ходу раскопает много такого, что для жизни твоей и даже моей совсем небезопасно. Карлуша ведь тоже не сидит сложа руки.

Кинет приличный кусок кому-нибудь из моих и узнает, что я тебе помогаю. Нет, девочка, лениться не надо.

Денисия вздохнула:

– Да-а, столько всего придется мне переворошить… Ты-то каждый день занимаешься этим. Нелегкая у тебя работа.

– Эх, – вздохнул Пыжик; – такой я бумажный червь, но в нашем деле не это самое страшное. Вот если попадутся беспредельщики-дуболомы, которые не привыкли добром договариваться, да начнут подъезжать с паяльником к заднице, вот когда приходит беда. Ну да и против этой заразы есть защита у нас.

Я уже профи в своем деле.

– Какая же защита?

– Дуболомы тоже чьи-то враги. Надо только вовремя их с цепи спустить. Короче, так и крутимся, интригуем. Ладно, ты тут тихо сиди, а я закрою тебя на ключ и вызову охрану. Рискнул, с, утра всех отпустил, чтобы тебя не видели, поэтому будь осторожна, моим орлам глаза не мозоль. Никто не должен знать, что ты здесь. Еда на столе, туалет под лестницей.

Удачи тебе.

«Да-а, страшная у Пыжика жизнь, – подумала Денисия, провожая друга грустным взглядом. – Никому он не доверяет, даже охране своей».

С этой мыслью она засела за чтение бумаг и уж больше не отвлекалась ни на что постороннее. Упорно читала одну за другой, без отдыха, без обеденного перерыва. Ломило спину, ныла шея, рябило в глазах, но Денисия не сдавалась: все читала, читала, читала, но стопка с фамилией банкира почти не росла.

Лишь вечером вернулся Пыжов, принес бутерброды и первым делом спросил:

– Кофе пила? Ела?

Тут же, сунув нос в полный термос и обнаружив засохшую пиццу, он возмутился:

– Что за дела? Двух сестер убили, а третья решила сама умереть? Голодной смертью?

– Не ругайся, – взмолилась Денисия. – Про еду я совсем забыла. Прости, заработалась.

Пыжов взвесил на руке тощую стопку, кисло усмехнулся:

– И это все?

– Я предельно внимательно читаю. Воровского очень мало тут.

– А Карлуша?

– Им и не пахнет, – виновато пожала плечами Денисия. – Читаю же все подряд. Тридцать папок уже прошерстила. Ни Карловых, ни Карловичей, ни самих Карлов и близко нет.

Пыжов запустил ладонь в свой вихрастый чуб:

– Да-а, такими темпами мы далеко не уедем. Вообще-то обязательно наткнешься на Карла. Ты до него еще не дошла. Его я прекрасно знаю, но к Воровскому он вряд ли имеет отношение. Пару Карловых тоже знаю, но все не те. И по возрасту, и по положению Воровскому они не годятся в друзья детства. Но не будем предаваться унынию. Надо работать. Я пришел тебе помогать. Спать хочешь?

Денисия отрицательно помотала головой:

– Нет!

– Тогда за дело, – скомандовал Леха. – Будем работать всю ночь.

– А Степка не заскучает одна? – встревожилась Денисия.

– Я к ней заезжал, белугой ревет. Нас хоть работа теперь отвлекает, а она осталась одна наедине со своими мыслями, но что тут поделаешь? Не можем же мы ее развлекать. А если возьмем сюда, Степанида нам не даст работать.

Денисия вынуждена была согласиться:

– Да, это так.

– Тогда вперед.

И закипела работа. С Лехой дела пошли веселей.

Он набросал схему деятельности Воровского. Обнаружились фонды, общественные организации, поползли ниточки в большую политику.

– Зачем ты все это делаешь? – удивилась Денисия.

– Чтобы если не доказательно, то хотя бы аналитически выяснить, в чем уличила Зоя банкира. Если удастся экстраполировать те события, ну то, что она в подвале увидела, считай, наполовину приблизились и к Карлуше. Возможно, и вплотную, это как повезет. А пока…

Что «пока», Денисия не узнала: откуда-то сверху раздался грохот. Похоже, яростно колотили в дверь.

Следом послышались крики:

– Открывай!

– Блин, а я отпустил охрану, – выругался Пыжов, растерянно взглянув на Денисию.

Заметив испуг в глазах друга, она поежилась и спросила:

– Кто это, Пыжик?

Он мгновенно собрался и спокойно ответил:

– Сейчас узнаем.

– Ты что, будешь им открывать? – ужаснулась Денисия.

– Смотря за чем они пришли. Не бойся, решу по обстоятельствам. Ты здесь тихо сиди. Если что, прячься за стеллажами.

Глава 17

Отсутствовал Пыжик долго. Когда сверху донеслись басовитые голоса, Денисия поняла: «Открыл!»

От страха сама не своя, она забилась в дальнюю комнату, спряталась за стеллажами, но, постояв немного, решила, что место не слишком надежное. Пораскинув мозгами, вспомнила, что в туалете, высоко, под самым потолком, есть форточка. Маленькая со всем, нормальному человеку туда не протиснуться, но Денисия подумала: «Я худышка, можно попробовать».

Одно было плохо: туалет находился в самой первой комнате, под лестницей. И все же она пошла: еле живая от страха добрела до туалета, у лестницы, ведущей к выходу, остановилась, прислушалась. Сверху по-прежнему доносились мужские голоса, но не было в них агрессии.

Денисия подумала: «Зря сдрейфила. Похоже, Пыжику ничто не грозит».

Теперь ее одолело любопытство. Настоящее женское, необоримое. Еле дыша, на цыпочках она поднялась по ступеням и припала ухом к двери.

– Как же ты Гронских не знаешь, – услышала она, – если жил с ними в одном городе?

Голос был незнакомый, выговор специфический, с легкой блатнецой. Денисия замерла, ожидая ответа, но Пыжик молчал.

– Че, язык проглотил? – грозно поинтересовался другой голос, хрипловатый бас.

– Я вам уже говорил, Гронских не знаю, – отрезал Пыжов и нехотя пояснил:

– Да, городок небольшой, но все же он городок, а не деревня. Сто тысяч народу. Если вы полагаете, что все жители друг друга там знают, то сильно заблуждаетесь.

– Но жили вы рядом, – раздалось ему в ответ.

Пыжик хмыкнул:

– Ну и что? Я пацан, они девки. С девчонками я не дружил, а к тому времени, как пришла пора женихаться, я уехал в Москву. Возможно, вы правы, и я допускаю, что мы в одной школе учились, но и это совсем ничего не меняет. Я Гронских не помню. Во-первых, по вашим же словам, я старше сестер на три года. А во-вторых, я злостным прогульщиком был, понимаете? Сам в школу редко захаживал.

Из-за двери донеслось басовитое ржание и вопрос:

– Что же так?

– Безотцовщиной рос, – с какой-то непонятной гордостью сообщил Пыжов и добавил:

– Мать на работе горбатилась, а я без присмотра хулиганил. Валял дурака, сколько душа пожелает. И это все, что в связи с тем городом могу вам сказать. Клянусь, Гронских не знаю, да и какой резон мне знакомство с ними скрывать? Пусть меня пополам разорвет, если я о сестричках не от вас только что узнал.

– Да ну? – усомнился басовитый. – А «ящик» ты принципиально не смотришь?

Но Пыжик ответить ему не успел, за него это сделал другой собеседник, тот, у которого голос с блатнецой.

– «Ящика» нет у него, проверяли. Этот все больше в компьютер глядит, сказал он, и разговор повернул к завершению.

Пыжик клялся в своей абсолютной искренности, неизвестные угрожали, объясняя, что будет ему, если солгал, – все явно двигались к выходу. Но расстались как-то мгновенно. Денисия едва успела слететь с лестницы, как вернулся Пыжов.

– Уф, проводил! – вытирая со лба пот, выдохнул он и, увидев ее, стоящую в двери туалета, спросил:

– А ты что здесь делаешь?

– Да вот, ищу запасной выход, – ответила Денисия.

– Здесь выход один: там же, где вход.

Она кивнула наверх:

– А куда ведет эта форточка?

– Во двор дома.

– Как думаешь. Пыжик, пролезу я в нее или нет?

Он с симпатией посмотрел на Денисию, потом скептически – на форточку и усомнился:

– Вряд ли.

– Давай на спор.

Поспорили. Леха ее подсадил, Денисия протиснулась (не без труда) и… оказалась на улице.

– Понял? – спросила она, входя уже через дверь. – А ты воображаешь, что держишь свои сокровища под запором. Охрана-то небось наверху сидит. Вниз спускается только по крайней нужде. Так что, Пыжик, если кому очень понадобится, карлика или ребенка в форточку эту засунут, он любую бумажку вытащит.

Пыжов, вместо того чтобы встревожиться за свой «хлам», вдруг обрадовался и завопил:

– Стоп! Стоп!!!

– Что – стоп? – удивилась Денисия. – Я и так стою.

– А что ты сейчас сказала?

– Сам слышал, решетку надо на форточку ставить. Любой ребенок твои документы упрет.

– Ребенок или карлик! – возликовал Пыжов.

– Да нет, карлик туда не влезет, – сама себя опровергла Денисия. – У карлика торс как у крепкого взрослого мужика. Маленький он только за счет кривых и коротких ног.

– Да ты не о том! Понимаешь, карлик! Карлик!!!

Если Карлуша друг детства, следовательно, это кличка его. Клички происходят не только от фамилий.

Я думаю, что он маленького роста. Понимаешь? У нас уже, считай, есть его примета!

– Ну, это еще не факт, – не согласилась Денисия, – но мысль дельная. С форточкой что будешь делать?

– Потом разберемся, – отмахнулся Пыжов. – Все равно теперь самые ценные вещи в другой архив перевезу. Сказать, кто сюда приходил?

– Люди Карлуши?

– Думаю, что не прямо его, но по его заказу, а ты откуда знаешь?

Денисия честно созналась:

– Подслушивала.

Пыжов ужаснулся:

– Сумасшедшая! А если бы они в подвал вломились? Ладно, обошлось, обнаруживая испуг в глазах Денисии, заключил он. – Пока убедил их, а там посмотрим. Как думаешь, Зойка не растрепала банкиру, что знает меня?

– В связи с чем? – удивилась она. – Вряд ли банкир с ней беседы вел о ее старых друзьях.

– Да уж, – согласился Пыжов, – о чем с ней вообще можно было говорить? О брюликах и о шмотках?

– Ну зря ты так, – обиделась за сестру Денисия. – Зойка была совсем неглупая.

– И то верно, что это я? О покойных только хорошее. Тем более что Зойка и вправду была не дура.

Это интересы у нее были глупые. А гоблины эти, – вернулся он к прежнему разговору, – и в самом деле не знают, что я с вами знаком. Если бы знали, трясли бы, а они лишь осторожно пощупали.

– Но почему именно тебя?

Пыжов задумался:

– А черт их знает! Ладно, давай работать.

И Денисия вернулась к своим папкам. Леха тоже упорно рыл. К утру общими усилиями накопали: двадцать общественных организаций, три политические партии и штук триста различных 000 – обществ с ограниченной ответственностью. Ко всем так или иначе был причастен банкир.

Денисия пришла в отчаяние:

– Найти среди них Карлушу сложнее, чем иголку в стоге сена.

– Не скажи, – задумчиво возразил Пыжов. – Зоя ваша была девушкой не слишком образованной, следовательно, что?..

– Что?

– Доступное ее пониманию преступление нужно искать. Уж не знаю, кого она там увидала, в своем подвале, но ясно одно: банкир и Карлуша там точно были. И говорили они о чем-то понятном ей. Если бы речь шла о каком-нибудь экономическом преступлении, я думаю, не впечатлилась бы она так сильно.

– Нет, конечно, – согласилась Денисия. – Экономического преступления ей вообще не понять.

– Тогда подумай, что могло ее впечатлить?

– Да сто раз уже думала. Не знаю. Ума не приложу.

Пыжов рассердился:

– А ты приложи! За каким чертом всенощную здесь устраивали? Ты же лучше знаешь ее. Что это?

Что за преступление? Какого разоблачения испугался Карлуша? Может, убийство? Тогда мы не там копаем. Нужно все последние «заказухи» шерстить и с Воровским, с его раскладами их увязывать.

– Да нет, не убийство, – потрясла головой Денисия. – Что угодно, только не это.

Пыжов впился в нее глазами:

– Почему так решила?

– Да много причин. Во-первых, Зоя не такая стерва, как все о ней думают, но и не ангелом была.

Подумаешь, банкир и Карлуша кого-то там заказали.

Она, само собой, их не одобрила бы, но и слишком убиваться не стала б. Ее же, когда она из дома выскочила, буквально трясло.

– Может, испугалась?

– Нет, от ненависти. От злости. Она была в ярости. Говорю тебе, Зойка зубами скрипела.

– Но что? Что могло ее так возбудить? – закричал Пыжов.

Денисия покачала головой:

– Не знаю. Знаю только одно: нечто, связанное с бизнесом самого банкира. Когда она психовала, то твердила: «Мразь, на чем деньги делает, сука!» Это я точно помню. Больше всего ее возмущало, что он не просто преступление совершает, а еще и деньги на этом делает. Так взяло ее за живое, что хотела уйти от Воровского. Насилу отговорила, – всхлипнула Денисия. – Лучше бы я этого не делала.

Пыжов похлопал ее по плечу:

– Ну-ну, мокроту мне тут разводить прекрати.

Ни в чем ты не виновата. Кто же знал, что так получится? Давай лучше думать. Значит, убийство нам не подходит. Уже легче. Тогда что: проституция, наркотики, оружие.

Денисия фыркнула:

– Да ну, проституция.

– Почему, проституция – дело доходное, но трудно представить, что Боровский станет в эти игры играть. Тем более что его, как он признался, Карлуша втянул. А раз не по своей он воле неведомое нам затеял, значит, это нечто, связанное с оружием или с наркотой. Наркота впечатлила бы Зойку?

Денисия представила, как Зойка узнает, что ее муж причастен к торговле наркотиками, и сразу начинает лютой ненавистью его ненавидеть…

– Нет, на нее это не похоже, – вздохнула она. – В Москве нравы быстро мельчают. Ничем здесь народ не удивишь, все воспринимают как должное.

– Не только в Москве, – возразил Пыжов, – в этом смысле вся страна обмельчала. Значит, остается оружие. Что скажешь?

Денисия вспомнила Александра. Ну да, как же она сразу не догадалась? Ведь так все просто!

– Точно, – сказала она, – торговля оружием.

Зойкин жених рискует жизнью в Чечне, а банкир и Карлуша вели разговор о торговле оружием. Только это могло ее разозлить. Теперь понятно, почему она от ярости выла и рассказывать мне не хотела.

Пыжов с интересом посмотрел на Денисию и признался:

– А мне непонятно.

– Ну как же, мерзко, нехорошо получается. Зойка не просто предала своего Сашку, а еще и жила с тем, кто его друзей убивает. Во всяком случае, сильно способствует этому. Зойка презрения моего боялась.

– Ах вот оно что, оказывается, она еще чего-то боялась. Действительно, не так плоха была Зойка.

Денисия с укором посмотрела на друга и констатировала:

– Если тебе поверить, то не слишком ты ее любил.

Он невесело усмехнулся:

– Сначала любил, потом разлюбил, и, согласись, было за что. По большому счету, предательница она.

Терпеть не могу предателей. Вот ты не предашь, а Зойка… Ну да земля ей пухом, – махнул рукой Пыжов. – Что о том, девчонка отмучилась.

Денисия до сей поры пребывала в уверенности, что каждый, кто хоть раз видел Зойку, влюблен в нее до гроба и по уши, а тут вдруг случайно выясняется, что у Пыжика все не так.

– А может, ты просто ее ревнуешь? – спросила она.

– Ревную? С чего ты взяла? Да, она моя первая любовь, но теперь это в прошлом, в далеком прошлом.

– А вот Сашка до сих пор ее любит. Такую, как есть.

– Значит, дурак.

– Сам ты дурак! – рассердилась Денисия.

– Я не дурак, я другую люблю, – серьезно ответил Пыжов и так строго на нее посмотрел, что разом отпали все вопросы.

Денисия даже смутилась.

– Ладно, – сказал он, – на сегодня тебе хватит.

Вон глаза, как у кролика, красные. Пора, малышка, отдыхать.

– Ты тоже не спал.

– Я только начал работать. Если мы не ошиблись, то шагать к Карлуше надо по чеченскому следу.

Я тут, еще до этого дела, на кое-какие фирмы компромат накопал. Сильно подозреваю их в пособничестве бандитам, и, между прочим, одна из них «Модекс» – дважды соприкасается с Воровским. Сейчас к Степке тебя отвезу и засяду за работу. Идет?

– Идет, – нехотя согласилась Денисия.

Пыжов подкатил автомобиль к подъезду, но сам выходить не стал.

– До завтра, – сказал он… – Отдыхай.

Когда Денисия голодная и усталая вошла в квартиру, то не поверила своим глазам. Степанида, разодетая в пух и прах, кружила перед зеркалом, так радостно напевая, будто и не было у нее никаких страшных бед. Денисия возмутилась:

– Ты что делаешь, зараза? Зойку еще и не похоронили, а ты песни поешь?

Степанида испуганно зажала рот:

– Ой, прости, я больше не буду!

– Что – прости? Что – не буду? Где ты шмотки, зараза, взяла?

– Купила, – густо краснея, призналась Степанида.

Денисия остолбенела:

– Что?! Ты на улицу выходила?!

– Денечка, миленькая, не ругайся, я здесь рядом, ненадолго, на секунду, ты же вещи мои не взяла, а ходить в чем-то надо.

– Ходить по квартире? Ну ты и зараза! – разозлилась Денисия. – Я там не сплю, для нее же корячусь, а она тут глупостями развлекается. И купила все дорогое. Признавайся, где ты деньги взяла?

Степанида попятилась:

– В сумке твоей.

– Что?! Ах ты зараза! – задохнулась от гнева Денисия. – Вот я тебе сейчас! Вот задам так задам!

Но задать сестре оказалось непросто. Как метеор, носилась она по квартире, чего никак не могла сделать Денисия. Бессонная ночь вкупе с переживаниями подкосила ее, привнесла в ее движения неповоротливость и вялость. В конце концов, тщетно набегавшись за Степанидой, она упала на стул и беспомощно вопросила:

– Как же мне быть?

– Оставить меня в покое, – мгновенно посоветовала Степка.

– Ага, держи карман шире. Размечталась. И дальше собралась у меня денежки тырить?

– Деньги Зойкины, не твои. Ты их лучше по-честному раздели от греха подальше. Не одна ты наследница.

– Что? – опешила Денисия. – Разделить и отдать тебе? Чтобы ты их за несколько дней растрынкала?

Степанида обиженно поджала губы:

– Это не твое дело, как я деньги потрачу. Надо все делать по справедливости. Отдай мою долю! – вдруг взвизгнула она. – И драгоценности тоже дели!

Психическая атака не испугала Денисию.

– Фиг тебе, – отрезала она, скручивая внушительную дулю. – Еще неизвестно, как долго от Карлуши скрываться придется. Ты подумала, когда ненужные шмотки себе покупала, на что мы жить завтра будем? Эх ты, дуреха. Ветер у тебя в голове, а у меня от этого проблемы. Как я ни устала, но придется теперь из-за тебя тащиться в камеру хранения. Запомни, если деньги там украдут, ты виновата, – погрозила она пальцем сестре.

– Нам же на улицу нельзя выходить, – захныкала Степанида. – Пыжик сказал, что это опасно.

– Раз тебе не опасно, и я как-нибудь проскочу, – мстительно парировала Денисия и сокрушилась:

– Ну что ты за изверг? Я голодная. Страшно устала. Думала, приду, рухну и сразу засну.

– Так спи, кто тебе не дает?

– Иди ты на фиг! Ишь, зараза, еще издевается! – рассердилась Денисия, перекладывая пачки денег из сумки в пластиковый пакет.

– Неужели так, в пакете, их понесешь? – ужаснулась Степанида. Потащишь по городу?

– А кто знает, что у меня там? – отмахнулась Денисия и выскочила из квартиры.

– Господи! Столько денег и все от меня спрячет!

Что тебе, жалко? – с обидой понеслось ей вслед.

С этим «жалко» и устремилась она к метро.

«Вот Степка глупая, не понимает самых простых вещей. Совсем как ребенок», – всю дорогу изумлялась Денисия.

Благополучно добравшись до ближайшего вокзала, она сразу двинулась в камеру хранения, уложила пакет в свободную ячейку и, подумав, набрала код: букву «А» и цифры дня рождения Александра. Захлопнув дверцу, укорила себя:

– Давно бы так.

И в этот момент зазвонил Зойкин мобильный, с которым, ожидая звонка, Денисия не расставалась.

«Неужели Сашка?» – с замиранием сердца подумала она.

Легок на помине, это был он, Александр Гусаров.